Бирочки

За разводом всегда следует раздел имущества. В моем случае разделились мы оригинально. Мне достался ребенок и  друзья, бывшему мужу – все остальное. Все!
Включая мои личные вещи, мои книги, детские кроватки-коляски, постельное белье. Игрушки, погремушки. Квартира, которую я так любила, в которую вкладывала столько сил, души и фантазии, сколько, она, наверное, не заслуживала…  Каждая штора, салфетка, диванная подушка была плодом моих усилий. Нередко титанических, поскольку зачастую  мое стремление к уюту и  домовитость наталкивалась на стену безденежья или жадности супруга.

Я очень привязчива к местам, к вещам, к эмоциям. Если мне где-то было хорошо, я запомню всю обстановку до деталей, до мелочей, и полюблю всем сердцем каждую ее частичку. Каждый раз возвращаясь, я буду встречать все эти мелочи, как старых добрых, любимых друзей.

Мы оставили мою любимую уютную квартиру в старом доме с высокими потолками, с аптекой на первом этаже, под покровом ночи. Бежали вдвоем с ребенком на такси. В машине он заснул, и мне пришлось остаток пути нести его на руках. Я не думала тогда, что это -  навсегда. Что в ту квартиру, где была когда-то так счастлива, мы не вернемся с сыном больше никогда. Никогда не увижу больше ни своего любимого синего дивана, ни подушек. Ни книжек, ничего…
На следующий день муж привез мне несколько пакетов с вещами, которые счел нужным собрать. Оставил у дверей родительской квартиры. Его я тоже больше не видела. Лишь однажды, спустя много лет, случайно, на пару секунд, пересеклись в парке, где он выгуливал свою новую жену и нового ребенка. Он был весьма недоволен, что-то кричал ребенку, заплаканному мальчику лет четырех. Завидев меня, предпочел ретироваться, прихватив новую семью. Нашего сына не удостоил даже взглядом. Тот даже и не понял, что за эпохальная и нелепая  произошла встреча. Навряд ли я когда-нибудь ему об этом расскажу. Потому что все это, я уверена, к лучшему.

Наша квартира была продана, видимо, вместе с диванами и шторами. Мои книги, безделушки, детские игрушки сына – выброшены на помойку. Всего этого мне давно уже не жаль. Отболело. Давно уже много новых книг, лучше и интереснее. Игрушки у сына теперь уже совсем другие, сложнее и дороже – взрослые.  Давно уже новый, уютный дом, и новая, совсем по другим правилам живущая семья. И сыновей в ней уже двое.

Но есть вещи, потерю которых я иногда оплакиваю по сей день, спустя уже больше шести лет с момента их потери. Это бирочки. Такие бирочки крепят на ручки новорожденным в родильном доме, сразу после рождения. На них имя мамы, рост и вес малыша при рождении, дата и время появления его на свет. Наши  бирочки были вырезаны из желтой клеенки и  имели  завязки из марлечки.  Было их три штуки: две на ручки, правую, и левую, и одна побольше, уже не помню, к чему крепилась, наверное, к кроватке, в которой лежал мой малыш. Тогда только входило в моду совместное пребывание мамы с новорожденным, это было редкостью, а мне повезло – мой сын практически с самого рождения находился со мною рядом.
Таких бирочек сейчас уже не используют. Когда родился младший сын, ему на ручки прикрепили пластиковые браслетики с окошком, куда вставляются карточки с данными. Они хранятся у меня оба в сундучке с кольцами  и цепочками, как самые дороги моему сердцу драгоценности. У нас они голубые, потому что мальчик. Девочкам надевают розовые.

А из тех, клеенчатых бирочек старшего сына осталась только одна.

Кода нас выписали из роддома, и мы вернулись домой, мои родители, приехав в гости, попросили одну бирочку отдать им. Мне было очень жалко, не скрою. Но их желание было мне понятно – первый внук, они ждали его с таким трепетом, с такой любовью. В этой бирочке для них было столько…  Едва ли меньше, чем для меня. Менее двух лет спустя, мы с сыном под покровом ночи на такси бежали от нашей неудавшейся жизни. Оставив за спиной наше прошлое, растоптанные чувства, без оглядки.

А та единственная, уцелевшая от чужой равнодушной руки, бирочка лежит в шкатулке моей мамы. Я иногда ее достаю и любуюсь этим сморщенным кусочком желтой клеенки с наполовину стершейся надписью шариковой ручкой. На ней написана моя девичья, самая первая фамилия – поменять паспорт, и соответственно, фамилию на новую, мужнину, я перед родами не успела. Еще на ней написано «мальчик 3600-52», число и время. Но это бирочка не моя, а мамина. Мои бирочки выброшены на помойку, как нечто не нужное, не важное, бессмысленное…

Жизнь расставила все по своим местам. Из той, прошлой жизни, в которой так своеобразно разделили нажитое мы с первым мужем, где мне досталось самое ценное, а ему – все остальное, мне давно ничего не жаль.

Только бирочек жалко до слез.