В семьдесят два года он остался без единой строки

ИЗ ИНТЕРНЕТА
Электронная Библиотека.
Александра Белоусенко


Георгий Георгиевич ДЕМИДОВ
(1908-1987)
      Георгий Георгиевич Демидов, 1908–1987. Раздвинем две эти неизбежные даты, заглянем в судьбу...
      Родился в Петербурге, в рабочей семье. Рано проявил способности к технике, изобретательству, стремительно прошел путь от рабочего до инженера и доцента электротехнического института. Друзья сулили ему, ученику Ландау, блестящее будущее ученого-физика.
      В 1938 году он был арестован в Харькове, где тогда работал, – вызвали якобы для проверки паспорта, эта "проверка" затянулась на восемнадцать лет. Следователь пригрозил арестом жены с пятимесячной дочкой, и Демидов подписал показания на себя как троцкиста, участника контрреволюционной, террористической организации, наотрез отказавшись назвать еще кого-нибудь. Итог – исправительно-трудовые лагеря.
      Четырнадцать лет на Колыме, из них десять – на общих, самых тяжелых работах. Человек с твердым характером и многосторонним интеллектом, он и выжил-то благодаря своему высокому духу. Не имей он в себе этой "подъемной силы", остался бы колышком с номером на устланных костями сопках Колымы.
      Демидов писал: "Даже совершенно неспособный к наблюдению и сопоставлению человек не может не постигнуть трагедийности этого "Освенцима без печей", – выражение, за которое, среди прочего, я получил в 1946-м второй срок".
      Вскоре после того, как там, в лагере, он был вторично осужден, жене Демидова пришла телеграмма о том, что ее муж... умер. Телеграмму отправил он сам и причину этого открыл позднее, в письме дочери: "Бедная моя дочурка! Я был тогда в страшной дали, в огромной мрачной стране – тюрьме. Я не надеялся когда-нибудь выйти из этой тюрьмы. Был уверен, что погибну в ней. Мне показалось, что я только немного опережаю события, прикидываясь мертвым. Делал это я для того, чтобы избавить тебя и маму от своего существования, которое я считал для вас вредным... Ее мне обмануть не удалось".
      В центральной больнице УСВИТЛа Демидов встретился и подружился с фельдшером из хирургического – Варламом Шаламовым, который называл своего друга одним из самых "умных людей, встреченных на Колыме". Демидов – прототип героя шаламовского рассказа "Житие инженера Кипреева", ему посвящена пьеса Шаламова "Анна Ивановна". Потом дороги их разошлись, чтобы спустя много лет снова пересечься, когда оба, после освобождения, обнаружились – Шаламов в Москве, а Демидов – в Ухте. Завязалась переписка, возобновилось общение.
      Оказалось, что Демидов тоже запечатлел свой крестный путь в слове. Это, по его признанию, была попытка начать жизнь во второй раз и с нуля. Писал, урывая редкое свободное от работы на заводе время. Ночами стучал на машинке – сломанные в лагерной шахте пальцы не сгибались и не держали ручку. "Мне мое творчество обходится очень дорого, – говорил он. – Я неизбежно дохожу до болезни, хотя далеко еще не развалина... Все спрашивают: что-нибудь случилось? Я мог бы ответить: да, случилось. Совсем недавно. Нет еще тридцати лет. И случилось не только со мной..."
      Сложность задачи, которую он перед собой ставил, сам Демидов прекрасно понимал – понимал со всей беспощадностью к себе. Из письма Шаламову: "..."Писатели – судьи времени" – выражение, требующее уточнения. Не всякий писатель может претендовать на такой титул. Я считал бы свою жизнь прожитой не зря, если бы был уверен, что буду одним из свидетелей на суде будущего над прошедшим. Но здесь, конечно, возникает много вопросов и сомнений. Что такое суд яйца над курицей?.."
      Тема большинства произведений Демидова – Колыма, невольничья страна, оказавшаяся географически и природно идеальным местом для каторги. Сталинское воспитание и лагерные порядки гасят добро и выращивают зло в человеке. Развитие комплекса неполноценности и создание кадров убийц – государственная политика. И результат – порабощенное сознание миллионов.
      Так уж повелось на Руси, что именно через слово, через литературу оно раскрепощалось. Поэтому литература у нас (разумеется, в лучших образцах) была не только искусством в классическом смысле, но – глотком свободы. Или видом внутренней эмиграции – из мрака реальности в воображаемый, параллельный мир. Или единственной доступной формой протеста, сопротивления. Вот почему у нас так много писателей и так много читателей: читать интересней, чем жить...
      И в новой ипостаси – писательской – Демидов оказался неугоден своему времени. Пора "оттепели" уже миновала. Надежды быть напечатанным – никакой. "Мои официальные гонорары, – пишет он Шаламову, – это доносы, окрики, угрозы, прямые и замаскированные. И самое подлое – "товарищеские" обсуждения в узком литературном кругу. Наша здешняя литературная яма имеет, конечно, уездный масштаб. Но источаемая ею вонь качественно та же, что и от ямы всесоюзной". Впрочем, были и обещания – предлагали и писательский билет, и большие тиражи – при одном условии: переменить тему.
      Друга в литературе он не нашел. Даже с Шаламовым развела судьба. Бросился к нему навстречу, открыл душу, отдал должное его писательскому опыту и мастерству, но "докторальности, безапелляционности в наставлениях и разносного тона" – этого вынести не смог. "С кем ты меня спутал, Варлам?"
      Был и другой, более принципиальный, мотив в их расхождениях. Демидов не принял выстраданный бунт Шаламова против культа красоты в искусстве, казавшегося тому обманным утешением и даже оскорблением перед лицом бесчеловечной, жестокой яви. "Твои нигилистические рассуждения о ненужности всего в литературе, что апеллирует к устаревшим эмоциям, мне были известны и прежде, – отвечает Демидов. – Если не ошибаюсь, ты был поклонником Писарева. А сей последний громил даже Пушкина. Но при всей своей старомодности Пушкин остается Пушкиным..."
      В отличие от литературного наследия Шаламова, произведения Демидова еще мало известны читателю. КГБ не выпускал писателя из поля зрения и после освобождения, до самой смерти. В августе 1980 года одновременно в нескольких городах у всех, у кого хранились его рукописи, и у него самого были произведены обыски, и все сочинения арестовали. Три романа, три повести, более двадцати рассказов и самое последнее, любимое детище – автобиографическую книгу "От рассвета до сумерек". Многостраничный протокол обыска – потрясающий документ наших социальных нравов, положения пишущего человека в "самой свободной стране". А незадолго до этого сгорела дача Демидова под Калугой, где хранились все черновики...
      В семьдесят два года он остался без единой строки!
      Хорошо, что у него есть дочь, по натуре похожая на отца. Рукописи Демидова были возвращены дочери уже после его смерти, в результате длительных и упорных усилий.
      "Преступлений социального характера утаить от истории нельзя, – писал Георгий Демидов. – Они даже не шило в мешке. Скорее кусок расплавленной лавы, раскаленное ядро..."
      Виталий Шенталинский (Новый мир, 1997, №5)





Валентина Демидова. О жизни и творчестве Георгия Демидова – декабрь 2003
Ирина Панченко. Очерк "Свидетель на суде будущего над прошедшим" в журнале "Побережье"
Повесть "Амок" в библиотеке "Либрусек"
Рассказ "Писатель" — декабрь 2003
Рассказ "Дубарь" (1966) — июль 2003 — прислал Константин Хмельницкий
Рассказ "Люди гибнут за металл" в "Новом мире" 1997, №5
Рассказ "Без бирки" в журнале "Побережье"
Рассказ "Начальник" — март 2009 — копия из журнала "Побережье"
Рассказ "Оборванный дуэт" — март 2009 — копия из журнала "Побережье"



ИЗ ИНТЕРНЕТА
(по переписке)

Subject: Еще один...: пророк в своем отечестве





К стыду глубочайшему - ничего про этого че
ловека не слышал.

 пророк в своем отечестве

Многие сегодняшние российские беды проис
текают также и от того, что в бывшем Совет
ском Союзе не было процесса ;Нюрнберг-2; -
суда над сталинскими преступниками и их п
риспешниками. Власти боялись сравнения к
оммунизма и нацизма. Правда, на крутых ист
орических поворотах роль просветителей,
разоблачителей и обвинителей принимают н
а себя настоящие писатели. Их, конечно же,
меньше, чем сотни борзописцев-графоманов,
адептов режима, но они есть

Леонид СТОНОВ, Чикаго


Гигантский литературный талант



К именам первопроходцев темы ГУЛАГа - Юли
я Марголина, Евгении Гинзбург, Александра
Солженицына, Юрия Домбровского, Варлама Ш
аламова и немногих других, переживших гну
снейшего из тиранов, - надо срочно добавит
ь имя Георгия Георгиевича Демидова, три т
ома произведений которого вышли в 2009-2011 г
г. в московском издательстве ;Возвращени
е; (директор издательства и составитель в
сех трех томов - литератор и бывший многол
етний узник ГУЛАГа Семен Самуилович Виле
нский).

В письме к Варламу Шаламову от 27 июня 1965 г
ода (журнал ;Знамя;, № 5, 1994, стр. 146) Демидов
пишет: ;Даже совершенно не способный к на
блюдению и сопоставлению человек при эти
х обстоятельствах не может не постигнуть
трагедийности этого ;Освенцима без печей
;, выражения, за которое, среди прочего, я
получил в 1946 году второй срок;. Еще в лаге
ре Демидов поклялся выжить во что бы то ни
стало, чтобы описать этот ад. Он описал эт
от ад и осуществил свое нетерпеливое жела
ние передать трагический опыт выживания,
существования и поведения по обе стороны
колючей проволоки ГУЛАГа, включая ;следс
твия; в многочисленых пыточных тюрьмах т
ипа Лубянки и Сухановки.

По своей образовательно-инструктивной це
нности эти произведения напоминают блест
ящую самиздатскую брошюру Владимира Альб
рехта о поведении на следствии, которая х
одила по рукам в 1960-80-х годах и облегчила ж
изнь многих диссидентов и отказников.

Однако главная ценность демидовской проз
ы состоит в том, что это настоящая русская
литература, максимально приближенная к р
еальной жизни. Люди старшего поколения пр
екрасно помнят и понимают, какие тяжелые
сомнения и страхи должен был преодолеть п
исатель в те годы, прежде чем решиться пра
вдиво описать пережитое (я бы назвал таку
ю литературу несоциалистическим реализм
ом); какое мужество и даже отвага нужны бы
ли такому летописцу, чтобы снова пережить
лагерные испытания и мучения.

Читателю многое станет ясным из биографи
и Демидова, описанной его дочерью Валенти
ной Демидовой (;Воспоминания об отце; в к
ниге ;Чудная планета;, издательство ;Воз
вращение;, М., 2008, стр. 5-12) и писателем Варл
амом Шаламовым в посвященных Демидову ра
ссказах ;Житие инженера Кипреева; и ;Ива
н Федорович;. В своих воспоминаниях
(http://shalamov.ru/library/30/) Шаламов писал: ;Что же к
асается моих многих наблюдений, то самым
умным и самым достойным человеком, встреч
енным мной в жизни, был некто Демидов, хар
ьковский физик;.

Пьеса Шаламова ;Анна Ивановна; посвящена
памяти Демидова, хотя Демидов в это время
был жив. Он жил на поселении в Ухте, но Шал
амов этого не знал. До 1965 года он считал, ч
то Демидов погиб в лагере.

В примечаниях ко второму тому Собрания со
чинений Шаламова читаем: ;Пьеса помогла и
м найти друг друга. К знакомой Шаламова, к
оторой он дал прочесть экземпляр своей пь
есы, заглянула вечером соседка и, прочита
в посвящение, сказала: ;А я ведь знаю этог
о человека!; С этого момента между двумя п
исателями началась интенсивная, хотя и не
долгая переписка. Оба горячие и непреклон
ные, они, к сожалению, вскоре прервали сво
и отношения из-за резких разногласий отно
сительно методов изображения колымских л
агерей.

; ; ;

Георгий Георгиевич Демидов родился 29 ноя
бря 1908 года в Санкт-Петербурге, в многодет
ной рабочей семье. В 16 лет по окончании шк
олы он уехал в Донбасс, где был рабочим на
сахарном заводе. Затем поступил на физико
-химический факультет Харьковского униве
рситета. Известный физик Лев Ландау забра
л Демидова с третьего курса со словами: ;Н
ечего тебе тут делать!; Первый патент на и
зобретение Демидов получил в 1929 году. В
1930-е годы он работал в лаборатории Ландау
в Украинском физико-техническом институт
е (УФТИ). Там же он защитил кандидатскую ди
ссертацию в то время, когда его сокурсник
и только защищали свои дипломы.

В 1937 году властями было сфабриковано ;шпи
онское дело УФТИ;. Ландау был отозван в Мо
скву и вскоре арестован. Осенью 1938 года бы
л арестован и Георгий Демидов. Военный тр
ибунал приговорил его к восьми годам закл
ючения по статье 58.10 тогдашнего УК РСФСР.
С конца 1938 года Демидов уже отбывал свой с
рок на Колыме. Талантливый и изобретатель
ный, он там умудрился наладить производст
во по восстановлению перегоревших электр
олампочек для всего Дальлага. Это сэконом
ило стране огромные деньги.

Демидов рассчитывал на досрочное освобож
дение, но вместо этого получил дополнител
ьно десять лет лагерей. В тяжелейшем сост
оянии он попал в центральную лагерную бол
ьницу, где после частичного выздоровлени
я работал рентгенотехником. Из больницы е
го вновь перевели в лагерь.

В 1951 году Демидова вызвали с Колымы для ра
боты в ;шарашке; по атомному проекту, но б
лагодаря зачетам срок его заключения ист
екал через несколько недель. Начальство с
очло бессмысленным держать его в ;шарашк
е; такое короткое время, и его этапировал
и обратно в лагерь отбывать оставшийся ср
ок, но уже не на Колыму, а в Инту, на севере
Республики Коми.

После лагеря он остался там ссыльным посе
ленцем. С 1954 до 1972 года Демидов работал сн
ачала мастером, а затем инженером-констру
ктором на Ухтинском механическом заводе.
В марте 1958 года после вторичного обращени
я в Главную военную прокуратуру он был ре
абилитирован. Как говорил Пушкин, в Росси
и можно до многого дожить, если очень долг
о жить.

Георгий Демидов не хотел, чтобы его семья
из-за него подверглась репрессиям, поэтом
у он не переписывался с женой и в единстве
нном отправленном ей письме потребовал -
именно потребовал, а не попросил, - чтобы о
на от него официально отказалась и жила с
покойно. Человек железной воли, он своих р
ешений никогда не пересматривал.

В своем первом письме к дочери от 15 октябр
я 1956 года, уже с поселения, Демидов писал
(цитата из ;Воспоминаний об отце; В. Демид
овой): ;Бедная моя дочурка! Я был тогда в с
трашной дали, по сравнению с которой Ухта
- чуть ли не пригород Харькова, в огромной
и мрачной стране - тюрьме. Я не надеялся ко
гда-нибудь выйти из этой тюрьмы. Был увере
н, что погибну в ней, мне показалось, что, п
рикидываясь мертвым, я только немного опе
режаю события (речь идет об отправленной
им жене телеграмме о своей смерти. - Л. С.).
Делал я это для того, чтобы избавить тебя
и маму от своего существования, которое я
считал для вас вредным. В отношении тебя м
не это удалось с помощью твоей мамы. Ее же
мне обмануть не удалось;.

Термин ;кафкианство;, особенно в примене
нии иностранцами для описания подобных с
оветских ситуаций, представляется мне не
достаточным: никакое ;кафкианство; не ср
авнимо с тем, что сотворила советская вла
сть с собственым народом.

Но возвратимся к творчеству Демидова. В
1950-х годах Демидов стал писать рассказы о
репрессиях и лагерном быте на Колыме. Лит
ературоведы уже начали анализ его прозы.
Интересное наблюдение сделала Мариэтта Ч
удакова в статье ;Эхо Колымы. К столетию Г
еоргия Демидова; (;Чудная планета;, стр.
339-353). Она отмечает, что проза Демидова жес
ткая, но она проникнута уважением и сочус
твием к человеку. И лишь Фазиль Искандер,
писавший в те же годы, что и Демидов, близо
к к нему своим мягким, снисходительным от
ношением к человеческой слабости и даже н
ичтожеству, если только они не несут в себ
е гибель других.

Мне кажется, что по своему литературному
таланту Демидов сопоставим со Львом Толс
тым как при описании событий, так и при ис
следовании движений души человека. Несмо
тря на все испытания и унижения, на скотск
ие, нечеловеческие условия жизни в лагеря
х, Демидову удалось сохранить живой интер
ес, доброжелательное внимание и проницат
ельность в отношении к окружающим его люд
ям. Он увидел и тонко и пронзительно описа
л, как сохранение человеческого достоинс
тва и ;счастья внутри нас; (Лев Толстой) п
омогало им выжить.

Также ярко и убедительно описана и мораль
ная проблема сохранения чести и достоинс
тва людей, живущих вне тюрьмы или колючей
проволоки, в ;большой зоне; советского ко
нцлагеря (;Два прокурора;), Демидов одним
из первых поднял вопрос о коллективной и
личной вине и ответственности за случивш
уюся национальную трагедию.

Своим творчеством Демидов старался научи
ть людей извлекать уроки из своей жизни, н
о, как остроумно заметил Бернард Шоу: ;Гла
вный урок истории состоит в том, что никто
еще не извлек из нее урока;.

Демидов мастерски использует описания пр
ироды как прекрасный литературный прием,
который усиливает впечатления читателя,
оттеняя все переживания героев его расск
азов, будь то страх, тоска, отчаяние, любов
ь или надежда. В этом Демидов тоже не усту
пает Толстому, Чехову и Бунину. Хотя все т
ри тома сочинений Демидова состоят из отд
ельных рассказов, нельзя не восхититься и
х композиционной цельностью, всеохватнос
тью, логикой и последовательностью. Все в
месте они создают не менее полную, энцикл
опедическую картину жизни страны, чем ром
аны (;Жизнь и судьба;, ;Все течет;), написа
нные примерно в те же годы замечательным
писателем XX века Василием Гроссманом и оп
убликованные тоже только через много лет
после его смерти.

Читая Демидова, понимаешь, что это не толь
ко высокохудожественная литература, но т
акже и научная. Скрупулезная точность опи
саний, глубокий анализ, обобщения и вывод
ы - все это, даже если не знать биографии а
втора, не оставляет сомнений в том, что он
не только замечательный писатель, но и уч
еный широкого профиля. Его волнует любая
ложь и фальсификация в науке типа лысенко
вской ереси, и он не страшится ее разоблач
ать (;Декабристка;). Это он делает по-журн
алистски профессионально, остро, беспоща
дно и научно убедительно.

Когда я открыл для себя Григория Демидова
и погрузился в чтение, мне попалась стать
я из чикагской газеты ;Reklama Weekend; (том II, №
2, стр. 28-29, 2012) с научно-генетическими расс
уждениями о последствиях советского терр
ора. Речь идет о катастрофическом оскуден
ии генофонда всей популяции советских лю
дей.

Смысл статьи вкратце сводился к тому, что
за время правления советской власти из пр
оцесса репродукции были исключены (убиты
и замучены в подвалах ЧК, НКВД, КГБ и лагер
ях, умерли на этапах и в ссылках, эмигриро
вали в первые годы после революции, умерл
и во время Голодомора, убиты на войне) дес
ятки миллионов мужчин детородного возрас
та, унеся с собой гены, ответственные за с
оциально важные признаки.

Причем это были лучшие представители общ
ества: либеральное высокообразованное дв
орянство, старая русская интеллигенция, у
спешные купцы и промышленники, лучшие, на
иболее трудолюбивые и осведомленные в се
льском хозяйстве представители крестьян
ства, бескорыстные, искренне верившие в и
деи коммунизма революционеры-идеалисты,
наиболее талантливые советские ученые, п
исатели, врачи, представители культуры, н
аиболее благородные, смелые и самоотверж
енные солдаты и офицеры советской армии...

Беспрепятственно размножаться могло лиш
ь оставшееся мужское население, которое в
своем подавляющем большинстве состояло и
з убийц, воров, пьяниц, проходимцев, хамов,
холуев, лентяев, продажных, лицемерных по
длецов, бездарных, неполноценных или умст
венно отсталых советских функционеров, т
русов, конформистов, алчных жлобов и друг
их отбросов человечества.

Выжившие полноценные, умные, порядочные м
ужчины составляли меньшинство советской
мужской популяции. Печальные для страны п
оследствия этого кошмара еще не закончил
ись, и понадобится много поколений, чтобы
генофонд постсоветской популяции достиг
среднестатистического уровня современно
го цивилизованного мирового человеческо
го сообщества.

Произведения Демидова являются талантли
вой, живой, художественной иллюстрацией э
тих печальных научных выкладок.

В то же время Демидов способен на лиричес
кое, пронзительно нежное описание любви и
тоски человека, раздавленного жестокой п
одлостью режима, оторванного от горячо лю
бимой семьи и старающегося преодолеть жи
вотный страх (;Оранжевый абажур;).

Эта разносторонность, превосходно выполн
енный выбор тем, стилей и манеры письма ст
авит Демидова в разряд выдающихся класси
ков русской литературы.

В конце 1950-х годов, после освобождения из
лагеря и реабилитации, Демидов поселяетс
я в Ухте, столице Автономной Республики К
оми, и благодаря своим инженерно-физическ
им талантам быстро достигает позиций нач
альника цеха, начальника конструкторског
о бюро и, наконец, главного специалиста ре
спублики. Валентина Демидова пишет в свои
х воспоминаниях: ;Когда я впервые приехал
а в Ухту, на центральной площади среди пор
третов стенда ;Лучшие люди города; висел
и портрет Г. Г. Демидова с подписью ;Лучши
й изобретатель Коми АССР;.

Все это годы Демидов в ущерб своему отдых
у и здоровью писал после работы и по ноча
м. Писательство так захватило его, что он
не только добровольно, но и с усилиями, пр
еодолевая сопротивление администрации, п
ереходил на более низкие должности, чтобы
освободить время для литературной работ
ы.

В 1972 году он вышел на пенсию, переехал в Ка
лугу и целиком посвятил себя писательско
му труду, проводя за машинкой по пятнадца
ть-шестнадцать часов в сутки. Опытный зэк,
Демидов прекрасно понимал, что он находит
ся под пристальным вниманием КГБ, поэтому
отправил пять экземпларов копий своих со
чинений дочери в Ленинград и верным друзь
ям в другие города.

В одну из ночей августа 1980 года работники
КГБ произвели обыск одновременно по всем
пяти адресам, где хранились рукописи Деми
дова, и изъяли их. В эти же дни ;случайно;
сгорел садовый домик под Калугой, где хра
нились оригиналы. Это очередное гнусное и
подлое испытание, навязанное ему советск
ой властью, сломило волю Демидова. После э
того он уже не писал. Георгий Георгиевич Д
емидов умер 19 февраля 1987 года.

Летом того же года дочь Демидова обратила
сь к Александру Николаевичу Яковлеву, либ
ерально мыслившему секретарю и члену Пол
итбюро ЦК КПСС, идеологу горбачевской пер
естройки, с просьбой вернуть архив отца. И
через год рукописи ей были возвращены. Ха
рактерно, что, как и в 1960-е годы, когда появ
ились произведения гулаговских писателе
й, публикация прозы Демидова оказалась ис
торически очень своевременной, ведь сего
дня в стране снова - уже в который раз! - пе
реписывается история и делаются попытки
не только обелять, но и восхвалять ;велик
ого Сталина;.

Произведения Демидова - это памятник мили
онам заключенных советской эпохи, это тор
жественный реквием их страшной судьбе. Он
и должны войти в обязательную программу п
о литературе для школ и вузов. Они являютс
я прекрасным источником и наглядным посо
бием для тех, кто пишет сейчас учебники ис
тории и хочет понять и объяснить драму св
оей родины, а не покорно выполнить очеред
ной социальный заказ власть предержащих
временщиков.

В наше время не принято называть современ
ных писателей гениями, но именно это слов
о приходит на ум, когда читаешь прозу Г. Г.
Демидова.

;ОКНА; 23 августа 2012 года