Во имя вечности. Глава 17

 - Довольно!
   Баррет остановился и оглянулся. Его старший брат, Юджин, нагнулся, опершись ладонями о колени, и старался перевести дух.
 - Сегодня победил ты, Стиви. Признаю свое полное поражение.
 - Так не годится, Джини. Я прекрасно знаю, что ты легко добежишь до залива и сможешь проплыть до утеса и обратно. Просто ты решил уступить, чтоб я не чувствовал, что ты меня все время опекаешь по праву старшинства.
   Юджин посмотрел в глаза брата.
 - Отец говорил, что между нами нет разницы, и может статься так, что младший станет опорой старшему.
 - Отца больше нет. Теперь все по-другому.
 - И потому ты поступил в академию. Ты хотел, чтоб все стало по-другому. И ты доказал, что пришел не за тем, чтоб быть в тени своего старшего брата, находиться под опекой. Доказал своим командирам и тем, кто пытался задирать в начале учебы. Теперь все признали, что нет никакой разницы между нами.
 - И ты?
 - И я, Стиви.
 - Неправда. С тех пор, как погиб отец, ты решил, что должен стать его заменой. И я знаю, что ты всегда будешь стараться заботиться и присматривать за мной, что бы ты мне не говорил.
 - Мы братья, и заботиться друг о друге естественно для братьев.
   Стив промолчал, устремив свой взгляд в сторону поселения местных. Юджин положил ладонь ему на плечо.
 - Пора возвращаться. Завтра мы улетаем с этой базы, а в следующем цикле – покинем академию. Возможно, нас распределят в одно подразделение, а ты станешь моим начальником.
   Но Стив не слушал брата. Его внимание было привлечено чем-то иным, нежели ободряющие речи старшего сына Баррета. Он оглянулся, будто ища поддержки, и решительно зашагал в сторону полуразрушенных окраин туземного города. Юджин окликнул брата, но тот не отозвался. Тогда он последовал за ним.
   У покрытой облупившейся штукатуркой стены была какая-то возня. По мере приближения стало ясно, что солдат из армии местного правителя выволок с улицы немолодого горожанина и ожесточенно избивал его на груде битого кирпича. Бедолага вяло сопротивлялся, прикрываясь руками и что-то бормотал. Неподалеку, поджав ноги, сидела женщина в мешковатом платье и жалобно причитала, умоляя не трогать ее мужа. Поодаль стояли еще два солдата, с улыбками на лицах наблюдавшие за расправой.
 - Эй, Стиви! Постой! Не нужно этого делать. – Юджин осознал намерение брата и попытался его остановить. – Ты же прекрасно знаешь, что нам строго запрещено ввязываться в их разборки.
   Стив не слушал. Он стремительно перемахнул через поросший желтой травой пригорок и оказался рядом с солдатом. Схватив его за запястье, он вывернул руку и повалил оторопевшего от неожиданной атаки вояку.
 - Ты больше не будешь поднимать руку на беззащитных, - прошипел он прямо в испуганное лицо, – потому что я сейчас тебе ее оторву к чертям.
 - Он украл мешок плодов с обоза, - стал оправдываться солдат.
 - Потому что вы бессовестно обираете свой же народ.
 - Эти путлики – не наш народ,  - нашел оправдание солдат. – Они не имеют никаких привилегий.
 - Хватит, Стиви! – Юджин пытался оттащить брата, видя, как те двое, что стояли поодаль, направились в их сторону, вынимая свое оружие. Теперь их лица исказила ярость. Если бы перед ними были не миротворцы, то они уже давно бы начали пальбу.
 - Эй вы! – крикнул один из солдат.
   Юджин сделал несколько шагов им навстречу.
 - Все! Инцидент исчерпан! – он поднял ладони, заявляя о мирных намерениях.
   В ответ на него направили стволы примитивных, но смертоносных орудий. Юджин почувствовал холодок на загривке.
 - Вам здесь нечего делать, наблюдатели! – Освобожденный Стивом солдат обошел Юджина и направился к своим, оттряхивая форму. Его тон изменился, а взгляд сверкал злобой, как у только что побитого зверька. – Это наши земли. Вас здесь никто не ждал. Убирайтесь туда, откуда явились!
 - А ты попробуй меня прогнать. – Стив угрожающе двинулся к солдатам.
   Защелкали взводящие механизмы оружия.
 - Закон не запрещает нам убивать наблюдателей. – Солдата потряхивало от напряжения.
   Юджин вдохнул. Они со Стивом были достаточно натренированы, чтобы обезвредить этих троих, даже несмотря на угрозу оружием. Но насилие могло повлечь цепную реакцию, возможно репрессии в отношении угнетенного населения, не говоря уже о реакции командования базы. Но все это не было важным в сравнении с безопасностью брата, который мог пострадать по собственной инициативе. К счастью или напротив, но жаркую ситуацию развеял свист приближавшихся двигателей. Вскоре патрульный борт завис возле развалин, направив плазмеры в бронированных тульях на изготовившихся стрелять солдат.

    Дисциплинарный комитет был созван незамедлительно, несмотря на благополучный исход происшествия. Конфликт, спровоцированный Стивом, движимым наилучшими побуждениями, не был, по-настоящему, серьезным правонарушением. Курсант, никогда не блиставший особой дисциплиной, стал скорее заложником политики, а ожидавшее его наказание - назиданием другим.
 - Воздушные блюстители зафиксировали спровоцированный курсантом Барретом инцидент. На основании имеющихся материалов установлено совершение вышеупомянутым курсантом проступка, недостойного офицера флота Содружества. Потому мерой наказания принимается отчисление из академии.
   Стив был ошеломлен. Отчислить за полцикла до окончания академии. Да еще за то, что он заступился за беззащитного горожанина.
 - Недостойного!? Недостойного!? – в нем закипала ярость от такой вопиющей несправедливости.
 - Содружество обнаружило этот реликтовый мир, когда его раздирало пламя гражданской войны. Только благодаря содействию флота удалось остановить кровопролитие. Нам позволили остаться в качестве наблюдателей. Наблюдателей! С условием, что мы исключим вмешательство в установившийся порядок.
 - Это вы именуете порядком? Народ морят голодом и избивают как скот.
 - Это вопрос политики, Баррет. Не нам решать подобные задачи. Мы всего лишь наблюдатели.
 - О какой чести офицера может быть речь, если ему предписывается своим бездействием потворствовать беззаконию!?
 - Вас это уже не должно беспокоить, Баррет. Вы не станете офицером. До рассвета Вам надлежит покинуть расположение базы. Это все.
   Юджин принял известие так же эмоционально и порывался требовать объяснений, но Стив остановил его, понимая, что в таком случае достанется и ему. Тем более, что в одночасье утратив веру в прежние идеалы, связанные с военной службой во флоте, он уже сам не желал оставаться тем, кем его планировали сделать.
   На сборы ушло гораздо меньше отпущенного комитетом срока. Стив не проронил ни слова всю дорогу до стартовой площадки орбитального транспорта, Юджин поддержал его молчанием. Лишь в момент расставания он протянул ему небольшую коробку, в каких обычно хранятся драгоценности. Внутри лежал жетон стража закона.
 - Это отцовский, - сказал Юджин. – Ты заслуживаешь его как никто другой.
 - Этот знак, по традиции, хранит старший сын. И, к тому же, я не уверен, что мне это нужно.
 - Пусть побудет пока у тебя. Вернешь, если придешь к убеждению, что все написанное здесь не имеет никакого значения.
   Стив посмотрел на жетон. В тусклом свете чуть заметно блеснула начищенная надпись: «Доблесть. Честь. Справедливость»

   Баррет поднял голову. Хозяин Боракана смотрел на него как будто с сожалением.
 - Ты давно сюда не заходил. Я уж привык доставлять выпивку в твою нору.
   Баррет принял стандартный разогревающий стакан. Могавлен склонился к стойке и, осмотревшись по сторонам, будто опасался слежки.
 - Я слышал, ты потерял клиентов на маршруте, - просипел он натруженным парами алкалоидов горлом. – А еще, что, вопреки правилам, ты водил их с ночевкой.
   Баррет взглянул из под бровей. Бармен невольно отшатнулся.
 - Тому, кто мне это шепнул, - извинял он, - я ответил, что он сбрендил.
 - Это правда. Но я довел почти всю группу до места. И их убила не сельва.
   Могавлен удивленно округлил глаза. Затем, убедившись что у стойки не было жаждущих, налил стакан себе.
 - Да. Дела. – Бармен залпом осушил его содержимое. – Выходит, сбрендили Они… твои клиенты?
 - Это был королевский десант. Люди дела. Но то, что убило всех их, было не из сельвы. Я таких существ раньше не видел.
 - Я не спрашиваю, как тебе удалось вернуться невредимым. Ты же Баррет.
 - Им был нужен не я. А то, за чем явился десант.
 - Почему ты решил?
 - Я видел это. Вещь, которая спасла мне жизнь.
 - Кстати, я тут тоже кое-кого видел, - прищурился Могавлен.
   Он пошарил под стойкой и положил перед Барретом отрывок полимерной ленты с отпечатком с камеры в зале.
 - Смотри, кто здесь недавно ошивался. – Он ткнул пальцем в изображение.
   На снимке в дальнем углу заведения сидел одинокий человек, явно не искавший внимания посетителей. В полутьме его лицо было едва различимо. Но Баррет его узнал.
 - Помнишь его?
 - Как такого забудешь. Кажется, три цикла назад, он прилетал на Матар поохотиться в сельве.
 - Да, и все смотрели на него как на сумасшедшего. А когда спустя неделю вернулся живой и с трофеями, сами чуть рассудком не двинулись.
   Баррет кивнул.
 - И что же, этот герой снова на Фронтире? – спросил он.
 - Насколько мне известно, его забрал частный борт. Буквально перед твоим возвращением. Странно только, что я не слышал, что в последние дни на Матар прибывал какой-либо транспорт с пассажирами. Смекаешь, о чем я?
 - Чудеса случаются.
   Он поставил стакан и направился к выходу. По пути его окликнули.
 - Поглядите, кто пожаловал. Это же сам Баррет. Выполз из своей дыры.
   Баррет остановился, но оборачиваться не стал. За спиной стоял один из проводников в изрядном подпитии. Вероятно отмечал удачную ходку. Его сотоварищи сидели за столом и одобрительно посмеивались в ожидании развития сцены.
 - Явился, чтобы найти новых жертв на корм сельве?
   Парень явно нарывался на потасовку. Несмотря на его внушительные пропорции, Баррет без труда бы урезонил этого едва державшегося на ногах малого. Конечно не обошлось бы без подмоги остальной пьяной братии. По правде, большая часть постояльцев Боракана не жаловала его уважением после того, как он перестал ходить в сельву, отдав предпочтение веселящему зелью. И многие были бы не против приложить кулак к его физиономии в уплату того, что некогда он лишал иных проводников барыша, потому что старатели предпочитали нанимать Баррета, так как он слыл самым надежным среди прочих. И случись это, его наверняка бы побили, если и не в Боракане, то где-нибудь в грязных коридорах Фронтира.
 - Похоже тебе теперь самому нужен проводник, Баррет, - не унимался задиристый выпивоха. – Сдается мне, ты его уже нашел. Это сич.
   Остальная компания разразилась гоготом. Баррет сглотнул и, почувствовав внезапное безразличие к происходившему, направился к выходу. Сидевший у края стойки посетитель внезапно встал и сделал шаг ему навстречу.
 - Стив Баррет? – произнес незнакомец, будто зачитывая приговор.
 - Теперь это, должно быть, известно всем, - иронизировал Баррет.
 - Я не разделяю мнения тех не особо компетентных субъектов. Вам, всего лишь, нужна помощь в сложившейся ситуации.
 - А кто Вы? Врачеватель?
 - Меня зовут Орбаль. Я командор рейдера королевского флота КАЗАИС.
   Баррет посмотрел в его глаза.
 - Я уже известил пилота десантного транспорта о случившемся. Я сожалею о гибели Ваших людей, но они были предупреждены, с каким риском сопряжена затеянная ими вылазка. Больше мне добавить нечего.
 - Я проинформирован об этой трагедии.
 - Чего же  Вы хотите от меня? Отчета? Или, быть может, Вы решили, что я заслуживаю наказания?
   Командор промолчал, позволив взведенному Баррету выговориться.
 - Предъявите мне обвинение. Но знайте, все вылазки в сельву, по существу, являются самоубийством. Все, кто переступают порог Фронтира, делают это без принуждения, на собственный страх и риск. А проводники, рискуют вместе со своими клиентами, в равной степени. Я взялся за эту работу только потому, что с ней не справился бы никто другой на Фронтире. И я бы привел назад большинство из них, если бы не вмешались силы, не принадлежавшие сельве.
   Баррет замолчал, произнеся и без того слишком много для своего обыкновения говорить. Орбаль счел это знаком к продолжению разговора.
 - Я не вправе осуждать Вас за то, что группа осталась за пределами станции, погибнув в схватке с неизвестным врагом. В конце концов, смертельный риск – работа десанта. А потери личного состава – неизбежные издержки этой работы. Также как и Вашей. И я склонен считать, что Вы выполнили свою часть договора, доставив группу в пункт назначения. И потому, что смогли вернуться назад, пусть и без нее. Благодаря этому, теперь известно, что люди королевского десанта погибли с честью, как и подобает тем, кто выполняет эту нелегкую работу. И я благодарен, что Вы согласились участвовать в миссии, исход которой был непредсказуем.
 - К чему эти все дифирамбы? Каждый день кто-то гибнет в сельве, и никто не мучается угрызениями совести по поводу потерь, потому что сущность сельвы – убивать.
 - Согласен.
 - С чем? Лично я не согласен с тем, что тром стоит того, чтобы за него гибли люди. Это бессмысленно, так как это занятие еще никого не сделало счастливее. Разве что скупщиков трома.
 - Поэтому я и здесь.
   Баррет вопросительно посмотрел на опрятного и не в меру вежливого командора.
 - Я явился, чтобы предложить Вам работу. Отличную от той, что Вы делали многие циклы после того, как Вы покинули академию.
   Баррет недоверчиво сощурил глаза. Этот вояка, по всей видимости, был хорошо осведомлен относительно его прошлого и летел на Матар с твердым намерением.
 - Я был изгнан за несоответствие кодексу офицера флота.
 - Я тоже когда-то, как и Вы, был отчислен из академии Содружества.
 - За что же?
 - За неразделенные взгляды на честь офицера.
   Баррет усмехнулся, посчитав этот ход командора грубым и нечестным.
 - Это правда. Как и то, что после этого я обрел осознание, что я не одинок в своих воззрениях. И это даровало мне новый смысл в жизни и позволило сделать правильный выбор. Выбор, на который имеет право каждый. Выбор, достойный Вас.
 - Что Вы обо мне знаете? Я никогда не был идеальным.
 - Я знаю, что Вы всегда равнялись на Вашего брата, который, как Вам известно, также вступил в королевский флот, не найдя личностного развития в рядах флота Содружества. Что Ваши амбиции были настолько масштабны, что Ваше место по праву быть вместе с Вашим братом.
 - Мой брат никогда не настаивал на том, чтоб я сделал карьеру военного. Это было только мое решение. Он говорил, что я волен идти любой дорогой, главное, чтоб жизненные принципы не шли вразрез с убеждениями. Не уверен, что он был согласен с тем, чтоб я пошел иным путем, нежели он, но он искренне верил в идеалы, которых придерживались многие поколения нашей семьи. После многих неудач и долгих циклов на Фронтире я пришел к выводу, что эти идеалы ничего не значат в этом мире. Только приспособление и расчет на собственные силы.
 - Возможно, Вы сможете сам рассказать это своему брату. Ведь это касается только Вас двоих.
   Баррет опустил руку в карман, сжав нечто в кулак.
   Он вспомнил о словах Юджина, сказанных при расставании, и то как неоднократно он искал встречи с братом, чтобы вернуться к последнему разговору. Как не раз слышал о его успехах, которые делали его все более замкнутым на собственных неудачах. Он как будто все больше отдалялся от единственного близкого человека, постепенно теряя его в темных глубинах памяти. И виной тому были не разделявшие их чудовищные расстояния космоса, а бездна отчужденности, которая росла с каждым новым разочарованием Стива. Он все больше уходил в себя, начиная винить уже своего брата за то, что на его долю выпало столько славных достижений в то время, как он, Стив Баррет, превращался в заурядного обывателя с обширным набором дурных привычек. Принципы семьи Барретов не помогали ему жить, и постепенно уступили место меркантильности и озлобленности на весь мир. Даже страсть к риску, которая некогда и привела его на Матар сыграла с ним злую шутку. Бесчисленные игры со смертью сделали его невосприимчивым и бездушным образцом выживаемости, вытравив все человеческие слабости, которые и делали человека человеком. Его сердце обросло панцирем, сквозь который не было слышно даже его стук. И в нем не осталось места ни для чего прежнего, включая брата. Его лик постепенно стирался в памяти, все реже возникая перед глазами. Лишь иногда, среди бреда пропитанного дурманом алкалоидов сна, он видел исполненное укоризны лицо совести с чертами брата. Ему даже казалось, что он слышит его голос, неразборчивыми колебаниями пробивавшийся сквозь тяжелую пелену забытья. И он просыпался с ощущением, щемящим грудь и проступающим холодными каплями на лбу. Как будто он вновь испытывал волнение, которое уже давно не тревожило невозмутимую гладь его бессмысленного существования. И он почти физически чувствовал, как маленькое, но очень жаркое пламя обжигает из недр кармана, напоминая о неком незавершенном деле. И лишь несколько щедрых глотков жидкого забвения возвращали все на свои места. Все снова окутывалось серым туманом, не пропускавшим звуки и краски жизни, где каждый незрячий шаг был неотличим от предыдущего.
   Орбаль терпеливо ждал, с интересом наблюдая за тем, что Баррет скрывал в кармане. Но когда тот извлек руку обратно, его ладонь оказалась пуста.
 - Что за работу Вы хотите мне предложить?