Экстренный вызов в тайгу

Мила уныло сидела на своей дорожной сумке, прикидывая, что ей делать: возвращаться к подруге или еще раз попросить начальника аэропорта пристроить ее на самолет, направляющийся  в Новосибирск. Начальник разговаривал с пилотом возле маленького одноэтажного здания, на котором висело гордое название «Аэропорт». К ним подошел третий, довольно красивый мужчина с большим кожаным саквояжем. Мила тут же навострила уши:


- Роженица…, на дальнем кордоне…, двое суток разродиться не может, - долетели до нее обрывки фраз.
- Вот это репортаж! – Мелькнуло у нее в голове. – На факультете сдохнут от зависти.
Подскочив, она мигом подлетела к энергично разговаривающей троице.
- Здравствуйте, - Мила, уверенно, можно сказать, нахально вклинилась в разговор и протянула руку только подошедшему мужчине. Он удивленно взглянул на нее, но подал руку.
- Я сейчас в вашей местной газете прохожу практику, учусь на журфаке. Возьмите, пожалуйста, меня с собой. Представляете заголовок в газете: «Экстренный вызов в тайгу» и ваша фотография на полстраницы.


- Представляю, - лукаво проговорил мужчина и подмигнул пилоту.
Тот вдруг почему-то, по-лошадиному, заржал. Начальник аэропорта от возмущения чуть ли не затопал на Милу ногами. Но та, нисколько не смущаясь, ждала ответа.
- Милая барышня, - обратился к ней незнакомец. – А вы когда-нибудь присутствовали при родах, да еще в полевых условиях?


- Не-е-а, - улыбаясь, замотала головой Мила.
- Ну, что ж тогда полетели, - вдруг решительно произнес мужчина и протянул руку. – Меня зовут Игорь Владимирович Сокольцев.
- А я Мила.
- Очень мило, - скаламбурил врач.
- Ой, как я рада,- запрыгала Мила, весело хлопая в ладоши.


- Да вы, что с ума здесь все посходили?! – наконец-таки, вмешался начальник. – Никуда она не полетит.
Игорь Владимирович, взяв его под руку, отвел в сторонку и что-то тихо сказал. Начальник снял фуражку, вытер пот со лба, погрозил пальцем и проговорил:
- Ну, смотри, донжуан хренов, если что случится, сам отвечать будешь.


- Клянусь! – поднял руку Игорь Владимирович.
- О чем это они? – спросила Мила у пилота.
- А, дела житейские, - и опять загоготал.
- Доставишь их на просеку, - развернул карту начальник. – А вам еще нужно будет километра три топать. Ближе подлететь не удастся, кругом тайга. Компас и карту взяли? – обратился он к Сокольцеву.


- Да что я в первый раз на вызов лечу, - отмахнулся доктор.
- С девчонкой – первый, то хоть Ксения Ивановна вам мозги вправляла.
- Ну, тоже скажите, - обиделся Игорь Владимирович.
- Николай через три дня будет возвращаться этим маршрутом от нефтяников, заберет вас.


Мила схватила сумку и, чуть ли не подпрыгивая от счастья, побежала  вдогонку пилоту.
- Ну, прямо детский сад какой-то, - укоризненно покачивая головой, проговорил начальник.
А Милы в голове в этот момент кружился хоровод радужных мыслей:
- Что там эти доморощенные очерки о доярках и трактористах, вот это материал!
Она уже просто видела, как декан их факультета держит областную газету с ее «горячим» репортажем, а кругом восхищенные взгляды ее сокурсников.


Старенький вертолет пару раз чихнул, прежде чем завелся, потом натужно крякнул и заработал лопастями. Полет проходил заданным курсом. Мила, как всегда не отрывалась от иллюминатора. Ей казалось, что весь мир состоит из изумрудно-зеленого моря с небольшими прогалинками голубых рек и озер.


- Вы первый раз  на вертолете? – вдруг услышала она вкрадчивый голос у самого уха. От неожиданности Мила даже вздрогнула.
- На вертолете – первый, а что?- повернула она свое изумленное лицо.
- Ничего, красиво, правда? – ответил Сокольцев, пристально вглядываясь в ее лицо. Этот взгляд смутил Милу, но она ничем не выдала себя.


- А почему роженица не приехала рожать в больницу?
- Настя? Да она уже четверых сама родила, муж у нее в повитухах был. А вот пятый раз осечку дал.
 - Пятый ребенок? С ума можно сойти!  В городе, хотя бы одного вырастить.

 
- Да в деревнях и сейчас меньше трех не рожают. А вы бы, сколько хотели иметь детей? – и опять в его глазах мелькнуло что-то скользкое.
- Я не знаю, не думала еще об этом, - Мила отвернулась к иллюминатору.
- А кто такая Ксения Ивановна? – вдруг вспомнила она.
- Медсестра, моя ассистентка. Она сама недавно третьего родила.


- Подлетаем, - крикнул пилот из кабины. – Готовьтесь, я мотор выключать не буду, а то боюсь, не заведу.
Вертолет Николай посадил точно в середину просеки. Мила с Игорем Владимировичем, взявшись за руки, спустились на землю и, низко пригнувшись от вихря лопастей, побежали к лесу. Отойдя на безопасное расстояние, они помахали Николаю, который, растянув рот до ушей, подмигнул Сокольцеву и показал большой палец вверх. Когда шум вертолета затих над тайгой, Мила спросила, что имел ввиду Николай, показывая палец.
 - А это, - рассеянно протянул Игорь Владимирович, - что все в порядке, хорошо сели.


Сокольцев достал карту, определил местонахождение кордона, вытащил компас и показал в сторону громадной ели.
- Нам сюда, - и молча пошел, не дожидаясь Милы.


Шел он быстро и легко, видно было, что ему уже не раз приходилось ходить по тайге. Мила незаметно, искоса наблюдала за ним. Игорю Владимировичу было чуть больше тридцати лет. Лицо моложавое с тонкими чертами. Толстый серый свитер ручной вязки обтягивал его крепкую фигуру, а джинсы, хоть и затертые, но явно фирменные, четко обрисовывали его красивые мускулистые ноги.


- Ему бы в Голливуде сниматься, а не таскаться с саквояжем по захолустным кордонам, - подумала Мила, оценивая его с чисто женской точки зрения. По пути часто попадались поваленные вековые деревья, через которые Мила с трудом переползала. Овражки и ямки, засыпанные сухой хвоей, так и норовили поймать в свои ловушки. Мила мужественно сопротивлялась, но через полчаса она почувствовала, что совершенно выдохлась.


- Игорь Владимирович, - взмолилась она. – Давайте, немного отдохнем.
- Милая барышня, мы не на пикник собрались, Настя уже вторые сутки мучится, да и младенец ждать не будет, ему давно пора на свет появиться.


 Миле стало стыдно, и она, сцепив зубы, пошла, превозмогая усталость. Игорь Владимирович подошел к ней и забрал сумку, хотя она упорно не хотела отдавать ее.
- Сейчас мы с вами на десятки километров одни в тайге, поэтому вы будете слушать то, что я вам говорю, - твердо сказал он, глядя Миле прямо в глаза. Она тут же отпустила сумку и засеменила вслед за врачом. До этого ей и в голову не приходило, что она вскоре останется с этим незнакомым мужчиной один на один в тайге. Ее так захватило горячее желание написать экзотический репортаж, что она даже подумать не удосужилась, а что же будет дальше. Сокольцев немного снизил темп, но все равно Мила за ним не поспевала.


- Еще полчаса ходьбы и мы у цели, - сказал он, сверившись по карте.
- Хорошо бы, - пролепетала Мила, еле переводя дух.
- Не отставайте, - бросил он и, широко шагая, двинулся вперед.


Действительно, скоро тайга раздвинулась, впустив их на солнечную полянку, где стояла бревенчатая избушка с тремя окошками. Пес, лежавший у крыльца, вскочил и тут же залаял.
- Молодец, Тарзан, молодец, - ласково проговорил Сокольцев. Собака тут же дружелюбно завиляла хвостом и подошла обнюхать Милу.


- Откуда она вас знает? – удивилась Мила.
- Да я тут уже не первый раз. То дети Настины болели, а то с Кузьмой на охоту ходили. Кузьма, муж Насти, знатный охотник. Правда, Тарзан?
Пес подошел к нему и с удовольствием подставил морду, чтобы Сокольцев погладил его.
- А что ж твоего хозяина не видно? Неужто еще из деревни не вернулся?


Войдя в избу, Мила увидела на кровати женщину с огромным животом, она глухо стонала.
- Настюша, - бодро сказал Игорь Владимирович, подойдя к ней. – Я уже здесь, так что все в порядке.
 Женщина с трудом разлепила веки и ее запекшиеся, искусанные до крови губы попытались передать подобие улыбки.


- Мила, быстро растопи печь и нагрей побольше воды.
Мила, которой вдруг до одури стало страшно, тихо прошептала:
- Я не умею, я не разу еще не топила печь.
- Это все очень просто, - улыбнувшись, сказал Сокольцев. – Идите сюда.
Он подвел ее к большой русской печи.


- О, да Кузьма все уже сделал. Берем спички и поджигаем. Вот и все. Ваше дело взять вот эти ведра и чугунки и поставить их на печь.
 Мила смотрела, как Сокольцев все быстро и легко делает, и почему-то глупо улыбалась.
- Вот, Настя простыни наготовила, рвите их на тряпки. Так хорошо, - командовал Игорь Владимирович. – Теперь слейте мне на руки, - и Сокольцев стал энергично намыливать руки, как это делали хирурги в кино. Мила заворожено смотрела на его руки. Он ей хитро подмигнул, взял полотенце и подошел к своему саквояжу. То, что он стал доставать из него, Милу повергло в ужас. Какие-то огромные щипцы, скальпель, множество ножниц, зажимов, и еще неизвестно что. Тут Настя, до этого глухо стонавшая, вдруг дико закричала, отчего Мила выронила кружку из рук, резко побледнела и стала тихо сползать по стене. Сокольцев это вовремя заметил, подхватил ее и вытащил на крыльцо. Через минуту он вернулся с ватой, намоченной нашатырем.


- Ну, и ассистентку мне Бог послал.
Мила, нюхнув нашатыря, закашлялась.
- Ну, как, барышня, себя чувствует? – Лукаво щуря свои серые глаза, спросил Сокольцев.
- Ничего, - прошептала Мила.
- Сидите здесь и никуда не уходите, понятно? – строго сказал он.
- Ага, - мотнула головой Мила. А сама подумала:
- Куда же это я могу пойти?


Дверь за Сокольцевым закрылась, но тут Настя издала такой звериный крик, что Мила на четвереньках быстро сползла с крыльца, а затем также на четвереньках быстро-быстро поползла подальше от избушки, чтобы только не слышать этих криков. Похоже Мила на какое-то время потеряла сознание, потому что, когда она очнулась, криков слышно уже не было, а солнце скрылось за деревьями. Тарзан, сидевший рядом с ней, радостно лизнул ее в лицо. Мила тихо засмеялась и потрепала его по шерсти. В лесу стало темно и сыро. Поднявшись и сделав несколько шагов, она почувствовала, как сильно болят ноги. Это с непривычки ходить по тайге. Слегка кружилась голова. Мила медленно пошла по направлению к избушке. Возле крыльца взад и вперед ходил огромного роста мужчина, весь косматый, как медведь, и что-то мычал себе под нос.


- Это, наверно, Кузьма, - подумала Мила. – Здравствуйте, - обратилась она к нему.
 Кузьма от неожиданности вздрогнул.
- Здравствуйте, нашлась пропажа. Я Игорю Владимировичу так и сказал: да куда она здесь денется. У нас тихо тут.


- Ну, как там? – спросила Мила.
- Не знаю, - удрученно опустив голову, ответил Кузьма. И Мила вдруг увидела, что из-под косматых страшных бровей светятся совершенно чистые голубые глаза, как у ребенка. Настя опять вскрикнула, но уже не так страшно, и тут послышался детский плач. Кузьма, услышав крик ребенка, сел на крыльцо и заплакал. Мила подошла к нему и стала гладить его лохматую голову.


- Все уже страшное позади, все хорошо, - ласково приговаривала она.
- Угу, - кивал он головой, а слезы текли и путались в его курчавой бороде.
- Ну, что счастливый папаша, с наследником тебя!
- Неужто мужик? – не поверил Кузьма.
- Да еще какой, богатырь!
Кузьма подскочил и бросился в избу. Сокольцев устало опустился рядом с Милой и закурил сигарету.


- Вот так, милая барышня, мы все появляемся на свет. В муках и страданиях. Потом живем, мучаемся и страдаем, и, наконец, уходим из него, опять-таки, мучаясь и страдая. А для чего все это, никто до сих пор объяснить толком не может.
Мила смотрела теперь на Сокольцева совсем другими глазами. Перед ней был усталый человек, между бровей которого залегла глубокая складка. Черты лица за эти несколько часов заострились, и черные тени легли вокруг глаз.


- И это ваша обычная работа? – спросила она у Сокольцева.
- Да, - пожав плечами, сказал он.
- Я бы не выдержала, это ж просто свихнуться можно.
- Выдержала бы, человек даже не представляет, что он может выдержать.


Солнце тихо клонилось к горизонту, Сокольцев курил сигарету, а Мила смотрела на темнеющее небо и вдруг четко осознала, что она действительно не знает, за чем она пришла в этот мир. В городе, учась в институте, она могла все четко рассказать. Как она станет известной журналисткой, будет работать в одной из популярных газет страны и так далее, и  тому подобное. А здесь среди этих вековых деревьев и пугающе огромного темного неба – все ее мечты стали такими мелкими и ничтожными, что она вдруг ощутила внутри себя пустоту, вакуум и от этого ей стало страшно и холодно.


- Ну, что напугал я тебя? – спросил Сокольцев. – Не обращай внимание, это от усталости.
И он обнял ее хрупкие плечи своей горячей сильной рукой, и Мила почувствовала, как по всему ее телу пробежала легкая дрожь, а в груди, где она только что ощущала пустоту, разлилась какая-то пугающая блаженная теплота. Так закончился первый день юной журналистки в тайге.


На следующее утро Мила проснулась оттого, что на ее лице весело прыгал солнечный зайчик. Оглядев избу, она увидела спящих Настю и малыша в люльке. Мужчин не было. Выйдя на крыльцо и потянувшись, Мила услышала голос Кузьмы:
- Доброго вам утречка!


Он прямо из ведра обливал у колодца Сокольцева, по пояс голого, ледяной водой. Мила съежилась от холода. Игорь Владимирович, картинно поигрывая мускулами, ну, прямо Джеймс Бонд, подмигнул Миле и спросил:
- Ну, как спалось?
- Хорошо.
- Ополоснуться с нами не желаете?


- Не балуй, пробурчал Кузьма и вылил целое ведро прямо на голову Сокольцеву. Тот от неожиданности охнул, и вся наигранность с него моментально слетела. Мила весело расхохоталась.
- Идите, умойтесь, я вам солью, - предложил Кузьма. Она протянула ладони и поймала хрустально-чистую струйку воды.
- Такой воды вы в своем городе не найдете. Да и вряд ли, где еще напьетесь такой сладкой и вкусной. Попробуйте.


Мила взяла ведро и стала пить. Вода действительно была какая-то необыкновенная. Капельки повисли на ее длинных ресницах, а лучи восходящего солнца, отражаясь в них, горели крохотными бриллиантами. Сокольцев остановился и смотрел на Милу, будто впервые ее видел. Она почувствовала его пристальный взгляд, повернула к нему свое раскрасневшееся лицо. Маленькие бесенята запрыгали в ее глазах, и она, размахнувшись, вылила остатки воды на Сокольцева. Кузьма довольно хохотнул:
- Да вы что сговорились сегодня? – слегка обиженно проговорил Игорь Владимирович.
- Ничего, Владимирович, это полезно для здоровья, - пробасил Кузьма, похлопывая его по мокрому плечу.

 
Втроем они дружно принялись готовить завтрак. Мила чистила картошку, Сокольцев носил дрова и растапливал печь, а Кузьма, который уже с раннего утра был на ногах, принес из тайги пару зайцев. Он обошел силки, расставленные вокруг дома. Вот этих зайчиков он начал освежевывать. Когда Настя проснулась, то на столе шковорчала румяная поджаренная на сале картошка, а в чугунке томилась зайчатина, распространяя  по всей избе свой аромат.


- Вот это я поспала, - удивилась Настя. – Даже не слышала ничего.
- Это хорошо, - ободрил Сокольцев, - значит, дело идет на поправку.
Малыш, будто почувствовал, что мать проснулась, закряхтел в своих пеленках, сморщился и возвестил криком о том, что он хочет есть. Кузьма с Настей склонились над колыбелькой и о чем-то тихонько шептались. Малыш, наевшись, тут же замочил пеленки,  и Настя быстро и расторопно перепеленала его. Сокольцев посоветовал ей еще поберечься день, другой, не подниматься с кровати. Кузьма немного потоптался около малыша, Настя толкнула его в бок:


- Мы… это…, вот, что хотели тебе сказать. Владимирович. Сына мы Игорем решили назвать. Ты, считай, ему как второй отец. Крестник, значит, он твой.
Сокольцев, не ожидавший такого поворота, слегка опешил, потом густо залился краской, как подросток.
- Ну, что ж это для меня большая честь, - наконец проговорил он.
Настя заулыбалась, а Кузьма, довольно крякнув, сказал:
- Настюша, где-то у нас настоечка стояла?
- Будто не знаешь где. В шкафу. Такое дело грех не отпраздновать.


На следующее утро Кузьма с Сокольцевым еще до зари ушли на охоту. Мила помогала Насте смотреть за малышом и по хозяйству.  Разговор все время почему-то сводился к Сокольцеву. Мила узнала, что он не женат, да и слава о нем не очень хорошая шла по округе.


- Врач он от Бога, - говорила Настя, стирая пеленки Игорька. – И меня вот выручил, да и детишек моих сколько раз лечил. Да только моих ли, весь край наш на вертолете облетел.
- Что ж ты замолчала, Настюша?
- Ой, да и не знаю, как тебе сказать?
- Говори, не томи.
- Охоч он до баб очень.
- Сокольцев?!
- Вот то-то и оно. Его говорят, даже из города за это отправили к нам.
- Не может быть!


- Ну, сама посуди, раз он здесь, значит, может. Говорят, он в городе у своего профессора молодку увел.
- Да непохоже это на Игоря Владимировича! – возмущенно проговорила Мила.
- Не знаю, не знаю, но так люди говорят.
Мила вдруг так расстроилась, что сама от себя не ожидала. Она и мысли не допускала, что Сокольцев может ей нравиться, а тут… Настя, глянув на нее, покачала головой:
- Ой, девка, зря я тебе все это рассказала.


Прощальный вечер за столом прошел совсем тихо. Даже Кузьма с Настей не пели своих грустных протяжных песен. Мила вышла посидеть на крыльцо, за ней вышел Сокольцев. Он закурил сигарету и посмотрел на Милу:
- Что это вы, барышня, такая тихая сегодня?
- Просто грустно уезжать.
- Так оставайтесь еще на недельку. А Николай вас заберет позже.
- Да, нет уже пора. И статью еще писать.
- Так статья все-таки будет? И моя фотография в полстраницы?
- Статья будет, а насчет фотографии не знаю.


- Мила, - Сокольцев повернулся к ней и взял за руку. – Что случилось, вы так резко переменились ко мне.
- Ничего не случилось, - запнулась Мила и попыталась вытащить ладонь из его руки.
- Мила, я хотел спросить, - начал Сокольцев.


Над избушкой висела огромная желтая луна, освещая крыльцо, как фонарь. Глаза их встретились, и Сокольцев стал медленно склоняться к ее губам. Они поцеловались. Мила к своему ужасу опять ощутила тот странный трепет, как было, когда он первый раз обнял ее.


- Мила, - дрогнувшим голосом сказал Игорь Владимирович. – В это трудно поверить, но у меня такое впервые.
- Что поцелуй с девушкой? – съехидничала Мила.
- Да нет, конечно, не перебивай меня, пожалуйста, я волнуюсь. Понимаешь, мне ведь уже 33, а тебе, сколько 20 или 21. Я прав?
- Ну, примерно.
- Вот поэтому я не знаю, вправе ли я говорить об этом.
- О чем, Игорь Владимирович, говорите, наконец.


- Мила, - Сокольцев опять взял ее ладонь в руки. – Я, кажется, люблю тебя.
Тут уж растерялась Мила. Она не знала, что сказать, а в голове ее назойливо крутились слова Насти:
- Охоч он больно до баб.
- И которая по счету я буду в вашей коллекции? – резко выдернув руку, спросила она.
- В какой коллекции? – не понял Сокольцев.
- В коллекции дурочек, или как их вы там называете.
- А уже доложили, - протянул Сокольцев. – Ну, тогда вопросов больше нет, извините, что потревожил.


Поднявшись, он направился к сараю, где хранили сено. На этом разговор с Милой был окончен. На следующее утро, простившись с Настей, которая плакала, прощаясь с Милой, и приглашала их в гости. Кузьма проводил гостей до просеки. Николай вскоре подобрал пассажиров и доставил в районный центр. Потом был Новосибирск, где в областной газете напечатали Милын репортаж. Декан, действительно, был доволен, а сокурсники провожали ее восхищенными взглядами. Только не было у Милы той радости и счастья, которые она представляла в своих мечтах. Она, вообще, резко изменилась, друзья не узнавали ее. Мила стала сторониться шумных компаний, в которых раньше была заводилой.


Прошел год. Мила окончила институт, получила распределение в городскую газету. Подруга вновь позвала ее в гости, в тот самый районный центр, где они встретились с Сокольцевым. Как-то с друзьями они пошли в местное кафе. Там Мила заметила странного человека в самом углу. Стол его был заставлен бутылками. Сам он заросший и неухоженный. Подруга, заметив ее взгляды, шепнула на ухо:


- Это Сокольцев, он спился. Я тебе просто говорить не хотела.
- И ты молчала? – возмутилась Мила.
- А ты не спрашивала, - парировала подруга.


Мила резко встала и пошла к столику Сокольцева. Его взгляд был затуманенный. Она присела за столик.
- Здравствуйте, Игорь Владимирович.
- Сокольцев, сосредоточившись на ней, вдруг осмысленно улыбнулся и произнес:
- Здравствуйте, милая барышня, - это были его последние слова. Голова упала на столик, и Сокольцев отключился.


 Мила организовала ребят, которые помогли перетащить его домой. Комната в общежитии была запущена и забита бутылками. Мила пришла к нему на следующее утро. О чем они говорили, не знал никто, но каково же было удивление маленького поселка, когда узнали, что Мила с Сокольцевым расписались в районном Загсе. А молодожены, не успев принять поздравления, улетели на кордон к Кузьме и Насте. Через неделю перед односельчанами предстал уже совсем другой Сокольцев. Как всегда подтянутый и бритый.

 Через год у них родился первый малыш – Александр. Спустя некоторое время в поселковую больницу нагрянула комиссия, председателем которой был тот самый профессор, учитель Игоря Владимировича. Он пришел в гости к Сокольцевым. Мила с ребенком ушла на кухню. Игорь долго о чем-то говорил с профессором. До нее долетали обрывки фраз, и она поняла, что молодая жена бросила профессора и с юным дарованием укатила в Англию. Он просил у Игоря прощения и горько плакал, а может, это плакал коньяк, которого он слишком много выпил.

Для Милы это не было открытием. Сокольцев ей давно рассказал, как молодой жене профессора захотелось с ним развлечься, а когда он отверг ее притязания, то затаила злобу на него и решила отомстить. Выбрав момент, она вошла в ординаторскую во время его вечернего дежурства. Не дав ему опомниться, стала тут же рвать на себе одежду и кричать, что ее насилуют. Мало того, что сбежался весь медперсонал, профессор, заранее предупрежденный через подставных лиц, приехал проверить моральный облик своего любимого ученика. Каково же было его состояние, когда он нашел еще и свою жену в таком виде. Гневу старика не было предела. Так Сокольцев очутился в районном центре, несмотря на то, что считался одним из лучших хирургов клиники.


Через несколько месяцев профессор вызвал Сокольцева к себе в клинику и вручил ему заведование хирургическим отделением. Мила ждала уже второго ребенка. Маленький Саша очень радовался бурным хлопотам переезда, хотя еще ничего не понимал. А родители вдруг невольно загрустили, прощаясь с односельчанами. Ведь впереди их ждала новая жизнь, новые люди. Но на то она и жизнь, чтобы не стоять на месте. А этот тихий поселок и особенно лесной домик Кузьмы и Насти – для них, Сокольцевых, останутся самыми родными и близкими на Земле.