Мать-и-мачеха

                КИСЕЛЬ      
      
       На свадьбу к другу я успел. Добирался, скажу вам, долго: с места своей службы до Ашхабада - четыре часа; с Ашхабада до Ташкента - два часа, потом до Акмолинска (столица Казахстана), а ныне - Астана - самолетами. Почти четыре часа! - Это не варежки вязать. Потом по старым длинным дорожкам - поездом, на лошадях, а уж потом топать до самой Журавлевки,к моему родному селу. Большое село. И живут здесь украинцы, русские, немцы, в основном. Казахов мало.
Да, путь был долгим и мучительным.

       Дома меня ждали давно. Я приехал с молодой женой и недавно родившейся дочуркой. Ей было всего семь месяцев. Хлопот в дороге было много, но мы выдержали.
С друзьями детства и одноклассниками я еще не успел повидаться, как начали сходиться гости. Пришел и мой друг Геннадий с напоминанием о свадьбе.

       - Помню, Гена. На ком женишься? Я ее знаю?..
       - Конечно, Иван. На Проне...(Прасковье).
       - Молодец. Хорошая девушка. Будем обязательно.

       На свадьбу Гена приглашает и моего отца с мачехой. Нудная она баба, скажу вам откровенно; стала парня упрекать в том, что на ее Галю не посмотрел... выбрал в жены не ту:
"Она же тебе не подходит...  Ну ладно-ладно,придем, поглядим..."
Но я не мог удержаться от ее вечного недовольства: "А чем она вам не подходит? Они с детства знают друг друга, вместе работают в школе. И не вам же с ней жить. Это его выбор".

       Моя родная мать умерла, когда я учился в восьмом классе. У меня еще две сестры: старшая замужем и живет отдельно от родителей; младшая еще учится в школе.
      
       И вот привел как-то отец эту "красавицу" с дочерью и сказал: "Это ваша вторая мать, слушаться ее, как и меня".

       Смогу ли я когда-нибудь назвать эту женщину матерью? Вряд ли. Моя мама смотрела на меня с любовью, нежностью, с заботой. Ее глаза светились теплом. А эта сразу стала зыркать по сторонам, заглядывать: а что здесь, что там... Мы ее не интересовали. И как только она поселилась в нашем доме  -  все перевернулось - для нас - на этой земле. Для нас не осталось родного места, где можно помечтать, поразмыслить.

       Через два года я уехал. Никогда бы не заглянул в этот дом. Но жаль было отца. Он стал каким-то безвольным молчуном. Мачеха забрала своих родителей в наш дом. Ее старики продали свой, так как не могли следить за его плачевным состоянием и сначала перешли жить к старшей дочери. А там - семейка - скажу!.. Словом, любили выпить. И когда закончились деньги, напросились к младшей дочери пожить (то бишь, к нам).
       - Сколько нам еще осталось? Всего ничего. Возьмите нас к себе жить, - бубнил дед.
А куда взять? Домик небольшой: всего две комнаты, кухня, сенцы да сарай. Взять в дом, где проживают уже четыре человека: отец, родная дочь (это моя сестра Тамара), мачеха со своей родной дочерью Галкой...
       Но выход был найден скоро. Мачеха выпроводила мою сестру, которая родилась в этом доме, - на квартиру, сказав ей: "Ты ведь уже работаешь и сможешь себя прокормить. Мне трудно с вами со всеми. Теперь еще за своими родителями надо присматривать, а Гале необходимо учиться". Хотя эта Галя дважды поступала в институт, и была она, между прочим, старше Тамары  на три года.

       Вот так старики поселились у нас. Галка в институт не поступила, провалила экзамены и вернулась в наш дом, а Тамара жила "в людях".
       Отец уклонялся от моих вопросов по поводу родной дочери. А Тамара говорила: "Да мне даже и лучше: не буду видеть, как батя нервничает и тупо смотрит в пол. Он ведь чувствует свою вину, а сделать ничего не может".

       И я вспомнил, как когда-то не воспринял "новую жену" отца и, естественно, взбунтовался. Но отец и его сестры быстро осадили меня где убеждением, где пряником, а где и вопросом: "Ты скоро окончишь школу, уедешь учиться... Вернешься ли ты сюда?..
А сколько можно держать домработницу?.. А об отце ты подумал?"

       В своем доме с новой хозяйкой я прожил всего два года, но успел нахлебаться столько всякой жижи! - хватило надолго. А младшей моей сестренке так досталось, что повести одной будет мало.

       Сегодня я вспоминаю свадьбу моего друга, и тот - один только свадебный вечер, каких-то два часа радости и все веселье было испорчено. Моя новоиспеченная - точно мать-и-мачеха: снизу листа белая и пушистая, мягкая и теплая,  как покрывало... нежная и светлая... А сверху - зеленая, жесткая, холодная и шершавая. Посмотришь в ее глаза - обдадут холодом и зеленой злостью. Хотя глаза у нее голубые, но в минуты дурного настроения становились болотного цвета.

       За свадебным столом мы сидели рядом с молодыми, а мой отец как-то сразу оказался в стороне. После одной-другой чарочки "мать" вышла из-за стола... покружила-покружила и  направилась не к отцу, а к мужчине, который сидел неподалеку от нее. Подойдя к нему, она спросила: "Почему вы не пьете?.. Это же свадьба!" - "Я просто хочу пропустить тост". -
"А я хочу выпить за молодых. Горько! - Вот теперь выпьем".

       Она потянулась к нему со своим бокалом. Мужчина пытался отстраниться от ее навязчивости, но не тут-то было... Она настаивала на своем. Мужчина упирался и очень вежливо отправил ее к "своей половинке". Но тут на его голову полилась водка. Гость обомлел. А она приговаривала: "Ага!.. Не хочешь?.. Я освежу твою голову... Это же свадьба".(Ее нельзя было остановить, Хмель подействовал и она навязчиво, без оглядки, наступала на него: "Выпьем, выпьем за молодых!"

       Не долго думая, этот человек взял со стола большую тарелку с киселем и фруктами и мгновенно опрокинул на ее дурную голову, чтобы охладить ее пыл. Ничего не сказав, он вышел из-за стола и исчез, не оглядываясь. Погулял...
А перед нами стоит или плавает "мокрая гусеница больших размеров", протирая свои глаза, не поняв что случилось.
       Немая, но ошеломляющая сцена. Праздник нарушен. Хозяева дома пытаются развеселить гостей... Музыка!.. Бокалы подняты!.. Но...

       Мачеха мгновенно протрезвела и вышла следом за "победителем". Отец подумал, что она пошла умыться. Время шло, а мать не возвращалась. Потом мы решили, что она ушла домой. Праздник был испорчен. Попрощавшись с другом, мы ушли домой. Дома ее не было. Начались поиски. Нашли мы ее на берегу Ишима. Она, выкупавшись в реке, сидела озябшая, рыдающая и чувствовала себя, как побитая собака. Она разговаривала сама с собой: "Я же ничего дурного не сделала. Подумаешь, стакан водки не пожалела и вылила на его голову. Он не мог со мной выпить... выпить... За что так грубо? Я ведь - женщина".
       Она дрожала и ревела. Мы взяли ее под руки и довели до дома, решив, что батя с ней поговорит или хотя бы приведет в чувства, и, чтобы не мешать им, сами ушли к другу, к свадебному столу: очень хотелось увидеть счастливого друга и его невесту, тем более, что скоро уезжать на службу и кто знает: когда мы увидимся вновь.

       За столом нас никто ни о чем не спрашивал. Свадьба набирала силу: молодежь танцевала, гости и родители жениха мирно разговаривали... Мне удалось поговорить с Геннадием, вспомнить школьную юность и друзей...
   
       Но когда мы вернулись домой, застали отца спящим. Спал ли он?.. или был  в глубоком раздумье?..  Мачехи рядом не было. Мы  с женой вышли из дома и стали размышлять: куда она могла деваться.
Ее старшую сестру Стасю мы пока не хотели беспокоить. Если она у нее, то завтра придет, а если нет, то будем что-то предпринимать. Потом мы обошли весь дом, небольшой садик и огород, но ее там не было. Войдя снова в дом, мы увидели приоткрытой калитку в сарай... Корова вела себя беспокойно. Неподалеку от нее, в яслях, на соломе спала пьяная женщина в обнимку с бутылкой вина. Спала сладко, безмятежно... Погуляла... Погуляли и мы.

Из воспоминаний юности. Ноябрь,2012. М.А.Г.