Старуха и война

- Ах вы, ироды! Нехристи!
 
По непролазной грязи деревенской дороги, потрясая клюкой,  спешила к покосившейся часовне восьмидесятилетняя  старуха, окружённая детьми. Сама старуха и дети, менее всего напоминали живых людей; серые, заострившиеся лица, впалые глаза и беззубые рты. Детские острые худые коленки торчали  сквозь  латанные - перелатанные  грязные, от дорожной грязи, чулки. Видавшее виды пальтишко, перепоясанное пеньковой верёвкой - на мальчике,  и мужской твидовый пиджак - на девочке. Большого  размера пиджак лишь только своей длиной имитировал пальто. Непомерные рукава  закатаны. Хрупкая фигура перехвачена крест- накрест, завязанным на спине шерстяным, поеденным молью и временем, платком. Оба ребёнка обуты в солдатские ботинки.  И от того, что сами по себе ботинки  были огромны и тяжелы, их  с большим усилием приходилось вытаскивать  из  засасывающей грязи дороги.  Что бы,  не рухнуть в раскисшую мешанину  под ногами, дети вцепились в подол старухиной юбки, покачивались от усталости и тяжело дышали.

Старуха  же,  остановившись  перед дверью часовни, так же задыхалась, хрипло выдыхая осенний холодный воздух,  и пыталась разогнуть свою согбенную годами спину. Закостенелое тело не слушалось её; она могла лишь вытягивать и поворачивать голову из стороны в сторону,  ища своими выцветшими глазами невидимых ей  врагов. Губы её шевелились безостановочно и беззвучно.  Наконец,  она распрямилась и выплюнула яростно,  - Ироды! Нехристи!

Старуха  подняла свою клюку и стала хлестать ею наотмашь перед собой, надеясь достать до хребтины тех двоих, что   пытались  сбить амбарный замок с двери часовни.  Молоденький конопатый солдатик, ещё совсем мальчишка, направил было вперёд свой автомат, но затем залился краской, отшатнулся и вжался в бревенчатую серую стену покосившегося, вросшего в землю строения. Второй - штатский, наоборот, заскрежетал, заводил желваками. Отмахиваясь от старушечьей клюки своим портфелем,  заорал на всю деревню, - Ополоумела, старая сука! Война! Фронту нужны средства.

- Это,  не я!  Это,  вы все обезумели! Не дам! Сыновей уже отдала! Внуков не отдам! Землю не отдам!  Не дам Бога из дома выносить!


Рецензии
Мария, спасибо за рассказ! Вы меня вдохновили на стихи

Война тащилась по дороге — одевшись в твидовый пиджак,
Мальца, босые мёрзли ноги, урчал желудок натощак.
Платок сползал на грязный лобик, девчушке этак лет семи.
Старуха рядом, в кофте вроде. С платком крест-накрест на груди.

Застыли разом пред часовней. Осенний воздух, выдох, хрип.
А Он с дверей замок сыновний. — «Сбивает... Ирод!» - слышен всхлип.
Клюкой старуха бьёт наотмашь — солдата, штатского и в крик:
— Не дам последнее зерно! Оставь для внуков, фронтовик!

Кричал на всю деревню штатский: — «Ополоумела?! Война!
Для фронта, твой паёк бедняцкий... Победе жизнь подчинена!»
Старуха плакала, стенала — о сыновьях, что полегли.
И к Богу руки простирала, а слёзы щёки, так и жгли.

Война тащилась по дороге — взвалив на деток адский груз.
В грязи босые мёрзли ноги, но сдвинут на уши картуз.
Мальчишка, девочка, старуха — шли обессилив по грязи.
Все понимали — есть разруха, и хлеба больше не проси!

Адилия Моккули   21.04.2015 19:19     Заявить о нарушении
Браво! Очень пронзительно! Плачу!Спасибо!

Мария Бобылькова   17.04.2015 09:27   Заявить о нарушении