Дежавю

1

Белая вспышка ослепила Вадима, он зажмурился. Взявшись из ниоткуда, она и не собиралась исчезать, а словно зависла: стояла перед глазами и продолжала ослеплять даже сквозь веки. Парень приоткрыл глаза и попытался осмотреться, но ничего не было видно. Белый яркий свет находился повсюду. «Лучше закрыть глаза и дождаться того, что произойдет дальше», – решил он.
Мысли роем кружились: «Так, скоро ты уберешься, странное видение? А может, лучше лежать и расслабиться... Ой, постой, мой дорогой, а я лежу или стою? Ничего не чувствую. О, ветерок подул».
Слабенький ветерок действительно подул в лицо, а вместе с ним начали приходить и звуки. Парень все так же находился с закрытыми глазами, только теперь, скорее, от испуга. Яркий свет исчез, а вместо него пришло ощущение открытой местности. Кажется, даже чем-то пахнет, словно асфальтом, и травой, и солнцем, и еще чем-то терпким. Надо открыть глаза, вроде бы даже начинает припекать. Открыл глаза и, прищурившись до боли в веках, осмотрелся. Он стоял посреди длинной дороги, которая что спереди, что сзади уходила далеко за горизонт.
А небо… какое чистое… и солнце такое огромное! Растопленная жарой полоса асфальта волнами уходит в закатное светило. Сделав несколько шагов вперед, назад, нарисовав шагами крест, потом круг, он в задумчивости остановился. Солнце нещадно слепило.
Неизвестно, сколько бы еще он так стоял, недоумевая и озираясь по сторонам, но его беспорядочный поток догадок прервал шум мотора. Сначала еле слышный, потом все более отчетливый шум доносился со стороны дороги. Парень прищурился от солнца и попытался вглядеться вдаль. Черной точкой на него надвигался вполне реальный автомобиль, который словно плыл, как мираж, по волнам дороги. Причем на вполне приличной скорости.
«А он меня хоть объедет? – в сомнительной нерешительности подумал парень. – А может, мне побежать или подпрыгнуть, как в кино... Что же он так несется? Кто там сидит за рулем? Безумец, что ли? Собьет же, куда бежать, да я же и не успею...»
Дурацкий страх. Ноги словно прилипли к раскаленной дороге, и нет сил пошевелиться.
Автомобиль скрылся за очередной волной. Отчетливо был слышен лишь рев двигателя. И вдруг в рычание прогоревшего глушителя четко вмешался детский голосок, напевающий какую-то только самому ребенку понятную мелодию. Оглянувшись в противоположную от приближающегося автомобиля сторону, Вадим ясно разглядел мальчугана, невесть откуда взявшегося. Малыш, присев по центру асфальтовой полосы, расставлял игрушечные машинки друг за другом.
«Если напрячься, успею в прыжке дотянуться до пацаненка и оттолкнуть его на обочину. Да что такое с ногами, словно деревянные!» Вадим сделал несколько неуверенных шагов в сторону малыша. Каждый шаг давался ему с титаническими усилиями.  «Ну еще чуть-чуть, вытянуть руку и оттолкнуть. Как же этот гад рычит за спиной. И чем-то воняет. Это не машина, а монстр. Да сверни же ты в сторону! Дурак! Да что же это такое? Ааааааа...!» – закричал в отчаянии Вадим.
На крик малыш в удивлении обернулся. Сильный удар подбросил Вадима в воздух, совершая мудреные сальто и перевороты, он уже не видел этого испуганного и неспасенного мальчишку. Мысль о ребенке прервала нестерпимая боль в груди, ногах... «Я, наверное, лечу! – промелькнула неожиданная мысль. – Еще бы, от такого удара мне еще долго лететь». Он приоткрыл один глаз, в это же мгновение все снова стало белым, вместе со светом прошла боль. Он с облегчением вздохнул и сомкнул веки.
«Осмотреться? Нет смысла, все равно ничего не увижу. Остается просто ждать того, что будет происходить дальше».
2

Мощный свет прожекторов ударил по глазам. Над Вадимом нависал мужик  средних лет в спортивной одежде и махал полотенцем, обдавая прохладным воздухом разгоряченное лицо. Осматривая себя, молодой человек с удивлением обнаружил, что  на руках у него  боксерские перчатки.
«Что это, кто это, где я, кто засунул мне эту штуку в рот?» – он поднял перед тренером руки с красными, огромных размеров перчатками.
– Зачем выплюнул капу? – спросил тренер, при этом он подобрал белый кусок пластмассы и легким движением впихнул ее обратно в рот ничего не понимающего Вадима. – Третий раунд, сейчас самое время начинать наступление. Троечку по корпусу, потом в сторону и двоечку в голову, и не мешкай. Попытается к тебе прижаться – ты его апперкотом. Давай, все, вперед, вперед! Мы на тебя надеемся, все ребята верят в тебя! –  При этих словах он с силой дёрнул Вадима с выпученными глазами за руки, поднимая его. Схватил табуретку и скрылся внизу за канатами.
Вадим, снова забыв про кляп во рту, хотел было что-то сказать, но в противоположном углу ринга он увидел здоровяка с такими же перчатками. Тот, держась вытянутыми руками за канаты, пристально и зло наблюдал за...
«Эээээ, за мной, что ли? Во попал, он же меня...». «Дзинь, дзинь», - послышалось откуда-то. При этом звуке противник резво отскочил от своего угла и, припрыгивая, направился в сторону стоявшего в полной растерянности противника.
«Так, стоять в углу глупо, бокс я смотрел по телеку, прижмут к канатам, и конец. Надо тоже подойти и двигаться по кругу, может, три минуты удастся продержаться. Я же его первый раз в жизни вижу, да и он меня не во второй, надо как-то объяснить». При этом он подбежал к противнику и, глупо прыгая с ноги на ногу, попытался что-то сказать: мммб, мммб, жжж... Если бы капа не мешала изъясняться по-человечески, то стоящий напротив амбал услышал бы следующее: «Я вообще не дерусь, не понимаю, что происходит, не бей меня...».
Но кляп был во рту, и мычания Вадима прервала серия сильных ударов в грудь и затем в челюсть слева.
«Ох, ты, а у меня и ботинки боксерские», –  как будто сквозь туман заметил падающий парень. Над ним наклонился мужчина в белой рубашке и на каждый взмах руки стал щелкать пальцами.
«Стойте, давайте и я в ответ хоть раз вломлю. Как встать? Туман проходит, вроде. Да кто там орет, вы что, на скачках?»  Он попытался встать, при этом покачнулся, но удержался и поднялся на ноги». Зал восторженно взвыл. «Вадим, давай, ты сможешь, давай, Вадим, отомсти за ребят!» – орал где-то внизу тренер. Рефери говорил что-то про «семь, восемь», заглянул прямо в глаза и, отойдя к середине ринга, выкрикнул: «Бокс!» Вадим направился к противнику. Взгляд его источал презрение.
Подойдя к центру ринга, Вадим вытянул правую руку в сторону соперника и помахал ею, приглашая его к себе. На третьем взмахе из-под руки, которая в это время заслоняла видимость, появился боксёр, и темнота окутала сознание Вадима. «Моя челюсть... мммм, когда же он успел-то, я же где-то видел такое. Как ярко светит солнце, их много, и все направлены на меня.  Нет, это уже не ринг, это тот свет, который приносит мне облегчение».
Обдумывая последнюю фразу, он хотел глубоко вздохнуть и почувствовал, что не может больше дышать. Глаза закрылись сами собой.

3

Белая вспышка света привела его в чувство. Что-то гудело и подвывало, не то внутри головы, не то снаружи. Болело все: глаза, руки, ноги, грудь. Вадим, захлебываясь воздухом, сделал несколько судорожных глубоких вдохов так, что стала кружиться голова. «Все же повезло, значит». Сознание стало возвращаться. «Нет, я больше глаза не открою. Так и буду с закрытыми лежать, пока все это не закончится. Хватит с меня». Где-то поблизости послышались голоса. Не шевелясь и не открывая глаз, он прислушался.
– Вроде, приходит в себя... Нет, показалось, – голос был низкий с хрипотцой. – А эта дурочка сама виновата, что отвергла мои чувства к ней. У меня же все было серьезно, ну или почти серьезно.
Раздался ехидный смешок.
– Ну, я думаю, еще недельку ее здесь подержать, а там – как обычно.
– Почему ты не хочешь, чтобы я тоже к ней заглянул, она такая соблазнительная в своем розовом одеянии, – раздался другой голос, более высокий, с повизгивающими интонациями, – я бы быстро, тем более, что уже ничего не испорчу.
– Нет, я сказал - она моя! И точка! У тебя их вон сколько по камерам рассажено… Найди по душе и навещай себе, пока не надоест.
– В том-то и дело, что приелось уже. Постой, а как ты объяснишь ее появление здесь? Не хватит ли нам уже такой самодеятельности?
– Все продумано. Этот, – он показал рукой в сторону Вадима, – будет колдуном. Будем утверждать, что он указал на нее, как на свою помощницу. А больше ничего и не надо. В колдовстве он признается, никуда не денется, и согласится, что помощница у него была, как миленький. Все одно, гореть ему завтра на святом огне инквизиции.
Вадим вздрогнул. Если это о нем, то никого выдавать он не будет. Затекшие руки начинали отдавать ноющей болью в запястьях. К тому же запах зловонной затхлости, копоти и близкого огня больше не позволял спокойно лежать.
Открыв глаза, он увидел небольшое помещение, похоже, подвальное, без окон и с одной массивной дверью из тесовых досок на кованых заржавленных петлях. Стены были выложены из камня, с них тут и там свисали цепи и крюки. В одной из стен было отверстие, из которого вырывались языки пламени. Все вокруг было в копоти, полумраке и бордовых разводах. Небольшое освещение давали несколько факелов, которые, потрескивая, горели в углах этого странного помещения. На себе он успел заметить лишь жалкие лохмотья, тут и там пропитанные кровью. Из дальнего затемненного угла появились две огромные фигуры, которые неспешно направлялись к нему. Одеты люди были в странные одеяния из плотной ткани.  Один из них наклонился, изо рта на Вадима  зловонно пахнуло гнилью.
– Ну что, очухался? – спросил визгливый голос больше утвердительно, чем вопросительно. – Подтяни-ка его повыше, он уже достаточно отдохнул.
Второй отошел на несколько метров в сторону и потянул за веревку, привязанную к кольцу в стене. Сначала руки, связанные за спиной, а потом и сам Вадим оторвался от грязного каменного пола и полу повис, наклоняясь к незнакомцам. При этом страшная боль в лопатках заставила его вскрикнуть.
– А-а-а! Больно же, вы что творите? Вы кто? Где я? – при этом он с трудом встал на колени, потом, оскальзываясь на камнях, попытался подняться на ноги. И это бы у него получилось, если бы мучитель, стоявший ближе, не пнул его по ногам. С хрустом в лопатках и подвывая от боли, Вадим повис на веревке, затем, корчась, снова встал на колени и на этом решил успокоиться. Заговорил ближний:
– Не пытайся встать и лучше не сопротивляйся. Ты не в трактире, а в пыточной. Признаешься в колдовстве и пособничестве ведьмам, перестанем бить и жечь. Этот факт все равно неоспоримый, и лучше покайся во всем сразу, тогда легко отделаешься и спокойно сгоришь на костре.
Второй одобрительно закивал, натягивая при этом веревку, за которую был подвешен Вадим.
Ноющая боль в руках резко переросла в невыносимую и, еле касаясь ногами пола, парень, простонав, ответил:
– Я не понимаю, о чем вы? Какие ведьмы? В наше время?.. Толкинисты проклятые, вы уже так заигрались в свои ролевые игры, что перестали разделять вымысел и реальность! Вы хоть сами осознаете, какой сейчас век?
 Картина происходящего понемногу стала проясняться в его разламывающейся от боли голове. Это же новое испытание! Как все болит! Мои руки! Сволочи! Лучше бы уж опять бокс! Последние слова, сам того не желая, он произнес вслух. Палачи отпрыгнули от него в глубь пыточной.
– Он нас пытается заколдовать! Не выйдет! На нас святое благословение Папы, – визгливый перекрестился.
– Но лучше на всякий случай вырвать бы ему язык. Его признания нам не так уж и важны, – бормотал под нос другой. Он же взял из жаровни раскаленные щипцы и направился к брыкавшемуся и выкрикивающему бранные слова подвешенному бедняге. Второй тоже взял что-то напоминающее с виду щипцы поменьше и подошел к Вадиму.
– Раздвинь ему челюсти, не церемонься. Сейчас он будет только мычать да захлебыватья кровью.
Хриплый, подойдя к Вадиму, одной рукой схватил его за горло, другой стал прицеливаться в область рта. Где-то за стенкой раздался истошный крик, непонятно, мужской или женский, постепенно переходящий в стоны. Со всех сторон раздавалось подвывание, которое в бессознании Вадим принимал за вой ветра.
Надо сказать, что все это время и Вадим не молчал. Наблюдая за действиями варваров (так он их мысленно окрестил), парень кричал и умолял, стонал и снова упрашивал не трогать его. В голове был безудержный ужас, ясные мысли от страха, видимо, попрятались, и осталось только восприятие дикой действительности, перемешанное с болью и отчаянием.
– Не надо! – кричал он. – Давайте поговорим, как цивилизованные люди!! Вы  же не изверги, я тоже верующий.
Палачи опустили свои инструменты, и, глядя на извивающегося парня в лохмотьях, один сказал:
– Смотри, похоже, он созрел. Ну, давай, кайся.
– Вы поймите, это все из другого века...
– Так вы еще и по векам летаете, – перебил его тот, что стоял ближе, и саданул тяжелыми щипцами по лицу беззащитного. Вадим от удара отшатнулся в противоположную сторону и закачался на веревке, словно маятник. Он застонал, закряхтел и зарыдал. Из разбитого носа и губ уверенной струйкой побежала кровь.
– Так ты признаешь, скотина черная, в чем тебя обвиняют? – визгливый  наклонился над ним.
– Мне очень больно, зачем вы меня мучаете? Вы спрашивайте, я буду отвечать, – прошепелявил Вадим, выплюнув выбитый щипцами зуб.
– Ага, сейчас ты одно говоришь, потом другое, нет тебе веры. Скольких женщин ты сделал ведьмами? – говоря это, мужик вытащил из-за пазухи толстый короткий нож и всадил его Вадиму в плечо, с изуверским наслаждением слушая, как тот заорал. Затем он медленно вытащил оружие из раны и положил рядом. Под стоны Вадима  здоровяк принес из угла кувалду и без лишних слов ударил ею парня в грудь.
Под глухой звук ломающихся ребер изо рта брызнул свежий фонтан крови. Кровь хлестала и из раненого плеча, из расширенных глаз текли слезы. Теперь он даже не мог стонать: дыхание перехватило, наружу вырывалось только бульканье.
– Сколько? – заорал на него тот, что был с кувалдой, и размахнулся, метясь в голову.
– Не-и-ско-лько... –  дальше вместо слов из горла Вадима полезли только хрип и шипение, и, понимая, что, потеряв дар речи, он скорее всего, лишится головы, несчастный закивал.
– Признаешь? – снова заорал мучитель, ладонью ударив бедолагу по щекам.
– Пы-ри-зна-ю-у, – с силой выдавил Вадим, и перед его глазами все начало темнеть. Боль отступала, звуки вокруг становились все глуше. Уже теряя сознание, он увидел, как двое достали из печи раскаленный прут с каким-то знаком на конце. Подошли к Вадиму и прижали к груди. В ушах зашипело, в нос ударил едкий запах горелого мяса, и молодой человек окончательно потерял сознание.

4

В этот раз, едва перед ним появился белый свет, Вадим открыл глаза и стал себя судорожно осматривать. Зубы оказались на месте, от удара ножом не осталось и следа, клейма на груди также не было. На себе он увидел легкую голубую рубашку, черные брюки и такого же цвета туфли. По всей видимости, был поздний вечер. Стоял он посреди узкой улочки, к которой впритык были поставлены трехэтажные кирпичные дома с темными окнами. Вокруг было довольно грязно и темно, повсюду разбросаны пакеты, пустые коробки, разный мусор. Впереди, метрах в десяти, он разглядел мусорные контейнеры и глухую стену. Вадим обернулся. Где-то там, вдали, квартала через два или три, был виден свет и оживление.
- Логичней пойти к людям, - решил про себя он и направился в сторону света. Приближался первый темный перекресток. В домах, возле которых проходил Вадим, все так же не было видно жизни. Они оказались выложены из красного кирпича. С крыши каждого дома тянулась металлическая лестница.
- Но не как у нас, - заключил он. - Как в зарубежном кино - с перилами, где одна лестница заканчивается, идет небольшая площадка и начинается другая. Почему у нас не так? Размышляя на эту тему, он приблизился к перекрестку, посмотрел в одну сторону: все такие же  дома, мусорные баки и мгла, с другой стороны то же самое. Неожиданно возле одного из баков он заметил движение и инстинктивно остановился, пытаясь разглядеть, что там. Это оказалась фигура человека, который пытался встать, но у него ничего не получалось. Увидев Вадима, тот крикнул:
- Простите, вы бы не могли мне помочь встать… меня избили и ограбили…мне плохо…
Взглянув в сторону, где кипела жизнь, и немного поразмыслив, Вадим направился к незнакомцу, по пути разглядывая его. Тот оказался в строгом костюме, белой рубашке и темной шляпе. На вид человеку с узенькими усиками было лет тридцать, ну, может, с небольшим.
Подойдя к нему, Вадим спросил, как может помочь. Человек уже сидел на корточках и, опершись одной рукой о землю, протянул вторую Вадиму. Парень взял его за руку и потянул на себя. Невероятно быстро поднявшись, мужчина, едва только поравнялся с Вадей, тут же чем-то ткнул ему в грудь. Сказал:
- Это Магнум 45-го калибра. Лучше не дергайся и не вздумай кричать. Выворачивай карманы, живо. С двух сторон от себя Вадим заметил непонятно откуда взявшихся еще двоих такого же вида парней. Руки они держали у себя за пазухой.
- Да твою мать, - вырвалось у Вади само собой.
И здесь выбор оказался не велик. «Самому интересно, что же у меня есть в карманах». Он запустил обе руки в брюки: в одном кармане нащупал толстенький портмоне, в другом - связку ключей. Вытащил все это и показал парню напротив.
- Ну что вертишь, будто бы не твое? А вообще молодец, с деньгами нужно прощаться легко. - Он выхватил кошелек и быстро его развернул. – О, а ты малый не промах, шестьсот… девятьсот… тысяча семьсот баксов и мелочь. Что там еще, ключи? От чего они?
Легко расставаться с деньгами Вадим не привык, но тут решил, что, как пришли, так пусть и уходят. Только бы не применяли силу, от боли он уже порядочно подустал. А от чего ключи, он и сам, честно говоря, не знал. Так и ответил:
- Понятия не имею, видимо, от дома.
- Что-то много от дома, а этот, маленький? – и грабитель взял связку и помахал перед носом у спокойного и невозмутимого Вади маленьким ключиком. – Похоже, от банковской ячейки. И где же этот банк? И что там?
Глаза у разбойника сверкнули и впились в лицо Вадима, его помощники переступили в ожидании с ноги на ногу и хихикнули, словно предчувствуя что-то интересное.
- Не знаю я, да забирайте все, и я пошел, да?
- А ты нас лучше не выводи, скажи спасибо, что к нам попал. Видишь следующий квартал, - и он мотнул головой туда, куда бы Вадим отправился, если бы не остановился здесь, - там промышляет банда чикагских котов. Они, как правило, сразу вышибают жертве мозги, а потом уже разговаривают. Но нас тоже злить не стоит.
- А вы тогда кто? – так же спокойно спросил Вадим. Сам в это время  подумал, что, может быть, и зря не попал к этим котам, глядишь, все бы уже и закончилось.
- Мы чикагские пиджаки, - ответил тот гордо, - ну ты зубы-то не заговаривай, - добавил он, - где банк и что там? И он не так чтобы больно, но довольно чувствительно ткнул Вадю дулом в грудь.
Это спокойному Ваде все уже начало надоедать. Ситуация напоминала старый американский фильм про гангстеров. Он поморщился.
- Там книги, очень ценные для меня, как память, и не более.
Тот сделал наигранно-удивленное выражение лица и покосился на своих подельников:
- А он издевается над нами. Билл, покажи ему, как надо разговаривать с интеллигентами.
Тут же тот, который стоял по левую руку от Вади, достал из-за пазухи пистолет, немного поменьше, чем у главаря, и с размаха ударил рукояткой Вадю в шею. От удара парень откинулся в противоположную сторону, схватившись за ушибленное место.
- Сволочи! – крикнул он гневно, - вы что, ненормальные?! Да отстаньте же от меня, я правду говорю. Я что сказал, то сказал, мне добавить нечего.
- Слушай, - начал главарь, - а ты смелый малый, мне такие нравятся. Сам в полном дерьме, а ведешь себя, как  герой. Значит, смельчак? Ну тогда давай, покажи, на что ты способен? Ударь меня, или нет, вот - возьми мой пистолет и застрели нас, - при этом он развернул оружие рукояткой к ошарашенному Вадиму и протянул ему:
 – Давай, давай, - глаза налетчика уже горели.
«Похоже, он вышел из себя, - думал Вадим, - а может, правда взять… нет, наверное, эта какая-то уловка. Я возьму, и меня тут же прибьют те, стоящие по бокам… А если схватить пистолет и отскочить назад, повалиться на землю и расстрелять их всех? Нет, так только в фильмах бывает. Что же предпринять? Да и пистолет-то, скорее всего, не заряжен.» Он поднял руки на уровне своей груди ладонями вперед.
- Мне не нужно оружие, просто отпустите меня, - ничего лучшего сказать он не придумал.
- Э, нет, дружище, - ехидно ответил главарь, не опуская оружие, - так дело не пойдет. Дурачить нас  я никому не позволяю. У тебя кишка тонка за себя постоять, - он зло улыбнулся, - только вот мое время стоит дорого, - и он обратно направил дуло Магнума на  Вадима. - Нечего добавить?
«Вот и эта ситуация вышла из-под контроля, - подумал Вадим. Сейчас уже выхватить не получится. А может быть, резко развернуться и побежать. Оттолкнуть этого, потом тех двоих и деру. Нет, не успею. А какой у меня выбор? Эх, надо было брать, когда давали. Можно попытаться отклониться и вырвать пистолет у главного, а пока те будут копошиться - пиф-паф. А если не вырву? Придется бежать. Только не назад, оттолкну этого и в темноту за его спиной. Если будут стрелять, то есть шанс, что промажут. Действуй!»
Так он и сделал: резко оттолкнул обеими руками противника с пистолетом и в это же время пустился наутек, точнее сделал два шага. Что-то сильное схватило его сзади за рубаху и он, сделав полусальто, рухнул на асфальт. Над ним склонились три фигуры. Заговорил уже знакомый бандит:
- Я ждал этого, вот только глупо убегать. В этой жизни два шанса выпадает нечасто, а ты свой один упустил, второго нет, приятель, - сказал он легко, словно подводя итог. – Прощай!
Вадим увидел, как на него поднимается тот самый магнум-45, который таки оказался заряженным. В это же мгновение прозвучал выстрел. Очень громкий, такой, что руки и ноги Вадима подпрыгнули, вот только грудь еще плотней прижалась к земле, словно припечатавшись. Вспышку он тоже заметил, и больше не было ничего. Ночь снова обрушилась на него.


5

«Что за чертовщина! Я в воде», – при этой мысли он замотал головой. Вокруг было довольно светло, но мутновато. Сверху свет было ярче. Вадим поплыл к нему, в бессилии упираясь руками и ногами в вязкую воду. «Надо было раньше открыть глаза, глядишь, уже бы выплыл. Вода режет глаза и давит со всех сторон. Ну, сколько еще плыть? Уже кислорода почти не осталось. Да что же ты не всплываешь-то? Ощущение, что находишься где-то в бассейне, однако, сколько уже плыву, а всплыть все не получается. Не могу уже, как руки болят, ну давай же, давай, приближайся.
Легкие начинают болеть, а ломота в руках стала невыносимой. Да черт с ними, только бы выплыть, сколько еще... Сколько я еще выдержу, уже, наверное, вечность  гребу. Не могу больше, не могу…
Может, вдохнуть воду, а что, рыба же дышит... Корабли с белыми парусами плывут, нет, корабли ходят. Плывут рыбы и люди. Нет, люди тоже ходят... Так почему же они не дышат под водой? Буль-брррр! Зачем же я выпустил воздух, оставшийся в легких, а что мне он, это уже не воздух, а углекислый газ. Голова болит. Надо себя как-то отвлечь. Нет, я выдохся даже для мыслей. Все! Не могу больше, все, все! Нет, еще чуть-чуть!.. Как плохо, мне чудовищно плохо. Надо зажать нос руками, может, так еще немного продержусь? Сейчас вдохну, вдохну. Какая сладкая мысль! Но не дышат люди водой. Хотя, есть же рыбы воздуходышащие, так почему же млекопитающим не стать вододышащими? С меня и начнем. Он попытался сделать глубокий вдох.
А почему все темнеет вокруг меня,.. мня,.. мню? Сколько я этой воды уже выпил, нет, это мне много, меня уже тошнит и как глаза ломит, темная сегодня ночь…

6

Белому свету Вадим не удивился. Это свет как-то всполохами врывался в сознание и обжигал дыханием пламени. Не открывая глаз, он думал: а может быть, это и есть ад, кто сказал, что ад – это сковородка, на которой нужно жариться? Огонь, дым, чад, жара, безысходность и приближение смерти – чем не ад? А умирать ему порядком надоело. Сколько раз уже он отдавал Богу душу? Смысл-то какой-нибудь в этом был? 
«Свет то ярче, то рассеивается. Надо открыть глаза. Если будут мучить, не сдамся. Будут бить – буду терпеть. Душно как-то. Кто-то кричит. А-а, ничего нового!..»
Он открыл глаза и увидел, что стоит под деревом на темной обочине дороги. Темной, потому все вокруг, кроме этой обочины, освещалось зарницами пожара. Метрах в двадцати от него бегали пожарные, которые тянули шланги от машины. Все что-то кричали. Спешили они к двухэтажному частному дому, из окон которого вырывались языки пламени. Только теперь Вадим ощутил горький запах тления и едкого дыма.
Пожарные вынесли из дверей сначала женщину, которая что-то невнятно выкрикивала, потом мужчину и ребенка, эти, похоже, были без сознания. Одеты погорельцы были так, что, скорее всего, уже спали к тому времени, когда начался пожар.
Вытащив всех и распределив по приехавшим неотложкам, пожарные занимались своим делом. Безо всякого энтузиазма поливали они из брандспойтов окна, из которых вырывались то клубы дыма, то пламени. Окатывали напором воды крышу и стены. «Непонятно, чем я тут могу быть полезен? – подумал Вадим, – может, в ведерке водицы принести?» Он нехотя улыбнулся и, бросив прощальный взгляд на дымящийся  дом, хотел направиться в сторону, как вдруг его что-то остановило. Из маленького окошечка на втором этаже что-то мелькнуло. Вадим пригляделся, и, действительно, из оконного проема показалась маленькая ручка. Взмахнув несколько раз, она в бессилии повисла. Окошко было с противоположной стороны огня и пожарных. Эта часть дома только дымила и не была охвачена огнем, пожарные ее не поливали. Вот тут ноги понесли Вадима сами, даже еще голова не успела подумать и составить план действий. Сделав несколько неуверенных шагов в сторону дома, Вадим заметил  небольшую дверку – черный вход. Шаг превратился в бег, он быстро подлетел к этой двери, дернул за ручку, дверь отворилась. Вбежав внутрь, он оказался в полупрозрачной дымовой завесе. Разглядел лестницу наверх. Натянув футболку на голову, чтобы не задохнуться, сумел преодолеть лестничный пролет. Дальше было слишком жарко. Если поначалу обстановка напоминала баню, то теперь жара была, как внутри печи. Так казалось Вадиму, когда он, упав на колени, пополз к комнате, из окна которой, по его расчету, и высовывалась детская ручка.
На полу оказалось не так невыносимо жарко, и дым не лег еще на пол. Передвигаясь ползком, Вадим неожиданно наткнулся на пластиковую бутылку с водой. Сняв футболку, он вылил воду на нее и остатки на голову. Промоченную ткань Вадим прижал к носу и пополз дальше. Из всех щелей вырывались красные обжигающие языки пламени. Время от времени Вадим вскрикивал и дергался от ожогов. Упершись лбом в нужную дверь, он толкнул ее головой, та открылась. Это была детская. Парень пополз к окну. Задымленность в этой комнате была не такой сильной, Вадим заглянул под кроватку и обнаружил то, что искал: девочка лет двух лежала без сознания. Возвращаться назад было невозможно. Лестница уже пылала. Приложив к носу ребенка мокрую  футболку, Вадим поднял девочку и высунулся с нею из окна. Пожарные стояли к ним спиной и что-то живо обсуждали. Парень прокашлялся и крикнул им:
–  Эй! Сюда! – те не отреагировали. Вадим, жмурясь от дыма и жжения в спине, крикнул опять, потом еще раз. Наконец, один настороженно покрутив головой, увидел Вадима и девочку. Пожарные оперативно растянули спасательное полотнище. Вадим выпустил ребенка из рук. Девочка упала в круг, ее тут же взяли на руки и унесли.
Теряя сознание, Вадим увидел, как пожарный машет ему рукой, приглашая последовать примеру ребенка. Собрав последние силы, Вадим сумел перевалиться через подоконник. Как только это произошло, он потерял сознание.

7

«Надо же, белый свет, удивительно даже, – подумал Вадим, приходя в себя. – Только не такой яркий и слепящий, как обычно». Он открыл глаза и вновь зажмурился. Потом, проморгавшись, все же стал всматриваться в окружающую обстановку, а она явно напоминала больничную палату, и в воздухе висел ни с чем не сравнимый запах нашей больницы, в котором всегда присутствует летучая смесь формалина, спирта и хлорки. В помещение сквозь оконные шторы проникал солнечный свет. Вокруг размещена какая-то аппаратура. От нее тянулись проводки и трубки, что-то нудно пикало. Белая дверь отворилась, и в палату вошла девушка в белом халате и в марлевой маске. Она вкатила что-то похожее на высокую вешалку, наверху которой были прикреплены две перевернутые баночки с прозрачной жидкостью. Девушка приблизилась к пациенту и посмотрела на Вадима. Их глаза встретились. В глаза девушки отразился испуг, она вздрогнула, словно увидела призрака, и вскинула руками. Баночки подпрыгнули и загремели в креплениях стойки.
– Вы пришли в себя? – удивленно и в то же время то ли радостно, то ли испуганно проговорила она.
– А что в этом странного? – спокойно ответил Вадим, рассматривая медсестру.
– Нет, конечно, я очень рада, что вы наконец-таки вернулись к нам, – уже с нескрываемой радостью сказала она. – Как вы себя чувствуете?
– Да хорошо, хорошо, а что такого, ну наглотался немного дыма, и делов-то, – как ни в чем ни бывало ответил он.
– Ой, вам нельзя разговаривать! Подождите, я позову врача, – девушка  повернулась, пытаясь выйти из палаты.
– Подождите, а давно я здесь? – Вадиму не хотелось, чтобы она уходила.
– Я не могу... – смутилась медсестра и добавила полушепотом, как будто их кто-то мог подслушивать, – видите ли, вы находились в коме... почти два месяца... я позову врача.