Семиклассница

 Седьмой класс, литература, Островский… «Почему люди не летают, как птицы?»
 Потом было много всего. Много. Того, что называется жизнью, и про которую бают, что она, мол, борьба. Танечка здорово боролась, смело и умело. Быть моряком загранки в Союзе – очень высокий статус. Быть женой моряка – тоже немалый. Так вот, она сама в море ходила, на сухогрузе коком. И нечего думать, что девушки должны любить романтиков – отважных летчиков и моряков. Они сами тоже мечтают ими быть. Ну, некоторые из них, те, которые носились с нами по дворам с ободранными коленками, играли в индейцев, взрывали самодельные петарды и мастерили поджиги и арбалеты…
 И летать Таньке довелось, но что это, прости Господи, за полет? Вагон электрички, подвешенный между небом и землей, гудит, сквозняк, и пахнет неважно. И маааленькое толстенное окошечко в небо и землю. Стыд какой-то, декорация, насмешка над полетом.
  Они стояли под разгрузкой в Швеции и стивидора звали Перр, и вот надо же, весь в белом. И у тридцатилетней семиклассницы сердце ухнуло прямо в пятки, и Перр споткнулся на длинной фразе, да так и не встал – он остался стоять перед нею на коленях. Это не только они знали. Это многим со стороны видно было.
 Не то, чтоб команда от соли в пище морщиться стала, или Перр путался в бумагах. Но сказалось, сказалось… И вот, наконец, настоящее свидание, он сразу же у трапа обнял ее за плечи, и их вынесло за ворота порта. На крыльях. Никакой мистики в этом нет, прочитать мысли, а уж желание родного человека – это в порядке вещей. Так, в принципе, и должно быть. Тачка неслась не совсем в город, а чуть левее.
 - Хочешь посмотреть Стокгольм?
 Она потерлась о него щекой… Вообще ж ни одного города иностранного не видела…
 - Хочу…
 Тачка взяла еще левее, ушла с автострады, Бог мой, аэродром! И двухместная «Сессна», похожая на истребитель Второй мировой, и вот она сидит в правом кресле, и смотрит на мир не через вшивый иллюминатор штатного лайнера, а из пилотского фонаря! Скоси глаза вправо и вниз – видно рулежку и Перр двигает сектор вперед, отпускает тормоз, истребитель прыгнул вперед, яростно загремел по бетонным плитам, ручку – на себя, и отряхнул он с себя землю. Полет!
 Она летит. Летит. С НИМ…
 Он что-то говорит, но она не слышит, она просто упивается его голосом. Он смеется, конечно же, он понял, им обоим просто нужен полет. Вместе. Но город – то он обещал показать! А слово мужик держит. Даже случайно оброненное. И он чуть покачивает самолет, идя над городом змейкой, чтоб при кренах ей лучше было видно сквозь стекло двери. В конце змейки он заложил приличный левый крен, идя на разворот, угол глаза уловил что-то не то, и он, еще не поняв, в чем дело, заорал:
 - Tanja, NO!!!!!!!
 Кинув ручку вправо, он поставил самолет в горизонт, и сорвал ее руку с красного рычага катапультирования. Черт бы побрал конструкторов, влепили ж рукоятку катапульты в такое место! Как потолочная ручка в авто. Конечно, со страху вцепишься… Еще бы миг, выстрел пиропатрона, и выпорхнуло бы из кабины платьице в горошек. Ее единственное нарядное платье, которое никак не смогло бы стать парашютом, и удержать Танечку в небе…
 Таня поднялась на борт, команда, само собой, поджидала…
 - Вот что ребята… Вы сегодня на диете. Разгрузочный день. И вообще, переходите на подножный корм…
 - Тань, ты чего?
 - Полетала…
 Она не торопясь пошла в каюту, чуть танцующая шальная тридцатилетняя семиклассница, а у ее ног незримой пушистой кошкой терлась мечта, готовая снова и снова взлететь со своей хозяйкой.

- Перр, я к сыну, в Данию. Опять что-то начудил, паршивец!
Она сует мобилу в карман и несется к шкафу с одеждой. Перр поднимает глаза над очками и ухмыляется:
 - Интересно все же, в кого он такой? Родители, вроде, серьезные люди…
 - Рот закрой. Чмок, послезавтра буду…
 Маленький истребитель несется над Балтийским морем, но летчица не ведет его по прямой. Она чуть пикирует на каждое судно, проходящее внизу, и приветственно покачивает  крыльями своим братьям по морю. А я стою на прогулочной палубе парома «Финнлайна» и подмигиваю снизу сумасшедшей летунье. Я узнал про нее только сегодня ночью от соседа по каюте, но я знаю, что это она – пятидесятилетняя семиклассница.

                Росток – Вуосаари. 2012.