9. У Черного озера

    В первые мгновения своего пробуждения я никак не мог сообразить, где нахожусь. Лишь бездумно пялился на свод потолка пастельно-розового цвета над собой, расчерченного линиями сейчас недействующих и потому темных осветительных трубок. Подобная деталь интерьера нисколько не вязалась с моими воспоминаниями об обстановке моей более чем скромной жилой камеры  в спальном районе Пуэрто-Касадо, и, уж конечно, не имела ничего общего с тесной пассажирской каютой «Циклопа». Однако она живо напомнила мне о событиях предыдущего дня, в виду чего я преисполнился разом накатившего чувства горького сожаления о том, что возможность увидеть и то и другое отныне откладывалась на неопределенный срок. Ведь я по-прежнему находился на Кон-Дионе, несмотря на то, что предполагаемый крайний срок моего допустимого пребывания на этой планетке вышел уже несколько часов назад. С трудом подавив собственные переживания по данному поводу, я протер глаза и огляделся.
    Характерные признаки обстановки помещения - полукруглый сводчатый потолок и наклонные стены, выполненные из полимерной ткани, - свидетельствовали о том, что я  пребываю сейчас в полном одиночестве внутри палатки. Обычной надувной двухсекционной палатки типового образца, вполне просторной, чтобы приютить до восьми человек с максимумом комфорта проживания. Один в один похожая на те гостевые палатки, которыми мне приходилось пользоваться на курорте Нью-Айрес за отсутствием мест в настоящих гостиницах. Что, необходимо отметить, в тех местах было частым явлением. У этой имелось, правда, одно существенное отличие, связанное с ее предназначением обслуживать колонистов на других планетах, - вместительный тамбур, способный обеспечивать при необходимости герметичность внутри временного надувного жилища.
    Признаюсь, я плохо помнил как очутился в палатке. Усталость от впечатлений, накопленных за день, который, казалось, никогда не закончится, буквально подкосила меня, стоило мне покинуть  вездеход по прибытии на место. Последнее, что хорошо запомнилось — яркий свет искусственного освещения лагеря, ударивший в глаза, как только открылась дверная панель «Саламандры». А также прекрасно сохранился в памяти тот момент, как шибануло в ноздри густое зловоние, источаемое грязным пятном на боку машины,  когда мы с помощником в сопровождении Рябцева огибали ее корпус. Потом я уже смутно припоминал, как геолог вел нас куда-то мимо ряда палаток... Видимо, одну из них мне и определили для ночевки.
    Оставив удобный надувной лежак, сослуживший этой ночью мне хорошую службу, я направился к выходу из палатки. Раскрыв входной клапан, отодвинул металлизированную сетку — защиту от возможных, будь то ползучих или многоногих, непрошеных гостей в чужом мире, — и выбрался наружу. 
    За пределами палатки меня знакомо принял в свои объятия уже набирающий силу тропический зной начинающегося дня на Кон-Дионе. Внутри все-таки, следовало это признать, было немного комфортнее в  этом отношении: многослойные воздушные камеры стенок палатки выполняли функции термоса, изолируя внутреннюю жилую полость от лишнего наружного тепла. Плюс встроенная система принудительной вентиляции, также немного охлаждающая притекающий извне воздух. Впрочем, в настоящий момент снаружи было относительно терпимо, что, видимо, объяснялось освежающим действием прохладного утреннего бриза, тянувшего со стороны моря. А надежную защиту от палящих солнечных лучей обеспечивал трепыхавшийся на ветру над моей головой полог из легкой ткани, протянутый между проходами среди палаток. Мне особенно пришлась по душе эта маленькая хитрость со стороны обитателей палаточного городка. Однако их самих нигде не было видно.
    Я последовал по наугад выбранному направлению меж палаток. Стоило сделать несколько шагов, как под ногами звонко захрустело. То была спекшаяся в стекло почва после обработки плазмой огнемета - стандартной процедуры стерилизации  на этапе подготовки участка под устройство поселения для людей. Однако местная флора не спешила сдаваться, - тут и там сквозь остеклованную поверхность уже пробивались тоненькие спиральки желтых ростков растительности.
    Внезапно лагерь закончился, и я очутился на краю обширной квадратной площадки, небрежно расчищенной от растений. Место это было практически пустое, если не считать сиротливо приткнувшихся по углам периметра участка двух небольших машин, прикрытых брезентом. С трудом, но я все же опознал здесь именно то место, куда мы прибыли вчера ночью на вездеходе. Однако «Саламандры» нигде не было видно, из чего я заключил, что, как и обещано было Рябцевым, она уже укатила с людьми на помощь к аэролетчикам.
    В сотне метров от открытого пространства площадки, несомненно предназначенной для размещения парка исследовательских машин, начинались заросли диковинных деревьев, больше похожих на огромные, выше человеческого роста, еловые шишки с махровыми чешуйками, верх которых венчали своеобразные короны из миниатюрных копий самих себя. Этот необычный лес из рогатых «шишек» тянулся, насколько хватало глаз, по крутому склону возвышенности до самой ее вершины.
    Не вдруг до меня дошло, что я разглядываю сейчас ту самую гору, по ту сторону которой и совершил неудачную посадку наш аэролет. И в который раз я вновь задался вопросом: что же так влекло Курляйутиса на этот остров? Намерение выяснить это у меня было вчера, но во время поездки по джунглям я совершенно позабыл об этом.
    Здесь, в стороне от лагеря, не было никакого укрытия от солнца, и я, не видя смысла подолгу задерживаться на солнцепеке, решил возвратиться к палаткам. И уже повернулся к лесу спиной, как неожиданно получил сильный шлепок по затылку. Первой мыслью было: что за чертов шутник? Я резко развернулся, полный возмущения, но сзади никого не оказалось. Услышав внизу шорох и шум возни, бросил взгляд под ноги и от увиденного меня разом  передернуло от отвращения. Должен признаться, была у меня одна маленькая слабость, которую я старался держать втайне от других, - это крайняя неприязнь ко всем живым существам, наделенным более чем четырьмя лапами. Возможно, то был пережиток детских страхов, - я вырос в районе мегаполиса, никогда не отличавшемся строгим соблюдением требований санитарии. И как следствие этого я вдоволь насмотрелся на насекомых с ранних лет. И вот сейчас на земле подле моих ботинок лежало кверху брюхом и сучило ножками, силясь перевернуться, воплощение моих кошмаров — жуткое подобие многоножки и таракана одновременно. Размерами это псевдонасекомое было с ладонь, а может и поболее. Что особенно впечатляло в нем, так это его длинный зловеще заостренный хобот-жало. Воображение сразу услужливо подсказало, для чего оно могло быть предназначено,  и меня вторично передернуло. Не думая, а скорее инстинктивно я занес ногу и уже готов был раздавить этого многоногого монстра, как меня остановил возглас: «Постойте! Что вы делаете?!» Голос принадлежал Курляйутису.
     Невесть откуда взявшийся  администратор со словами короткого приветствия   всучил мне в руки мой  несессер:
  - Вот держите... вы забыли там, где ночевали. Не хотелось бы, чтобы вы потом рыскали по всему лагерю и заглядывали в каждую палатку в поисках своих вещей. - И, укоризненно глянув на меня, требовательным тоном добавил. - И будьте добры, уберите ногу.
    Заметив, что по-прежнему стою с полуподнятой ногой, я холодно заметил:
  - Эта штука напала на меня, - но ногу все же опустил в сторону, пощадив отвратительное создание.
  - Что? Неужели вы подумали... - Помощник широко улыбнулся. - Уверяю, вы ошибаетесь, это совершенно безобидное существо. Радужный сосальщик - настоящий вегетарианец. Если и представляет угрозу, то только для местных растений, у которых и сосет сок.
     Носком ботинка он аккуратно перевернул насекомое на ноги. Оно тут же проворно отбежало от нас на пару метров и там, встопорщив членистый хитиновый панцирь, неожиданно для меня  развернуло с шелестом несколько пар крыльев. Словно цветастый веер, переливающийся всеми оттенками радуги. Я был поражен — это было все равно как наблюдать внезапное превращение черта в ангела. Мне показалось, что я понял, каким образом это существо столкнулось со мной. Возможно, во время полета... Я ждал подтверждения своей мысли. Но я ошибся, насекомое не желало да и явно не умело летать. Сложив крылья, оно вновь обернулось невзрачной многоногой тварью, - все очарование его сразу улетучилось, - и со всей возможной прытью устремилось к лесу. Единственное, что оно, по видимому, умело — прыгать по деревьям, планируя по воздуху во время прыжков. А я всего лишь оказался у него на пути.
     Маленькое незатейливое представление природы было закончено, и я снова повернулся к администратору. Он нетерпеливо ухватил меня под локоть:
   - Пойдемте. Пойдемте, я провожу вас к начальнику экспедиции.
     Я решительно отдернул руку:
  -  Подождите, Закарий. Чего вы хотите этим добиться? Не все ли равно теперь, когда я попаду на Центральный - через день или через неделю? Сейчас-то какой смысл в спешке?
    Администратор  охолодил меня посуровевшим взглядом:
  - Партнер Кавалонни, вы меня разочаровываете. Готовы так быстро сдаться?
    Я открыл было рот для ответа, но он остановил меня жестом руки.
  - Да, я слышал, что вы заключили с капитаном негласное соглашение, в котором определили крайний срок вашего пребывания на планете в четыре дня. Но и что с того? Ведь задолго до этого он не только подписал договор поставки, но и взял на себя помимо обязательств по перевозке грузов, как основной задачи, также и  обязанность доставки вас — сюда и обратно. И последнее пусть и является для него второстепенной задачей, но не теряет от этого своего важного значения. А теперь представьте, как капитан «Циклопа» будет выглядеть в собственных глазах, если он с успехом выполнит свое дело, пусть и первостепенной значимости, но ценой невыполнения других обязательств? Так неужели он оставит вас здесь, хотя бы и под угрозой штрафных санкций за несоблюдение сроков перевозок? Я в этом сильно сомневаюсь. Ваши договоренности с ним о крайнем сроке я вообще рассматриваю, как вариант психического давления со стороны капитана, имеющего целью поторопить вас в выполнении ваших дел в колонии. И искренне надеюсь, что в данном случае добропорядочность капитана все же возобладает над его пунктуальностью. Ну а теперь спросите себя, намерены ли вы заведомо смириться со своей возможной участью, прежде не удостоверившись, что капитан сдержал обещание бросить вас на планете в случае вашего опоздания?
    Сделав паузу после явно риторического вопроса, помощник прибавил, скромно отведя глаза в сторону:
  - За четыре года у меня здесь, верится, сложилась какая-никакая репутация человека, всегда исполняющего обещанное. Только это уже должно заставить понять в Кампас-Сити, что помешать мне в этом могло лишь какое-либо непредвиденное обстоятельство. Наверняка там постараются что-нибудь придумать, чтобы убедить вашего капитана повременить с отлетом.
    Закончив, он, не дожидаясь меня, зашагал вглубь палаточного городка.
    Доводы Курляйутиса звучали разумно, и я разом воспрянул духом. Действительно в конце концов, повод грустить, возможно, появится лишь по прибытии на Центральный, так чего же мне сейчас предаваться унынию? Я, немного повеселев, последовал за помощником.
  - Но в таком случае, - обратился я к спине быстро идущего впереди администратора, - мне непонятно зачем нам понадобился начальник экспедиции? Как я понял, мне и остается всего лишь, что терпеливо ожидать, когда починят наш аэролет. Не так ли?          
     Курляйутис замедлил шаг и обернулся:
  -  А вот на это, я бы не советовал вам особенно надеяться.
  -  Но пилоты утверждали, что ремонт требуется простой...
  -  Пилотам свойственно преувеличивать свои возможности, но они почти никогда не участвуют по-настоящему в ремонте машин, на которых летают. Они обладают лишь минимумом необходимых знаний об устройстве этих летательных аппаратов. Сомневаюсь, что и здешние специалисты разбираются в этом больше их. Что-то им совместными усилиями, может быть, и удастся, но, в любом случае, продолжать полет на наспех отремонтированном аэролете — это слишком большой риск. На этих машинах полно всякой сложной электроники, здесь требуются знания и умения ремонтной бригады и соответствующее оборудование.
    Я начинал уже почти сердиться, поскольку перестал понимать Курляйутиса: то он старается приободрить меня, то вдруг отбирает надежду... А он тем временем продолжал:
  - Кто знает сколько на самом деле может занять такой ремонт... Предсказать трудно. Ожидание же для нас сейчас слишком большое удовольствие. В нашей ситуации считаю эту затею с ремонтом аэролета лишней тратой времени...
    Мне надоело пустое многословие администратора, и я нетерпеливо оборвал его на неоконченной фразе:
  - Так в чем дело? У вас есть запасной план? Это как-то связано с местным начальником? 
    Он многозначительно кивнул головой:
  - Вот именно. Ему-то как раз по силам решить нашу проблему и, причем, в течение ближайших суток.
    Жилище начальника геологической экспедиции было заметно издалека. И это была не обычная надувная палатка, а самый настоящий сборный домик из металлопластовых панелей, над плоской крышей которого возвышалась длинная мачта ультракоротковолновой связи. Я воспринял как само собой разумеющееся тот факт, что начальство с удобством располагается в просторном доме, в то время как его подчиненным предоставлено ютиться в тесноте в небольших палатках. Это лишний раз подтверждало мое убеждение, что все разговоры о равенстве и равноправии людей на самом деле всего лишь никчемная болтовня, призванная отвлечь общественное внимание от действительного положения вещей в мире. В мире, где сильное, облеченное властью меньшинство всегда имеет лучшие условия жизни, в отличие от слабого  большинства, коим дозволено лишь то, что позволяет им иметь то самое привилегированное  меньшинство. Таков естественно сложившийся порядок в системе распределения ограниченных ресурсов в нашем  донельзя перенаселенном обществе.
    За несколько шагов перед домом Курляйутис резко остановился.
  - Хочу вас сразу предупредить, - вполголоса обратился он ко мне. - Начальник экспедиции, Альфред Вулич, весьма своеобразная личность, скажу более, довольно неприятный человек в личном плане. Он из тех людей, которые грубость нрава полагают за проявление твердости характера, если вы понимаете о чем я. Крепкие словечки и брань для него норма в общении с другими людьми, но от других подобное не терпит, если только они не выше его по должностному положению. Поэтому просьба к вам, проявите по возможности терпение и постарайтесь не вступать с ним в полемику. Я же попробую по быстрому разрешить с ним наш вопрос.
    Я ухмыльнулся:
  - Может мне стоит остаться снаружи? Не проще ли так будет?
  - Ни в коем случае! Напротив, такое поведение он вполне может счесть проявлением неуважения к себе лично. В нашем случае это совершенно ни к чему. Просто помните, о чем я вам говорил...
    Меня позабавила столь внезапная осторожность в поведении администратора, но, пожав плечами, я направился вслед за ним ко входу в домик. На деликатный стук помощника во входную дверь никто не отозвался, на повторный — тоже. После некоторого колебания он прошел внутрь, я за ним.
    Оказавшись внутри, я был вынужден переменить свое первоначальное мнение о здешнем начальнике, он явно был не из тех, кто стремится к комфорту. Обстановка в доме отчасти напоминала внутренности сарая, или, если хотите, минералогического склада. Пластиковые емкости с образцами пород и грунта безо всякой видимой системы располагались на столах и на полу, загромождая собой и так уж не слишком большое помещение. Среди этого беспорядка глаз с трудом узнал несколько также небрежно сваленных в кучу комплектов переносных химических лабораторий экспресс-анализа, устройств большого и малого интраскопов, масс-детекторов и другого оборудования неизвестного мне назначения. Немного свободного места было разве что только в ближайшем углу, расчищенном от этого специфического по значению хлама, где Вулич обустроил себе подобие рабочего кабинета. И тут же располагалась компактная станция связи. Самого же хозяина нигде не было. 
    В виду отсутствия последнего, мы с администратором быстро покинули дом. Возможно, даже излишне поспешно. И на выходе столкнулись с рослой  молодой девицей, впрочем, по внимательному рассмотрению не лишенной привлекательной наружности. Довольно долгое время испытывавший недостаток общения с женщинами я не смог отказать себе в соблазне разглядеть ее попристальнее. Хотя и сознавал, что с моей стороны такое поведение не характеризует меня положительным образом. Однако, девушка заслуживала проявление подобного внимания: круглый абрис миловидного лица с широкими скулами и с обаятельными ямочками на щеках, небольшой чуть вздернутый нос. От больших и ясных голубых глаз трудно было оторвать взгляд. Шарм дополняли аккуратно убранные в длинную косу белоснежные волосы и неизменно для всех колонистов темный загар кожи. Следовало бы еще добавить, что одежды на ней было ненамного больше, чем у вчерашнего наряда Рябцева, и от представших сейчас моему взору обнаженных круглых плеч и крепких стройных ног захватывало дух.
    Так мы бы долго стояли и глазели друг на друга, если бы обладательница шикарной косы не решилась наконец нарушить затянувшееся молчание.
  - Кто вы? - произнесла она, хмуря озадаченно брови.
    Я заметил, что с вопросом девушка обращалась непосредственно ко мне, полностью игнорируя присутствие Курляйутиса. Подобно поведение мне показалось несколько странным, ведь несомненно они оба были прежде знакомы. Не торопясь с ответом, украдкой глянул на администратора. Остолбеневшее выражение его лица и восторженно-щенячий взгляд сказал мне многое. Похоже, что парень был крепко влюблен в эту особу, что, учитывая неприглядную внешность помощника и то, что девица на целую голову превышала его ростом, было явно делом безнадежным. А я знал по себе, что многие женщины инстинктивно отвергают навязчивое преклонение перед собой и по этой причине зачастую изображают показное равнодушие к своим поклонникам.
    Я решил взять сложившуюся ситуацию под собственный контроль и устранить чувство неловкости, возникшее при этой встрече. Стремясь продемонстрировать лучшие манеры, достойные жителя земной метрополии, галантно склонил голову:
  - Доброе утро, уважаемый... - я запнулся, язык не поворачивался применить здесь общеупотребительное обращение «партнер». - Э-э... Не соизволите ли подсказать ваше имя?
  - Эрика, - последовал осторожный ответ. Потом как бы спохватившись, девушка громко и отчетливо отрапортовала. - Эрика Вулич, медицинский работник второй категории, приписана к геологической экспедиции на Циркусе.
    Я сморгнул. Тоже Вулич? Любопытно, кем она приходится начальнику экспедиции — родственницей, женой? Последнее мне показалось маловероятным, жены редко берут фамилию супруга, да и возраст не тот — слишком молода.
  - Приятно познакомиться, уважаемая Эрика, - я повторно почтительно кивнул головой, - позвольте представиться, Майкл Кавалонни, торговый агент одиннадцатой категории, Отдел контроля и планирования  Компании «Солтек Индастри Инкорпорэйтин», прибыл на Кон-Дион с инспекционной миссией.
  - А, так это вы прилетели на остров вчерашним рейсом? Вот и прекрасно. Можете вы сказать мне, прибыл ли мой срочный заказ: медикаменты, запас пластокожи, но прежде всего - молекулярный плазма-ускоритель роста костных тканей? Ждем его уже без малого неделю!
  - Постойте, постойте!.. Какой еще заказ? Может вы не в курсе: наш аэролет совершил на вашем острове незапланированную вынужденную посадку по техническим причинам...
  - Вот как!.. Почему же мне никто не сообщил об этом... Я так надеялась!.. - в голосе Эрики прозвучала острая досада.
    Я преисполнился жалости к бедной девушке.
  - Закарий, мы ничем не можем помочь? - обратился я к администратору, все еще пребывающему в прострации. - Может быть что-то есть на борту «Аврелия»... Аптечка там какая-нибудь, а?
    Опомнившийся Курляйутис неуверенно откашлялся:
  - Аптечка... Аптечка-то, конечно, имеется... как же ей не быть, аптечке-то? Но только набор там стандартный — болеутоляющие, стимуляторы, как обычно. Ну может что-то еще имеется, я не знаю... Но вот такие вещи, действительно, доставляют  лишь спецзаказом напрямую из лабораторий Райзенвилля. Необходимо много времени для синтезирования подобных материалов, знаете ли... Но вы, Эрика, не отчаивайтесь, вероятнее всего, рейсовый аэролет с вашим заказом прибудет уже не сегодня завтра.
 - Погодите-ка... - он нахмурился. - А отчего такая острая нужда в плазме-ускорителе? Он же вроде как применяется только при сложных переломах?.. Несчастный случай?
 - Да... - не совсем охотно ответила девушка. Видимо, воспоминания об этом случае ей были неприятны. - Стефенсон и Першель. Несколько дней назад работали операторами со своим «Кротом» на пробной шахте. Что-то там не заладилось с этим автоматом, они полезли в шахту, а тут случился обвал. Нет, сейчас-то, слава разуму, с ними все в порядке, но работать они еще долго не смогут из-за последствий травм. А с ускорителем я бы поставила их на ноги за пару дней. Надоело слышать их нытье.
  - На вашем месте, Эрика, я бы отправил их с острова лечиться на Центральный, или хотя бы Факторию, первым же аэролетом. Вам же меньше головной боли...
  - Ваша правда, Зак, я бы так, конечно, и сделала. Но их, видите ли, тошнит от одного вида этих островов, им более интереснее тут. В общем, они уговорили моего отца оставить их здесь. Да и необходимость в их срочной отправке после того, как я их прооперировала вроде как отпала. А теперь я у них навроде няньки...
    Я деликатно кашлянул, прерывая диалог Закария и Эрики. Беседа между ними шла явно не в том направлении, что было нужно в моем случае. После чего вежливо поинтересовался у девушки, где бы мы могли найти ее отца. Она долго не думала:
  - Отец? Я тоже его искала — хотела выяснить по поводу груза прибывшего вчера аэролета, но после того, что вы мне сказали, в этом уже нет смысла. Но раз здесь вы его не нашли, то он скорее всего там, где обычно проводит большинство времени последние несколько дней, - на берегу Черного озера. Там наши люди обнаружили, как они утверждают, какое-то жутко крупное месторождение...
    Расспросив поподробнее как добраться до указанного ею места, мы с Курляйутисом сочли за нужное поскорее попрощаться с девушкой. Что оказалось не таким уж простым делом. Потихоньку, слово за словом, Эрика слегка разошлась, и  нас буквально затопило словесным потоком из ее уст. Она, казалось, задалась целью пересказать нам все события, произошедшие на территории лагеря в течение двух недель. И остановить ее было очень трудно.
 Пресловутое Черное озеро располагалось не так уж далеко от лагеря геологов. Если верить словам дочери начальника экспедиции, менее чем в километре. Однако, следовало учитывать, что поселок геологоразведчиков был разбит на широком уступе горы — единственной ровной площадке на ее крутом склоне. Путей от него к озеру было два, и оба вели вниз. Но если первый представлял собой дальний объезд, пригодный для использования наземным транспортом, то второй - это была пешая извилистая тропа, идущая по почти отвесному спуску. За неимением ничего другого рассчитывать мы могли только на свои ноги. В первом случае нам грозила потеря лишних двух часов, во втором же — мы рисковали свернуть себе шеи. Зато, несомненно,  это была самая кратчайшая дорога, ведшая к возможному местопребыванию начальника экспедиции. По крайней мере, мы затратили на этот путь немногим больше получаса, и то потому, что нам приходилось медленно и осторожно продвигаться по этой горной тропке, ежеминутно оскальзываясь на  пропитанном влагой грунте и спотыкаясь о змеевидные корни местных растений.
     До сих пор никак не могу взять в толк, как я мог решиться воспользоваться  этим дрянным маршрутом и уж тем более довериться в этом администратору, подобно мне оказавшемся здесь впервые. Признаюсь, было немного не по себе очутиться в непосредственной близости от инопланетной флоры. Одно дело наблюдать ее издали на безопасном расстоянии или через окно машины, и совсем другое  оказаться в ее полновластном окружении. Со всеми прелестями такого неприятного положения: смесь крепких необычных запахов с некоторой толикой примеси сероводорода раздражало обоняние, а частое прикосновение к лицу или шее влажной листвы заставляло каждый раз вздрагивать. Я еще не забыл свою встречу с сосальщиком, и поневоле ожидал повторения похожей ситуации. А тропа, скажу вам, была до неприличия узка, - передвигаться по ней единственно было возможно только друг за дружкой. Учитывая все трудности этого нашего маленького путешествия по склону горы, следовало отдать должное тем людям, которые первыми прошли тут задолго до нас, проложив  эту тропинку для других.
     Скверно было и то, что плотно обступающие тропу заросли, закрывали собой весь обзор, не давая возможности осмотреться и понять, насколько мы продвинулись в спуске. Да, собственно говоря, было и некогда особо глядеть по сторонам, все мое внимание было обращено, в основном, себе под ноги, да к спине осторожно шагающего впереди помощника управляющего.
     В конце концов, мы-таки одолели трудный спуск, после чего, тяжко отдуваясь словно по окончании суточного марша, сделали небольшой привал. Здесь, у основания горы, растительность не отличалась изобилием, представленная по большей части лишь кривобокими, чахлого вида деревьями-шишками, и одиночными низкорослыми колючими кустами. А чуть ниже, через полсотни шагов, начинались голые каменистые берега Черного озера.
    Само озеро вблизи уже не казалось чернильно-черным, как виделось с воздуха, но по-прежнему производило мрачное впечатление. Парящая  туманной дымкой поверхность этого обширного водоема делала его похожим на матовое зеркало. Непрозрачные для моего взгляда воды озера, чуть подернутые слабой рябью, своим гнетуще темно-свинцовым оттенком таили в себе намек на огромную глубину, начинающуюся сразу у берега. Вдали же, на противоположной стороне озера виднелись отлогие берега, поросшие густым лесом.
    Немного передохнув, мы продолжили путь по едва угадывающейся тропке по кромке берега. Но скоро и она перестала быть различима, поскольку дальше наш маршрут пролегал все так же вдоль горы по наклонной местности, сплошь усеянной плоскими обломками сланца. Передвигаться по этой  подвижной, осыпающейся  под ногами поверхности было крайне неудобно. Оступиться в результате неосторожного шага и скатиться вниз, где ожидали острые камни, здесь было проще простого, поэтому приходилось проявлять максимум осторожности и внимания.
    Людей мы увидели издалека. Небольшой группой те стояли на каменной насыпи, выше  и чуть в стороне от прижавшихся к подножью склона двух приземистых машин обтекаемых форм, в которых я без труда опознал вездеходы-тредкары. Трудно было сказать, заметили ли и они наше появление, но видимого интереса к нам никто не проявил. Волне возможно, что нас всего лишь посчитали за кого-то своих из лагеря. Подобравшись поближе, я разобрал, что все из этой группы, в количестве восьми человек, стоя спиной к нам, дружно взирают на огромных размеров дыру в склоне горы. Что их могло в ней заинтересовать, мне трудно было представить.
    Я поискал взглядом среди этой группы лиц Рябцева, но не обнаружил его. Забавно было глядеть на этих восьмерых. Несмотря на различие в возрасте, росте и комплекции объединяло их всех одно — обилие растительности на лице. Вчера при виде небритой физиономии геолога в вездеходе я был склонен считать, что это проявление единичного случая. Однако теперь, наблюдая разнообразие форм усов и бород, и даже нарочную небритость на лицах этих людей, понял, что подобное у геологов, похоже, все же правило, нежели исключение. Поневоле  складывалось впечатление, что у них в лагере внезапно закончились все запасы бритвенного крема-депилятора, но, конечно, не в этом была причина. Скорее то было проявление обычной склонности группы лиц, объединенных по признакам профессиональной принадлежности, к различного рода неформальным традициям. Однако на Земле такие предпочтения не одобрялись, не без оснований считаясь признаками личной неряшливости и низкого уровня культуры.
    Видя, что Курляйутис не торопится вмешиваться, а скромно предпочитает торчать в сторонке, я решил сам попробовать пообщаться с этими людьми. С этой целью я, выйдя вперед, обратился к ним с приветствием. К моему удивлению мне удалось лишь ненадолго привлечь их внимание, в ответ мне коротко кивнули и только. А затем все снова уставились на эту чертову дыру. Меня несколько покоробило такое поведение, но я решил повторить попытку. Однако, прежде чем я открыл рот, чтобы вежливо осведомиться, кто же из присутствующих является начальником экспедиции, земля под ногами отчетливо задрожала. А через минуту из недр горы через упомянутую мной дыру с грохотом появилась в облаке светлой пыли цилиндрическая махина. С громким лязгом вращая сегментами своего корпуса, являющимися фрагментами шнекового механизма ее передвижения, машина отползла от отверстия в скале на несколько десятков метров и там замерла.
    Пыль еще не осела, а люди вокруг оживились, отчаянно жестикулируя, начали сыпать непонятными фразами, обильно сдобренными специальными терминами. Я отметил, что в центре всеобщего внимания оказался невысокий человек с переносным модулем управления, зафиксированным штативом на его поясе. Он что-то  с озабоченным видом пытался объяснить окружающим, но из-за всеобщего гвалта его не было слышно.
  - Тихо! Тихо!.. - внезапно перекрыв шум разговоров, проревел чей-то голос.
     Невольно вздрогнув от громкого тембра окрика, я повертел головой по сторонам и обнаружил  его источник - широкоплечий, рослый, грузной комплекции, человек. Привлекая внимание, он вскинул  руку во властном жесте. После, удовлетворенно оглядев  разом притихших коллег, почти добродушно произнес:
  - Предлагаю послушать, что нам желает сообщить партнер Радченко, - и ободряюще кивнул обладателю модуля управления. 
    Тот, в нервном возбуждении поглаживая ладонями корпус устройства, окинул взглядом присутствующих:
  - Прежде заявлю, что сразу не разделял  оптимистических прогнозов, в которые здесь многие  до сих пор питают надежду. И сейчас остаюсь при своем. И тому есть причины. Да, конечно, только что наш «Крот» пробил еще один штрек в полость самого большого кармана. Это, несомненно, удача. Теперь нам точно известно, что под нами разветвленная система карстовых пещер глубиной в несколько сот метров. Но полученные данные только подтвердили  результаты предварительного сейсмозондирования. Выявленное обстоятельство не дает нам ровным счетом никаких преимуществ...
    Его прервала парочка возмущенных возгласов. Геолог развел  руками, будто отмахиваясь от возражений:
  - Согласно только что полученным показаниям с лидара автомата содержание металла у поверхности ничтожно, - в подтверждение своих слов он постучал растопыренными пальцами по экрану  устройства, - и любой желающий может в том убедиться. Как и предсказывалось мною ранее, выход рудной жилы здесь носит фрагментарный характер. Район самого крупного обнажения жилы находится ниже уровня моря и приходится на донный участок озера. Бурение и попытки разработки ее со стороны суши ничего нам не принесут. Строительство и поддержание в норме перемычек на подземных уровнях потребуют невообразимых затрат. Одна только проблема постоянной откачки воды чего стоит!.. Считаю подобное лишь бессмысленной тратой наших ресурсов. По-прежнему  самым оптимальным способом добычи руды  предполагаю открытую разработку подводным методом.
    Ответом на речь геолога  было хмурое молчание. Но длилось оно недолго, вперед выступил человек, призывавший поначалу всех к тишине:
  - Больше никто не желает поделиться с нами своим мнением? Нет?.. Хорошо, подведем итоги... Итак, мы вновь вернулись к тому, с чего начали несколько дней назад. Это, знаете ли, уважаемые партнеры, опять тупик... Вы все, и вы, Радченко, прекрасно знаете — у нас нет в наличии необходимых средств и оборудования для реализации подобного плана. Лично я предлагаю вам еще раз как следует обмозговать эту проблему, рассмотреть все возможные варианты... Завтра еще раз жду от вас предложений по данному вопросу.
    По его начальственной манере вести себя я без всяких сомнений заочно признал в этом человеке Альфреда Вулич. Ошибиться было просто невозможно. Не только своими манерами, но и внешне начальник экспедиции разительно отличался от остальных. Он выглядел внушительнее своих подчиненных во всем. Чувствовалось, что широкий и грузный Вулич был обладателем некогда крепких физических форм, но по причине возраста его крупная фигура теперь изрядно оплыла и располнела.  Возможно из-за предубеждения, вызванного отрицательным отзывом помощника о его скверном характере, но всем своим видом человек этот производил  на меня заведомо неприязненное впечатление. Что усиливалось такими чертами внешности, как изрядная возрастная лысина и полное одутловатое лицо в обрамлении широкой бородки, плохо маскирующей второй жирный подбородок, - и все это на короткой бычьей шее. Картину дополняли мрачный недобрый взгляд глубоко посаженных глаз из-под кустистых бровей и застывшее на лице выражение брезгливости.
    Закончив со своими подчиненными, он обратил наконец свое внимание в нашу сторону. Бегло осмотрев нас обоих, сосредоточился на администраторе. Во взгляде его мелькнуло узнавание:
  - А, это вы, Закарий... Не скажу, что особо рад вас видеть... Какими судьбами снова у нас?
    Помощник управляющего изобразил на лице приветливую улыбку:
  - Вчера прибыл на аэролете, пришлось сделать вынужденную посадку у вас по техническим причинам...               
  - Да, да, я что-то слышал об этом... И кажется кого-то с собой привезли? Впрочем мне больше интересно, какого черта вас сюда понесло? Что здесь снова забыли? - Вулич даже не делал попыток казаться вежливым.
  - Об этом я и хочу сейчас с вами поговорить. Понимаете, у нас с нашим гостем возникла одна небольшая проблема, которую, я не сомневаюсь, при вашем содействии можно будет легко разрешить...
  - Проблема!.. Какие у вас, Закарий, скажите на милость, могут быть проблемы!.. То, чем вы обычно занимаетесь, и серьезным делом-то назвать язык не поворачивается. Так, мелкая суета!
    От подобной наглости у администратора перехватило дыхание, но, выпучив возмущенно глаза, он стоически промолчал на столь неуважительный выпад к его роду деятельности. Но улыбка с лица моментально исчезла. А Вулич, казалось, даже не заметил выражения лица помощника. Тяжелой поступью, чуть пришаркивая, он приблизился к нам и уронил руку на плечо Курляйутиса :
  - Эх, Закарий, поймите, дело — настоящее — делается не в кабинетах начальников, а простыми работягами. Такими, как он. Он. Или вот он. - Привлекши его к себе, своим толстым пальцем он выборочно потыкал в сторону занятых своими делами геологов.
    Затем будто нехотя Вулич отпустил администратора, сложил руки на груди. Эта монументальная поза разом придала ему пущей внушительности и солидности, она поневоле заставляла внимательно вслушиваться в его до банальности простые по содержанию фразы.
  - Задача руководства — вести и вдохновлять людей, - наставительным тоном продолжил он поучать помощника управляющего, - и по мере возможности стараться поменьше мешать рядовым работникам при выполнении своих обязанностей. Успех их деятельности — залог благополучия колонии в целом. Напротив, всякая неудача в их работе может обернуться большой бедой для всех колонистов. Если колония по каким-либо причинам прекратит поставки сырья, она вполне может лишиться материально-хозяйственной поддержки, и для нас настанут трудные времена. Да что я вам говорю прописные истины, вы и так все должны понимать не хуже меня...   
    После короткой паузы, достаточной для того, чтобы слушатели  успели осознать значимость его умозаключений, он тяжело вздохнул, устремив рассеянный взгляд в сторону озера:
  - Стоит ли далеко ходить за примером... Смотрите сами... У нас под ногами несметные богатства, -    для наглядности своих слов Вулич топнул ногой по насыпи, -  мы же не имеем возможности извлечь их на поверхность. Вот что я называю проблемой!
  - Богатства?.. - недоуменно сморгнул Курляйутис.
  - Касситерит, - пояснил Вулич и, видя, что название администратору незнакомо, добавил. - Олово.
    Он поморщился, демонстрируя свое раздражение от столь явного проявления невежества со стороны помощника управляющего.
    Уловив скользнувшую по лицу Курляйутиса тень скуки, склонил голову набок, прищурился:
  - А... Никак разочарованы? Какой-то презренный металл... Ну, разумеется, ему далеко до титана, циркония или иридия. Но от того его значение для нужд тяжелой промышленности не становится меньше, равно как и обычного железа. Ценность того или иного элемента не всегда определяется редкостью его распространения в природе, важнее роль, что он играет в хозяйственной деятельности человека. Необходимость, которую в нем испытывают. Замечу вам, олово испокон веков имело огромное значение для человеческой цивилизации, начиная с бронзового века. Не стоит забывать, последнее месторождение этого металла на Земле было выработано еще к середине двадцать первого века, последние крохи его в пределах Солнечной системы — в начале прошлого. Новооткрытые в последние годы кислородные миры не часто могут похвастаться крупными залежами оловянных руд. В этом плане здесь, на Кон-Дионе, нам необычайно повезло! По всем прогнозам специалистов из моего отряда данное месторождение обещает быть весьма и весьма перспективным!..
  - Беда в том, - лицо Вулич омрачилось, - я совершенно не представляю, как убедить в том же людей из Компании. Без соответствующего технического оснащения все наши планы — все равно что пустые прожекты. А Компания вот уже сколько лет упорно отказывает нам в поставках так необходимого оборудования, без которого невозможно вести разработки подобных месторождений. Зная специфику этого мира, где на долю суши приходится не более десяти процентов от общей площади поверхности планеты, подобное упрямство с их стороны я ничем иным, как непроходимой тупостью, объяснить не могу!..
     Внезапно начальник экспедиции выдал пару-другую крепких бранных выражений, в полной мере отражающих его отношение к работе нашего Отдела поставок. И выражений столь изощренных, что даже будь я в состоянии их запомнить, и то вряд ли нашел бы в себе смелость повторить подобное где-либо и когда-либо. Теперь настал и мой черед  после Курляйутиса бледнеть и краснеть от сдерживаемого возмущения под напором неслыханных оскорблений. Надо было быть слепцом, чтоб не видеть очевидного: Вулич, несмотря на показное равнодушие к моей персоне, явно успел сделать соответствующие  умозаключения о том, кого я из себя представляю. Что ж, мой слабенький четырехдневный загар выдавал меня с головой, как недавнего пришельца в этом мире. И всячески хая сейчас Компанию, этот человек вместе с тем метил и в меня. Можно сказать, передо мной сейчас разыгрывали спектакль одного актера, предназначенный персонально для меня. Впрочем, актер из Вулич был вовсе никудышный.
     Заведомо для себя я уже уяснил: какой-либо помощи от этого человека ждать не приходится. Возможно, эта мысль заставила меня позабыть об осторожности в общении с Вулич, к которой меня прежде призывал администратор, и я позволил себе вмешаться в его монолог, чтобы остановить зарвавшегося начальника экспедиции:
  - Вам-то в том какая забота? - Выпалил я. - Дальнейшая судьба месторождений явно не ваша головная боль. Насколько я понимаю, у геологоразведчиков совсем другие обязанности, разве не так? Так пусть же каждый занимается своим делом!
    Вулич уперся в меня тяжелым взглядом. Опомнившись, я тут же умолк в ожидании ответа на свою тираду. Однако грома и молнии не последовало, начальник экспедиции лишь криво ухмыльнулся:
  - Не сомневаюсь, кому как не вам знать что и кому положено.... Вы, как я полагаю, видите смысл нашей работы лишь в том, чтобы в итоге отметить парочку бесполезных крестиков на геологической карте, а что будет дальше — нас не должно интересовать? При этом в полной мере сознавая, что благодаря чьему-то преступному упрямству и своеволию никому из нас не придется никогда увидеть плодов собственной работы... По-вашему, это нормально? Какие еще качества как не безответственность и бесхозяйственность способно культивировать у людей подобное отношение к своим обязанностям?.. Поверьте,ничто так не разлагает человека, как осознание им бессмысленности своей работы и, как результат, ощущение собственной никчемности... И в конечном итоге, как вы думаете, куда это все нас приведет? Каких результатов в деле вы добьетесь с такими работниками? Ну, что же вы молчите?
    Я предпочел благоразумным отмолчаться, тем более, что Курляйутис из-за спины Вулич делал мне предупреждающие знаки. Не дождавшись ответа, начальник экспедиции утратил ко мне всяческий  интерес и обернулся к администратору. Закарий, пользуясь моментом, что на него вновь обратили внимание, с глупой заискивающей улыбкой на лице стал излагать ему суть нашей проблемы, а именно — как побыстрее нам убраться с этого острова.
    Откровенно, я полагал эту затею безнадежной. Как я уже говорил, Вулич, по моему убеждению, не был настроен пойти нам навстречу. И, действительно, несмотря на все ранние заверения Курляйутиса о том, что решение вопроса о моей скорейшей отправке с Циркуса дело ближайшего времени — достаточно  только соответствующего распоряжения начальника экспедиции, тот, выслушав сбивчивое выступление помощника управляющего, изобразил перед нами притворное недоумение: 
  - Помилуйте, чем же по-вашему я могу помочь? По вашим же словам, избрав для посадки наш остров, вы изрядно отклонились от прежнего курса, а потому, когда вас начнут разыскивать, Циркус будет последним местом, куда перенесут поиски. Да и хватятся вас в лучшем случае не ранее, чем через пару суток. Так что вы сами излишне осложнили себе положение. Мы даже сообщить о вас куда следует не имеем возможности, вы прекрасно знаете, что сейчас творится в радиоэфире.
    Фальшивое сочувствие в его голосе и брошенный на меня быстрый осторожный взгляд подсказывали, что дальше на данную тему в моем присутствии он распространяться не намерен. Курляйутис, было открывший рот, тут же, будто спохватившись, сомкнул губы, так и не родив задуманной фразы. Только, слегка нахмурившись, многозначительно глянул на меня, всем своим видом давая понять, что дальнейшее мое участие в этих доморощенных переговорах он считает  бессмысленным. Я был склонен полагать так же, при условии, что верно оценивал сложившуюся ситуацию. Подозрительная реакция начальника экспедиции на мою проблему давала основание считать, что в этом деле существуют какие-либо обстоятельства, которые тот предпочел бы утаить от меня.
    Мысленно махнув на этих двоих рукой, я счел разумным оставить их вдвоем наедине. И когда я быстро, насколько то было возможно при спуске по довольно крутому откосу, удалялся от них прочь, то физически ощущал, как меня терпеливо провожают молчаливым взглядом в спину.
    Чтобы чем-то отвлечь себя, пока администратор пытался склонить начальника экспедиции к сотрудничеству, я спустился к машинам геологов, расположенным ниже по склону. Здесь я предался единственно доступному мне на тот момент занятию — созерцанию со скучающим видом за тем, как группа из пяти человек занималась выгрузкой из багажных отсеков вездеходов ящиков и различного оборудования. После того, как большая часть груза была извлечена из транспорта, люди на руках поволокли свою ношу вверх по склону к отверстию туннеля, проделанного горнопроходческим автоматом. На первый взгляд казалось верхом глупости так бездумно эксплуатировать грубую физическую силу, в то время, как тредкар ту же самую работу проделал бы за какую-то пару минут. Однако, немного поразмыслив, понял, что неправ: каменная масса из плоских сланцевых обломков, покрывающая склон у подножья горы, была бы слишком ненадежной опорой даже для вездеходов на воздушной подушке. И скопившееся в виде миниатюрного вала набежавшее сверху каменное крошево у основания округлых корпусов машин служило тому подтверждением. Площадок наверху достаточно просторных, чтобы разместить машины, я не заметил, а единственно подходящая для этих целей в настоящее время была занята застывшим в неподвижности «Кротом».
    Из раздумий меня вывел чей-то окрик со стороны вездехода:
  - Ну, чего стоишь? Помог бы! - Из багажного отсека тредкара ко мне обращался, согнувшись над длинным узким ящиком, круглолицый крепыш с редкой рыжей бородкой.
    Не дожидаясь, когда я отреагирую на его просьбу, он, пыхтя, начал выталкивать ящик наружу. И когда тот уже опасно накренился на краю люка с явной тенденцией рухнуть наземь с метровой высоты, я подскочил и подхватил его. Совершив сей поступок под мимолетным влиянием естественного желания помочь ближнему своему, я тут же об этом пожалел.  Несмотря на свои невеликие размеры эта штука оказалась чертовски тяжелой. Геолог, скалясь беззлобной улыбкой, выбрался из машины и перехватил поудобнее свой край ящика. Затем, не дав мне опомниться, двинулся с грузом наверх, увлекая меня за собой. Мне же ничего не оставалось, как подчиниться. А чтобы не потерять перед посторонними свидетелями свое лицо, постарался напустить на себя самый что ни на есть невозмутимый вид. Впрочем, в этом не было никакой нужды — никого из геологов моя персона особенно не интересовала. Я для них был ничуть не лучше других.
    Приблизившись к массивному цилиндру «Крота», мы аккуратно опустили ящик на камни. Я в изнеможении прислонился к металлическому боку автомата. Утирая пот со лба, с неприятным удивлением обнаружил мелкую дрожь в руках. Оно и понятно. Мне нечасто приходилось исполнять  роль носильщика, вот и сказывалась непривычная для меня физическая нагрузка. А мой невольный эксплуататор даже не помыслил меня отблагодарить. Словно позабыв про мое существование, тот преспокойно занимался своими делами.  Сноровисто орудуя ручным инструментом, свинтил крепежные болты и вскрыл расположенную на уровне груди боковую панель на корпусе автомата, обнажив небольшую подсвеченную изнутри нишу, стенки которой были усеяны приборами контроля. Наклонившись вовнутрь, несколько минут изучал показания приборов, после чего произвел ряд быстрых манипуляций. В результате этих действий рядом на корпусе с легким щелчком распахнулся прямоугольный люк, открыв доступ в узкую вертикальную камеру с рядами параллельных пазов на ее внутренних боковых стенках. Назначение ее скоро стало понятно, когда  рыжебородый крепыш нагнулся над ящиком и откинул крышку. В нем оказались уложенные в несколько ярусов металлические лотки, в ячейках которых сверкали зеркальным блеском стальные сферы величиной с кулак. 
    Ухватившись за край верхнего лотка, геолог поднял на меня глаза. Взгляд его был более чем красноречив, поэтому, вздохнув, я вновь поспешил на помощь. Совместными усилиями мы быстро опустошили ящик, перегрузив лотки в камеру, крепя их друг над другом в направляющих пазах.
  - Это геозонды, - пояснил рыжебородый, предупреждая мое возможное любопытство, когда дело было закончено, - они — дополнительные уши и глаза «Крота» в подземной разведке. Я сейчас установлю в его памяти соответствующие метки на его старом маршруте, где ему надлежит их сбросить при повторном прохождении. А там дальше они станут вести самостоятельные исследования, каждый следуя своим курсом. А передаваемые ими данные впоследствии будут обобщены в полный отчет мозгом нашего автомата. Вне зависимости от того, какое решение примут в отношение данного месторождения, думаю, детальная спелеологическая карта здешних подземных пещер нам не помешает.
    Я рассеянно кивнул ему в ответ, на том наша беседа с геологом и закончилась. Он с видом крайне занятого человека полез в нутро автомата, очевидно, с намерением произвести обещанные настройки в программе машины, я же вновь остался предоставленным самому себе. Неспешным, прогулочным шагом я направился вдоль корпуса «Крота», попутно разглядывая поверхность его обшивки.  Вся его крепкая стальная шкура была  покрыта царапинами и неглубокими вмятинами -  то были следы  многочисленных сражений верной человеку машины со скалами и горными породами, сквозь толщу которых ей неоднократно приходилось прокладывать себе путь. Грубый, лишенный всякой эстетики уродливый облик данного образца человеческой техники не мог помешать мне испытать   мимолетного чувства невольной гордости за людей. Безмолвный автомат как бы олицетворял собой  то упорство, силу воли, каковые не раз приходилось проявлять представителям человечества на каждой новой планете в борьбе с извечным своим противником — силами природы.
    Оказавшись у тупого среза головной части автомата, ощетинившегося рылом сложной, трехлучевой системы, фрезы в обрамлении кольца камнедробильных дисков, я остановился, услышав знакомые голоса. Тут-то я вспомнил, что по другую сторону от опрокинутого цилиндра «Крота» продолжает вести свои переговоры с местным руководителем Курляйутис. И, судя по доносящихся до моего слуха отзвуков их громкой обоюдной перепалки, весьма интенсивно. По забавному стечению обстоятельств, я, не имея на то умысла, совершил круг и вновь очутился неподалеку от этих двоих. Не самый благовидный поступок с моей стороны — тайком подслушивать чужие разговоры, не предназначенные для моих ушей, но грех было не воспользоваться так удачно выпавшим мне шансом разузнать побольше информации из уст людей, не подозревающих о твоем присутствии, а потому не таящих своих мыслей и намерений. Продолжая под прикрытием корпуса «Крота» оставаться незаметным для спорщиков, я замер, вслушиваясь.
  - … Безответственный, безмозглый сопляк! - отчитывал администратора глухой бас, усиленный и в то же время искаженный близко расположенной рядом вертикальной стеной скального массива. - Подумать только, не прошло и суток с момента вашего пребывания на острове, а вы уже разбалтываете первому встречному о наших планах! И кому?! Представителю Компании, коему совсем уж ни к чему знать о наших разработках!.. Вы хоть представляете, во что может вылиться для колонии ваша неуемная болтливость?
  - А я категорически отказываюсь продолжать участвовать в этих глупых играх в секретность!.. - запальчиво возражал голос Курляйутиса, временами срываясь во фальцет. - Ровным счетом не вижу ничего страшного в том, чтобы о проекте «Стрекоза» знали и в Компании. Мы не нарушаем ни одного положения из генерального договора о поставках. И, отмечу, это не только мое, но и мнение Семашина тоже. Учтите это. И только вы с нездоровым упрямством по-прежнему поддерживаете над проектом завесу скрытности!
  - Семашин!.. Кто бы сомневался... Этот дилетант, мнящий себя историком, карьерист-выскочка, в упор не видит очевидных вещей. Колония уже несколько лет находится в стадии неявного противостояния с Компанией, упорно продвигающей политику чрезвычайной экономии. И наше положение незавидно. Вам ли это не знать! Она же ищет любой удобный предлог, чтобы обложить нас санкциями с намерением получать добываемые нами планетные ресурсы с наименьшими затратами для себя... Готова на все лишь бы обеспечить на законных основаниях возможность выгодного себе неэквивалентного обмена товаров и ресурсов. А вы подсовываете такой прекрасный повод Компании прямо под нос!  Может вы думаете, я по своей прихоти отменил на все ближайшие дни плановые рейсы на «стрекозах» к  Кариону и Зеленому? Даже когда возникла острая нужда срочно эвакуировать с острова двух серьезно травмированных сотрудников? А пришлось!.. Я ведь прекрасно знал, в это время там как раз крутится и все вынюхивает человек Компании! (При последних словах я непроизвольно поперхнулся и постарался как можно тише откашляться). Мог ли я позволить, чтобы два года работы десятков людей пошли впустую из-за случайной утечки информации? С чем вас сейчас и поздравляю: вам это с легкостью удалось!.. 
   Потом еще много чего было сказано, и все больше нелестного о Компании, но уже ничего нового в речах Вулич не прозвучало. Вообще, по результатам своих наблюдений на Кон-Дионе складывалось неприглядное впечатление, что на этой планете абсолютно все до единого основательно недолюбливают Компанию. И что самое интересное, никто в прямом общении и не думал скрывать этой своей неприязни. При всем при том, я был согласен, у многих из этих людей были все основания к проявлению такого недовольства. Но у начальника экспедиции, по моему мнению, было прямо таки какое-то параноидальное стремление видеть в действиях СИИ один лишь злой умысел. Ошибки, пусть и грубые, допущенные в работе Отдела поставок по халатности и некомпетентности отдельных лиц, такое я еще был готов допустить, но обвинять руководство Компании в неком заговоре — подобное было уже чересчур!
   Вместе с тем кое-что полезное из подслушанного разговора я почерпнул. Не надо было обладать большим умом, чтобы понять, речь шла о каком-то виде транспортного средства, по всей видимости, воздушного. Упоминаемое название «стрекоза» ни о чем мне не говорило, но я  смутно припоминал, что вроде бы на Земле обитало такое летающее существо. То ли насекомое, то ли птица...  По крайней мере с этим все было более-менее ясно. Оставалось непонятным, каким же образом  наличие на острове какого-либо  летного транспорта, пусть и неучтенного в официальной документации, может угрожать интересам СИИ? Контрабандные поставки со стороны других компаний? Но тогда разве бы администратор мог бы себе позволить  утверждать с полной уверенностью, что никаких нарушений со стороны колонии допущено не было? Я так не думал. Но в настоящее время в голову не приходило ни одного разумного объяснения тем противоречиям, что содержала в себе только что открывшаяся мне тайна.
    Слегка увлекшись в своих размышлениях, я перестал следить за происходящим. К реальности меня вернул голос находящегося рядом рыжебородого геолога:
  - Позвольте, это разве не вас зовут? - опираясь рукой о выпуклый бок автомата, тот рассеянно глядел на меня, прислушиваясь к громким окликам, раздававшихся сейчас из-за корпуса машины.
    И он был прав. В призывах администратора, эхом разносящихся по округе, настойчиво повторялось мое имя. Прятаться по-прежнему от Курляйутиса и Вулич казалось дальше глупым и бессмысленным, следовало явиться на зов. Преодолевая некоторый стыд от осознания нелепости своего нынешнего положения, я нехотя вышел из-за «Крота» и направился к этим двоим. Помощнику управляющего трудно было скрыть свое удивление — для него мое появление перед ними подобным образом стало полной неожиданностью: он-то помнил, что менее полчаса назад я покидал это место совершенно в другом направлении. А вот кого я похоже нисколько не удивил своим поступком, так это начальника экспедиции — на его презрительно кривящихся губах промелькнула злая усмешка: еще бы, в его глазах я несомненно подтвердил лишний раз коварную репутацию человека из Компании — вездесущего подглядывающего и подслушивающего агента СИИ. Мне же сейчас совсем нечем было бы опровергнуть превратное представление о своей персоне, ведь со стороны обо мне складывалось именно такое впечатление.
    Когда мне оставалось пройти  до этих обоих не больше десятка шагов, Вулич, искося глядя на меня, склонил голову к Курляйутису и вполголоса произнес пару фраз. Мне удалось разобрать из них только несколько слов, что-то вроде: «все равно» и «ничего не поделаешь». Впрочем, за точность смысла услышанного я бы ручаться не стал. Однако довольная физиономия администратора, излучающая оптимизм, казалось, говорила сама за себя, из чего я мог заключить, что начальник экспедиции принял по нашему злополучному вопросу вполне удовлетворительное для нас с помощником решение. Действительно, Вулич, еще раз одарив меня недобрым хмурым взглядом, повернулся в сторону группы геологов, занятых распаковкой ящиков и сборкой оборудования неподалеку.
  - Святко! - оглушительно громко рявкнул он, обращаясь к одному из них. - Идите сюда! Быстро!
    От группки людей тотчас отделился высокий человек и торопливо приблизился к нам.
  - Да? - он с беспокойством уставился на своего начальника.
  - Святко, отвезете сейчас этих... - Вулич запнулся и, кашлянув, продолжил, - ...наших гостей в лагерь. Пусть Кауфман готовит свою машину, необходимо как можно скорее доставить их на Карион...
  - Кауфман? - озадаченно переспросил геолог. - Что за спешка? Он же сейчас со своей «стрекозой» во временном лагере на южной оконечности острова.
  - Так вызовешь его по радио! В чем дело?
     Геолог задумчиво оглядел нас, потом спохватившись кивнул Вулич, давая понять, что поручение им понято и принято. После чего, сделав нам  рукой знак идти за ним, поспешил вниз по склону к вездеходам. Вежливо распрощавшись с начальником экспедиции, который сердито нам в ответ лишь что-то невнятно буркнул, мы последовали за нашим новым сопровождающим.