Гутенька 2, Килпъявр

Мурманская область, Килпъявр, 1954-55 годы.

            А уже через месяц, после окончания учёбы Сергея Михайловича Клочко перебросили служить в Килпъявр*. Так получилось, что за время его обучения воинская часть из Сафоново была передислоцирована в Килпъявр*.

*Килпъявр (часто именуется Килп-Явр) — военный аэродром в Мурманской области, расположенный в 30 километрах к северо-западу от Мурманска в посёлке Килпъявр. Официальное название аэродрома — «Мурманск (Килпъявр)». Ранее на этом аэродроме базировалась гражданская авиация Мурманска. Это небольшая база истребительной авиации, использовавшаяся 9-м ГвИАП (9-й Гвардейский истребительный авиаполк), на вооружении которого состояли самолёты МиГ-19, Су-9 и МиГ-23М.

           Малюсенький посёлок, аэродром, постройки специального назначения, солдатская казарма да три двухэтажных, четырёхквартирных дома для командного состава. Всё это, если смотреть с самолета, нелепо пласталось на ладони вечной мерзлоты, изрезанной многочисленными малыми озерками и объятый большим озером с одноименным названием Килп-Явр, что в переводе с финского означает длинное озеро.

           Поселили Сергея в казарме, несмотря на то, что начальник воинской части знал, что он человек семейный, что жена его в скором времени должна родить.
           Роман в письмах не умолкал. Чуть ли не каждый день в южный Ворошиловград из заполярного Килпъявра отправлялись письма. С такой же регулярностью с юга на север шли ответные любовные послания. Августу приняли в Ворошиловграде, как родную. Такой заботы она никогда ещё не видела. За ней ухаживали, как за принцессой, не давая ей ничего делать. Она регулярно ходила в поликлинику на проверку. Врачам не нравилось положение ребёнка, ещё что-то там. Они пугали осложнениями при родах, настраивая роженицу на возможное кесарево сечение. Августа не спорила. Она была готова на всё, лишь бы ребёнок родился здоровым.

Так и случилось. После бурного празднования Нового Года и Рождества Христова, 11 января 1955 года, в результате плановой операции в роддоме, находящемся на улице Ленина, на свет появился крикун мужского пола.

Иветта помчалась на почту отправлять брату и маме Августы телеграммы с радостным известием и поздравлениями.
             Хлопот Клочко Вадим Эдвигович прибавил всему семейству. Двор сразу украсился многочисленными белыми флагами, хотя сдаваться никто не собирался. Запасаясь терпением, сына, отсутствующего по уважительным причинам лейтенанта, нянчили, купали, обстирывали, а вот кормить его мог только один, самый близкий ему человек – мама Гутя. Она быстро втянулась в эту главную роль для женщины – материнство. Да, конечно, она всё равно оставалась при этом женой и любимой женщиной, но когда в семье появляется малыш, он требовательно переключает львиную долю внимания на себя. Это потом, когда вырастет, он будет постепенно отказываться от непрестанной заботы о нём… Но это когда ещё будет!
              Августа, несмотря на огромную помощь мамы Юлии Семёновны, мечтала как можно скорее познакомить отца с сыном, но ехать с новорожденным в такую даль, в морозы, не решалась. Ждала весны. В Луганск тепло приходит уже в конце марта, начале апреля. От него она и убежала в холодную весну севера, как только сыну исполнилось три месяца, купила она билет, взяла с собой сумку с пелёнками да распашонками, оделась потеплее, завернула своё сокровище в пуховое одеяло да подалась на вокзал. О своих нарядах теперь и думать забыла.
             На Российских просторах, слава Богу за это, всегда находятся сердобольные люди. Окружили пассажиры заботой Августу с Вадиком в поезде. В Москве помогли сойти с опасных ступенек, проводили до комнаты «Матери и ребёнка». Там она оставила ребёнка дежурной нянечке, а сама пошла компостировать билет до Мурманска. Дождавшись поезда, пошла на посадку. И только поднявшись в купе, положив спящего младенца на полку, вздохнула с облегчением. Всё. Это последний отрезок пути, разделяющий её с Серёженькой. Последние сутки разлуки с мужем.
          
          – Гутенька! Родная моя!
С радостным криком ворвался в купе прибывшего поезда стройный, голубоглазый лейтенант. Как ему удалось протиснуться сквозь плотную очередь выходящих пассажиров, было загадкой. Наверное, сияющее на лице счастье подействовало на толпу. Вот и расступились люди, пропуская его. Что ж поделаешь, если нет терпения у молодого человека: сына – ни разу в жизни ещё не видел, за женой соскучился!
           Августа, как знала, не спешила собираться. Он бы держал и держал любимую Гутеньку в объятиях, но Вадику стало обидно, наверное, что не его, он и расплакался. Августа поспешила взять сына, завернутого в одеяло, на руки. Как только недовольный малыш успокоился, Сергей осторожно принял из рук жены этот хрупкий груз и поцеловал край одеяла. Он попытался взять и сумку, но жена отобрала. Так и вышли они в морозный апрельский день. На перроне их ждала мама Таисия и сестра Екатерина. Радость встречи была недолгой. Сергея ждала служебная машина. Ну да теперь-то Августа сможет видеться с семьёй. Не две тысячи километров, а всего-то тридцать будет отделять её от них.
         
            Вот и Килпъявр. Сергею было приказано везти жену прямо в штаб, потому что до сих пор не был решён вопрос с жилплощадью. С орущим от голода Вадиком молодожёны переступили порог кабинета начальника части.
           – Разрешите войти? – уставно спросил Сергей.
           – Да как тут не разрешишь? – усмехнулся полковник Иван Михайлович Сизых. – Входите. Вон кто здесь сегодня главнокомандующий.
Полковник только взглянул на уставшую женщину, на ребёночка и сразу протянул ключи. Идите в третий дом, на первый этаж. Ларионов подождёт. Одна из двух комнат – ваша. Сами выбирайте, какая.
          – Спасибо, – только и сказала Августа.
Начальник части только рукой махнул.
          – Да идите уже. И не идите, а бегите. Не могу плач ребёнка слышать. Сердце ж заходится! Всё остальное – потом. Я там приказал. Вода горячая на кухне должна уже стоять.
         Квартира оказалась совершенно пустой, но тёплой. Пришлось Августе бросить своё пальто на пол и усесться на него, чтобы покормить Вадика. Сергей, не отрывая взгляда, любовался процессом насыщения своего первенца.
         – Это же надо! Сосёт… – восхищённо произнёс он. – Первый раз вижу! Это же мой сын!!!
         Насытившись, Вадик благодушно улыбнулся родненькой мамочке, ну и тому, кто так внимательно смотрел на него.
          – Вадик, знакомься, это твой папа, – сказала мама.
        В ответ сынуля ещё раз улыбнулся, затем скривился и тут же, задумавшись о чём-то, написал в пелёнки, обмочив и мамину юбку заодно. 
        – Серёж, нам бы с ним помыться да постираться побыстрее… – жалобно простонала Августа. – От нас же уже воняет. Сколько раз за дорогу…
 
        Вечером вещей в квартире прибавилось. Сергей уже в десятый раз бегал по поручениям жены, принося необходимое от соседей. Свои пожитки он тоже перенёс. Диван занесло сразу четверо солдат. С особо торжественным видом папаша вкатил в комнату беленькую новенькую коляску, купленную заранее в Мурманске. Первое время она должна была послужить ребёнку и как кроватка. Оставалось решить, какую из двух комнат назвать своей.
        – А давай займём маленькую. Зачем нам большая? У нас и вещей-то кот наплакал, – приняла решение Августа.
        – Как скажешь, жёнушка! Мне – всё равно. Лишь бы вам удобно было… Героиня ты у меня всё-таки! Ничего не побоялась. Как я за вами скучал!
        – А я как…

         Время шло. Их маленькая комнатка становилась всё более уютной. В соседней большой комнате давно поселилась другая семья военных, прибывших на место службы в Килпъявр из Новороссийска. А семья, жившая напротив, наоборот, когда уезжала из заполярных мест по случаю демобилизации главы семейства, оставили семье Сергея свой шифоньер. Обрадованная Августа поспешила разложить на его полки содержимое поднадоевших узлов. Вадик, держась за решётки-ограждения, даже встал в своей новой кроватке, рассматривая новый предмет, занявший так много места. Наверное, он задавался вопосм: «А чего это мама так радуется»?


Рецензии