Ч - 3

    Но судьба распорядилась по другому, она вообще умеет кружить людьми, особенно когда они строят какие то там планы. Так и здесь, перед самым Новым Годом умер дед и пришлось потратить много денег и нервов, что бы хоть как то сносно пристроить его в морг. В эти дни и похоронные бюро готовятся к празднику, тоже люди и мало дела, до какого то деда даже не фронтовика. С большим трудом переплачивая, умоляя удалось похоронить сразу после праздников, а на следующий день помянули и девятый сразу, попили киселя, долго сидели, поминали деда: мужик он был безбашенный одной оглоблей весь посёлок гонял, только бабку и боялся.
  И уже перед сном бабуля уходя к себе сказала:  Если что, доченька, распродай всё и уезжай... детишек тебе надо поискать... им поди плохо, это всегда плохо, когда поврозь.

 
 А к утру она  представилась, сердце устало, бабуля знала это и с вечера всё приготовила, разложила по стопочкам...  И началось, но в этот раз Мария сделала всё по своему, наняла мужиков долбить мёрзлую землю, других гроб колотить, пригласила соседей готовить на стол. Платить было нечем и помаленьку, потихоньку из дому исчезли машинка, телевизор, шубы, чайный сервиз, бельё, кому   что приглянулось. Зато похоронили быстро, без суеты, мороз стоял лютый: пронизывающий ветер обжигал лицо, руки, холод буквально сковывал людей, снег рассыпался под ногами, как стекляшки,жгли костры, грелись. Домой  шли быстро в тепло, к столу, пришли многие кому просто не куда было идти, бабуля как знала припасла побольше водки, самогонки. В доме отогрелись, разговорились, через полчаса, час не на шутку разошлись чуть ли не до драки, пришлось по одному выводить, отправлять, слава богу обошлось.

  На следующий день пришёл начальник милиции, поинтересовался, что да как, потом выложил паспорт и деньги за дом, мол с бабулей был уговор. Кто его знает, но деньги были ой как нужны, тем более, что продавать было уже не чего, приходили из детского садика где она последнее время работала  и забрали последнее, под чистую.
 
  В магазине мало было хороших вещей, ширпотреб да китайский самопал, но она всё же нашла финский лыжный костюм, очень красивый, подобрала замшевые ботиночки и вязанные перчатки, шапочку, шарф, ну просто европейская дамочка на лыжном курорте. Продавцы обзавидовались с интересом наблюдая, как курица превращалась в голубку, по ходу, как она одевалась менялась походка, осанка, извинительная улыбка сменилась на восторженную. По магазину ходила, как  по подиуму пусть по деревянному, неуклюжему и вышла победительницей.
 И уже на следующий день  она закрыла дом, подперла какие есть ворота, ставни, чтоб не бились ветром и пошла на кладбище, не долго постояла, попрощалась со стариками, и не заходя в посёлок вышла на трассу, на душе было просто и как то свободно.  Минут через двадцать её подобрал огромный грузовик и только снежная пыль... осталась кружиться в воздухе.

   Кабина машины оказалась большущая, шикарная, по потолку бежали, мигали огоньки, висели гирлянды фонариков и каких то открыток. Она хорошо уселась, огляделась всё было необычно,  интересно и негромко пролепетала:                - Здравствуйте, мне бы в город, надо.   
 Шофёр весёлый, лысый дядька улыбаясь сквозь рыжие усы, подмигнул. - Сядай, домчим и до городу и хоть на край земли.      
 - Мне не надо на край, мне только до города.   
  Дядька засмеялся весёлым, ленивым басом и сразу подкупил своей открытостью, надёжностью. Он так легко управлял этой махиной, которая плавно несла их высоко над землёй и мягко урчала, словно кошка на коленках.

   Через два часа пути они знали всё или почти всё друг о друге, как старые знакомые шутили, подкалывали игриво. Анатолий сыпал анекдоты, рассказывал истории какие были в его жизни, дух захватывало. Как здорово он живёт,- подумала она, у неё и сотой доли не было этого в жизни и потому она придумывала байки на ходу, фантазировала, искрила, что и сама начала верить в это. Она даже не заметила, что машина уже не бежит ходко, а ползёт кое-как, человек обгонит.    Анатолий напрягся ,пристально посмотрел на неё.
 - Выручай Мария, останавливаться нельзя, потом не стронемся.
 Она испугалась и спросила: - Как, что я могу... 
 - Соберись!  Сейчас спрыгнешь, это не страшно, за кабиной по твоей стороне висит ведёрко с песком, снимай его на ходу и горстями подбрасывай песок под колесо, которое шлифует, увидишь. Только смотри под ноги, не торопись, скользко.

  Она, как будто всегда это делала, спрыгнула удачно, схватила ведёрко, оно оказалось тяжёленьким, но не привыкать бывало и труднее в жизни. Потихоньку ускоряясь побежала за машиной раскидывая, как могла песок, в гору  метров сорок прошла, пробежала не чуя рук, устала,  дыхание сбилось, Об что-то запнулась и брякнулась в кувет не выпуская ведра из рук.  Выбралась  и побежала догонять машину, но той уже не нужна была её помощь, она зацепилась за дорогу и надрываясь выползла на самый верх, медленно скрылась за горой.
  Недоумение, разочарование по лицу, как же так можно, бросить по среди дороги и это после того, как она вытащила на себе эту махину, такую огромную, только колесо с неё ростом. Но не успела  она себя сильно растрогать, как увидела с горы к ней бежит растопырив руки Анатолий, улыбка до ушей, подбежал, подхватил на руки. - Какая ты молодчина, красавица, тигрица.   Расцеловал всё лицо, горячий, возбуждённый и нёс её до самой машины, посадил,как пушинку.  Довольный, что обошлось без травм, переволновался, запрыгнул в машину, нога на газ и помчались.

 - Скидывай свой костюм, ты же вся мокрая и не возражай, - он говорил ей, как родной, как сестре, как подруге, - залазь назад, переодевайся, там где то в пакете костюм спортивный.  Давай, давай не стесняйся, он чистый, отдохни, устала. 
   Мария с удовольствием забралась в спальное место, которое отгораживала занавеска, там так же бегали огоньки по потолку, пуховый спальник под ней, переоделась, забралась в него.  Хорошо, мимо несутся горы, лохматые пихты, сосны, там за минус тридцать, стужа жуткая, а здесь тепло, покачивает.             Анатолий подал ей термос с чаем и коробку конфет.
 - Пробуй красавица, приходи в чувства, она пыталась отнекиваться, но он настоял ешь, ешь не пожалеешь, они с коньяком.  Она попробовала, вкусно, нёбо обжигает, а с горячим чаем так и вовсе по пищеводу побежало в голову торкнуло. Музыка из приёмника зазвучала уже не как фон, а наполнилась объёмом, проникла в сознание, пела Ваенга, как она её зацепила, потом были другие, задремала.
  Так в полудрёме отмахли сотню, другую, мимо спрятавшихся под снегом деревушек и начались поля, белые-бескрайние. На середине такого поля машина свернула с трассы, отъехала подальше, развернулась и встала чёрной точкой на белом листе заснеженной пустыни.
 
 - Подымайся Машенька, будем обедать,больше половины мы с тобой отмахали, без оглядки, как зайцы, - он весело, подшучивая вынимал продукты,  резал, открывал красивые банки и выкладывал на пластмассовые тарелки.  Ей было очень приятно от  заботы, от его мягкого говора, она подвинулсь ближе к столу, вставать совсем не хотелось, потянулась и  почему то погладила его руку крепкую, загорелую. Что она хотела этим сказать и сама наверное не понимала на тот момент, он посмотрел, их взгляды наполненные ожиданием любви встретились и уже через минуту, другую он был в её объятиях.
  Они поспешно помогали друг другу освободиться от одежды быстрее, быстрее коснуться телами,  дотронуться губами груди,плеча, живота.
  О, как она мечтала длинными, бессонными ночами, рисовала себе эти картинки и вот оно пришло крепкое, горячее, она впустила его в себя, захватила и наслаждалась водопадом, водоворотом шумящей, играющей любви, нежности и ещё чего то такого, что уносило её в космос, в невесомость и полное отстранение от земной жизни.  И этот мир открылся ей по иному, ароматный со стрекотом кузнечиков в траве, с горячими потоками воздуха и свет плотный, нежный свет в котором она растворялась. Тело неистово, беззастенчиво наслаждалось и полностью испило эту чашу, до изнеможения, до окончательной потери сил и чувств.

  ***
  Анатолий тенью выпрыгнул из машины не потревожив её, обошёл вокруг, по пинал колёса и поехали дальше, на столике между сидениями всё так и осталось стоять. А он запросто, как бывало не раз, на ходу делал бутерброды, наливал чай и причмокивая уплетал один за другим, но очень аппетитно.  Потом и она присоединилась, неуклюже пыталась есть, что то говорила и ни как не могла настроиться на себя прежнею, избегала его взглядов. Её опутал, стеснил этот извечный женский стыд:  когда стыдно за всё, за причёску, за мужа, за бледный борщ, за лишнее выпитую рюмку и мало ли ещё из- за чего. Даже за чувства, которые извергаются по мимо твоей воли, за любовь, которая окрыляет и уносит неведомо куда, за всё потом приходит стыд и угнетает. Хочется всем сказать уйдите, скройтесь, на пол часа, на час, дайте побыть одной.

  Он конечно её понимал и не лез с разговорами, включил погромче музыку и замурлыкал. Дорога впереди лежала ровная с небольшими подъёмами, кое где её переметал снег, но сугробы были небольшие, легонько потряхивало. Ехали долго и всё больше молчали так иногда перекидывались словами, любовались природой.  Зима , смеркается рано и через некоторое время на машинах загорелись огни, встречные, попутные замелькали светящими фарами белыми, красными и даже жёлтыми. Дорога ожила, машин стало больше, скоро значит город подумала Мария,как не хочется туда так бы ехала и ехала до самого океана, в кабине всё есть для жизни, она тихонько спросила: - Толя, а скоро город.
 - Через часок, если всё хорошо, мы  окунёмся  Машенька в настоящую жизнь. 
 Он  сразу же повеселел, заёрзал, город это его стихия, там всё его с детства.    - Толя, а можно свернуть с дороги.  - Конечно родная, конечно вот сейчас найдём поворот и до лесочка.
  Машина выползла на поле, в сумерках она походила на гусеницу с жёлтыми глазами, проползла немного и  замерла, из неё вышли человечки, померзли и обратно вошли, жёлтые глаза погасли. Прошло не мало времени загорелся один потом второй глаз, опять вышли человечки и стали носиться по полю, смялись, радовались, потом топтали какие то тропки.  Вспугнули ночную птицу, она зафыркала, завозмущалась потом и вовсе раскричалась: чего это мол носитесь здесь, отдохнуть не даёте, напугали до смерти, лучше бы мешок зерна просыпали.   Поднялась выше, выше и увидела буквы на снегу, сложила, получилось - люблю.
  Но и дураки,- чего об этом кричать и полетела дальше искать новое место, а то вон первая звёздочка загорелась на небе.
 
 К городу подъехали, было уже совсем темно и когда открылся вид на город с горы, Мария была в шоке, рот приоткрыт, глаза большие, она даже привстала, море огня до куда хватало глаз всё огни, огни. Она не то что не видела этого, она даже представить такого не могла, огненные реки мигали, переливались разными цветами, дух захватывало. Спуск был длинный, ей многое удалось разглядеть 
 - А что это за змейка, через город ползёт, чёрная - удивлённо спрашивала она.   - Это река, она не замерзает у нас.
 - Как, зима же и не замерзает.
  - А вот и не замерзает, течение быстрое, бурное и не успевает замёрзнуть.    Анатолий с удовольствием, обстоятельно рассказывал, было интересно и она затаив дыхание слушала, смотрела. 
 - А это что такое большое горит и дымится.   
 - Это стадион и сегодня играют, тысячи болельщиков там сейчас кричат, гудят, а над ними дымится пар они там, как горячие пирожки в кузовке. Как здорово подумала она, на дворе ночь, а им хоть бы что, играют себе.

  Въехали в город, на улицах полно народу, заняты делом, а светло, как днём. Надо же живут, как в муравейнике, подумала она и как они находят свои дома.
 Он похоже ловил её мысли или она так чётко их вставляла и он предложил. -Сейчас доедем до племяша, поживёшь пока в его квартире, он на  каникулах у родителей, неделя твоя, живи и радуйся.  Она пыталась возражать, мол не удобно, может в гостиницу. 
 - Никаких гостиниц, кругом жульё, облапошат вкруговую.  Он мило улыбался ей, ему это нравилось ощущать себя покровителем, но она почувствовала, что эти улыбки не ей и никакая это не жизнь, а игра,очень красивая, приятная игра.
 
  Но, как хотелось в это не верить, а только любить этого человека, радоваться вместе с ним, с этими мыслями она и устроилась на новом месте. Толик ушёл от неё под утро, нежно чмокнув на прощание пообещав, что завтра она увидит город во всей его красе.

     (Продолжение следует...)