Беседы с мудрецами Габриэль Лауб

Следующим вступил в беседу с нашим медиумом чешский афорист Габриэль Лауб (1928г–1998):

М. – Уважаемый господин Лауб, давно мечтал с Вами побеседовать, но никак не мог собраться с мыслями. Как говорится, «лиха беда начало». С Вами такое бывало?

Г. Л. – Самая тяжелая часть работы – решиться приступить к ней.

М. – Значит, Вы меня понимаете. Но все же начнем. В наши тяжелые времена...

Г. Л. – С нетерпением ожидаю передовицы, которая начиналась бы словами: «В наши веселые времена...»

М. – Да, было бы забавно такое прочесть. Наши времена всегда невеселые. Счастье люди обычно предвидят в будущем. Как писал наш замечательный поэт Саша Черный в начале XX века:

Нынче так же, как вовеки,
Утешение одно:
Наши дети будут в Мекке,
Если нам не суждено.

Вы надеетесь на светлое будущее для себя и детей?

Г. Л. – Будущее – это время, когда будет известно все прошлое. До тех пор, пока прошлое известно лишь частично, мы живем в настоящем.

М. – Но тогда наш удел – всегда жить только в настоящем, ибо прошлое не только известно лишь частично, но и трактуется весьма неоднозначно. Разные историки предлагают нам совершенно противоречивые версии событий.

Г. Л. – На заре науки историки лгали бессознательно; потом они стали профессионалами.

М. – Увы,  это верно. Зато, изучая историю, люди могут понять логическую линию своего развития и делать довольно реалистические прогнозы на будущее, что очень способствует прогрессу.

Г. Л. – Время от времени человечество отклоняется от логической линии своего развития. Поэтому оно еще существует.

М. – Конечно, оно существует и будет существовать, куда бы ни двигалось. Хорошо или плохо, но миллионы людей будут продолжать трудиться и воспроизводиться.

Г. Л. – Сила миллионов – в нулях.

М. – Обидно думать, что все мы только нули для каких-то ловких людей, называющих себя элитой. А ведь их власть исходит от народа.

Г.Л. – Всякая власть исходит от народа. И никогда уже к нему не возвращается.

М. – Что Вы говорите! А как же демократия?

Г. Л. – Стопроцентная демократия: нет человека настолько незначительного, чтобы он не мог навредить другому.

М. – Может, демократия и не самый лучший строй, но представьте себе, что Вами правит тиран!

Г. Л. – Тиран – это смесь трусости, тупости, произвола, безответственности и самовлюбленности. Таким образом, он действительно представляет собой большинство общества.

М. – Но все-таки большинство людей, при всем их несовершенстве, всегда против рабства и готово бороться за свою свободу.

Г. Л. – Общество изобрело три способа держать людей в рабстве: насилие, деньги и свободу.

М. – Как это верно! В наше переходное время нас купили обещанием свободы и материального благополучия и без особого насилия сделали многих людей рабами, но уже других кумиров. А человек вообще может быть свободным?

Г. Л. – Свободный человек тот, кто в наименьшей степени осознает свою несвободу.

М. – Ему, конечно, хорошо. А что же делать остальным? Разве во все века лучшие умы человечества не мечтали о справедливом социальном устройстве общества?

Г. Л. – Счастливы утописты! Они никогда не доживают до исполнения своих грез.

М. – Неужели люди никогда не найдут способа жить достойно и любить друг друга, как призывали их Христос, Магомет, Будда и другие великие пророки?

Г. Л. – Когда люди, наконец, полюбят  друг друга, полюбят по-настоящему, они будут все делать из любви, даже самые большие подлости.

М. – А ведь действительно иные люди именно так иногда объясняют свои предательства. Даже инквизиторы, отправляя на костер тех, кого они называли грешниками, объясняли, что из братской любви желают избавить их от греха. Что же, разве правда никогда не восторжествует?

Г. Л. – Правда всегда побеждает. Ибо то, что побеждает, всегда оказывается правдой.

М. – Похоже, время идет, а люди не меняются к лучшему.

Г. Л. – Человек непрерывно меняется. Человечество остается все тем же.

М. – Думаете, возможностей улучшить человечество не существует?

Г. Л. – Возможности человечества были бы безграничны, если б оно могло ограничить власть ограниченных.

М. – Да, это совершенно немыслимо. Но все мы живем, усердно работаем и пытаемся внести свою скромную лепту в общую жизнь. Как Вы считаете, будут ли нам благодарны потомки за наши труды?

Г.Л. – Нашим потомкам не в чем нас упрекнуть. Правда, мы оставляем им прескверно устроенный мир, но также и средства для его уничтожения.

М. – Боже сохрани! Я люблю человечество и желаю ему счастья. А Вы?

Г.Л. – Любить человечество? Все же попробуйте начать с одного человека.

М. – Давайте попробуем. Только определим, что такое любовь?

Г. Л. – Любовь: не поддающееся точному определению чувство, которое крайне осложняет жизнь, особенно половую.

М. – Возможно, эти осложнения благополучно разрешает супружество. Разве не к этому стремятся влюбленные?

Г. Л. – Мужчина  терпит супружество из-за любви к женщине. Женщина терпит мужчину из-за любви к супружеству.

М. – Впрочем, не все дожидаются любви. Иные вступают в брак по расчету.

Г. Л. – У того, кто женится ради денег, есть хотя бы разумный повод.

М. – Разве жизнь в браке не дает людям существенных преимуществ?

Г. Л. – Семейный очаг избавляет нас от огромного количества работы, не оставляя на нее времени.

М. – Вполне возможно. Но ведь мужчина не может жить совсем без женщин?

Г. Л. – Каждому мужчине в жизни необходимы три женщины: мать, жена и еще хотя бы одна, считающая его мужчиной.

М. – Зачем же еще одна, если есть верная супруга?

Г. Л. – Верная супруга? Что из того, если она и никого другого не любит?

М. – Да, в таком случае мужчина ищет любви в другом месте.

Г. Л. – Неоценимое преимущество любимой: с ней можно говорить обо всем. Попробуй поговори с женой о недостатках любимой!

М. – Разве бывают недостатки у любимой? Разве не верно, что «красота в глазах смотрящего»?

Г. Л. – Женщины красивее, чем они выглядят.

М. – Женщины прельщают красотой, а мужчины – силой и храбростью. Любая девушка мечтает о герое. Правда, в наше прагматичное время их становится все меньше.

Г. Л. – Герои нужны в минуту опасности, в остальное время герои опасны.

М. – Вообще-то, дружить с героем смог бы не каждый. Ведь в дружбе мы ценим другие качества: доброту и искренность. Друзья поддерживают нас в трудную минуту.

Г. Л. – Друзья и совесть бывают у человека до тех пор, пока они не нужны.

М. – Разве Вы не согласны с тем, что «друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг», как пелось в когда-то популярной песне?

Г. Л. – Друг – это человек, который не продаст тебя даром.

М. – Ужасно! Тогда я понимаю, почему в наше суровое время многие предпочитают дружить с компьютером. Уж он-то не продаст. А какие еще есть у него преимущества?

Г.Л. – Компьютер имеет то преимущество перед мозгом, что им пользуются.

М. – Это правда. Далеко не все пользуются собственным мозгом и мыслят самостоятельно. Некоторые люди приходят к этому лишь с возрастом, а большинство – никогда. А Вы доходили до всего своим умом с юности?

Г. Л. – Если бы я уже в юности умел мыслить самостоятельно, никто бы не смог убедить меня мыслить самостоятельно.

М. – Что Вы говорите! А что чувствует юный человек на этом рубеже, когда внезапно становится не мальчиком, но мужем?

Г. Л. – Взрослым становишься, когда понимаешь, что окружающие тебя трусливые, отвратительные, заурядные субъекты – такие же люди, как ты.

М. – Наверное, сначала  это шокирует. Но приходится принимать жизнь и приспосабливаться. Что делать, например, человеку, если его начальник – глупец? Надо ли исполнять его приказы?

Г. Л. – Умный человек способен не только выполнять глупые приказы, но и доказывать, что они умные, и с этого жить.

М. – Печальный способ существования. Жизнь вообще довольно абсурдна, хотя искусство абсурда мне не близко.

Г. Л. – Абсурдом мы называем то, что невозможно, но, тем не менее, случается; а то, что возможно, но не случается, мы называем типичным.

М. – Гениально! Кстати о гениях – кто это, по-вашему?

Г. Л. – Гений – это человек, обладающий талантом и несокрушимым упорством бесталанного человека.

М. – Гений в искусстве открывает нам совершенно новые, никем не виданные, горизонты?

Г. Л. – В искусстве сказать что-то новое может лишь тот, кто достаточно необразован, чтобы не знать, что все уже сказано.

М. – Возможно, образование не всем идет на пользу. Но мы благодарны и тем авторам, которые, не открывая Америк, доставляют нам радость своим творчеством, помогают лучше понять себя и окружающих. Просто хорошо провести время. Причем  часто – это не знаменитые или известные писатели.

Г. Л. – Известный писатель – тот, у кого берут и слабые вещи; знаменитый – тот, кого за них хвалят.

М. – Как точно Вы формулируете свои мысли! Вы действительно – мастер афоризма. А этот жанр мой любимый.

Г. Л. – Афоризм ценен уже потому, что содержит полправды. А это необычайно высокий процент.

М. – Однако оптимистом Вас не назовешь. Впрочем, для  людей искусства это характерно. Немало писателей и поэтов вообще имели суицидальные наклонности. Что Вы думали, читая в газетах о том, что некий поэт свел счеты с жизнью?

Г. Л. – Весь свой оптимизм он вложил в своё творчество. Для жизни ему осталось только самоубийство.

М. – Но ведь самоубийство – тяжелый грех, за который полагается адский огонь.

Г. Л. – Муки ада – привилегия верующих.

М. – Хотелось бы так думать. Однако вернемся к творчеству: если автор вложил всего себя в свои произведения, а современники его не читают или не достаточно ценят, может ли он рассчитывать, по крайней мере, на признание потомков?

Г. Л. – Тот, кто творит для потомства, большой оптимист, если думает, что потомству больше нечем будет заняться.

М. – Что же, на этой оптимистической ноте разрешите, господин Лауб, поблагодарить Вас за Ваши искрометные ответы на мои простодушные вопросы.