Выстрел

      К открытию летней утиной охоты готовились основательно: чистили и смазывали ружья, ремонтировали охотничью утварь и одежду, снаряжали патроны. Время было послевоенное, жили бедновато, в магазинах было пустовато, поэтому каждый приспосабливался, как мог. Это было время царства самоделок.  Каждый делал себе всё, что мог: мебель, инструмент, радиоприёмник, зажигалку, одежду и пр. Пользоваться вещами, сделанными своими руками, считалось делом престижным. Поэтому ничего удивительного в том нет, что каждый сам снаряжал патроны и гордился их качеством. Часто перед началом смены или в обеденный перерыв ребята собирались стайками и до хрипоты спорили, в какие края на открытие охоты податься, как туда добираться, нужно или нет снарядить по несколько патронов “нулёвкой” или “бекасинником”. Но больше всех заинтриговал нас молодой нормировщик Лёша, объявив, что специально к открытию охоты жена (которая работала на аэродроме) шьёт ему из списанного парашюта охотничьи брюки. Он с таким упоением объяснял, какие там будут карманы, кармашки, карабинчики и застёжки и, главное, они будут абсолютно непромокаемы! Кроме того Лёша заказал жене сделать в брюках главные карманы особенно большими (на всякий случай, чуть – ли не до колен). В такие карманы по 3 литра пива наливать можно! – мигом сообразили ребята. Только энергетик Валерий Иванович выразил сомнение в водонепроницаемости парашютного шёлка и карманов в частности. "Практика – критерий Истины!" Важно произнёс он, пряча весёлые огоньки в глазах под лохматыми бровями. Прежде, чем наливать туда пиво, следует провести технический эксперимент. С этим все дружно согласились.  Мы тайно завидовали Лёше, тому, что его жена способна делать мужу такие подарки; не перчатки, не кашне, не носки, а, именно, охотничьи штаны ко дню открытия охоты – это понимать надо!

   Время шло, приближалась заветная дата, а ясности насчёт места охоты не было. Предлагались различные варианты, в том числе экзотические, авантюрные (вроде поездки в Астраханскую область). Уток там, конечно, много, но, ведь, трудно сохранить их. За время обратной дороги испортятся, пропадут. Последний раз собрались в пятницу и, к всеобщему удивлению, без лишнего шума и пыли, быстро определились с местом охоты. Решили далеко не забираться. В 40 километрах от города находится цепочка степных озёр, расположенных в 3 – 4 километрах друг от друга. Днём утки кормятся в зарослях камыша, куги и чакана, а на утренних и вечерних зорьках перелетают между озёрами – идеальное место для охоты. Завод для этого случая дал грузовую машину и в субботу после работы мы быстро погрузили небольшую лодку – плоскодонку, погрузились сами (благо вещи и оружие были собраны заранее) и двинулись.… Навстречу приключениям.

   Машина проворно катила по грунтовому “грейдеру”. За ней тянулся длинный хвост густой дорожной пыли. Несколько человек стояли, опершись на кабину, остальные тряслись на деревянных лавках, укреплённых поперёк кузова. Вдоль дороги тянулись столбы телефонной связи и, почти на каждом сидел здоровенный красно-рыжий коршун.

   Давно замечено, что мужчины, отправляясь на охоту или рыбалку, легко, с удовольствием возвращаются в детство и начинают откалывать такие номера, что “Хоть стой, хоть падай!”. Это, в какой-то степени, объясняется отсутствием женского общества на таких затеях. Всё начинается с раздачи кличек: зам. главного бухгалтера носоватому Борису Зиновьевичу приклеивается кличка “Курносый”. Начальник цеха, жгучий брюнет Хачик Вартанян отзывается на кличку “Рыжий”, причём, по существу, он сам её себе  прицепил. Как – то на охоте, когда кампания собралась у костра, Хачик по какому – то поводу сказал такую фразу: "Все так делают, а я, что рыжий?" – "РЫЖИЙ, если тебе так хочется! " – мгновенно ответил кто – то из кампании. Так Хачику поменяли масть! А долговязый, сутуловатый фрезеровщик Геннадий давно привык к кличке “Малыш”. По неписаным правилам никто в кампании в это время не обижается ни на клички, ни на хохмы и розыгрыши. Однако, уже на следующий день, в рабочей обстановке, от этого панибратства не остаётся и следа.Попробовал бы кто-либо на работе назвать Хачика "Рыжим" – долго бы извинялся!

   Валерий Иванович сидел на подпрыгивающей лавке и, глядя на Лёшу, стоящего у кабины в сияющих штанах, чему – то ухмылялся; в глазах его бегали какие – то блудливые “чёртики”. Наконец он произнёс: “Настал момент истины! Пора начать  запланированный эксперимент”. Обратившись к соседу, справа он предложил: “Пора проверить Лёхины штаны на герметичность. Спорим на бутылку Столичной, что сейчас без смеха надую Лёхе в карман. Если хоть чуть улыбнусь – бутылка Столичной – с меня!” Ударили по рукам при свидетелях. Попросили одного из нас отвлечь Лёшу – потолкаться справа от него. Валерий Иванович неторопливо подошёл к Лёше слева, прижался к нему, нежно обнял его правой рукой, а левой заправил свой “прибор” в глубокий карман Лёшиных штанов.
Все замерли в ожидании…. Так продолжалось довольно долго. Вдруг Лёша резко дёрнулся,отчего Валерий Иванович чуть не вывалился за борт, хлопнул ладонью по карману, откуда полетели пенистые оранжевые брызги, и с диким рёвом бросился на обидчика. Это могло – бы кончиться увечьем, но кто – то успел постучать по кабине и машина остановилась. Нас тотчас накрыла тяжёлая дорожная пыль, замешанная на густой матерщине, которая исходила от Лёши. Отматерив  Валерия Ивановича, он перешёл к более высоким материям. Упомянув, Бога, Душу, мать, он вспомнил какой-то ЗАКОНОПРОЕКТ и Закон Ома чем, безусловно, проявил знание электротехники! Кроме того слышны были реплики Валерия Ивановича: “ Лёха, ТЫ МЕНЯ НЕ ТАК ПОНЯЛ!!!… Я не со зла!… Я "Хохмы" ради! Прости! Я был не прав...! С меня бутылка! Экспериментально установлено….  Опытным путём доказано… Пиво, наливать можно!!!  Тт… Тт… т - только их постирать надо…!- выкрикнул он, вдруг от волнения, начав заикаться”  Постепенно пыль осела  и нам представилась такая картина: вокруг машины бегали Лёша с Валерием Ивановичем. Лёша был уже без штанов, они валялись затоптанные в пыли. Содержимое кармана уже вылилось, и на этом месте виднелась небольшая кучка грязной пены. Со стороны невозможно было понять,  кто за кем гонится, т.к. то Лёша нагонял Валерия Ивановича, и он, прибавив скорости, вскоре оказывался за Лёшиными плечами. Они оба устали…. Всё реже слышался мат и угрозы Лёши, всё тяжелее слышалось дыхание Валерия Ивановича. Наконец, Лёша вяло махнул рукой и остановился. Мы огляделись. Припорошенная с головы до ног чёрной дорожной пылью, наша кампания походила на недоделанных туземцев с берега Слоновой Кости.  Лёша ни на кого не хотел смотреть, бесцельно бродил возле машины с опущенной головой, на скулах играли желваки.

   Однако, пора было двигаться дальше – нужно было успеть развести костёр и приготовить ужин. Начали грузиться в кузов. Лёша хотел оставить на дороге грязные, затоптанные штаны, его уговаривали не делать этого. Приедем на место, постираешь, растянешь на кустах и они, до захода солнца, успеют прочахнуть, но он только ниже нагнул голову. Валерий Иванович молча спрыгнул из кузова на землю, завернул штаны в газету, поднялся обратно и засунул их под лавку. Кто – то дал Лёше запасные сухие штаны, машина тронулась и минут через 15 мы были на месте.

   Среди полей была пологая низина, а в ней озерцо шириной метров 100 и длиной 150 м. Оно сильно заросло болотной травой, вдоль берега тянулась гряда камыша, а на берегу кое – где росли кусты ивняка. Дело было привычное – через несколько минут весело запылал костёр, а на нём забулькало ведро с молодой картошкой. Из перевёрнутой лодки получился отличный стол, а на столе появились два термоса с холодной водочкой и незатейливая августовская закусь: помидоры, малосольные огурцы… Кто – то вытащил баночку с маринованными маслятами…

   Валерий Иванович в этой суете участия не принимал. Он попросил у шофёра мыла (всегда возит с собой), взял Лёшкины штаны и молча удалился. Вернулся он, когда все уже сидели за “столом” и всё уже было налито. Мокрые штаны он растянул на ближайшем кусте под лучи заходящего солнца.

   Председатель нашей охотничьей секции поздравил нас с началом осенней утиной охоты, пожелал удачи и предложил за это выпить. Когда это было сделано, он предложил второй тост. Он сказал: по древнему русскому обычаю перед охотой, так – же, как перед боем все прощают друг другу обиды и мирятся. Поэтому Алексею не следует так переживать из-за рядовой “хохмы” в мужской кампании. Нужно помириться с Валерием Ивановичем, пожать друг другу руки и вместе выпить в знак примирения. Все поддержали этот тост и “под давлением общественности” Лёша, отводя глаза, пожал Валерию Ивановичу руку и опрокинул стакан. Валерий Иванович тоже выпил, пошел, принёс слегка подсохшие Лёхины штаны, расправил их и приладил их досушиваться у догорающего костра. Со штанами произошла метаморфоза – изменился цвет: вместо вульгарного на охоте ослепительно белого, он стал благородным светло – бежевым (всему своё место!).
  Через некоторое время кто – то из кампании, без задней мысли, обратился к Лёше: “Лёша, штанишки подсохли?” – Алексей воспринял это, как издевку и с кулаками бросился на обидчика. Тот от неожиданности  завопил: “Ты, что ох..л! На людей с кулаками бросаешься! Парашютист обос….й!”. Никто не обратил внимание на то, что нечто невесомое бесшумно пролетело и осело на Лёше – это кличка “Парашютист обос….й” намертво приклеилась к парню. Крепко, на всю оставшуюся жизнь!
   Забегая вперёд (лет на 30!), скажу, что по делам службы, я оказался снова на этом заводе. Знакомых почти никого не было: кто уволился, кто на пенсии, а кто перешёл в мир иной…. Из старых кадров остался начальник отдела нормирования. Он был на пенсии, но продолжал работать. Седенький, лысоватенький, с изрядным брюшком, но глаза те же – живые, Лёхины! Сослуживцы обращались к нему по имени – Алексей Дмитриевич, а за глаза все величали Парашютистом. В разговоре это выглядело так: “ Эту позицию нужно согласовать с Парашютистом…”, “Парашютист поставлен в известность об изменении конструкции?…”. Я спросил, почему Алексея Дмитриевича все называют парашютистом? Никто ничего вразумительного сказать не смог, кроме “Всегда так называли”. Обратились за разъяснениями к Розе Львовне, которая давно работает (неизвестно кем, но знает всё!). Роза Львовна – полная шатенка лет 45, выслушала вопрос и, изобразив на лице гримаску, означавшую “Как вы все мне, уже, надоели!”, объяснила, что в молодости Алексей Дмитриевич служил в Воздушно-Десантных Войсках – отсюда и прозвище Парашютист. Немного подумав и понизив голос, она вдруг добавила пикантную подробность: во время первого прыжка с парашютом с ним произошёл маленький конфуз…(первый прыжок, со многими это случается…) Вот так рождаются легенды! Кстати, Алексей никогда не служил в ВДВ; службу он проходил в Стройбате.

   Посовещавшись, мы решили, т.к. официально охота открывается завтра (в воскресение), сегодня не стрелять и не шуметь; мы здесь одни, на нас и завтра уток хватит. Так решили мы, а там, наверху, решили иначе. С тостами, байками, да разговорами мы просидели до двух часов ночи. Только начали пристраиваться покемарить часика два, как по тёмному небу полоснул свет автомобильных фар и к озеру подъехал большой военный грузовой автомобиль “Студебеккер”. Из него с пьяными криками вывалилась кампания -  человек 30. Не прекращая галдеть, они продолжили пьянку до рассвета.
  Чуть забрезжил рассвет, спотыкаясь, падая и чертыхаясь, они пошли оцеплять озеро. Народа вполне хватило для того, чтобы сделать это с расстоянием между стрелками 15-20 м. Причём, они совершенно не маскировались – стояли, как солдаты на плацу! Постепенно светало…. И, вот, послышался характерный свист крыльев и на фоне светлеющего неба, показалась стайка уток, но она была ещё далековато. Что тут началось!!! Каждый норовил опередить соседа…. Поднялась такая канонада, что бедные утки, не долетев до озера, почти вертикально взвились вверх и улетели. Так повторялось несколько раз. Наша охота была испорчена. Разговаривать с пьяной кампанией было бесполезно.
   Больше всех переживал Виктор (это он предложил нам охотиться на этом озере, его была лодка), он сидел, хмурил брови, на скулах перекатывались желваки. Наконец, не выдержав бездействия, пробормотав какое – то ругательство и фразу, из, которой можно было разобрать: “Сами уйдут…” и “Надолго запомнят!”, он прыгнул в свою лодку, отплыл в ней на самое видное место посреди озера и встал, как изваяние -  вылитый Вождь Краснокожих! В засаленной кепке…. В это время показалась очередная стайка уток. Опережая начало канонады, Виктор поднял ружьё и выстрелил дуплетом. Так повторялось раз за разом. Стала понятной затея Виктора. Своими действиями он решил выжить пьяную кампанию и заставить её убраться с озера. Наверное, он понимал, что сильно рискует, т.к. в любой момент мог схлопотать с берега заряд дроби, но его авантюрная натура брала верх над здравым смыслом и начав, он уже не мог остановиться.  Со всех сторон с берега слышались едкие реплики (типа – “Вначале стрелять научись…”, или “Наглец – всем охоту испортил!”) и открытые угрозы “Вот, всажу заряд дроби в ж..у!”. Виктор на это никак не реагировал, повторяя каждый раз одно и то же. Крики с берега усиливались, угрозы становились всё реальнее. Обстановка накалилась и  стала критической…. Самый темпераментный из кампании - он был в гидрокостюме - вооружившись длинной палкой и повесив ружьё на шею, под одобрительные крики друзей полез топить Виктора. Знал бы он, с кем связывается! Озеро было мелкое, но идти по нему было очень трудно. Корни болотных растений сплелись, образуя пружинящий ковёр, который на мелководье проваливался до дна, путая ноги; на большей глубине он прорывался, и тогда нужно было или высоко поднимать ноги, или тащить за собой большую массу водорослей. Так, или иначе, Блиц Крига не получилось! Поход длился минут 30 и до лодки, где глубина была примерно по грудь, Топитель добрался совершенно измученным. За это время несколько раз падал и набрал воды в гидрокостюм.  Не дойдя метров двух до лодки, он остановился. Виктор, не поворачивая головы, что-то тихо сказал ему, тот потоптался и повернул назад….  Позже мы спрашивали Виктора, что он сказал? но он отшутился – «Попросил принести холодной водички попить!» Глаза у Виктора плутовато блестели.

  “Что же ты не топишь его?!” – кричали с берега товарищи. “Да он малахольный  какой – то” – отвечал  неудавшийся Нельсон. До берега он добирался ещё дольше. Когда, всё – таки, выбрался, отдышался, вылил воду из костюма (это не тот костюм, что для совремённой подводной охоты), вся кампания постепенно собралась у Студебеккера. Тот, кто лазил топить Виктора, видимо, донёс до общества основную мысль о том, что  из-за этого идиота в лодке. Почему – то все считали, что всё дело в том, что он не умеет стрелять! Охоты здесь не будет и, пока не поздно, нужно перебраться на соседнее озеро. Было уже около 9 часов утра; солнышко припекало. Поорав ещё, побазарив, кампания полезла в кузов. Зарокотал мощный движок Студебеккера, готового тронуться. Из кузова слышались проклятья: «Нахал, людям охоту испортил!», «Зас…ец, вначале стрелять научись!»
 
   В этот момент на озерко налетала очередная стайка уток. В первый раз из лодки раздался громкий голос: “Эй, вы Му..ки, учитесь, как уток стрелять надо!”. Вскинув ружьё одной рукой, не целясь, навскидку Виктор выстрелил, и одна утка, отделившись от стаи, кувыркаясь, упала рядом с лодкой! Из Студебеккера – ни звука, только ниже опустили головы. Так молча, с опущенными головами, стараясь не встречаться взглядами, в задумчивости, они и уехали…
 
                -- 06-2011 --