Конец эпохи дупла

В пчеловодной литературе на разные лады повторяется мысль:
«В начале было дупло». Но факты опровергают эту догму.

История взаимоотношений среднеевропейской (среднерусской) породы пчел с дуплом тесно связана с одним из самых загадочных вопросов пчеловодной нау- ки — вторичным расселением медоносной пчелы по Европе после ледникового периода. Согласно общепринятой версии, во время оледенения пчелы могли сохраниться здесь лишь в трех изолированных районах: Испании и Южной Франции, Италии и на Балканах (Г.Д.Билаш, Н.И.Кривцов, 1985). По мере отступления ледника они захватывали все большую территорию. По мнению Н.И.Кривцова (1995), «пчелы среднерусской породы заселяли отросшие в послеледниковое время леса, адаптировались к природно-климатическим условиям, и ко времени появления в Западной и Центральной Европе человека были аборигенами лесистых равнин. Естественное расселение среднерусских пчел дошло, по-видимому, до Урала». Понятно, что подобный взгляд крепко-накрепко «привязывает» медоносную пчелу к дуплу.

Однако сценарий мог быть и совершенно иным. Вторичное расселение медоносной пчелы по Европе происходило при непосредственном участии человека. Культурное пасечное содержание пчел, известное многим племенам древних переселенцев, стало началом не только всей последующей истории европейского пчеловодства, но и истории среднерусской породы. На каком-то этапе разные экотипы медоносной пчелы, доставленные человеком на освободившиеся от ледника территории, соединились в суперпороду, что привело к грандиозному генетическому взрыву: появилась пчела с новыми биологическими и поведенческими качествами и выдающимися производительными способностями. Пчелы Африки, Юго-Западной Европы, Малой Азии и Закавказья слились в яростную и воровитую помесь. Эти качества давали новой пчеле заметные преимущества перед ее добродушными предками. Действительно, в этот период немало дупел в лесах было занято пчелами. Нередко после тщетных поисков пустующего убежища рои отстраивали свои гнезда в кроне деревьев или атаковали жилища других пчел. Это время можно по праву назвать Периодом Великого Гетерозиса.

Не исключено, что в условиях Русской равнины аналогичных периодов было несколько, но, очевидно, что о последнем и наиболее значительном из них писал Альберт Кампензе (1524): «Московия очень богата медом, который пчелы кладут прямо на деревьях без всякого присмотра. Поселяне, которые держат домашних пчел близ своих жилищ и передают их в виде наследства из рода в род, с трудом могут защищать их от нападения диких (лесных) пчел».

 Абсолютная точность данного свидетельства полностью подтвердится спустя несколько сотен лет, когда точно такая же генетическая бомба разорвется на американском континенте после ввоза туда нескольких семей африканских пчел. В 1956 году с пасеки профессора Керра улетит шестнадцать "африканских" роёв, они скрестятся с местными помесными европейкими пчелами, после чего произойдёт почти невероятное - яростная лавина выйдет из леса и широким фронтом пойдёт в наступление на целый континент. Их назовут даже "пчёлами-убийцами" и сенат США будет заседать и рассматривать один только вопрос - каким образом остановить эту лавину, не пропустить её в Северную Америку.

Но вернёмся к нашим "баранам". Новая помесь грандиозной волной прошлась по весьма обширным территориям Московского государства и очень быстро добродушие пасечных пчел растворилось в этом яростном потоке. Через какое-то время «домашние» пчелы уже ничем не отличались от лесных. Пчелиные семьи на пасеках достигали невероятной силы, и пчеловодам часто приходилось использовать колоды огромных размеров. Многопудовые медосборы от одной семьи становились обычным явлением. Именно на этот период пришлись самые выдающиеся успехи российских пасечников.

Интенсивное расселение помесных пчел положило начало формированию среднерусской породы. При этом дупло никак не повлияло на данный экотип. Эволюция в условиях дупла (приписываемая среднерусским пчелам) не могла бы не сказаться на развитии специфических признаков породы, но среднерусские пчелы не имеют ни одного сколько-нибудь оригинального признака, приобретенного в связи с проживанием в дуплах. Например, наиболее характерная их особенность — поведение при осмотре гнезда (они спускаются к нижнему бруску рамки и повисают гроздьями). Но аналогично ведут себя и африканизированные пчелы Бразилии: при осмотре сотов молодые пчелы также сбегают к нижней части рамки, образуя «бороду».

Другое отличие особей среднерусской породы — сильная злобивость. Но и африканизированные пчелы Южной Америки чрезвычайно агрессивные.

В отдельные годы на пасеках, где содержатся среднерусские пчелы, до 100% семей приходят в роевое настроение. Однако чрезвычайной ройливостью отличаются и африканизированные пчелы. Еще одно отличие — обе породы склонны к слетам из тесного, заполненного медом жилища.

Это далеко не полное перечисление сходных признаков двух имеющих разный исторический возраст и разобщенных географически пород позволяет рассматривать вопросы эволюции среднерусских пчел под новым углом зрения. Помесные африканизированные пчелы за свою короткую историю имели слишком незначительный по времени опыт проживания в дуплах, следовательно, позволительно считать, что и среднерусские пчелы ни одним из перечисленных признаков не обязаны проживанию в дупле. Кроме того, важно понять, что эволюционирование среднерусских пчел сопровождалось постепенной их деградацией. Высочайшая производительная энергия семей постепенно угасала. Со временем частично уменьшились их ройливость, агрессивность и воровитость.

Согласно распространенному мнению, древнее пчеловодство пришло в упадок в связи с появлением сахара и виноградных вин, вырубкой лесов, распашкой лугов и т.д. Однако главная причина этого — вырождение пчел. Даже полная отмена налогов императрицей Екатериной II не смогла остановить приближающуюся гибель великого промысла. Принятые в то время законы об охране «чудного» бортного дерева, возможно, и спасли какое-то количество дупел, но само дупло не могло спасти пчел от постепенной деградации.

Тем не менее именно в период упадка отрасли зарождается миф об эталонности дупла и преимуществах бортничества. Сравнивая скромные среднестатистические килограммы товарного меда от семьи с многопудовыми взятками от легендарного бортного дерева, пчеловоды пытаются понять и объяснить «феномен» дупла. Наиболее ранние документальные сведения о пчеловодстве открыты в местечке Хатал Хююк в Малой Азии, где на стене храма обнаружено изображение пчел, датированное седьмым тысячелетием до нашей эры. В то время там, где человек полностью уничтожил леса, было распространено земляное пчеловодство: домашних пчел селили в земляных ямах (Ю.К.Барбарович, 1994). Таким образом, и девять тысячелетий назад, когда холод ледника еще только-только покинул Восточно-Европейскую равнину, пчеловоды не надеялись на дуплистое дерево и ясно понимали, что природа пчелы не имеет ничего общего с ним; с доисторических времен пчеловоды отдавали предпочтение простым в изготовлении ульям и удобно расположенным пасекам.

Случаи проживания пчел в дупле заслуживают не большего внимания, чем факты их комфортного существования в статуях, межэтажных перекрытиях, могильных склепах или сундуках.

Пчелиное гнездо, прикрепленное к своду горной пещеры или уступу скалы, могло бы стать эмблемой нового пчеловодства и символом пчелиного процветания. Медоносная пчела как вид сформировалась не в дремучих лесах. Пчелы и по сей день не селятся в чернолесье, не смотря на то что именно здесь больше всего дуплистых деревьев. Пчела — дитя гор, и не считаться с этой исторической данностью нельзя.

Только здесь можно понять, до какой степени заблудилось недавно «спустившееся с дерева» пчеловодство с его возникающими то тут то там летками, разорванными сотовыми полями, запатентованными холстиками и мокрыми подушками верхнего утепления. В просторной пещере пчелиное гнездо имеет естественную форму. Фундаментом всякого воскового дворца здесь служит герметичный потолок. Здесь никогда не бывает отверстий над гнездом и восходящих воздушных потоков через него в потолок. Под гнездом — океан воздуха, именно океан, а не жалкие порции кислорода, рассчитанные по модным теперь формулам и впущенные в улей через сокращенный до неузнаваемости леток. Здесь семьи относительно редко роятся, а рои в большинстве случаев не покидают пещеру, поселяясь, как правило, по близости от родного гнезда. Пчелиные семьи тесно соседствуют друг с другом, между ними нет ярко выраженного антагонизма. При этом в безвзяточные периоды слабые семьи все же обворовываются, в результате чего сильные еще больше усиливаются пчелами и медом. На остатки сотов разграбленного гнезда в роевую пору может привиться сразу несколько роев, нередко в семье работает несколько маток одновременно. Обитающим в пещере пчелам незнаком леток в его современном виде. Сборщицы нектара из разных семей вылетают через вход в пещеру и, разлетаясь по сторонам, образуют в небе живой след, походящий на гигантский веер. Температура воды в естественных пещерных резервуарах не опускается ниже 8°С. Организм пчелы за миллионы лет приспособился к этой температуре и, употребляя более холодную воду, пчела погибает. Летом, когда под воздействием тепла воск размягчается, некоторые медовые соты обрываются, не выдерживая тяжести собственного веса, так природа «вырезает» лишний мед, освобождая место для новых сотов.

Дупло всегда было и останется лишь жалкой копией пещеры и уже только поэтому представляется бессмысленным продолжать превращать пустотелое бревно в составной улей, работающий по принципу вытяжной трубы, или улей-капсулу с пятью литрами метаболической влаги в поддоне. Современному пчеловодству нужен не просто новый улей, а принципиально новая его идея, искать которую следует и в истории самой пчелы.

Рано или поздно пчеловодам придется вернуть своим подопечным естественную форму гнезда, безбарьерность гнездовых сотов, герметичный потолок, активную придонную вентиляцию и т.д. Нарушить веками устоявшиеся правила и сконструировать улей с принципиально новыми возможностями, в котором пчелы не страдают от сырости и духоты, легко совершают сверхранние весенние и сверхпоздние осенние облеты, успешно зимуют, интенсивно развиваются весной и производят рекордное количество высокосортного меда при минимальной помощи человека — вот интересная задача для нового пчеловодства.

В свете сказанного возникает правомерный и крайне интересный вопрос: возможно ли в современных условиях повторение Периода Великого Гетерозиса? Теоретически — да. Для этого понадобилось бы скрестить африканских пчел (например, кенийских или эфиопских, среди которых встречаются темноокрашенные горные, закрывающие мед белой печаткой) с пчелами южной части Дальнего Востока (Приморский край), ведущих свое недавнее происхождение от среднерусских, украинских, итальянских и кавказских. Если такую афроевразийскую помесь интернировать в условиях юга России или Украины, то, очевидно, через какое-то время ( уже в Подмосковье) пчеловоды получат невероятно продуктивную «среднерусскую породу», гетерозисная энергия которой будет против всех правил сохраняться в течение нескольких сотен лет.

Впрочем, процессы деградации могут проявиться достаточно скоро, если пчеловоды, следуя современной традиции, разбавят африканские гены завозным итальяно-кавказским добродушием, обкормят пчелу сахаром, отравят лекарствами и поселят в улей, сконструированный по законам «эталонного» дупла.

А.С.СЕНЮТА


КРАЯТ НА ЕПОХАТА НА ХРАЛУПИТЕ

 А.С. Сенюта

 Впчеларската литература по различни поводи се повтаря мисълта: „В началото беше хралупата”. Но фактите опровергават тази догма.

Историята на взаимоотношенията на средноевропейската (средноруската) порода от пчели с хралупата е тясно свързана с един от най – загадъчните въпроси на пчеларската наука – вторичното разселване на медоносната пчела по Европа след ледниковия период. Съгласно общеприетата версия, във времето на ледниковия период, пчелите са могли да се съхранят само в три изолирани района: Испания и Южна франция, Италия и на Балканите (Г.Д.Билаш, Н.И.Кривцов, 1985). С отстъпването на ледника те обхващали все по – голяма територия. По мнението на Н.И. Кривцов (1995), “пчелите от средноруската порода са се заселвали в израсналите в следледниковия период гори, адаптиралиса се към природно – климатичните условия, и към времето на появяването на човека в западна и централна Европа са били аборигените на гористите равнини. Естественото разселване на средноруските пчели е стигнало по всяка вероятност до Урал”. Ясно е, че подобно мнение здраво „привързва” медоносната пчела към хралупата.
 Обаче сценарият може да бъде и съвършенно друг. Вторичното разселване на медоносната пчела по Европа е станало при непосредственото участие на човека. Отглеждането на пчели в пчелин, известно на много племена на древните преселници, е станало началото не само на цялата последваща история на европейското пчелопроизводство, но и историята на средноруската порода. На някакъв етап, различни екотипове медоносни пчели, доставени от човека на освободилата се от ледника територия, се съединяват в суперпорода, което довежда до грандиозен генетически взрив: появява се пчела с нови биологически и поведенчески качества и превъзходни производителни способности. Пчелите на Африка, Юго – Западна Европа, Мала Азия и Закавказието се сливат в яростен и крадлив хибрид. Тези качества са давали на новата пчела забележими преимущества пред нейните добродушни предци. Действително в този период немалко хралупи в горите са били заети от пчели. Нерядко след продължително търсене на празни „жилища”, роевете строили своите гнезда в короните на дърветата или атакували жилищата на други пчели. Това време може по право да се нарече Период на Великия Катарзис.
 Не е изключено, че в условията на Руската Равнина, аналогични периоди са били няколко, но е очевидно, че за последния и и най – значителния от тях е писал Алберт Кампензе (1524): „Московия е много богата на мед, който пчелите поставят направо на дърветата без каквато и да е охрана. Заселилите се хора, които държат домашни пчели близо до своите жилища и ги предават във вид на наследство от род в род, с труд могат да ги защитят от нападенията на дивите (горски) пчели”. (Абселютната точност на даденото свидетелство напълно ще се подтвърди след няколко стотин години, когато точно такава генетична бомба ще се взриви на американския континент, след вкарването там на няколко семейства африкански пчели).
 Новият хибрид като грандиозна вълна преминава по твърде големите територии на Московската държава и много бързо добродушните пчели от пчелините се разтварят в този яростен поток. След някакво време „домашните” пчели вече с нищо не се отличават от дивите. Пчелните семейства на пчелините достигали невероятна сила, и на пчеларите им се налагало да използват колоди с огромни размери. Многопудовите медови реколти от едно семейство стават обикновено явление. Именно на този период се падат най – големите успехи на русийските пчелари.
 Интензивното разселение на хибридните пчели полага началото на формирането на средноруската порода. При това хралупата никак не е повлияла на дадения екотип. Еволюцията в условията на хралупата (приписвана на средноруските пчели) не е могла да не се отрази на развитието на специфичните признаци на породата, но средноруските пчели нямат нито един оригинален признак, получен във връзка с периода преживян в хралупата. Например, най – характерната и особеност – поведението и при прегледа на гнездото (те се спускат към долната летвичка и увисват като грозд). Но, аналогично се държат и африканските пчели на Бразилия: при преглеждането на пчелите младите пчели също така побягват към долната част на питите и образуват „брада”.
 Друга разлика на средноруската порода – силната злобливост. Но и в африканизираните пчели на Южна Америка се наблюдава изключителна агресивност.
 В отделни години на пчелините, където се отглеждат средноруски пчели, до 100% от семействата стигат до роево състояние.. Обаче с чрезвичайна ройливост се отличават и африканизираните пчели. Още едно отличие – и двете породи са склонни към излитане от тясно, запълнено с мед жилище.
 Това далече не е пълно пречисляване на сходните признаци на две имащи различна историческа възраст и разделени географически породи, позволява да се разглеждат въпросите на еволюцията на средноруските пчели от нова гледна точка. Хибридите от африканизираните пчели за своя кратък исторически път са имали твърде незначителен опит във времето на живеене в хралупи, следователно, е позволително да се смята, че и средноруските пчели също не са задължени на хралупата за нито един от пречислените признаци на поведението си. Освен това е важно да се разбере, че еволюционирането на средноруските пчели се е съпровождало от тяхната постепенна деградация. Високата производителна енергия на семействата постепенно е угаснала. С времето частично се е намалила тяхната ройливост, агресивност и крадливост.
 Съгласно разпространеното мнение, древното пчеларство е започнало да влиза в упадък във връзка с появяването на захарта и гроздовите вина, изсичането на горите, разораването на равнините и т.н. Обаче, главното следствие от това – е израждането на пчелите. Даже пълната отмяна на налозите от Империатрицата Екатерина II не е могла да спаси приближаващата се гибел на великия занаят. Приетите в това време закони за охрана на „чудното” дърво с борт, възможно и да са спасили някакво количество хралупи, но самите хралупи не са могли да спасят пчелите от постепенна деградация.
 Независимо от това именно в периода на упадъка на отрасъла се заражда митът за еталонноста на хралупата и преимуществото на бортничеството. Като се сравняват скромните средностатически килограми на медът за продаване от семейство с многопудовите добиви от легендарното дърво с борт, пчеларите се опитват да си обяснят и да разберат „феномена” на хралупата. Най – ранните документални сведения за пчеларството са открити в мястото Хатал Хююк в Мала Азия, където на стената на храма е намерено изображение на пчели, което е с възраст от седмо хилядолетие до нашата ера. В същото време, там, където човекът напълно унощожава горите, е разпространено пчеларството в землянки. Домашните пчели са ги заселвали в землянки и ями (Ю.К. Барбарович, 1994). По такъв начин, и девет хилядолетия назад, когато студа на ледника още току що е напуснал Източно – Европейската равнина, пчеларите не са се надеяли на дърво с хралупа и ясно са разбирали, че природата на пчелите няма нищо общо с него; с доисторически времена, пчеларите са предпочитали прости при изработването си кошери и удобно разположени пчелини.
 Случаите на живеенето на пчелите в хралупа не заслужават повече внимание, отколкото фактите за тяхното комфортно съществуване в статуите, междуетажните пространства или сандъци.
 Пчелното гнездо, прикрепено към свода на пещера в гората или към гънка в скалата, би могло да стане емблема на новото пчеларство и символ на пчеларско процъфтяване. Медоносната пчела като вид се е формирала не в дремещите гори. Пчелите и до ден днешен не се заселват в черни гори, независимо от това, че именно тук има много дървета с хралупи. Пчелата е дете на планината, и да не се отчита тази историческа даденост не е възможно.
 Само тук може да се разбере, до каква степен са се заблудило неотдавна „слезлото от дървото” пчеларство с неговите възникващи в едно или друго място входни отвори, разкъсани от полета от пити, запатентовани покривни платна и мокри възглавници на затолящи отгоре материали. В просторната пещера, пчелното гнездо има естествена форма. Фундаментът на всеки дворец от восък тук е херметичния таван. Тук никога няма отвори над гнездото и възходящи въздушни потоци през него в тавана. Под гнездото има окесн от въздух, именно океан, а не жалки порции от кислород, пресметнати по модните сега форуми и вкарани в кошера през съкратения до неузнаваемост входен прилетен отвор. Тук семействата относително рядко се роят, а роевете в болшинството случаи не напускат пещерата, като се заселват, като правило, близко до родното гнездо. Пчелните семейства тясно съседстват едно с друго, между тях няма ярко изразен антагонизъм. При това в периодите без паша, слабите семейства биват крадени, в резултат на което силните още повече се усилват с пчели и мед. На остатките от пити и мед в роевото време, могат да се появят веднага няколко роя. Нерядко в семейството работят няколко майки едновременно. На обитаващите в пещерата пчели не е познат входният отвор в неговия съвременен вид. Събирачките на нектар от няколко семейства излитат през входа на пешерата и като се разлитат в различни посоки, образуват след себе си гигантска следа, която пилича на ветрило. Температурата на водата в естественните пещерни резервуари не се спуска по – ниско от 8 С. Организмът на пчелите за милион години се е приспособил към тази температура и, като употребява по – студена вода пчелата загива. През лятото, когато под действието на топлината восъкът се размеква, някои медови пити се откъсват, защото не издържат тежестта на собственото си тегло, така природата „изрязва” излишния мед, като освобождава място за нови пити.
 Хралупата винаги е била и си остава жалко копие на пещерата и вече само за това е безсмислено да се продължава да се превръща кухото отвътре част от дърво в съставен кошер, работещ по принципа на изтеглящата тръба, или кошер капсула с 5 литра метаболическа вода в пространството под питите. На съвременното пчеларство му е нужен не просто нов кошер, а принципно нова идея, която следва да се търси в историята на самата пчела.
 Рано или късно, на пчеларя ще му се наложи да върне на своите пчели естествената форма на гнездото, да премахне ограниченията на пчелните пити, на херметичните тавани, активната вентилация и т.н. Трябва да се нарушат от векове устоявщите правила и да се конструира кошер с принципно нови възможности, в които пчелите не страдат от влага и задух, лесно извършват свръхранни пролетни и свръхкъсни есенни облитания, успешно зимуват, интензивно се развиват през есента и произвеждат рекордно количество мед от високо качество при минимална помощ на човека – ето една интересна задача за новото пчеларство.
 В света на казаното е правомерен и крайно интересен въпросът: възможно ли е в съвременните условия повторение на Периода на Великия Катарзис? Теоретически – да. За това би трябвало да се кръстосат африканските пчели (например, кенийски или етиопски, сред които се срещат такива с тъмна украска – планински, които запечатват меда с бял восък) с пчелите от южната част на Далечния Исток (Приморски край), които водят своя неотдавнашен произход от средноруските, украинските, итализнските и кавказките. Ако такъв афроевроазиатски хибрид се интернира в условията на южна Русия или Украйна, то, очевидно, след някакво време, пчеларите ще получат невероятно продуктивна „средноруска порода”, катарзисната енергия на която независимо от всички правила ще се съхранява в течение на няколко стотин години. Впрочем, процесите на деградация могат да се появят достатъчно скоро, ако пчеларите, следвайки съвременната традиция, размекнат африканските гени с въведеното италиано – кавказко добродушие, хранят пчелата със захар, тровят я с лекарства и я заселят в кошер, който е конструиран по законите на „еталонната” хралупа.

 Превод от сп. "Пчеловодство" 2004/ N 1:

 Иван Парашкевов