Вот такие акварели

В это невозможно поверить! Моя семья, в которой более двух десятков лет царили любовь и понимание, покатилась в тартарары. Нет, муж не нашел себе другую женщину и не увлекся алкоголем, не ударился в азартные игры и не совершил ничего противоправного. Он просто ушел жить к другу. Ушел и все, не требуя каких-либо объяснений и развода. А я осталась одна. Осталась лить слезы на свои ненавистные акварели. Именно с них все и началось. Точнее, с психологических практик, результатом которых и явились картины.
Было это год назад. Наш сын, защитив университетский диплом, улетел на длительную стажировку в Австралию. Неожиданно у меня появилась уйма свободного времени. Не требовалось больше покупать продукты и готовить в таких количествах, как прежде. Оказалось, что мы с мужем за два дня не съедали того, что наш двадцатилетний «малыш» проглатывал в один присест. Не приходилось мне больше каждый день собирать по всей квартире разбросанные носки и рубашки, методично раскладывать их по полочкам и распределять по вешалкам. Мы с мужем были гораздо аккуратнее нашего мальчика. Не нужно мне было теперь постоянно смотреть на часы и звонить сыну, чтобы разбудить его к занятиям, чтобы напомнить вовремя выйти из дома и не пропустить важное мероприятие. Вдруг выяснилось, что эти звонки отнимали, чуть ли, не половину моего рабочего времени. Без них я стала гораздо быстрее справляться с текущими офисными делами, и у меня появилась возможность уходить с работы на час, а то и два, раньше обычного. Но это обстоятельство вовсе меня не обрадовало, потому что я не знала, чем это освободившееся время занять.
Телевизор меня пугал новостями и раздражал рекламой. Вязание не увлекало за отсутствием мотивации. Ни шарфики новые не были мне нужны, ни жилетки. По той же причине мне и в голову не приходило поднимать старые выкройки для шитья или покупать новомодные журналы на швейные темы. Чтение, в конце концов, надоедало. Прогулки по городу в одиночестве нагоняли тоску. Хотелось делать что-нибудь важное и полезное, но подобного занятия мне не находилось. Я с завистью смотрела на мужа. Он продолжал вести спокойную, годами выверенную жизнь, а я натурально маялась, не находя себе места, и страшась скатиться в болячки из-за нервного перенапряжения.
– Кстати, походы в поликлинику – прекрасный способ развлечься, – заявила одна из моих подруг, когда мы собрались небольшой компанией бывших одноклассниц попить чаю. – Ты не представляешь, сколько  интересного можно узнать в очереди к терапевту…
– Сплетни про артистов и политиков, – неодобрительно перебила другая подруга. – Интерес сомнительный и есть опасность, что хождение по врачам превратится в привычку. Нет. Надо искать что-то другое.
– Например, туристическую поездку? – расфантазировалась первая.
– Занимательно, – подхватила вторая. – Но займет всего лишь неделю - две. А потом опять навалится хандра.
– Давай подарим ей щенка или котенка. Может, зверюшка заменит сына?
– Ты забыла про аллергию на шерсть у ее мужа?
– Тогда аквариум…
– Подождите! – не выдержала я, устав крутить головой от одной собеседницы к другой, будто следила за перелетами теннисного мяча во время матча. – Вы разговариваете так, словно меня нет рядом с вами, словно мое мнение вас не интересует.
– Ну, и?.. – Обратились обе ко мне, демонстрируя глубочайшее внимание.
И я сообщила им, что всегда была против любой живности в доме по причине ограниченности пространства. Что не хочу ни в какое путешествие без мужа, а у него слишком плотный рабочий график. Что даже поездка не сможет мне помочь найти интерес в новой для меня обыденности. Я собиралась сказать еще и многое другое, но тут одна из подруг, подпрыгнула от посетившего ее озарения.
– Тебе надо записаться на психологические курсы! – воскликнула она. – Я видела недавно на доме культуры объявление: «Приглашаются желающие на семинар по программе «Поиски себя». Уверена, что это тебе поможет лучше наших советов.
Я сделала вид, что приняла информацию к сведению, и сменила тему. Просто не восприняла всерьез подобный вариант. Сначала. Но, чем больше думала, тем скорее склонялась к тому, чтобы попробовать. И настал день, когда я переступила порог дома культуры. Дежурный администратор показал мне аудиторию, в которой уже вторую неделю по вторникам и пятницам заседали «ищущие себя». К ним присоединилась и я.
Группа меня удивила своей разношерстностью. Я никак не ожидала увидеть не только ровесников и людей постарше, по разным причинам столкнувшихся с одиночеством или оказавшихся невостребованными, но и совсем молодых людей. Мне думалось, что в юном возрасте просто не должно было оставаться времени на поиски смысла жизни. Видимо, я ошибалась.
Атмосфера встречи была более чем теплой, благодаря руководительнице проекта – женщине, выдающейся во всех отношениях. Эта крупногабаритная дама отличалась плавными движениями и дружелюбным взглядом. Вещала она столь низким голосом, что, казалось, звучал орган, причем не какофонией, а самой мелодичной фугой Баха.
– Мы все – подобие Творца, – сообщила она бесспорную истину. - То есть, каждый человек немного творец. Мы сами творим свою жизнь. И это уже прекрасно. Но можно еще творить многое другое: книги, картины, скульптуры, музыку. Уверяю вас, стоит вам заняться творчеством, как проблема неприкаянности перестанет для вас существовать. Вы будете думать только о том, как поскорее вернуться к своим инструментам.
– Но как же?! – выразил недоверие один из слушателей. – У меня никогда не было художественного дара. В детстве меня не взяли в музыкальную школу по причине отсутствия слуха. В студию рисования не взяли тоже из-за отсутствия пространственного воображения. Для спорта или танцев я был слишком неуклюжим. Я — бездарь во всех отношениях!
– Вы, наверное, хорошо учились? – попыталась взбодрить поникшего духом мужчину руководительница.
Тот отрицательно покачал головой и заключил упадническим голосом:
– Ваш курс не для меня.
– Как раз для вас! – парировала руководительница. – Просто вы не были на первых занятиях и не слышали мою лекцию о возможности развить творческие способности у кого угодно.
– Интересно, каким образом?
– С помощью определенных упражнений. Некоторые из них мы  выполним в аудитории. Но большинство станут вашими домашними заданиями. Для начала, вы приучитесь вести дневник.
– Как в школе? – удивился слушатель и включил юмор: – А вы будете ставить в нем оценки и делать замечания? А расписываться под ними будут наши дети?
Руководительница рассмеялась:
– У вас богатая фантазия. Думаю, что из вас получится хороший писатель.
– У меня была натянутая тройка по русскому языку, – продолжал  упирать на свою бесталанность слушатель.
Руководительница проигнорировала последнее высказывание и обратилась к конкретным указаниям:
– Вы возьмете толстые тетради и начнете по вечерам записывать события прошедшего дня. Будете фиксировать не только сами события, но и свои настроения и ощущения, мысли по разным поводам.   
– Как делала Бриджит Джонс? – пошутила одна из девушек.
– Почти, – согласилась руководительница. – Но в отличие от Бриджит, вы не станете свои записи публиковать. Вы вообще никому их не покажете и никому о них не расскажете. Вы будете писать исключительно для себя, чтобы научиться внимательности и овладеть анализом.
После этого она еще не менее часа поясняла, как именно заполнять дневник, и отпустила нас по домам. Я отправилась прямиком в магазин канцтоваров. Всегда отличалась примерностью. Если что-то в школе задавали, то выполняла тщательнейшим образом, не откладывая на потом. Вот и в этот раз, сразу же купила себе толстый блокнот и в тот же вечер засела с ним на кухне. По пунктам разложила прошедший день. И даже получила удовольствие от того, что вылила на бумагу кое-какие переживания. Поймала себя на том, что хочу строчить больше и дальше. Но не описывать же всё тоже самое по второму кругу. И я, нехотя, поплелась в кровать.
– Рецепты перебирала? – сонно поинтересовался муж.
Я сначала хотела возразить, но вспомнила, что дневник – вещь сугубо интимная. Поэтому солгала, что, мол, действительно копировала рецепты из старой книжки в новую.
Через семь дней муж спросил:
– Ты задумала составить кулинарную книгу?
– Скорее, книгу по домоводству, – пробормотала я, надеясь таким образом отсрочить более придирчивые расспросы мужа хотя бы на пару месяцев.
Ведь книга о ведении домашнего хозяйства — это труд поистине долгого времени. А если бы муж спросил, зачем я за это взялась, то сослалась бы на то, что хочу сохранить свой опыт для будущей невестки. Но подобного вопроса не возникло. Видимо, мужчинам далеко не все надо объяснять. Как бы то ни было, но моя удачная выдумка скоро оправдала себя. Дело в том, что на следующем собрании «ищущих смысла» руководительница призвала писать каждый день не только вечером, но и утром.
– Вы хотите, чтобы мы описывали события ночи? – уточнил один из слушателей. – Но я по ночам никуда не хожу. И даже снов не вижу.
– По утрам вы не будете излагать какие-то реальные события и заниматься их анализом, – пояснила руководительница. – Сразу, как проснетесь, будете работать над очисткой сознания. Быстро записывать на отдельных листах бумаги все, что придет вам в голову.
– А если спросонья ничего не придет?
– Так и запишете: «Ничего не приходит в голову». И столько раз повторите, пока не заполните три страницы.
– Помнится, на трех-страничное сочинение, – вставила одна из слушательниц, – у меня в школе уходило по пол дня.
– Вы, наверное, мучительно подбирали каждое слово и гадали над каждой запятой, – отозвалась руководительница. – А я вам предлагаю писать быстро и без раздумий. Из опыта знаю, что такое упражнение занимает минут тридцать, не больше. Так что вам не придется вставать намного раньше обычного.
Но все-таки мне пришлось поставить будильник вместо половины седьмого на шесть часов.
– Зачем? – выразил непонимание муж.
– Хочу свежим взглядом проверить то, что набросала вечером, – наплела я, пряча глаза.
Муж взглянул на меня с нескрываемым удивлением. Он знал, как я тяжело всегда вставала по утрам. Но перечить или язвить не стал.
Следующий день начался для меня совершенно необычным образом. Едва разлепив глаза, я уселась за стол и уткнулась в чистый лист. Сначала никак не могла понять, что именно следует записать, пока не вспомнила, что можно излагать все подряд. Тогда я описала увиденный сон и попыталась оценить скрытый в нем смысл. Отметила, как ноет коленка и чешется в ухе. И так далее, и тому подобное… Самой стало смешно, когда осознала, какой галиматьей заполнила целых три страницы. Но, в то же время, ощутила радостную легкость и ясность в голове. Это состояние можно назвать эйфорией. Оно сравнимо с тем, что испытываешь после хорошей бани. Только там речь о теле, а здесь о сознании. После двух недель подобной практики, я уже и дня не могла представить без своеобразного «душа для мозгов». Так иронично окрестила утренние письменные практики руководительница курсов.
– Настала пора ввести еще одно домашнее задание, – сообщила она на очередном собрании. – Теперь вы каждую неделю будете устраивать себе свидания.
– А если у меня ревнивая жена, – тут же навострил уши один из слушателей, – я смогу сослаться на то, что это была ваша рекомендация? Вот здорово!
– А если мне не с кем встречаться, – тоскливо протянула одна из девушек, – неужели я должна сама кого-то приглашать? Но я стесняюсь.
И вот уже вся группа зашушукалась и разделилась на два противоположных лагеря. Одни нашли задание неуместным, другие — наоборот, восприняли его с энтузиазмом. Предоставив слушателям возможность выговориться, руководительница опять попросила внимания.
– Ваши свидания будут совсем не тем, о чем вы подумали, – озадачила она. – Вы будете ходить на них в одиночестве.
По аудитории прокатились два вздоха: один разочарованный, другой облегченный. Руководительница продолжала:
– Вы будете посещать музеи и театры, выставки и парки. Впитывая красоту, будете размышлять над тем, что вам ближе и интереснее, чтобы в итоге определить собственное поле для деятельности. Вы можете даже просто зайти в магазин подарков, или, хотя бы, полчаса провести в посудной лавке. Главное условие, этот поход вы планируете заранее и никого с собой не берете.
Странное состояние охватило меня, когда я отправилась на свое первое творческое свидание. И пусть я и раньше иногда посещала храмы искусства без семьи или подруг, но никогда не рассматривала такие вылазки, как нечто большее, чем просто знакомство с шедеврами. Теперь мне предстояло оценить увиденное или услышанное с точки зрения: «А могу ли подобным заняться и я?» Пытаясь разобраться в личных предпочтениях и склонностях, я поймала себя на том, что начала разговаривать сама с собой.
– Нравится ли тебе эта музыка? – спросила левая часть меня, когда я слушала симфонический оркестр в консерватории.
– Да, она ласкает мой слух, – отозвалась правая часть.
– Ты возьмешься сотворить подобное? – выступила с провокацией левая часть.
– Только сумасшедший может замахиваться на Моцарта, – цыкнула пожилая дама, сидевшая рядом.
Я прикусила язык, поняв, что общалась сама с собой в полный голос. И чтобы впредь больше никому не мешать и не прослыть сумасшедшей по-настоящему, старалась выезжать на природу. И вот эти прогулки, особенно по осенним скверам и аллеям, и побудили меня заняться рисованием. Я вспомнила, что в юности любила накидывать на ватман мокрые акварельные пятна, создававшие иллюзию глубокого воздушного пространства. Серьезно не  занялась этим лишь потому, что папа часто отзывался о художниках, как о вечно голодных идеалистах, витающих в облаках. Я не хотела конфликтов с папой и стала бухгалтером. А моя приятельница продолжила ходить в школу искусств, и впоследствии расписывала елочные игрушки. Я давно потеряла с ней связь, но слышала, что ее изделия продавались за границу за бешеные деньги. И совсем она не была голодная. Она зарабатывала значительно больше меня, витая в облаках и принося людям радость.
Поплакав и простив папу, я решила вернуть утраченное. Не в смысле денег, а лишь морально. Купила мольберт, бумагу, кисти. Нашла самые лучшие краски и начала осуществлять мечту. Лиричные картины украсили мой дом, офис и даже аудиторию, в которой продолжала собираться группа «поисковиков». Руководительница курсов выражала одобрение и ставила меня в пример другим слушателям, кто еще не обрел себя. А вот муж все больше терзался сомнениями.
– Я тебя не узнаю, – признавался он и допытывался: – У тебя появился любовник?
– С чего ты взял?
– Ты часто уходишь куда-то одна.
– Да, – соглашалась я. – Каждый день много лет одна ухожу на работу.
– Нет, ты и еще куда-то уходишь, – продолжал утверждать муж. – Ты стала намного веселее и даже остроумнее, чем раньше. Твой взгляд теперь часто блуждает поверх меня. И эти акварели...
– Что с ними не так? – насторожилась я, боясь услышать негативный отзыв.
– Они прекрасны, и я подозреваю, что есть мужчина, который тебя на них вдохновил. Ты ему не только рисуешь, но еще и постоянно пишешь письма. Каждое утро и каждый вечер.
– Я просто веду дневники, – призналась я.
Муж недоверчиво покачал головой и попросил доказать. Я сказала, что могу показать, но читать не дам. Слишком много в записях личного.
На следующий день, придя с работы, застала мужа с моими тетрадками в руках.
– Да, это не письма, – сказал он, откладывая в сторону дневники. – Но здесь есть доказательство твоей измены.
– Где?! – опешила я.
Муж процитировал строчку из «утренних страниц»: «Я встретила Константина Крюкова. Он узнал меня. Мы оба вспомнили, как нам было хорошо…»
– Это описание моего сна! – попыталась заверить я. – Фиксация неосознанных фантазий! Ведь ты же не думаешь, что я и правда встречалась с известным артистом?
– А раньше говорила, что переписываешь рецепты… – печально произнес муж, не слыша моих объяснений, и взялся собирать свои вещи.
Никакие мои слова не могли его остановить. Он ушел жить к другу. А я осталась лить слезы на свои ненавистные акварели. Хотя, нет. Я не жалею, что картины появились в моей жизни. Жалею лишь о том, что сразу не посвятила мужа в свои психологические практики. Боялась прослыть чокнутой в его глазах. Но в результате своими руками проложила трещину в наших отношениях и никак теперь не пойму, как ее залатать.