Шекспир отдыхает

Часто можно услышать или прочитать, что работа супругов в одном коллективе чревата скандалами и даже разводом. Считанные единицы семейных пар, трудящихся бок о бок, умудряются не переносить в дом и не проецировать на личные отношения свои деловые разногласия. Мне же, наоборот, пришлось хитростью и настойчивостью привлечь мужа к моей работе лишь бы только сохранить наш брак. И все потому, что мой благоверный отличался патологической ревностью.
Кто-то, может, скажет, что имея такого партнера надо быть вдвойне аккуратнее в своих поступках и не допускать таких ситуаций, которые могут истолковываться неоднозначно. Просто напросто ¬– не давать ни малейшего шанса для обвинений.
Соглашусь, но с двумя оговорками. Во-первых, иной Отелло готов подозревать свою Дездемону даже если она круглосуточно находится у него перед глазами. Он будет считать, что она ему изменяет с холодильником или со стиральной машиной. Слава Богу, это был не мой случай. Скорей всего, я бы такого не вынесла и сама предложила бы расстаться. Мой вариант был более приемлемым, однако, от этого мне было не легче. Дело в том, что я работала в такой сфере, где щекотливые моменты – чуть ли не норма. Я являлась драматической актрисой. И пусть не снималась в кино и не на столичных подмостках выступала, а лишь скромно лицедействовала в провинциальном театре, но и здесь мне попадались роли, когда надо было изображать любовь, обниматься и порой даже целоваться. А мой супруг воспринимал каждый подобный эпизод, как нечто совершенно реальное. Словно я сама для себя сочиняла пьесы и вплетала в сюжеты эротические мотивы, чтобы, якобы, на законном основании давать волю своим эмоциям.
Вы удивленно спрашиваете:
– Неужели мой муж не знал, кому делал предложение?
– Именно, что и не знал! – отвечаю я.
Когда мы с ним познакомились, я еще не актерствовала. Я училась в политехническом институте на отделении прикладной механики и готовилась стать инженером. Он учился там же и тому же на два курса старше и, соответственно, на пару лет раньше ушел в конструкторское бюро. Там он планировал дождаться меня, настояв для пущей гарантии, чтобы мы устроили свадьбу сразу после того, как он защитил диплом. Я не возражала, потому что испытывала глубокие нежные чувства. Никакой особой ревнивости в то время он не проявлял и даже спокойно отнесся к моему увлечению КВН.
Тогда как раз прокатилась по стране очередная волна состязаний среди веселых и находчивых. Соревновались все, кому не лень, от мала до велика, и не обязательно студенты. Но в нашем случае, это был настоящий студенческий коллектив, включая продюсера, режиссера и исполнителей. Меня сначала привлекли к написанию сценариев. Затем попросили выходить на сцену в конкурсе «Разминка», когда задаются вопросы, а команды за тридцать секунд придумывают ответы. Потом уже никакие силы не могли загнать меня за кулисы, а тем более, усадить в зрительный зал. Я все больше воодушевлялась и понимала, что, наконец, нащупала свое истинное призвание. Я сияла от счастья, а муж постепенно мрачнел от недовольства.
– Не волнуйся! – бодро заявляла я ему. – Все равно тебя не брошу, потому что ты хороший.
– Я не поэтому переживаю, – бурчал он. – Мне не нравится ваша слишком разгульная атмосфера и скабрезные шутки. Складывается впечатление, что у вас постоянно крутятся какие-то романчики, и мимолетные измены не считаются грехом.
– Ой, что ты! – восклицала я. – Это только на выступлениях мы такие эпатажные, а во время репетиций – серьезные, вежливые и тактичные. Во всяком случае, большинство из нас. Можешь приходить в клуб и наблюдать, я не возражаю.
Мне, и правда, нечего было бояться. Если некоторые и позволяли себе фривольности, так они их допускали и вне КВН. А я относилась к игре предельно серьезно, то есть, только шутила и не более. И поползновения в свой адрес пресекала на корню самым, что ни на есть, шутейным образом, который действовал безотказно. Вот, в качестве шутки и попробовала роль блондинистой жены тупорылого и ревнивого олигарха.
– Это намек на нашу семью?! – грозно спросил муж после просмотра генерального прогона. – Я не желаю, чтобы ты демонстрировала это на публике!
– А ты разве олигарх?.. – попыталась достучаться до разума супруга я. – И я разве не брюнетка?..
Он упорно продолжал пыхтеть, и чтобы не разразился скандал, я отдала свое место в сценке приятельнице, притворившись, что заболела. Муж оценил мою уступку и милостиво разрешил продолжать играть с условием, что я в дальнейшем буду очень тщательно подходить к выбору персонажей.
Я так скрупулезно все обдумывала, что вместо дипломной практики отправилась на курсы актерского мастерства при краевом театре драмы. Закончив курсы, получила официальное приглашение поступить в профессиональную труппу. Радости моей не было предела, муж не скрывал своих опасений.
– Все артисты не удерживаются в рамках семьи, – упрямо твердил он.
– Положим, что не все, – защищала честь мундира я и даже пыталась приводить примеры: – Роллан Быков и Елена Санаева, ОлегЯнковский и  Людмила Зорина, Владимир Меньшов и Вера Алентова, Инна Чурикова и Глеб Панфилов…
– Исключения из правил, – отмахивался муж.
Нет, я не топала ногами и не требовала прекратить нудеж, не указывала мужу на дверь и сама себя не засаживала в клетку. Я постаралась проявить максимум понимания. Окружила мужа двойной лаской и заботой, чтобы он не чувствовал себя отставленным на второй план. Я звонила ему в перерывах репетиций и между выходами на сцену во время спектаклей, расспрашивала о его делах и напоминала о своих чувствах, чтобы он не думал, что в стенах театра я совсем забываю о доме. Дома же я старалась по возможности о театре не вспоминать. Я устроила так, что муж единственный из всех членов семей артистов мог свободно приходить в подсобные помещения «храма искусства» без предварительного согласования с начальством. Таким образом я попыталась доказать ему, что мне совершенно нечего скрывать. Но тут вдруг выяснилось, что даже невинная роль Маши в Чеховской «Чайке» может стать причиной раздора.
– Этот Медведенко так на тебя смотрел, будто у вас и правда имеется ребенок. Наверное, он об этом мечтает, – трагически произнес муж, посетив один из репетиционных моментов.
– Этого Медведенко на самом деле зовут Сашкой Федькиным, – терпеливо ответила я. – И мне по барабану его мечты. Главное, чтобы хотел ребенка ты.
Муж ухватился за подкинутую идею, как за соломинку. Видимо, не ожидал, что уже через год после родов, я опять вспорхну на подмостки. Так нравилась свекрови моя работа и возможность похвастаться невесткой перед подругами, что она уговорила меня отдать внука ей на воспитание и продолжить творческую карьеру.
Мое возвращение в театр совпало с новаторской постановкой «Каменного гостя». По ходу пьесы мне, как исполнительнице роли Донны Анны, предлагалось метаться по сцене в полупрозрачной накидке на голое тело и падать в объятия полуголого Дона Жуана, которого, кстати, играл далеко не самый приятный мне коллега. Но, мы – актеры, народ подневольный, сами себе партнеров не подбираем, работаем с тем, что подсовывает и подкладывает режиссер. Тут уже я рада была сослаться на претензии мужа и сократить момент прикосновений до минимума, заменив его азартным застиланием ложа, сопровождающимся вожделенными репликами. Наряды я тоже подвергла реформированию. Надела под полупрозрачную накидку гимнастическое трико телесного цвета, и такое же трико нацепила на выдуманного Пушкиным ловеласа. Хоть из партера, хоть с балкона, хитрость совершенно не просматривалась. С одной стороны, это был удачный ход. Даже режиссер признал, что все выглядит натурально. С другой стороны, я оказалась на острие ножа. Муж, вслед за зрителями, отказывался верить, что я не в неглиже.
– Так… – постановила я, выслушав очередные его упреки. – Я приглашаю тебя стоять за кулисами и щупать меня перед тем самым эпизодом и после него.
Муж попробовал сказать, что это будет смешно. Я заверила, что никто даже бровью не поведет, если я скажу, что присутствие супруга помогает мне входить в образ. И ни одна душа действительно не пикнула. Муж стоял за кулисами, будто талисман, и нам обоим внушал спокойствие. Мне вдвойне, потому что неприятный партнер при виде моего супруга не позволял в мой адрес никаких шалостей. Может, поэтому мы с ним выкладывались на сцене на двести процентов и срывали овации.
После пары-тройки успешных премьер муж посетовал, что не сможет быть рядом всегда, что у него есть еще и своя собственная работа. И он боится, что ничто не помешает мне на следующих спектаклях в его отсутствие трико не надевать. Вот тогда-то я и замыслила приобщить супруга к актерству. Договорившись с дирекцией театра, пригрозив тем, что сбегу в Москву, если они не пойдут мне навстречу, придумала роль еще одного слуги - телохранителя, появляющегося на заднем плане, как тень Донны Анны. Следующим моим шагом стала моральная обработка мужа. Ему я наплела, что в труппе не хватает человека для исполнения самых простых бессловесных персонажей. Что, мол, абсолютно все мечтают сыграть Ромео или Онегина и пренебрежительно морщат нос при упоминании роли лакея. А деньги, между прочим, за подобную не престижную работу платят немалые, поболе, чем зарплата инженера. Решающим аргументом для мужа, правда, стали не деньги, а возможность контролировать меня, быть все время за моей спиной. Образно говоря, он получил право «держать свечку» и точно знать, целуюсь ли я по-настоящему или только мастерски делаю вид, выражаю ли я действительное желание близости или профессионально разыгрываю комедию.
И вот уже десять лет, как мы играем на одной сцене. И если сначала муж столбиком торчал у заднего занавеса, и даже с последних кресел бельэтажа были видны его дрожащие колени, то теперь он лихо пересекает рампу и громогласно заявляет:
– Карета подана, господа!
И когда я вместе с другими действующими лицами сажусь в воображаемые сани, наклоняется невзначай к моему уху и шепчет шутливо:
– А вас, мадам, я попрошу остаться…