Роковая женщина

               

   Дневной скорый поезд «Черноморец» медленно отошёл от одесского перрона и стал набирать скорость. Я отодвинула полотняную занавеску с голубым силуэтом оперного театра и несколько минут смотрела в окно. Мимо проплывали бетонные заборы с уродливыми «граффити», чёрные от въевшейся копоти стены «Январки». Наконец замелькали пожелтевшие кусты и деревья посадки. Я уселась поуютнее на своей полке в купе и раскрыла электронную книжку на странице с новым детективом.

  В этот будний день октября в вагоне было мало народу. Верхние полки оставались пустыми. А  напротив меня сидела женщина примерно моих лет с короткой стрижкой в тёмно-синем костюме и лиловой блузке. Её смуглое скуластое лицо было совсем без морщин. Серые глаза смотрели строго, изучающе.
 В наше купе вошла проводница, забрала билеты, швырнула два пакета с постельным бельём и спросила:
- Будете чай, кофе?
- Принесите, пожалуйста,  мне чай, - попросила я. Моя соседка сказала:
- И мне стакан чаю.

 Когда принесли чай, она достала из пластиковой сумки пакет, вынула оттуда и положила передо мной несколько жареных пирожков:
- Угощайтесь. Помянём моего отца – Баранова Михаила Прокопьевича. Он погиб под Мелитополем в октябре 1941года. Был командиром Красной Армии. А я его дочь – Людмила Михайловна, учительница биологии и химии.
 
    Я тоже представилась и спросила удивлённо:
- Неужели Вам семьдесят лет?
- Да, я родилась в мае сорок первого года в Бельцах, в Молдавии, на пограничной заставе, где тогда служил мой отец. Вам интересно? Тогда слушайте.
Мы пили чай, ели вкусные пирожки с картошкой, и моя попутчица рассказала мне удивительную историю своей нелёгкой жизни.         
 
  Сначала она сообщила, что едет в Киев к сыну, навестить его семью, повидать внуков. Старшему, Аникею уже восемь лет.
- Вот везу показать ему фото прадеда, - она достала из большого белого конверта старую фотографию, с которой на меня смотрел бравый офицер  в галифе, сапогах и военной гимнастёрке без погон, перетянутой ремнём.

  - Вы на него  очень похожи, - заметила я.
- Это правда, вот взгляните. Здесь мне 17 лет, - протянула Людмила  маленькую фотографию красивой молодой девушки, вынутую из того же конверта. – Я была красивая, и отбоя от мужчин не было. Но об этом позже. Нам ещё долго ехать. Сначала расскажу об отце.

  Он родился в семнадцатом году, в России, сам из очень бедной многодетной семьи. Они состояли на учёте в Комитете бедноты (может, слышали – Комбед). В шестнадцать лет он закончил зооветеринарный техникум. Там, в техникуме, он познакомился с моей мамой Татьяной.  Вместе они поехали по назначению  в колхоз в Запорожской области.  Мама потом  закончила педагогическое училище и работала учительницей младших классов. 
   Позже  моего отца направили на учёбу в военное училище в Москву. Видите, здесь на фото написано красивым почерком: «На долгую, долгую память моей любимой Танюше от Михаила. Москва, 19 апреля  1941  года». 
  А через два месяца началась война. Моя мама много раз рассказывала мне, как мой отец, командир заставы, заслышав первые выстрелы, скомандовал:
- Застава! В ружьё! – и принял первый бой. Потом всех женщин и детей, плачущих,  напуганных стрельбой, в спешке подсаживали в кузова грузовиков и отправляли в тыл. Они с отцом даже не успели проститься.

  Пока пограничники отвлекали на себя немцев, всех эвакуированных посадили в товарные вагоны, и поезд отошёл от станции. Две недели их поезд добирался до Запорожья. Несколько раз налетали вражеские самолёты и бомбили поезд. Но им посчастливилось уцелеть. В селе у родных переночевали только одну ночь.
  Наутро всех эвакуированных собрал председатель колхоза и объявил:
- Граждане эвакуированные! Я даю вам подводы и прошу сегодня же уехать из села! Дело в том, что за  каждую семью евреев или коммунистов немцы расстреляют всех нас.
 
  У мамы моей почти не было вещей, тёплой одежды. Спасибо, родственники дали ей всё необходимое,  и она со мной на руках поехала дальше. С нами поехала бабушка, мамина мама. До 1944 года мы жили в Павлодаре, в Северном Казахстане. Мама там работала в школе.
 
  Отец уцелел в том первом бою на границе, а в августе мама получила от него первое и единственное письмо.
  Людмила Михайловна достала из того же белого конверта пожелтевший листок из тетради в линейку, и я увидела ровные строчки письма, написанные чернильным карандашом. «Дорогая моя Танечка и ненаглядная дочурка Людочка, - писал Михаил, - Ждите! Вернусь – грудь в крестах! А нет – голова в кустах!»

 - В конце октября мама получила похоронку на отца, - продолжала моя попутчица свой рассказ. - Я потом много лет разыскивала его могилу. Оказывается,  8 октября  1941 года немцы захватили город Мелитополь. Всех наших солдат и офицеров, погибших в неравном бою,  они похоронили в одной  братской могиле. Но перед тем сорвали с офицеров все знаки отличия. Имена погибших солдат всё же можно было восстановить по медальонам, а все офицеры остались неизвестными.

   После войны мы с мамой вернулись на Украину. У моего папы было пять братьев, но я знала только одного –Якова. Он был  участником революции, гражданской и Отечественной войны. Пришёл с войны инвалидом, нуждался в постоянном уходе, а жена от него ушла. Тогда он направился на поиски моей мамы, с которой даже не был знаком. Я тогда была в 6-м классе. Помню, маму вызвали с урока и дали записочку. Ей показалось, что это почерк отца, и она упала в обморок. Тут меня позвали. Я прочла записку и увидела подпись: Яков.
- Мама, - закричала я, - Это не от папы, это от Якова!

 Мама сразу всё поняла и приняла брата своего погибшего мужа, как самого дорогого человека. Так он и жил у нас до самой смерти в небольшом посёлке недалеко от Донецка.
  Раньше я каждый год ездила туда на родные могилки. А теперь не могу. Видите – руки дрожат. Сколько я в жизни пережила, врагу не пожелаешь. Трёх мужей и дочку похоронила.
 
  Увидев мои округлившиеся глаза, Людмила Михайловна достала из другого, коричневого конверта три  голубых книжечки и четыре плотных сиреневых листа.
- Вот смотрите – три свидетельства о браке и четыре свидетельства о смерти.
Сейчас узнаете, как всё было.

   Ухаживать за мной парни начали ещё, когда я была в 7 классе. Влюбился в меня один лётчик. Звали его Василий. Его мама уже считала меня своей невесткой и опекала меня, как умела. Встречала меня из школы после уроков и провожала до самого дома. Мне это ужасно не нравилось. Тогда я попросила маму перевести меня в город, в женскую школу. Там я жила у маминой знакомой и закончила 10 классов.

   Два-три раза в год у нас в школе были танцевальные вечера, на которые приглашались курсанты из мореходного училища. На одном из вечеров я познакомилась с высоким красивым парнем. Его звали Саша. Он за мной красиво ухаживал, носил цветы. Потом уже я узнала, что это был брат того лётчика Василия. И что это за рок – через несколько лет оба они погибли.  Саша – в автомобильной аварии, а Вася повесился, когда узнал, что его по здоровью не допускают к полётам.
   
    После школы я закончила педучилище. Мой первый муж  Николай тоже учитель. Я играла на аккордеоне, он – на баяне.  Когда я приезжала домой на каникулы, у мамы в доме собирались такие же, как она, вдовы. Они всегда просили меня:
- Сыграй нам, Людочка.
Я играла, а они пели и плакали. Этого никогда не забыть.   
 
   После педучилища мы работали в школе. Я училась заочно в педагогическом институте. Родился у нас Паша-сынок.  Мы хорошо жили, но у Николая оказались больные почки. Он долго болел и умер. Представляете, в 29 лет я осталась вдовой с маленьким сыном. Тогда в нашем посёлке я была единственной вдовой, если не считать тех женщин, мужья которых погибли на фронте.

  Мама мне сказала:
- Людочка, тебе будет тяжело одной. Попадётся хороший человек – выходи замуж.
 Через семь месяцев и мама моя умерла.
Я тогда работала в школе и заведовала заочным пунктом вечерней школы. Однажды мы с одной молоденькой учительницей пришли в автоколонну записывать рабочих в школу. Там меня заметил молодой инженер по имени Рафик. Он был армянин. Высокий, красивый, черноглазый. Через несколько дней он пришёл в школу с цветами и сразу сделал мне предложение: 
   - Люда-джан, выходи за меня замуж!

  Я сначала колебалась, но потом дала согласие. Мы поженились. Потом он мне рассказал, как всё вышло. Оказывается, после нашего ухода, рабочие, зная, что он неженатый, спросили его:
- Рафаил Артурович, вы обратили внимание на учительниц, которые к нам приходили? Какая из них вам больше понравилась?
- Мне больше понравилась та, которая постарше.
- Ну что вы, она вдова с маленьким сыном!
- Тем более, я хочу с ней познакомиться, - ответил им Рафик. – Нельзя, чтобы мальчик рос без отца. У нас, армян, это не принято.
 
  Мой Рафик был очень хорошим мужем и отцом для Пашки. На работе его тоже очень уважали. Он закончил Харьковский автодорожный техникум и учился в автодорожном институте заочно. Мы ездили с ним в Армению  к его родителям. Они меня хорошо приняли. Вскоре у нас родился сын Алик, а ещё через три года – дочка Аллочка. Но и тут злой рок меня преследовал.

    Мой Рафик руководил бригадой рабочих, укладывающих асфальт на дорогах. Это очень вредная работа – постоянно дышать смолой. Он начал болеть. Врачи определили опухоль мозга. Сделать ничего нельзя было. Рафик умер, когда моей Аллочке едва исполнилось три года.  Он тогда уже учился на шестом курсе института, но диплом не успел получить. Похоронили его в Армении. Его мама сильно плакала и просила меня оставить им Алика:
- Если ты его заберёшь, я тоже умру, - говорила она. А брат Рафика Руслан сказал:
- Мой брат умер, но тебя, Люда, мы не оставим. Теперь я буду заботиться о тебе и твоих детях.

   Я вернулась в свой посёлок, но работать не смогла. Видя моё состояние, меня направили в санаторий, в Одессу. Там врачи меня подлечили и посоветовали переехать к морю. Мне сказали, что только море поможет мне вылечиться.  Так я оказалась в селе под Одессой, на берегу моря.  Устроилась на работу в школу учителем биологии. Аллочка была со мной, а Пашка уже учился в Одессе, в мореходке.
 
   Жили на квартире. Хозяйка очень любила мою Аллочку, всегда угощала её.
Как-то мы с Аллочкой поехали в Белгород-Днестровский посмотреть знаменитую крепость. Сидели там, в кафе  и ели вареники с картошкой. Вдруг к нам подсел  высокий чернявый мужчина и сразу заговорил с моей Аллочкой:
- Меня зовут дядя Ваня, а тебя как зовут?
В общем, познакомились. Он узнал, где мы живём, и вскоре приехал. Я прихожу с работы, а моей Аллочки нет.

  Я – к хозяйке:
- Где моя дочка?
- Приехал высокий мужчина. Аллочка сразу бросилась к нему: «Дядя Ваня», и они вместе вышли погулять, - растерянно сообщила мне хозяйка. Вскоре они вернулись. Иван стал приходить к нам каждый день и уговаривать меня выйти за него замуж.  И уговорил. Он устроился на работу в школу кочегаром. Нам дали комнату в бараке.

   К моим детям он относился, как к родным. Через год у нас родился сын. Назвали мы его Яковом, в честь моего дяди, брата моего отца. Дети росли, учились в школе. Когда умерли родители Рафика, приехал к нам из Армении мой Алик.  Мы получили большую хорошую квартиру в новом доме для учителей. Но счастье никогда не бывает долгим.

   Моя Аллочка стала болеть. Она тогда уже училась в  техникуме. Болели ноги, но врачи никак не могли поставить правильный диагноз. Не помогали ни лекарства, ни травы, ни компрессы. Куда мы только ни обращались, ничего не помогало. Так, с болями в ногах, Аллочка закончила техникум, поступила в институт и попала в больницу. Там уже поставили ужасный диагноз – лимфогранулематоз. Это неизлечимая болезнь.

   Мой Иван с горя начал пить. Я ходила сама не своя. Работать не могла, в доме тоже всё валилось из рук. Доставали дорогостоящие лекарства. Деньги присылали родственники из Армении, собирали коллеги в школе. Всё было бесполезно. Аллочке с каждым днём становилось всё хуже.- Людмила Михайловна перевела дыхание и замолчала на несколько минут.
 
  - Давайте выпьем ещё чаю, - сказала я, видя её волнение.
Нам принесли чай. Я видела, как дрожат пальцы моей попутчицы. Сахар из пакетика просыпался мимо стакана. 
- Я Вас очень хорошо понимаю. Это так ужасно - ощущать своё полное бессилие и бессилие врачей перед лицом болезни и смерти. Я с этим столкнулась ещё в 15 лет, когда моя бабушка умирала от ущемившейся грыжи, а мой папа-врач ничего не мог сделать. Я тогда решила для себя, что никогда не буду врачом.

  - Вы мне верите? - спросила Людмила, отодвигая пустой стакан.- Тогда слушайте, что меня ждало впереди. 
 Иван тогда уволился из школы и работал сторожем в афганском лагере. Однажды утром он не пришёл с работы. Кто-то пришёл к нам домой и сообщил, что Иван сгорел в своей сторожке.  Это был для нас новый удар. Очевидно, он уснул  пьяный с сигаретой. Загорелось одеяло, но он так и не проснулся. Хоронили его в закрытом гробу.

  Аллочка моя сказала:
- Вот дядя Ваня умер. Скоро я умру, а потом и ты, мама.
Я думала, что сойду  с  ума. Каждый день как-то находила в себе силы и шла на электричку, ездила в Одессу, в больницу к дочке. Говорила с ней, всё надеялась, что ей станет лучше, успокаивали друг друга.

   Аллочка умерла весной. Хоронили её в белом платье, как невесту. На похороны приехали родственники из Армении. Я смотрела на новенький синий диплом об окончании института и от горя даже плакать не могла. Но не умерла. Вот как-то живу. Мои сыновья женились, разводились, снова женились. У всех есть дети – мои внуки. Все работают, мне помогают. Может быть,  я бы давно умерла, но меня спасает море. Каждое утро выхожу на берег и дышу морским воздухом. А летом купаюсь.

  Вот и рассказала я Вам всю свою жизнь.Всё это - моя горькая правда, - Людмила замолчала, и мы обе стали смотреть в окно. Там в темноте уже мелькали огни города.
  Мы подъезжали к Киеву. На перроне её встречал сын Павел, а меня – моя дочь.
Прощаясь, желали друг другу здоровья.  Я понимала, что вряд ли мы ещё увидимся с этой роковой женщиной, но историю её жизни мне не забыть никогда.    
Послесловие:Рассказ написан в 2011 году     - это невыдуманная история