Император Деций против варваров во Фракии, 251г

Провинция Нижняя Мезия, март 251г.

          Зима в тот год стояла долго. Лишь в конце февраля пригрело, наконец, солнце, и грязно-серые льдины потащило вниз по Данувию к морю.
          Всю зиму император Деций, его сын и наследник Геренний Этруск и наместник Нижней Мезии Требониан Галл провели здесь, на берегах Данувия, реорганизуя и пополняя свою разбитую при Берое армию. Полгода напряженной работы принесли свои плоды – к весне войско было готово возобновить военные действия против готов, находившихся за горами, во Фракии.
          Провинциальный Эск в Нижней Мезии стал на это время центром римского государства. Здесь Деций расположил свою ставку, здесь принимал послов, отсюда рассылала письма и распоряжения, управляя всей огромной империей. В городе был наведен образцовый порядок; оттуда изгнали прочь все низы общества — воров, жуликов, нищих, а также изгнанных в позорную отставку бывших военных, запятнавших себя участием в прошлых заговорах. Далекий Рим остался лишь местопребыванием сената, и был забыт. Если сам Деций и вспоминал о столице, то лишь потому, что там оставался второй его сын – малолетний Гостилиан.   
          В конце марта в Эск, по приказу императора, съехались все высшие начальники государства. Деций собрал всех в главном зале городского совета, за круглым столом. Собрались ординарный консул, префект претория, начальники всех границ, префекты снабжения.
           При всем этом собрании высших руководителей государства, Деций, облаченный в императорский пурпур, с зубчатой короной на голове, (1) встал со своего места, повелительно поднял руку, требуя тишины. Разговоры тут же смолкли.      
- Почтенные соратники! – обратился Деций, - Сегодня я собрал вас для того, чтобы обсудить план наших дальнейших действий против занявших Фракию варваров. Но вначале я хочу объявить вам свою волю. Пусть встанет сын мой, Геренний Этруск.
               Геренний Этруск послушно встал, и все взоры были обращены к нему. Деций указал на него рукой, и объявил:
- Учитывая твои выдающиеся заслуги в этой войне, а также в усмирении узурпаторов и в подавлении богопротивных отступников-христиан. Во имя блага государства, сегодня я наделяю тебя должностью цезаря, (2) и напишу в Рим сенату, чтобы он утвердил тебя. Уверен, что так и будет. Отныне ты, Геренний Этруск, мой соправитель.
- Да здравствует цезарь Геренний Этруск! – закричал толстый Меций Брундизин, префект продовольственного снабжения, и забил в ладоши.
          Суровый Квинт Анкарий, начальник рейнского лимеса, неодобрительно поглядел на него, и Брундизин тут же умолк и сконфуженно спрятал глаза. Слово было за Гереннием Этруском.
- Владыка Деций Траян, император, август, я для того все делал, для того терпеливо переносил ранения, для того утомлял и себя, и своих подчиненных, чтобы лишь получить благодарность от государства. Но ты даешь мне больше. Поэтому, приношу благодарность твоей доброте и принимаю должность цезаря, которую ты мне даешь. Пусть боги сделают так, чтобы и сенат судил обо мне таким же образом.
           Аплодисменты и приветственные крики раздались отовсюду, и теперь уже никто не
сдерживал их. Терпеливо дождавшись, когда собравшиеся вволю накричатся, Деций взял слово вновь.
- А теперь, почтенные соратники, я посвящаю вас в план наших дальнейших действий против варваров. Итак, я не зря возвысил Геренния Этруска до цезаря. Я намерен доверить ему командование авангардом армии, который выдвинется на юг и займет горные перевалы, ведущие из Фракии на север. Мы перекроем варварам дорогу в их родные места. Назначаю выступление через два дня.
   
 

Провинция Фракия, апрель 251г.

           На перевале в горах Гем, что отделяют Мезию от Фракии, не стихая, дул ветер. Внизу, в долинах, давно была весна, но здесь, в горах, погода не баловала. Солдаты 1-ой когорты фризов угрюмо стояли на постах. Набранные среди германцев - римских подданных с низовьев Рейна, они были привычны к суровой погоде, но не к горам. Здесь цезарь Геренний Этруск задумал остановить готов на их обратной дороге на север. Варварам, чтобы уйти из Фракии, было не миновать перевала, а в горах правило такое – сильнее тот, кто выше сидит. Когорта из пятисот человек, размещенная правильно, остановила бы целое войско. 
           Геренний Этруск, как только принял на себя командование авангардом войска, поспешил прибыть сюда. Ему хотелось осмотреться и подумать об осуществлении своего плана, который он вынашивал последнее время. Сопровождал цезаря лишь Мунаций Цериалис, префект 4-го Италийского легиона.
- Все вполне сносно, цезарь, - говорил он, - Сбить когорту, если она не будет зевать, с этой позиции, действуя снизу, совершенно невозможно. Этот перевал – прекрасный узел обороны, и, кроме того, единственный путь в Мезию с юга. Позиция выбрана идеально. 
                Геренний Этруск глянул в ту сторону, где начиналась Фракия. Дорога уходила вниз по склону, и терялась где-то там. Внизу и далее на юг, до самого горизонта, тянулись фракийские холмы, покрытые редким лесом, и поля. В той стороне находилась и злополучная Бероя, где осенью прошлого года императорская армия потерпела поражение от варваров.    
- Ладно, Мунаций, - сказал Геренний Этруск, - А теперь я хочу видеть префекта когорты.

         Командир фризов явился вскоре. Германец, а может, кельт, лет тридцати, с гладким лицом и голубыми глазами, в такой же светло-голубой тунике и бронзовом панцире, почтительно наклонил голову, приветствуя Геренния Этруска.
- Арноман, префект когорты к твоим услугам, цезарь, - сказал он.
          Латынь его была правильной, но с сильным варварским акцентом. Геренний Этруск
решил расспросить его. 
- Ты германец, префект?
- Нет, цезарь, я родом из Бельгийской Галлии. 
- Но твои солдаты, германцы, они понимают язык готов?
- С трудом.
- И тем не менее. Пусть твои эксплораторы (3) хорошенько поработают. Я хочу точно знать обо всем, что делается у варваров, и что замышляет презренный Книва. Если все выполнишь хорошо, будешь вознагражден.

         Геренний Этруск и Цериалис отбыли тем же вечером, до темноты. Фризы остались нести свою службу дальше. Префект когорты Арноман отыскал препозита - своего заместителя. Тот сосредоточенно точил на плоском камне длинный кинжал.
- Война, Коромар, - сказал Арноман между делом, вскрывая кинжалом бочонок с пивом.
        Друг его вопросительно поглядел, и молча указал пальцем на юг, в ту сторону, где
чернели в ночи пространства Фракии.
- Да, именно оттуда, - подтвердил префект, и зачерпнул оловянной кружкой мутный, сладкий напиток, - Ждем гостей.
- Хорошо, - ухмыльнулся препозит, - Есть будешь?
        Коромар поддел кинжалом кусок мяса, обжаренный прямо на раскаленном камне.
- Не сырой? Дурно тебе будет.
- Тебе-то что, сырым ли я, вареным ли питаюсь? Ты что за опекун такой?
- Два стакана бы вина сейчас... С медом, горячего! Три рыбы и лепешку. А не твою стряпню.
         Этих двоих связывала старая дружба; пререкались они беззлобно, в шутку, от
хорошего настроения.
         Война для имперских солдат – легионеров, воинов вспомогательных формирований, была их ремеслом, делом не только нужным, но и желанным. Известие о ее приближении их не пугало, как всех других людей, а, скорее, радовало. Война – это конец скучной гарнизонной службы, это возможность выслужиться и пополнить свой карман. В мирное время легионер или ауксиларий довольствовался своим жалованьем. Хотя и увеличили его, стремясь к популярности у войска, прошлые императоры, а все равно, хотелось еще большего. Война предоставляла все возможности для этого, ибо война – это добыча. Из поколения в поколение переходили рассказы о легионерах, ставших сказочно богатыми в один момент, овладевших добычей, обеспечившей их на всю жизнь. Эти рассказы и слухи возбуждали всех, заставляли стремиться к тому же. Солдат, как осел, бегущий за охапкой сена, привязанной к телеге – переносил тяготы похода, мерз, голодал, рисковал жизнью и здоровьем, будучи прельщен этой мечтой. Поэтому, слух о скором походе против варваров распространился с быстротой молнии, и пробудил в войске радостные надежды.
- Война, - улыбаясь, переговаривались между собой за кувшином вина префекты, трибуны, центурионы, простые солдаты, - Скоро война…
 
              Большая имперская дорога, идущая на восток мимо Филиппополя, миновав этот город, разделяется на две части. Одна из них идет далее на юго-восток, к Византию и к морю. Другая дорога поворачивает от Филиппополя к северу, к горам Гем, перевалив которые, ведет через Мезию дальше, к Данувию. И вот по этой, второй, дороге в конце апреля король готов Книва со своим войском пустился в обратную дорогу из Фракии домой. Бесконечная вереница повозок, нагруженных добычей, сопровождала варваров. Она растянулась по дороге на огромное расстояние и двигалась медленно, со страшной неповоротливостью. Воины везли в повозках и тащили на себе столько, сколько смогли забрать. Золото и серебро, деньги, ткани, красивая посуда, всевозможные предметы роскоши, амфоры с вином и маслом и многое другое переполняло собой обоз готов. Проезжая вдоль колонны, Книва сам видел даже телегу, в которой везли большую мраморную статую, снятую вместе с постаментом. Диковинное зрелище представляли из себя и сами готские воины. Стремясь унести больше, они напяливали на себя награбленные одежды и драгоценности. Книва видел людей, одетых в тоги и хламиды дорогих тканей, расшитые золотом и серебром, в женские платья, в жреческие одеяния, с ожерельями на шее, кольцами и браслетами на руках. Кто-то шел, повязав вокруг головы одежды из тонких тканей, напялив не одну, а, поверх нее, две-три шапки, становясь похожим на диковинный ходячий гриб. Шли люди в персидских тиарах, фригийских колпаках, в архаичных греческих шлемах, стилизованных под эпоху Ахилла и Гектора, в гладиаторском снаряжении, в одеяниях шутов и цирковых артистов. Гнали вьючный и убойный скот, а также пленников, которые везли и несли на себе добычу готов, сами составляя часть ее. Книва ехал много часов, и все никак не мог достичь головы колонны. В узостях дороги и на поворотах образовывались столпотворения людей, через которые, даже орудуя плетьми, стража короля не могла пробить ему дорогу. Книва хмурился, и на душе у него было неспокойно. Он понимал, что впереди ожидают имперские войска, и громоздкий обоз, передвигающийся черепашьим шагом, будет лишь обузой. Но и лишить воинов добычи было нельзя. Книва решил оставить все, как есть.
          Гем и Родопа - влюбленные брат и сестра, называвшие друг  друга Юпитером и Юноной и превращенные за это в горные хребты, преграждали готам путь на родину. Уже скоро были предгорья, дорога начала идти в подъем, пока еще пологий. Тащились медленно. Уходя, готы грабили и сжигали все вокруг, что еще уцелело от их нашествия. Ночами по обеим сторонам дороги стояло зарево пожаров, и все время казалось, что пламенеющие небеса опускаются на дорогу, на горы и холмы.

             В последнюю ночь апреля, когда у германцев принято отмечать праздник весны, фризы 1-ой когорты Арномана, стоявшие на перевале, могли наблюдать на юге бесконечную линию косторов на горизонте. Сомнений не было – это Книва со всем своим воинством расположился на ночлег по дороге в горы.
          Ждать оставалось недолго, как вдруг, совершенно неожиданно, из ставки Деция прибыл преторианец-корникулярий. (4)
- Эй! Разжечь огонь побольше! Немедленно! - развязно велел он солдатам.
- Огонь? - зевнул в ответ один фриз.
- Огонь! И поярче!
- Дом нам поджечь прикажешь?
- Что, вымок? Погреться надо?
        Солдаты потешались над посланцем — они, как и все армейские, не любили преторианцев, дворцовое войско. Между тем, корникулярий явился не просто так. Он привез приказ императора войскам оставить перевалы. Все скоро прояснилось. Весьма удивленные, но привыкшие не обсуждать приказы, фризы той же ночью быстро снялись с лагеря и направились вниз, на север, в долины Мезии, где стояло главное войско.
           Деций передумал и изменил свой план. Он стремился поскорее покончить с готами, а для этого надо было не запирать их во Фракии, а позволить перейти горы и уже тут, в Мезии, обрушиться на них всеми силами. Императору понравилась эта идея, и он без колебаний отверг прежний план. Войска с перевалов были отведены, дорога очищена. Теперь оставалось ожидать варваров.      
- Траян Деций август Требониану Галлу, легату провинции Нижняя Мезия, - диктовал император письмо с инструкциями, - В твоих руках будет начальство над армией. У тебя есть 4-ый легион Флавия и восемьсот всадников-панцирников. У тебя есть триста армянских стрелков, шестьсот каледонцев, сто пятьдесят конных арабов, двести франков, четыреста человек вспомогательного войска из Мавритании. Вместе с тобой будут Ардуэннис, Арноман, Бурбур, Кариовиск, со своими когортами. Префектами заготовлены необходимые припасы во всех лагерях. Вскоре Книва перейдет горы Гем и явится в Мезию на обратном пути в свои земли. Твое дело нападать на варваров и тревожить их, не вступая в большие сражения. Кроме того, разузнай, где находится вражеский обоз, и доподлинно узнай, сколько врагов и каковы они, чтобы нам строить планы наших дальнейших действий.
            Деций выделял отдельное войско под началом Требониана Галла, для действий
против небольших готских групп, а сам с главной армией оставался пока на месте, готовясь перехватить Книву на том пути, который он изберет. 

         Когорты 1-ая аквитанская Кариовиска и 3-я васконов Ардуэнниса перешли под командование мезийского наместника Требониана Галла. Волей императора, к ним была присоединена 1-ая когорта фризов Арномана и 2-ая смешанная когорта кантабров Бурбура.
        Этот Бурбур, отъявленный пьяница, в первый же день вызвал старшего  центуриона аквитанцев Эгидия на состязание, - кто больше выпьет. Пили по-местному, по-фракийски, то есть, залпом. Эгидий был не так прост, выпил целых две амфоры, и затем в продолжение всего вечера был почти трезв. Бурбур, не желая признавать своего поражения, сказал ему:
- Почему ты не выпил гущу?
- Глупец, землю не пьют, - ответил Эгидий.
          Так они подружились. В конце концов, нет ничего зазорного в том, чтобы уважать
достойного соперника. Бурбур охотно рассказывал новым друзьям о своей предыдущей жизни.
- О, благородные сыновья центурионов! (5) Я столь же знатен и родовит, как и вы. Родом я из Далмации. (6) Дед мой пахал землю, пока волов не забрали за неуплаченный долг. Вступил он в когорту и при божественном Марке (7) преславно воевал с варварами на Данувии, присутствовав и в битве, когда Юпитер всеблагой явил римскому войску чудо дождя, а на врагов наслала молнии да град. (8) Истинно так оно и было! Отслужил мой предок двадцать лет, как положено. Отпустили без задержки, гражданство дали и надел земли лучше прежнего! Вот и я служу, надеясь на милость императора!
             Служил он в Мезии уже давно – больше десяти лет, получив назначение сюда еще при Гордиане III. Застал и первое большое нашествие готов, случившееся девять лет назад. После разгрома и изгнания варваров, он был отмечен за свои услуги самим императором. Бурбур любил при случае вытащить и, любовно разгладив, зачитать вслух старый пергамент с печатью Гордиана III:
- Бурбуру, доблестному префекту когорты, объявляем мы благодарность за верную службу, и за заслуги перед нашим государством жалуем ему две розовые туники, два галльских плаща с застежками, серебряную зеркальную миску в десять фунтов. Выплатить ему пятьдесят золотых аурей, пятьсот серебряных антонинианов, пять тысяч медных ассов. Также, в качестве дневного содержания, свинины три фунта, через два дня по петуху, через два дня по одному секстарию масла, ежедневно по пяти секстариев вина. Винного уксуса, соли, овощей, дров — сколько нужно. Кроме того, предоставить ему помещение, как это делается для трибунов легионов.
          Зачитав, Бурбур гордо поднимал вверх указательный палец.
- Как для трибуна легиона! Мне! – говорил он, - Кто еще может похвастаться подобным?
          Друзья и собутыльники, смеясь, переспрашивали:
- Сколько-сколько вина в день тебе пожаловал август Гордиан?
- Пять секстариев! (9) – гордо отвечал Бурбур.
- Ох-хо-хо! Недаром же ты спился!
- Ну, слушайте же дальше, олухи, - Бурбуру не терпелось продолжить рассказ о своих доблестях, - Слушайте! Или пропадите вы пропадом!
- Пропасть, пожалуй, лучше! 
              Пил он столько, сколько никакой другой человек. Эту склонность за Бурбуром заметил еще Менофил, наместник Нижней Мезии при Гордиане III.
- Он родился не для того, чтобы жить, а для того, чтобы пить, - такую характеристику выдавал ему Менофил.
- Пью, но приказания пропивать привычки у меня нет, - заочно отвечал Бурбур, - А память у меня тверже кабаньей шкуры! 
         Все же наместник относился к Бурбуру с уважением за его воинскую доблесть. Кроме того, префект имел еще одно полезное свойство. Если откуда-нибудь приходили послы варварских племен, им устраивали попойку, для того чтобы Бурбур мог напоить их допьяна и выведать у них все, что нужно. Сам же он, сколько ни пил, всегда оставался спокойным и трезвым, и, казалось, становился от вина только умнее.
         Добрые времена для Бурбура завершил император Деций. Когда он в прошлом году прибыл в Мезию, то был возмущен непотребным видом префекта когорты, случайно повстречавшегося ему.

Вину я благодарен за свой багровый нос
И, по его совету, я меч в заклад отнес.

          Немудреная солдатская присказка, которую Бурбур повторил как-то, будучи в подпитии, была услышана императорским соглядатаем и доведена до сведения августа.  Разозленный Деций счел такое поведение неподобающим для командира, ибо утеря оружия означала святотатство и оскорбление императора, отнял у Бурбура особое содержание, дарованное ему Гордианом III, и возвратил к обычному для его ранга, а также снял с командования пехотной когортой и назначил командовать смешанной, что считалось менее престижной должностью. Хитрый Бурбур не выражал открыто своего недовольства, но было по всему видно, что на Деция он осерчал. 

1. в IIIв. римские императоры, вместо традиционного лаврового венка, часто надевали зубчатую корону.
2. Цезарь — соправитель, «младший» император («главный» носил титул августа).
3. Эксплоратор — разведчик.
4. Корникулярий — гонец, посыльный.
5. Ирония: центурионы были низшим командным звеном в римской армии и знатным происхождением не отличались.
6. Далмация — римская провинция, занимавшая большую часть бывшей Югославии.
7. Марк Аврелий — римский император в 161-180гг.
8. Легенда, относящаяся ко временам дунайских войн Марка Аврелия, гласит, что однажды варвары заманили римское войско в ущелье, заставив страдать от жажды. Однако, находившийся при армии египетский маг своим колдовством вызвал дождь и грозу, обратившую в бегство варваров. Эта же легенда имеет хождение в христианской мифологии; «чудо дождя» приписывается воздействию молитвы легионеров-христиан.
9. Секстарий — чуть больше, чем поллитра.


Иллюстрация: лагерь римской армии, середина IIIв. (современная реконструкция).