Справиться с ролью... Глава 5

 Предыдущая глава http://www.proza.ru/2012/11/18/790               

          – Дима? – Ольга смотрела удивленно и несколько озадаченно. – Проходите, пожалуйста. Он прошел в коридор, снял с плеча рюкзачок. В небольшой квартире все было знакомым.
         – У вас кофе…– чувствовался горелый запах убежавшего кофе.
         – Ой! Проходите в кухню, – она бросилась выключать плитку. – Ну вот, все пропало.
         – Не волнуйтесь. Можно я помогу? – он взял испачканную в потеках турку, стал отмывать под краном. Быстро очистив, подал ей. – Готово.
         – Спасибо, – хозяйка вытерла конфорку и опустила глаза. – Простите, неудобно получилось.
         – Что вы! Кстати, если помните, мы договорились на ты друг к другу обращаться. Не возражаете?
         – Нет… – Ольга ничего не помнила и чувствовала себя неуютно. Что еще она могла наговорить в ту ночь?
         Дима сел за обеденный стол. С любопытством оглядел модный кухонный интерьер:
         – А в холодильнике стоит французский коньяк, – он с улыбкой посмотрел на нее.
         – Откуда вы знаете? Ах, да…
         В это время по телевизору передавали городские новости. Неожиданно Дима услышал свою фамилию и стал пристальнее вглядываться в экран. Показывали фото убитых Нугзара и депутата, лежавших на мокром полу сауны. Затем корреспондент сказал несколько коротких фраз и на экране возник он сам, что-то говорящий и направляющий ствол в лоб голого перепуганного человека. Сюжет длился около десяти секунд, затем крупным планом показали его лицо. Голос за кадром рассказывал о приметах и советовал при встрече обязательно звонить в милицию. Дальше шли номера контактных телефонов.
         Он обернулся и увидел, с каким ужасом на него смотрит Ольга. Она все видела и слышала. В глазах показались слезы и девушка, закрыв лицо руками, опустилась на стул.
         – Оля, я тебе сейчас все, все объясню. Выслушай меня, пожалуйста. – Дима подошел к ней, присел рядом. Хотел как-нибудь успокоить, погладить вздрагивающую спину. Не решился.
         – Ольга!
         – Зачем вы пришли? Хотите убить меня?
         – Ольга, одно твое слово и я сразу уйду. Я хочу, чтобы ты меня выслушала. Мне и рассказать-то обо всем некому! – сокрушенно воскликнул он.
Какое-то исступленное бешенство клокотало в груди. Не мог себе простить, что так напугал ее. Эта чистая наивная девушка непонятным образом притягивала его к себе. Внутри росло безмерное чувство вины перед ней, перед ее открытостью и доверием, перед испугом, который она испытала, увидев этот дурацкий репортаж.
         Ей стало немного спокойнее. Больше не от слов, а от того безысходного искреннего тона.
         – Давайте сядем за стол, – она пыталась взять себя в руки. Вытерла заплаканное расстроенное лицо, зачем-то начала переставлять чашки.
         – Нет, Оля, – вставать не хотелось. – Я так посижу, – уселся на пол. – Так лучше. Не прогоняйте меня, ладно?
         И он, волнуясь, сбивчиво рассказал ей все о себе, своей жизни, последних событиях, Черкесе, Элеоноре. Ничего не стал скрывать. Оказывается, сладко это было, – раскрывать другому душу, раскаиваясь и сожалея о случившемся, открыто признавать допущенные ошибки. Получилась целая исповедь, откровенное признание, очищающей волной распахнувшая его душу. Ольга слушала с интересом, и это особенно вдохновляло его. Он хотел надеяться, верить, что она простит. Только почему она должна прощать его? И все равно думалось, что если уж она не осудит, то никто тогда осудить будет не вправе. Казалось, это хрупкое создание воплощает для него само правосудие и милосердие.
         – Ольга, я клянусь тебе всем, чем только могу поклясться: никого в своей жизни не убивал. Ты должна знать об этом, – он опустил глаза и надолго замолчал. Показалось, будто ее ладонь коснулась волос. Поднял голову, вгляделся в ее лицо повлажневшими глазами. Взял руку, прикоснулся губами и бережно прижал к щеке.
         – Простишь? – с надеждой посмотрел на нее.
         – За что? – удивилась она.
         – Что напугал тебя.
         – Но ты ведь не виноват.
         – Ольга! Ты даже не представляешь, что сейчас для меня сделала, – он почувствовал себя прощенным и абсолютно счастливым.
         Между тем за окном опустился вечер. Сгущающийся сумрак уходящего дня проникал в открытые окна. На улице зажглись фонари, ярко освещая проспекты. Окно комнаты выходило во двор, а окно кухни на центральную улицу. Они сидели и молчаливо прислушивались к стуку колес припозднившихся трамваев.
         Неожиданно громкой сиреной завизжала сигнализация «Крузера», припаркованного у детской площадки. Дима прошел в комнату выглянул в окно. Машина мигала фарами, издавая пронзительные тревожные гудки. Вокруг никого не было. Он достал электронный пульт, отключил сигнализацию. «Крузер» затих на мгновение и, высоко полыхнув ослепительным пламенем, разлетелся на горящие куски. Гулко прогремел оглушительный взрыв, вдребезги разорвав идиллию теплого вечера. На первых этажах вылетели стекла, где-то истошно пищали сигнализации других автомобилей. И тут же, сверкая и брызгая, разлетелось оконное стекло, осыпав с ног до головы колючими крошками. Долгая автоматная очередь ворвалась в окно. Пули рикошетом от потолка впивались в платяной шкаф, в мягкие кресла, широкий диван. Дима мгновенно распластался внизу, едва успев крикнуть:
         – На пол! Быстрее, Оля! Ложись!
         Впрочем, планировка квартиры была устроена таким образом, что пули никак не могли залететь на кухню. И все же он здорово испугался за нее: «Не прощу себе, если что! Бедная девочка!» – наконец пальба прекратилась. Дима не веря, что смог уцелеть, со всех ног бросился к ней. Она, побелев от пережитого испуга, сидела на корточках возле духового шкафа, тело сотрясала крупная дрожь.
         – Оленька, жива? С тобой все в порядке?
         Она округлившимися зрачками смотрела на него. Он кинулся к раковине, набрал воды, плеснул ей в лицо.
         – Оля, Оля!.. Очнись, надо уходить. Ну, чего ты? – она очнулась, оттолкнула его. Забегала, засуетилась.
         – Быстрее! Я уже давно все собрала, – торопливо хватала стоявшие в коридоре сумки. – Я и так уезжать хотела, – несмотря на ситуацию, улыбнулась, глядя в его удивленные глаза. «Он думает, я умом тронулась», – пронеслось в мыслях.
         – Что ты стоишь, Дима?
         Он подхватил с пола сумки, свой рюкзачок закинул за спину. Удивившись ее здравомыслию, крепко взял за руку, и они помчались вниз по лестнице.
         – Через пять минут здесь менты будут. Давай дворами, там такси возьмем. Эх, жаль без машины!
         – У меня есть машина, – с трудом переводя дыхание, произнесла бегущая рядом девушка.
         – Где? – Дима не верил своим ушам. – Оля, правда?
         – Правда. Тут на автостоянке за углом через два дома. Белый «Спринтер». Только я вожу плохо, права совсем недавно получила, – эту иномарку ей подарил Антон, купив себе представительный джип.
         – Ольга! – он бросил сумки на землю, подхватил ее на руки и сильно прижал к себе. – Да ты моя спасительница!
         Сбавив шаг, подошли к автомобилю, она отдала ему ключи. Положили вещи в багажник, сели в машину, завели двигатель.
         – Куда мы теперь? – Ольга вопросительно смотрела на него.
         – Да куда скажешь! Хочешь, на море рванем в Сухуми? Или Одессу? – они уже выезжали со стоянки.
         – Я к родителям собиралась…
         – Едем к родителям. На край света с тобой готов! – он с восхищением смотрел на Ольгу: «Вот это девушка! Эллочка от страха давно бы в глубоком обмороке лежала. Ну и выдержка у нее!».
         – Где твои родители живут?
         – Это далеко, в Омской области. Село Знаменское…
               
         Небольшой приемистый «Спринтер» мчался по Сибирскому тракту. Ночная пустынная дорога бесконечной лентой вилась плавными поворотами. Врывалась на степной простор, уснувший во мгле, затем стремительно пронзала лесные массивы. В небе мерцали россыпи созвездий, озаряя тьму дивным пульсирующим сиянием.
         – До Омска около семисот километров и до Знаменского триста пятьдесят, – Дима сосредоточенно вглядывался в ночь. – Устраивайся Оля, удобнее.
         – Ничего, мне нормально, – она, слегка откинувшись на спинку сиденья, разглядывала своего попутчика: «и откуда ты взялся на мою голову? У меня своих проблем хватает», – взбудораженное после взрыва джипа и расстрела квартиры состояние улеглось. За последнее время события в ее жизни развивались слишком бурно. Не было возможности осознать и разобраться во всем происходящем. Обстоятельства вынуждали принимать срочные решения и при этом делать необдуманные поступки. Для серьезной рассудительной девушки было странным оказаться в центре столь опасного происшествия. Но надо признать, что она, ни в коей мере не могла влиять на ситуацию, все развивалось помимо ее воли и желания.
         – Прости, все хочу спросить тебя. Как ты оказалась в ту ночь на кладбище?
         Она тяжело и горько вздохнула. Отвернулась. Долго молчала, раздумывая.
         – Хорошо, я расскажу. Ты должен знать, раз мы вместе оказались, – вытерла заслезившиеся глаза. – Расскажу с самого начала, чтобы не возникало вопросов.
         Теперь уже Ольга вела откровенный монолог, временами всхлипывая и замолкая. Невидящим взглядом смотрела на проносящийся за окнами ночной пейзаж. Тягостно было снова все вспоминать, еще раз чувствовать боль безвозвратной утраты. Но она нашла в себе силы. Сдержанно и терпеливо поведала о своей страшной жизненной трагедии. Рассказала все, только про беременность, умолчала. Глубоко внутри остались неизбывная тоска, разочарование жестокой судьбой, кратковременность счастливых мгновений. И боль по ушедшим. По Антону…
         – Он так и приходит к тебе? – Дима слышал о несчастном случае в Бердском заливе и был до глубины души поражен ее рассказом, а еще больше стойкостью, с которой эта девушка переносила свалившиеся на нее невзгоды.
         – Приходит. И, я жду его.
         – Но ведь он тебя за собой в могилу утащит!
         – Ну и что? Ой!.. – вдруг спохватилась. – Что я говорю? Мне нельзя, – чуть не проговорилась она.
         – Сколько тебе лет, Оля?
         – Двадцать три будет, в октябре.
         – Я думал меньше. А мне двадцать девять.
         – Антону двадцать восемь было! – ее голос дрогнул. – Было… – опять заплакала она. – Как я родителям обо всем рассказывать буду?
         Дима долго молчал, смотрел на несущуюся под колеса дорогу, глубоко вздыхал, беспрестанно думая о ней, совершенно позабыв о собственных проблемах. Не знал, чем может помочь, как утешить. Внезапно пришла сумасшедшая мысль:
         – А давай, как приедем, я буду твоим Антоном?
– Моим Антоном? – не поверила Ольга. – Антоном? – ей вдруг стало как-то даже весело, и она улыбнулась. – Моим женихом?
         – Ну да, а что такого? – он даже растерялся, не ожидая такой иронии. – Ты фото им высылала?
         – Нет, – она с интересом посмотрела на него. – Они тебя ни разу не видели. Ой, Антона не видели. Запутал меня, – она звонко рассмеялась, видимо это была обратная реакция на стресс. Затем глубоко задумалась, замолчала надолго. Потом серьезно произнесла:
         – Хорошо, Дима, я согласна. Справишься с ролью?
         – Справлюсь, – он уже не представлял себя без нее. «Ну, почему я не встретил ее раньше? – бросал на Ольгу быстрые взгляды, видел во тьме салона ее лицо, волосы, плечи. – Какая она… необычная. Красивая…»
         Ранним утром добрались до Омска, сняли в гостинице отдельные номера и заказали завтрак. Приняв душ, переодевшись, позавтракали и разошлись спать. Проспали весь день. Вечером поужинали в гостиничном ресторане, и Дима предложил пройтись по магазинам:
         – Надо же будущим родственникам подарки купить.
         Ольга пыталась протестовать, но он, не слушая никаких возражений, взял младшей сестре золотые сережки с рубинами. Маме перламутровое жемчужное ожерелье, не очень дорогое, но выглядевшее весьма презентабельно. Отцу решили подарить камуфляжную форму, зимний и летний комплект.
         – Ну, Дима! – пригрозила она.
         – Я Антон, твой жених, – он шутливо привлек ее к себе. – Больше не ошибайся.
         – Ладно. Жених, – настроение было вполне жизнерадостным. Оба хорошо выспались, отдохнули. Вчерашние приключения и вообще прошлое отодвинулись куда-то далеко. Вернулись в номер, уложили вещи и заказали крепкий кофе с мороженым.
Наконец тронулись в путь. Дорога до Знаменского показалась бесконечной, особенно последние пятьдесят километров по разбитой проселочной грунтовке. Низкий «Спринтер» со скрежетом задевал сухие колдобины. Медленно пробирались, объезжая глубокие лужи, фонтаном выбрасывая из-под колес комья глины и крупной щебенки. Только к рассвету добрались до села.
         Деревня тихо и беззаботно спала. Избы, скрытые под раскидистыми кронами, белели в предрассветном сумраке. Тишина и безмолвие заполняли пространство, даже трепет листьев не нарушал сонного покоя. Над горизонтом показался край солнечного диска, и все озарилось сиянием. Заблистало, заиграло красками, заискрилось росой. Проснулись птицы, закукарекали петухи, замычала скотина.
         «Спринтер» съехал с дороги и повернул к дому Ольгиных родителей. Дима открыл ограду, загнал машину во двор, заглушил двигатель. Ольга прошла в избу, а он принялся выгружать вещи. Было слышно, как всполошились и заволновались домашние. Вскоре на крыльце показалась юная босоногая девушка в накинутой на плечи штормовке. С распущенными волосами, чуть припухшим со сна лицом она, вглядываясь сверкающими глазами, пристально и настороженно смотрела на него. Дима даже смутился, только сейчас понимая какую роль ему придется исполнять.
         – Вы Антон? – спросила недоверчиво.
         – А вы Аня?
         – Ай! – взвизгнула удивительная девица. Соскочив с крыльца, вихрем кинулась к нему на шею, легким касанием обожгла его губы. Отодвинулась немного, радостно осмотрела с ног до головы:
         – Красивый! – крикнула звонко. И, сорвавшись, исчезла в дверях.
         Дима так и остался стоять с открытым ртом, ошеломленный знакомством с семнадцатилетней сестрой Ольги. Таким его увидели ее отец и мать, вслед за ней появившееся на крыльце. Подошли, обняли просто, по-родственному. Мама, Надежда Николаевна, обаятельная женщина с добрым взглядом и вполне сохранившейся фигурой, смотрела по-матерински. Отец, Сергей Петрович, жилистый с изрезанным морщинами лицом и умными глазами крепко пожал ему руку. Добродушно поприветствовал:
         – Здравствуй, Антон!
         Дима мысленно подивился открытой непосредственности Ольгиных близких, их искреннему теплому отношению и благожелательности. Он никогда не встречал таких доверчивых людей.
         – Здравствуйте!
         – Проходите в избу. Проходите, пожалуйста.
         В доме просторная кухня, горница и небольшая комната, где обитали сестры и после отъезда Ольги оставшаяся Анне. Занесли вещи, достали дорогие подарки. Аня крутилась возле зеркала, никак не могла наглядеться на золотые сережки. Мать прослезилась, примерив колье, а отец восхищенно рассматривал и ощупывал камуфляж. Кроме того Ольга сама накупила разных безделушек и выкладывала перед изумленными родителями. Она вся будто светилась изнутри, сердечно радуясь долгожданной встрече.
         – Как же ты изменилась, доченька. Совсем взрослой стала, – мама с гордостью смотрела на старшую дочь. – И жениха, какого нашла.
         Диме стало неудобно, он в смущении отводил глаза. Ольга, улыбаясь, кивнула в его сторону:
         – Да, мама. Нашла. Сам нашелся, – со смехом отозвалась она.
         – Он красивый, мама. Я думала, какого-нибудь очкарика выберет. А она!.. Ну, Оля! Отхватила себе красавчика, – с завистью протянула младшая сестра. – Вот учиться уеду, такого же себе найду.
         – Аня, ну не стыдно? Что о тебе Антон подумает?
         – Он теперь наш родственник, какая разница, что он обо мне подумает? – она игриво блеснула глазами. – Красавчик!
         Так, весело переговариваясь, распаковали сумки. Дима тронутый радушным приемом вышел. Закурил сигарету, присел на ступеньках крыльца, задумался. Предстояло привыкать к новой роли.
         Напоив крепким душистым чаем, отправили гостей отдыхать после долгой дороги. В спальне стояли письменный стол, широкая тахта и множество книжных полок.
         – И ты это прочитала? – удивился Дима.
         – Да, все книги... – Ольга с напряжением смотрела на него. – Нам придется спать вместе. Я как-то об этом не подумала.
         – Ну и что? Ты меня стесняешься?
         – Нет, Дима. Но я очень прошу тебя…
         – Оля, за кого ты меня принимаешь?
         – И все-таки…
         – Ну почему ты не веришь мне? Почему?
         – Я верю… – она опустила голову. – Располагайся, – кивнула на постеленную кровать. – Я скоро приду. - Когда девушка вернулась, Дима уже крепко и беззаботно спал.
         После обеда молодых отправили в магазин закупить спиртного и разных продуктов к вечернему пиршеству. В доме с самого утра что-то жарилось, парилось, готовилось. Аня в фартуке и белом платке, повязанном так, чтоб были видны новые рубиновые сережки, раскрасневшаяся металась по кухне. Гремела кастрюлями, выбегала зачем-то во двор, радостно напевая, спускалась в погреб. Весть о возвращении старшей сестры облетела все село.
          В сельмаге девушки-продавщицы весело щебетали с Ольгой, с интересом поглядывая в сторону ее жениха. Дима выносил многочисленные покупки, ящики с водкой аккуратно укладывал в багажник. Слегка устал, даже запыхался. Присел на лежащее рядом бревно, закурил, поджидая Ольгу. Внезапно перед ним возникли трое нетрезвых мужчин. Грязные и небрежно одетые они дружелюбно смотрели на него и хотели что-то спросить. Наконец один, пошатываясь из стороны в сторону, приблизился к нему:
         – Слушай друг, дай денег, а? – человек с извинением глядел на Диму.
         – А сколько надо?
         – Ну, хотя бы тысяч двенадцать, а? Пожалуйста!
         – Так водка в два раза дороже стоит?
         – О, водка! Дорого. Мы у Кузьминичны самогон берем. Двенадцать тысяч за поллитра, – он вытащил из-за пазухи полупустую бутылку с чем-то мутным внутри.
         – Дай-ка, – Дима понюхал жидкость, пахнущую сивухой и кислым уксусом. – Ну и гадость же вы пьете, мужики! – вылил все на землю.
         У стоящего рядом человека подогнулись колени, глаза наполнились слезами. Он с недоумением наблюдал, как бесценное пойло уходит в пыльный грунт.
         – Иди сюда, – Дима открыл багажник. – Вот, возьми, – протянул ему бутылку водки. – А это друзьям передай, – вытащил еще две. Человек стоял, покачиваясь, прижимая к себе бутылки, и молчаливо плакал. Дмитрий с удивлением догадался, что перед ним совсем молодой парень, только сильно опустившийся.
         – Спасибо тебе! – голос незнакомца дрожал, по лицу текли слезы.
         – Эх, ну как же ты? Ведь пацан еще, чего спиваешься-то? – Дима с нескрываемым сожалением глядел на парня.
         – Я до армии совсем не пил. И не курил. Учился хорошо. Два года в морпехах под Печенгой. Любовь была. С шестого класса глаз с нее не сводил, как будто присушила. Других девчонок вообще не замечал. А она внимания не обращала. Красивая-а! – всхлипнул горестно, утерся грязным рукавом.
         – Макей! Ты чего там? Пойдем.
         – Сейчас, – с раздражением отмахнулся от собутыльников странный человек.
         – Со службы вернулся, думал в город уехать, в институт поступить. Агрономом хотел стать. А тут! Совхоз развалили, все порастащили, зарплату никому не платят. Мать у меня больная, ноги отнялись, брат маленький еще. А она! Уехала!.. Я только и делал, что работал, работал, работал. Не до пьянства тогда было. По целым дням с комбайна не слезал, до самой ночи в поле, матери хотя бы на лекарства. Спасибо, люди добрые помогали, кормили нас. Уже третий год как денег не платят. Все комбикормами, сеном да дровами рассчитываются. Пшеном... Мама не выдержала болезни, умерла по весне. Братишка голодный ночью в магазин залез. Конфет, печенья захотелось. В зону на малолетку отправили, там хотя бы кормят… – он резко обернулся и увидел выходящую из магазина Ольгу. Руки опустились, бутылки попадали на землю. Он смотрел на нее не в силах отвести восторженный взгляд. – Оля! – шептал еле слышно.
         Его товарищи подбежали, подняли драгоценную водку. Дергали парня за рукав, звали. Тот ни на что не реагировал. Очарованно смотрел, как она приближается к нему, совсем не узнавая. Подошла, обратила внимание и неподдельно ужаснулась:
         – Женя? Что с тобой, Женя? Что случилось?
         – Оля! – губы на чумазом лице дрогнули. – Приехала. Я слышал… – вдруг к нему исподволь пришла догадка. Он посмотрел на стоявшего у машины Дмитрия:
         – Так это и есть жених твой? Вот, значит, кого ты выбрала! – слезы хлынули ручьем.
         – Не надо, Женя, не плачь, – она своим платком вытирала ему глаза. Он прижался к ее руке.
         – Оля! Оленька, – сквозь зубы хотел сказать ей что-то важное и от волнения не мог.
         – Пожалуйста, Женя…
         – Почему все так? Никого не осталось. И ты!.. Зачем тогда жить? – он вдруг выпрямился, вырвал у нее платок и с открытой неприязнью посмотрел на Диму:
         – Любишь? Любишь ее? Ведьма она! – выпалил неожиданно. – Ведьма. Ее нельзя любить. Нет… – он грохнулся перед ней на колени. – Прости, Оленька! Прости…
         Стоявшие рядом друзья кинулись поднимать его.
         – Пойдем, Макей! Пойдем отсюда.
         Он встал, старательно отряхнул колени. Долгим запоминающим взглядом всматривался в нее.
         – Ольга, – она подняла глаза. – Прощай, Оля! – повернулся и, низко повесив голову, побрел прочь. Приятели бросились за ним, стали о чем-то спрашивать. Он досадливо отмахнулся и направился в сторону видневшихся в зарослях кустарника домов.
         Ольга стояла пораженная встречей с одноклассником. Дима подошел к ней, обнял, она прижалась, заплакала. Он даже не знал, что сказать. Молчал, гладя ее плечи. Случайные прохожие наблюдали эту сцену. Из окна магазина выглядывали любопытные покупатели.

         Вечером собрались гости, близкие и дальние родственники. Диму с Ольгой торжественно усадили во главе стола. Нарядная Анюта была рядом и внимательно следила, чтоб тарелки и бокалы молодых не оставались пустыми. Несмотря на подавленное настроение, Ольга пыталась казаться радостной. Через силу улыбалась, шутила. Наконец не выдержала, шепнула ему:
         – Я больше так не могу! – и выскочила из-за стола. Гости были навеселе, никто ничего не заметил. Только Аня посмотрела на него с недоумением. Диме самому стало не по себе, роль жениха оказалась очень непростой.
         – Что происходит? – тихо спросила младшая сестра.
         Он промолчал, положил руку на ее плечо. Она замурлыкала как кошка, прижалась к нему:
         – Отобью тебя у Ольги, – хитро пошутила.
         Он легонько щелкнул ее по носу, поднялся и вышел на улицу. Хотелось найти Ольгу. Она сидела на завалинке одна, горестно и безутешно плача. Дима сел рядом с ней. Она зарыдала сильнее, прильнула к нему, всхлипывая и жалобно вздыхая.
         Все-таки пришлось вернуться за стол к гостям. Ольга привела себя в порядок и, собрав остатки самообладания, старалась не привлекать внимания. Но родственники никак не хотели оставить будущего жениха и невесту в покое. Шумливый, огромного роста и необъятных пропорций дядя шутил и раскатисто смеялся, а потом, опрокинув в себя полный стакан водки, громыхнул непререкаемым тоном:
         – Горько!
         И гости закричали вразнобой, загомонили хмельными голосами, закричали радостно, поддерживая остроумного оратора. Никакие возражения не принимались. Родственники требовали немедленных доказательств любви и серьезности намерений. Деваться было некуда. Они поднялись, напряженно глядя в глаза друг другу. Что-то важное происходило в этот миг. Между ними будто проскальзывали магнитные импульсы. Невидимые манящие волны, переплетаясь живыми энергиями, создавали легкую оболочку, наполненную мерцающим свечением.
         Губы встретились воздушным касанием и неудержимо слились в чувственном поцелуе. Гости с одобрением захлопали, говорили разные слова. Дима ничего не слышал, погруженный в сладостные ощущения. Никак не мог оторвать от нее горящего взгляда. Ольга с румянцем на щеках прятала глаза в тени густых ресниц, наполненная эмоциями и вконец растерянная от избытка впечатлений.
Незаметно застолье подходило к концу. Люди расходились, искренне желая молодым счастья. Мужики хотели непременно выпить с будущим женихом. После троекратного лобзания произносился следующий тост и все повторялось. Отказаться не хватало духу, и к концу вечеринки Дима едва стоял на ногах. Сестры под руки отвели его в спальню, уложили в постель.
         – А как же незабываемая ночь любви? – Аня с улыбкой смотрела на Ольгу.
         – Молчи… – слегка шлепнув ее ладонью, отозвалась Ольга. – Не будет ночи.
         – Повезло тебе, Оля. Такой парень! Счастливая! – она обняла сестру. – Я тебя сильно-сильно люблю, – шепнула на ухо. Поцеловала и умчалась прочь. Ольга долго смотрела на него, размышляя о странном стечении обстоятельств и непредсказуемости судьбы. Поправила одеяло и вышла.
         Дима проснулся среди ночи. Сильно хотелось пить и он, тихонько пробравшись через горницу, где спали родители и младшая сестра, вышел в сени. Долго и с наслаждением пил прохладную колодезную воду. Потом опрокинул на кипящую голову целый ковш, сел на крылечке. Мысли прояснились, вспомнился вчерашний вечер. «Может это и есть любовь? – подумалось. – Ведь никогда ничего подобного не испытывал. Какое-то чувство отрешенности от реального мира, замкнутость пространства. Только я и она. Остальное тоже рядом. Важное, необходимое, но второстепенное, не столь значительное. Что дальше? Ее нельзя не любить!» Посидел немного, размышляя о ней. Подивился расстилающейся вдали панораме, сверкающему звездному небу, тянущейся кромке леса, темнеющего у самого горизонта. Прислушался к свисту цикад и заливистым трелям сверчков, прячущихся в густых травах.
         Вдоволь насмотревшись на мигающий ночной пейзаж, отправился спать. Проскользнул в темную горницу, пытаясь незаметно вернуться. Сделал несколько шагов и замер от неожиданности. Из-за плотно прикрытой двери доносился зовущий женский голос. Здесь в комнате было тихо, слышалось лишь мерное дыхание спящих родителей. Дима крадучись пробрался в спальню.
         На широкой залитой лунным светом постели, разбросав подушки и одеяла, металась спящая Ольга. Ночная рубашка поднялась, открыв белизну стройных ног. Обтянутая шелком грудь выделялась упругими сферами, темные волосы разлились по простыням. По лицу пробегали тени, жаркие губы что-то шептали. Спина выгибалась в томном непрерывном движении, бедра сжимались и разжимались. Будоражащие стенания шли из самой глубины, руки в неистовом объятии сжимали кого-то невидимого. Он подошел к кровати, опустился рядом, не сводя с нее удивленно расширившихся глаз.
         – Ольга, Ольга! – позвал тихонько. Она никак не реагировала, целиком поглощенная странными загадочными видениями. Задышала и задвигалась быстрее, стонала все громче и громче. Ее тело беспрекословно подчинялось чужому ритму, сбившаяся сорочка поднялась еще выше. Дима, не имея сил выносить подобного зрелища, обхватил ее голову, пытаясь остановить это сладостное безумие.
         – Ольга! Остановись, Оля! – и не выдержал, прижался губами. Спящая, она исступленно вырывалась, увлеченная неодолимой силой. Он не мог совладать с ней, существующей в своих туманных грезах. Дима, прельщенный безумной феерией, сам ощущал приливы дьявольских энергий, разрывающих его на части.
         Ольга приглушенно шептала имя. В разных вариациях, не открывая глаз, без конца повторяла:
         – Антон! Ант-о-он! Ант-о-о-о-он…
         Дима сидел рядом, не сводя с нее очарованных глаз, чувствовал исходящее благоухание и сходил с ума. Понимал всю двусмысленность положения, но не смел воспользоваться ситуацией. Знал: так нельзя, она не простит и тогда он станет себя презирать. Чувствовал, что сгорает как спичка, лишается рассудка, ревнует неизвестно к кому…
         В воспаленном мозгу возникли слышанные где-то и, так до конца не понятые слова: «возжжение восстания телесного». Он тщетно старался унять, погасить его, но «восстание телесное» не слушалось, игнорируя голос разума. В отчаянии стиснув челюсти, опустился на пол и сжался, пытаясь уйти от живой реальности. Рядом в сонном бреду металась страстная желанная женщина, совершенно не помнящая о нем, глубоко погруженная в сказочный сон, бесподобно прекрасная, близкая…
         Неожиданно зовущие стоны сменились разрывающим криком. Ольга вскочила на кровати, открытыми глазами оглядела комнату. Затем повернулась и, распластавшись на простыне, стихла, не проронив больше ни звука.

Продолжение:  http://www.proza.ru/2012/11/18/1689