Утопия мечты

Я брёл по ночной улице, громко шаркая ногами. Никогда ещё мне не было так плохо. Все, кого я знал - меня бросили, всё, что у меня было – теперь потеряно. И именно осознание безысходности всё ниже и ниже пригибало меня к мокрому от серого дождя асфальту, который становился всё ближе. Секунду спустя я уже лежал лицом вниз на той поверхности, что раньше служила мне опорой.
***
Оглядевшись вокруг, я не поверил своим глазам. Вокруг не было ни высоких домов, которые так давили на меня вчера, ни крошечных улочек и проулков, по которым вчера несли меня ноги. Вокруг была пустота. Нет, не вакуум, в котором нет абсолютно ничего – ни пылинки, ни капли воды. Нет, вокруг меня было поле. Низкая трава, будто специально выкрашенная в ярко-зелёный цвет, до боли режущий глаза. Местами росли кустики, плотно прилегающие к земле и так же мозоля зрение, как трава. И больше ничего. Пустота. Щурясь от непривычного цвета, я медленно пошёл вперёд – куда глаза глядят. Не помню, как долго я брёл по зелёному ковру, но голова уже не отзывалась тупой болью на внешние раздражители. Я просто шёл. Внезапно – настолько неожиданно, что у меня перехватило дыхание – впереди появились холмы. Много холмиков, больших и маленьких, которые переливались на солнце всеми оттенками зелёного. Солнце. Я поднял голову и посмотрел ввысь. Ничего. То, что можно бы было назвать небесами, излучало ровный, немигающий свет. Покачнувшись, я снова посмотрел вперёд. На холмах – ни души. Решившись подойти поближе к таинственным насмешкам природы, я подался вперёд. Спустя несколько мгновений я оказался прямо перед одним из холмов. Это тоже было неожиданно, так как я прекрасно оценил расстояние между мной и ним – миля или около того. Но, решив не зацикливаться на мелочах, я начал путешествие вокруг странного холма. Странным он был, потому что на каждом метре как в высоту, так и в длину, были просверлены отверстия. Именно просверлены, не то буром, не то просто гигантской спиралью. Буквально за метр до конца осмотра, на склоне холма я заметил одну странную деталь. Подойдя к ней почти вплотную, я понял, что это. Дверная ручка. Она была вмонтирована в монолитный склон холма, на котором не было не единого намёка на дверь. Кроме этой ручки. «Ладно, кто не рискует, тот не пьёт шампанского,» - мелькнула мысль в моей голове прежде чем рука потянулась и схватила столь привычный предмет. Поворачивая ручку, я на мгновение остановился, прислушиваясь к голосу разума, который сжигал меня изнутри словами: «Не делай глупостей!». В конце концов, я попытался потянуть ручку на себя. Отскочив от холма, я стал наблюдать, как участок склона примерно метр на два отъехал в сторону. Моим глазам предстало помещение, залитое светом множества свечей, которые висели в канделябрах через каждый метр. Рядом с ними и были просверлены отверстия, значения которых я всё ещё не понимал. Стены огромной комнаты были обложены камнем, впрочем, как и пол. Вся мебель, а это: простые стулья, несколько столов, огромный диван, кресла, впечатляющих размеров кровать под балдахином – всё было создано из дерева. Обивка мягчайших по виду кресел и дивана представляла собой белоснежное хлопчатобумажное полотно, впрочем, как и балдахин кровати. Удивлению моему не было границ. Этот дом был экологически-идеален, ни к чему невозможно было придраться. Я не заметил здесь ни единого намёка на электричество. Всё – на механике. Всё – экологически-безупречно. В шоке, я вышел из холма. Решив проверить свою теорию, я начал заходить во все дома. Помещения были похожи как капли воды. Я понял. Это утопия, способ создания которой человечество ищет уже много лет. Только одно настораживало меня – вокруг не было
ни души. Ни внутри холмов, ни снаружи. В очередном доме я подошёл к кровати, надеясь найти там хоть незначительный изъян. Не вышло. Но вышло другое - ноги мои подкосились и я рухнул прямо на белоснежную простынь. Мой разум мне больше не повиновался.
***
Очнулся я уже не такой чистой простыне, как засыпал. Хотя нет, засыпал, или, вернее, проваливался в небытие я на мокром, шершавом асфальте. «Что произошло? Была ли та утопия явью?» Мелкая россыпь цветов на ткани завладела моим вниманием. Резко повернувшись на спину, я не увидел ни неба, заслонённого высотками домов, ни каменного потолка. Вверху была белая штукатурка, местами облупившаяся, но ещё не потерявшая формы. Внезапно острая мысль пронзила моё сознание: я в клинике. Повернув голову в другую сторону я увидел чью-то руку, лежащую на моей подушке. Мой взгляд медленно поднимался по руке вверх, пока не достиг плеча, окутанного нежной шифоновой тканью, а затем и головы с знакомой с детства непокорной копной каштановых волос длиной до талии. «Вивьен!» - воскликнул я, чуть приподнимаясь на локтях и глядя огромными глазами на старшую сестру. «Вивьен! Как ты…» - «Я бы сказала, как…» - весело усмехнулась девушка, вздохнув с облегчением. «Но для начала ты, Тьери Жаваль, объяснишь мне, как оказался лежащим на асфальте в одном из самых криминальных районов Лиона. Иначе я просто сотру тебя в порошок.» - «Эмм… В общем…» - пробормотал я, мучительно пытаясь вспомнить всё, что произошло до моего провала в то чудное место. Вроде бы, я шёл по улице после той злополучной презентации, а потом… Потом «утопия». Да-да, теперь я буду называть её именно так. «Интересно, существует ли то место в реальной жизни? Хотя, вряд ли. Слишком уж всё там не похоже на привычный мне мир.» - подумал я, переведя взгляд на свои руки и сказав: «Понимаешь, у меня были неприятности на работе, неудачная презентация, а потом и ссора с друзьями…Я был не в себе и пошёл, куда глядели глаза.» - «И они глядели прямо туда, где шагу нельзя ступить без неприятностей?» Меня уже начинала раздражать дотошность Вивьен. В детстве она была очень прямым, открытым и доверчивым ребёнком. С возрастом же её характер становился всё скучнее и скучнее. Затем, словно забыв о тех тихих вечерах, проведённых ею с младшим братом на крыльце их старого дома в Марселе, девушка уехала из Прованса в Париж, работать в одном весьма известном рекламном агентстве PR-менеджером. Я был весьма удивлён, увидев её в Лионе, куда стремительное продвижение вверх по карьере журналиста завело меня. К тому же, она появилась именно в тот, момент, когда была очень нужна. Тогда, когда я, казалось, потерял всё. «Теперь твоя очередь, Вив. Скажи-ка мне, моя ненаглядная сестричка, зачем ты примчалась из Парижа в Лион?» - спросил я, с интересом поглядывая на Вивьен Жаваль. Фамилию после неудачного брака она снова сменила на девичью, чем несказанно обрадовала нашего отца, которого, впрочем, скоро не стало. «Я…Мне позвонил Хьюго, Тьер. Он сообщил, что ты провалился, поссорился с ним и убежал… Куда, я сама уже поняла тогда. С твоей вечной тягой к приключениям, твои ноги сами должны были понести тебя в это ужасное место. Дальше – дело техники. Через четыре часа я была уже здесь, брала такси до этой клиники, и дожидалась, пока тебя привезут. Только не говори, что ты не хотел… Всё и так ясно.» - «Хорошо. Ты права,» - устало проговорил я, роняя голову на подушку. «Хьюго, бывший лучший друг…» - мелькнула у меня мысль и я украдкой посмотрел на сестру: она снова открывала рот, чтобы что-то сказать. Так и произошло. «Слушай, Тьер… Я ведь всё равно собиралась к тебе приехать. У меня есть для тебя дело.» Что-то в её голосе насторожило меня… В нём сквозило лёгкое чувство вины, но в то же время гордость за креативность (а в том, что это дело будет необычным, я был уверен абсолютно) своего решения. Резко сев в кровати, я внимательно посмотрел на Вивьен и ответил: «Я слушаю тебя предельно внимательно.» Она с вызовом взглянула на меня и продолжила: «Мой новый друг…» «Так, понятно. Её новый друг. Что ж, посмотрим, что будет дальше…» - с лёгкой грустью подумал я. Заметив мою задумчивость, Вив грозным взглядом, как умеет только она, посмотрела на меня. «Мой новый друг работает в одном НИИ. Там проводят весьма несерьёзные экологические исследования. Работники этого предприятия строят свои гипотезы на мистических фактах, на проявлении сверхъестественного в природе и экологии. Ну так вот… Было замечено движение на дне озера Байкал.» Сестра знала. Она имела абсолютно-точное представление о моём пристрастии к подобным вещам. Я как в детстве, так и сейчас был без ума от всего сверхъестественного и необъяснимого. Решив не показывать своего волнения, я якобы равнодушно спросил: «Водолазы? Животные? Растения?» - «Нет. Механизм». Не забыв о своём мнимом безразличии, хотя мои голосовые связки так и разрывались под градом вопросов, я нахмурил лоб и задал следующий вопрос: «Байкал…Это тот, который в России?» - «Представь себе,» - насмешливо проговорила сестрёнка. Она прекрасно понимала моё состояние, но решила продолжить игру. «Ну хорошо… Хочешь поиздеваться? Вперёд,» - промелькнуло в моей голове и я нагло заявил: «А я тут причём? Их НИИ, пусть сами и разбираются». Вивьен явно ожидала чего-то другого. Её выдали глаза, от удивления чуть не вылезшие на лоб. Собравшись с мыслями, она решила сдаться: «Ну, я подумала…что тебе будет интересно съездить с ним в Россию и исследовать дно этого озера.» Я и мечтать не мог о таком предложении! Поехать в Россию – мечта номер один. Исследовать научно-необъяснимые явления – мечта номер два. Уехать из Франции – номер три. Продолжать? Думаю, не стоит. «Я согласен!» - решив больше не притворяться, радостно воскликнул я. «Когда едем?» - «Только учти, эти глупости без меня – у меня презентация на носу, провалить её так, как ты свою, я не хочу. Ехать Франсуа хочет в июле. Думаю, за месяц уладить все формальности будет легко.» Настроение у меня малость понизилось. «Ну вот, только решил, что Вив ко мне вернулась, а у неё презента-ация…» - нарочно прогнусавил я, зная, что сестру это жутко раздражает. «Сейчас же замолчи!» - захохотала она, стукнув меня по носу. На шум в палату заглянула медсестра. «В чём дело?» - довольно-таки сурово спросила она, окинув взглядом меня, бьющегося в истерике и Вивьен, стучащую кулаком по тумбе и сгибающуюся пополам от смеха. В конце концов, Вив ушла, пообещав взять оформление всех бумаг для выезда на себя. Это было как нельзя кстати – я никогда не был силён в подобных делах.
***
Франсуа, «новый друг» моей сестры угадал. Все документы и оборудование для выезда в Россию были готовы ровно через месяц. Вивьен провожала всю нашу весёлую компанию в аэропорту одна. «Фран», как она его называла, пытался заставить её остаться в тот день дома, но, естественно, всё было безрезультатно. Кроме меня и Франсуа на Байкал летели трое из его НИИ: Марк, Луис и Орелин. Весьма милые молодые люди, надо сказать. Мои ровесники, к тому же. Франсуа был старше нас всех на 10 лет, но это было естественно, он же «новый друг». Да, меня очень задела эта новость. Может, это предрассудки, но сейчас, как и в детстве, когда Вив уехала с теперь уже бывшим мужем в Париж, меня снедает ревность к этому прилизанному учёному, занимающемуся всякой «ерундой». Хотя, при ближайшем рассмотрении в самолёте, он оказался весьма приличным и довольно-таки достойным человеком. Решив не отвлекать его и Вивьен от прощания, я подошёл к остальным попутчикам и завёл разговор о предстоящей поездке.
 ***
Я никогда не был в России. Вы, теперь, должно быть, представляете, каково мне было ехать из Улан-Удэ в Горячинск. Какие виды открывались перед моими замасленными тонкой красотой Франции глазами. Насколько сильно я чувствовал это безграничное чувство свободы и радости. Но по-настоящему свободным я почувствовал себя, находясь на катере, который мчался почти через всё озеро к мысу Ижимей, где мы и должны были разбить лагерь со станцией. Когда мои ноги ступили на берег, я просто-напросто упал на землю и лежал на мягчайшей русской траве, пока Орелин не ударил меня по спине с призывом не отлынивать от работы. А её было много. Восемь рук так и мелькали, натягивая каркасы из верёвок, вбивая колышки, разбирая сумки… «Жаль, я не турист…» - с лёгкой досадой подумал я, мечтая о тихом и спокойном отдыхе с книгой в руках.
***
Настал ссудный день. Мы решили все вместе обсудить сложившуюся ситуацию. Надо сказать, в нашей компании каждый знал своё место с точностью до миллиметра. Франсуа, серьёзный и целенаправленный – «начальник», командир, отдающий весьма справедливые и по-настоящему верные указания. Марк превосходно знает морское дело, чем мы и пользуемся. Он несколько угрюм, и совершенно непредсказуем. Луис, балагур и весельчак, великолепно готовит, а Орелин, немного занудный, но славный, дня не может прожить без того, чтобы не посидеть над несчётным количеством формул, не насмотреться до боли в глазах в микроскопы… Я же, как первооткрыватель в своих кругах такой восхитительной местности, как Бурятия, целыми днями просиживал на складном стуле и обдумывал идеи для будущих статей, которые навевал мне лёгкий июльский ветерок. Порой я ловил себя на воспоминаниях об утопии. Сам того не понимая, я хотел снова побывать там, увидеть эту яркую траву, провести рукой по шершавой изнутри стене дома-холма. Но речь о другом: сегодня все до единого сумасшедших учёных собрались перед всеми нашими сооружениями, палатками и установками. «Мы собрались здесь…» - шутливо начал было Луис, но Франсуа так посмотрел на него, что тот подпрыгнул на стуле и моментально закрыл рот. Убедившись, что все неугомонные исследователи, включая меня, успокоились, Франс начал говорить: «Сейчас мы должны решить, кто первым попробует спуститься в ту точку на дне озера, в которой мы впервые заметили движение». Дело в том, что работу того же механизма, что и в прошлый раз мы наблюдали уже трижды. «Испытатели будут спускаться в батискафе, просвечивая фонарями дно. Скаф оборудован по последнему слову техники, давление воздействовать на него не может. Итак, двое из нас – самые смелые люди на Земле – это…» я встал. Просто встал, ничуть не сдвинувшись в сторону. Бросив на меня тяжёлый взгляд, встаёт и Марк. Считая в душе все минусы этой поездки за границу, он, скрипя зубами, поплёлся к скафу, надеясь придумать что-то новое для аппарата, дабы свести риск погружения к минимуму. Франсуа вопросительно посмотрел на его медленно удаляющуюся спину и спросил: «Марк, что это значит? Ты тоже едешь? Тьери, сядь. Если с тобой что-то случится, твоя сестра с меня голову снимет.» Марк крикнул, не оборачиваясь: «Кто-то ещё сможет управиться с батискафом?» Я же остался стоять. Фран улыбнулся и опять посмотрел на меня. «Тьери Жаваль?» - «Меня называют Тьери Жаваль уже около 25 лет, Франсуа. Я спущусь не смотря на все твои запреты. Не сегодня, так завтра, но уже один. Так как я чувствую, что там…» - я махнул рукой в сторону Байкала, - «Там кроется тайна. Очень сильно связанная со мной». В самом деле, каждый раз, когда я упоминал б этом, по моему позвоночнику проскальзывала нервная дрожь. «Тьер…Хорошо. Но будь предельно осторожен,» - сдался, даже не принимаясь за борьбу Франсуа. Значит, не так уж я важен ему. А Вив…Он её просто недостоин. Я ожидал бурного сопротивления моему решению, но Орелин с глупым выражением лица сидел на стуле, уставившись в одну точку и будто бы не слышал нашего разговора, а Луис насмешливо глядел на Франсуа, думая, скорее всего, о том же, о чём думал я. «Спасибо,» - просто сказал я в пустоту и сел на место. Вскоре к нам подошёл Марк. «Так кто едет?» - спросил он, покачиваясь на носках потрёпанных жизнью кроссовок. «Он…» - устало махнул рукой в мою сторону Франсуа и сел на стул. Победная улыбка промелькнула на моём лице.
***
Темнота. Через десять минут после погружения наш батискаф окружила кромешная тьма. Мне становилось жутко при одной мысли о той толще воды, что нависла над нами теперь. Марк включил прожектора. Стало ещё хуже – я понял, что ошибался на счёт глубины. Прожектора высветили тёмное, словно выкрашенное чёрной краской дно. Оно шло под уклоном вниз. Всё сильнее и сильнее становилось ощущение дежавю, возникшее сразу после погружения в озеро. Мы спускались, следуя рельефу дна, вниз, пока не заметили люк. Да, в дно Байкала, на глубине более 1500 метров был вмонтирован люк, на вид абсолютно герметичный. Водолазные костюмы на нас надеты были, но без шлемов. Те висели на стене скафа, одиноко болтаясь в ритме наших с Марком сердец. Как только наше не совсем обычное транспортное средство зависло над весьма странной для дна озера деталью, произошло нечто, из ряда вон выходящее. Мой разум словно отделился от тела, сидящего на пассажирском кресле. Со стороны я видел, как мои руки тянулись к шлему, висящему на стене батискафа, как Марк что-то кричит мне, как я отмахнулся от него и взял из приоткрытого сейфа баллон с воздухом и акваланг. Как Марк пытался остановить меня, не бросая управление скафом. И как я пробрался к переходному шлюзу… Совершенно не понимая, что делает, моё тело медленно побрело по дну Байкала к люку. Потом я помню лишь свет. Яркий, просто ослепительный свет, поглотивший всё моё существо.
***
Открыв глаза, я им не поверил. Я лежал на белоснежной простыне, под белоснежным балдахином. Рядом, на каменном полу стоял деревянный стул со всей необходимой одеждой из той же белой ткани. «Я снова сплю. Сейчас очнусь в скафе и Марк будет клясть меня всеми правдами и неправдами. Это просто сон…» - подумал я, поворачивая уже знакомым движением голову в сторону. Никого. Приподнявшись на локтях, я огляделся. И понял, что оказался прав. Это была она, моя «утопия». Те же свечи, те же стены, та же мебель. И такая же пустота. Мой взгляд медленно скользил по до боли знакомым предметам и внезапно какое-то движение в комнате привлекло его. Я чуть не свалился с кровати. В углу, в кресле под одним из многочисленных канделябров, сидела женщина. Русая коса до талии и широкое лицо с большими глазами говорили сами за себя - русская, наверное. Одета она была в длинный сарафан грубого белого полотна. «Что за…» - начал было я, но запнулся, стушевавшись перед внимательным взглядом серо-голубых глаз. «Это не сон, Тьери Жаваль,» - услышал я тёплый, альтовый тембр женского голоса и вздрогнул. «Моё имя…» - «Не спрашивай, откуда. Марк волноваться не будет, поверь. И не смотри такими глазами на меня. Мы следили за вами. Ну а как ещё поймёшь, что вы затеваете? Кстати, называй меня Белавой.» Все слова застряли у меня в горле. Я был ошеломлён происходящим – никогда, ни в тот первый раз, ни во снах, которые за ним следовали, я не встречал в утопии людей. А уж тем более, с ними не разговаривал. «Я…в замешательстве,» - наконец сподобился подчиниться мне голос. «Белава, где это всё находится? Как я сюда попадаю? Что это вообще значит всё?...» - я собирался завалить её вопросами, но замолчал, наткнувшись на тот же странный взгляд, который таил в себе некую заинтересованность и, одновременно, лёгкое разочарование. «Повторяю, это реальность. Мы сейчас под Байкалом. Выйдешь из дома – увидишь то же, что и всегда, но с одним отличием – люди прятаться не будут.» - «Ответьте мне. Тогда, в Лионе…был сон?» - «Обращайся на «ты». Нет, сны были, скорее всего, потом. Тогда…элементарная телепортация. Сейчас же был гипноз». Было до неприличия странно слышать эти слова от Белавы. Они никак не соответствовали её образу. Но, как говорят, внешность обманчива. За последнее время произошло столько странного, что я был готов верить во всё и в то же время ни во что не верил. Мне показалось, она смеётся надо мной. Точнее, её глаза. Сама же она встала с кресла и я только сейчас понял значение отверстий в стенах около свечей. В холме не было окон, воздуху, кроме как через вентиляцию, в помещение поступать было невозможно. Платье Белавы развевалось на сквозняке, но я осознал, что ничего не чувствую. Раньше, месяц назад, я бы, может, даже влюбился в неё, но теперь всеми моими мыслями постоянно правила утопия. Белава медленно прошла к открытой двери мимо меня и балдахин над кроватью заколыхался от ветерка, созданного женщиной. Не оглядываясь, она вышла из дома. Быстро переодевшись, я последовал за ней. Снаружи я на мгновение не поверил своим глазам- так много народу они увидели, но потом вспомнил слова Белавы о людях. «Кстати, где она?» - подумал я, одновременно оглядываясь по сторонам. «Кого Вы ищете? Уж не меня ли?» - я резко обернулся на незнакомый голос. Рядом с Белавой, увидев которую я вздохнул с облегчением, стоял молодой человек в длинной белой рубахе и брюках из той же ткани, что и всё здесь. Он изучающее смотрел на меня пронзительными серыми глазами, от чего мне стало совсем не по себе. «Я Венцеслав, хранитель легенд нашего мира. Прошу пройти в мой же холм». Огромными глазами я посмотрел на него и усмехнулся. Впрочем, моё отношение ко всему происходящему на любопытство моей неспокойной натуры не повлияло. Я, ещё раз горько усмехнувшись, последовал за «славянами», как я их про себя называл. В моей голове постепенно начинало созревать решение, не зависимо от моей воли. Повторялось ощущение дежавю. Мне стало страшно. Когда я зашёл в «холм» Венцеслава, тот сразу же усадил меня и Белаву в кресла, сам же сел за стол. «Итак, Тьери Жаваль, предлагаю Вам выслушать нашу историю. Началось всё около десяти лет назад. Группа коренных жителей Сибири, посмотрев на постепенно загрязнявшийся мир, решила создать свой, более безопасный и построить в неё экологчески-грамотное общество. Для того, чтобы воплотить этот план в жизнь, людям требовалось пространство. Многие учёные уже выдвигали гипотезу о наличии воздушной прослойки между отдельными слоями земной коры. Одной такой «подушкой» якобы являлось пустое пространство под озером Байкал. Спустившись на дно и обследовав пещеру, мы заметили небольшое отверстие в её стене, ведущее сюда. Здесь существовало только поле с холмами, но за год мы смогли сделать из всего этого отличный городок. Так у нас появилось время, место и новая жизнь. Кто-то говорил нам раньше – «Вы помешаны на экологии». Но ведь это действительно один из самых важных на земле критериев здорового человечества. Мы построили идеальное общество, идеальный в этом плане мир. Конечно, приходится обходиться без некоторых удобств – к примеру, за водой приходится подниматься наверх, к шлюзу. И, да, Вы, наверное, удивляетесь тому, что наша наука весьма развита. Это так. Правда, наш транспорт – тот, на котором мы перебрались сюда десять лет назад. Нет, мы, конечно, выходим изредка наверх – узнать новости, за людьми и их жизнью понаблюдать. Но в основном вся наша жизнь проходит в лабораториях, которые мы сами же и создали. Наши технологии, политика, экология – всё настолько идеально, как только можно себе вообразить и даже лучше. Наша наука ушла далеко вперёд, телекинез, телепортация, гипноз - всё это для нас самые обыденные вещи,» - под конец рассказа я сидел, не чувствуя своего тела – настолько мощной силой обладал голос «хранителя истории». «У меня есть один вопрос,» - сказал я, немного опомнившись. «Задавайте, я Вас внимательно слушаю». Чтобы почувствовать себя увереннее, я оглянулся на Белаву. И понял почти всё, увидев непередаваемую иронию и жалость, смешанные в её взгляде. Быстро отвернувшись я тихо, но чётко бросил в пустое пространство: «Зачем был нужен тот спектакль с телепортацией в Лионе?». Я не смотрел на «славян», но каждой клеточкой тела ощущал все их действия. Вот Венцеслав и Белава переглянулись, вот в ответ она пожала плечами. Венцеслав начал говорить, внезапно перейдя на «ты»: «Видишь ли, Тьери, мы пытались тебе помочь. Ты ведь смог бы просто наплевать на увиденное и исправиться. Переделать презентацию, помириться с другом. Но нет, ты не смог отказаться от «утопии», как ты называешь наш мир, не смог отказаться от предложения, которое подкинула тебе сестра. Не смог – этим всё сказано. Ты не смог противиться нашему гипнозу. Сейчас же можешь, но не хочешь, увы….» И тут я понял, что мне больше ничего не нужно. Понял, что не смогу больше жить там, наверху, где я буду задыхаться от воздуха, испорченного выхлопными газами, дымом заводов… Где с каждым днём увеличивается озоновая дыра, где природа постепенно умирает, благодаря глупости людей. Даже Байкал со своей девственной красотой больше не привлекал меня. Теперь мне были нужны только эти пустота, ровный свет и холмы. «Я остаюсь,» - сам того не ожидая произнёс я и тут же поправил себя: «Если можно , я остаюсь». Лица «славян» просветлели от моих слов. Было ясно, что они согласны абсолютно. Вдруг в комнату вбежал мальчишка, на вид лет пяти и проговорил так, будто взрослый человек сказал ему что-то не совсем понятное и он, под грузом своей ответственности, решил передать всё дословно: «Кто-то стучится в шлюз. Скорее всего, друзья Тьера люк в покое не оставят». Венцеслав помрачнел и вскочил из-за стола. Немного постоял, напрягшись так, что было заметно, как мысли мелькают у него в голове, но он пропускает их – ни одна не подходит ему. Наконец он с сожалением вздохнул и, посмотрев на мальчика, сказал: «Передай, чтобы впустили их. И ещё скажи, чтобы Вивьен доставили сюда». У меня потеплело в груди. «Чем я задел этих людей, чтобы они настолько точно определяли мои искренние желания?» - подумал я, счастливо улыбаясь.
***
Вивьен, Франсуа, Марк, Луис, Орелин… были вне себя от радости, когда я предложил им остаться. Правда, практичные Вив и Франс были в замешательстве от спонтанности такого решения. Это мне нравилось – наконец-то мне удалось сбить с них спесь. Нам отвели два холма, разъяснили мелкие подробности жизни в утопии и оставили в покое. В один дом мы поселили Вивьен и Франсуа, в другом устроились сами, благо, места в холме было предостаточно. Найти три лишние кровати – не проблема. С моей позицией на счёт жизни наверху согласились все. Чтобы никого из нас там не искали, мы придумали оригинальные причины переезда в Россию, в Улан-Удэ. У меня было всё, чём я мечтал: Весёлые и глуповатые шутки Луиса, ворчание Марка, микроскоп Орелина, понимающий взгляд Франсуа… Не было только одного – и никогда не будет - вечеров на крыльце старого дома в Марселе, когда мою щёку щекотала копна густых каштановых волос…