Легенда Феникса. Глава 22 Тени прошлого

С утра пораньше в кабинете короля Асгарда снова раздавались раздраженные голоса. Лофт устало подпер рукой голову, нервно барабаня пальцами по столу. С тех пор, как все дела с Зачарованной крепостью были улажены и правители Асгарда вернулись в Кристальный дворец, в нем не стало покоя.

Белокаменные стены беспрестанно оглашались громогласными речами и жаркими спорами представителей пяти стран, никак не могущих прийти к взаимному согласию. Одна-единственная победа, одержанная Союзом над Миргардской Империей, совсем опьянила людей и лишила их элементарного здравого смысла.

Пока в советах участвовали только военные, все было прекрасно. Все они преследовали одну цель: обезопасить границы и привести державы к победе. Но стоило взяться за дело министрам и советникам, этим политикам до мозга костей, как началось…
Они и думать забыли о безопасности своих стран, стремясь извлечь побольше выгоды из внезапно образовавшегося Союза. Некоторым из них было абсолютно невозможно доказать необходимость военных расходов, другие прекрасно сознавали ее и изо всех сил старались перекинуть большую часть затрат на своих соседей.

Больше недели прошло в непрекращающихся интригах, происках и скандалах, в результате которых были подписаны  дружественные соглашения между Асгардом, Нордом, Легендарным, Мертвым и Заколдованным королевствами.

Если учесть что территории Норда и Заколдованного находились под властью Миргардской Империи, Мертвое только недавно встало на ноги, а Асгард понес гигантские потери, выдержав длительную осаду, Союз больше походил на сборище недобитых калек, а не на военный альянс.

Лофт до сих пор не мог спокойно вспоминать хаос, воцарившийся в столице после прибытия соседних монархов со своими свитами.
Король Осирис приехал почти сразу после возвращения правителей Асгарда. Этот уже немолодой мужчина с цепким янтарным взглядом и железной волей всегда казался Лофту одним их самых адекватных венценосцев на всем Фениксе, даром, что  правителем он стал самовольным, наведя порядок на территории, до этого наводившей ужас на всю округу и считавшейся разбойничьим притоном, и создав новое королевство.

Мгновенно вникнув в ситуацию, Осирис не стал ходить кругами и взял на себя ровно столько обязательств, сколько могло понести Мертвое королевство, ни больше, ни меньше.
Зато Легендарное всем изрядно потрепало нервы. Лофт никогда не имел ничего против женщин-правительниц, но в этот раз даже его почти безграничное терпение едва не подошло к концу.
Все началось с того, что Легендарную делегацию ждали почти полмесяца. Да, путь не близкий, но не до такой же степени, чтобы четыре государства не могли начать общие переговоры столько времени, дожидаясь всего одну страну!

Потом выяснилось что вместо ожидаемой всеми королевы Астерии, приехала ее младшая сестра, принцесса Розамунда, существо, как показалось Лофту, вообще не от мира сего.
Мало того,  что она совершенно не разбиралась в государственных делах, с этим можно было бы смириться. Но Розамунда могла встать и покинуть совет в самом его разгаре, не обращая внимания на тему обсуждения. Или сидеть и вставлять нелепые, неуместные и ехидные замечания во время чьего-нибудь выступления, имея единственную цель — взбесить говорящего.

Король-эльф был уверен, что все, кому пришлось что-то оговаривать с Розамундой, успели десять раз проклясть неожиданную болезнь Астерии, не позволившую ей прибыть в Асгард лично. Правительница Легендарного была известна как серьезная и дальновидная женщина, умеющая при необходимости хорошо контролировать бешеный темперамент, присущий всем жителям ее королевства.

По всему континенту ходили рассказы о том, что люди, попадая в Легендарное королевство, под сень пика Вечного Пламени, становятся неуравновешенными и даже буйными. Что ж, Розамунда, по-видимому, была ходячим вулканом, раз могла, не прилагая особых усилий, довести до белого каления любого встречного.

Что до Норда, то его участие в Союзе было практически фиктивным. Картинка, сложившаяся из донесений шпионов, явно показывала, что страна доживает свои последние дни. Создавалось впечатление, будто Астрей задался целью стереть несчастное королевство, отомстив ему разом за все свои неудачи.
Кристофер и Венера, слушая доклады о жестокостях, чинимых Миргардским императором на их

Родине, становились все бледнее и молчаливее, крепко замыкаясь в себе. Принц рвался домой, в Норд, стремясь лично сплотить свой народ, встать во главе противников узурпаторской власти, но его мечтам не суждено было сбыться.
Асгардские доктора предрекли ему страшный диагноз: вследствие долгого заточения в сырых подземных темницах, здоровье Кристофера сильно пошатнулось, и он находился в шаге от неизлечимой, смертельной болезни — чахотки.

Чтобы не спровоцировать ее начало, молодому человеку следовало избегать лишних волнений, принимать травы, предписанные целителями, подольше дышать свежим воздухом и по возможности соблюдать постельный режим. Ни о какой повстанческой деятельности, а также связанной с ней походной жизни, и речи быть не могло.

Скорее всего, не будь рядом Венеры, сдерживающей его порывы, Кристофер не вынес бы положения обязанного, в которое он невольно попал, и кинулся бы навстречу опасности, проигнорировав любой риск. Но присутствие сестры, несколько тихих слов, сказанных после очередной горестной вести, заставляли его мириться со всем на свете.
Лофт пытался сблизиться с племянником, раз уж Люцифер даже не предпринимал попыток совершить такой подвиг, блуждая вокруг да около, а Локен и вовсе не был расположен тратить на него свое время; однако раз за разом терпел неудачи.

В те дни Кристофер почти все свое время проводил в обществе Венеры и Малахита. Белоснежный фамильяр едва не сошел с ума от радости, снова увидев свою вернувшуюся хозяйку. Его счастливый заливистый лай слышала, наверное, половина столицы.
Миссис Хель потом рассказывала Лофту, что пес страшно тосковал по Венере, беспрестанно прохаживаясь у ворот, демонстративно воротил нос от еды и воды; в ночь полнолуния обитатели Кристального дворца были перебужены его протяжным и неумолчным воем. Вспомнив слова принцессы, король не удивился: без сомнения верный фамильяр чувствовал в те мгновения, что его хозяйке грозит смертельная опасность.

Спустя несколько дней, когда жизнь вернулась в относительно привычную колею, Лофт стал замечать, что Малахит перенес часть своего покровительства и собачьей преданности на Кристофера. Не то чтобы это сильно бросалось в глаза: чаще всего пес по-прежнему бесшумной тенью ходил за Венерой, но иногда, когда принц одиноко прогуливался в саду или парке, около него можно мельком было заметить белую собачью спину.

Но сильнее чем политические дрязги, разыгрывающиеся в столице, больше чем трудные взаимоотношения с ершистым племянником, Лофта беспокоило состояние Венеры. Со времени решающей битвы под стенами Зачарованной крепости, он ни разу не видел на ее лице искренней счастливой улыбки.

Сначала он списывал ее невеселое настроение на усталость долгой дороги и угнетающее влияние битвы, но время шло, воспоминания начинали бледнеть, а девушка и не думала приходить в себя. Конечно, поводов для радости было мало, но все-таки…
Король по-настоящему встревожился после того, как принцесса почему-то начала избегать его. Не раз и не два, завидев в коридорах Лофта, она исчезала настолько быстро, что это сильно походило на бегство. А если и встречалась с ним лицом к лицу, то обязательно в обществе брата, миссис Хель, или же вообще на советах, в окружении соседних правителей и их министров.

Как король ни старался, он ни разу не смог поговорить с Венерой наедине. Проклятые бесконечно длящиеся заседания только усугубляли дело, лишая его свободного времени.
Но сегодня — наконец-то! — все заканчивается: альвы, обитавшие в Асгарде дольше всех других союзников, сегодня уезжают. Можно вздохнуть с облегчением: бесконечным пикировкам Локена и Флоренса будет положен конец. Эти двое ненавидели друг друга столь пылко и самозабвенно, что нередко забывали о необходимости соблюдать осторожность в выражениях, рискуя выдать себя людям неосторожным словом.

Лофт поражался силе их взаимной неприязни тем больше, что делить им, кажется, было абсолютно нечего. Сам он счел Дриадского герцога вполне приятным человеком, не придающим особого значения вражде альвов и эльфов.

Однако, в дискуссиях с Локеном он не гнушался этого аргумента. Создавалось впечатление, будто они оба методично наступают на самые больные мозоли друг друга, соревнуясь в самообладании. По мнению Лофта, Локен в этом состязании явственно проигрывал Флоренсу, зачастую срываясь на окружающих.

Вот и теперь, вместо того чтобы радоваться отъезду врага, Асгардский герцог вовсю негодовал, успев изрядно надоесть Лофту, тщетно пытающемуся сосредоточиться на докладе, и Люциферу, бездумно сидящему на подоконнике.
— Черт побери, это неправильно! — и без того не тихий голос Локена взлетел на две октавы. — Как мы могли докатиться до такого?!

— Ради всего святого, Локен, прекрати, — поморщился Лофт.
— Что прекратить?! — Взвился герцог. — Это вы прекратите делать вид, будто все в порядке вещей!
Гневный взгляд полуэльфа метнулся от короля к принцу, с тяжелым вздохом оторвавшемуся от созерцания стены напротив. Локен отбросил в сторону книгу, корешок которой он до этого терзал в руках, и резко поднялся с дивана, принявшись ходить из угла в угол.

— Как у вас двоих вообще хватило ума заключить с альвами это треклятое перемирие?! И это несмотря на то, что я был категорически против! Неужели вы не понимаете: Льесалю нельзя доверять! Нельзя!
Мельтешение ярко-синей  рубашки брата изрядно действовало Лофту на нервы, и он довольно бесцеремонно оборвал герцога, мгновенно пожалев о своем тоне.
— Либо приведи мне достаточно серьезный повод для паники, либо уймись, наконец! — Попросил король. — Если бы не альвы еще не ясно чем бы закончилась битва; они положили ей конец, избавив всех нас от лишних потерь! Мы будем последними глупцами, если оттолкнем столь могущественных союзников и продолжим разжигать конфликт, который они сами готовы забыть…

На этих словах Локен просто рассвирепел:
— Да ты что?! Это альвы-то готовы забыть?! Ты глубоко заблуждаешься — это ты готов забыть из-за своей Венеры, будь она неладна! Глаз с нее не сводишь и не замечаешь очевидного… или ты забыл до чего доводят женщины?! 
Тяжелый кулак короля с размаху опустился на дубовую поверхность стола.
— Начнем с того, Локен, — тихо, но весомо произнес Лофт, поднимаясь, — что в данный момент я не свожу глаз с тебя. А про женщин ты заговорил очень кстати: я прекрасно помню, чем может обернуться из-за них твоя преданность! Со мной, слава Богу, такого еще не случалось!

— Не беспокойся, вот-вот случится, — скулы герцога заалели, а голос прямо-таки сочился ядом, — продолжай в том же духе, и ты предашь не только себя, но и Асгард! Это из-за нее мы едва не потеряли все! Астрей не трогал нас, пресытившись завоеваниями, но стоило ей появиться здесь — и вся Миргардская армия у наших стен!..
— Локен, еще хоть слово о Венере… — предупреждающе начал Лофт.

— Еще хоть слово — и что?! — запальчиво подался вперед герцог, не замечая опасного огня в глазах брата. — То о чем я говорю —  правда! Надо выдать Астрею и девчонку и ее заразного брата, чтобы он…
Звонкая оплеуха заставила его умолкнуть. Полуэльф попятился на несколько шагов, зацепился за низкий столик, стоящий у кресла и едва не упал, благо вскочивший Люцифер вовремя его поддержал.

— Я предупреждал. — убийственно спокойно произнес король, опуская руку. — А теперь — вон из комнаты. Чтобы на глаза мне не попадался. И если я еще раз услышу нечто подобное… — многозначительная пауза ясно дала понять, Лофт не намерен шутить. — …Все ясно?
— Да, — едва слышно прошептал Локен, держась за горящую огнем щеку, и стараясь не смотреть на брата. — Я все понял.

Он даже не подозревал, что короля можно довести до такого бешенства. От всегда спокойного уравновешенного Лофта сейчас исходили волны холодной ярости, и герцог, никогда не боявшийся старшего брата, с трудом подавил желание трусливо выскочить за дверь. Несколько размеренных шагов к выходу, под тяжелым королевским взглядом, дались ему нелегко.
— Лофт, ты… — после стука закрывшейся двери, не верящий голос Люцифера прозвучал неправдоподобно тихо.

— Давай поговорим позже, — напряженно попросил король, откидывая с лица растрепавшиеся волосы. — Мне нужно взять себя в руки.
Подхватив черную шерстяную накидку с подлокотника дивана, стоявшего у окна, Лофт стремительно покинул кабинет, в котором еще жили отголоски ссоры, оставив принца в одиночестве.

В душе все смешалось. Подумать только, он врезал Локену, с которым у него всю жизнь были прекрасные отношения! Он, всегда ненавидевший драки, ударил своего младшего брата! Но одновременно с раскаянием в груди все еще ярко полыхал язычок гнева, а в голове эхом отдавались жестокие слова Локена. Никому и никогда он не позволит говорить о Венере такие вещи! По крайней мере, хоть это в его власти, он ведь король…
Король. Кто бы только знал, как он ненавидел свой титул в моменты, когда его власти беспрекословно подчинялись, подчинялись вопреки собственной воле. В Асгардском монархе часто просыпалась отчаянная тоска о былых временах, когда он был всего лишь принцем и мог безвылазно сидеть в старинном особняке, в самом сердце леса Огненной Саламандры, без конца экспериментируя с магией и все глубже зарываясь в книжную пыль.

Тогда единственной заботой было не подорвать себя и своих друзей, перемешав несовместимые руны и колдовские формулы. Друзья… где-то они сейчас?! Сгинули на своем Белом Тигре, куда столь опрометчиво подались прямо перед его коронацией, или все-таки, выжив, исполнили свою мечту?
Если у них все получилось, вероятно, сейчас они куда счастливей, чем он сам. Кристальный дворец насквозь пропитался виной, подозрениями и бессильной усталостью; если бы Лофт знал, что при его правлении наступят столь мрачные времена, он никогда и ни за что не принял бы бремя власти.

Он не хотел править с тех пор, как начал осознавать мир вокруг себя. Перед глазами вечно маячил пример отца, так и не сумевшего добиться верности от своих подданных, и погибшего в результате ловушки мятежников.
Разбирать последствия заговора, принимать ответственность за полуразложившуюся страну, вникать во все хитросплетения политики в итоге пришлось ему, Лофту. Растерянному донельзя, вырванному из привычной области науки и магии, отчаянно цепляющемуся за ускользающую свободу…

Никогда не желавший короны, но ставший народным кумиром. Ненавидящий власть, но взошедший на престол. Избегающий ответственности, но все равно коронованный. Все это о нем, о Лофте Асгардском.

Эти мысли принесли  грусть и старые сожаления, наконец-то подавив собой гнев. Выходя в сад, король-эльф вполне успокоился, и случайным встречным в этот утренний час не грозило попасть под горячую королевскую руку.

Продолжение следует.