Батюшка Дон кн. 4 гл. 1

Настоящие изменения в жизни человека и общества всегда происходят мгновенно. Незаметные глазу накапливаются годами. Жизнь течёт медленно, как сонная река, но иногда происходит резко ускорение, приводящее к новому состоянию человека, государства или народа. Зачатие, рождение и смерть имеют чёткие очертания.
 Ты находишься в утробе матери, связанный с ней спасительной пуповиной и вдруг выходишь в самостоятельную жизнь. Минуту назад дышал, думал и любил, а уже мёртв. Вчера был мир, а сегодня война. Накануне Красная армия в панике отступала, но неожиданно для всех в мире встала, как вкопанная в разрушенном до основания Сталинграде.
Что послужило катализатором столь резкого и чудесного превращения, когда отступающая до Волги Красная Армия вдруг стала монолитной стеной на пути фашистского марша по миру?
Сошлось много факторов и условий. Ситуацию переломили созданные в максимально короткие сроки заводы Урала, Сибири и постепенное истощение ресурсов Германии. Героический труд советских людей и помощь США в виде танков и кораблей, бензина и продовольствия. Возникшие у немцев после поражения под Москвой сомнения в окончательной победе и подъём славянского патриотизма.
Повоевавшие год красноармейцы постепенно перестали бояться немецких солдат, а командиры переняли от германских учителей опыт ведения современных боевых действий. У большинства советских людей проснулась национальная гордость. Многие жители страны не принимали режим, немцев встречали с хлебом и солью.
 За первые шесть месяцев войны миллионы советских солдат и офицеров, примерно семьдесят процентов армии оказалось в плену. Многие добровольно, фашисты виделись им меньшим злом, чем Советы. На стороне немцев воевал миллион солдат «Русской освободительной армии». Хотя в 1812 году ни одного русского человека в армии Наполеона не было, как не было их в армии кайзера Вильгельма через сто лет. 
 Сталин больше всего опасался, что на оккупированной территории будет создано национальное правительство, которое будет с ним бороться. Однако Гитлер совершил роковую ошибку. Когда миллионы пленных оказались на оккупированной территории их поместили в концентрационные лагеря. Они медленно умирали от голода и непосильной работы, Гитлеру были не нужны. Он уничтожал русских и украинцев, подыгрываю силам, против которых боролся.
Надменное отношение завоевателей к мирному советскому населению сыграло свою роль. Произошла вынужденная самоидентификация нации. Не было больше москвичей, казаков или жителей Сибири. Для мира не стало украинцев, татар или башкир. Исчезли белорусы и калмыки, грузины и чукчи. Все они стали русскими. Спастись и победить, теперь можно было только вместе. 
***
В тыловом походном госпитале Григория Шелехова быстро вылечили, а вернее ненасытному фронту срочно требовались солдаты и поэтому врачи сильно не заморачивались, выписав его через две недели. Их медицинское заключение гласило:
- «К строевой службе годен». 
- Заживает всё как на собаке! - огорчался он, направляясь в родную дивизию. - Можно было поваляться и подольше…
33-й гвардейской стрелковая дивизия числилась в составе 2-й ударной армии Малиновского и стояла в глубоком армейском резерве. Дивизия входила в 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Миссана.
- Хотя бы отдохну в тылу! - обрадовался Шелехов, добираясь на попутках в часть, к которой был приписан.
В день прибытия выздоровевшего бойца шёл обильный сухой снежок. В Сталинграде «фрицы» притихли в ожидании дальнейших действий советских войск. Где-то севернее шла интенсивная перестрелка из орудий и пулемётов. Потом и там, на короткое время затихло.
- А может, не придётся боле воевать… - подумал Григорий, вслушиваясь в долгожданную тишину.
Следующим утром в избу, где квартировал взвод Шелехова пришёл адъютант командира дивизии и сказал взводному:
- Нужно выделить двух автоматчиков!
- Шелехов возьми напарника, - велел молоденький лейтенант, - поступаете в распоряжение капитана.
- Слушаюсь!
Вскоре из штабной избы, рядом с которой они присели на пенёк, вышел злой командир дивизии. Рядом с ним находился незнакомый подполковник - высокий, лет под пятьдесят, похожий на цыгана.
- А это ты Шелехов! - узнал Григория комдив Утвенко.
- Здравия желаю!
- Поедем снимать бездельников! - сказал ему генерал-майор.
Лихой вороной, с белыми чулками рысак нёс лёгкие сани по просёлочной дороге, ведущей к станции Котельниково. Рослые Утвенко и его спутник, два ручных пулемёта с ящиком запасных дисков к ним полностью заполнили санки.
- Вашу мать! - тихо матерился Григорий.
Он еле держался за заднюю перекладину быстроходных санок, иногда бороздя по глубокому снегу на дороге изношенными валенками.
- Скорей бы приехать! - мысли в голове перетряхивались на ухабах.
Слева показался вагон-товарняк, покосившийся немного набок. Железной дороги не наблюдалось, немцы для своих нужд давно уволокли дефицитные рельсы. 
- Шелехов крикни хозяев... - велел ему генерал.
Все сошли с саней, передав коня испуганному часовому. Григорий вызвал из темноты вагона командира полка, низкорослого испуганного подполковника. Он вылез - толстенький боровок, какой-то мягкий, не военный, похожий на заведующего столовой.
- Кто ещё в вагоне, - грозно приказал Утвенко. - Вылезай!
Вышли две молоденькие связистки или санитарки, застеснялись.
- Так, - сказал грозно генерал. - Батальон в окружении бьётся вот уже полсуток, а ты, сволочь, прохлаждаешься… с этими.
Он кивнул на девчат, которые замерли на месте, боясь дышать. Генерал, размахнувшись, ударил подполковника в ухо, тот кувырком завалился в снег.
- Рядовым в штрафбат пойдёшь! - заорал он.
- Да я отдыхаю после контузии… - оправдывался офицер.
Новым командиром полка был назначен Новиков, длинный и упитанный, неуклюжий и нескладный подполковник, только что призванный из тыла, с «гражданки». Но вредный, упрямый, самолюбивый и безграмотный как военный.
- Нам выпала великая честь сдержать наступающие армады Манштейна, - ораторствовал он, выпив для храбрости.
 Комполка стоял перед строем, одна пола полушубка на четверть короче другой, застегнул не на ту пуговицу. От волнения он говорил что-то невразумительное. Григорий огорчённо подумал:
- Да, с энтим командиром из московских мещан нам явно не по пути.
В ближайшее время больше думать не пришлось. Полк продвигался вперёд круглые сутки. Впереди боевые охранения, позади обоз, полковая артиллерия и другие службы.
- За двое суток нужно пройти восемьдесят километров… - ужасались уставшие солдаты. 
Впереди первого батальона, ползи сани с большой будкой, из которой торчала железная труба и нещадно дымила. Внутри будки сидели комполка и его замполит. Слащавый, лет тридцати, тоже полувоенный, с розовыми щеками и холёным лицом.
- Остановка двадцать минут, - высунув в дверь лицо, крикнул комиссар.
Идущая рядом с Григорием медсестра резко опустила руки и, закрыв глаза, пошла как слепая. Свернув с дороги, девушка побрела по сугробам, уткнулась лицом в снег и мгновенно уснула.
- Замаялась бедная! - пожалел её пожилой усатый солдат.
- Люди измотаны донельзя! - сказал он.
Переутомлённые люди легли на дорогу и мертвецки заснули. Новиков и замполит вышли по нужде и спрятались в будку с железной печкой, которую тянули две лошади.
- Смотрите, заяц! - неожиданно воскликнул молоденький солдат.
- Чего орёшь? - осадил его Шелехов.
- Можно было стрельнуть… - сказал краснощёкий боец.
Он задумчиво посмотрел на улепётывающего по степи русака.
- На них можно охотиться без ружья! - уверенно сказал юный солдатик.
- Как?
- Я сам сибиряк, - начал он веско. - Тетерева без ружья взять можно, но только особо любопытных. Находит собака дерево с тетеревом и начинает с лаем вокруг дерева бегать. Если тетерев любопытный, то начинает с ветки на ветку прыгать, интересуясь, кто там внизу гавкает. У тетерева от прыганья по кругу начинает кружиться голова, и он падает с дерева. Где его мы с дедом подбирали без единого выстрела.
- Так-то тетерев, - уверенно заметил Григорий, - а тут заяц…
Снег вокруг них лежал огромными сугробами, словно невидимый великан специально сдувал его в гигантские кучи.
- С зайцами сложнее... - согласился сибиряк. - Зимой на охоту дед брал пару красных кирпичей и красный перец. На заячьей тропе он клал кирпич и посыпал его перцем.
- Зачем?
- Заяц, видя кирпич, думает, что это большая замёрзшая морковка, подбегает и начинает его обнюхивать, хапая перца! - с серьёзным видом поведал рассказчик. - От чего начинает чихать и непроизвольно бьётся носом об кирпич. Так как нос у зайцев чувствителен и очень нежен, то он от удара теряет сознание, и замерзает, или сразу окочуривается. И с неповреждённой шкуркой оказывался у деда в мешке.
- Шутишь?! - не поверил Шелехов.
Он так и не понял, говорил ли солдатик правду или просто пошутил. В это время из командирской будки кто-то высунулся. 
- Подъём! - вяло сказал комиссар.
- Будка трофейная, - обсуждали командиров уставшие красноармейцы, - а немцы мастера делать средства передвижения!
- Им хорошо, а нам пешедралом топать…
Снова двинулись. Будка бельмом маячила перед глазами, закрывая впереди дорогу. Григорий тихо сказал ездовому, ловко правящему вожжами:
- Земляк, ты на хорошем раскате сделай так, чтобы твой «дом» встал вверх дном!
Тот понял и рассмеялся.
- Будет сделано!
На одном из поворотов он разогнал и свернул лошадей так, что будка опрокинулась набок и её пассажиры выскочили вон, все в саже, ругая, на чём свет ездового:
- Под трибунал пойдёшь, чёрт косорукий!
- Скользко… - кучер ухмылялся, поднимая будку с другими солдатами.
Будка с печкой занялась огнём и спустя считанные минуты сгорела.
- Главное лошадей успели вывести… - подумал Шелехов. - А будку жалко! Хороша была будка…
Через пару часов войска вышли на рубеж обороны. Порыскав по передовой, бойцы нашли себе убежище - прекрасную, глубоко врытую в землю и покрытую пятью слоями брёвен немецкую землянку.
- Такой слой и тяжёлый снаряд не прошибёт! - сказал Григорий и похлопал по смолянистому потолку.
- Умеют подлецы строить… - согласился седоусый ефрейтор.
Внутри размещались аккуратные дощатые нары на четырёх человек и маленькая печурка. Стены были обшиты обрезанной доской. На столике лежала забытая карта с подробнейшим и точнейшим обозначением расположения советских войск.
- Всё-таки «фрицы» умеют воевать! - переговаривались красноармейцы.
Расположились с комфортом, но в землянку вдруг ворвался плотный, белобрысый солдат, внешностью напомнивший юного Хрущёва. Покатые плечи, косой затылок. В руках держал автомат.
- А ну, славяне, мотай отседа! - заявил он решительно. - Здесь будет командный пункт подполковника Соколова, мать вашу!
- Мы же её первые заняли! - красноармейцы были тёртые калачи, тоже схватились за автоматы, и они крупно поговорили.
На крик заявился артиллерист Соколов, в будёновских усах, с орденами на худой груди. Он был полон решимости вышвырнуть наглецов в траншею, но присоседившиеся связисты нашли хороший аргумент:
- Товарищ полковник, там ведь рацию разобьёт.
- Это другое дело! - согласился «бог войны».
Солдаты расположились под нарами, на них возлежали Соколов и его коллега, командир разбитого стрелкового полка, а взводный лейтенант, разведчики на остальных нарах.
- Зато не стреляют… - Шелехов разглядывал ядовито пахнущие командирские сапоги, почти упиравшиеся ему в нос.
Подполковник харкнул, задавил цигарку о каблук и швырнул её на пол.
- Это небольшая плата за безопасность и тепло, - смирил гордыню Григорий, - потерплю…
Командиры вели между собой мрачную беседу: 
- Ведь оборону-то не удержали, и теперь будут искать виноватых, чтобы примерно наказать!
- У нас виноватого всегда найдут…
Они пили водку и вкусно ели, уничтожая пайки союзников. Артиллерист утешал своего коллегу.
- С нас спрос невелик, - прикидывал он, - только что прибыли.
Белобрысый парень, оказавшийся родственником подполковника, неожиданно стал доброжелательным. Звали его Пашка. Под нары, были переданы объедки рыбных консервов, голодным солдатам перепала краюшка хлеба и приличный кусок сала.
- Вот это да жизнь! - молоденький солдатик рядом закрыл глаза от удовольствия. - Век бы лежал под задницей подполковника! 
- Смотри, оттудова недалеко и до передка…- предупредил Григорий.
Бойцы сладко спали, несмотря на сильнейший обстрел и попадания мелких мин в перекрытие, но блиндаж выдержал. Снаружи творилось иное. Артиллеристы Соколова не успевали хоронить своих товарищей.
***
Ещё не остыли стволы пушек и пулемётов, а советские командиры собрались за праздничным столом в недавно освобождённой от фашистов станции Абганерово. Разгорячённые боем офицеры полнокровных бригад 6-го механизированного корпуса гуляли, как в последний раз.
- В такой день нас не осудит никто! - поднял жестяную кружку с разбавленным спиртом поджарый подполковник Киреев, командир 54-й бригады. - Даже соседи из корпуса Ротмистрова.
Полковник Шаповалов прибыл на импровизированную встречу последним, когда в большой, довольно прохладной комнате, за столом, по-праздничному уставленным едой и питьём, уже сидели хозяева и гости.
- Здравия желаю! - сказал он ни к кому, конкретно не обращаясь.
- Проходи Иван Матвеевич! - приветствовал его полковник Дубцов, командир 51-й бригады.
Высокий и красивый полковник чинно помещался во главе стола. Возле него сидели с одного боку пожилая хозяйка дома, а с другого хозяин по имени Степан.
- Извиняюсь за опоздание! - Шаповалов чувствовал неловкость.
Хозяин дома, худой украинец, с тонким орлиным носом, вислыми, как у запорожца, усами и светлыми на загорелом лице глазами молча, кивнул головой и рыжевато-седая, неулыбчивая супруга поставила перед гостем тарелку и стакан, сухо пригласила:
- Угощайтесь.
Иван Матвеевич оказался в компании командиров бригад случайно. Начальник штаба 5-го механизированного корпуса в горячке наступления неожиданно возглавил бригаду вместо погибшего командира.
- Принимай Иван Матвеевич бригаду, - приказал ему командир корпуса, - пора тебе отвыкать от штабной работы.
В октябре сорок второго бригада прошла обучение в Костеровских танковых лагерях под Москвой. Личный состав пехотных частей бригады в основном состоял из бойцов береговой обороны Тихоокеанского флота. Прибывшие из Дальнего Востока солдаты носили морскую форму, когда их переобмундировывали в армейскую форму, они сильно сопротивлялись:
- Бушлаты не сдадим!
- Вы же теперь не моряки… - напомнили командиры.
- Моряк бывшим не бывает! 
- Можете оставить себе только тельняшки! - разрешили им.
Первый удар по противнику корпус нанёс под деревней Джутово. На рассвете, танки с морским десантом на борту, с ходу нанесли удар по румынской дивизии и в стремительном бою разгромили её. Войска корпуса, преследуя отступающего противника, устремились в направлении станции Котельниково.
- Всыпали мы им по полной! - молниеносная операция по окружению немецких войск в Сталинграде вызывала удивление у боевых командиров РККА. - Бежали немцы как зайцы…
Когда вошёл новый гость, старик рассказывал, как невесело и трудно жилось при немцах:
- Они, отступая, увели лошадей до единой.
Последствия недавнего мародерства тревожили Степана более всего.
- Что делать, а? - озабоченно спрашивал он. - Ни землю вспахать, ни дров привезти, что же теперь - капут?..
Шаповалов сел на свободное место рядом с молчаливой девушкой, дочерью хозяев. Она была в нарядной цветастой блузке с короткими рукавами. У шеи, в небольшом вырезе виднелась тонкая серебряная цепочка, на каких носят нательные крестики.
- Девушку зовут Зоя! - сообщил Дубцов и панибратски подмигнул ему.
- Иван... - коротко представился он.
Несмотря на солидный чин и далеко не юношеский возраст полковник, почему-то робел в присутствии такой красавицы.
- Что вам положить? - спросила она и потянулась за миской с салатом.
От вида золотистых курчавых волос, мелькнувших в подмышках девушки, его бросило в жар.
- Совсем я от баб отвык! - он попытался нарочито циничными мыслями вернуть себе душевное равновесие.
Стол по военному времени был обильный и аппетитный. Тарелки с салатами и солёными огурцами, вазочки, полные сметаны. Два блюда с розоватыми, веером разложенными ломтиками сала. Большущая сковорода тушёного картофеля и горки щедро нарезанного армейского хлеба.
- Ещё предстоят пельмени, - громко объявил Дубцов, - мы их придержим как гвоздь обеда.
- С такой закуской грех не напиться! - зашумели голодные офицеры.
Хмельного питья хватало. Кувшин с ароматным и крепким самогоном, два литра водки и высокие бутыли с разведённым спиртом.
- За Сталинград! - со стаканом в руке провозгласил тост Дубцов.
Все дружно выпили водки и принялись закусывать. Шаповалов за день проголодался, но ел маленькими кусочками, медленно и осторожно.
- Водка что-то меня сегодня не берёт! - подумал он.
- Чего не веселишься? - обратился к нему Дубцов. - О чём можно думать в такой день?.. Гуляй пока жив!
- Днём, когда танкисты ворвались на огрызающиеся огнём улицы станции Абганерово, я двигался в головном танке... - сказал он. - Бронебойный снаряд разорвал гусеницу танка, и экипаж спешно покинул обездвиженную машину. У прорванных и разбитых немецких укреплений лежала большая куча мёртвых тел в окровавленных белых маскхалатах. Мы въехали в прорыв по устланной погибшими дороге…
Иван выпил ещё стакан и, почувствовав себя чуть свободнее, смелее начал украдкой поглядывать на Зою.
- Нет, я не обманулся, - прикидывал он радужные перспективы, - мне ничуть не пригрезилось... Она красавица!
Всё было пленительно в стройной маленькой девушке. Прекрасное живое лицо, статная женственная фигурка, мелодический звук голоса, и тёмно-зелёные сияющие глаза. Идущее от души радушие, и вопрошающее любопытство, с каким она смотрела на представительных офицеров.
- Откуда вы родом будите? - спросила она молчаливого соседа.
- Родился я в посёлке Алексеевка под Воронежем в ноябре 1906 года. Отец и мать были крестьянами. У отца голос был роскошный…
- А вы поёте?
- У меня не очень, получается, - смущённо признался полковник, - а вот бас отца выделялся в хоре Базарной церкви. 
Мать позвала Зою на помощь. Она вспорхнула, сбегала в кухоньку за посудой. Чтобы поддержать компанию, пригубила спирта, поморщилась:
- Какая гадость!
- А вы водичкой запейте… - посоветовал он.
Иногда их взгляды на мгновение встречались, и с невольным трепетом он ловил в её глазах поощряющую приветливость, ласковость и ещё что-то, волнующее, необъяснимое.
- Никто и никогда не смотрел на меня так раньше... - подумалось ему.
Киреев откровенно попытался заигрывать с Зоей. Она слушала его с весёлой, чуть лукавой улыбкой, смеялась над шутками, иногда быстро и озорно что-то переспрашивала.
- Да что вы говорите! - она специально делала круглые глаза.
Шаповалов поймал на себе загадочный, но вроде бы выжидательный взгляд румяной Зои. Буквально через мгновение ощутил лёгкое, как ему показалось, не совсем уверенное прикосновение её ноги к колену.
- Смелостью берут города... - у него перехватило дыхание, а сердце забилось часто и сильно. - Не будь рохлей!
С решимостью он подвинул вперёд ногу. Зоя поморщилась от боли, взглянула под стол, вопросительно посмотрела на мужчину и спросила:
- Вам неудобно сидеть?
- Извините, ради бога!
За столом начались хмельные разговоры. Киреев громко заявил:
- Церковь опиум и средство угнетения трудящихся! С религией и с богом в Советском Союзе в основном покончено...
- Точно! - согласился Дубцов.
- Если, где и остались одиночные верующие, то тёмные старики, а молодёжь такой ерундой не занимается, и девушка, - Киреев показал на неё взглядом, - постыдилась бы носить на шее цепочку с крестом...
Зоя, вспыхнув, пламенно залилась краской, её нежное, матово-румяное лицо в мгновение сделалось пунцовым, глаза потемнели, а пушистые цвета каштана брови задрожали обиженно, как у ребёнка.
- Она расплачется, - подумал Шаповалов.
Вдруг Зоя энергичным движением вытащила из-за пазухи цепочку с крестиком и вывесила его поверх блузки, вскинув голову и гордо выпятив вперёд остро торчащую грудь.
- В нашей семье не стыдятся веры в Бога! - сказала она с вызовом.
Чтобы скрасить неловкость, подполковник Киреев сказал:
- Мне сегодня достался целый трофейный пакет конфет! Кто хочет попробовать?
Он достал из кармана горсть маленьких кубиков, завёрнутых в фольгу. Развернул один и медленно прожевал.
- Вкуснотища! - признался офицер. - Умеют делать гады, только пить сильно хочется…
Он съел ещё пару штук. Подполковник почувствовал сильный приступ жажды. На столе стоял графин с водой, к которому он жадно припал. Вдруг настоящие гейзеры газированной воды начали вырываться у него со всех дыр. Живот увеличился вдвое, всё сопровождалось ужасающим шипением. Когда извержение закончилось, Шаповалов пояснил:
- Я слышал про такие кубики. Их кидаешь в графин с водой, и вода становится газированной и получает приятный фруктовый привкус. А если съесть и запить водой, в желудке происходит химическая реакция... 
Фривольно заговорить с Зоей он никак не решался. Для смелости требовалось ещё выпить, офицер наполнил водкой стакан.
- Ты бы закусывал плотней полковник! - посоветовал ему Дубцов.
Иван сделал большой глоток, обжёгся и поперхнулся, в глазах проступили слёзы. С ужасом чувствуя, что оконфузился, он допить водку. Опустив стакан заметил, что на него смотрят, заметив внимательный и вроде насмешливый взгляд Зоей, закашлялся и покраснел.
- Эх ты! - услышал он над ухом насмешливый голос Дубцова. - Даже пить не умеешь! Проводить тебя?!
- Не-е-ет! - замотав головой и пошатываясь, вышел на крыльцо.
Вместе с ним вышла улыбающаяся Зоя. Молодая, красивая, с сильным телом и высокой грудью. Она стала рядом и участливо спросила:
- Плохо вам?
- Это я от вас Зоя опьянел! - заявил полковник.
Она зябко куталась в старенькую телогрейку, которая удивительным образом не портило её желанный милый облик.
- А воевать страшно? - поинтересовалась девушка.
- Воевать не страшно, - признался Шаповалов, - страшно каждый день видеть смерть… Сегодня наши танки отутюжили несколько мертвецов, превратив их в лепёшки. После боя старички из похоронной команды ломиками отколупывали от земли мёрзлые головы, напоминавшие плоские круглые диски диаметром около метра. Я смотрел на них и думал, что через мгновение и моя голова может превратиться в такой блин… Чего это я сегодня ударился в воспоминания? Наверное, погибну скоро…
- Царица небесная, - испуганно перекрестилась Зоя, - спаси и сохрани!
- Жизнь на войне измеряется не днями, часами, - уточнил он.
- С вами ничего плохого не случится! - серьёзно сказала Зоя. - Вам предстоит сделать что-то важное… Не будем терять время!
Девушка решительно взяла его за руку и повела в свою комнату.
 
 
продолжение http://proza.ru/2012/11/20/36