Фидель

Ночь миновала. Незримо и непонятно.
Открывать глаза мне не хотелось - да и стоило ли?
Я лежал прямо на мокром песке, среди набегающих волн. Под головой у меня была какая-то куча грязного тряпья, но я был рад и ей.
Вдруг мне почудилось, будто кто-то не то говорит, не то шепчет над моим ухом.
Быть такого не может!
Черт возьми!
Неужели это ты, моя Роксана?
Сам не свой от волнения, я резко открыл глаза и перевернулся на другой бок.
Боже!
Это, разумеется, была не Роксана.
Передо мной сидел, шумно пыхтя, пес нашего капитана - Фидель.
Я уставился на него непонимающе.
Фидель? Как ты спасся? Что привело тебя сюда? И где ты был все это время?
Не помня себя от радости, я что есть мочи обнял мокрого пса и заплакал.
Похоже, что на острове я все-таки не один.

Бедный Фидель! Что с ним будет?

Через какое-то время пес убежал искать себе пропитание. Я спокойно отпустил его, зная, что он все равно вернется назад. Кроме меня у него нет никаких друзей. Да и бежать просто некуда.
Как знакомо!
Но радость от встречи с Фиделем была омрачена нахлынувшей пучиной мыслей.
О Роксане.

Боже, неужели я ее никогда не увижу?
Что она сейчас делает? Помнит ли своего Робинзона?
Как же прекрасно мы гуляли с ней перед моим отплытием... Шли вдоль пирса, разглядывая нависающий где-то над горизонтом закат. Она была божественна, прекрасна как никогда. Моя рука осторожно скользила по ее тонкой талии - и это, безусловно, самое незабываемое воспоминание. Я обожал этот прекрасный изгиб, достойный внимания лучших античных скульпторов.
Ее лицо будто бы стало неотъемлемой частью заката. И это неудивительно - в конце концов, она была для меня живым Солнцем.
Я не очень силен в красивых словах и выражениях, но рядом с ней я всегда чувствовал странное, непонятное вдохновение. И мне хотелось говорить - много, взволнованно. Искренне.
А теперь вокруг один лишь только остров. Фидель убежал, оставив меня наедине с бесконечной чередой ее образов. Кажется, будто ими пропитано все пространство. В каждом дереве, в каждой волне мне чудится лицо Роксаны. Я представляю, как она улыбается - и непостижимым образом становится лучше.
Роксана, может быть, ты сейчас читаешь эту старую грязную страницу, исписанную до краев. Право, не знаю, как. Но надежда во мне все-таки живет - вдруг вольный мореплаватель через какое-то время найдет мои бренные останки и прочитает в журнале о прекрасной Роксане, которая была живым Солнцем. Прочитает и найдет тебя, чтобы передать эти пожелтевшие от времени страницы. А потом обнаружит и самого себя.
Так знай же, если ты все-таки читаешь это письмо в будущее, что человек, переживший кораблекрушение, первым делом подумал о тебе. О том закате, что мы встречали вместе. Меня окружают волнения, терзает непередаваемое отчаяние и преследует опасность встречи с дикими животными или дикарями, но я все равно не могу забыть твое лицо.
Что может быть правдивее? Искреннее.
Дела ведь говорят значительно больше слов.
Когда я пишу, меня не покидает ощущение, что ты читаешь это и даже отвечаешь мне. И улыбаешься - непременно улыбаешься! За это улыбку я отдал бы сейчас все на свете, включая полупустой сундук, в котором остались мои скромные пожитки. Больше у меня ничего нет.

Разве что этот спасительный журнал. Единственная возможность пообщаться с тобой, вспомнить наши встречи и хотя бы на время забыть о кораблекрушении.
Я всегда презирал писательский труд. Мне отчего-то казалось, что это полнейшая глупость - писать какие-то жалкие каракули, придумывая несуществующих персонажей, события, пустые переживания.
И вот теперь я вижу, как ошибался.
Меня все не покидает ощущение, что мое перо оставляет на бумаге некий огненный след. Мои мысли будто бы тяжелеют, материализуются в чернилах и выливаются прямо в журнал.
Наверное, именно так выглядит путь к бессмертию.
И если не Роксана, то, может быть, кто-нибудь еще прочтет эти строки и представит меня - счастливого Робинзона, который сегодня обрел нового друга.
Стало быть, этот кто-то меня все-таки услышит. А это очень важно, потому что я не хочу разучиться говорить и одичать, подобно персонажам из книги Джонатана Свифта.

Странное ощущение.
После всего написанного мне стало легче. Может быть, я зря хороню себя на этом острове раньше отведенного срока?
А что, если меня все-таки спасут?
Заплутавший корабль, который случайно проплывет мимо моего острова?
Что ждет меня дальше?
Я не знаю, боже, я ничего не знаю!
Кроме одного.

Этот же день, вечер.

День прошел без особых происшествий. Фидель, видимо, нашел себе добычу - он не скулит и совсем не просит есть. Это меня очень радует, потому что я должен заботиться о своем единственном друге. Предложить-то из еды ему нечего. Как, впрочем, и себе.

Сегодня я заснул в тени, расположившись на специально изготовленной для этого кровати из старой одежды и собранных всюду пальмовых листьев. Ничего другого делать не хотелось.
Я закрыл глаза и начал представлять, как на далеком горизонте белеет спасительный парус. Вот он все ближе, ближе и ближе - медленно превращается в прекрасный корабль, готовый вызволить меня из заточения.
Но продолжалось это недолго.
Неожиданно порыв ветра смял белое полотно - и на нем образовался какой-то силуэт. Я осторожно вглядываюсь, что есть силы напрягая зрение.
И тут мне все стало ясно.
Складки паруса образовали прекрасный образ Роксаны.
Вновь удивляюсь сам себе.
Вместо того, чтобы думать о спасении и приближать его всеми силами, я непрестанно думаю о ней.
Или я чего-то не понимаю?
Может быть, все проще?
Может быть, она и есть мое спасение?

В тот же момент я провалился в сон.
Мне снилось, будто я нахожусь в каком-то неизвестном мне городе. Удивительная, странная архитектура! Даже во Франции я такого никогда не видел!
Вокруг тысячи и тысячи фонарей, нежно освещающих ступенчатую площадь.
Я иду какое-то время вдоль разбросанных там и тут лавочек и неожиданно натыкаюсь на дверь. Спокойно захожу, даже не задумываясь, готовы ли хозяева принять меня.
Внутри богатое убранство. Осторожно вглядываюсь в книги, расставленные в красивых стеклянных шкафах. Большинство названий я никогда даже не слышал.
Это меня несколько расстроило, но я продолжил свое изучение. Где-то между книг стояла небольшая тарелка с греческой росписью. Какой-то знакомый сюжет - наверное, это Ахиллес, несущий на себе тело Патрокла. Не берусь утверждать.
Пройдя еще немного вперед, я увидел, что шкафы сменились прекрасными цветами, почему-то стоящими в полутьме. Я почувствовал сильный аромат лилий - и это было крайне приятно.
Затем еще одна дверь. Открываю ее и вижу большую красивую кровать, на которой лежит спящая Роксана.
Сердце мое застучало быстрее. Я осторожно опустился на колени и прикоснулся к ее лицу. Она мирно спала - было слышно ее легкое дыхание.
Я едва ощутимо провожу пальцами по ее нежной щеке. Она улыбается и кладет свою ладонь поверх моей.
- Роксана! - шепчу я. - Я пришел. Знала бы ты, сколь много я пережил! Я пришел к тебе с необитаемого острова, где у меня не было ни воды, ни еды, ни друзей, готовых поддержать в трудную минуту! И потому ты даже представить себе не сможешь, какое это счастье... видеть тебя сейчас...
Неожиданно я понимаю, что здесь нам больше нельзя оставаться.
Опасность.
Спи, Роксана. Я с тобой.
Подхватываю ее на руки и мерными шагами удаляюсь из комнаты. Роксана спит, обхватив мою шею руками.
Вот и дверь, за которой открывается площадь, освещенная бесконечными огоньками.

И все рушится.

Одно за другим падают огромные здания, рассыпаясь в прах. Небо расчерчивается широкими огненными всполохами, после чего огонь облизывает фасады домов, перебрасывается на улицы, памятники, заборы...
Роксана ничего не слышит. Она улыбается и лишь сильнее обнимает меня, идущего по горящей дороге.
Но боли я не чувствую - огонь ничего не может мне сделать.
Да и в конце концов...
Разве это огонь?
Если бы только небеса видели, что творилось в тот момент в моей душе!

Пусть мир горит, сгорает дотла, тонет в потоках огненной воды, в удушающем дыме...
Она была со мной.

Небо еще раз осветилось ослепительной вспышкой и пылающий камень, прилетевший с неба, насквозь пронзил гигантское здание, возвышающееся над площадью.
Я шел дальше. Огромные осколки зданий падали слева и справа от меня, увлекая за собой огненные реки и искры. Земля трескалась, нагреваясь все сильнее и сильнее.
- Спи, Роксана, - повторяю я, - все хорошо. Это всего лишь дурной сон. Но я здесь, я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Поверь, это всего лишь горящий мир. Мир, который рушится. Нашу же с тобой Вселенную ничто не сможет пошатнуть. Я обещаю тебе.
И тут я чувствую сильный удар в левую сторону лица. Отшатываюсь, но остаюсь на ногах.
Большой кусок обгоревшего кирпича - зацепил меня не так сильно, как показалось сначала.
Я жив.
Ничего страшного, это всего лишь кровь. Физическая боль проходит.
Роксана ничего не почувствовала. Немного темно-серого пепла попало на ее белый лоб, но у меня не было возможности стряхнуть эту пыль.
Она спала.
Интересно, а что будет, когда она увидит мое опаленное лицо, сплошь покрытое сажей и копотью?

- Мне так приятно... - едва слышно шепчет Роксана. - Что ты сейчас со мной...

Я иду как можно ровнее, стараясь, чтобы она не проснулась окончательно. Но этому, видимо, суждено было случиться.
Роксана открыла глаза.
Открыл их и я.

Ветерок спокойно игрался листьями тропических деревьев, резвясь где-то в высоте над песком. Далеко-далеко на горизонте медленно собирались сердитые грозовые тучи.
На песчаном берегу, который был идеально виден с моей позиции, весело играл беззаботный Фидель, пьющий последние лучи солнца из набегающих волн.

Роксана, моя Роксана...
Я верю, что скоро меня заберут с острова.
И тогда я сяду на первый же скорый поезд до Парижа и понесусь к тебе, сжимая в руках новенький саквояж.
И с каждой минутой шумная машина будет приближать меня к моему счастью.
Роксана...