Отец и сын

Отец и сын.

Макар – калека; он давно лишился ноги. С тех пор Макар, отучился жить обыкновенно, по – старинке, и принялся существовать заново, как ущербный человек.
Зиму Макар, проводил в помещении, а с приходом тепла выходил на воздух и располагался на крыльце своего дома. Оттуда он наблюдал за редкими прохожими и испытывал разные чувства.

- Здорово Макар, - говорили иные люди, повышая голос.

- Здорово. - отвечал Макар. – Куда направился?

Но прохожий, успел отдалился и слов не тратил.

Вместе с Макаром жил его сын Андрей. Это был взрослый, двадцативосьмилетний человек. Андрей работал оператором котельной. Светлое время суток он находился на работе, а вечером возвращался обратно. Изредка Андрея вызывали в ночь и он охотно шел. Макар это не одобрял.

- Не гробь здоровье, - говорил он сыну.

- Семен запил, - отвечал Андрей, - заменить надо.

- Пускай другие заменяют. – горячился Макар,- Больно послушный ты. Задергают они тебя.
Сами напьются, а тебя дежурить заставляют.

Андрея, в действительности, ник-то не заставлял, он сам вызывался, но с отцом не спорил, отмалчивался. Он был несговорчив; возьмет еду и удалиться.

- Больше бери, - бросит Макар уходящему сыну, - всю ночь надо жевать, чтобы не уснуть.

В одиночестве у Макара случалась бессонница. Он мучился ею и отгонял от себя тревожные мысли.

Однажды, Макар сготовил картошку и принялся ожидать сына.  Андрей задерживался, поэтому, Макар покушал один.

Уже глубоко стемнело и снаружи установилась ночь. Макар подошел к окну,  усердно посмотрел туда, откуда должен был явиться Андрей. Ничего там не разглядев, он обеспокоенный заковылял по комнате. Мнимый Макар, позабыв об увечье и опершись на палку, расхаживал в полумраке, воображая всякие несчастья. От этого он сильно изволновался и захотел пить. В углу стояло ведро чистой воды. Макар выпел и прилег на кровать, чтобы немного отдохнуть. Тут раздались шаги и дверь, протяжно скрипнув, приоткрылась.
 
Макар обрадовался, но в силу своих переживаний, почувствовал обиду к сыну, поэтому утаил свою радость.

Андрей осторожно заглянул во внутрь, посмотрел на лежачего отца и неуверенно произнес:

- Подожди здесь.

В ответ раздался, утвердительный, женский голос.

Макар покоился на боку. Незнакомый голос, его целиком озадачил. Андрей склонился над отцом, затаил дыхание, прислушался. Макар насилу унял внутренний трепет и притворился спящим, безразличным инвалидом, которому нет дело до окружающих событий. Но Андрей не отходил от него. Отец догадался, и выдавил из груди убедительный храп.

- Ну что, - спросила женщина полушепотом и с опаской.

- Заходи. Только тихо, - ответил Андрей.

Женщина подошла и то же склонилась над Макаром. Тот старательно и  правдоподобно храпел, намертво зажмурив глаза.

- Спит, - улыбчиво протянула женщина и отошла к другой кровати, которая стояла напротив.

В комнате было тесно и душно. Пахло жареной картошкой.

- Жарко у тебя, - сказала женщина и присела на край постели.

- Да, - согласился Андрей.- Жарко.

Он снял свою шапку и затолкнул ее на шкаф, где пылились бесполезные вещи. Женщина то же разделась.

- Отец часто хворает. - сказал Андрей, - Приходится много топить, чтобы не простудился.
Женщина понимающе кивнула. Андрей суетливо забегал глазами, а потом устыдился неловкой тишины и заговорил:

- У него ноги нет, здоровье слабое.

- Я знаю. – сказала женщина, - ты говорил.

- Он, всю жизнь оператором проработал, - сказал Андрей.

- Как и ты? – спросила женщина, сделав удивленный вид.

- Да, как и я, - ответил Андрей и прибавил. - Он хотел, чтобы я то же стал оператором. Но когда случилась авария, принялся отговаривать меня. Ругался, показывал свое увечье, но я все для себя решил. Не отступал.

- Какая авария? - переспросила женщина, отображая неподдельный интерес.

- Техническая. – ответил Андрей, - Это давно произошло. Котел пришел в неисправность и взорвался. Отец был дежурным в ту ночь.

Андрей приготовился сказать еще что – то, но осекся, не желая вспоминать  подробности.

- Отец не скоро оправился, - ограничился он.

Собеседница опустила голову и с новым, задумчивым чувством, произнесла искренние слова беспокойства:

- Не ходи больше туда, мало отцу досталось, и ты покалечишься.

Андрей взял руку женщины в свои большие ладони, и испытал глубокое, безотчетное волнение. Это волнение было таким неожиданным, что Андрей не мог с ним совладать.
Макар, тем временем, невольно пошевелился; мышцы утомились от продолжительной безмятежности и самовольно задвигались. Андрей подумал, что отец проснулся. Лежать на боку Макару было неудобно. Про себя он пожалел, что улегся на больную сторону. Теперь он не  поворачивался, чтобы не спугнуть сына и загадочную женщину.

Андрей поднялся, чтобы приблизиться к отцу и проверить его состояние.

- Он спит, оставь его, - сказала женщина.- у него сны такие.

- Да, у него странные сны, - вторил Андрей.

- Давай забудем о нем, - осмелев, предложила женщина.

- Давай, - робко согласился Андрей.

Женщина проявила настойчивость, и они спрятались под одеяло.

Андрей стоял возле окна, грустно смотря наружу. Там было безветренно и тихо, как дома.

- Уходи, - сказал он женщине.

- Нет. – ответила та.- Я хочу остаться.

- Почему? – резко и нетерпеливо спросил Андрей и  застеснялся своей грубости в голосе. Он звучал неестественно по-мужски, и был обманом.

- Нравишься ты мне, - сказала женщина.

- Разве ты не видишь, не способен я, – едва не крикнул Андрей.

Они оба обернулись на Макара. Тот, свернувшись в калач, умело изображал сон. Его хилое туловище наполнялось воздухом и спускалось через крупные ноздри.

- Такое бывает. А тут еще твой отец, - с упреком заявила женщина, не умея скрыть, своего сожаления. - Ты его стесняешься. Он тебя отвлекает. Поэтому ты не целиком со мной, а только частична.

Андрей хотел все прекратить. Он исказился во внешности, выпучив на лбу вены и сжав скулы. 

-Уходи, –прошипел он как животное . – От тебя одно мучение.

- Ничего ты не понял, - сказала женщина и уткнувшись лицом в подушку скромно заплакала.

Андрей устало приземлился у кровати. Внутри него все нарушилось. Он захотел объясниться и без утайки обнажить свою душу, для совместной пользы обоих. Но он сдерживался потому, что мужская природа, хоть и обескровленная, сопротивлялась остатками гордости.

- Послушай. - рассудительно сказал он, - Тебе не следует находиться здесь.  Мне это тяжело, сама понимать должна, - Андрей замялся, но где – то внутри себя обрел покой безнадежного человека, поэтому возобновил разговор, - Ты зря на отца пеняешь. Ему и без того худо. Больной он совсем. И потом, дело не в нем. Во мне беда. Я только в уме сильный, а в жизни нет.

Женщина непрерывно и слезно плакала, точно в первый раз за долгую, обделенную обыкновенным счастьем, жизнь. Андрей же крепко во всем определился и не желал больше расходовать никаких сил.

- Уходи – беспрекословно повторил он. – Мне завтра рано вставать. Отдохнуть надо.


Макар, все это время, невольно слушал и стыдился своего наличия. Больше всего ему хотелось куда – нибудь исчезнуть.

Он всеми силами устранился в прошлую жизнь, чтобы отыскать там какую – нибудь радость и беззаботно уснуть на этой почве. Вспомнил Макар мать свою, полнокровную, добрую женщину и себя ребенком, подле нее. Вспомнил отца, его простое, трудовое лицо, жилистые руки, строгий нрав. Ежедневно, в угоду порядка, он давал бытовые наказы.

- Дров наколоть, у скотины почистить.

Отец не терпел непослушания. Войной был закален, особенной выучкой не мирного времени.

- Приду, проверю. – сурово скажет он.

Так всегда и происходило. Вернувшись с колхоза, первым, безотложным делом справлялся о проделанных обязанностях.

- Мужику руки даны для автомата, а потом для лопаты. – любил чеканить он.
Макару, это мнение, не нравилось, поэтому он, едва возмужав, уехал в город, и выучился там, на оператора тепловой трассы. Брат же Макара, почти забытый, внял отцу, и уйдя в армию, там же, безвозвратно осел. Брат был высок и статен, матер, кулаками с булыжник. Он защищал Макара от задиристых сверстников. У брата своя судьба, если жизнь уцелела, а может и прервалась уже.

Светлая веранда родительского дома, выходила в густой, ухоженный сад, где росли многочисленный сливы. Кусты сливы, полные наливных ягод, свисали, ломаясь, вплотную к земле. Там, в деревне, в далеком крае, истекла начальная жизнь Макара. Туда он сейчас хотел вернуться и сызнова ощутить себя несмышленым ребенком.

Вспомнил Макар всякое, лишь бы забыться. И озеро где он рыбачил с отцом и пироги матери испеченные к празднику пасхи.

- Пойдемте к столу, - скажет мать.

И все отзовутся. У всех естественное веселье, беспричинное. И Макару, сейчас же, становилось легко; в своих мыслях, он проникался на миг, прежним, уже потраченным чувством. Но за прошествии лет, чувство истлело уже, и не долго удерживалось, в обмякшем уме Макара.
 
« В том, что прошло никакого прока нет. - заключил он про себя. –Только мозги тешатся, а жизнь не обратишь назад. Когда – то сутки напролет мог трудиться. Отдыху себе не давал. Думал, что таким путем, жизнь сумею обустроить, свою, а больше того сына. А вышло все по
– другому, не так, как загадывалось».

Эти раздумья были свойственны Макару издавна. Сделав еду или подметя пол, он получал слабое, малозначительное утешение. Андрей, не всегда замечал мелкие старания отца. Но Макар не расстраивался, его сердце износилось  и довольствовалось тем, что было.
У Макара была пенсия, как инвалиду. По старческой линии, дополнительно не платили. Пенсию приносила тучная, пожилая почтальонка, с одышкой.

- Опять задерживаешь, - возмущался Макар.

- До тебя Макар, далеко ходить. – отвечала почтальонка, истомно переводя дух. Жилье у Макара и вправду находилось на самом отшибе района, в отдалении. Твердой дороги туда не было, и люди сроду, передвигались пешем, как попало.

Макар распишется на бумаге, и спросит какую – нибудь новость, ради разнообразия. Деньги, он положит на стол, как незаслуженные. Андрей придет, и Макар скажет ему, нарочито небрежно:

- Пенсию принесли, возьми. На что мне она.

Андрей уберет деньги в приготовленное место. Макар не интересовался, куда он их складывает, ему было безразлично, до того, что даже взгляд воротил.

Как не старался Макар отгородиться от чужих речей, но ничего не выходило.   

«Права баба, - в сердцах отметил он, - не будь меня, все по- другому бы сложилось. Зря я здесь нахожусь, мешаюсь только. И всегда мешался. Оттого и Андрей, свою молодость, без пользы расходует. Обуза у него».   

От этих размышлений, Макару, сделалось плохо. В груди, у него защемило, а во рту пересохло. Вновь подступила жажда. Макар урезал храп, чтобы лишний раз не выдавать свое неуместное присутствие и сберечь силы для последующей ночи.

Он испугался, как бы с ним чего не случилось худого, и от страха приоткрыл один глаз. Им он увидел Андрея, который сидел на полу, с опушенной вниз головой. Позади него была женщина, облокотившаяся на локоть. Макар украдкой разглядел женщину. У нее были длинные, густые волосы, светлого цвета,  которые золотились под луной, округлые плечи и откровенное лицо, должно быть, распухшее от пролитых слез. Женщина была расслабленна. Она успокоилась, и своевольно, накручивала на палец, прядь волос.

Макар наблюдал ее до тех пор, пока она, молчаливо томилась, самолюбиво занимаясь собой, а когда она заговорила, он снова, честно зажмурился.

- Этой дорогой сто лет не ходила - сказала женщина отвлеченно, как бы обращаясь к себе.– Через нее, до дома, рукой подать. Поэтому всегда шла длинный дорогой, извилистой. Всех подруг провожала. Иной раз, какая – нибудь спросит, нарочно, чтобы подразнить: «Зачем ты кругами ходишь, это же нудно». Я придумаю какую – нибудь отговорку, они же начнут ехидно переглядываться.- Сегодня задержалась я. – сказала женщина, - Домой не хотелось. Мне всегда туда не хочется. Сейчас особенно. К тому же мороз прихватил. Потому и свернула в другую сторону. А там ты стоишь, прислонился у ворот, никуда не идешь. Ты меня не видишь. Я смотрю и гадаю, чего это с ним, может дурно ему…

Вдруг, у женщины, вырвался маленький, горьковатый смех. Андрей удивился этому смеху, но воздержался что – либо высказывать. Женщина немного еще посмеялась, будто всем наперекор, а вовсе не от избытка счастья, но потом наконец, опомнилась:

- Я и забыла про него, - сказала она – какой – то он незаметный стал.

Макар от внезапного смеха, малость опешил. «Не иначе истерика», - решил он, но лежал безучастно, как покойник.  Андрей же раздумывал о другом. Он поднялся на ноги, приобретя озадаченный вид.

- У тебя есть дом? И муж небось есть? – спросил он.

- Есть, - ответила женщина обыкновенно и буднично, без гордости.

- И дети есть?

- Их нет. Бездетная я. – сказала женщина.

От услышанного, Андрею стало неловко. Он вспомнил, что сегодня ничего не ел, кроме утреннего чая. Он открыл сковородку и съел оттуда жаренной, но уже безвкусной, остывшей картошки. О еде он не помышлял вовсе, поглощал ее механически. На полу лежала банка соленых огурцов. Потянувшись за ними, он опрокинул банку, не разглядев ее, как следует, в потемках. Содержимое растеклось по полу. Андрей, все же, взял несколько огурцов.

- У отца соленье хорошо получается.  – сказал он.

Он поставил стул возле кровати, а на него положил еду.

- Попробуй. – обратился Андрей.

Женщина попробовала и сказала:

-Вкусно.

- Он их сам выращивает. Тут рядом земля есть, вроде бесхозная. Влаги там избыток. По весне он набросает туда семян и урожай появляется, без всякого старания.

Женщина вместе с Андреем поела остывшей картошки. Андрей освободил стул от утвари и сел на него сам. Они расположились напротив друг друга. Андрей неумышленно вытянул руку, потому что на ум не приходили слова, и девственно потрогал женщину, чуть ниже плеча.

- Зачем живешь  с ним? – спросил Андрей, не стерпев своего любопытства.

- Не знаю, - ответила женщина.

- Он тебя бьет?

- Трезвым не бьет, когда напьется, бьет.

- А ты терпишь – досадливо произнес Андрей.

-  Свою вину не выкинешь. – ответила женщина. – Ему родные дети нужны, а я не могу дать.

Прежняя игривость у женщины улетучилась, потому что проистекала не от уклада характера, а была следствием напускной беспечности. От нее нечего не осталось.

- Не надо тебе с ним быть, - решительно наставил Андрей.

-  Я и не хочу- обронила женщина.

- Он больше тебя не обидит, - сказал Андрей, необычайно уверенным  и мужественным тоном, от которого сам пришел в изумление.

В ту же секунду, Андрей, даже не заметил, как прижал эту несчастную женщину к себе, и непредвиденно, с чувством искренней приязни, полюбил ее больше всех на свете. Ее печаль, разбудила в глубине его существа, неизведанную доселе страсть. Сердце у него, полноценно забилось, и не только в груди, но и повсеместно, во всем теле.


До Макара стали доходили однообразные звуки старой пружины и обрывки неразумных речей. Он  их равнодушно слушал и ругал свою бессонницу.

« Что за напасть? – вопрошал он – Уснуть не могу. И жажда гложет. Мое дело сейчас молодым не мешать. У них своя жизнь начинается».

Через некоторое время, рядом все успокоилось. Пружина в последний раз скрипнула и угомонилась. Макар понадеялся, что Андрей с женщиной, отойдут ко сну, после чего он поднимется и тихо напеться воды. Утолив потребность, он вернется в постель и подумает о будущем.

Когда Макару казалось, что можно исполнить замысел, - кругом было бесшумно и ник – то не двигался – Андрей произнес:

- Ты останешься? – спросил он.

- Останусь – незамедлительно ответила женщина.

- Насовсем, чтобы жить вместе.

- Да. Насовсем.

Следом за разговором последовала еще одна возня. С этой возней, Макар, безнадежно отчаялся. Он повернулся на спину и глубоким дыханием начал принимать воздух. Воздух застревал где – то посередине организма, не доходя до нутра. Несколько раз, Макар, слегка подался вперед, пытаясь, таким образом, насытить легкие. Но польза выходила никчемная. Сердце застучало до того беззвучно, что как – будто провалилось в бездну. В глазах у Макара зарябило. Он не выдержал и позвал Андрея. Ему почудилось, что вместо вразумительных слов, у него вырвался жутковатый, нечеловеческий звук. Макар испугался своей глотки и больше ею не пользовался. Он сделал вывод, что так будет лучше, потому как язык очерствел и обезвожил; сделался не пригодным для речи.

Макар совершенно смерился со своим положением. Звать на помощь ему расхотелось, в этом помысле он распознал корысть, поэтому отпустил свое сознание, чтобы не обременять себя наличием, излишних мыслей. Вдруг, неведомо каким образом, Макар очутился в другом пространстве. Там он взобрался на пологий холм и оттуда разглядел, обильный водоем, расположенный вдалеке. Макар скатился вниз и побежал к водоему на собственных, целых и упругих ногах. Бежал он долго. Дорога тянулась бесконечно. День как будто начал заходиться. Солнце укрылось и водоем переставал блестеть. Макар устремился туда из последних сил. Они уже были на исходе. В нем образовалась тревога, что в темноте, водоем не найти, поэтому он спешил. Наконец, Макар добрался до цели. Там он припал на колени, как собака. Воды было совсем мало. Он жадно открыл рот, принимая скупую влагу. 

В этот миг, над ним раздался, туманный голос.

- Вам плохо? – спросил он.

- Кто это? – растерялся Макар, разглядывая сквозь тугую паутину мути  человеческий облик.

- Это я, - прозвучал ответ. – Люба. Мне показалось вы что – то говорили.

К Макару, натужно вернулось часть сознание. Другая же часть все еще прибывало в том мире, где у него отросла недостающая нога.

Перед взором стало проясняться. Он отчетливо увидел женщину.

- У вас жар, - сказала она.

- Уже прошел, - ответил Макар и зачем – то вознамерился подняться. Но он был еще слабым и бледным, болезнь не прошла бесследно, потому Макар не сдюжил и покряхтев сдался.

-  Не вставайте - сказала Люба.

Макар больше не пытался. Он повернулся к Андрею.

- Он спит – сказала Люба.

Макару, сын показался грудным младенцем, который насосался молока матери, и теперь, вдоволь насытившись, отстраненно существует, не ведая тревог.

- Дай Люба воды, - корява выговаривая, сказал Макар женщине. – только тихо, чтобы его не разбудить.

Макар выпел половину и сказал:

- Совсем теплая.

- Я снега принесу, - предложила Люба, - мигом остужу.

- Погоди, - сказал Макар.

Перед ним, стояла женщина, облаченная в скудный, длинный платок, едва прикрывавший наготу тела. Она заметила взгляд Макара, - он все больше пробуждался от помутнения - и отошла намеренно в тень, куда не освещала луна.

- Открой шкаф, - сказал Макар.- Там есть халат, одень его, а то простынешь.

Люба отворила дверцу шкафа и увидела там много женской одежды. Висела шуба, рядом несколько платьев и здесь же разноцветный, уютный халат. Люба поспешно оделась в него.

- Как на меня сшит, - проговорила она.

Макар долго не мог отвести от нее своего взгляда. Как будто больше не стерпев ее присутствия, он издал глухой кашель и как – то спешно высказал:

- В сенях вода есть, принеси-ка ее, а то снова пить потянуло, а домашняя не годиться.
Женщина вышла в сени и принесла всю воду целиком, в ведре. В комнату вслед за ней проник морозный, колючий воздух. Макар ощутил его всеми своими костями; после пробуждения он стал чуток на перемены температуры.

Разбив лед, Люба дала ему стуженной воды. Он принял ее во внутрь. Но этого было не достаточно и Макар попросил вылить на себя сверху.

- Чтобы голова остыла, а то кипит как котел- сказал он.

- Озябните, - побеспокоилась женщина.

- Это ничего, - произнес Макар, - лей.

Из боязни навредить Макару, Люба поскупилась.

- Дай я сам, - сказал Макар и решительно опрокинул на себя кружку воды. – Вот так, - подытожил он свое действие.

Люба же, взяла негодную тряпку и протерла пол, в том месте, где опрокинулась банка.

- Вам уже лучше? – справилась она, когда сделала уборку.

- Лучше, - ответил Макар.

- Тогда я лягу.

- Побудь еще немного, - сказал Макар. Ты как жена моя, мать Андрея.

Женщина неосмысленно приблизилась к Макару; она отозвалась на это желание, искренно и просто.

- Этот халат она любила. - произнес Макар, - Носила его часто, как дорогую вещь.
 Люба оглядела себя и смутившись сказала:

- Раз так я сниму его.

- Не надо. - отрезал Макар, - Ты как она, только воскресшая.

- Она умерла? - спросила Люба, волнительно теребя подол.

- Умерла. – подтвердил Макар, -У нее простуда была, почти что врожденная. Все время насморком мучилась, хворала по - долгу. А однажды, в холодную пору, в реке искупалась, у нас тут река неподалеку течет, с тех пор у нее обострение пошло. Так и слегла насовсем. Вот прямо здесь, - Макар постучал по своей кровати, - она последний раз живой была. Мы с Андреем, вдвоем, караулили ее, а когда она скончалась, плакали, каждый на свой лад: он тут же, потому как маленький был совсем, семи лет от роду, я же где – нибудь уединившись.
 
Сказав это, Макар полез в карман рубашки и достал оттуда фотографию. Она была желтой  и старой, изображение потрескалось, но для Макара она имела не вещественную ценность. Он хранил эту фотографию при себе. Достав, он протянул ее женщине.

- Вот, - сказал он, - это она.

Люба, впритык, рассмотрела фотографию, на которой была жена Макара, мать Андрея. Там она была совсем молодой, с круглыми глазами, которые простодушно и бесхитростно смотрели  куда – то в даль, где ее не будет.

- Красивая. - сказала Люба. – Верно, часто ее вспоминаете ?

- Не часто, - ответил Макар, - после этого грустно становиться.

Люба вернула фотографию. Макар спрятал ее в прежний карман, а потом скукожился, собирая в комок части своего тело.

- Вам не холодно? – спросила Люба.

- Самую малость, - ответил Макар, - но это пустяки, уже все равно.

Люба хотела уложить Макара в постель, как полагается больному, но Макар воспротивился. Она накрыла его своим пальто.

- Так будет теплее, - сказала она.

У Макара на виду осталась одна лишь поседевшая голова.

- Полежи с краешка. - сказал он женщине. Я только вспомнить хочу, как раньше было.
 
Люба пожалела его и расположилась вблизи. Он принюхался и узнал в ней родные запахи. Побыв сколько - то в этом положении, Макар сказал:

- Иди спать, а то устала небось.

Люба так и поступила. Андрей оголился и лежал размашисто, как закаленный, смелый человек. Она легла рядом и тотчас уснула, измотавшаяся за весь долгий день.

Едва наступила тишина и Макар поднялся с постели. У изголовья была палка, помощница в ходьбе. Макар взял ее в руки и выпрямился. Он направился к двери, и уже отварил ее, но задержался у порога и продолжительно, посмотрел туда, где мирно покоились семейные люди. От этого Макар несказанно окреп. Все излишки чувств он уничтожил.

Выйдя из дома, Макар едва не лишился чувств. На улице занимался очередной день. От белого света, хоть и тусклого, у него потемнело в глазах. Но он удержался и сошел с крыльца на узкую тропинку, стоптанную Андреем.

На Макаре не был толстой, зимней одежды. На нем были только сапоги и поношенная шапка ушанка. Сейчас в одежде не было надобности. Он шел топиться в небольшую реку, что протекала за оврагом. На одном участке берега, там где был спуск, эту реку несло скоротечно, и хрупкий лед ломался, даже под худосочным грузом. Макар знал это по старой памяти.

Улицы были безлюдны. В некоторых окнах загорались лампочки. Макар участил ходьбу, чтобы остаться незамеченным. Палка уходила в снег и Макар валился на бок.

Так, превозмогая свое увечья, одной волей, он добрел до реки. Протиснувшись сквозь сухие, черные ветки, торчащие из – под снега он приблизился к тому месту, где намеревался топиться. Там действительно было тонко. А у самого берега и вовсе лед отсутствовал. « Вот и хорошо, - подумал Макар, - кубарем туда свалюсь».

Макар хотел сгинуть бесследно, чтобы не делать хлопот Андрею. « Уйду под воду, а потом сплыву где – нибудь, унесенный течением. Там меня ник – то не узнает. Чтобы не досаждал, дальше, по – течению пустят, так и сойду на дно. Для Андрея это тоже хорошо, бесхлопотно. Меня, как будто и не было. Он молодой еще, погорюет сперва, для порядка и забудет. К жене привяжется…».

С этими мыслями Макар покатился с высоты вниз. Палка улетела прочь.


Андрей всегда просыпался рано и принеся два ведра воды, одну для пищи в дом, другую, оставив в сенях про запас, уходил на работу. В это утро он проснулся позже обыкновенного. На дворе уже давно рассвело. Андрей заторопился. Отец в эту пору, как правило, досыпал свой сон. «Наверное, вышел по нужде», - решил Андрей.
Он уже приготовился идти, но Люба услышала его и очнулась.

- Ты уже уходишь? – справилась она.

- Пора на смену, - сказал Андрей.

Люба  потянулась и спросила:

- А где отец?

Андрей вышел поглядеть, куда Макар подевался.

-Его нигде нет, - придя, сказал он.

Люба поспешна оделась, обеспокоенная ранним известием. Она коротко задумалась над исчезновением Макара, и своим женским чутьем поняла, что делать дальше.

- Побежали к реке, - сказала она.

Андрей с Любой, мигом одолели расстояние. У реки они обнаружили, следы Макара, - половинчатые и совсем не тронутые - других не было. Рыбаки с недавних пор сюда не ходят, а если и захаживают посторонние люди, то очень редко и не за уловом вовсе, а для того, чтобы развеяться, потому, как рыба извелась вся; хулиганы ее, ради забавы, перетравили.
Макар не далеко упал от берега, поэтому не скрылся под лед. Его тело не показывало жизни. Андрей вытащил отца из воды, водрузил на плечи и понес домой. Здесь все равно не оставишь, хоть и покойника.

- Поторопись, - все понукала его Люба.

Она пробовала Макара за шею и лицо.

- Быстрее иди, кажись живой. – сказала она.

Дома, Макара, досконально раздели и положили на кровать. Люба принялась отогревать его своим природным теплом и дыханием, Андрей же натирал Макара всякими сподручными средствами. Макар был щуплым, и отогревать его было просто. У него ожили веки, а потом по крупицам, восстановились и другие жизненные признаки; мощно дернулся лицевой мускул, зашевелился рот, а вместе с ним и руки с пальцами.

- Ногу потри, - сказала Люба Андрею, - а то совсем инвалидам будет.

Усилиями Андрея, нога тоже оттаяла. Видно Макар, не совсем изжил себя, еще сохранились в нем, исконные вещества. Они не дали ему умереть и Макар потихоньку, вернулся к своей жизни. Он пока еще не знал, хорошо это или плохо. Он не спешил открывать глаза, ему было стыдно.

Андрей, отправил Любу в катальную, передать, что он сегодня не придет, а завтра выйдет на полные сутки.

В доме остались двое.

- Отец - обратился Андрей.

Макар промолчал.

- Зачем ты так? – спросил сын.

Снова не получив ответа – Макар, должно быть, все еще не пришел в себя - сын заявил:

- Я бы покоя себе не нашел. И Любу прогнал бы.

- Ты это… прости меня - сбивчиво проговорил Макар.

Через час вернулась Люба и принесла продуктов. Она успела заглянуть в магазин. Люба приготовила обед, и они втроем уселись за стол.

- Значит так. – сказал Андрей. Все перестали жевать. – Зима скоро кончится. Весной будем дом обустраивать.

Люба положила всем изрядной добавки. Отец и сын обильно кушали, предвосхищая видимо, будущую работу, и набирались по этому случаю, необходимых сил.