Угрызение совести

«Ах, как же хорошо, когда из такого собачьего холода заходишь в хорошо натопленный дом и, прям, ощущаешь как притаившийся мороз выходит из складок одежды, освобождая место приятному теплу!», - такими были первые мысли Веры после длительной субботней всенощной. И, действительно, зимняя пора царствовала во всю. Уже неделя, как бесконечные вьюги и снегопад сопровождали жителей села Приливо. В эти дни на улице, и так немноголюдной деревни, встретить прохожего было затруднительно.
Дом, в который зашла Вера, принадлежал настоятелю местного храма. Так уж заведено было у него, что по выходным, после богослужений прихожане трапезничали в его доме. Вера не очень любила эти потчевания, т.к. по натуре она была стеснительным человеком и прием пищи для нее характеризовался интимными свойствами, но деваться было некуда, да и , все равно только после трапезы батюшка открывал свой кабинет, где Вера могла работать на единственном во всем селе компьютере, печатая свой многодневный труд по творчеству великого писателя А.И. Куприна. Надо бы сказать, что Вера была школьницей старших классов и в конце учебного года ее ждал экзамен по литературе в виде реферата.
Выбор на А.И. Куприна пал не случайно. Это был единственный писатель, который бесконечно поразил Веру, своими простыми истинами и вечными темами.
После плотного ужина, где на столе в этот раз, помимо прочего, была обожаемая Верой скумбрия и понесением послушания в виде мытья посуды, она направилась на второй этаж, предвкушая как будет стучать по клавиатуре магические буквы, выводящиеся на экране как крупинки песка о своем любимом Куприне. Напевая в полголоса «Достойно есть…», Вера зашла в холл, продолжая блуждать мысленно где-то далеко, как вдруг увидела что на диване сидел о. Дмитрий Дудко –почитаемый духовный отец, создавший за свою жизнь многочисленные труды в виде поэзии и духовной литературы. Ему было далеко уже за 80, седоволосый, добродушный, немного полный, но очень приятный, вечно улыбающийся старичок. Он уже больше недели как гостил у о. Алексея со своей единственной дочкой. И из-за неважного здоровья, по настояниям врачей, он приехал в село, за чистым воздухом, к своему духовному чаду. Он редко присутствовал на богослужениях, да и из дома практически не выходил. Его популярность среди прихожан и расположение ко всем, обеспечивали постоянное присутствие прихожан, жаждущих совета. За это время, что он прибывал в селе, наверное, все прихожане успели с ним лично пообщаться, но Вера, то ли стеснялась, то ли говорила в ней гордость, что мол все к нему ходят, а я не пойду, ни разу не подходила к нему за советом или простым благословением.
И в этот раз, заметив о. Дмитрия, она в очередной раз хотела пройти мимо, в кабинет, как духовный отец остановил ее с вопросами о погоде. После того как им был получен краткий ответ, все еще улыбаясь, о.Дмитрий смотрел на Веру с выжидающими, а может быть с наблюдающими глазами.
После небольшой паузы он спросил:
- Скажи, деточка, кто твой любимый писатель?
- Достоевский, - недолго думая ответила Вера.
У о. Дмитрия улыбка стала еще шире, он признался, что это и его любимый писатель, с горячностью, не свойственной для столь преклонного возраста, стал рассказывать о муках, о судьбе этого писателя. Спустя некоторое время Вера, довольная собою, что заработала у такого человека хорошее мнение о себе, попрощалась и последовала в кабинет.
Прошли месяцы. Вера давно сдала на «отлично» свой реферат, весна пахла лужами, небо становилось все синее, как весь приход был опечален новостью о кончине о. Дмитрия.
Когда и до Веры дошла эта новость, невольно она вспомнила те вьюги, свою кропотливую работу над рефератом и ту единственную беседу с батюшкой.
Она вспомнила его детскую, наивную улыбку, его открытость для всех, кротость и нежность. Ей стало невыносимо стыдно за свой тот обман. А ведь она не читала ни одного произведения Достоевского, но четко знала, что этот писатель всеми почитаем в духовном мире.