Стихи для молодого поколения 3

Аннотация к стихам «Для молодого поколения».
У нас в стране нет философов, которые б поняли основной закон философии единства и борьбы противоположностей и применили его к объяснению состояния общества с точки зрения этого закона. Единство. Оно едино для данного времени и показывает соотношение духа и материального во взглядах на любовь.
При Сталине у нас общество было высоконравственным и дух в любви превалировал над материальным чувством в любви. Ведь сколько таких фильмов, в которых герой уходил от красивой избранницы к некрасивой из-за ее «правильных» мыслей. И ведь такие случаи нередко случались в действительности. И это образ старшего поколения.
Но сейчас элита общества такая, что материальная составляющая в любви у нее намного более превосходит духовную до того, что подавляет ее не только в себе, но и в других. Вот тут-то и начинается противоречие в образе любви – духовна или наоборот более материальна она, эта любовь. Единство колеблется.
Старшее поколение по-сталински духовно, но в связи с разложением партии коммунистов, предательства коммунистами народа разложилось наше общество и в нем в любви материальное превалирует над духовным. То есть надо признать, что проститутки не презираемое обществом явление в жизни, а его действительность. Надо строить публичные дома. Планка нравственного состояния колеблется.
Нет, я не за то, что вот на такой-то улице надо строить здание как публичный дом. Нет. Публичные дома существуют. Например, в нашем доме на первом этаже в квартире номер один девушка сняла квартиру с подругой, и к ним время от времени заходят ребята.
В газете «МК» время от времени печатают адреса таких заведений. В Гольяново, как недавно передавали, один такой бордель крышевал отряд одного отделения милиции, а затесался другой и между ними произошла перестрелка. А на вокзале не хочу делать рекламу каком, ко мне подходила женщина и спрашивала: «Вам девушку не надо?»
В конце концов признаюсь, из первой квартиры нашего дома ко мне подходила девушка и спросила: «Расслабиться не хотите?» И назвала цену.
Это рынок труда уже действительный как материальный и его надо признать как падение нашего общества до той безнравственности, в какой мы живем. Это печально, но это необходимо, чтобы как землю под собой ощутить ту грань состояния    соотношения духовного и материального, чтобы оттолкнуться и строить его духовную составляющую. Как говорится, «стихи рождаются из сора».
Ведь не признать правду страшнее, потому что с экранов телевизоров, по средствам массовой информации нас как раз хотят задавить этой мерзостью действительности тех у власти, кто захватил ее, и проявив эту криминальную составляющую их сути. Но нас оставляют все теми же беспомощными в  борьбе с идиотами, верящими в идеалы, но не жестокими, как при Ленине, Сталине героями расстреливающих мерзавцев за их злодеяния, а в таком случае добро беспомощно и бессильно. Оно способно только на погибель.
В этом-то и противоречие старого и нового поколения, потому что молодежь не то чтоб как старшее поколение не верит в идеалы личности как государства.
Как личности человека с его отношением к добру и злу, а самое главное, к личности человека, которые не только как раньше друг и брат, но и негодяй, который может тебя предать на самом высоком уровне до такой степени что может расстрелять Белый дом с депутатами РСФСР как институт народной власти и назвать этот акт демократией.
Самое страшное то, что молодежь поделилась на всякие движения вплоть до того, что воюют друг с другом. Один раз я сотрудничал с движением «Наши» и понял, что в идеалы они верят как рабы, а столкнулся с антифашистами, захотел им прочитать стихи про Пушкина, но они не захотели слушать. И я видел, как один парень из их партии по взгляду был заинтересован послушать, но не посмел высказать свое пожелание, потому что у них в партии такие установки.
Я печатался при советской власти во всех газетах и журналах, в которых был отдел сатиры и юмора, в девяностые выступал с трибуны на митингах коммунистов. Я честно относился к своему творчеству, не ловчил, чтобы меня печатали. И мои стихи честные, потому что я хочу, чтобы молодежь ощутила себя в этой жизни такой, какая она есть.
Без всяких лозунгов, потому что они сейчас только трескотня. А путное, что делает Путин, а беда нашего времени в том, что нет настоящей, честной оппозиции. Но я не беру партии в частности, а наше время в общем, каком находится наше сознание в том, чтобы трудиться на каком-то предприятии, как любить, дружить и кому, как, на сколько можно верить, чтобы соответствовать духу и материальной составляющей в сознании соответствовать духу времени.
Нет культуры в виде оппозиции, но не только политических партий, но и наша наука хотя бы, экономика, философия, что не могут объяснить того, что происходит, чему суть быть такие такое говно на фоне которого Жириновский великий деятель. Планка нравственности как показатель единства и борьбы противоположностей опустилась, но это не значит, что мы стали хуже. Надо не дать обмануть себя, слепо не верить власти.
В моем творчестве нет приоритета какой-либо партии, потому что над ними должна быть Родина в виде государства обеспечить человеку любовь и не просто любовь, а любовь трудящихся, создающих материальные ценности, и любовь их духовна, потому что материализм в их отношениях полагает уничтожение друг друга. А духовность спасает, потому что недаром в святом писании сказано то, что богатые не пройдут через игольное ушко.
Их материализм ищет духовность, чтобы подавить друг друга и самоутвердиться за счет подавления духовности как в законе там только деньги, а тут только песня. Кто сильней.
И Пуси Райт это борьба не против церкви, а народа, в душе которого Бог, уничтожить это святое как обожествление женщины, труда, жизни, чтобы писать стихи, сочинять музыку и, и, и…
И надо было их вышвырнуть из церкви, чтобы делать это, а мои стих  как раз на грани этого состояния любви материального видеть прекрасное, но и быть верным в чувстве братства. Как в социалистическом реализме, которому я верен со времен Сталина.

ххх
В глазах у Володи Лена
Как утром перед работой на колене
Он разглаживает колготки. Ее
Такая находка.
И это не порнография,
А он изучает ее тела географию.
Анатомию. Том за томом.

ххх
Ваське в шахту
И что ему олигарх с яхтой.
Только ветер не сдуй
С губ Маши его поцелуй.

ххх
Я не выхожу из квартиры.
Засел как в сортире
Из-за цены на нее при Ельцине
Всех выше в мире.
А при Сталине даром досталась.
За то, что трудящийся не бездарный
Трудился ударно, дали.
Во имя идеалов.
А если б еще был жив Сталин,
Чтоб не квартира, а Отечество близким стало,
Отечество верой в человечество.
Вылезли б из квартиры
Быть выше всех, чище в мире. Опять.
Сделали ход спасти трудовой народ. Встать.

ххх
Чубайс напросился в гости,
За ваучер две «Волги» отдал,
Упрашивал, чтобы взял.
Надоел просто.
И это не реприза
Он с этим выступал по телевизору.
Улыбался еще Листьев
Над ним такой чистый.
С ним расправились фашисты,
Артисты. С идеологией фашистов.
А нам дал на бутылку
За ваучер. По затылку.
Обокрадены?
Ну это же наши свобода и демократия.
Какие были речи, как залпы.
Что противоречья,
Когда надо было идти по пути,
Куда указал Запад.
А мы речами стреножены,
Какие ножницы:
Две «Волги» или бутылку водки.
А по телефону бабушка плачет,
Деньги на гроб увели, значит,
Со сберкнижки, а какой умишко.
Придумать, что Гайдар
Спасти Отечество дар.
Как же маятно,
Что мысли скачут, как маятник.
Оттого, что пред глазами крах экономики.
Нас в прах. А Гайдару воздвигнуть памятник.

ххх
Идет по парку Вася. Не гасит.
Размахивает банкой с клинским пивом.
Он с девушками настоящий,
Не то чтоб какие-то педофилы.

ххх
Какие формы тела,
А ко мне зашла по делу.
Так тело или дело?

ххх
При Сталине рубль
Был честен и груб.
Сколько на него построили,
Какая была история.
А теперь денег больших
Боимся как заразы
Сколько в них крови и грязи.

ххх
Африка живет в нас
Меняющий золото на стекляшки
В бусах папуас.
Сколько свобод, а народ урод.

ххх
Как гений чистой красоты.
Придумают же, фашисты,
До того чистой,
Что не дотронуться,
Можно тронуться,
До некоторых мест, съесть бы,
Но далеко как до мечты
Материально убедиться, что натуральна
Ты. Не виденье.
Сама. Сойти с ума.

ххх
Вот в деревне коттедж, кто привык хапать.
Как бы им народ обуть опять в лапти.

ххх
Я с нею, не дыша,
Ощущаю, где ее душа.
Безмерен, потому что верен.
Ценней Мадонн,
Зелени тонн. Маша.
Остальное лажа.

ххх
Такое ощущенье, что при советской власти
На счастье мы были.
Теперь нас нет. Привет от тех, кто есть.
Не в честь. У кого за бугром виллы.

ххх
Где дружба, что тикала будильником,
Где речки брод, чтоб стадом перейти,
Где антилопы мы, а крокодилы
Нас стерегут, кусок от нас чтоб отхватить.

ххх
Включил я ящик – труп.
Переключил, а кадр снова груб.
Переключил, а там с бандитской рожей
С ножом на жертву бросился. Себе дороже.
Кого-то в день погожий стали мочить.
Чтоб ящик отключить. Как плохо.  Не охать.
Глотнул пивко. Легко,
Включил я снова ящик. Кадр карябающий.
Момент. Преступника бьет мент.
На высоте полиция,
Что реформирует наш президент.
Что радостнее лица.
И человечество. Да здравствует Отечество,
И я теперь на все смотрю слегка.
Глотнул пивка. Мент как даст. Крепка власть. Ура!

ххх
Нам говорят, что Маяковский ангажирован,
А как Высоцкий так растиражирован.
Что Маяковский нам куда смешон,
Что как там у него:
Я планов наших люблю громадье,
Размахов шаги саженья.
Я радуюсь маршу, которым идем
В работу мы и в сраженья».
Нет. Это не про нас.
Это было тогда, а не сейчас.
Что мистер Твистер министр
Раз и под зад.
Что эту хваленую Америку
Догоним и перегоним.
Им нас было не исковеркать. Когда жили
По советским законам.
Как там: «А ну, пролетарий,
Заходи в планетарий!»
Мать десять копеек даст
И иду равный народу славному
Как дворянская масть.
А теперь пуще распущенность,
Обман, что либерал залез в карман.
Игры, когда деньги выгреб,
И Высоцкий пишет нам о жизни скотской.
Что из школьного шагнули в тюремный
Коридор и вор.
С заточкой и точка.
А то Манюне кричит тронутый:
«Смотри, какие клоуны!»
А что Серега какой с четырех бутылок
Настоянных на опилках зелья,
То не трогать.
А еще пуще кто вывернул карман
Еще более распущены.
Чиновники в клоповнике.
Разины Стеньки: убьет погулять за деньги,
Теперь же все по Высоцкому тоже,
Включишь телевизор, так бандитские рожи.
Их толк, что прыгнул за красные флажки волк.
За флажки. И на шее сомкнул клыки.
А мы воровскую романтику не сворачиваем,
Хотя Высоцкого в нас осталось на ваучер.
Молодцы. Но никак не поймем то,
Что мы не волки, а овцы.
А для иллюзии комсомолок
Хотят представить золушками.
Хотя мы стали только наваром
Для тех, кто нас обворовали.
А по Маяковскому
Спортсменки, студентки, комсомолки.
Всех чище, выше в мире.
Читаю про Ивана Иваныча
Как без обмана вселялся в квартиру
Бесплатно данную.
За то, что в темпе ударном
Не бездарный жил в такой стране
Пролетариат, а не барин.
Все вместе по закону чести.
Подвигами известные прямые, ловкие
Трудиться по Маяковскому,
Что учили не воровству, а честности.
По Маяковскому. А вы живете
По Высоцкому жизнью скотской.
Эх, вы обманутые дольщики,
Что учат не честности, а дару
Как обмануть на рынке ближнего Чубайсу и Гайдару.

ххх
Демократия кто кого обокрали
На рынке по чиновничьи свинском,
Где народу пескари, а над ним цари,
Что как щука хвать и отхватит.
Ослаб закона болт. Нам дефолт.
Что любой Тяпкин топчет тебя как половую тряпку.
Держиморда берет не по чину в реформу,
Городничий по-лужковски неприличен
С ИКЕЕй, где одни лакеи. Любая вилла как повесть
Построить на взятку, чтоб вышло гладко,
А Сталина растоптать как нашу совесть.
А воровать не дерзость, а мерзость,
Что противно как наивно
Разводят нас, что все наше
Берет по-колхозному как свое.
Что вместо окладов такие откаты,
Что на нас забили нищих, что все ищем
Парус в тумане моря голубом воображении своем,
Что на нас забили. Им проститутки и виллы.
Вот Бородин как господин
Заходит в «Банк Москвы» увы,
Берет миллиарды,
Что свой козырь на картах
И в Англию едет с прочищенными глазами,
Покупает дворец, но не подлец,
А в нашем Отечестве молодец.
Попал в масть демократии обокрасть.
Чего проще. Большинство ропщет,
Смотрит во все глаза, но есть, кто за,
Хоть выжить за Бога ради,
А семейка при полном параде.
Семейка, когда считаем копейки.
Трагическая, историческая новость,
А Сталина топчут как нашу совесть.
История обман. Все идет демократии в карман.

ххх
Вот парочка. Целуются – и не парятся.
Дождался после работы. Такая забота.
Целуются. Не балуются.
Она его. Он ее. Спешат взять свое.
Стоят. Как будто радости мира принадлежат.
И никакая гадость не переборет их радость.
А у семейки идейки,
Что все выгребли, а парочке копейки.
Ах, эти копейки,
Их раньше хватало для любви на скамейке.
Хлеб. Но как в святом писании
Откусил и окреп.
Вода вкусить, но не такая как беда
Наклонился, а она пропадает.
Дружба не казенная служба,
А служить человечеству в Отечестве.
Думать о высоком соколом,
Но у власти кто хочет все заграбастать.
По-черномырдински нам подставили корыто,
Как давно переработать высокое в говно.
Ах, их столько. Будьте вы прокляты.
Не как на Западе,
А как по-русски захапали
Вбить бы все в рот, что так разопрет
С демократией модной.
Чтобы как раздутый шар лопнули.
А дайте полюбоваться на парочку,
Что так целуются и не парятся.
Хватило б им радости преодолеть в мире все гадости.
Как их поцелуй высок. Дай-то им Бог.
Крест над церковью был бы крепок,
Прорезался в мире таким цепким,
Что никакой нечисти не исковеркать.
Бога слышать, что всего выше.
И вкус поцелуя, когда не балуясь,
Ощутить однажды, пронести через
Мир продажный, и мир спасти.
Жить в любви и по совести.

ххх
Демократия. Обокрадены.
А если и свобода, сразу, значит, безобразие.

ххх
Свобода как ваучер,
Которым Чубайс так выворачивал.
Обещал две «Волги»,
А хватило на бутылку только.

ххх
То царство, где не предают.
Ты тут.
Что мы не помним числа,
А мир наполнен смыслом.
Иду я чистопрудным сквером,
А ощущенье, что я в церкви.
Ах, Чистопрудный мой бульвар,
Где не Чубайс и не Гайдар,
А Грибоедов «Горе от ума».
У умным у него свобода, не тюрьма.
Как честь. Единственно, что есть.
С надеждой как на дуэли прежде.
Хоть оборвал жизнь выстрел роковой,
С тобой.
Что несмотря в истории на срывы,
В душе прекрасные порывы.
Что ты дашь иль не дашь, а не предашь.
В бесчестии в тюремной клетке,
А здесь полна великим смыслом ветка
Как заметка
Иду что чистопрудным сквером,
А ощущенье, что я в церкви.
ххх
Слежу за взглядом Абрамовича:
Басманный ли суд иль Хамовнический.
А взгляд как все подряд.
Как будто сводит кредит с дебетом. Достичь победы.
Любовь. Как неподвижна бровь.
А доллары настояны на боли, крови.
Их тонны. Купить на них хотят Мадонну.
А еще кого? Что думает, что все, а ничего.
Как совершенство части тела
Фотом одели, которою болеет.
Их выбирает он за зелень тонн.
Они так на него бросаются,
Что только не кусаются.
Как на деньги, пуча зенки.
В расчете бесстрастном. Несчастный.
Что мыслью пугают, а вдруг прогадают?
И как рифы цифры.
Иногда не слагаются, пугая.
И в том душа. Или лажа?
Кажется. Или сам скаженный?
Что натыкаюсь на взгляды,
А одни негодяи.
А я вредный. Или не вредный?
Чтобы в любви сошлись дебет с кредитом.

ххх
Шел утром мудрый,
Падал снежок, шагалось легко.
С улыбкой права на ошибку.
А когда шагалось шибко,
Думал не надо шибки.
А рот раздвигало улыбкой.
В страхе, что им все мало, олигархи.
Так боятся краха.
Что целый мир хотят купить,
Захватчиками захватить.
И чувство в мире то опять,
Чтоб у кого-то все отнять.
А как же в мире пусто
От того чувства.
Те скряги во фраках
Хваты. С одним расчетом:
А денег на это у них хватит?
Такой вот жлоб загнать в гроб.
Во фраках. В мраке. Скряги.
Падал снежок. Шагалось легко.
Ждал ответ: да или нет?
И женщина в глазах как кумир,
И я дарил ей целый мир.

ххх
Сколько лет прошло. Дошло.
Что не подонок. В детстве поцеловал девчонку
Только теперь понял, да, что тогда, что
В девчонку влюбился. Остановился б.
А я в плаванье пустился с решеньями,
Кораблекрушениями.
До краха. Этим бы заниматься олигархам,
Сколько средства у них в наследстве.
А мы встретились и руки опустились,
Сколько же мы упустили.

ххх
Мы за ошибки не то чтобы не платим кровью,
А вот выборы Подмосковья.
Не Воробьева предложенного президентом
Предлагает кто-то, а Лужкова инкогнито.
Голос идет из стен РСН.
За Лужкова. Та же школа
Как Бога мать кого надо выбирать.
Кто-то хотел внести резолюцию,
Что при Лужкове была коррупция.
Робко. В ответ взбеленились подонки:
«Лужкова!» Их сколько.
И, слыша те голоса,
Мне кажется, ЦРУ опять сюда пришла.
И РСН плен. Страшно от мира продажных.
У Доренко за деньги. Проститутки
За тридцать Серебрянников шутки
До залпов по Белому дому из танков
Расчистить путь своим в банки.
С мыслью узкой, что канал русский
Хотя против попов то и дело
Скандируют слог.
А что русский народ, если не с ним Бог?
И клич разбить этот паралич
Возник в этот миг
Так достали: «Да здравствует товарищ Сталин!»
Вдруг, что ставил к стенке
За преступленья из-за денег. Этих сук.
В «Рособороне» Васильева сказилась.
Сто двадцать с изумрудами колец.
Добралась до них наконец.
Только. Зачем их столько?
Нет позора. Они не воры.
Это либерализм. Страшней, чем фашизм.
Фашизм клеймить без осторожности,
А грабить своих можно.
Свои. А как от них очиститься.
История так строилась.
Ельцин с Черномырдиным вздорны,
Не договорились с депутатами,
А если демократия, надо ли?
И дом Белый от взрывов стал черным,
И я был в том доме расстрелян,
Хотя жив, в людях братства уже не встретить.
Рынок. Ей сто двадцать колец,
А с нее не сдуть пылинки.
Что конституция – проституция.
Власть своим только даст.
А народ, он при этом власти урода.
У власти тот, кто звезду продал за…

Как при царе Николае Втором с Распутиным.
Так было России выбраться трудно,
Из-под Распутина с голыми бабами,
А царь отказался от престола, слабый.
А Ленин и Сталин?
Разве Россия при них могучей не стала?
Что были вместе достойных чести.
Дожили до Путина, что не беспутны.
Устоять кто бы помог? Бог. Честь.
Над Россией крест.
Спасителем. Очиститься. Честь.
Небо. Кем бы не был. Честь.
Удержаться.
От всего нечестного во имя державы.
Чтобы была незыблемой
Как в небе крест.


ххх
Конечно, в девяностые
Льва Яковлевича Рохлина
Та воровская шайка власти грохнула.
Им это было просто.
Что их всех данных нам свобод
Одну не дали постоять чтоб за народ.

ххх
Собчак. Нашли в квартире общаг.
Пенки в деньгах
За Дом номер два, что едва
Удержалась, рада как Пуси Райот.
Чтоб дальше нас коверкать – сплясать в церкви.

ххх
Фашизма страшней либерализм.
В войну против фашизма сплотились,
А здесь свои нажали, всего лишились.
И повторяют многократно,
Зато свобода и демократия.

ххх
В кадрах бандиты.
Я их при советской власти за счастье
В кошмарах видел.
Развлечься, чтоб стало легче,
От приторной благости
Как почтальон Печкин.

ххх
Конституция – проституция
Как власть кому даст.
Послушать молодежь, лучше не трожь.
Когда про свое говорят. Один мат.

ххх
Родина стерва,
Что в ней Горбачева, Ельцина терпим.


ххх
Одно в России естество
Иуд. Чем больше воровство,
Тем Сталина сильней клянут.

ххх
Собчак в Доме номер два королева подонков.
Не слушайте ее, девчонки.

ххх
Соловьев по радиоканалу «Вести» разбирал
Русские песни, как аврал
На слова о том, что так не проживем
Как белую березу заломати
Со стишком как подлым смешком,
Что сами не строили, а ломали. Сами.
И от извращенья такого паскудства
Превращенье,
Что насмехался и над рябиной тонкой
Как подонок, что и ручей не журчит,
Хотелось сказать ему: «Помолчи!»
Или к Бога матери дорога скатертью,
Но он продолжал как клал в карман,
Утробно как лошадь в так смеялась Шафран.
Смысл слов русских песен исковеркать.
Как хотелось, чтоб их таких не пускали в церковь.
И не я, а он говорил о евреях,
Звонили провокаторы дураки,
А он отзывался на звонки
Так со смыслом как будто таких бреет.
А у меня тоже есть знакомые евреи,
У нас этот разговор не в тему, ни в какое время,
Не о добре ведь,
У них как гимн Высоцкий,
Что пел о нашей жизни скотской,
Как тогда Гафт тысячью правд,
А для меня не прав,
Что жизнью тогда не нашей, а вашей,
Из школьного шагнуть в тюремный коридор.
Мы теперь в нем, а не с тех пор,
Что в законе вор, живем по-скотски,
Но что-то теперь не восхищаются Высоцким.
Что волк зубами щелк,
Сиганул за красные флажки
И сомкнул на шее нашей клыки.
А народ обормот разинул рот,
Слушает то. Надо же как мафии
В России потрафило.
А я в ностальгии о Маяковском
Как время с социалистической ковкой,
Когда в поэтической рубрике республики
Он в кепке и такой широкий лоб
С его поэмой  о недостатках «Клоп».
А то нам о том, как погубили кулаков.
Да нет, это потому, что развели клопов,
И они, источая наш строй из железа,
Вверх к благам, к власти лезут.
И так достали, что милым добрым
Кажется Сталин.
Что время не серьезно так,
Что поставили человека на пост,
А он так прост, что ворует дурак.
И иногда проснешься среди ночи,
Нет мочи.
Что жизнь определяют не идеи
Как дело распирающие лбы,
А лезущие по тебе клопы.
С флагом. К чинам и благам.
И так наивны слышать, что хотя воруют,
Но свои как либералы, что противно.
Что все у нас не так. Переживешь,
А там опять дурак.
И нету мочи, что ты хочешь,
От нестерпимости готов
Давить, давить тех дураков,
Давить, давить их как клопов.
В ответ в тот миг тот же час крик:
«Как можно так поступать неосторожно?»
В дом Белый били ж многократно
Из танков. Это демократия.
Запнулся и молчать готов,
Вновь лезет столько дураков
С тех демократий залпов танков,
Взять офис, предприятья, банки.
Чтоб обескровить, им дано
То чтоб нас превратить в говно.
И хочешь так, что нету мочи
Давить, давить тех дураков,
Давить, давить их как клопов.

ххх
Так топчут Сталина разрушить образ,
Он мне сегодня показался добрым,
Что так народ наш втаптывает в грязь
Лизавшая ему при жизни жопу мразь.

ххх
Жили по Марксу, теперь в зоопарке,
По Дарвину в охоте за бананами.
Банан в карман.
У кого больше и иже, тот выше.
Не успел схватить – нищий.
Плакаты в зоопарке.
Свобода. Демократия.
Вверху те, кто больше украли.

ххх
Вот Ленин на броневике
С зажатой кепкою в руке,
В стране, чтоб жили не по блату,
У служащего как зарплатой,
А не с чубайсовским окладом
Или как ищущие клады
Иметь лужковские откаты
Твердить кто о свободе мог,
Что до народа, то хоть сдох.

ххх
Раздвоенности в вере большего не ощущал я страха,
Когда я видел Ельцина сидящим рядом с патриархом.

ххх
По передаче «Вести» рассуждения идут
У Соловьева, что мы тут
И любим Родину,
Хотя она уродина.
Все о народе. Не заключат, что
Ельцин с Горбачевым потому уроды.

ххх
Ах, Родина как стерва,
А мы терпим
Горбачева, Ельцина как первых.


ххх
Ах, целый курс как груз.
Девчонки, а я не подонок,
Что как билет тяну,
Чтоб выбрать лишь одну.
Кого? Все ничего.
А где же чувство братства,
Чтоб вновь собраться
Не на муку, а доверять друг другу.
Ну что не так, что выбрал ты не ту, дурак.
Где чувство братства не считаться,
А собраться,
Когда себя не продали, есть Родина.
Кто б ни досталась
Как приказал, когда живым был Сталин,
Что снова браться
Слова бы в песне брали,
Что до врага как до смерти четыре шага.
А раз своя, то как никто дорога.

ххх
Аршином общим не измерить
Россию. В нее лишь можно верить.
А веры той какая мера
Так как свободой из свобод
Пользуется какой народ.
То что на ваучер две «Волги»
Нам обещали.
Хватило ж на бутылку только.

ххх
Есть притча выше всяких приличий,
Дают змею, говорят, что хлеб
Тем, кто душою слеп.
Как с Пуси Райт, хотя не рады,
Но свет затмевают этим парадом,
Еще там не нассали, но нас спасают
Суки от близорукости.
Девочки грязные шлюхи как припевочки.
Залезли в церковь
Как Гайдар в экономику исковеркать
Жлоб. Загоняет в гроб.
А по радиоканалу бабушка плачет,
Деньги на похороны увели значит.
Улыбается Ельцин,
Гайдар взвинчивает цены.
От разговоров о колбасе,
Что не купишь совсем,
Вздрогнуло человечество,
Нам внушают: «Гайдар спасает Отечество».
А кто не слеп
Видит, что Гайдар сует в руки змею, а не хлеб.
Так что народ уже не созидатель, а урод.
Не велики, а безлики.
Как Пуси Райт сует между ног курицу.
Пожалуйте граждане в эту улицу.
Сколько сказали, что нас спасают.
Так многократно, как демократия.
Из-за цен на квартиру засел в ней как в сортире.
Свежего воздуха не хватает, а нас в сортире запирают.
И не выпускают. А нужно, так душно.
Об этом сказали б. И хочется крикнуть: «Спасайтесь!»
Притча такая есть,
Что какая там честь,
Что переворачивает жизнь всю
Для тех, кто в политике слеп.
Говорят, что дают хлеб,
А сами в руки суют змею.