По дороге на Москву

По дороге на Москву.

1.

Эта история начинается, одним осенним утром, когда лучи сентябрьского солнца назойливо мешали Максиму спать. Снилась ему красивая девушка с ласковым именем Оля. Во сне, они гуляли по городскому парку, не пропуская мимо ни одного ларька со сладкой ватой, и мороженным. В его снах всегда было лето. Конечно, это не могло не радовать, тем более яркая картина счастья всегда оставалась сладким воспоминанием, когда Максим просыпался.
Утро было поздним, а день намечался обычный, как всегда. Он не торопился вставать. Блаженно потягивался из стороны в сторону, ощущая покалывание в затекших ногах. Совсем скоро в его комнату постучится мать, и приоткрыв дверь, но не заходя, так как парню уже 26 лет, поинтересуется, что он будет на завтрак. Максим ответит - чай, и бутерброды. Ему нравились мамины бутерброды сделанные из нехитрых продуктов. На нарезанный белый хлеб, она намазывала тонкий слой масла, поверх клала ломтик плавленого сыра, а затем разрезала надвое молочную сосиску, заканчивая ею вкусное творение.
Мама была из тех женщин, кого называли божиими одуванчиками. Ко всем окружающим ее людям, она относилась с одинаковой лаской и вниманием. Ее довольно низкий рост, не создавал каких либо комплексов. Хотя на фоне любимого сына, она выглядела хрупким ребенком. Максим бывало вспоминал как на улице, если они куда-нибудь шли вместе, прохожие невольно улыбались, и говорили - какая у вас красивая дочь.
Мама и в правду была красивой. Все ее нежные черты передались единственному сыну. Карие глаза под тонкими бровями, выражались носом и губами, правильной формы. Волосы были светлыми, и густыми, что иной раз раздражало Максима. За ними нужен был уход. Каждый божий день, вставай, принимай душ, спрашивай у матери можно ли воспользоваться ее феном. Она никогда не отказывала, но требовала заиметь привычку спрашивать разрешения, прежде чем брать чужие вещи.

Жили мать с сыном вдвоем. Их одинокий дом, доставшийся по наследству от деда Максиму, стоял на отшибе небольшого городка. Городские дома портили вид, своими обшарпанными временем плитами, рассеченные швами, как карточные строения Советской эпохи. Их было много, и из них складывался город. Частный сектор располагался в пяти километрах к северу, быть может там дом Максима смотрелся как свой среди своих. Только перестройка умерла перед самым забором его дома, оставив на память котлован, ныне заполненным водой, и местами поросший камышами.
По детству ему было завидно слушать, как дворовые мальчишки бегали в свои уютные квартиры. Там была своя ванная, с горячей и холодной водой. Там был газ, так сильно облегчающий жизнь многим людям. Максиму и маме, уют приходилось создавать самим.
Деревянный туалет, устланный шифером находился позади дома, построен он был еще руками деда. По пришествию времени доски сгнили, и строение усело в выгребную яму. Неизвестно почему, но отец Максима к ремонту и строительству всегда относился легкомысленно. Потому не стал строить новую уборную, а говорил ходить в эту пока не развалится. Она развалилась. И теперь по сей день стоит покосившимся скелетом, обросшая мхом. С тех пор туалетом у них было ведро.
Зато во дворе был колодец, с чистейшей в ней водой, за которой иногда беспечные соседи приходили с канистрами и бидонами.
-В ржавых трубах - ржавая жизнь. - Говорил им отец Максима. Он почему-то радовался чужому счастью, загоняя собственную семью в нищенскую жизнь. Работал отец кочегаром, в городской котельные, оттого его руки и лицо всегда были черны от угля. А однажды зимой он выменял на пару килограмм топлива два обогревателя, в доме была печь, только тепло от нее отдавалось лишь в той комнате, в которой она топилась. Дом состоял из четырех комнат, по этому нужно было как можно больше источников тепла.
В тот вечер, была сильная метель. Отец нес обогреватели гордо восхваляя себя, за то, что добавит в их дом немного тепла и уюта. Его сердце решило иначе. Оно перестало биться на пол пути от дома, и отец Максима рухнул лицом в снег. За ночь, метель замела тело, которое нашли только к обеду следующего дня. У него были переломаны руки, и оторвана правая нога, утреней снегоуборочной машиной, водитель которой божился, что не видел человека.
Вскоре разобрались, это обыкновенный сердечный приступ.
Мать рыдала, плакал и Максим. Остался один мужчина в их семье.

На улице было прохладно. Максим поежавшись, в тапочках и халате сшитым его мамой, пробежал за угол дома. Там на стене висел умывальник, советского образца. Колба со штырьком внизу. Наполняешь емкость водой, и как говорится - работаешь руками. Максим делал эти движения механически. Умывался он без мыла. Экономил. Зубы не чистил, просто было лень.
Вернувшись в дом он встретил мать на кухне. Она разливала чай по кружкам.
-Доброе утро!Присаживайся за стол. Ты почистил зубки?
-Да, мам. - Соврал Максим, садясь на свое место у окна.
Под нос поставила мама, чашку душистого чая из трав, и тарелку с бутербродами, сама села напротив сына, любуясь с каким наслаждением он расправляется с завтраком. Максим поел, и теперь не спеша попивал чай, задумчиво смотря в окно.
-О чем задумался сынок? - Поинтересовалась мать.
Что ей ответить? Задумался о том, что пора найти работу, о том как надоело жить за ее копейки, которые она зарабатывала адским трудом в городской столовой? Нет. Так нельзя, уж лучше соврать.
-Я думаю. - Не спеша начал он. - Может прогуляться в парке.
-Хочешь я с тобой пойду?
Максим посмотрел на мать, женщина мечтала уйти от однообразия, почувствовать, что нужна. Сыну было больно смотреть на это, найти себе мужа она не хотела, отвечая на разговор, что уже замужем, и изменять Сереже высший грех. Будто он не умер, и вот вот вернется домой с обогревателями в руках. Мать встретит его на пороге. Разденет, усадит за стол, и накормит вкусной, теплой едой.
-Нет мам. - Сказал Максим. - Сегодня я пойду один.
Она кажется и не обиделась, а быть может хорошо скрывала обиду. Встала из-за стола, принимаясь вновь за домашнюю суету.
Максим ушел к себе. Он даже не представлял зачем сказал, что пойдет в парк. Такого желания за утро не возникало, тем более ему не с кем, кроме матери, там гулять. Девушки у него нет, настоящих друзей, как показала практика, не оказалось. Зачем идти в парк? Потому что так хочет душа. В Максиме родилось желание в тот день. Пусть этот поход будет бесцельный, но удовлетворить потребность в тот день ему было необходимо.
Одев джинсы, носки, и легкую кофту с длинным рукавом, он отправился обуваться. На мыске правого ботинка отклеилась подошва, Максим пожалел, что вчера отказался от предложенной жвачки, она бы смогла немного продлить жизнь обуви.
День был в самом разгаре, с севера небо затягивало тучами, и если собирался осенний дождь, то начнется он не раньше чем к ночи. Времени у Максима было предостаточно.

2.

Парк сиял золотом. Этот драгоценный цвет был везде, не опавшей листвой на деревьях, безумным круговоротом проносился через тропинки, гонимый ветром, мягким ковром стелился по земле.
Людей было мало, в основном мамы катали в колясках новорожденных детей. Максим шел не спеша, не зная куда деть пустые руки. Обычно в целевых походах он таскал любимый рюкзак треуголку, или на худой конец, пакет. А так бесцельно бродить по парку ему пришлось впервые, потому вышел из дому на легке.
Зачем он пришел сюда? Почему беспечно гуляет, когда мать концы с концами свести не может? Он не знал.
В переди у крутого поворота тропы, стояла не занятая лавочка, окружал ее запущенный кустарник, как спинка дивана.
Максим присел на нее, с минуту подумал, и лег во весь рост, смотря как плывут по небу идущие с севера тучи. Иногда они скрывали солнце, в тени становилось прохладно, и Максим осознавал, что находится на улице, а когда лучи солнца проскальзывали из-за непроглядных туч, то щедро дарили ему тепло. Он вроде даже немного задремал, как вдруг что-то твердое и увесистое, приземлилось ему на голову. От неожиданной боли помутнело в глазах.
-Пошел ты! Козел!
Услышал Максим. Голос принадлежал девушке, и обращалась она к кому-то в глубине парка. Она была в джинсовом костюме, с сумкой под голубой цвет, и в кроссовках. Увидав, что произошло с Максимом, девушка бросилась на помощь.
-Ой! Простите, ради бога. Дайте я посмотрю.
Она коснулась лба Максима, и у него вдруг унялась боль. Девушка что-то говорила, и говорила, про телефон, как ее парень кинул аппарат в кусты, и по чистой случайности он угодил Максиму в голову. Все это не важно. Она красива. Ее белоснежные волосы убраны в хвост, руки тонкие и нежные. Все, абсолютно все понравилось ему в ней.
Девушка подняла телефон с земли.
-Черт. Он его разбил.
Телефон был разновидностью смартфона. Его экран был уничтожен лбом Максима, жидкие кристаллы как пятно кляксы растеклись под стеклом у границы экрана.
-Я Максим.
-Что?
-Меня зовут, Максим.
-Ох! Простите меня еще раз. Боже да у вас кровь идет!
Он даже и не заметил. А девушка тем временем достала из сумочки, пачку салфеток.
-Разрешите я вытру кровь.
Максим не двигался, слегка морщился от боли в открытой ране на лбу. Девушка была нежна и аккуратна, и отвечала улыбкой на любопытный взгляд Максима.
-Знаете. - Начала она. - Вам повезло дважды. Во первых, я медсестра, а во вторых, рана не большая, и заживет очень быстро.
Ответа не последовало, он просто смотрел на девушку, встречаясь взглядом она отводила глаза в сторону.
-Я Оля.
Максим оторопел. Не снилась ли она ему утром? Нет, так не бывает. Простое совпадение, тем более он не помнил весь сон, лишь его обрывки, мороженное, сладкая вата. А целовались ли они? По выражению лица Оли, Максим понял что тупо таращится на нее.
-Я. Я просто вспомнил сон. - Начал вдруг он. - Мы с вами гуляли.
Девушка улыбнулась.
-Хорошо. Так еще никто не начинал.
-Что не начинал? - Не понял Максим.
-Знакомится. Вы первый кто сказал что-то новенькое. И это приятно.
А ведь он сказал правду. И в принципе было не важно поверила ли девушка ему, или нет, она дала зеленый свет. Продолжай разговор. Может через пару часов гуляния и болтовни, вы в первый раз поцелуетесь. А там, только бог знает.
Максим молчал. Он уставился взглядом в одну точку, и молчал.
Для девушки ожидание было сверх ее терпения. Она оценила внешний вид собеседника, и сочувственно вздохнула.
-Жаль. Что ж, простите меня еще раз за того идиота. Удачи вам, Максим.
Она улыбнулась в последний раз, и ушла.
Максим не стал даже взглядом провожать. Просто сидел, просто думал. Думал о пустоте, о том как он ничтожен, не имея цели в жизни за душой. Что бы сказал дед? Он ведь оставил все внуку, зная заранее кто будет главой семьи. Сказал бы - Ты Максим зря раскисаешь. Если есть желание, значит многому научишься. Начни к примеру, с ботинка своего.
Максим встал. Боль во лбу унялась. Небо полностью затянуло тучами, погружая день в полумрак. Он отправился домой, с первой и единственной целью - склеить свой ботинок.

3.

К тому времени, как Максим дошел до дому начался дождь. Рану на лбу щипало от воды. Он добежал до крыльца, и постучал в дверь.
Через минуту спросили.
-Кто там?
-Это я мам.
Щелкнул засов, дверь открылась, и мама встретила сына лучезарной улыбкой.
-Ты промок?
-Нет. Все в порядке. У нас клей есть?
-Нет. А тебе зачем?
-Мне просто нужен клей.
Мать в нерешительности, почти не замечая разбитого лба Максима, подумала. Затем сказала.
-Возьми ключ у окна, и посмотри в комнате деда.
Максим забыл что хотел сказать. В эту комнату запрещено было ходить. Дед при жизни говорил, что когда мужчина станет главой семьи, тогда эта комната будет предназначена для его мужских дел. Что там можно было делать часами, а порой и сутками, для максима было загадкой. Ни отец, ни дед, не рассказывали ему, а уж тем более матери.
Ключ от той комнаты отец носил с собой, бывало даже спал с ним. А когда случилось несчастье, ключ передали матери Максима.
Что там делал отец? Что делал дед?
Максим взял ключ, и с неким трепетом сунул его в замочную скважину. Дверь поддалась легко. Мама как бы ничего не замечая вновь принялась за суету, но можно было углядеть как она с волнением оглядывается на действия сына.
Перед Максимом открылась картина, которая вызвала в нем бурный интерес.
Комната оказалась меньше всех остальных в доме, без окна. У стен стояли шкафы до потолка, под завязку забитые книгами. Исписанные всевозможными формулами, и заметками по деревянному полу были разбросаны листки бумаги. В углу стоял стол, рядом стул, оба старые но при этом не потеряли своей солидности.
Максим хотел включить свет, но взглянув на потолок понял, что он тут не предусмотрен. В этом случае на столе было несколько свечей. Уйдя на кухню, и вернувшись со спичками, Максим зажег свечи. Их пламя мягко плясало на ветру, освящая предметы на столе.
Кругом пыль осела толстым слоем, под ней по среди стола лежала огромная книга. Ее кожаный переплет и глубокое серебристое теснение заставили Максима застыть в нерешительности. Обложка исписанная странными символами гласила названием которое вызывало желание открыть книгу. И Максим его прочел
(По дороге на Москву.)
Автор не был указан. А когда он открыл книгу то понял что это своего рода дневник. Подчерк деда Максим никогда не спутал бы с другим. Сгорая от нетерпения он приступил к чтению.
На первых страницах, трудно улавливалась суть писания. Говорилось о 1945 годе, о том что война почти закончилось. Дед без конца упоминал дорогу, которая ведет к нулевой отметке. Он хотел ее отыскать. Точнее не сам он, а его отец хотел, и до его отца его дед.

Все дороги ведут в Москву, но только не эта. ( Писал дед ). Эта дорога, обычная с виду, и обманчива внутри. Она сворачивает с нуля, направляя путников в место невиданное ранее. Дорога есть испытание, на пути к раю, бессмертному богатству, и власти. Я не помню всей картины. Еще в подростковом возрасте, в разгар первой мировой, отец и его друг взяли меня с собой в поход. Эти воспоминания приходят ко мне видениями в снах, и я с момента как просыпаюсь записываю их в сей дневник, так как очень боюсь забыть произошедшее.
Друг отца привел с собой семь человек. Мужчины, и женщины. Все они были учеными, и несли с собой диковинные механизмы. Я не помню как мы нашли дорогу. На карте она не обозначена, но эту оплошность исправил мой отец. Он километр за километром, вырисовывал ее, стараясь не упустить детали.
Друг отца и его коллеги оказались немцами. В то время всеми двигала тайна, по которой они шли. По окончанию каждого дня, друг отца устраивал привал. Люди разбивали самодельные палатки, разжигали костры, и за едой обсуждали необычные феномены, наблюдающие по дороге.
Колеи от колес были довольно глубоки, но за четыре дня пути нам не повстречалась ни одна повозка. Животных было не видать, хотя лес стоял стеной по обе стороны пути. Даже птицы не летали, а с севера нас сопровождали огромные грозовые тучи.
-Нет сомнений что мы движемся к Москве. - Говорил отец. - Но продвижение наше, судя по карте не прямое, а параболическое, это наводит на мысль, исправен ли мой компас.
-Ваш компас в порядке, коллега. - С жутким акцентом успокоил моего отца немец. Он разговаривал на русском, будто через силу грязь ел, выплевывая каждое слово. Он был стар, и я помню имя его. Энрих. Его черному кожаному плащу не хватало ауры злобы, что таилась в его взгляде. Мне почему то казалось, что этот человек преследует отнюдь не научные цели, как мой отец. Я не помнил дня их знакомства, но точно помню безумный взгляд отца.
-Сынок. Твой дед был прав! Он существует! - Говорил он мне, не находя, от возбуждения себе места, в нашем роскошном доме.
-Ты о чем, отец? - Недоумевал я.
Его взгляд, наполненный желанием прикоснуться к тайне, устремился на меня.
-Нулевой километр. Это источник силы, сын. Мне пришло письмо, от некоего Энриха. Немца. Он утверждает, что такие Нулевые километры, точки отсчета расстояния, есть не только у нас. Они разбросаны по всему свету, и не все из них настоящие. К реальным, ведет дорога, полная испытаний, в конце пути которой путника ждут демоны, охраняющие вход.
-Охраняющие вход куда? - Спросил я возбужденного отца.
Он застыл в нерешительности. Его взгляд опустел, будто потеряв мысль, что вела.
-Я не знаю сын. Быть может там Рай. Хотя нет. Думать о Райском крае, и Божьей милости, глупо в наше время.
У них были лишь догадки, которые обогащались бурной фантазией. Энрих же утверждал, что обладает неоспоримым доказательством, правда показывать, или говорить что это он не торопился. Пока отец грезил великим открытием, немец вел нас, все дальше в неизведанное, утверждая, что сам не менее нашего хочет совершить открытие.
И вот, к концу следующего дня пути, Энрих вывел нас на небольшой холм. Там вековые деревья расступились, и выстроились в ряд как ограда вокруг жуткого дома. Двух этажная кирпичная громадина выглядела заброшенной. Стойкий запах сырости болот витал в воздухе. Многочисленные разбитые окна взирали на нас пустыми глазницами полные мрака. Массивные колоны, очертанием указывали на большие, дубовые двери.
Немец громко сопел от удовольствия. Он как и мой отец застыл в нерешительности. Ученные же тем временем записывали все детали окружения, и дорисовывали дорогу на карте моего отца.
-Что ж друг. - Очнулся Энрих. - Вот мы и пришли.

4.

Пламя свечей захлебнулось в растаявшем воске. Максим оторвал наконец взгляд от книги. Что все это значило? Его дед был писателем? Уж если так, то почему скрывал? Такая история не могла быть правдой. Глупо думать об этом.

Мать ушла в город. Максим это узнал по записке оставленной ею, на кухонном столе. Он наполнил из бака водой чайник и поставил его на плитку. За кружкой чая всегда лучше думалось. Черт, а как же клей?
Максим вернулся в комнату деда. Сжигая спички он искал хоть что-то похожее на инструменты, или канцелярию. На столе не было, как и под ним. В стенах была лишь пыль и книги. Взгляд пал на деревянный ящик в углу, у двери. Максим взял его и отнес на кухню. То что в нем хранилось, оказалось весьма интересными вещами.
В начале Максим достал из ящика странную штуковину, похожую на миниатюрную скалку. Она была из блестящего метала с непонятной надписью по середине - Афи оверд. Ерунда какая то подумал он, отложил вещь в сторону.
Следующей оказалась запылившиеся рамка с черно-белой фотографией.
Изображен был дом на холме, у которого дед показывал его юному отцу, как ухаживать за кустарником. Это было странно. Дед не рассказывал, что работал садовником, тем более учил этому отца. Они же в один голос, при жизни убеждали Максима, что сей дом всегда был родным. Фотография говорила о другом.
Почему они не говорили ему об этом? Зачем скрывали?
Вопросы в голове вновь и вновь выталкивали и без того глупую цель, склеить свой ботинок. В добавок ко всему заверещал свисток чайника.
Он сделал себе чай. Собрал вещи со стола обратно в ящик. Отнес его в комнату деда. Затем взял дневник, и отправился читать к себе.
Усевшись по удобней на не заправленной кровати Максим оставил нетронутый чай в стороне, раскрыв книгу на последнем месте чтения.

Мы вошли в дом. ( писал дед ). Это жуткое место, до сих пор не выходит из моей головы. В огромном холе дико завывал ветер. Полусгнившая лестница, жалобно затрещала когда одна из девушек-ученых решила воспользоваться ею, что бы осмотреть верхний этаж. Пришлось отказаться от этой идеи.
Энрих увел отца за собой, в северное крыло дома, говоря что там должен быть спуск в подвал. Я в это время осматривал разорванное полотно картины, как вдруг что-то забило тревогу внутри меня. Откуда немец знает, что вход в подвал в той стороне? Он утверждал, что идет к этому месту впервые. Творилось неладное. Все ученые разбежались оставив меня наедине с тревожными мыслями. Я видел куда Энрих повел отца, и решил последовать за ними.

Максим не отрывая взгляда от книги потянулся за кружкой с чаем. Не ловко схватился за ручку, и разлил горячий чай себе на штаны.
-А! Зараза!
Он вскочил с кровати, и побежал на кухню за полотенцем. В голове билось беспокойство. Будто бы это он находится в том жутком доме а не дед.
Пока Максим вытирал полотенцем, облитые чаем штаны, в дом вошла мать. В ее руках были пакеты нагруженные продуктами.
-Что случилось сынок? - Заволновалась она.
-Ничего страшного. Я был не аккуратен, и пролил на себя чай.
-Тебе их так не высушить Максим. Давай снимай штаны, я сейчас принесу чистые.
Оставив пакеты у стола, мать отправилась в комнату сына. Максим снял штаны оставаясь ждать в трусах, и кофте.
Матери не было.
-Мам! Ну ты чего там?
-Сейчас, сейчас! Иду мой хороший!
Наконец она появилась с синими джинсами в руках, и обеспокоенным выражением лица.
Сын оделся, и встретился взглядом с матерью.
-Ты все знала?
-Нет.
-Почему отец не говорил мне?
-О чем, Максим? Я увидела книгу. Немного прочла. Фантастика, ничего особенного.
-Ничего особенного?! - Сам не зная почему Максим повысил тон. Внутри него таилось убеждение, что она знает больше чем говорит.
-Скажи мне правду, мам! Зачем ты тогда давала ключ от комнаты? Если не хочешь говорить чем они там занимались.
Она не ответила. Лишь отвела обеспокоенный взгляд в сторону.
-Я сейчас тебе покажу!
Сказал Максим уйдя в комнату деда, и вернувшись с ящиком в руках. Поставил его на стол, достал рамку с фотографией, протянул матери. Она взяла ее.
-Я хочу уберечь тебя сынок.
-От чего мам? Ты просто не представляешь как за последние несколько часов на меня свалилась куча вопросов! Ты же знала, открыв комнату, я найду дневник деда. К чему этот спектакль?
-Нет я не знала Максим.
Мать посмотрела на сына. По ее щекам текли слезы, а в лице застыл страх.
-Я сама лично клала эту книгу на его мертвое тело, перед тем как заколотили гроб. Все эти вещи были зарыты в его могиле. И я понятия не имею, как они здесь оказались.

5.

Приближался вечер. Мать с сыном пришли к единому мнению. Хотя скорее всего Максим решил не беспокоить ее, и согласился сжечь все найденные им вещи.
Он развел костер на заднем дворе дома. Из комнаты деда вытащил все книги, и разбросанные по полу записи. Мать сильно испугалась увидав вещи покойника. Да и у Максима не укладывалось в голове как такое могло произойти. Он не был суеверным, за мать сказать не мог, но сам знал точно - мертвые жить не могут. Если это только чья-то злая шутка. А кто пойдет рыть старую могилу? Ладно кто-то. Как он занес вещи в комнату?
Лучше было не думать об этом.
Максим сжег почти все. Оставались три вещи. Книга, скалка, и рамка с фотографией.
В костер полетела рамка.
Что ты хочешь этим добиться? Избавившись от вещей деда, ты сотрешь память о нем. Максима больно кольнуло в груди когда он смотрел на догорающее лицо отца.
В костер полетела книга.
Глубокое серебристое теснение вспыхнуло неестественно синим пламенем.
Максим не долго думал что делать с металлической скалкой. Он размахнулся и бросил ее в котлован. Подскочив на воде два раза, она камнем ушла на дно.

Утром следующего дня Максим все так-же потягивался в постели, не собираясь вылезать. Скоро постучится мать, приоткрыв дверь но не заходя, так как парню уже 26 лет. Спросит будет ли он чай с бутербродами. Он любил мамины бутерброды, сделанные из нехитрых продуктов.
Мать не зашла. Максим встал, оделся. Осмотрел дом. Ее нигде не было. Завтрак пришлось делать самому. Перекусив, он не спеша попивал чай, и смотрел в окно.
Во дворе многоквартирного дома веселилась ребятня. Одеты они были почти по зимнему, и глядя на них, Максима вдруг пробрал холод. Наверное пора уже топить дом. А это значило, что придется покинуть свою комнату, и спать на кухне. Комната Максима была самой дальней, а зимой самой холодной. Такой расклад не сильно радовал. Хотя была у него одна идея. Если вытащит шкафы и стол из комнаты деда, то получится весьма уютное место.
Закончить мысль Максиму помешали вошедшие в дом люди. Их было трое. Двое крепких мужчин, и одна стройная женщина. Их черные одеяния, серебряные кресты на цепях, которые они сжимали на груди, привели Максима в полное замешательство. Он слова не смог вымолвить.
Появилась мать. Подошла к сыну.
-Максим. Эти люди помогут нам решить, вчерашнюю маленькую проблему.
-Ты о чем мам? Какую проблему?
Не дожидаясь разрешения, один из мужиков прошел на центр кухни, и повернулся лицом к комнате деда. Дверь в помещение была распахнута, так что человек встретился лицом к лицу с мраком, что царствовал там.
Мужчина выставил в перед себя, правую руку с зажатым в ней распятьем, а левой коснулся своей лысой головы.
-Я чую демона! - Вдруг произнес он басом. - Уровень пятый, не меньше. Коллеги! Нам предстоит потрудится тут.
Второй мужчина, так же лысый, как по команде сорвался с места, покинув дом. Женщина осталась стоять.
-Что происходит мам? - Недоумевал Максим.
-Не волнуйся сынок. Эти люди профессионалы. Они изгонят всю нечистую, из дома, так чтобы нам на душе спокойней стало.
-Ты в своем уме мам? Эти люди шарлатаны!
-Даже неверующий, должен проявить уважение, к делам праведного! - Вмешался в их разговор первый лысый.
В это время вернулся второй лысый, неся в руках огромные, чем-то набитые сумки. Поставил их перед женщиной, и вместе с ней принялся их разбирать.
Максим просто остолбенел от того, что они доставали из сумок.
Первое поставили на пол устройство похожее на большую швейную машинку, синего цвета. К ней скотчем была примотана приборная панель всего с тремя желтыми кнопками. Из сумки по меньше женщина достала игрушечную машину БелАЗ, и дистанционный пульт управления к нему. На верхушку кабины второй лысый примотал изолентой фонарик. Включил его, и поставил машину ровно напротив комнаты деда.
-У нас все готово! - Доложил второй лысый, первому лысому.
Первый в ответ кивнул головой, одобряя. Затем произнес.
-Начали!
Женщина нажала на рычажок с боку приборной панели швейной машины. Устройство пришло в движение, вырабатывая монотонный звук.
В это время второй лысый с помощью пульта управления, направил БелАЗ к комнате деда. Жужжа моторчиком машинка с фонариком освещала пустующие полки для книг, и стол.
-Вы говорили, что видели вещи усопшего. - Обратился к матери Максима первый лысый.
-Да, да! Они были. Вот только вчера вечером я с сыном решили их сжечь.
-Вы их сожгли?! - Удивился лысый.
-Да.
-Коллеги! У нас проблема. Вещи демона уничтожены. Превращены в прах, который осел между слоями семи миров, и наверняка выкачен в эмульсию жидкой дотации, тем самым делая его сильнее. Теперь демон шестого уровня!
Максим с трудом сдерживал смех. А мать наоборот, как губка впитывала слова шарлатана. В том что они лгут, и разыгрывают спектакль Максим не сомневался, только останавливать их не хотел. Пусть покривляются на радость матери.

Первый лысый распорядился собрать назад в сумки принесенные вещи, объясняя что тут поможет только его специализация. Он приблизился к комнате деда, каким-то неестественным движением скинул с себя рясу на пол, оголяя мускулистую спину, к которой на кожаном корсете ремешками крепились кинжалы. Они поблескивали на свету кухонной лампочки. По три штуки на каждый бок. Лысый завел руки на спину вытащил два кинжала, и бесшумно рванул во мрак комнаты.
Мертвая тишина царствовала с пару минут. Было странно то что такой большой человек не наделал шуму в маленькой комнате где стоял стол, по стенам книжные стеллажи, и стул. Тишина аж на уши давила.
У Максима лопнуло терпение. Он направился к комнате, как с дверного проема появилась огромная рука с зажатым в ней кинжалом.
-Стой!
Максим встал.
-Я здесь бессилен парень. – Начал лысый не выходя из темноты. – Не знаю почему но тебе придется пойти этот путь. Твой отец отказался – его наказали. Пришло время тебе решать, с кем ты. Духи дороги ждут.

Продолжение следует…

zak.