Дневник VI-23 Андрей поэт и философ

Дневник VI-23  Могла ли его судьба быть поливариантной?

12 мая 2006 г. Очень умён литератор Дмитрий Быков. Я восхищена.

Был мой вечер в салоне, хором поздравили меня с днём рождения. В 45 минут я не уместилась. Наконец, праздник мой надо было испортить. Таня, одна из моих Тань со свойственной ей деликатностью ближе к концу вечера попросила меня спеть что-нибудь весёленькое.

Я это проглотила, но стала петь и тут же сбилась. Я сказала, обращаясь к Тане: "Я не могу петь, так как думаю о тебе. Не надо меня перебивать и предлагать спеть что-нибудь весёленькое. Я подготовила определённую программу, моя музыка написана в миноре, но у меня есть много модуляций в мажор. Я не хочу быть клоуном, я сюда пришла не развлекать. Я пою изысканные стихи, а не весёленькое, которое поют в эфире различных радио. Пожалуйста, впредь будь тактичной. Если то, что я пишу, не нравиться, лучше не приходить".

За меня заступился поэт Сергей Берсенев: "Не надо Галю перебивать. Пусть Галя поёт и читает, что она хочет".

После моего выступления певцы и поэты ещё два часа выступали. Юра Максимов, замечательный художник подарил мне свою книгу, Серёжа Берсенев посвятил мне стихи. Пришла Ира Бусарова с мужем высоким и красивым. Она не стала петь.

13 мая. Позвонил Андрей. Он сказал о нашей второй встрече, что ничего случайного на свете не бывает. Он сказал, что я должна отойти от W., кто бы он ни был.

14 мая. Постаревший ангел стучится в моё сердце. Я спокойно вспоминаю его и тут же начинаю молиться о нём и его семье. Открывается сердечный центр при мысли о нём.

Я позвонила Лёне Бабаджаняну. Голос у него стал нормальным, ему лучше. Я так была этому рада.

Лито в Доме медиков. Много народа. На сей раз похвал было моей Музе больше, чем в прошлое занятие.

Я прочла стихотворение о Чечне, тут же мощный удар ветра распахнул окно, прогремел гром. Мы все вздрогнули, испугались. Это прозвучало мистично.

Один поэт, провожая меня, сказал мне: "Вы очаровательны". Вот здорово!

15 мая. На Алексеевской гимнастике Лиля Сокирко сказала, что я делаю упражнения лучше преподавателя.

16 мая. Звонил Андрей, очень долго говорили. Я была трезва, внимательно его слушала, задавала вопросы.

"С кем из людей Вы чувствуете себя счастливым?"

"Ни с кем".

"Интересны ли Вы сами себе?"

"Не думаю, не знаю. Сейчас подумаю... Мне интересна сила, действующая во мне".

"Каков Ваш внутренний возраст?"

"Сорок лет".

Он сказал, что много плохого совершил и не знает, куда попадёт.

Он говорил о книге "Учителя Гурджиева", что не надо её читать, говорил о семи типах людей.

Нас прервала дочь Андрея, ей должен был звонить жених из другого города.

Я пошла гулять. Было ветрено и солнечно. Необъяснимыми слезами наполнилась душа моя, мне ни с того, ни с сего стала грустно, горло сдавило. Я написала без исправлений два стихотворения.

Неизъяснимыми слезами
Я плакал, город миновав.
Слепило солнце, море трав
Под ветром стлалось и казалось:
Мир создавался вот сейчас,
Почти что чудо совершалось.
Но мой порыв к тебе угас.

Лишь невозможное мне мило.
Не человек я, зверь лесной,
Задумавшийся о светилах,
Следя за пеною морской,
Скитающийся по чужбинам,
Брат птицам, струям, деревам,
Дань отдающий всем гордыням,
Но помнящий, что тело – храм.

2006

Не хотелось уходить из парка.

В 8 вечера позвонил Андрей, мы проговорили два часа, в основном говорил он - интересные всё вещи, всё умно и тонко. Речь его ясна, но иногда он подыскивал слова. Он читал мне много своих стихов. Среди них были гениальные. Он просил меня почитать ему мои стихи.

У него трое друзей. Стал разряжаться радио-телефон. Андрей сказал, что позвонит ещё. Через 50 минут он позвонил. Сказал, что пришли гости, а там другие энергии, он выключился из того настроя, который был у него во время нашего общения, и ему трудно опять вернуться к стихам.

Мы успели поговорить о страданиях. "Я больше не могу страдать. Сколько можно?", - сказала я. "Теперь будет легче", - ответил Андрей.

Те стихи свои, которые я прочла ему, понравились Андрею. "Мои стихи менее космические, чем Ваши", - заметила я. "Нет, не менее", - ответил он.

17 мая. Всю ночь присутствие Андрея, я безуспешно сочиняю четверостишие на тему названия его книги, которую он дал мне почитать.

Утром во мне возникает мысль: "Вот сейчас позвонит Андрей, и я скажу ему, что ученик готов". Тут же раздаётся звонок, это Андрей, я говорю ему свою мысль. Он отвечает: "Бывает".

Андрей сказал мне, что он отдаёт энергию и берёт её у меня. Я влияю на него. "Я не могу так долго общаться с одним человеком. Вот если бы вас было тридцать человек, я бы общался то с одним, то с другим". Он сказал, что в разговорах наших будет перерыв.

Я спросила: "А если мне захочется поговорить, то что делать?" "Терпеть", - ответил Андрей.

В конце бесконечнейших и разнообразнейших бесед с ним, я вспоминаю нежный голос Феи из фильма "Золушка": "Ваше время истекло".

Вечером мне трудно было в салоне внимать стихам и бардам. Беседы с Андреем подняли меня куда-то, откуда мир мне стал казаться плоским. Всмотревшись в лица, я увидела детей в этих взрослых людях.

Я чувствовала себя опять человеком не от мира сего.

К метро мы шли под руку с Сашей Пр. под его зонтом. Я рассказала ему об Андрее. Он сказал мне: "Он в Вас влюбился... Трудно не произнести фразу: "В Вас невозможно не влюбиться, узнав Вас".

Я поняла, что беседовать мне не с кем, потому беседы с Андреем мне необходимы.

Вот так всегда: что-то интересное и нужное появляется и тут же отнимается. Таков знак жизни моей на земле.

Мы с ним разбирали одно из его стихотворений. Он стихи иногда коряво писал, у него диссонансы, обрывы, намёки.

18 мая. Тёплый голос Андрея произнёс: "Галя, вот я позвонил". Он рассказал мне притчу. Я спросила, могла ли его судьба быть поливариантной. Он ответил отрицательно.

Моя копия вольная рисунка Лёни Бабаджаняна.