Непрожитая любовь Глава 4

                Ты  Мысль, непревзойдённый  Гений!
                Всё можешь - и поднять, и  уронить! 
                И, вновь, от смерти к жизни воскресить,
                осознавая  принцип  крутизны ступеней! ...
                И горькой  прелестью  миндаль  цветущий
                наполнит Душу  ароматом  странным.
                Иллюзией, заведомо,  обманной.
                Прикосновением  запретной  страсти всемогущей. 
                О, Разум! Разбуди нас для  Любви! 
                Откроем окна в сад небесный!
                Там бархат неба сказочно- чудесный! ...
                И золотые, длинные огни!
                Вера Маркова,  04.11.2012



 Глава 4.  И был вечер, и было утро
          
            Много дней я решала свою главную задачу на ближайший период жизни: искать новую работу, делать вид на работе, что личность Николая меня абсолютно не интересует, гордо проходить мимо или, ...  Вечная дилемма.  Как разрешить ее? У  нас была наша юность, прошедшее лето и осень. Кроме разговоров, у нас ничего не было, и ТА любовь за гранью дозволенного не будоражила мысли и желания. Николай даже не смел меня поцеловать, чтобы не спугнуть. Я все еще оставалась полудикой со своим вечным «Умри, но не давай поцелуя без любви».  А теперь по ночам, мучаясь бессонницей, понимала, что я должна прожить нашу любовь вместе с ним, попробовать ее на вкус. Иначе будут бессонные ночи, странные будоражащие кровь сны.
          – Он должен быть моим! И тогда мы поймем, кто мы друг для друга, – просто друзья  или  это действительно любовь на всю оставшуюся жизнь.
          Когда любишь, молчание не может длиться бесконечно.  Однажды в пустом коридоре института Николай догнал меня, схватил за руку и буквально поволок в рекреацию с зимним садом. Укрывшись за какой-то пыльной  пальмой, он больно стиснул  мои пальцы, притянул к себе и, буквально задыхаясь от волнения, заглядывая в глаза, свистящим шепотом спросил:
           – Ну что ты хочешь? Почему мучаешь меня? Что за игру в молчанку ты затеяла? Я люблю, понимаешь,  люблю только тебя!  Но я не могу бросить ребенка. –  И закончил свою горячечную больную речь  просительно-униженным тоном –  Давай подождем, а?  Пусть подрастет дочурка. Ты не представляешь, как я об этом мечтаю! Я все продумал. Я защищусь, смогу  больше помогать им, и мы будем вместе.
           Николай и не подозревал, что я уже давно строю планы его соблазнения  для разрешения своих больных вопросов.
          –  Хорошо. Я согласна. Приходи ко мне вечером, попьем чаю и обо всем поговорим.
         С нетерпением ждала окончания работы. Примчалась домой. В каком-то угаре принялась за уборку  квартиры и приготовление ужина.
         – Я должна  эту ночь быть с ним! Я не отпущу его! Я получу его на любых условиях: любовника, чужого мужа, приходящего партнера для сексуальных игр. Только на эту одну ночь. Я пойму, кто он для меня! Я пойму, я пойму, - твердила я весь вечер, ожидая звонка в дверь.
          Мы оба не были детьми. Жизненный опыт имелся у обоих. И мы оба понимали, к чему может привести этот ужин ...
          Хрустальный звон соприкоснувшихся бокалов – для нас, колокола судьбы – для меня...
          У Николая было  спортивное тренированное тело без единого волоска. Не было чрезмерно выпуклых мышц, татуировок. Тонкая талия, умеренно развитые бедра. Правда, красиво вылепленные руки неожиданно заканчивались короткопалой кистью, с квадратными обрубленными пальцами. В хирологии  пишут,  что такая  рука характерна для человека грубой физической силы, имеющего животные наклонности и чувствительность, иногда связанные с детской наивностью и суеверием. Нет, такое определение Николаю не подходило. Физически он не походил на  громилу, да и в его отношении ко мне ни разу не проскальзывали  животные наклонности.               
         Я рассматривала любимого с первобытным женским любопытством. Меня все приводило в восторг, и я считала, что этот восторг и после того запретного, что сейчас будет между нами, останется навсегда. Я не представляла, как я жила до сих пор без него, как дышала, как смеялась и кокетничала с другими. То был сон, а сейчас я проснулась для любви. Каждая клеточка моего тела тянулась к любимому. Нежность и истома наполняли меня. Я откинулась на подушку и  прикрыла глаза.
           – Николай – подарок  судьбы, сейчас рядом со мной.  Он рядом, и мне больше ничего  в жизни не надо.
          И вдруг в эту чувственность, в этот полет счастья вклинились глаза: голубые, полные боли и безмолвной мольбы, кроткие глаза раненой  лани. Лиля! Лиля, жена Николая, ворвалась в мои мысли, мечты, прервала мой полет, о чем-то умоляла меня, прижав к груди дочурку. Я резко оттолкнула Николая и ничего не объясняя ему, накинула халат и села в кресло.
          – Ничего не будет! Мы будем просто говорить с тобой, ясно?!
          Все животные наклонности оскорбленного охотника вспыхнули в глазах моего избранника. Он подхватил меня на руки и буквально бросил на кровать. В той неразумной борьбе не было побежденных и победителей. Я поскользнулась и упала, больно ударившись головой об угол  прикроватной тумбочки...
           Из туманного сумрака, сквозь дикую головную боль пыталась пробиться какая-то мысль, о чем-то очень важном для меня. С трудом приоткрыла глаза. Комната.  Рядом на двух соседних кроватях  две  весьма упитанные женщины, смешно чавкая, уплетают с аппетитом, наверное, вкусную еду. Напротив молоденькая девочка уговаривает зеленых человечков уйти с одеяла. Она смешно прицеливается и щелчками сгоняет их с одного места на другое.
            – Где я! Почему? Что случилось? – я попыталась подняться. Вдруг жующие  женщины противными  высокими  голосами  завопили:
           – Санитары, скорее, она проснулась!  Она меня убьет, она меня убьет! Вон та, она на меня насылает своих зеленых человечков, пьяница, дрянь!!
          Вбежали две женщины в  таких белых халатах, что заломило в глазах. Я обессиленно откинулась на подушку, повернулась лицом к окну. Настойчивый стук по стеклу вывел меня из дремоты. За окном стоял Николай, прижавшись лицом к стеклу,  пытался разглядеть, где я лежу в палате. Я смотрела на Николая, пыталась припомнить, почему попала в больницу, да еще в такое отделение. Никак не могла вспомнить, что послужило причиной.
         И вдруг... беззвучными картинками высветился тот вечер. Я вспомнила все. Мелодичный звон бокалов чешского стекла. Свою истерику. Борьбу, вероятно, перешедшую в драку. Иначе почему я оказалась в больнице? Острая жалость кольнула сердце. Как же я могла так поступить?  Из-за своего неуправляемого характера я чуть не испортила жизнь своему любимому. Времена СССР. За подобное деяние ему грозило исключение из партии за аморалку, увольнение с работы,  провал защиты диссертации, разрыв с семьей... Как я так могла поступить? Как загладить перед ним и Лилей свою вину, как исправить ошибку? Начало ломить виски, я опять провалилась в небытие...
          На работу я вышла только через две недели. Ничто не напоминало о прошлом.  Ровные  доброжелательные взаимоотношения с коллегами,  в том числе и с Лилей, теплые, заботливые с Николаем. Наша борьба, перешедшая в драку в тот вечер, определили мое будущее. Я заледенела, и оттаять  так и не смогла. Возможно, на психику повлияло мое детство,  неудачные замужества. Вероятно, я искала не плотской любви, а семью, защитника, отца.  Грубость и какая-то животная жестокость  Николая, зрительные галлюцинации  ослепили меня. Он не пожелал меня понять в ту минуту, а я не смогла переступить через себя, через свои идеалы, воспитанные, в основном, чтением классической   литературы.               
         Начались трудовые будни.  По целым дням одним пальцем отстукивал Николай диссертацию, крутился Феликс,  подсчитывая результаты  полевых опытов, в соседней комнате лаборанты выполняли  анализы для годового отчета.   
           Я была хорошей, грамотной машинисткой и предложила Николаю отпечатать его  диссертационный материал.  Мы задерживались вместе после работы иногда до двенадцати часов ночи.   Как и прежде, Николай провожал меня домой, иногда заходил выпить перед обратной дорогой чаю. Очень медленно восстанавливалось между нами былое доверие. Однажды мы, выполняя поручение заведующей лабораторией,  попали в Бендеры, где когда-то  учились, получая рабочие профессии. Зашли в  строительное, а затем в мое училище. Оно было по-прежнему ремесленным, но называлось уже не сельскохозяйственным, а швейным, и выпускало швей и специалистов других рабочих профессий швейного производства.
          –  Ты помнишь последний Новый Год? – вдруг спросил Николай. – Ты была в костюме весны, а  подружка твоя в костюме  одного из трех мушкетеров. Мы с Костей не могли пробиться к вам на танцах. Костя  всю ночь проплакал. Считал, что потерял свою Зиночку. А я, неразумный, обиделся и ушел. Какой же я был неумный. Не сердись на меня, ладно? – И он улыбнулся мне своей  застенчивой улыбкой,  которая в годы нашей юности сводила с ума моих подружек.
           И я поняла, что прощена за свою выходку, что он по-прежнему меня любит. Но не той взбаламошенной любовью младенческих лет. Нет, он любил меня самозабвенно, настоящей мужской, немного скуповатой (по его характеру) любовью зрелого мужчины. Он понимал, что никогда не сможет обездолить детей и бросить семью, и понимал, что не сможет и не будет жить, если не будет видеть меня, говорить со мной, спорить и ссориться. Я поняла  это намного позже.
         Отныне мы везде были вместе. Если он не мог проводить меня домой, то звонил каждые пол-часа. Не с целью проверки, нет, - просто возникали мысли, которые надо было разрешить именно сейчас, сию минуту.  И только со мной. …
           Николай не умел красиво говорить. «Держать речь» было для него мукой. Но каким умным, разносторонне развитым был этот человек: музыка, техника, космонавтика, литература. Казалось, не было предмета обсуждения, в котором  бы он не разбирался, о котором ничего не знал или знал чуть-чуть и понаслышке. Говорить с ним, слушать ответы на мои бесконечные вопросы – не было для меня большего счастья.  Тихий голос, замедленная, в поисках нужного слова, речь, неожиданные выводы в обсуждаемых вопросах. Бесконечные лабиринты познания нового. Мой первый отчет о проделанной за год научной работе  Николай сумел превратить в праздник.  Мы поехали тогда в Бендеры, танцевали   на открытой танцплощадке в парке наших первых свиданий  той далекой юности и пошли  в ресторан.
          Маленький ресторанчик  «Каса маре» в стиле молдавской гостиной. Молдавские блюда, молдавские вина, молдавская музыка. Приглушенный свет, загадочные тени на стенах и скрипка, которая уводила в прошлое,  ликовала от счастья, смеялась  от любви  и горько плакала от потерь. Скрипач-цыган подошел к нам:
          – Жена сказала, сегодня увижу голубков, и им я должен буду напев цыганский  о любви сыграть. Они поймут.
          Он отошел, и  грустная  мелодия  «цыганской дойны» заполнила зал. Она рассказывала нам и залу о нас, о нашем трудном детстве, о нашей встрече, о любви, что дается один раз на всю жизнь... Зал заворожено молчал. Тихим вздохом закончилась музыкальная повесть, повесть о нашем прошлом и будущем. Низко склонилась кудрявая голова цыгана в ожидании аплодисментов.  Потрясенные, мы тихо вышли из зала. Потом мы много раз возвращались в этот ресторанчик. Но не было больше цыгана, его скрипки и ее мелодий. Другая музыка играла, другие были блюда и вино...
   

                Продолжение  следует