Двое

Кудлатая серая пыль клубами летела за рейсовым автобусом и застилала собой следы колёс проехавшего автомобиля. Из окон старенького трудяги летела звонкая задорная песня и затихала где – то за дорожной пылью.  Взрывы смеха на больших ухабах разрывали песню, но быстро успокаивались. Песня пополнялась голосами, пугая перепёлок и жаворонков нескошенного пшеничного  поля.   Нежаркое  осеннее солнышко ласково смотрело сквозь стёкла автобуса на молодые студенческие лица.  Больше двадцати человек, в основном – девушек, добирались до деревни Шипуново. Данный пункт назначения являлся поприщем трудовой славы, для маленькой группы студентов первого курса медицинского института. В уборочную компанию, молодость жаждала трудовых подвигов.  Девчонок и парней не пугала сельская глухомань. Почти пятьсот километров их уже отделяло от областного города и родного института. В эти пятьсот, входили и сто сорок километров полного бездорожья после любого  дождя.  Поговорить с мамой по телефону можно только с районной телефонной станции. Это за двадцать километров  от  шипуновского совхозного подразделения. Студенческий десант высадили в центре деревни.  Вся вторая половина деревянной большой конторы была подготовлена студентам под общежитие.  Рядом находилась деревенская столовая.  В пятидесяти шагах красовался новенький деревенский дом культуры.   За ДК стоял магазин «СельПо» потребительской кооперации.  Вокруг, по периметру ютились деревянные избы. Среди них выделялись крепкие новые дома. Самая старая часть деревни плавно уходила к реке. Речка была не очень широкая, но быстрая и чистая. И куда не кинь молодой взгляд,  вольготно простирались  поля спелой пшеницы.  За полями, между них и вокруг, стояли  берёзовые да  хвойные леса.  Они словно охраняли девственный покой и величавую красоту этих мест. От дурманящего запаха созревшего  разнотравья, чистого пьянящего воздуха  и как - то сразу повзрослевшего сознания,  кружилась голова. 
«Добро пожаловать к нам, так сказать,  на уборку и спасение урожая» - хрипловатым голосом прокричал крепкий мужичок в помятом пиджаке с засаленным воротником. 
-Я Пётр Максимович, проще - Максимыч, председатель подразделения. Ваш, так сказать и начальник, и кормилец, и отец родной. Я же вам и зарплату буду платить.  Он ощерился жёлтыми прокуренными зубами, пытаясь изобразить радушную улыбку.
- Берём рюкзаки, чемоданы и следуем за мной к месту проживания.
-Девушки выбирайте кровати, застилайте простыни. Мужики селятся в отдельную комнату. В столовой вас всех накормят  и до утра отдыхать.  Завтра всем на работу. Я буду в семь часов утра. Ткнув в грудь рослого парня, он сказал: « Список личного состава всех студентов с адресами родителей подготовь и проверь. Будешь старшим в группе студенческого десанта.  До свидания».   
Председатель ушёл, оставив после себя запах дешёвого  табака, подгоревшего хлеба и бензина.
-Ура! Свобода! - Загорланили все наперебой.   
-Похоже - это бывший военный  – сказал вновь назначенный командир. Красивая, немного полноватая студентка Катя, с каштановыми волосами потянувшись на кровати,  загадочно произнесла: «А я люблю военных, только не старых и прокуренных». 
- А я ещё вообще никого не любила. Я даже целовалась только один раз и то в на школьном выпускном. Спокойно произнесла стройная студентка с  голубыми,  как небо глазами. Русые распущенные волосы струились по плечам девушки.  Они  подчёркивали её гордую осанку и небольшую грудь, упрямо выпирающую  из - под бордового свитера. 
«Меня Олегом зовут» - сказал вновь назначенный командир – галантно кланяясь русоволосой красавице. «Татьяна, только Ланина, а не Ларина, сказала голубоглазая, но ты не мой Онегин». Парни, как – то сжались, не зная, как себя вести и  молча,  все  четверо, удалились в отведённую им комнату.
Оставшись без парней,  девчонки заговорили все разом. Говорили то, что видели и чувствовали. То, что волновало их больше всего в данный момент. Словно оживший и потревоженный улей.   «А я, - почти кричала Ольга, курносая и весёлая толстушка, - на всю зарплату куплю красные лакированные туфли.   «Ой! Что – то есть хочется, - грудным голосом сказала  студентка с тёмными волосами, сейчас бы блинчиков в сметане с шоколадом». «Людка, у тебя губа не дура промолвил невесть, как появившийся среди девушек Олег, - чем накормят  спасителей золотого урожая я, не знаю, но прошу в столовую». 
- Ура! Еда!  Ура еде!
- А нам орден Трудового красного знамени присвоят за трудовой подвиг?
  -Ой! Девчонки, красотища то какая!
- Интересно, а парни молодые здесь водятся?
-Смотрите, на клубе объявление, вечером танцы.
-Жалко, что вечернее платье не взяла, у меня шикарное, до пят.
Так воркующей стайкой голубей и внедрились все в столовую. Выпрямились в одну линию у раздаточного прилавка и затихли, глотая слюнки.  Олег подал список всей группы по фамилиям. На столы разносили все и всё. После небольшой толкотни тётя Дуся, хозяйка пищевого блока, навела порядок удивительно быстро.  Успела назначить и старших по столам.  Наваристый борщ с большими кусками говядины в тарелках для первого и жареная картошка с огромной котлетой в таких же больших тарелках, просто сводили с ума молодые голодные желудки после дальней дороги.  «Если вы так будете работать, как едите, - сказала тётя Дуся, - урожай до весны не высушим.  Добавки не просил никто. От количества съеденного молодёжь тихо осоловела  и расслабилась. Кто – то икал и извинялся. Студенты как – то разбившись на маленькие кучки, группы, пары, направились кто куда.  Татьяна с сокурсницей по институту, симпатичной и скромной девушкой Ритой направились нам берег реки. Что – то непонятное томное тянуло в сторону чистой воды. Татьяна даже немного волновалась.  Берег был и вправду изумительно красивый. Извилистой тропинкой он спускался вниз.  С обеих сторон стояли старые плакучие ивы. Их серебристые огромные пряди ветвей напоминали волшебные космы причудливых сказочных персонажей. Огромные дупла, как измождённые кричащие рты, казалось, что – то кричали, о чём – то предупреждали.  «Боже, как сказочно красиво» - сказала Рита.  «Немножко страшно» - сказала Татьяна.
-Смотри, какой ковёр из цветов!
-Это незабудки.
-Смотри, какой песок. Я такого белого и чистого никогда не видела.
-Мамочка родная, в воде мальков - то сколько много у берега. Ой! Какие шустрые. 
-Тише вы, стрекозы, рыбу распугаете, услышали девушки мужской молодой басок и вздрогнули, озираясь.
На поваленном в воду дереве среди ветвей сидел с удочкой рыбак.
-Фу, ты, напугал, бубнишь, как леший или водяной какой – сказала, выдохнув Рита.
-Я не леший, я, Егор, мягко спрыгивая с дерева,  сказал рыболов. Он распрямился перед девушками во весь рост и стоял, радушно улыбаясь на все 32 зуба.  Внешне он и вправду был хорош собой. И роста высокого и, как говорят, сажень в плечах.
-Тебе бы ещё меч – кладенец, да кольчугу, - тихо сказала Татьяна, не отводя от юноши своих глаз, как бездонное небо.  «Нет у меня меча, только удочка» - тихо ответил парень. Он не мог отвести своего взора от синих очей Татьяны. Рыболов безнадёжно тонул в этом колдовском омуте. Он что – то шевелил губами, и горячая молодая кровь заливала его щёки.
«Какой красивый и какой застенчивый» - думала про себя Татьяна, и предательский румянец торжественно заиграл на нежных девичьих щеках.  Они глядели в глаза друг друга и слова для них потеряли свой смысл. Энергетические потоки горячей информации чётко прокладывали дорогу к обоим сердцам. Старая, как мир и вечно юная любовь торжественно трубила победу в золотой рог.
-С вами всё ясно.  Эй! Очнитесь, - дёргая за рукав Татьяну, сказала Рита.
-Приходи вечером в клуб на танцы, тихо промолвила Татьяна. Она, оглядываясь, медленно поднималась на берег, увлекаемая за собой подругой. Егор протянул правую руку в сторону удаляющейся Татьяны и что - то беззвучно шептал.  «Танька, да очнись ты, крыша, что ли съехала. Ээ, аа, слава Богу, вроде в память пришла».
Говорить Татьяне не хотелось. Она видела перед собой только серо зелёные глаза Егора, его прямой нос с небольшой горбинкой и мягкий чёрный пушок над верхней губой. Старый клетчатый пиджак и закатанные до колен штаны, придавали какой - то особый шарм этому деревенскому парню.    
Тёплый осенний ветерок дарил всем тепло бабьего лета. Плавно кружились засохшие листочки берёз, осыпаясь золотым дождём на русые волосы Татьяны.
В импровизированной гостинице для студенческого отряда она упала на кровать и прижала к груди подушку.
-Девчонки, я кажется, влюбилась.
-Тут, наверное, только в быка можно влюбиться. Ха, ха, ха.
- Может сам Магомаев  Муслим приехал пшеницу сушить?
 -Господи, Таня, да тут из мужского пола три особи и то двум уже прогулы на кладбище ставят.
-Ой! Танечка, я тоже хочу влюбиться. Расскажи, как это делается.
Каждая из девушек не оставила без внимания признание Татьяны. Кто – то немного завидовал, кто – то сочувствовал, но больше всего было любопытных.
«Вот, вечером танцы,- сказала Катя, - влюбляемся все, под балалайку и гармонь. Хотя в такой дыре, наверное, и гармошки – то нет».
Взволнованный событием, и заинтригованный танцами весь девичий десант спешно начал подготовку к предстоящему вечернему событию.
В назначенный час почти все дамы дружной стайкой влетели в сельский клуб. Расселись в деревянные кресла, заранее расставленные по стенам. Большой зал в сельском клубе служил для всех целей. В нем проходили разные собрания, праздники, концерты, просмотр кинофильмов и т. д. Из довольно мощных репродукторов сам Магомаев пел о своей Королеве красоты. В разных местах помещения стояло с десяток парней разных возрастов от 17  до 25. Между них суетились подрастающие мужички от 12 до 15 – 17 лет. У противоположной стены стояли и сидели местные леди разных возрастов. На вид им было лет 15 – 20. В деревне быстро выходят замуж. Егор выделялся из всех парней. Увидев Татьяну, он развёл руками круг  из местных девушек и парней и направился прямо к ней.
«Серёга, заводи «Падает снег» - крикнул он парню на сцене, сидящему за радиолой «Кама – 62». Магомаева сменила Рамила Караклаич медленным танго. «Таня, вы разрешите вас пригласить», - но она уже протянула к нему руки, не давая  договорить. «Холодный ветер, в мире и сердце зима. Снег лёг на плечи, на асфальт и дома» - надрывались колонки  голосом знаменитой болгарской певицы.  Взгляды со всех концов зала пронзали их, как мечи. Так только идут на эшафот или гоняют сквозь строй, но Егор видел только эти голубые  глаза, он чувствовал трепет её тела через платье и слышал только её дыхание. «Давай уйдём отсюда» - сказала она, «Давай»,  - согласился он. Разжав объятия танца только у дверей, юноша пропустил девушку вперёд, при этом, крепко держал за руку. Он очень боялся даже на секунду потерять её. Мягко и нежно накинул на плечи Тани свой пиджак, Егор обнял её за плечи.
-Давай уйдём на то место, где мы познакомились.
- Давай.
Тихий тёплый вечер накрыл их своим покрывалом. Пахло поджаренным хлебом, где – то лаяли собаки в затихающей дали. В небе висели далёкие  звёзды.  Журчала, ворковала, бурлила и переливалась речка. Парень видел влюблённые девичьи глаза, горящие ярче звёзд. Он целовал эти глаза, щёки, губы, руки. Губы сами шептали слова о любви. Она отвечала тем – же. Внутри  лопнула какая - то пружина,  со словом нельзя.
  - Милый, ты мне снился во сне, я рисовала тебя таким.
-Любимая, я верил, я ждал, я знал, что встречу тебя.
-целуй меня, целуй.
Много видели плакучие ивы за свою долгую жизнь. Многих влюблённых укрывали их плакучие ветви. Они шелестели листьями, переговариваясь между собой. Ивы молодели и сами, наблюдая  гимн любви.  Ночь ушла тихо, уступая место серому рассвету, а влюблённые не могли разорвать свои объятия.
-Скоро на работу.
-Я буду рядом. Я слежу и настраиваю сушилку, которая сушит зерно. Вы будете кидать пшеницу плицами на транспортёр. Мы будем и на работе рядом.
-Я так рада. Мне минуты не пережить без тебя. Пока.
Зайдя в спальную комнату, Таня глянула на будильник.
-Уже пять утра, я думала ещё ночь.
Обняв подушку, она опять видела его горящие глаза и целовала его губы. Она изо всех сил удерживала Егора, когда какая – то страшная зелёная каракатица пыталась отобрать парня. Тянула его на себя. Ей это почти удалось, когда с неба опустился розовый  малыш, махонькими ручонками обхватил шею Татьяны и Егора и прижал к себе. Ребёнок оказался таким сильным и таким нежным. Девушка не сопротивлялась, ей это было приятно. Каракатица исчезла, а вместо неё появилось много разных собак, которые ужасно лаяли на неё. Вдруг малыш зазвонил в колокольчик и всё исчезло. Ланина с трудом открыла глаза. Она не могла понять, где сон, а где явь.
Многие из студенток  уже проснулись и готовились к первому рабочему дню. После завтрака в столовой девчата увидели поприще трудовой славы. Горы пшеницы, транспортёр и сушилка, которая страшно гудела и изрыгала где – то внутри огонь. Машины подвозили пшеницу и сваливали её в кучу на специальные площадки. Девушек  расставили между местных женщин, которые и стали их наставницами. Через минут двадцать спина заныла и застонала, требуя отдыха. Девчонок бабы жалели, -  «Отдохните маленько, пуп то надорвать ещё успеете», - говорили они. После сытного обеда работать не было сил не моральных не физических.  Конец рабочего дня был, казалось,  избавлением от смертной казни. На ужин не шли, а вяло тащились.  На танцы почти никто не пошёл.   За три дня как то тихо стали втягиваться в тяжёлую работу. Парни расправляли огромные полога, накрывая ими горы пшеницы от дождя. Строили забор и мешали бетон, а девушки кидали и кидали зерно.
На улице ночью стало заметно холоднее. Татьяна с Егором встречались на  летней заимке деда Егора. Она находилась километрах в двух от деревни. Они добирались до своего райского уголка на мотоцикле парня.  Счастью влюблённых не было конца.  Нежно целуя губы возлюбленной, юноша сказал: «Ненаглядная моя, счастье моё только рядом с тобой. Краше тебя нет, и не будет на всём белом свете. Я очень люблю тебя, люблю больше жизни, больше отца с матерью. Будь моей женой».
-Я согласна, Егорушко, а если родители не разрешат. Тебе же ещё в армию идти.
-А вот мы их и спрашивать не будем. Утром поедем в Районный загс и распишемся.
Утро выдалось приветливым и солнечным. Пели птицы и каркали вороны.  Двадцать километров пролетели под колёсами мотоцикла  очень быстро. Директор зала бракосочетания взяла паспорта молодых.
-А свидетели где? Родители, приглашённые где?
-«Нет у нас свидетелей ни родителей. Пока и благословления родителей нет, но мы очень любим друг друга. У нас, наверное, скоро ребёночек будет»,- придумал и выпалил Егор. 
«Зато есть армия», - сказала женщина.
«Мои мама и папа не будут противиться моей любви, они не пойдут против моего выбора, а из армии солдаты возвращаются, Я дождусь своего Егорушку», запальчиво сказала девушка.
Директорша откровенно залюбовалась молодыми людьми. Это была правда красивая пара.
Может она вспомнила свою любовь, как они сбежали от родителей на стройку комсомола с будущим мужем. Может просто прониклась к молодым и захотела стать доброй феей. Она позвала фотографа  и сотрудницу.
-Помогите мне.
-С большим удовольствием Клавдия Петровна.
Дальше были фужеры с шампанским, коробка конфет и обратная дорога домой. Была ещё остановка в лесу на шикарной живописной поляне у костра. Жареная колбаса на ветках, газированная вода и опять её губы, её руки и её дыхание. Он кружил Татьяну в вальсе и носил её по поляне на руках. Она прижималась к его сильной молодой груди и была по- настоящему счастлива.  Радости влюблённых не было конца. Казалось весь мир на земле для них -  двоих. Узы Гименея и параллели миров слились в одно целое.
Очень жаль, но в любой бочке мёда, всё равно окажется ложка дёгтя. Волнуясь и не зная, как себя вести, веря своему счастью, молодые муж и жена предстали перед родителями мужа.  Родители  ужинали.  Егор и Татьяна стояли перед ними и не знали с чего начать. 
«Насколько я понимаю, мой сын познакомился с девушкой», - сказал отец, кладя ложку на стол.
-Пап, мама, мы это, расписались.
-Чудны дела  Твои, Господи – промолвил отец.
-Да вы с ума сошли, тебе в конце ноября в армию. Ты обо мне подумал, что мне с ней делать. Она же городская. Ты девка,  поди и картошку то чистить не умеешь. Мужа то чем кормить будешь, а стирать, пол мыть, корову доить? Господи, за что мне это наказание,-  всплеснула руками мать. 
«Надя, угомонись, ты себя - то вспомни после фронта, когда мы из сарая комнатёнку сляпали», -  заговорил отец, а сейчас: крестовый дом - полная чаша; скотина; мотоцикл. Шубу я тебе купил каракулевую на премию».
«Кто ты хоть девонька, чьих будешь – то. Родители кто, работают где?- спросила Надежда Петровна.
-Мама учёный микробиолог, в институте в лаборатории работает. Занимается созданием сыворотки против  энцефалитных клещей. Папа тоже учёный, практикующий хирург -  травматолог. Внедряет в областной больнице методику и аппарат  академика Елизарова. Сестрёнка в пятом классе учится. Я, будущий врач – педиатр, на втором курсе института. Квартира в четыре комнаты, корову не держим, - съязвила Татьяна.
«Лучше бы держали, от неё прямой толк и доход» - сквозь слёзы говорила мать.
Постепенно накалённая обстановка в доме сошла к нулю. Все стали думать, как дальше жить? Резюме родителей мужа не обрадовало Татьяну.
За всех говорила мать от лица семьи:  «Жить будешь только у нас. С Егором до армии, а когда уёдёт во солдаты, будешь ждать его здесь. В городе то быстро с такой внешностью хахаля найдёшь, пока он в армии. Свадьбу пока отложим. Сыграем после армии. Ещё не известно будете жить или нет. А теперь пожалуйте, вот комната сына, кровать широкая. Работы по дому хватит, нечего на совхоз горбатиться. Завтра всё с председателем решу».
«А как же институт?- спросила Таня.  «Пока Сын в армии возьмёшь академический. Родителям напишешь письмо, позвонишь по телефону. В гости их не зови, рано ещё, да и накладно и решай сейчас, институт или муж»,  -  грубо оборвала свекровь.
Молодая жена горько плакала на плече Егора от создавшейся без исходной ситуации  в новой семье. Потом плакала от радости, что любимый рядом и всё хоть, как то, но обошлось. Егор убеждал жену, что всё наладится. На выходные съездим в район, поговорим по междугородке с родителями. Только постарайся убедить их, что всё хорошо. В армию проводишь меня до области. Семью свою повидаешь, а дальше видно будет. На том и порешили.
Мама Тани плакала в телефонную трубку, отец не мог понять, почему нельзя приехать. Кричал, что это, какое - то средневековье. Решили ждать дальнейших событий.
Прямо во временном общежитии Егор и Татьяна устроили небольшую вечеринку, как  увертюру перед свадьбой. Уборочная страда для студентов кончилась. Подруги увезли в ректорат института письмо и  заявление на академический отпуск, а Таня уже месяц жила в доме мужа. Старалась подстроиться под свекровь. Получалось с большим трудом. Работа по дому особо тяжёлой не была, если бы, не постоянное ворчание свекрови.
Время летело незаметно. Призывную повестку ждали давно, но принесли её в конце ноября. Были девичьи слёзы, были клятвы, но жизнь диктовала свои правила.
Дороги занесло снегом. Увозили призывников в район на тракторных санях, прицепленных за трактор с лопатой для чистки снега. Каждый день она писала мужу письма. Отвечал один раз в 10 дней. 
Время летит своим чередом. Молодая женщина больше находилась в своей комнате. Она немного пополнела и стала ещё красивее. Свёкор не мог оторвать от неё глаз, свекровь замечала это и её раздирала беспричинная ревность. Это беспричинные крики, укоры, скандалы. Таня не знала, как быть, только однажды она почувствовала, что под её сердцем, бьётся ещё одно маленькое сердце. Эта тихая радость окрылила и дала ей силы и волю. Будущий отец писал хорошие  тёплые письма, и опять просил потерпеть.
-Ох! Как  ни - будь, только бы Егора дождаться.
Надежда Павловна давно заметила перемену в невестке и стала немного мягче относиться к ней. Ругалась меньше, но ворчала по - прежнему. Егор ещё осенью на свою премию купил ей тёплую мутоновую шубу. Пуговицы у шубы она перешила, и до поры до времени живот видно не было, когда гуляла по деревне. Так скучно и муторно, в постоянной тревоге и ожидании катились дни. В марте стало теплее. Солнце по – весеннему, настойчиво будило застывшую землю. Маленький человек в животе у мамы тоже настойчиво толкался и требовал что- то своё.  Татьяна заметила, когда гуляешь на свежем воздухе, малыш чувствует себя лучше. Она одела шубу, шаль, валенки и пошла погулять по деревне, предупредив  об этом свекровь. Тревожные мысли метались в голове. Что - то чувствовала себя плоховато, с мамой давно не разговаривала по телефону, от Егора  долго нет письма. Малыш чего - то разбуянился в животе, толкается  там,  идти, сил нет. Она осторожно повернула на другую улицу. Народу почти никого, только сельский фельдшер ругала  старого деда. Вдруг, голова молодой женщины пошла кругом, в глазах пелена и очень мало воздуха. Она опустилась на колени, медленно повалилась на бок и потеряла сознание.  Пришла в себя от резкого запаха нашатырного спирта. Голова лежала на чём - то мягком, а пожилая фельдшер и крупный мужчина старались осторожно её поднять.
-Я сама, извините, я, наверное, поскользнулась. Дайте, пожалуйста, воды. Меня подташнивает и ноги ватные.
-Что ж ты голубушка в таком интересном положении и одна ходишь. Давай заходи вот на крылечко фельдшерского пункта. Проходи в двери. Садись, я помогу шубу то снять, у меня хорошо натоплено. Водичку пей мелкими глоточками. Вот умница, а чья ты девонька?
Татьяна отвыкла от такой заботы, а неподдельная теплота души и ласковый голос совсем раскрепостили её. Она, как на духу, рассказала участковому фельдшеру всю свою незамысловатую и светлую историю.
-Знаю я твою свекровь голубушка, в ней столько злости, что её деревенские собаки боятся. Егор, характером в отца, добрый характер, положительный и парень он хороший, работящий и заботливый. Только вот что будущий врач педиатр, нам с тобой надо немедленно к врачу в район. Иначе ребёнка потеряешь. Приедем из района, я всё улажу.
Она окликнула водителя скорой помощи: «Эй! Иван Спиридонович, заводи свою палочку – выручалочку. В район немедленно».
Гинекологический кабинет в родильном отделении Районной больницы был солидным и внушительным. Врач выглядела лет на 38 – 40, очень обходительная, вежливая и грамотная. Ольга, так звали врача, окончила тот же институт, в котором учится Татьяна. После всех пройденных необходимых медицинских анализов новой пациенткой,  лицо гинеколога повеселело. Улетучилась тревога и в сердце молодой будущей мамы.  Обморок случился из – за нехватки гемоглобина, а в остальном, всё было хорошо.  Танечка, напиши пожалуйста, любимому супругу, что будет мальчик. Малыш здоровый, в животике лежит хорошо и срок уже 34 недели. Полежишь в стационаре примерно десять дней, а там поглядим. Родовой документ я оформила, держи его всегда при себе. Был обморок, может повториться. А сейчас  дорогая прошу в палату, да вот фельдшер с водителем оставили кефир, фрукты, печенье, тапочки и чего - то ещё. Молодая женщина медленно шла в палату и слёзы благодарности катились по её щекам. Она в душе благодарила врача  за чуткое обхождение, деревенского фельдшера за материнскую  заботу и помощь, водителя скорой за продукты и вещи. Мир велик и хороших людей больше, чем плохих.
Десять дней пролетели, как один. После стольких месяцев затворничества  и такое общение. Она написала всем письма. Маме даже два, в одном не хватило места в конверте для бумаги. Тесть передал через фельдшера немного денег, продукты, халат и бельё, а тёща, холодно промолчала.
В день выписки светило по – весеннему, ласковое солнышко. Природа радовалась вместе Татьяной. Хотелось и дальше сочувствия, поддержки, внимания и просто материнской заботы.  Она медленно шла к автовокзалу и давно желанная мысль упорно металась в голове.
-Егор меня любит и приедет ко мне и к сыну в город. Я ему напишу и дам все координаты. Добираться в обратную глушь к этой злющей свекровке, нет уж, дудки. Решено, еду к маме. Я крепкая, буду вести себя осторожно  в дороге. Сейчас автобусом,  два часа до железной дороги, а из маленького города,  в большой областной,  еду  поездом.  Когда куплю билет, позвоню родителям, они встретят. Автобус мчался по ухабистой дороге не очень быстро, но трясло ужасно.  Таня пыталась лечь, сидела, скрючившись, меняла позы, но за дорогу её растрясло основательно.   Добрые люди помогли выйти  из автобуса. До вокзала было около километра пути. Пыталась идти пешком. Её тошнило, плохо себя чувствовала.  Девушка была совсем одна среди каменных пятиэтажек. Она медленно опустилась на зелёную лавочку и закрыла глаза. «Наверное, вот так и умирают», - подумала Татьяна.  Очень странно, но малыш вёл себя спокойно. Иногда легонько толкал в бок, напоминая о себе. Она не сразу поняла и чего от неё добивается этот странно одетый старичок. В мягкой фуфайке, каракулевой беретке и меховых сапогах, на самое главное,  что  у него было очень доброе лицо и голубые, как у Татьяны глаза.  Он тянул её за локоть, помогая встать с лавочки, и просил, идти с ним.  Она плохо соображала, и ей было всё равно, куда её ведёт этот добрый старичок.  «Наверное, добрый гном из сказки» - думала про себя молодая женщина.  Квартира, где оказалась Татьяна, напоминала небольшой музей. Красивые картины на стенах, резная мебель и антикварная посуда. Её поразил просторный туалет и большая ванная комната с мозаичным панно на стене.  «Странный старичок, - думала девушка – помог разуться, положил на кожаный  диван, укрыл пледом, готовит чай». Ланина почувствовала себя значительно лучше после чашки душистого зелёного чая, но напряжение неизвестности тревожило её. Понимая состояние гостьи,  дедушка рассказывал о себе. Зовут его Порфирий Кузьмич, он художник, член союза художников. Детей Бог не дал, а он очень хотел наследника. Жена умерла от приступа сердца. Вот уже 12 лет живёт один, один, как перст. Много картин отдал в детские дома, а самые дорогие оставил для себя.
-Посмотри на них внимательно дочка. Я на  этих полотнах разговариваю с моим сыном, которого нет, с внуком который не родился физически. Однако они есть, энергетически они существуют. Космос дал мне наследство, галактика не обидела меня. Они тут со мной на картинах, так они существуют  в этом материальном мире. Когда Господь позовёт меня к себе, я встречу их там.  Посмотри внимательно и ты всё поймёшь девочка.
Из небесно - голубых  глаз старика катились чистые слёзы.
-Отдыхай милая, я всё для тебя сделаю, тебя мне Боженько послал беременную.
Тане и вправду было спокойно у странного дедушки. Надо, правда, хоть немного оклематься, да и по железной дороге до дома осталось километров 300. Уже легче. 
Под ярким солнцем снег растаял почти весь. Апрель вступил в свои права. Порфирий Кузьмич не мог наговориться со случайной гостьей. Он рассказывал Тане о своей, довольно богатой жизни, о поездках в Италию, Францию. Беззлобно ругался на телефонную станцию и монтёров, что долго ремонтируют. На землекопов, что перерубили телефонный кабель. Внимательно слушал историю Татьяны, поругивал Егора за мягкость характера и за честность в отношениях. Так проходили дни и вечера. Дедушка купил Татьяне всё необходимое для родов и кучу одежды в подарок, как награду, за то, что пережила. Утром, жалея старика, женщина решила вынести пакетик с мусором. Тем более всего второй этаж. Нечаянно оступилась со ступеньки и сильно тряхнула живот. В открытые двери  дед увидел, как Ланина ойкнула и схватилась за перила.  Уложив её на диван, в пижаме и тапках он выскочил на улицу, к телефонному автомату и вызвал скорую. Прибывший врач быстро оглядел женщину и резко скомандовал: «Немедленно в роддом, отошли  приплодные воды. Дедушка, вот вам валидол,  под язык немедленно. Как  фамилия?» - спросил врач старика.
«Шубин я», ответил - Порфирий Кузьмич. Скорая помощь увезла Таню, а дед  за с машиной поехал в роддом со всякими необходимыми для роженицы вещами. Стоя у окна в каракулевой беретке  Кузьмич просил всё передать только что доставленной женщине. Медсестра спросила: «Это Шубина, что ли?».
-Ну да, - вяло согласился старичок. Он пришёл домой счастливый и совершенно разбитый. К удивлению и большой радости на тумбочке зазвонил телефон. Сообщили, что линия исправна.  Порфирий Кузьмич взял адрес и телефон оставленный Татьяной на столе. Дозвонился только на работу отцу девушки. Как смог объяснил, кто это и почему звонит. Оставил все свои координаты на той стороне провода. Понял из разговора, что Таню в этом городе уже ищут и в роддоме такой  нет. Опять расстроился и сильно, заныло сердце, отдавая под лопатку.  Старичок принял сердечные капли. Пользуясь своей привилегией вызвал на дом нотариуса. Всё  что находилось в этой квартире,  на сберегательной книжке и передано на хранение в  местный музей, Порфирий Кузьмич завещал Татьяне и будущему внуку. Передал на хранение завещание нотариусу и лёг отдышаться.  В 10 утра следующего дня дед опять стоял с фруктами, соком, сладостями, кефиром и большой шоколадкой для строгой медсестры.  «Шубин, поздравляю, у вас сын. Вес 4кг 750 граммов, 54 см ростом. Ловко вы на старости то лет. Глаза ваши у ребёнка, голубые», принимая шоколадку, сказала девушка.  «Доченька, я вспомнил, Ланина она, Татьяна Ланина, так я и в завещании вчера указал», улыбаясь, говорил Кузьмич.
-Хорошо исправим, Ланина, да тут и родовые документы на это имя.
Дедушка, совершенно оглушенный навалившимся счастьем и радостью, что это именно ему Господь дал сына и внука в одном лице. Он был горд и счастлив от того, что есть наследник. Он будет художником. Счастлив от того, что скоро он примет на руки крошечного малыша. Около подъезда дома  Кузьмича  ожидали семь человек, среди них один мужчина и девочка лет 12. «Долго же вы добирались уважаемые. Прошу в квартиру», сказал дедушка. 
-Вы же Порфирий Кузьмич? Почему Тани в роддоме нет?
-Там она голубушка, только её на мою фамилию записали. Я сегодня был и исправил.
-Спасибо, сначала мы в роддом, а после к Вам. Такси, Такси.
Старичок медленно стал подниматься на второй этаж.
Счастью встречи Татьяны с родственниками  не было конца. Мама плакала от радости.   Отец вытирал скупые крупные предательские слёзы. Сестрёнка прыгала от счастья и всё хотела развернуть одеяльце. Тётки говорили и плакали, смеялись и опять роняли слёзы. Чувствуя непорядок, малыш заёрзался и басовито закричал. Счастливая мама убежала в палату, родственники направились в гостиницу.  Требовалось время обсудить  ситуацию. Дед Кузьмич утром в роддом не пришёл, не пришёл он и на второй день.   Таня очень просила родителей проведать старичка. Они знали всё, что случилось и произошло между Таней и Кузьмичом. Все родные, находившиеся здесь,  решили поехать в квартиру дедушки подарить цветы. Поблагодарить за тёплое участие в рождении ребёнка. Сказать хорошие слова доброму человеку.
Около подъезда находилась карета Скорой помощи. У открытой двери квартиры стояли соседи с тревожными лицами. Папа Тани первым прошёл в открытую дверь. Увиденная картина крепкими тисками сжала сердце каждого присутствующего.  Порфирий Кузьмич лежал на диване с голубыми открытыми глазами и ясной счастливой улыбкой.  Правой рукой он прижимал к сердцу маленькие  розовые  ползунки, предназначенные для малыша.  На полу валялись рассыпанные сердечные таблетки. Врач скорой помощи сидел за столом и писал бумаги.  К родителям Татьяны подошёл мужчина в добротном пальто. Представился нотариусом.
«Я зашёл по договорённости с Порфирием Кузьмичом передать ему копию его завещания на имя Ланиной Татьяны. Дверь была отперта. Дедушка уже не дышал, я и вызвал скорую.  По закону копию завещания я вручу вашей дочери в роддоме. Подлинник она получит на руки после похорон.  Примите мои соболезнования. Мои услуги полностью оплачены покойным.
Проводив карету Скорой помощи в морг, все сидели и тихо плакали. Боль утраты сдавила грудь, как по родному человеку. Каждый понимал, что капли благодарных горячих слёз, уже не могут  заставить биться чужое и такое ставшее родным для всех,  доброе сердце художника.
 
Дед Владимир, 12 января 2011года.