Там, в Предуральи. Глава 4. Небольшие приключения

      Конечно, с завистью выслушав столь удивительные истории, я совсем затосковала.
      Вскоре после этих событий я познакомилась с женщиной-геологом Н.Г. Чижовой, автором нескольких геоморфологических карт Урала. Она рассказала мне много интересного о тех местах, где мы побывали, о кольцевых геологических структурах в литосфере, которые могли быть причиной некоторых из наблюдавшихся аномалий.
      Как оказалось, вся Пермская область накрыта огромной материнской кольцевой геоморфологической структурой, в свою очередь имеющей дочернею структуру, пересекающую материнскую в районе Молебки. Далее – дочерняя структура пересекается «внучатой» структурой – и тоже в районе Молебки, затем следует кольцевая структура следующей иерархии – в том же месте  пересекающая «внучатую». Если учесть, что каждое кольцевое образование имеет лучистость, выраженную разломами, то будет понятно, что подобная сеть разломов не может не влиять на физическую среду над структурой.

      Я была полностью согласна с ее рассуждениями. В газетных заметках, которые она показала мне при встрече,  были описаны встречи с пришельцами именно в тех местах, где геологами были выявлены разломы.
      Мы много размышляли  о Земле, как о живом организме. Н.Г. обладала широкими  взглядами, что позволило ей наряду с традиционной наукой заняться изучением так называемых "мест силы", расположенных по всей планете в определенных местах. М-ский Треугольник входит в число таких мест. Это подогрело мой интерес к Зоне. Я понимала, что не могу спокойно спать, пока не попытаюсь хотя бы что-то понять. С этим надо было что-то делать, и я стала готовиться к новой экспедиции, наметив ее на март 1990г. К началу поездки собралась группа энтузиастов из 8 человек, включая  Ю.М.

Ленинград-Пермь-Шумково-Молебка

     Готовились тщательно. Прошли  медицинское обследование, а под конец, по просьбе  Ю.М., - «на всякий случай», -  нас всех просмотрел П.И.Гершуненко – замечательный человек, очень известный и сильный экстрасенс. На каждого из нас, как в банальной поликлинике, были заведены карточки. Предполагалось «померять» нас всех после возвращения.

    В начале 90-х годов полеты на самолетах в денежном плане еще были вполне доступны, и мы с легкостью одолели расстояние, разделяющие Пермь и тогдашний еще Ленинград. Аэропорт – железнодорожный вокзал в Перми – уже знакомый  путь. И вот, наконец…Мы в Шумково.
    Электричка, протяжно крикнув, умчалась вдаль. На пустом заснеженном перроне мы остались одни. Впереди снова ждала неизвестность, до которой оставалось сорок километров. Бодро вскинув рюкзаки и взгромоздив на плечи лыжи, мы быстрым шагом обошли деревянный вокзальчик и вышли к остановке автобуса. Того самого, который, якобы,  возил людей от станции Шумково до деревни Молёбки, куда лежал наш путь. Хлопоты оказались напрасными. Ни людей, ни тем более автобуса не было и в помине. Нас не ждали.
    "Начинается!" - подумала я с досадой, уже имея первый опыт путешествия в М-ский Треугольник. Деревня была пуста. Не бегали и не лаяли собаки. Не было видно людей. На единственной продовольственной лавке висел замок. Спросить об автобусе было некого. Оставалось одно - идти на автомобильный тракт и ловить там попутную машину. Так и сделали.
    Два часа на морозе - и вот, о радость! - мы сидим на куче навоза в кузове самосвала, удобно привалившись к каким-то ржавым бочкам. Свистит ветер. Мы подпрыгиваем на ухабах вместе с бочками, но чувствуем себя счастливыми - мы едем в аномальную Зону. Приключения начались!
    Так и есть. Неожиданно самосвал останавливается и нас высаживают в деревне Осиновцы. Благодетель-водитель вдруг вспомнил о существовании горячо любимого шурина. Мимо него он ездит по этой дороге уже три года, а вот, поди ж ты, - "всё недосуг было заглянуть". В общем, местная валюта в виде бутылки водки, которой мы загодя (и напрасно!) расплатились с шофёром, ушла вместе с ним к шурину. Там её употребили немедленно и, мы надеялись, - исключительно "за наше здоровье".
    Мы опять остались посреди заснеженной незнакомой деревни. Но к Зоне приблизились: до Малёбки оставалось двадцать километров.
    Мороз усилился. Завязав шарфами носы и уши, мы устроились на крыльце полуразвалившегося дома и стали ждать очередную попутку. День клонился к вечеру. Заночевать здесь, на полпути, не хотелось.
    Отогнав мрачные мысли, все дружно решили - "Будь, что будет". Покинув мужскую часть команды, мы с Ириной отправились на разведку. Вскоре удалось обнаружить замечательное местечко - деревенскую столовую, разместившуюся в  уютном деревянном домике. Дверь была приоткрыта. Из сеней вкусно пахло. Потопав ногами, мы стряхнули налипший снег и ввалились в помещение.
    Две женщины, хлопотавшие у плиты, разом оторвались от своих дел.
    - Ой,  милаи-то мои, - ласково с доброй улыбкой обратилась к нам та, что постарше, - и откель такие к  ночи-то взялись? Ужо закрываем!.. Что надо-то? - спросила она, видя как мы попятились к выходу.
     Чувствуя, что нас жалеют, мы стали жаловаться на несговорчивую судьбу, на холод и голод и, совсем разжалобив милых женщин, сгоряча заказали солидный обед - на всех.      
Довольные собой и вполне счастливые, мы пошли звать друзей.
     Компания радостно снялась со своего поста у дороги и, обгоняя друг друга, устремилась вдоль деревенской улицы в указанном направлении. Похоже, мы обеспечили столовой недельную прибыль. Обильная, вкусная, по-домашнему приготовленная пища, сделала своё дело - все повеселели, разомлели в тепле. Уходить не хотелось.

     Тётушки-повара с любопытством разглядывая посетителей, долго расспрашивали о житье-бытье в далёком Питере.
     Наконец, одна из поварих, вспомнив о неотложных делах, засобиралась домой. Мы поняли - пора на мороз. И тут нам посветила удача. Одна из женщин вдруг вспомнила о каком-то неведомом трактористе, который "намедне собирамшись на Молёбку-та, кажись в вечеру сегодня". В сопровождении женщины мы с Ириной пошли к дому тракториста. Увы! Тракториста дома не оказалось. Его жена крепко подозревала, что "он, поди, в разгуле и буде не скоро". Однако предполагаемое место нахождения мужа указала.
     Вернувшись к друзьям, я осталась у дороги, а Ирина, Володя и Саша пошли искать тракториста с надеждой попытать счастья и "достать хоть что-нибудь на колёсах или гусеницах". Трудность мероприятия усугублялась тем, что нас было многовато - шестеро. Вскоре они вернулись ни с чем.
     На наше счастье очень скоро из-за поворота дороги медленно выкатил крытый брезентом кунг. Размахивая руками, мы бросились на дорогу. Машина остановилась. Договорились. Быстро загрузили фургон.
     Мы снова были в пути. Упираясь светом фар в придорожные сугробы, машина медленно ползла с горы на гору, приближая нас к цели.
     Молёбка встретила нас редкими огоньками. Деревня погружалась в сон.
     После короткого совещания решили перейти по льду реку и заночевать на другом берегу в лесу, там, где начинается путь в Зону. Спустившись на лыжах к Сылве, мы обнаружили посреди реки обширную промоину. Был март, и быстрая вода на перекате сделала своё дело. Собравшись с духом, сохраняя некоторое расстояние друг от друга, мы цепочкой пошли в обход полыньи. Лыжи мгновенно отяжелели от налипшего мокрого снега. Позади нас следы заполнялись водой. Когда мы добрались до середины реки, валенки и ботинки набухли от воды. Думали об одном: "Не провалиться бы! Только бы лёд выдержал!"

Беспокойная ночь

     Одолев реку, мы были вынуждены снять лыжи и долго возились с ними, счищая намёрзший снег. Наконец, в темноте двинулись к лесу. Едва войдя в ельник, мы поняли, что далеко не протянем. Немного поколесив, нашли подходящее для ночёвки место  и, избавившись от лыж, стали устраиваться на ночлег. Большой костёр согрел нас и просушил обувь. Остальное довершила походная печурка, быстро нагревшая двенадцатиместную палатку. Стало тепло и уютно. Забравшись в спальники, мы вскоре уснули.

     Приключения продолжились ночью, когда все неожиданно проснулись. Откуда-то издалека приближался гул. Звук нарастал. По мере приближения он переродился в сильный рёв ветра, шум елей и треск ломающихся ветвей. Не успели мы опомниться, как на крышу палатки буквально обрушился целый ворох сломанных сучьев, посыпались ветки, заколотили по брезенту шишки, упало тонкое деревце. С оглушительным треском где-то совсем  рядом рухнула ель.
      Пока мы выскакивали из своих спальников, ураганный шквал умчался, и только вдалеке были слышны треск деревьев и шум леса.
      Все вылезли из палатки. Небо было полно звёзд. Светила яркая луна и в её голубом полнолунном сиянии картина хаоса была особенно впечатляющей. Стояла удивительная тишина. Всё замерло. Не верилось, что минуту назад разбушевавшаяся стихия чуть не погубила нашу палатку, а то и нас вместе с ней. Сбросив сучья и ветки с крыши палатки, все вернулись в тёплые спальники.
      Однако едва мы начали засыпать, как опять услышали знакомый гул. Шквал стремительно приближался, а мы не знали, что лучше - выбежать наружу или остаться под защитой палатки. Обсудить этот вопрос не удалось. Наши тревожные голоса утонули в шуме ветра. Затрещали деревья. Палатку сорвало. Сверху посыпались сучья. Внезапно шум стих. Ветер, не умчавшись вдаль, вдруг резко прекратился и, когда мы выбрались наружу из-под палатки, опять стояла безмятежная лунная тишина.
      Мы разобрали  завал; заново установили палатку и, намертво закрепив растяжки, водворились под её крышу. Печку устанавливать снова не стали, но, несмотря на холод, уснули быстро и проспали до утра уже без приключений.

     Проснулись, когда уже встало солнце. Над головой по брезенту палатки деловито прыгали синички. Их милая болтовня вернула нас к действительности.
     Зрелище, представшее перед нами, было ужасающим и никак не вписывалось в яркое утро. Лыж возле палатки не оказалось - их унесло ветром. Не заметив этого ночью, мы с удивлением обнаружили их разбросанными довольно далеко от лагеря. А дальше всё пошло, как обычно - костёр, быстрый завтрак, сборы.

     Ирина и я, встав на лыжи, первыми покинули место ночлега. Оживлённо обсуждая минувшую ночь, мы неторопливо продвигались по маршруту. Торопиться было некуда - целый день впереди.
    Часто останавливаясь для фотосъёмок, мы поглядывали назад, поджидая наших товарищей. Неужели не могут нас догнать? Идём медленно, ушли недалеко... Где же они? Постепенно нами овладело беспокойство. А тут ещё и снег повалил. Мы и не заметили, как скрылось солнце. Остановились. Снегопад всё усиливался. Видимость резко ухудшилась. Лыжню уже завалило снегом, а друзья всё не появлялись. Может быть, они не смогли найти исчезнувшие под снегом следы и отклонились от маршрута? Я одна знала дорогу, и повод для беспокойства был.
    Наконец нам надоело топтаться на месте с рюкзаками на спине. Мы сбросили их в снег, прислонили к дереву и пошли назад. Через десять минут, вынырнув из снегопада, на нас вышли друзья. Утопая в снегу, все вместе мы продолжили путь.
    Всё шло хорошо, однако, выбравшись на возвышенность, мы заплутали. Я точно знала, что до реки рукой подать. Осталось совсем немного - каких-то пара километров, но они не давались. Мы кружили по лесу снова и снова, не находя нужных примет. Я приходила в отчаяние от бесплодности наших попыток и тут, в очередной раз собравшись в исходной точке, мы заметили едва проступающую из под снега лыжню. Она была рядом, прямо под носом. Мы, буквально на ощупь отслеживая её, вышли к реке. Здесь уже стояли палатки вездесущих рижан. Снегопад прекратился. Пока разговаривали, Володя и Алёша убежали налегке искать место для лагеря.
     Мы двинулись вслед за ними в глубину берёзовой рощи.
     Разбили лагерь. Вкопали в снег палатку. Заготовили на ночь мелкие полешки дров для нашей печурки. Вскоре и ужин поспел. Оживлённо переговариваясь, все собрались у большого жаркого костра. Когда котелок опустел и каждый получил кружку горячего чая, Володя решился поведать нам о своих наблюдениях. Оказалось, что первая встреча с неизвестным состоялась.

Счастливчики

     А было вот что. Володя с Алёшей вошли на лыжах в берёзовую рощу в поисках места для лагеря. Не торопясь, они присматривались к заснеженным уголкам леса. Вдруг Володя боковым зрением заметил огромную человекоподобную фигуру, как бы обгоняющую их сбоку, совсем близко от себя.
     - Смотри! - Володя схватил Алёшу за рукав - Видел?!  Но Алёша ничего не заметил.
     Через минуту всё повторилось. И снова великана "видел" только Володя. Как было не позавидовать ему...
     Вскоре мы все утешились. Наш профессиональный фотограф Саша, нагрузив себя аппаратурой, решил попытать счастья в вечерних съёмках.
     Из-за леса всходила луна. Небо было ясным. Минут через десять мы услышали, что он зовёт нас. Быстро встав на лыжи, выбежали на поляну и замерли. Слева от огромного жёлто-оранжевого диска луны медленно таяла гигантская зеленоватая спираль света.
     Когда спираль растаяла, а луна поднялась над лесом, все увидели две розоватые полосы, протянувшиеся из леса и теряющиеся в бесконечности звёздного неба. Они как две капли воды были похожи на инверсионный след самолёта.
     Саша сделал несколько снимков удивительного явления. И конечно, ничего из этого не вышло. Плёнка оказалась засвеченной.
     Точно такую же спираль годами позже видели здесь дважды другие наблюдатели, но летом, в сумерках и совсем в другой стороне.
     На обратном пути нас ждали другие неожиданности. Сначала вдалеке, где-то в глубине леса, мы заметили резкую вспышку света. Решив, что кто-то ведет съёмку с фотовспышкой, интерес к явлению потеряли. И напрасно. Через минуту веретенообразная вспышка белого света ударила рядом со мной, заставив меня резко отпрыгнуть в сторону. Явление "ушло" куда-то дальше в лес, оставив нас в полном недоумении.
     На следующее утро Володя с Алёшей ни свет ни заря убежали на лыжах к месту первой стоянки. Накануне, чтобы не перегружать рюкзаки, ребята закопали часть снаряжения и продуктов. Забрав груз, они вернулись к вечеру и с новыми приключениями. Похоже, что эту пару нельзя было оставлять без присмотра.
     К бывшему лагерю ребята шли другой дорогой. О ней им рассказал рижанин Юрис. Они поднялись на возвышенность, где простирались засыпанные снегом поля и пошли вдоль кромки леса. Погода стояла отличная, лыжи хорошо скользили, снег был мягким и сухим.
     Вдруг, идущий впереди Володя, резко откинувшись всем корпусом назад, упал на спину. Он был опытным лыжником, и это не могло случиться просто так. Алёша мигом подлетел к нему, помог подняться. Володя тёр рукой висок. Рукавицы и палки валялись на снегу. "Ничего не пойму! - пожаловался он Алёше, - Кто-то с силой ткнул меня в висок".  Удар был так силён и болезненен, что Володя не устоял на ногах.
     Они продолжили путь и долго обсуждали случившееся. А на обратном пути Володя опять подвергся нападению. В том же самом месте!

     Погода день ото дня становилась лучше. Пригревало мартовское солнышко. Осевший днём снег пропитывался талой водой. Ночью сильно подмораживало.
     Ежедневно, подобрав подходящую лыжную мазь, мы уходили бродить по лесу и заснеженным полям, экскурсировали по берегу Сылвы, спускались на лыжах с возвышенностей на её еще покрытое толстым льдом и снегом русло. Такие походы мы совершали утром и вечером. Как всегда много фотографировали в надежде получить новые доказательства аномальности этих мест. Один из таких походов дал новый повод для долгих размышлений у вечернего костра.
     Был яркий солнечный день. Мы медленно шли друг за другом по своей же старой накатанной лыжне вдоль берега Сылвы. Русло реки в этих местах изобилует поворотами, река сильно меандрирует. Здесь всегда ждёшь - а что там за поворотом.
     Первым по лыжне шёл Алёша. Он и увидел облако белесого дыма, медленно выползающее из глубины леса.
     - Смотрите-ка, кто-то встал лагерем!.. - Алёша остановился, - Вроде бы дым от костра.
     Пока все размышляли, дым вдруг исчез. Заинтересованные, мы быстро двинулись вперёд. Поравнявшись с местом, где наблюдалось явление, решили подняться на высокий берег, войти в лес и отыскать предполагаемую стоянку туристов или рыбаков.
     Сразу обнаружилось отсутствие лыжных следов. Это показалось странным. Выйдя на поляну, растянувшуюся над рекой и обойдя берёзовое редколесье вокруг неё, мы так ничего и не нашли - не было ни следов, ни костра, ни людей, ни дыма. Только лёгкое покалывание кожи на руках, голове и плечах подтверждало аномальную ситуацию.
     В лагерь возвращались уже в темноте. Обратный путь шёл по левому берегу Сылвы, в ельнике высоко над рекой. Лыжни здесь не было и, протаптывая её, мы по очереди сменяли друг друга.
     Я шла первой, когда вдруг почувствовала, что моя правая щека начала сильно гореть, будто её грел огонь костра. Мои спутники ничего такого не чувствовали. Я попросила Сашу на всякий случай сфотографировать меня. По непонятной причине профессиональный фотограф сделал в темноте снимок без вспышки. Заметив свою оплошность, он решил повторить съёмку. Вспышка не сработала, а один из двух фотоаппаратов отказался работать. Потом "укоротившись" вполовину, кончилась плёнка. Не стоит и объяснять, что эти кадры не получились. После проявления оказалось, что и эта плёнка засвечена.
      Шло время и приближался день отъезда. Мы неплохо отдохнули, набрались новых впечатлений, однако намеченную программу не выполнили. Отвечал за неё опытный уфолог, за спиной которого был богатый опыт исследователя, побывавший в аномальных зонах Памира, на Робозере и в других местах, привлекательных для уфологов. С ним происходило что-то странное. С вымученной улыбкой он неприкаянно бродил в окрестностях лагеря. На лыжи практически не вставал. Фотографировал мало. Тяжёлые приборы, им же принесённые за тридевять земель, из рюкзака упорно не доставал. Мы постоянно намекали ему на быстро сокращающиеся сроки пребывания в Зоне, на то, что программа исследований может быть сорвана из-за его пассивности. Всё было напрасно. Он мрачнел и уходил от разговоров на эту тему.
     Сдался он за день до отъезда. Вдруг оживился. Засуетившись вокруг своих «железок», стал деловито обсуждать план действий.
     Вырыли в лесу яму для установки шеста. На нём предполагалось поместить нехитрые приспособления для фиксирования электромагнитных изменений. Этот шест необходимо было поместить в определённую точку, чтобы световой сигнал был хорошо виден с места нашей стоянки.
     Одна мужская часть экспедиции рыла яму, другая - подавала советы. Шест установили. Всеобщее ликование было недолгим. Со стороны лагеря «прибор» не просматривался! Эта комическая ситуация сломила дух знаменитого уфолога. Он совсем увял, махнул рукой и скрылся в палатке. Переносить шест на новое место не стали.
     Аналогичная пассивность напала на меня во время летней экспедиции, но тогда, мне, слава Богу,  нашли замену.
    И вот всё позади. Мы в Ленинграде. Выйдя из поезда, Алёша решил известить родных о своём возвращении. Володя тоже заспешил к телефонным будкам. Мы видели,  как он взял трубку, но вдруг повесил её. Высунувшись из будки, он испуганно признался, что «забыл все на свете телефоны и свой тоже!»
         Видать здорово ему досталось в Зоне!..
         Чего только не бывает.