Командировочные деньги

–  Нет, со Степаном каши не сваришь! – сказал Миша Ойсерт, выходя из кабинета декана. – Упрям, как три барана вместе взятых! Абсолютно ничего не хочет слушать и понимать!
–  А ты что ожидал иного! На Степане где сядешь, там и слезешь! –  засмеялись мы.

Около двадцати парней с нашего потока, собрались августовским утром в институте, готовые ехать в Каширу на месячную производственную практику после четвертого курса, как вдруг Миша Ойсерт высказал предположение, что нам полагаются командировочные деньги – суточные, проездные, квартирные. Никто, разумеется, не стал возражать, и Миша, как закоперщик, был отправлен к декану качать права. Степан Григорьевич отмел все претензии, заявив, что проживание оплачивает институт, билет до Каширы стоит копейки, суточные не положены, так как есть стипендия, а кроме того, на месте нам начислят зарплату. Миша возразил: зарплата – за работу, стипендия – за учебу,  суточные же – сами по себе. Ведь на предприятиях сотрудники, отправляемые в командировку, получают суточные, несмотря на то, что имеют зарплату. А поездка на производственную практику, в принципе, ничем не отличается от командировки. Степан Григорьевич не стал спорить – просто велел выйти из кабинета и закрыть дверь с противоположной стороны.

– Все равно нам должны выдать командировочные! Я уверен! – стоял на своем Миша, который в упрямстве не уступал декану. – Хватит пасовать перед Степаном – пошли к ректору!

– Только нас ректор и ждет! – заныли пессимисты. – Зря время потеряем! Поехали лучше на вокзал, а то досидимся до перерыва электричек!

– А почему, действительно, не сходить к ректору! За права надо бороться! – заявили оптимисты. – Куда нам спешить!  Каширская ГРЭС подождет! Ничего с ней не случится! Днем раньше приедем, днем позже – какая разница!

Ярцев вызвался составить Мише Ойсерту компанию, и они записались на прием к ректору. Попали перед обедом. Ректор дал команду главбуху и юристу выяснить, что к чему. Чудеса бывают – Миша оказался прав! По какому-то постановлению Министерства высшего и среднего специального образования в нашем конкретном случае полагались проездные и суточные – правда, мизерные! Двинули в бухгалтерию оформлять командировки. Процедура долгая – на кассу вышли лишь в четвертом часу. Опять заминка – день зарплаты, полно народу. Попробовали влезть по наглому – дескать, пропустите, на поезд опаздываем. Не пустили – очередь, она беспощадна к своим членам! Деньги, 18 рублей с копейками на брата, получили около пяти вечера – какая там Кашира!

Одна светлая голова предложила отметить начало практики. Идею поддержали, за исключением двух-трех малодушных. В общем, почти все командировочные деньги пустили в дело – закупили выпивки с закуской и на Гальяновку, в общежитие. Гуляли допоздна – лично я вырубился в первом часу ночи. Вырубавшихся  укладывали на свободные кровати – благо в этот период общага пустовала. Утром проснулись – башка гудит, нутро выворачивается наизнанку, ноги ватные, во рту сухо и противно…  Отправились лечиться – то бишь, выпить кружку-другую пива. Не очень-то помогло! Евсеев и Юрченко у нас слыли большими любителями пива – по 10-12 кружек зараз уговаривали! Худые, как вобла, – куда только влезало! Бывал с ними в пивбаре – пьют, курят и даже в богоугодное место не ходят! Удивительная мочестойкость! Я за три часа убегаюсь в туалет, а они лишь перед уходом вспомнят «Давай, зайдем, отметимся что ли!». Так вот даже они цедили пиво с весьма кислым видом.

Кое-как добрались до Павелецкого вокзала, сели в электричку, всю дорогу дремали. Под вечер приехали в Каширу – вроде, полегчало. Устроились в гостинице. Пора и ужинать. Остатки вчерашнего застолья хозяйственный Евсеев захватил с собой. Перекусили бутербродами и с твердым намерением «Все, на этом завяжем!» – допили спиртное. Стало хорошо и весело!  Решили подышать свежим воздухом и познакомится с городом. Уже в сумерках  брели по одной из центральных улиц. Гоготали, пользовались ненормативной лексикой, отпускали замечания в адрес девушек… Ясное дело, местная прогрессивная общественность возмутилась и приняла радикальные меры к пресечению подобной вакханалии. Вышли на круглую площадь, в центре ее красовалась клумба, обрамленная широкой проезжей частью, вокруг которой произрастал густой декоративный кустарник. За площадью начинались две новые улицы, уходящие вдаль под углом примерно шестьдесят градусов друг к другу. Смотрим, прямо навстречу нам по этим улицам на площадь вылетают и резко тормозят три милицейских газика.

– Драпаем! – крикнул Юрченко, первым сообразивший, что менты прибыли по наши души. Сразу протрезвев, мы, как тараканы, кинулись в разные стороны, перескочили через невысокое ограждение и залегли в кустах. Лишь один Миша Ойсерт топтался на площади, не в силах сообразить, что же вдруг стряслось. Парень он был грамотный, эрудированный, но чересчур заторможенный. Когда играли в карты, вечно уточнял, какие козыри, чей заход, и вообще мыслил  дискретно – отдельными блоками, между которыми никак не мог наладить должную связь.

Два мента  подскочили к Мише, скрутили его и принялись запихивать в торцевую дверь газика. Менты из других машин побежали за нами. К счастью, кустарник оказался не только густым, но и колючим – лазить по нему ментам не захотелось, и они вернулись назад. «Грузите этого – и в отделение! Там он все и про всех, как миленький, расскажет!», велел старший, и укатил с напарниками. Однако Миша уперся и не желал ехать  в каталажку.

–  Васька, помоги! – позвал один мент. – Этот козел брыкается!

Из кабины вылез водитель, втроем они затолкнули Мишу в газик, но он моментально выскочил наружу из незакрытой водительской двери и отполз в сторонку. Менты, не заметив бегства арестанта, сели в машину и тоже укатили.  Миша поднялся и принялся что-то искать. Несколько наших подбежало к нему.

–  Чего телишься! – воскликнул Злотин. – Сматывайся!
–  Очки! Очки потерял! – бормотал Миша.
–  Плюнь на очки! Заднее место спасать надо! Бежим!

Злотин подхватил Мишу, и мы бросились, не разбирая дороги, через кустарник. В самый раз! Через минуту  на площади  вновь послышался скрип тормозов и ругань старшего мента «Упустили! Что вы за кулемы – пьяного очкарика довезти и то не смогли!». Отбежав подальше, остановились перевести дух и привести себя в порядок. Миша дрожал мелкой дрожью, заправляя рубашку в брюки. Ему жутко повезло: попасть на практике  пьяным в милицию – это гарантированное исключение из вуза! Коту под хвост четыре года учебы! Знал бы он вчера, каким боком выйдут командировочные деньги, черта с два стал бы их выбивать!

Вот такой выдался нестандартный дебют производственной практики, а в миттельшпиле и в эндшпиле ничего примечательного не произошло. Да – Миша Ойсерт заказал новые очки и через неделю перестал близоруко щуриться.