Там, в Предуралье. Глава 6. И снова в путь...

     Зима 1989-1990 года, окрашенная долгими воспоминаниями о мартовской поездке,  пролетела незаметно. Поутихли страсти, отступили в прошлое воспоминания, и мы  начали строить планы на лето.
     Приближалась пора отпусков. Было совершенно ясно, что это время я проведу на Урале. Мечта о новой поездке не покидала меня всю зиму.

     Наконец, наступило время подготовки новой экспедиции, намеченной на июль 1990г. Прежде всего, нужно было определить ее состав.



Мистика

      Ю.М. Райтаровский, как руководитель, срочно занялся подбором участников для предстоящей поездки. По этому поводу мы часто советовались.
      Так как мне отводилась роль со-руководителя, я получила право  представить своих кандидатов. В первую очередь по общему согласию в кандидаты были зачислены участники мартовских приключений – надежные и опытные Владимир и Алексей.  Владимир, к сожалению, от поездки  отказался сразу – был занят. Других участников будущей поездки, начав с себя,  предложил  Ю.М. 
      Тут-то и начались неурядицы мистического характера.

      Предстоящее путешествие представлялось Ю.М. чрезвычайно серьезным, и вскоре  возник вопрос  об участнике с медицинским образованием.
На этот случай Ю.М. припас кандидатуру бывшей ученицы школы  уфологов, где он  сам читал лекции. Я немножко знала, чему учат в этой школе,  и сильно сомневалась в пользе ее существования. После  первых поездок на Урал это мероприятие  окончательно стало  казаться   мне совершенно бесполезным.
      У кандидатуры Ю.М. было среднее медицинское образование, и Ю.М. настаивал на ее участии, как медика. Это было разумно, но почему-то все во мне взбунтовалось. Самым удивительным было то, что протест был направлен на человека, которого я еще ни разу не видела. Относительно этого я не могла привести никаких доводов, кроме того, что по замечанию самого же Ю.М. у нее было полное отсутствие опыта походной жизни.  Ю.М. упорствовал. Я подняла бунт!
      Мое сопротивление ни к чему не привело, и Ю.М. настоял на  встрече с Татьяной.
      - Она тебе понравится, вот увидишь, - агитировал он меня.
      Увы! Когда я увидела Татьяну, мои настроения только усилились. Она  оказалась симпатичной, но с моей точки зрения слишком полной, чтобы участвовать в таком походе. А, кроме того, ее неистовое желание принять участие в поездке  показалось мне слишком навязчивым и,  в конце концов,  просто неприличным. Такая  напористость мне явно не нравилась. В этом было что-то подозрительное.
      После этой первой встречи с Татьяной я немедленно позвонила Ю.М. и  представила ему свои аргументы против ее кандидатуры. Заметив, что мои слова не действуют, я в  запале гордо заявила ему, что «у моей кандидатуры образование высшее и опыт походной жизни имеется». А до кучи еще и добавила:
      - Между прочим, это очень надежная и серьезная женщина, хорошо подготовленная физически. А с медициной я и сама справлюсь, если придется.
      На самом деле с моей стороны это был бессовестный  поступок:  в ту минуту у меня на примете не было в запасе  ни души! Да и насчет медицины высказывание было совершенно безответственным. Но… что сказано, то сказано. 
      Ю.М., видимо уже уставший от борьбы со мной, вопреки ожиданию сдался и отреагировал на последнее заявление почти равнодушно: 
      - Ну, делайте, как считаете нужным….
      Татьяне было отказано. Мне  надо было что-то делать, и очень срочно. 

      И тут я стала думать, кто же она такая – эта «очень надежная серьезная женщина, хорошо подготовленная физически». И придумала. Это была одна из моих старинных приятельниц, которая с большим интересом слушала мои байки о предыдущих поездках и мечтала  составить мне компанию.
      Я немедленно связалась с  Леной. Ничуть не сомневаясь, она согласилась ехать.
      Я позвонила Ю.М.
      Не могу сказать, что его обрадовала эта новость…

      Наконец пришло время покупать билеты.  Как и все участники, Лена внесла свою долю. Не тут-то было!
      Вечером того же дня она сообщила мне о предстоящем приезде с Камчатки ее давнишней подруги с дочерью, которая нуждалась в медицинском обследовании.  Подруга просила приюта почти на месяц, и Лена не могла ей отказать. Поездка автоматически отменялась.
      Утром я позвонила Ю.М., надеясь порадовать его известием о Ленкиной капитуляции. Он обрадовался. И выразил свою радость категорически:
      - Значит, возьмем Татьяну.
      Я приуныла, но делать было нечего.
      Подруга с дочерью появилась у Лены на следующий день, и вечером Ленка снова позвонила мне, чтобы сообщить, что подруга вовсе не возражает на недельное отсутствие хозяйки дома.
      «Поезжай, конечно. Это же так здорово! Нельзя пропустить такой случай!» - обрадовано передала мне ее реакцию Лена.   
      Ленка позвонила мне. А я – Ю.М: «Лена может ехать!»
      Ответом мне было напряженное молчание, не сулившее ничего хорошего.  Конечно, такая история  все больше и больше не нравилась Ю.М., но, к счастью, он еще не успел обнадежить Татьяну обещанием взять ее в Зону. Я ликовала!..

       А утром следующего дня снова случилось не предвиденное: подругу на скорой увезли в больницу с острой почечной коликой. Ее дочь осталась на попечении Лены. И Ленка снова отказалась от поездки. 
       Я стала подозревать неладное – во всем этом начало проглядывать  что-то искусственное.
      Ленка позвонила мне, чтобы сообщить эту печальную весть.  А я – Ю.М. 
      - Вы там как-нибудь определитесь, Виолетта Георгиевна… – сказал он официальным тоном и распрощался. Я слегка опечалилась!.. А он, несмотря на мою просьбу подождать, все же решил перестраховаться и позвонил Татьяне: «на всякий случай – пусть приготовится».

      Напрасно торопился! Утром подругу вернули Ленке здоровой и невредимой. Боли у нее прекратились через два часа после приезда в больницу,  но ее для порядка оставили там до утра. Ей сделали нужные анализы, признали совершенно здоровой и на утро следующего дня отправили домой. Диагноз не подтвердился.
Ленка радостно позвонила мне, а я – Ю.М.:
      - Лена может ехать!.. В ответ  он выдавил:
      - Подождем!.. и повесил трубку. 
      Как в воду глядел! Дальше все шло «как задумано».
      В тот же вечер у дочери Лениной подруги возникли абсолютно те же симптомы, что были у матери.  Пришлось вызывать скорую, которая забрала девочку в больницу. Утром ребенка из больницы вернули здоровым. Анализы ничего не показали.   

      Лена уже и сама не знала, что делать с поездкой. Я пустилась в долгие рассуждения, и вскоре мне показалось, что уговоры подействовали. А ведь и нужно-то было совсем немного - только поверить, что ситуация не стандартная – что-то происходит странное, но ведь и ехать собрались не в ближний край.
     Я позвонила Ю.М.
     Теперь он уже откровенно смеялся над этой ситуацией:
     - Ну,  так что? –  Лена?!
     - Конечно! - радостно откликнулась я.
     - Ну, Лена – так Лена! - сказал он отсмеявшись.
     Увы! Вечером Ленка скисла окончательно и теперь категорически отказалась от поездки.
     Я позвонила Ю.М.
     Ю.М. позвонил Татьяне.
     Все. Татьяна была зачислена в состав экспедиции. Мало того! У нее не было своей палатки, и меня заставили  взять ее на постой.
     Ю.М. победил. А я?..
     Я нашла в лице Татьяны самую лучшую попутчицу, о которой только можно было мечтать. Забегая вперед, скажу, что лучшего товарища по странствиям, чем Татьяна, я еще не встречала. Судьба связала нас на долгие годы трудной, но горячей дружбой. Много километров мы прошагали плечо к плечу, многое пережили вместе, многое вместе постигли на пути нашего ученичества.

     И начались сборы. Приборная оснастка с каждым днем становилась все более внушительной, что было совершенно необходимо ввиду предполагаемого солнечного затмения, которое должно было застать нас в зоне. К этому времени я основательно овладела работой с биолокационной рамкой и превратилась в настоящего оператора биолокации. Время отъезда приближалось.
     На этот раз для верности мы выбрали путь через Кунгур.

Приключения продолжаются

    Июль и август  1990 года, проведенные в зоне,  принесли массу впечатлений. Дневниковые записи едва уместились в моей маленькой записной книжке. Последующие летние экспедиции продемонстрировали варианты историй, приключившихся в это лето.

    В Кунгуре  удалось нанять старомодный белый автобусик. С ветерком он домчал нас до деревни Молёбки и теперь красовался посреди деревенской улицы.
    Мы торопливо выгружали рюкзаки и наш походный скарб, вытаскивали приборы. Весь этот переполох не остался незамеченным. Очень скоро вокруг нас собралась стайка деревенских ребятишек, подошло несколько скучающих мужиков и любопытствующих местных женщин.
    Гора вещей росла на глазах. Трудно было поверить, что маленький автобус сумел всё это вместить, включая и нашу экспедиционную команду из семи человек.
    Наконец дверь автобуса закрыли. Теперь осталось перенести вещи к реке и часть их отправить на надувной лодке вниз по течению до места нашей будущей стоянки. Двоим предстояло водное путешествие длиной в двенадцать километров. Остальные члены экспедиции отправлялись пешком по более короткому пути, срезая речные изгибы.
    Водитель автобуса, горя желанием надуть нашу резиновую лодку, сразу же обнаружил отсутствие насоса. Было бы удивительным, если бы насос оказался на месте. Мы давно уже ожидали “приятных" неожиданностей. И вот они начались. Аномальная зона приветствовала своих исследователей!
    Эта неудача ничуть не смутила команду и отнюдь не испортила наше боевое настроение. Вскоре "коллективный разум" родил решение - лодку будем надувать... через выхлопную трубу автобуса. Так и сделали! Это вызвало всеобщее веселье у толпы деревенских зевак. Весельчаки и советчики были немедленно привлечены к переноске тяжестей от автобуса к речке. Не прошло и трёх минут, как,  развив бешеную активность, они с энтузиазмом бросились грузить нашу лодку. Если бы мы не вмешались во время,  наш скарб уже покоился бы на дне реки.
     Наконец часть груза была переправлена на другую сторону  Сылвы, откуда начинался пеший маршрут. Лодка, увозя другую часть нашего груза, благополучно отчалила вниз по течению. Оставшаяся группа почти по пояс вброд перешла русло реки и приготовилась к походу.
     Так начиналась третья по счёту – теперь уже летняя -  экспедиция 1990 года.
     Наша пешая группа, приняв хороший темп, бодро вошла в таинственную зону и вскоре миновала палаточный лагерь любителей аномальных явлений, сбежавшихся сюда со всей страны. Ещё один переход через быструю реку и, спустя сорок минут, мы уже хлопотали над устройством своего лагеря.
    
Странные потери

     Небольшое отступление, необходимое для дальнейшего повествования, возвращает нас в Санкт-Петербург, откуда началось наше путешествие.
     Итак, - Отъезд.
     На Московском вокзале было по-летнему шумно. С огромными рюкзаками за спиной мы с трудом пробились сквозь людские толпы к своему поезду и стояли, окружённые своими друзьями и близкими. Над нами подшучивали, смеялись, просили привезти из Зоны люк от летающей тарелки, отпускали другие дежурные шутки. Татьянин сын дал ей свой шикарный японский хронометр - подарок отца на шестнадцатилетие и шутливо напутствовал:
     - Бери, мама. Если пригласят полетать на тарелке, будет чем расплатиться...
     Наконец, поезд умчал нас от наших завистников. Мы одолели дорогу. И вот, мы тут, на берегу мифической Сылвы.

     Ещё в поезде Татьяна заметила, что у часов испортилась застёжка. Чтобы избежать потери, она носила часы в кармане куртки.
     Теперь для большей надёжности часы перекочевали в мой застёгивающийся на молнию карман.  Стоя в воде, мы разгружали лодку. Груз подняли по речному откосу на высокий берег, где расположился наш лагерь. С делами было покончено. Решили искупаться. Быстро разделись и нырнули в холодную речную воду.
     После купания, надев свою куртку, я проверила закрытый на молнию нагрудный карман - часы были на месте. Отмахиваясь полотенцем от полчищ комаров, мы начали подниматься к палаткам, где уже горел костёр, а в котелках закипала вода. Татьяна попросила вернуть ей часы, и я хотела сделать это, но... хронометра в куртке не оказалось. Карман по-прежнему был закрыт.
     Не спуская глаз с тропы, где шли несколько минут назад, мы вернулись к месту купания. Обшарили заросли, заглянули в воду. Тщетно. Вскоре вся группа с энтузиазмом рылась в прибрежной растительности и осматривала наши следы на тропе. Увы!..
    Тут я решила использовать свои небольшие возможности. Взяв в руки биолокационную рамку, скорее шутя, чем серьёзно, неведомо кому я задала вопрос:
    - Часы взяли?
    Последовал положительный ответ.
    - Отдадите? - спросила я.
    - Да - через рамку ответил мне Некто.
    - Когда? - снова спросила я строго.
    - Через три дня на четвёртый - услышала я  ответ, будто прозвучавший в моей голове. При этом рамка поворотом как бы подтвердила сказанное.
    Неприятный осадок вины за потерянную чужую вещь как-то легко улетучился. Успокоившись, я решила ждать. Татьяна же, не доверяя такому способу получения информации, все последующие дни тайно и явно продолжала поиски. Да и члены команды не остались в стороне от этого увлекательного занятия.
    Жарким утром четвертого дня, вдосталь наплескавшись в реке в том же полюбившемся нам месте, где пропали часы, я вылезала из воды. Не успев взять в руки полотенце, я услышала за спиной Татьянин удивленный и радостный возглас: "Смотри-ка! Часы!"  На мокром отпечатке моих ног, ярко блестя на солнце, лежал целехонький хронометр. Татьяна обнаружила его сразу, вылезая вслед за мной из воды.  Часы шли. На циферблате стояло время: 2 часа 20 минут и дата 20 июля.
    Где часы  гостили три дня - не известно, но таинственный НЕКТО обещание сдержал и часы вернул.

    История повторилась спустя три года. (В роли пострадавшей снова была женщина, как и Татьяна,  приехавшая в Зону впервые.) И снова объектом внезапного "похищения" были часы. На этот раз мне досталась лишь роль наблюдателя.
    Мы стояли летним лагерем на том же месте у реки на небольшой цветущей поляне в берёзово-пихтовом перелеске.
    По городской привычке Н.М. вставала утром раньше всех. Ориентиром ей служили первые лучи солнца, добиравшиеся до наших палаток в довольно ранний час. Не имея других дел и забот, она готовила на всех завтрак. Как только закипал в котелке чай, заботясь о нас и горячей пище, Н.М. объявляла подъём. Недисциплинированная команда долго терпела это насилие и, наконец, выразила протест открытым текстом.
    Н.М. и я занимали одну палатку. Вечером она достала из рюкзака свои часы, положила их в пустую коробку из-под конфет и поставила её возле стенки палатки.
    - Вот, - сказала она мне, - беру свои часы и обещаю до восьми утра не подавать признаков жизни. И жалобно добавила: Я вот только почитаю свою книжку.
    Утром я проснулась от того, что Н.М. тихо возилась в палатке - что-то искала.
    - Часы пропали, - пролепетала она растерянно, - видимо, ночью... Сон как рукой сняло, и я присоединилась к поискам.
    Когда стало ясно, что часы действительно пропали, я, предполагая, что знаю виновников происшествия, взяла в руки биолакационную рамку и уже привычно спросила:
    - Часы взяли?  Да - показала рамка.
    - Вернут? - снова спросила я.  Да - показала рамка.
    Не очень-то печалясь этой потерей, Н.М. как  пошла готовить завтрак. Конечно, она временами делала попытки отыскать часы,  но нашлись они, как и в случае с Татьяной, неожиданно - в последний день экспедиции уже в деревне Каменка, откуда мы отбывали рейсовым автобусом в Кунгур.
    От нашего лагеря до Каменки всего-то четыре-пять километров по хорошей лесной дороге, но после дождя она раскисла. Все соответственно приобулись и приготовили сменную обувь "специально для автобуса". Н.М. освободила карман рюкзака от мелочей и поместила в него свою "смену". Когда мы, промокшие и грязные, переодевались на крыльце деревенского клуба, в кармане рюкзака Н.М. обнаружила свои часы. Они исправно шли. Их показания не искажали  истины.
     Третья история  произошла на следующий год. Казалось, что  исчезновение часов превратилось в местный аттракцион. Жертвой снова была женщина, как и в двух предыдущих случаях, впервые попавшая в М-ский Треугольник. Большая любительница купания, она подолгу оставалась на берегу реки одна, наслаждаясь жарким солнцем и медовыми запахами цветущих трав. Именно здесь было совершено очередное "похищение".
     Как-то раз неожиданная смена погоды заставила её покинуть насиженное место у реки. Подхватив свои вещи, она направилась в лагерь. Часы надевать не стала и несла их в руке. Донести их до лагеря ей не удалось: неизвестным образом часы исчезли из рук. Она вспомнила о них сразу же, как только вернулась в лагерь. Время в пути составляло не более пяти минут, но этого оказалось достаточно. Пришлось применить мой "сомнительный метод" общения с Неизвестным, чтобы удостовериться в почти очевидном: "Часы взяли. Вернут". Сообщить мне срок возвращения Неизвестный отказался.
     Конечно, были поиски. Коллективные и частные. Конечно, это не дало утешительных результатов. И, конечно, часы объявились в предписанный кем-то момент на тропе, идущей вдоль берега реки. По ней мы не раз ходили к месту нашего купания. Нашла их сама Наташа. Мы были свидетелями - часы лежали прямо на тропе. Стрелки часов указывали на время их исчезновения...
     На мою просьбу объяснить истории с исчезновением предметов, я получила ответ  совершенно невразумительный с моей точки зрения. Криминальные истории  происходили в Зоне и в других местах с некоторыми людьми, видимо, потенциальными контактёрами. Действительно, позже многие из «пострадавших» вступили в телепатический контакт со своими наставниками.

Незнакомые ощущения

     Вернемся в лето 1990 года.
     В один из летних дней мы решили совершить небольшой маршрут в малознакомое место на другом берегу Сылвы. Вчетвером вброд перешли реку и быстро отыскали нужную нам тропу. Она провела нас через залитый пихтовым запахом лес к полю, сплошь заросшему ромашками и васильками. Над цветами деловито гудели шмели, сновали пчёлы и цветочные мухи, порхали разноцветные бабочки и стремительно носились стрекозы. Всё это великолепие купалось в жарких лучах солнца. Ступая босыми ногами по тёплой тропе, мы шли сквозь прекрасный мир цветов и лета.
     Неожиданно, я буквально налетела на какую-то невидимую преграду. Нет, я не стукнулась об неё, но меня отбросило назад. Остановились. Безмятежного настроения как не бывало. Когда все поняли, что случилось, Саша, протянув вперёд руки, пошёл первым... И ничего не произошло. Путь был свободен. Это было только начало наших приключений. Через несколько минут у всех возникло ощущение, будто сверху на плечи давит плотный столб воздуха - нас буквально прижимало к земле. Двое чувствовали боль в сердце. Только Серёжа, презрительно пожимая плечами, добродушно ворчал: "Выдумщики!"
      Посоветовавшись, мы решили продолжить путь и вполне благополучно добрались до берёзовой рощи. В её глубине мы хотели отыскать нужную нам поляну.
      Тропа влилась в лесную дорогу, проложенную по просеке, сплошь заросшей малинником. Вскоре малинник отступил, но заросли травы были выше человеческого роста. С трудом одолев это зеленое море, мы  вскоре  были у цели.
      Поляна оказалась выкошенной, и ходить по стерне босиком было неприятно. Обувшись, мы направились к огромному дубу, росшему посреди поляны. Именно он представлял для нас наибольший интерес. Рассказывали, что листья и ветви этого дуба оказывают на человека некое воздействие - если протянуть к ним руки, то можно ощутить сильное покалывание в ладонях и услышать лёгкое "электрическое" потрескивание. Если прийти сюда ночью, то можно увидеть, как от дуба отделяются, "стекают", как говорили очевидцы, красноватые светящиеся шарики.
      Довольно быстро мы убедились в правдоподобности этих рассказов и сразу потеряли интерес к дневным "фокусам" дуба.
      Мы рассеянно бродили по выкошенной поляне, когда Саша позвал нас к себе. Он обнаружил на поляне недалеко от дуба место в виде небольшого пятна, где столб воздуха точно так же, как в поле, ощутимо давит на плечи.
      Немедленно мы отыскали ещё несколько таких мест. Только Серёжа, ничего не ощущая, подшучивал над нами, а потом и вовсе ушёл куда-то в дальний конец сенокоса.
      Когда мы собрались вместе, чтобы возвращаться обратно, Серёжа подошёл последним. Весь его вид говорил о том, что он что-то знает.
      - Ну! - сказал он с вызовом, - выдумщики, хотите я отыщу для вас пятна на другой поляне, но только по запаху?!
      Мы живо заинтересовались и пошли вслед за ним. Серёжа вывел нас на соседнюю поляну, и там мы провели ряд своеобразных экспериментов. Наш товарищ действительно находил по запаху места-пятна, где откуда-то сверху ощущалось давление.
      И не только. Сережа продолжал утверждать, что находит эти места по запаху.  Он ощущал этот странный "аромат", как некую парфюмерную смесь из запахов хозяйственного мыла, средства от комаров и ... керосина.
      Мы  к нашему великому огорчению запаха не чувствовали,  и потому отчаянно завидовали ему.  Все, у кого были фотоаппараты, сделали несколько снимков. Уже в городе они доставили нам немалое удовольствие. На одном из них Серёжа, стоящий посреди поляны с цветами, вдруг предстал перед нами почти прозрачным; сквозь его колено была видна не поляна, а полупрозрачный столб с чёрными дырами в его объёме. На другом снимке фотоаппарат запечатлел две висящие в воздухе фигуры, сильно напоминающие привидения из детских мультфильмов.

«Там, где змея не проползет…»

     Наши соседи, жившие в нескольких километрах от нашего лагеря, регулярно заглядывали  к нам в гости.
     Совершая ежедневные вылазки, они изучили Зону вдоль и поперек и всегда готовы были вести новичков во все «злачные места». Как-то раз один из таких сталкеров  заявился в наш лагерь и  предложил желающим  посетить одно из таких мест. Мы согласились.
     И вот в  который уже раз мы не смогли отыскать тропу, по которой можно было бы добраться до небольшой полянки в пихтовом лесу. По свидетельству наших соседей там был хорошо виден кольцевой след «от посадки модуля», как объяснили нам компетентные в этих вопросах контактёры. Вокруг таинственного места буйно росла трава, тогда как само пятно было лысым. Сказывали, что знаменитая колли Джерри, которой так гордились пермяки, очень послушная и верная их спутница, рискуя быть наказанной, ни за какие коврижки не желала рисковать собой и даже за хозяйской вещью, брошенной в кольцо, не шла. Когда хозяйке приходилась забираться самой в это подозрительное место, чтобы вернуть свою вещь, Джерри с неистовым лаем носилась по периметру кольца, но черту не переступала.
     Такие байки не могли оставить нас равнодушными. С утра мы занялись поисками этого любопытного местечка, и вот заблудились в лесоповале, потеряв в буреломе едва заметную ниточку тропы.
     Лесоповал - место особое. Таких мест в Зоне несколько. Заболоченный лес не отличается приветливостью, где бы он не рос. Такой лес всегда кажется мрачным, угрюмым и жутковатым. Здесь, в Зоне, впечатление многократно усиливается непроходимыми старыми завалами упавших деревьев и почти постоянно появляющимися новыми жертвами - огромными великанами, вырванными неведомой гигантской силой. Никто никогда не слышал, как падают деревья, но были случаи, когда упавшие гиганты обнаруживались в лесу утром совсем недалеко от палаток.

     ...Мы пробирались через завалы, осматривая старые упавшие стволы, пока не нашли тропинку. Увы! Она вывела нас на ту поляну, откуда мы вышли в путь пару часов назад. Мы снова упрямо углубились в лесоповал и, не задерживаясь в буреломе, пошли по знакомой тропе, разыскивая какое-нибудь разветвление её. По нашим предположениям оно могло сбить нас с пути. Нашли! Пошли от него уверенно... и опять вернулись к разветвлению. Похоже было, что тропа, сделав круг, замыкалась сама на себя. После нескольких попыток мы вернулись в лагерь. Всё было так, как бывает только в Зоне. Туристский опыт многих лет не сработал.
     Возвращаясь в лагерь, мы невольно вспомнили  историю, которая случилась чуть раньше  с одним из наших соседей, уже не раз проводившим свой отпуск в Зоне. Это был шестидесятилетний рижанин, старый турист, вдоль и поперёк исходивший Зону. Как-то вечером он заглянул в наш лагерь, но погостить не удалось. Время было позднее, уже темнело и надвигался ливень. Мы пригласили его к завтраку, и он пообещал прийти утром.
     Он пришёл к завтраку, но только... спустя ровно сутки. Нам и в голову не пришло, что с ним могло что-то случиться. От его палатки до нашей всего-то три километра, да река, которую в то лето переходили вброд практически в любом месте. Дорогу к нам Виктор выбрал через малинник, росший почти напротив нашего лагеря на другом от нас берегу реки - хотел принести ягоды к завтраку. Посмотрев с другого берега на лагерь, он решил, что все ещё спят и вернулся в малинник полакомиться. К реке, которая находилась в полукилометре от малинника, он уже не вышел. Река «пропала».
     Знакомые места во все четыре стороны от малинника заканчивались в двухстах метрах, и там начинались какие-то совсем незнакомые поляны и заросли. Отчаявшись, он выбрал направление и пошёл наугад. Солнца не было и ориентироваться было не по чему. Река «обнаружилась» спустя шесть часов пешего хода возле посёлка, расположенного очень далеко от нашей стоянки. Он совсем не устал. Часы стояли и время не ощущалось. Отдохнув и перекусив у рыбацкого костра, двинулся в обратный путь, ориентируясь по нарисованному рыбаками плану. И пришёл к завтраку в самый раз вовремя.
      По его часам выходило, что тридцатикилометровый путь по лесу он одолел за ...четыре часа!!! Этому можно было позавидовать. Только спустя час его разморило, и почувствовалась смертельная усталость. Мы уложили его спать в одну из палаток, однако, не прошло и двух часов, как он убежал «к себе».
    Всё, как в старой туристской песне:
«Там., где змея не проползет
И скорый поезд не промчится,
Турист везде пешком пройдет,
И ничего с ним не случится».

      На следующий день мы навестили его. С прогулки вернулись почти в темноте. В лагере царил переполох. Не горел костёр. Чего только не делали путешественники... Происходило что-то странное. Сначала всё шло обычным порядком - разожгли огонь, повесили котелки, начали готовить ужин. И вдруг огонь буквально упал на угли и погас. Тлели раскалённые поленья, но, брошенная на них береста и даже бумага, не загорались. Всё, что летело в костёр, лишь чернело и морщилось, но не горело.
     В какой-то момент, озадаченный неудачами народ отошёл от костра, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. И тут, неожиданно для всех, огонь взметнулся, огромным факелом осветив лагерь. Все сбежались к нему с радостью. Но как только это произошло, он снова нырнул в поленья, будто поспешил спрятаться от любопытных глаз. Мы снова отошли от костра. И снова, обдав нас жаром, огонь взметнулся на необычную высоту. А потом всё повторилось сначала. Без огня каша не варилась, а с огнём откровенно подгорала. Огонь дрессировке не поддавался. В конце концов мы остались без ужина. Оказалось, что в тот вечер не только мы легли спать голодными. Огонь вышел из повиновения у всех наших соседей.
    Здесь в Зоне эта история ещё не раз повторялась.

Жизнь во сне

     Между тем,  мне начали сниться странные сны, в которых мне надо было не только принимать решения или  делать выбор, но и вслед за тем совершать поступки.
Еще летом очевидцы рассказывали мне про «тестовые сны» такого характера. Многие не справлялись с «заданными» ситуациями, и сны, аналогичные уже виденным, но с иным содержанием иногда  повторялись.
    Я же вообще в жизни очень редко могла вспомнить свои сны, а тем более,  цветные. Это были какие-то единичные случаи, когда сны были замешаны на событиях прошедшего дня, или совсем недавнего времени. Они касались быта – все обычно, как у многих. Такие сны мгновенно забывались.
    Другие сны – редкие, но запоминающиеся, как правило, были полны переживаний. В них я с трудом уходила от погони, используя весьма распространенный во снах метод – левитацию. Такие погони вечно кончались для меня крышей, с которой я прыгала и благополучно  улетала от каких-то безличностных преследователей, не  имевших  вида знакомых мне людей. Приятные сны были связаны с говорящими животными. Но и это не удивительно. Как говорят мои друзья «Ох, уж эта патологическая любовь к животным!..» Ну, на то я и зоолог – это моя профессиональная специальность, мое реализованное призвание.

    Сны, которые меня  посетили в Зоне, были необыкновенно яркими и впечатляющими. Ощущения – как наяву. На удивление я их запоминала в мельчайших подробностях и потому смогла записать по первым впечатлениям. В качестве примера опишу один из таких снов.

    «Заканчивалось лето. Я с двумя младшими двоюродными сестрами шла домой  с корзинками, полными грибов. Приближалась гроза. Небо быстро темнело, и над лесом,  вдали за полем громыхал гром. Видно было, как раскачивались деревья, охваченные предгрозовыми порывами ветра. Приближались редкие молнии. Запахло пылью.
    Под первыми порывами ветра мои маленькие двоюродные сестры, прижимая к себе корзинки с первыми редкими грибками, сбились в кучку и испуганно посматривали на меня, старшую. Вот одна из них, стараясь придержать рукой задирающееся платьице, выронила свою корзинку, которую тут же подхватил и понес по дороге ветер. Сестренка захныкала…
    Мне казалось, будто я знаю, что должно  что-то случиться, ожидаю  это.  А еще я знала, что могу остановить эту грозу, но способ, каким я могу это сделать, - Великая Тайна. Никто не должен видеть, как я делаю это, даже мои  маленькие сестры, которые сейчас так нуждались в моей помощи и защите».
    Здесь сон прервался:  я проснулась. Вполне возможно, что я просто испугалась возникшей ситуации.
    Сидя у костра над миской традиционной утренней каши, я мучительно думала о том, что не успела решиться на какие-то действия там, на пустынной и пыльной полевой дороге в моем сне… Я не сумела показать себя с лучшей стороны. Я растерялась.
    Позже, обдумывая все это, я все-таки пришла к решению и поняла, что именно мне необходимо было делать.
    Уединившись  после завтрака, я как бы заново мысленно вернулась к моим сестренкам и сделала то, что не смогла сделать во сне: я положила их на землю рядком и просто легла поперек сверху, прикрыв их головы. Так я поступила, обеспечивая  защиту и не выдавая  своей тайны.
     Не знаю, правильное ли решение я приняла, но гроза, совсем не страшно  погромыхав над  нами, быстро ушла вдаль, и вскоре выглянуло солнышко. Мы даже нашли потерянную корзинку!..
(Продолжение следует)