Вера

   Мы никто, пока в нас никто не верит.
   Мы никто, пока мы не верим в себя. 

   *
   Джек смотрит на меня так, как будто кругом война. Я сажусь на колени возле него и смахиваю невидимую пылинку с его плеча. Он говорит, что любит меня. Наверное, он видит кого-то другого.
   Мне больше не хочется плакать.
   Дождь хлещет по закрытым стёклам и блики воды отражаются на его бледной коже. В этом синеватом свечении он выглядит таким несчастным.
   Где-то за пределами квартиры, на лестничной площадке слышится топот чьих-то каблуков и мерное дыхание. Нас не спасут, я это точно знаю. Нас не спасут, потому что нас нет. Мы больше никому не нужны, кроме друг друга.
   *
   Моя вторая жизнь началась в середине октября уже далеко за порогом нового тысячелетия. Первую подарила мне мама. Вторая досталась по какой-то тихой случайности. Наверное, шёл дождь. Он всегда идёт в это время вот уже который год.
   Моя новая жизнь началась с мужчины с суетливо бегающими глазами цвета микса кофе с лаймом. Он открыл для меня весь мир. Я приняла веру в него спустя мгновение после первой встречи. Это было не столько сложно, сколько необходимо.
   Мы не были по-настоящему вместе ни единой минуты после. Я верила в него, верила в нас, но моя вера упиралась в стену, которую он подпирал толстый слоем «но» со своей стороны.
   Джек сломал меня не сразу. Всё начиналось медленно и сладко, как прелюдия перед чем-то большим. Сначала внутри немного покалывало, затем начало давить, после – угнетать и мешать дышать. Я начала ненавидеть себя, потому что не была такой, какая нужна ему. Джек окончательно сломал меня к первому снегу. Был один из тех долгих пьяных вечеров, когда в медовом свечении фонарей на город обрушился вихрь из снежных хлопьев. Это был настолько трагичный и новый вечер, что дальше всё стало происходить уже по другому отсчёту.
   Я предавала Джека несколько раз. Каждый раз в идеале должен был быть спасением от него, но в реальности становился очередным фиаско. Я уходила от Джека в дальние страны, но каждый раз возвращалась обратно. Я меняла его на других мужчин, но всё равно в конечном итоге обращалась в веру в него. В нас.
   Я уходила от него каждую осень. И каждую зиму возвращалась обратно в его разрушенный скрипучий потускневший мир.
   Декаданс. Упадок.
   Я была маленькой дрессированной собакой Джека. Я приезжала к нему поздно вечером и спустя несколько часов он выгонял меня обратно, даже не дождавшись утра. Он был большим и сильным и делал то, что хотел. У Джека всегда было много женщин, но они никогда не звонили в наши с ним моменты единения. Они никогда не приходили в самые неловкие моменты. И так же не оставались с ним до утра.
   Всё начало подходить к концу в одну из тех многочисленных зим. Был канун его дня рождения, когда он приехал из своего далёкого города и захотел встретиться. Я сказала, что мне нужно как следует подготовиться к встрече. Мне действительно было это необходимо.
Я купила самое дорогое шампанское из тех, что продавались в магазине напротив, зажгла свечи. Мне понадобилось не так много времени, как эмоциональных усилий, чтобы высыпать на тарелку и раздробить все антидепрессанты, которые лежали в домашней аптечке. Их мне прописал какой-то там доктор ещё пару лет назад. Затем всё содержимое отправилось в бутылку. Все мои ослабленные нервы и невыплаканные слёзы слегли на дно и перемешались с пузырчатой бежевой жидкостью.
   Когда делаешь что-то подобное – не думаешь ни о чём.
   Помутнение. Естественность.
   Он пришёл немного позже, чем я ждала его. Стрелки на часах уже перешли границу предыдущего дня. Джек был груб, как и всегда. Он бестактно шутил. Уже в последний раз.
   *
   Он не сразу лёг на холодный пол, потребовалось время. Теперь Джек дышит так, как будто больше ничего не имеет значения. Совсем скоро он не сможет дышать.
   Я лежу рядом с ним и перед глазами плывёт всё, кроме его отражения в зеркальном потолке. И сейчас я люблю его так, как никогда ранее.
   Я боюсь, что он перестанет дышать раньше меня. Я должна увидеть, как он заснёт. Джек говорит, что любит меня. Снова любит. Теперь любит. А может, мне это только кажется.
   Джек засыпает.
   И я снова верю в него. Теперь – навсегда.