А Вы говорите каяки...

Мы наконец-то прибыли к пункту назначения. Дорога заняла больше времени, чем рассчитывалось, так как пришлось, заплутав, покружить по Питеру, да ещё починять отвалившийся глушитель на одной из машин.
Выехав из северной столицы и миновав незримую границу, которая пролегла между деревнями с названиями Фёдоровка, Ольшанская и т.д., с одной стороны, и Ненимяки, Меминяки с другой, стало понятно, что цель где-то рядом. А через час мы его и увидели. Вот оно – озеро Вуокса!
Озеро это примечательно тем, что из него истекает бурный стремительный поток, который через несколько сотен метров впадает в нижнее озеро – Суходольское.
Вот в этой стремнине, с торчащими тут и там валунами, развесёлое племя каякеров и катамараньщиков и устраивают свои мокрые соревнования.
Наскоро разбив лагерь, и перекусив сух пайком, мы отправились «страдать за наших».  «Наши» вели себя достойно! Они бились в бурлящей воде как львы, обходя камни, проносясь по порогам, то с головой утопая в пене на своей кургузой лодчонке, то вновь выныривая на «кипящую» поверхность.
Понятно, что эскимосы, придумавшие этот самый каяк, были люди далёкие от кораблестроения. Но не до такой же степени!
Со стороны, человеку не приближённому к обществу водных мастеров поначалу даже не понятно, как вообще возможно сразу же не утонуть в этой вертлявой калоше.
Другое дело катамаран. Сидишь как в седле, и в ус не дуешь. Ну, это конечно на глади. На перекатах же и он брыкается и встаёт на дыбы.
В конце концов, «наши» укатали своих соперников, и пришло время праздновать победу.
Праздновали до глубокой ночи, громко и жизнеутверждающе! Когда же русские адмиралы закончились и хвалебные тосты обратили свой взор на морских коньков и русалок, мы как вновь прибывшие, решили несколько отдохнуть от дороги и впитанных впечатлений.
К своему лагерю, (который еще, будучи в ясном сознании, мы разбили подальше от грохочущей стремнины, на берегу с уже утомлённо успокоенной водой), добрались в полной темноте, по азимуту. А добредя, попадали на спальники, не заморачиваясь попытками попасть внутрь.
Проснулся я, отчасти от желания отыскать запасы минералки, отчасти от призывов ветра наконец-то до него дойти. Высунув нос из палатки, я понял, что с ветром сегодня на белом свете беда. Над озером висел ватный утренний туман.
Выбравшись наружу, и встав с четверенек, я какое-то время осваивался с вертикальным положением организма, а освоившись, стал прислушиваться к туману, так как вглядываться в него не имело никакого смысла. Тишину же беспокоил лишь рокот воды несущейся по порогам.
Я немного покружил по лагерю, по какому-то наитию, почти на ощупь нашёл бутылки с водой, и, утолив боцманскую жажду, решил, что было бы совсем не худо умыться и пополоскать голову в озере.
Само озеро я нашёл почти сразу, двигаясь на шум потока. Подошёл к самой воде, и запрыгнул на спину огромного валуна.
Вот на этом валуне всё и произошло. Сначала я услышал лёгкий всплеск, потом второй, и вдруг на меня из воды и тумана медленно выдвинулся здоровенный бородатый мужичина, в блестящем шлеме на голове.
От неожиданности я остолбенел, и ни с того ни с сего, тихо прошептал: «Ё-моё! Черномор!» Сзади за Черномором угадывались фигуры других богатырей. От абсурдности происходящего меня переклинило. Я не мог ни пошевельнуться, ни закричать.
И тут Черномор простуженным, хриплым басом проговорил: «Вас спасти?!» Я в ответ что-то промычал и кивнул головой. Он обернулся к богатырям, и сказал: «Подгребай! Спасаем!»
И в ту же секунду в валун ткнулся мягкий поплавок катамарана, который я не разглядел в молоке тумана. На борту что-то забулькало, и один из богатырей подал Дядьке стакан, наполовину наполненный мутноватой жидкостью.
Черномор, нагнувшись, поставил его на край валуна, и прохрипев: «Самогон. Чухонский. Вы уже пятый спасённый», - дал команду отчаливать.
Судёнышко чуть развернулось, и на его борту проявилась надпись – «Спасатель». Один из четырёх катамараньщиков обернулся и, махнув на прощанье веслом, пожелал мне доброго здоровья.
Я же в ответ, пробурчав: «И Вам не хворать!» - взял стакан и понюхал его содержимое. Пахло самогонкой настоянной на какой-то хвое. Поставив стакан обратно на камень и от души выругавшись, довольный тем, что, слава Богу, не съехал с катушек, я спрыгнул с каменюги, и пошёл в лагерь.
В лагере уже ощущалась жизнь. Один мой приятель, бубня себе под нос: «Да где же он. Куда ж я его засунул?» - нервно искал свой спиннинг. Увидев меня, он подмигнул и азартно предложил: «Пойдем, порыбачим. Утро-то! Утро-то какое!»
Я вежливо отказался, сославшись на некое недомогание и подумал: «Тебе бы такое утро! Не хватало мне ещё сегодня золотой рыбки, для полного комплекта!»
В тот день рыбу я не ловил.
А спустя несколько часов, придя к старту продолжающихся состязаний, с удовольствием наблюдал, как мой новый знакомец – Черномор, орал в матюгальник, что спортсмены с перегаром, без спасжилетов и шлемов к соревнованиям не допускаются.
А Вы говорите – каяки…