Ускользающий горизонт глава ХIV

В лучах полуденного солнца на поселковом кладбище собралось не много народу. Монтерей закончил копать и сидел на куче земли, когда появились Хитч и Уильям, Они всю ночь мчались к Рейнджпоинту, узнав о смерти Туссена. Исхудавшее тело индейца лежало в гробу, возле которого горько плакала Элмира Уилкс и, удрученно, глядя в открытую могилу, стоял ее отец Абрахам.
– Послали за священником, – сказал старик, обращаясь к Уильяму.
– Туссен был христианином, – добавил Хитч.
– Мне искренне жаль, – молвил Уильям, сняв шляпу, он был мне преданным другом.
– В последнее время мы только и делаем, что капаем могилы, – проговорила Элмира.
Уильям осторожно обнял ее, чтобы как-то утешить.
– Знаю, ты всегда была добра к нему, – молвил он.
– Я нашел его в миссии иезуитов, – вспоминал Хитч, – не представляю, как теперь без него буду жить. – Он был такой маленький мальчик, коротко постриженный. «Что случилось с его родителями»? – спросил я у отца-настоятеля. Тот просто пожал плечами и, не обращая внимания на меня, продолжал заниматься своими делами. Мальчик смотрел на меня глазами, выражение, которых само говорило за него: «Забери меня с собой белый человек, и я стану твоим ангелом-хранителем».  Утром, когда я покидал миссию еще до молитвы, мальчик вышел проводить меня. Он ничего не говорил, он только стоял и смотрел на меня. Смотрел во все глаза… «Полезай-ка сюда малыш», – сказал я по-французски, и с быстротой кошки мальчишка вскочил на круп моей лошади, устроившись за моей спиной.
Я пришпорил, и словно ветер понесся прочь от миссии, выкрав парня. С тех пор, он действительно был моим ангелом-хранителем.
 Копье, которое метнул воин куапо, предназначалось мне, но Туссен, распорядился моей судьбой, как и подобает ангелу, закрыв меня собой.
– Моя матушка Рахиль, умирая, говорила мне, – молвил старик Абрахам, – «Абраша, сынок помни: Жизнь – как уходящая тень. Чья же это тень, — тень от башни или тень от дерева? Ни то, ни другое – это тень от летящей птицы, ибо улетает птица, и не остается ничего, ни птицы, ни тени». О, как же была мудра моя матушка Рахиль!
 И старик, завидев подъехавшего на лошади священника, поспешил завершить погребальные приготовления.
В этот же день, поутру, Дик Гарт вместе с Парэйпой  направился на запад к Реке Которая Бежит Быстро – месту встречи с Гнилым Зубом, где предстояло совершить обмен двух повозок набитых ружьями и одеялами, табуна лошадей из пятидесяти голов на шестнадцать пленников, захваченных враждебными куапо во время набега на северные окраины Рейнджпоинта. Повозками  правили двое парней – фермеров-добровольцев, которых отобрал Гарт для этой ответственной миссии. Погонщиками табуна Гарт взял двух куапо, служивших  объездчиками на ранчо Оливера Твида. Никаких дополнительных сил в виде вооруженного отряда истребителей, Гарт с собой намеренно не брал, дабы не провоцировать столкновение,  в случае если что-нибудь пойдет ни так. Единственное что предпринял Гарт – это то, что вперед обоза выслал разведчиков – зятя  Бурвиля, который импонировал ему за свои бойцовские качества и старого проверенного жизнью рейнджера Джона Нокса. Эти двое были людьми с характером и физически сильные, и оба были хорошо приучены к специфическим лишениям и опасностям жизни на фронтире. Они были также хорошо знакомы с уловками и коварством индейцев, и, хотя Рейнджпоинт, в сравнении с другими пограничными поселениями, меньше пострадал от столкновения с краснокожими,  оба владели боевым мастерством и лично пережили опасности, дающие им право рассказывать об этом у камина зимними вечерами.
Гарт знал, что по пути должен был присоединиться еще и Уильям.
До места встречи с индейцами было около семидесяти пяти миль. Этот путь, учитывая небольшую скорость движения обоза, Гарт рассчитывал проделать к следующему утру. От успешности данного мероприятия зависло многое: личная репутация известного в округе пионера, настроения жителей поселка, а главное возможность избежать войны с индейцами, во всяком случае, отсрочить ее до появления в долине военных из форта Смит.
Обоз медленно пересек равнину и подползал к лесу, когда его нагнал Уильям.
– Как панихида? – спросил Дик Гарт сына, когда лошадь того поравнялась с его конем.
– Едва сдерживал слезы, – ответил Уильям.
– Элмиру видел? – поинтересовался Гарт старший.
– Да, она глубоко скорбит. Туссен для нее много значил.
– Ровно столько, сколько и ты, – отметил Дик Гарт.
– Это почему же? – не понял Гарт младший.
– В нем она искала частицу тебя, потому что этот индеец был твоим другом.
– Ну, скажешь тоже? – не согласился с умозаключением отца Уильям.
– Я сказал то, что думаю, твое право соглашаться или нет, – отрезал Гарт старший и пришпорил лошадь,  проскакав чуть вперед.
 Они вступили в чащу там, где она ближе всего подходила к  вырубке, которую Гарт и Парэйпа объехали по кругу, выискивая признаки следов индейских разведчиков, которые как думал Парэйпа, должны были притаиться, и наблюдать за движением обоза, выясняя намерения белых. Рассчитывать на то, что Гнилой Зуб придет на сделку, заранее не удостоверившись,  в том, что белые согласились доставить выкуп, не приходилось. И друзья об этом знали. Молча, они друг за другом почти одновременно  минули место вырубки. Но тихий зов Уильяма, вскоре после этого донесшийся до каждого, заставил съехаться к месту, где виднелись следы.
– Вот следы человека, ехавшего от вырубки, – сказал Уильям, и к тому же человека, который я думаю, числится среди жителей Рейнджпоинта, потому что его конь имеет подкову.
 –Такая отметина у большинства лошадей поселка, – отметил Дик Гарт, – потому, что подковы делает наш кузнец. 
– Смотрите! Да здесь целый отряд всадников проехал – воскликнул Парэйпа, указывая на следы точно таких же подков.
– Неужели это то, что я думаю? – взволновано сказал Дик Гарт, глядя на Парэйпу.
– Похоже, это мстители, – заявил тот.
– Они не поверили, что с Гнилым Зубом можно договориться, и идут к селению индейцев – сказал Уильям.
– Идиоты! Безмозглые идиоты! – ругался Гарт старший. Откуда им знать, что именно в селении в русле Реки Которая Бежит Быстро находятся пленники! А может индейцы спрятали их за сотню миль отсюда,  в южных, северных, западных селениях? Гнилой Зуб коварен и расчетлив, и не производит впечатления доверчивого простака!
–Дик, их надо остановить, иначе живыми мы детей не увидим, – сказал Парэйпа.
– Как думаешь, дядюшка Парэйпа, сколько этих «храбрецов»? – спросил Уильям.
–Человек двадцать, а может чуть больше, судя по следам, – ответил Парэйпа.
– Мы поедем вслед за ними, постараемся остановить – сказал Уильям, – ведь так, дядюшка Парэйпа. Поможешь мне?
–Вообще-то об этом я тебя хотел попросить, сынок – высокомерно бросил Парэйпа.
–Ладно, я согласен, – сказал Уильям, едва улыбаясь, сообразив, что задел самолюбие старика.
– Да, хранит вас Господь! – сказал Гарт старший. – Удачи.
Дик Гарт выглядел таким уверенным, потому что знал, что его друг и сын, будучи людьми, достаточно мужественными, когда надо было действовать привычным для них образом, питали, подобно другим смертным, благодетельное почтение к неизвестной и пугающе выглядящей опасности, поэтому, несмотря на серьезное отношение к этой опасности быстро сменил разочарованный тон на мину повышенной любезности и его речь обрела примирительный и вежливый характер.
–Встретимся уже на месте, – сказал Гарт старший. – У Валуна должны объявятся Жак и Джонни, потом двинем дальше.
Над угрюмой прерией впереди лежала зловещая тишина.
Временами Гарт про себя выражал свою возрастающую тревогу, подгоняя погонщиков. Но после опять хранил молчание. Спутники достаточно знали его нрав и понимали, что лишь самые критические обстоятельства могли бы нарушить его спокойствие.
Почти всю дорогу они ехали узкими долинами, но вскоре им пришлось подняться на гребень холма, чтобы затем спустится в лощину, где лежал огромный валун – естественное обнажение гранита. С вершины холма открывался хороший обзор для исследования окружающей местности.
С высоты была видна заросшая бурьяном лощина, которая вела на обширную и плоскую равнину, покрытую на много миль травой того же вида. Яркие краски в небе делались все пламенней, как будто злобная стихия нечестиво вступила в соревнование с солнцем. Здесь и там по краю равнины взвивались блики светло-оранжевого цвета, наподобие северного сияния, но более грозные в своих тонах и переливах.
– Ага, вот это годится, это нам годится, – сказал Гарт, глядя на море увядающей осенней травы. – По многу дней подряд, я частенько лежал здесь в скрытых яминах, охотясь на бизонов. Дальше мы должны ехать осторожно, чтобы не оставить широкого следа: его могут заметить, а любопытство индейца – опасный сосед.
Обоз двинулся туда, где жесткая, грубая трава стояла особенно прямо, напоминая заросли тростника. Когда они углубились в самую гущу травы, Гарт наказал погонщикам  загнать табун в глубь зарослей, сам же спешился и направился к краю луговины. Здесь он довольно долго провозился, выпрямляя примятую траву и заравнивая отпечатки копыт.
Тем временем остальные расположились на отдых.
Глубокая тревога, так долго угнетавшая Гарта и еще не улегшаяся в его душе, отгоняла сон. Необходимость и привычка давно научили полностью подчинять своей воле все телесные потребности.
Присев на колено около костра он подбросил туда несколько веток. На его суровом лице явственней выразилась тревога, но он продолжал все так же бездейственно копошиться у костра.
               
Старик посмотрел в ту сторону, где, по его мнению, опасность, казалось, подступила ближе всего и, покачав головой, проговорил:
– А ну-ка ребятки, кто-нибудь, взберитесь быстренько на пригорочек.
Но едва  двое возничих, которые управляли повозками, подняли ружья, и направились было из лощины, как раздались выстрелы и парни один за другим упали мертвыми.
– Дьявол! – прокричал Гарт и, забыв о возрасте, в кувырке дотянулся до своего карабина, перекатившись от костра в укрытие за краем валуна.
В лощину, спускалась дюжина чернокожих людей, стреляя, во что попало.
Гарт, вскинул карабин, и точным выстрелом сразил одного из них. Обнаружив его, бандиты устремились на перехват, стараясь окружить валун. Тем временем из зарослей бурьяна выскочили погонщики куапо, которые сторожили табун, и на скаку вклинились в шеренгу бандитов наступавших к месту засады Гарта. Индейцы, издавая боевой клич, внесли некоторое замешательство, и бандиты, завидев их, начали было пятиться и карабкаться вверх – вон  из лощины. Проверяя оружие, Гарт обнаружил, что пока перекатывался, потерял рожок с порохом. В его распоряжении оставался один пистолет. Из-за потери рожка с порохом перезаряжать карабин ему было нечем. Гарт еще одним пистолетным выстрелом сразил бандита, в то время как остальные смогли достать индейских всадников, стащив их с лошадей, а потом просто забили бедняг прикладами. Юркнув в заросли травы, Гарт бросился к лошадям, в надежде добраться до Букефала. Не успел он подумать об этом, как его конь оказался перед ним. Старик быстро забрался на лошадь и бросился вверх по косогору, в том месте, где лощина имела наиболее пологий склон. Бандиты увидели его и начали палить  из всех стволов, издавая непонятные крики и изречения. Еще минута и Гарт был уже вне досягаемости. Пришпорив коня, он мчался долой от злополучного места.
 Через  час он осторожно возвратился к месту побоища, где обнаружил своих товарищей – Нокса и Бурвиля.
– Эй, бродяги! – окликнул их Гарт.
– О, боже, Дик! – воскликнул Нокс, – Ты жив, дружище!
– А мы-то подумали, что вы, сэр…, – начал было Бурвиль, но Гарт прервал его.
– Плохо дело ребята. Банда беглых рабов…. Они увили обоз и лошадей.
– Сколько их? – поинтересовался Нокс, поправляя шапку.
– А, где Парэйпа? – спросил Бурвиль.
– С десяток бандитов наберется. Парэйпа и Уильям пытаются остановить конный отряд мстителей, который следует в селение индейцев, чтобы учинить расправу и, таким образом, вернуть пленников.  Значит, так, – серьезно произнес Гарт, присаживаясь на кучу хвороста. – Времени нет. Надо отбить повозки. Не знаю, какими силами, но надо. Нокси, – обратился он к Джону, – на тебя вся надежда. Ты рейнджер!
– Ради Бога, Дик, давай без пафоса, – отреагировал Нокс на слово «рейнджер».
 – В бой не ввязывайтесь, – продолжал Гарт, извлекая из-под веток  давеча утерянный рожок с порохом, – когда настигните их, убирайте незаметно, по одному, пусть даже вам придется потратить на это несколько дней. Не давайте обнаруживать себя. Посейте у них панику, потом дождитесь, пока они сами не бросят повозки и табун. Я же двинусь к Реке Которая Бежит Быстро на встречу с Гнилым Зубом, и буду тянуть время, ожидая вашего возвращения.
– Разведчики индейцев шли по вашему следу, – сказал Бурвиль – мы обнаружили их часа четыре назад, потом след их потерялся у болота.
– Если это так, то Гнилой Зуб уже в курсе, что мы держим слово, – отметил Гарт.
– Тогда поторопимся, – сказал Нокс, и вскочил в седло.
За ним последовал Бурвиль, положив поперек седла дробовик.
– Будьте осторожны, сэр, – сказал Жак и протянул Гарту руку.
– Тебе, тоже не оплошать, сынок, – молвил старик и хлопнул лошадь Жака по крупу. – Храни вас Господь, парни.
Чем дальше удалялись всадники, тем менее заметной становилась тропа и, наконец, совсем исчезла на пологом восточном уклоне холма. Дали распахнулись, у горизонта возникли голубоватые полоски леса, увенчанные тусклым солнечным светом. Вскоре Гарт пересек тропу, уходящую на Запад и двигаясь всю ночь при полной Луне, достиг обусловленного места – устья Реки Которая Бежит Быстро.
Парэйпа и Уильям тем временем выследили конный отряд «всадников возмездия» на подступах к Яблоневому ручью – небольшом притоке Реки Которая Бежит Быстро. Отряд расположился недалеко от тропы на террасе холма, поросшего овсюгом.
 Чуть поодаль на этой дикой пустоши виднелось несколько парусиновых палаток, вокруг которых бродили лошади, и сновали всадники, словно тут собиралась деревенская ярмарка.
– И это вояки, разрази меня гром? – отметил Парэйпа, – ничего не стоит за пять минут их всех переколошматить пятерым конным индейцам.
– Это уж точно, – согласился Уильям, – им кажется, что с террасы обзор позволяет контролировать все передвижения по равнине, а сами как на ладони.
– До опушки леса рукой подать, а они на просторе расположились, тьфу, – сплюнул Парэйпа.
Уильям поскакал прямо туда и увидел, что он замечен и его появление вызвало какой-то переполох. Тут ему пришло в голову, что, он поступает, не слишком благоразумно, двигаясь в одиночку, но отступать, было поздно. Парэйпа намеренно отстал и решил видимо подобраться к стану мстителей скрытно.
Приблизившись, Уильям бросил взгляд на свой «Харперс», висевший на поясе. Он спешился, и смело направился к ближайшей палатке.
У входа стоял крепкий мужчина в дождевике,  оперевшись на мушкет, по всей вероятности лидер мстителей. Вокруг него, наблюдая за реакцией командира, собрались человек десять, но спокойная решимость Уильяма, по-видимому, обескуражила их. Убедившись, что Уильяма никто не сопровождает, лидер небрежным жестом дал понять своим товарищам, чтобы они оставались на своих местах.
– Что это у тебя за привычка, Гарт, приезжать к людям без приглашения? – сказал лидер мстителей с хмурой улыбкой, которую, однако, можно было счесть одобрительной. – Научился этому у своего папаши?
– Право, не могу сказать, Гилрой, но не думаю, чтобы и он считал необходимым предупреждать двадцать человек о приезде одного, – ответил Уильям в тон ему. – Мне было не до церемоний, так как я только что узнал, что вы собираетесь навестить деревню куапо.
Гилрой ухмыльнулся и устремил рассеянный взор в небеса.
– Вы не хуже меня знаете, – продолжал Уильям, с трудом сдерживаясь, – что всем нам придется исправлять последствия того бесчинства, которое вы задумали сотворить в селении индейцев. Если вы не хотите, чтобы вас разогнали, как сброд, творящий беззакония, или как разбойничью шайку, советую развернуться и топать обратно по домам, пока мой папаша, как ты соизволил выразиться Гилрой, рискует собственной жизнью ради спасения ваших детей и жен. Впрочем, вас это не беспокоит. Однако если вы движимы чувством мести, то я считаю своим долгом сообщить вам, что всю ответственность за срыв переговоров с индейцами понесете вы. И сюда я приехал, чтобы образумить вас, уберечь от необдуманных действий. Нам есть чем заплатить индейцам. Мой отец добыл выкуп и сейчас готов передать его взамен  освобождения пленников.
– Уж очень ты торопишься, Гарт, – лениво ответил Гилрой. – Ну, а что до беззаконий, то не сказал бы, чтобы мы чинили их больше твоего. И вообще, люди Рейнджпоинта не намерены больше лизать задницы краснокожим и всячески задабривать их подарками, если у них возникает необходимость вспахать тот или иной акр земли. Мы вот порешили, что соседи, вроде куапо, нам более без надобности. Мы люди тихие, мирные, так нам и показалось, что раз уж пошел разговор про закон и порядок, то не нужны нам такие друзья в наших краях и радости от них поселенцам нет никакой.
За последние время индейцы кровью-то прямо пропитались – не отстирать, а потому для «домашнего», так сказать, употребления совсем не годятся. Посему мы хотим поддержать Аддерли и помочь плантатору «уговорить» индейцев убраться отсюда подальше. Мы вот взяли сейчас, да и отправились к ним всей честной компанией, а ты нам мешаешь.
Вот все, как  оборачивается, Гарт, – заключил Гилрой с равнодушием, в котором было что-то очень убедительное. – Можешь мне поверить. А теперь касательно первого твоего требования, что дескать, «придется исправить последствия», то тут мы с тобой не согласны и докажем твоим же способом, что мы в своем праве. На это у нас есть бумага. Купчая на землю куапо в устье Реки Которая Бежит Быстро.
Гилрой исчез в палатке, достал какую-то бумагу из ящика и, вернувшись, протянул ее Уильяму.
– Вот, гляди сам. Все честь по чести. Мы уплатили Аддерли.  И не как-нибудь, а наличными, черт подери! И он эти денежки взял!
Гилрой, несомненно, говорил правду, а под документом стояла собственноручная подпись Аддерли. Аддерли продал земли, которые фактически не являлись его собственностью, но по договорам заключенным с индейцами здешних мест все выглядело чинно и пристойно. Вожди некоторых кланов куапо поставили крестики в качестве своих подписей на договорах с правительством, которое в свою очередь жаловало эти земли мистеру Аддерли.
Уильям отвернулся и подумал: «Патрон верен себе, мягко стелет, но жестко спать».
– Понятно теперь? Мы идем отстаивать то, что по праву уже принадлежит нам, – угрюмо продолжал Гилрой. – И еще одно, если ты не брезгуешь советом от тех, кто не напрашивается давать советы, – добавил он с неким чувством превосходства. – Не стой у нас на пути.
Предостережение Гилроя больно уязвило Уильяма, но в высоком смысле. Оно ранило его чувствительность, но не могло смутить чистой, благородной души истинного джентльмена. В предостережении Гилроя он услышал вызов. Гилрой же, словно, не желая выслушивать гневной отповеди Уильяма, развернулся и хотел, было отправиться в палатку, как последовал выстрел. Лидер мстителей обернулся и увидел Парэйпу с поднятой с пистолетом вверх рукой.  Парэйпа сознавая, что дальнейшие разговоры бесполезны, вышел из укрытия.
– Ты кто такой, черт возьми? – грозно спросил Гилрой, буравя взглядом, подходившего к нему Парэйпу.
– Тоже хотел спросить у тебя и я, – дерзко ответил Парэйпа, заряжая пистолет свинцом.
– Я выполняю волю общественности, а точнее Комитета бдительности Рейнджпоинта. Среди нас нет ни янки, ни нигеров, ни прочих цветных южан. Мы свободные фермеры, – заносчиво продекларировал Гилрой.
– Кто вас уполномочивал решать за всех? – строго поинтересовался Парэйпа.
– Мистер Аддерли, если тебя устроит, – уверенно, с ехидцей ответил Гилрой, и харкнул под ноги Парэйпе.
– Распусти и обезоружь своих людей. Вам же сказано топайте по домам, пока не завершаться переговоры с Гнилым Зубом, – потребовал Парэйпа, пронзая взглядом собеседника.
– Они не подчиняться. Они хотя защитить поселок, – не соглашался Гилрой.
– Если вам необходимо защита, наймите меня, – продолжал наседать Парэйпа.
Раздался смех.
– Распусти людей! – угрожающе произнес Парэйпа.
– Слушай, старик, ты мне напоминаешь одного мешочника из Арканзас -Пост, – смеясь заявил Гилрой.
– Вы можете оставить себе оружие, чтобы охранять ваши дома, но сейчас вы отправитесь обратно, – не слушая насмешек, жестко настаивал Парэйпа. – Даю вам минуту, чтобы сделать выбор?
– Выбор? Мы сделали свой выбор, – цинично бросил Гилрой и ринулся на Парэйпу со сжатыми кулаками.
Увернувшись от бокового справа, Парэйпа провел два прямых в подбородок Гилроя. На глазах у всех, лидер мстителей, словно подрубленное дерево обрушился наземь. Кто-то рядом стоявший вскинул ружье, и направил его на старика, но от удара ноги Уильяма ствол ружья подскочил вверх, и грянул выстрел в воздух. Парэйпа же в одно мгновение выхватил пистолет и выстрелил в руку еще одного визави, намеревавшегося произвести в него выстрел и «Шарлевиля».
– Все парни! – крикнул Парэйпа. – Неужели вы глупцы вроде вашего командира?
Из круга вышел молодой мужчина и во всеуслышание заявил, обращаясь ко всем:
– Я пошел с отрядом не из-за земель куапо, а из-за того, что они похитили моего трехлетнего сына. Если мистер Гарт договориться с индейцами это будет здорово. Кровопролитие нам не нужно. Но если нет… Видит Бог, я первый пойду, чтобы станцевать на пепелище индейской деревни.
– Отправляйтесь по домам и ждите нашего возвращения! – добавил Парэйпа. – Даю вам слово, все образуется!
Через полчаса, от лагеря остались лишь потухшие кострища. Фермеры уходили на восток.
– Ого, дядюшка Парэйпа! Да ты мастер на кулачки! – восторженно сделал комплемент Уильям, – Такая изящная техника…
– Учись сынок, вести переговоры, – гордо бросил Парэйпа Уильяму, и направился к лошади.
В то время как Парэйпа и Уильям ощущали вкус маленькой победы над строптивым ополчением «Комитета Бдительности», и преисполненные бодрости духа двигались  к месту встречи с Гнилым Зубом, Дик Гарт, проявляя куда больше сдержанности и достоинства, чем добровольцы из отряда Гилроя, встретившись с Гнилым Зубом, пытался нивелировать ситуацию, объясняя причины отсутствия предметов обмена.               
Гнилой Зуб, слушая старика, переводил огненный взгляд с его губ на жесты руками, в стремлении разобрать суть произносимых Гартом фраз. Скользя, таким образом, глазами, взор индейца, наконец, остановился на невозмутимом лице старика. Гнилой Зуб, не выдавая  и тени волнения, обвел глазами равнину, точно хотел убедиться в том, что старик  не подготовил ему западню, сдвинул брови и грозно заявил:
– Белые – собаки. Когда доходит до их ушей военный клич куапо, они разбегаются от страха. Если белые пойдут в наше селение с оружием мои воины убьют их детей и жен.
– Уверяю тебя вождь, – сказал Гарт на языке жестов, –  наша дорога к твоей деревне будет как полет голубя. Мы придем с миром.
Гнилой Зуб жестом выразил согласие и отошел к своим воинам. Совещание длилось недолго, но, так как велось оно в манере индейцев краткими, многозначительными изречениями, – куапо приняли решение пленить Гарта.
В индейской деревне по центру горел огромный костер, около которого исполнялась ритуальная пляска. Воины усадили Гарта напротив столба, связав ему за спиной руки. К этому месту они притащили женщину с ребенком.         
Небрежно выхватив малыша из рук женщины, индейцы привязали ее к столбу. Женщина оказалась Гарту знакомой, так как принадлежала к одной из пленниц похищенных куапо при набеге на Рейнджпоинт.
Как только танец был окончен, воины выстроились перед столбом с оружием в руках, а женщины куапо, в особенности же старухи, бросились на эту женщину с бранью и стали толкать, бить ее и вырывать ей волосы. Она не оказывала ни малейшего сопротивления. Несчастная женщина желала только одного – умереть.   
С надеждой она посмотрела, на Гарта, думая о том, что он явился, чтобы спасти ее и остальных, но, оценив его незавидное положение, опустила голову и подобно христианской мученице, с нетерпением ждала смерти, в глубине души, возможно, проклиная старика.
 «Зачем теряют они время на эти бесполезные обряды? Почему так медлят и как будто не решаются убить ее»? – думал Гарт про себя.
Куапо и на самом деле выказывали некоторую нерешительность.
– Думаешь, им приятно мучить эту беззащитную, – раздался голос за спиной Гарта, – которая клянусь всеми святыми, не сделала им ни какого зла.
Гарт резко обернулся. Перед ним стоял траппер, сжимая мушкет в руках.
– Кто ты? – спросил Гарт.
–Тот, кого ты пару дет назад заманил в ловушку на переправе Лемке, и расстрелял. – Я  выжил, Дик Гарт и теперь стою перед тобой.
– Чего ты хочешь?
– Твоей смерти! – ответил траппер. – Но не мне решать. У Гнилого Зуба видимо другие планы насчет тебя.
На фоне раздирающих криков несчастной слышалось улюлюканье и вопли краснокожих.
В кругу рядом с истязавшими женщину соплеменниками, появился Гнилой Зуб, и произнес короткую речь. Траппер, стоявший рядом с Гартом, пояснил решение вождя:
– Ее будут пытать до тех пор, пока твои друзья не доставят индейцам то, что ты обещал.
– Сделай милость, – сказал Гарт, – передай, что выкуп за пленников куапо получат со дня на день, а пока, вместо этой женщины, к столбу готов встать я. Смерть пленницы не только не доставит им славы: она навлечет на них всеобщее осуждение.
Индейцы понимали это и, потому Гнилой Зуб колебался и медлил. Выразив свое восхищение желанием Гарта принять муки за соотечественницу, вождь по достоинству оценил его храбрость.
– Разве ты не боишься смерти? – спросил он.
– Я презираю смерть! – ответил старик.
Четверо крепких воинов схватили Гарта и привязали его к столбу, даровав жизнь измученной женщине.
Каждый воин бросал свой нож в тело Гарта, таким образом, чтобы наносить ему не глубокие, легкие раны. Куапо старались, как можно дольше продолжить пытку, отнимая жизнь постепенно.
Гарт закрыл глаза и горячо молился. Перед его глазами пробежали картины далекого прошлого. Внезапно ему явилось видение – призрак  замученного некогда индейцами чикамауга полковника каролинских волонтеров Литлтона. «Ты сможешь»! – прошипел призрак и растворился в туманной дымке.
 Между тем воины продолжали изгаляться под всеобщее восхищение соплеменников. Вид крови опьянял их, каждый старался превзойти другого, каждому хотелось выказать свою ловкость.
Когда все поочередно бросили ножи, лучшие стрелки племени взяли ружья. Нужно было иметь очень верный глаз, чтобы, стреляя в человека, наносить ему только незначительные раны. Пуля могла сразу прекратить его мучения и лишить присутствующих зрелища, доставлявшего им столько удовольствия.
При каждом выстреле судорожная дрожь пробегала по телу старика.
– Пора кончать! – сказал злосчастный траппер, передавая слова Гнилого Зуба, которого трогало и изумляло самоотвержение старика Гарта.
Несколько воинов подскочили к Гарту с ножами, и срезали с его лица бороду, оставив искореженные усы. Потом индейцы начали прижигать его тело горящими головешками.
               
На этом пытка закончилась. Окровавленное тело уволокли, и бросили в яму до завтрашнего вечера.
Так продолжалось еще две ночи подряд. На следующий день, разъяренный Гнилой Зуб приказал навтыкать Гарту под ногти щепок, и измазать его тело медом для пчел. И когда эту пытку старик выдержал, индейцы начали бросать в него внутренностями забитой дичи, после чего дав старику немного оклематься, Гнилой Зуб, заставил его голого бежать вон из деревни, на «свободу». И как  только изнеможенный Гарт, в свои семьдесят семь бросился наутек, раздирая и до того попорченную пытками кожу в клочья, Гнилой Зуб устроил на него охоту.
Едва Гарт успел укрыться под обрывом в вымоине корневища огромной сосны, как над краем обрыва показались головы индейцев. Они, выкрикивали всякие оскорбительные слова и, стреляя по укрытию старика, надеялись выманить его оттуда. Потом последовала пауза. Голоса индейцев временно стихли. Вдруг с обрыва вниз сиганул один из храбрецов с копьем в руке. Индеец явно пытался заполучить скальп Гарта, посчитав положение старика достаточно безвыходным.
Действительно Гарту некуда было бежать, и он был совершенно один. Его голое тело повсюду венчали ссадины, ожоги и увечья. Он дрожал от холода и не мог собраться с мыслями. Перед ним простирался крутой берег реки, но путь к воде преграждал, возникший внезапно индеец, который уже приготовился для того, чтобы вонзить копье в зажатую в угол жертву.
Мгновение, и снаряд полетел в Гарта. Реакция не подвела старого рейнджера, и он едва смог увернуться. Копье угодило наконечником в камень. Воспользовавшись этим, Гарт бросился к копью, но ловкий воин куапо, словно рысь, прыгнул старику на спину, обвив руками его шею. Сообразив, что попался на удушение, Гарт, из последних сил рывком перевернулся, оказавшись спиной на противнике. Подобрав под себя древко копья, он чуть убрал свой таз и вонзил острие в лежащее под ним тело индейца. Раненый куапо ослабил хватку, и Гарт сумел освободиться. Он быстро вскочил на ноги и еще раз нанес удар копьем в живот противнику. Оглянувшись, он увидел на краю обрыва еще троих краснокожих, в изумлении  созерцавших схватку.
 Долго не думая он двумя прыжками достиг водной глади, и нырнул в речную пучину. Выбравшись на поверхность воды, он ощутил, как рядом шлепнулись несколько стрел. Это индейцы, таким образом, пытались достать его. Интенсивно перебирая руками, он плыл в надежде добраться до противоположного берега. Силы покидали его, но он не сдавался. Переплыв реку, он увидел, как индейцы откуда-то притащили лодку, и спустили ее на воду. «Надо бежать», – подумал Гарт, и  ринулся в речной кустарник.
Потом он шел, падал, вновь вставал и, корчась от боли, сжав зубы, вновь брел, куда глаза глядят. Он уже не думал о том, почему индейцы до сих пор не настигли его, он просто шел, не чувствуя собственного тела. Как долго он идет, и насколько далеко продвинулся, Гарт, не знал. Холод донимал его и, в конце концов, он просто выбился из сил, и упал в сухие обласканные осенью багровые листья клена. Его глазам открылось высокое небо, по которому ползли матово-серые облака. «О, Боже, какая бессмысленная смерть», – думал Гарт, набрасывая на себя как можно больше листьев, чтобы согреться. В этот миг ему хотелось слиться с вечностью, чтобы не испытывать телесных страданий. Мысли блуждали в его мозгу, и он потерялся сам в себе. Он не понимал значений величия жизни и ничтожности смерти. Вскоре сознание покинуло его.
Неизвестно, сколько бы еще он смог продержаться, если бы не очнулся от звучавших совсем рядом человеческих голосов.
– Идите, сюда! Он здесь! Я нашел его! – кричал Джон Нокс, разгребая листья с грязью, из-под которых, он начал извлекать изувеченное тело друга.
– О, майн Гот! – воскликнул Уильям, – припав к телу отца, – Папа!?
–Дик, ты слышишь меня, Дик! – громко говорил Парэйпа, – это я Дик, очнись, взгляни на меня, дружище!?
Дик Гарт, с трудом открыл глаза, и посмотрел на друзей.
– Боже, Боже! – проговорил он, и обессиленный волнением, и без чувств, припал в объятия сына.
– Несите его в повозку, – распорядился Парэйпа.
Жак Бурвиль вел караван освобожденных пленников по опушке леса на восток. Утром они благополучно пересекли небольшую речку и теперь двигались в направлении Рейнджпоинта.               
Последние несколько часов пути их преследовали индейцы, держась на некотором расстоянии от обоза.
Бурвиль старался приободрить людей:
– Не беспокойся! Индейцы следят за нами из любопытства.
 Дик Гарт очнулся. Рядом с ним в повозке сидела та женщина, которую он спас от издевательств у столба пыток и ее маленький сынишка.               
– Все кончено, мистер Гарт, – мы спасены, – сказала она и влажной тряпкой  коснулась кровоподтека на лбу старика. – Сколько лет, теперь продлиться эта война? – спросила она сама себя и отрешенно вздохнула.
– Пока грешники не умрут, а праведники не унаследуют землю, – тихо, но многозначительно произнес Гарт.
–А мы праведники? – так же тихо спросила женщина.
– Нет. Мы те, кто должен подготовить землю для них, – ответил старик и закрыл глаза.