Ускользающий горизонт. глава xviii

  Октябрь выдался на редкость холодный, ненастный. Тесовые крыши почернели. Спутанная трава полегла, и над равниной тащились из-за реки, цепляясь за облетевшие ветлы рыхлые тучи. Из них назойливо сыпался дождь. По дорогам уже нельзя было ни пройти, ни проехать, и пастухи перестали гонять в луга стада.
Но непогода никак не помешала жителям Рейнджпоинта в один из дней  собираться на пристани, построенной на месте переправы Лемке, где ожидалось появления двух пароходов, один из которых прибывал из Нового Орлеана и двигался до Сент-Луиса, а другой шел вниз по течению в обратном направлении.
В утро этого дня, Дик Гарт вышел к своим загонам в мрачном настроении, и целый час стоял у забора. В нем было нечто такое, что пугало домочадцев. В последнее время старик был раздражительным и часто срывался.
–Дик, – окликнула его жена, –  ты едешь с нами на пристань!?
– Нет! – раздраженно ответил Гарт. – У меня другие дела!
–Не смей подходить к Букефалу, – решительно бросила она, – конь чувствует твое паршивое настроение.
Гарт поднял голову к небу. С севера появились маленькие черные облака.
Сильный ветер колыхал траву.
 Гарт подумал, о жене. Он вспомнил, как она долго добивалась от него, чтобы он построил этот дом, не потому, что он ей был так нужен, а потому, чтобы заставить его сделать это. Она никогда ни говорила много, больше слушала, как рассуждает он о скоте, лошадях, сараях, о том,  когда подрастут их дети, и смогут приумножить хозяйство. Ночами он думал, как она будет жить дальше без него. Он представлял ее за завтраком и ужином, он наблюдал за ней, стараясь, чтобы она не замечала его упаднического настроения. А когда она бросала взгляд на него, он пугался, не зная, куда деваться, потому что думал, что от нее ничего нельзя скрыть. Слишком умна, все видит и все понимает.
 С каждым днем ему все больше казалось, что он напрасно согласился быть партнером Аддерли, и ему ужасно хотелось вернуть все обратно, в то самое время, когда он с друзьями основывал этот поселок.
Он подумал о внуках, особенно о малыше Уильяма, который слыл всеобщим любимцем. Он испытывал острую печаль, за то, что сердце его сына не лежало к Элмире Уилкс, хотя девушка, по его мнению, была стоящей и могла быть Уильяму хорошей женой. Он чувствовал себя виноватым в том, что не может повлиять на сына.
Ему вдруг пришло в голову, что конец жизни никогда не бывает таким, каким ты его ожидаешь, и он направился к сараю, взял лопату и кирку, взвалив на плечи этот инструмент, двинулся в поле за ворота асьенды.
– Дик!  Мы вернемся к вечеру! – кричала ему из брички миссис Гарт.
– Прощайте, мистер Гарт! – бросила Лорна Синклер, помахав ему рукой, – Спасибо вам за все!
– Храни вас Господь, миссис Синклер! – крикнул в ответ Гарт и взмахнул рукой. – Эй, Монтерей! – окликнул старик юношу, управлявшего бричкой. – Будь мужчиной! Позаботься о Букефале!
– Не понял, сэр?! – отозвался Монтерей.
– Езжай! –   И, Гарт, не объясняя, дал отмашку рукой.
Когда бричка скрылась за поворотом у холма, Гарт продолжил движение.
Дождь прекратился. В ста футах от ворот он выбрал место и начал копать яму. Земля не сильно-то поддавалась, и время от времени ему приходилось дробить окаменелости киркой.
За этим занятием он и не заметил, как рядом с ним оказался фургон, которым управлял Уильям, на козлах рядом с ним сидела Руфь, а возле повозки на каурых кружились несколько всадников, одним из которых был Элвин Аддерли.
– Отличное место, чтобы покоиться с миром! – произнес вместо приветствия Аддерли. – Для кого эта могила?
– Это моя могила, – ответил Дик Гарт, – орудуя лопатой, – если буду мешкать, земля замерзнет.
– Папа, не смеши людей, – сказал Уильям, – что ты такое говоришь?
– По-твоему если человек готовит себе пристанище в земле, еще при жизни, выглядит смешным? – ответил старик.
– Доброе утро, мистер Гарт, – робко вмешалась в разговор Руфь.
– Мэм! – ответил Гарт, и продолжил работу.
– Мне кажется, вы слишком торопитесь покинуть это мир, мистер Гарт, – сказал Аддерли, – не рановато ли?
– В самый раз, – не обращая внимания на собеседника, молвил старик.
– У нас с вами еще много дел в следующем году, – пытался подбодрить его Аддерли.
– У меня нет года. Не думаю, что протяну и эту зиму, – стоически ответил Гарт, – сменив лопату на кирку.
– Я подготовил уже бумаги на право владения вами  пятистами тысячами акров земли в долине реки Арканзас, – добавил Аддерли.
– Мне они уже не к чему. Перепишите их на моего парня, – и Гарт кивнул на Уильяма. 
– Но позвольте, неужели  не найдется человека, который выкопал бы вам могилу. Нелепо усердствовать в этом деле самому, – сказал Аддерли.
– Скоро Бог заберет меня, – бормотал старик, – лучше я буду двигаться на встречу с ним, чем сидеть и ждать.
– Мистер Гарт, мы направляемся к пристани, – продолжил Аддерли. – Туда прибудут два парохода на них куча переселенцев, которые купили у нас землю. Не хотите ли поприветствовать их. Кто как не вы своим присутствием украсит эту церемонию.
–Я должен сейчас молиться, а не славословить праздные речи.
– Я  не предлагаю вам говорить «да», «нет» или «… какой холодный октябрь». Просто присутствовать и все, – настаивал Аддерли.
– Право же, отец поехали? – предлагал Уильям.
– Езжайте с миром, – ответил старик, бросив копать.
– Как знаете, мистер Гарт, и Аддерли тронул лошадь.
– Прощайте, сэр, – сказала Руфь, понимающе взглянув на старика, когда Уильям стеганул мулов.
– Уилл, если больше не встретимся при этой жизни, – крикнул в след старик, – помни, что у тебя есть сын.
Над одним из отдаленных мысов появилась струйка темного дыма, и кто-то из возчиков на пристани гаркнул во весь голос: «Парохо-о-о-д!». Повсюду началась неимоверная суета: загрохотали телеги, дети бежали к пирсу   и всматривались в приближающееся судно, ведь они видели его впервые. Снизу по течению показалось второе судно.
Остроносые двухпалубные суда с высокими вычурными трубами, между которыми висели золоченые эмблемы, пыхтели черным дымом, швартуясь у пристани, в пену взбивая воду. Звон корабельного колокола и крики капитана: «стоп машина!», заставили замереть эти речные гиганты у пристани. Все палубы были сплошь набиты людьми. Палубные матросы побросали канаты и спустили сходни, выступающие далеко за борта.
  Собравшаяся на берегу толпа, с интересом смотрела на огромные по тем представлениям суда и на пассажиров, суетящихся на палубах.
Пароход из Нового Орлеана с пассажирами на борту доставил в Рейнджпоинт переселенцев в основной массе своей пострадавших от наводнения прошлым месяцем. Страшное по своему размаху наводнение было вызвано обильными ливнями, не прекращавшимися на протяжении месяца. Разъяренные воды Миссисипи затопили площадь более восьми миллионов акров. Под водой оказались заливные равнины и фермерские хозяйства, а также большая часть Нового Орлеана была снесена потопом.
Дождавшись пока пассажиры судов высадятся на берег, Аддерли влез на нос одного их пароходов и выступил с приветственной речью.
– Леди и джентльмены, я рад приветствовать вас на этом малом островке цивилизации! Дальше, и он взмахнул рукой на запад, – дикая прерия и не менее дикие горы, кишащие необузданными племенами, готовыми вступить в схватку с каждым, кто посягнет на эту землю. Если вы цените спокойную жизнь больше чем деньги или процветание, то можете сразу же вернуться в свои каюты и отправиться туда, откуда прибыли. Здесь не хватает рабочих рук для всех дел, домов для проживания и дней, чтобы справиться со всей каждодневной работой. Если вы не сможете перенести зрелище того, как ваши прежние идеи, которые вы привезли с Востока, образ жизни, а фактически все старые добрые привычки янки здесь поставлены вверх дном и переделаны или не принимаются в расчет, так как они не «подходят к нашему климату», тогда не попадайтесь здесь никому. Этот край не для вас. Но если вы в силах переносить беду с улыбкой, можете примириться с таким выбором мест для ночлега как ровная сторона доски у костра, а может быть постель в виде трех досок, если вы не растеряетесь в случае необходимости самому, без каких либо инструментов сделать то, что смастерить вообще  невозможно, то добро пожаловать! У нас здесь действует правило без исключений – помогать друг другу, и о собственных интересах каждый заботиться сам.
– Эй, черномазый, осторожней!  Разуй глаза и смотри куда едешь, холера! – кричала импозантная дама вознице негру, не совсем удачно правившего повозкой, из-под колес которой вылетали комья грязи, слегка облепившие верхнюю одежду дамы.
Она остановилась, чтобы отряхнуться, а потом в задумчивости уныло скользила взглядом по прерии, открывающейся взору за мутными водами Миссисипи. Все вокруг было коричневым: пожухлая трава, одинокие деревья, грязь и глина. Даже небо, показалось ей холодным и тяжелым, угрожавшим низвергнуть на землю ливень или снег с дождем.
Упорно сопротивляясь порывам ледяного ветра, который начинал  безумствовать на берегу, не встречая на своем пути никаких преград, придерживая одной рукой широкую синюю юбку, дама бросила взгляд вниз. Вдоль берега реки, на который свирепо бросались волны, длинной лентой тянулись фургоны, владельцы которых грузили  и выгружали их содержимое с пароходов и обратно. Казалось, что у пристани происходит вселенское столпотворение. Повсюду люди чвякали по мокрой земле ногами, в ожидании окончания погрузки на пароходы.
Подставив пронизывающему ветру спину, дама отвернулась от реки. Не одобряя ни самого переезда, ни того, что совершать его, приходилось по воле обстоятельств, дама, тем не менее, уже смирилась с тяготами предстоящей жизни.
– Баутисто! – окликнула она своего спутника, размахивая руками. –
Я здесь!
Когда пожилой креол, волоча саквояжи и тюки, подошел к ней она, посмотрев на него, молвила:
– Остаток дней нам придется прожить здесь.
– Да пропади он пропадом это паб, – сказал креол. – Откроем здесь таверну, лучше, чем в Орлеане.
– Слушай, Баутисто, у тебя нет платка. Не понимаю, куда подевался мой, – сказала дама, решительно намереваясь смахнуть с лица грязь, попавшую только что на нее из-под колес телеги.
– Сейчас посмотрю, – и креол начал шарить по карманам.
– Возьмите, мэм, – любезно предложила женщина, наблюдавшая за тщетными попытками дамы избавиться от остатков грязи, протянув свой платок.
– Ой, право неловко, – ответила дама, принимая платок, – вы так любезны!
Закончив процедуру «омовения», дама вдруг бросила косой взгляд на платок и  прочла вышитое на нем имя: «Глэдис ван Лейба».
– О, Боже! – взволнованно произнесла она. – Откуда у вас мой платок? – спросила она у этой женщины.
Баутисто, от неожиданности открыл рот и застыл в онемении.
Женщина, поправив прядь волос, выбившуюся из-под капора, во все глаза, удивленно и, казалось, с интересом смотрела на даму. Она медленно обошла вокруг нее,  слегка улыбнулась, и тихо произнесла:
– Глэдис?! Ты меня не узнаешь?! Конечно же, не узнаешь. Столько лет прошло.
Дама, удрученно качала головой, в надежде откапать в своей памяти некий образ, который необходимо было вспомнить.
– Ну?! – с улыбкой произнесла женщина. – Виргиния. Долина Роанок. Фактория ван Лейба. Твоя мать Сара. Дядюшка Лелюшь и его внучка Мари, – перечисляла женщина имена из их далекого прошлого, пытаясь воскресить забытые образы в памяти Глэдис.
– Неужели, ты, та самая девчонка, которая мечтала уйти на запад, и по вечерам  украдкой плакала в загоне, обнимая свою корову!? – спросила Глэдис. – Прости, я не помню твоего имени! Правда, много лет прошло.
–Герта Остенбаух, – представилась женщина. – В замужестве Гарт.
– Святая Мария! – едва проговорила Глэдис. – Уильям Гарт твой сын?!
– Да, – ответила Гертруда,  – это платок я как-то отыскала в его кармане, и  он мне поведал о вашем знакомстве и своих орлеанских приключениях.
Наконец, началась погрузка. Руфь Аддерли, Лорна Синклер и трое ее детей со страхом наблюдали, как два огромных грузчика-негра уговорами и силой пытались затащить лошадей на пароход. Животные нервничали, упирались; доски скрипели от перестука их копыт, но, в конце концов, дело было сделано.
Усталый, но довольный, Элвин Аддерли не спеша подошел к дочери.
– Поднимайтесь на палубу и отыщите свои каюты, а Уильям  пока распряжет лошадей.
Они осторожно взошли наверх по узкой деревянной лестнице. Через несколько минут раздался колокол к отправлению.
В каюте Руфь переоделась довольно быстро. Она выбрала голубое в цветочек платье. Сложив вещи в саквояж, девушка небрежно провела несколько раз щеткой по волосам и, вздохнув, убрала туалетные принадлежности в сумочку. На палубе к ней присоединилась Лорна, и они с интересом наблюдали за происходящим на пристани.
Застыв у поручней, Руфь смотрела, как пароход медленно отходит от берега, рассекая носовой частью мутные воды Миссисипи. Она выпрямилась, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Нужно смириться с тем, что эта часть ее жизни  в прошлом, и надо смело смотреть в будущее. Даст Бог, она еще будет счастлива!
Девушка постаралась воскликнуть как можно радостнее:
– Уилл! Не могу дождаться, когда, я, наконец, снова вернусь сюда!
– Будь умницей, дитя мое! – кричал Аддерли. – Поцелуй за меня мать!
– Я, люблю тебя, Руфь Аддерли! – не выдержав, крикнул Уильям.
 Руфь посмотрела на пристань, вытянувшуюся вдоль реки. Ее неприглядный, убогий вид еще больше поверг ее в уныние.
– А, он производит впечатление, правда? – тихо молвила Лорна, говоря об Уильяме.
– Он лучший из всех, – сказала она, вытирая катившуюся по щеке слезу, – Он, самый, самый! Он, мой герой!
Уильям стоял подле патрона и с грустью смотрел на удалявшийся за мысом пароход и на шлейф копоти от дыма его труб.
  – Кого это ты так любишь, а маленький поросенок? – раздался шаловливый женский голос у него за спиной.
Уильям и Аддерли резко обернулись.
– Мисс ван Лейба?! – воскликнул Уильям. – Правду говорят, мир тесен. Не могу, поверить вы здесь?!
– Как видишь, малыш, жива и здорова, хотя чуть не утопла под натиском стихии.  Буду пускать корни в этом диком краю. Я решила, что встречу немощную старость у пуританской печурки, со своим стариком Баутисто.
– А как же паб, девочки, картежники? – сетовал Уильям.
– Да, ну их! С этим покончено, надо найти другое занятие, – ответила Глэдис, а потом лукава добавила. – Кстати, малыш твой выигрыш до сих пор у меня.
– Я так понимаю, вы та самая владелица паба «У мамочки Глэдис», что в Орлеане за креольским рынком, – вступил в разговор Аддерли.
– С кем имею честь, сэр?
–Аддерли. Элвин Аддерли – землевладелец, – представился конгрессмен.
– Рада встрече, мистер Аддерли.
  – Мне кажется, мисс ван Лейба, что мы  поладим, если я предложу вам свою помощь в открытии подобного заведения на территории моих арканзасских владений.
– Правда? – игриво молвила Глэдис. – Стоит обдумать.
К вечеру из-за туч показалось солнце, мгновенно озарив пожухлую скрученную траву. На куче земли собственноручно вырытой могилы сидел Дик Гарт. Ветер развивал его седой волос, а взгляд будто бы застыл, и пытался поймать ускользающий горизонт.
Таким его в момент кончины увидел пеон Педро, когда заподозрил, что с хозяином не ладно.
Дик Гарт покинул это мир, как и предполагал.
После панихиды, на которой присутствовал Элвин Аддерли, конгрессмен в разговоре с Уильямом заметил:
– А, умер-то как красиво! Если бы я и хотел иметь друга, то, несомненно, чтобы им был такой человек, как Дик Гарт.