Мизер втемную, рассказ

МИЗЕР ВТЕМНУЮ

Рассказ

Под вечер в палатку, где еще днем поселился прибывший из Кабула начальник разведки артиллерии армии, заглянул на «огонек» командир полка.
- Разрешите войти? – подчеркнуто вежливо спросил он, изобразив при этом стук в полотняный полог при  входе. – Тук-тук.
- Милости прошу, Николай Андреевич, - поднялся ему навстречу гость из «верхнего» штаба. – А я думал, мы с вами обсудим все проблемы с утра.
- Да это уж непременно. Но сегодня выдался более или менее свободный вечерок, а мой зампострою доложил, что вы тут один скучаете. Вот я и заглянул, хочу предложить «пульку» расписать. Мы тут наслышаны, как кабульские артиллеристы лихо «мизера» ловят. Хотим тоже подучиться.
Гость на секунду призадумался – имел он намерение хоть в командировке разок выспаться – но, решив, что отказываться невежливо, дал согласие.
- Признаться, давненько я не «расписывал», - заметил он, выходя вслед за командиром полка из своего временного жилища.
В спальном салоне командира, а попросту – в деревянной будке на колесах, все было уже приготовлено. Над столом тускловато светила из-под плафона лампочка, а сам стол был плотно уставлен алюминиевыми мисками с незамысловатыми яствами. Венчала этот натюрморт искусно выполненная из стали подставка для «тары» на шесть персон, в качестве которой – традиционно для артиллеристов – были использованы колпачки от взрывателей снарядов.
- Это у меня презент от Марчука, - перехватив удивленный взгляд гостя, пояснил пехотный полковник. – Мы с ним еще с Кушки дружим, а это недавно совместно операцию проводили. Его канониры нам буквально дорогу в горах прокладывали огнем. А вот, кстати, и наш полковой канонир подполковник Редько. Да вы, наверное, знакомы. Не одно ли училище заканчивали?..
Вслед за начартом в дверь протиснулся и четвертый партнер для предстоящего преферанса, атлетического сложения блондинистый майор – заместитель командира полка. Он-то и доставил днем кабульского гостя из Шинданда. Привычно устроившись на боковом сиденье, майор тут же извлек откуда-то снизу зачехленную флягу со спиртом. «Инструмент» – нераспечатанную колоду карт и художественно расчерченную «пульку» – принес с собой начарт, видимо, все это инициировавший по поводу необычного визита в пехотный полк представителя артиллерийского штаба. О цели визита в полку пока еще лишь догадывались: возможно, связано все с нашумевшим  делом об обстреле кишлака.
Преимущество артиллеристов в классе проявилось очень скоро и два пехотинца, игравшие весьма авантюрно, взлетели на недосягаемую высоту. Фляга к тому времени уже опустела, и белобрысый зам поспешил заменить ее другой. Кабульский гость, чувствуя, как тяжелеют веки, предложил закончить партию. Но не успел еще начарт произвести подсчеты, как в изголовье командирской лежанки негромко зазуммерил полевой телефон.
- Слушаю, - ответил сидевший ближе всех майор. И тут же, встрепенувшись, протянул трубку командиру. – ЧП, Николай Андреевич, духи в городе.
Командир полка, молча выслушав доклад дежурного, коротко ответил:
- Сейчас буду, готовьте группу сопровождения.

Ахмед Варази полевым командиром стал недавно и во многом случайно. Еще учительствуя в уездном городке, он искренне стремился нести в массы «доброе и вечное». Но революционные события конца 70-х захлестнули, помимо воли, и его вполне благополучную и очень мирную семью. Отец, державший механическую мастерскую, довольно скептически встретил Саурскую революцию, считая, что режим Дауда больше отвечал чаяниям народа. Но активным борцом против новой власти он не стал, хотя в семейном кругу неоднократно возмущался проводимыми под знаменем революции кровавыми репрессиями. Но именно это явилось определяющим в формировании политических взглядов молодого учителя математики.
Вначале он стал посещать тайные собрания в доме муллы, где слушал пылкие речи других, но сам воздерживался от выступлений. Когда же в столице провинции Герате вспыхнуло восстание частей гарнизона, вскоре потопленное в крови верными Тараки войсками из Кабула, Ахмед ушел, вместе с ближайшими друзьями, в горы. Вскоре отряд, в который их зачислили, скрытно пересек иранскую границу и три месяца проходили они интенсивную военную подготовку в лагере под Тайабадом. Обучение уже подходило к концу, когда иранской полицией был задержан за торговлю наркотиками их командир отряда, бывший офицер из мятежной гератской дивизии. Исполнять его обязанности стал Ахмед Варази, к тому времени, как самый грамотный в отряде, фактически ставший начальником штаба.
И в обратный путь на родину «борцы за веру» отправились под его командованием. Боевое крещение отряд получил на переправе через реку Герируд, пройдя от границы всего лишь километров тридцать. Устроенная правительственными войсками засада не была достаточно хорошо организована, и отряд Ахмеда все же прорвался к северу, в горы. Но понесенные при этом потери оказали на молодых и необстрелянных  бойцов угнетающее воздействие. Какое-то время, обосновавшись в горных пещерах, отряд активных боевых действий не вел, ограничиваясь добычей продовольствия да разведкой подходов к стратегическому шоссе, по которому как раз в это время стали двигаться вглубь страны многочисленные колонны советских войск.
Отношение к «шурави» в отряде Ахмеда Варази было далеко не однозначным. Многие из бойцов, как и сам командир, не могли преодолеть годами воспитываемого дружественного отношения к северным соседям. Однако то, что советские войска шли для поддержки ставшего уже ненавистным режима Амина, делало их врагами афганского народа. Зима, как известно, не лучшее время для ведения войны и моджахеды ждали весны, одновременно присматриваясь к действиям чужих солдат. Вблизи Герата расположился лагерем мотострелковый полк и вскоре его подразделения взяли под свой контроль большинство промышленных и транспортных объектов провинции. Хотя душманские лазутчики, в том числе и из отряда Варази, сновали повсюду под различными прикрытиями, принося не только требуемую информацию, но и скупленные у «шурави» продукты и боеприпасы. И в целом характер действий советских войск Ахмеду и его товарищам был вполне понятен и даже во многом приемлем, в отличие от коррумпированной местной власти и прикрывавшей ее полиции.

Ближе к сумеркам отряд Варази сосредоточился вблизи северной околицы Герата, взяв под свой контроль основной перекресток дорог. Сам Ахмед, уточнив еще раз задачи помощникам, остававшимся с отрядом, во главе группы из двух десятков всадников направился в город. Вначале двигались шагом, осторожно, внимательно оглядываясь по сторонам. По мере приближения к центру города всадники перешли на рысь, а к своей главной цели – стоявшей на площади комендатуре – они подлетели уже галопом, наводя ужас на редких в этот час прохожих.
Стремительно ворвавшись в помещение, с двумя пистолетами в руках, Ахмед потребовал от дежурного офицера немедленной встречи с командиром советского гарнизона. Ошеломленный таким налетом афганский бридман послушно уселся за стол и принялся вертеть ручку полевого телефона, недавно поставленного русскими…

Когда УАЗик командира полка и сопровождавшие его бронетранспортеры подъехали к комендатуре, свет фар вырвал из тьмы ошеломляющую картину. В примыкавшем к зданию комендатуры скверике зловеще сверкали глаза лошадей и их сбруя, с другой стороны просматривалась группа душманов с автоматами наизготовку, а на крыльце прибывших встречал молодой «курбаши», весь обвешанный оружием. За спиной у него виднелись дежурный офицер-афганец и советский переводчик, срочно вызванный из советнического дома.
- Салам алейкум, бридман сахиб! – приложив  обе руки к груди, сердечно приветствовал полевой командир душманов советского офицера. И добавил традиционное, - Сэ-хатэ шомаа четоур аст?
- Спасибо, дорогой, - с завидным самообладанием ответил полковник, без труда понявший смысл приветствия. И, протянув обе руки для рукопожатия, ответно приветствовал афганца, - Алейкум ас-салам.
Ахмед с волнением стал говорить, стоя все там же на крыльце, обращаясь к остановившемуся рядом полковнику. Переводчик едва успевал за ним, старательно разъясняя смысл сказанного. А речь шла о том, что он, доктор Ахмед Варази, и его соратники никакие не враги советским солдатам, пришедшим на помощь афганскому народу. Они также разделяют прогрессивные, социалистические идеи кабульского руководства, но не согласны с некоторыми его практическими делами. Главное же, против чего они борются и не щадят своей жизни в этой борьбе, - это засилье местных баев и саидов, а также произвол губернатора провинции и его царандоя – полиции.
- Ведь вы пришли  из страны рабочих и дехкан, так почему же вы позволяете такое всевластие богачей, почему не вступаетесь за бедных? – со страданием в голосе говорил бывший учитель.
А затем он предложил советскому командиру совместно выступить против преступной местной власти, немедленно провести аресты губернатора, начальника царандоя и других «бонз», заменив их честными и порядочными людьми. Кандидатуры, дескать, у него уже подготовлены, а все выходы из города перекрыты его людьми. Кроме южного направления, где расположен советский полк. От полковника Ахмед добивался не только согласия на указанные перемены во власти, но и конкретных действий по блокированию афганского гарнизона Герата, чтобы тот не выступил на стороне губернатора. Пылкий защитник бедных не сомневался, что в Кабуле их действия поймут и поддержат. Уже утром он собирался отправить телеграмму президенту страны Бабраку Кармалю.
- Я уверен, что уже завтра дивизия получит указания поддержать наши справедливые действия. А мой отряд готов стать народной милицией, заменив весь продажный царандой Герата.
Говорил Ахмед убедительно и слушавшие его афганцы согласно кивали головами. Возможно, в переводе на русский это не было столь зажигательно, но смысл сказанного советские офицеры и солдаты, плотным кольцом окружившие своего командира, поняли достаточно хорошо. Отвечать, однако, должен был лишь сам полковник. А ему с первых минут стало ясно, что этот чернобородый молодой душман говорит вполне справедливые слова, но встать на его сторону нет никакой возможности. Конечно, обо всем услышанном на этом крыльце он безотлагательно доложит в Шинданд комдиву, но, вне сомнений, тут же получит категорический приказ: в местные «разборки» не вмешиваться!
Но как сейчас объяснить этому симпатичному своей отвагой парню, что нет у советского командира прав на требуемые от него действия, что он не вправе выбирать себе врагов и друзей в этой чужой стране? И, в то же время, он не может арестовать сейчас этого смелого человека, так открыто, пусть и с оружием, пришедшего на переговоры. Любые неосторожные действия могут привести к вооруженному столкновению, к неоправданному кровопролитию…

Армейский гость, оставшийся дожидаться хозяев в командирском салоне, уже по второму разу дочитывал «сказки» из окружной газеты «Фрунзевец», когда ночную тишину нарушил рокот моторов возвращающихся БТРов, а чуть погодя рядом скрипнули тор-моза командирского УАЗика.
Пообещав Ахмеду Варази полную безопасность, командир полка убедил его отвести свой отряд от города и дожидаться, пока его предложения будут доложены старшему командованию, а через него – руководству страны. Разочарованный неудачей Ахмед бросил напоследок что-то вроде: «Эх вы, шурави!..» И, вскочив в седло, исчез вместе со своим отрядом в ночи.
Доклад командиру дивизии, как и ожидалось, не имел никаких последствий. Больше того, полковнику довелось еще выслушать, не перебивая, пару язвительных замечаний генерала, что в политике он разбирается так же, как и в дынях. Имелся в виду инцидент полуторагодичной давности с его неудачным презентом, еще на Кушке. Положив затем трубку на аппарат радиовыноса, раздосадованный внеплановой «оттяжкой» полковник произнес, обращаясь к гостю из армейского штаба:
- Вот и отвечай потом за порядок и спокойствие в регионе, если никакими правами на самостоятельные действия не обладаешь!..
- Да-а, ситуация, - раздумчиво произнес начальник артразведки. - И теперь с этим Ахмедом встретиться придется, скорее всего, уже на поле боя. А губернатор наверняка развернет теперь новую волну репрессий. Ему ведь уже завтра утром донесут о ночном визите…
В открытую дверь салона заглянул белобрысый майор, видимо, успевший забежать в полковую столовую:
- Ну что, Николай Андреевич, продолжим нашу пулечку, или как?
- Да нет, пожалуй, - угрюмо отозвался полковник, - мне на сегодня хватит. Свой «мизер» я уже поймал. Втемную…