Вызываем огонь на себя, рассказ

ВЫЗЫВАЕМ ОГОНЬ НА СЕБЯ!

Рассказ

Утро выдалось ясным и довольно прохладным – с востока, из ущелья Панджшер тянул пахнущий снегом ветерок. Но еще до завтрака у Сергея Холостова спина уже была мокрой – трижды довелось ему  пробежаться до автопарка и обратно – в палаточный лагерь. Сначала за ним прислали посыльного из штаба: срочно вызывает командир дивизиона. А затем уже сам устроил себе пробежку, забыв на сиденье ПРП записную книжку, в которой, помимо служебных заметок, было немало и такого, что для чужих глаз не предназначено.
Выезд на операцию планировался на половину восьмого, и завтракать Сергею, в обычном понимании, уже не пришлось. Глотнув, не присаживаясь к столу, несколько ложек гречневой каши с салом, он прихватил с собой пару ломтей хлеба, проложив их пайкой сахара и масла, да наскоро заполнил флягу полуостывшим чаем. А, выскочив из палатки столовой, он едва не столкнулся с капитаном Ляшенко, командиром своего дивизиона, направлявшимся к уже выстроенной на боковой дороге колонне машин.
- Ты что, лейтенант, по второму разу завтракаешь? – строгим окриком остановил комдив своего начальника разведки.
- Никак нет, товарищ капитан, чайку вот т-только залил н-немного, - запинаясь, ответил Холостов, для наглядности показав флягу, которую он безуспешно пытался зацепить за портупею.
- Ты бы лучше об экипировке взвода так заботился, - недовольно проворчал командир дивизиона и махнул вперед рукой. – Давай, выдвигайся на ПРП к перекрестку и организуй там переход через шоссе.
- Есть, товарищ капитан! – и, воодушевленный повторно полученной задачей – ведь именно для этого вызывал его комдив из парка, Сергей рысью понесся к своей «пээрпэшке».
Орудия дивизиона уже давно были развернуты чуть в стороне от артиллерийского парка, а командно-наблюдательные пункты им еще только предстоит выбрать в непосредственной близости от переднего края…

Панджшер, что в переводе означает «Пять львов», зачастую называют ущельем. Но справедливо это лишь для того, кто втянулся в него уже достаточно глубоко, по крайней мере – до Рухи, где живописная и плодородная долина сужается до 300-400 метров. Начинается же она от  города Джабаль-ус-Сирадж, что прижался к подножию Гиндукуша. Там, где «разматывается» последний серпантин шоссе Саланг – дороги жизни Афганистана. Общая протяженность Панджшерской долины, переходящей в ущелье, свыше ста километров с запада на восток, где оно соединяется с двумя другими, выводящими в Бадахшан и Северную провинцию Пакистана. Так что переоценить его военно-стратегическое значение трудно.
«Кто владеет Панджшером, тот держит в руках сердце Афганистана – Кабул» - издавна утверждают местные шейхи. Не был в этом плане исключением и Ахмад-шах Масуд – тридцатилетний наследник одного из самых знатных таджикских родов Афганистана, который в начале весны 1980 года занял в Панджшере ключевые позиции, придя из Пакистана с достаточно многочисленным и хорошо вооруженным отрядом моджахедов. Легко справившись с местными отрядами самообороны и откровенно слабыми подразделениями полиции – царандоя, Ахмад-шах стал устанавливать от Анджумана до Рухи свою собственную власть. К нему потянулись «беспризорные» отряды разношерстной оппозиции из соседних уездов, пошли из Пакистана караваны с оружием, не забыл шейх взять под свой контроль и добычу лазурита – основного природного богатства Панджшера. Не считаться с нарастающей силой Ахмад-шаха уже было нельзя.

… Еще не добежав до боковой дороги, где выстроилась небольшая колонна артиллерийских разведчиков, лейтенант Холостов крикнул своему водителю: «Заводи!» и для убедительности продублировал команду соответствующим жестом рукой, в которой он продолжал держать фляжку с чаем. С разбегу вскочив на носовую часть ПРП, лейтенант хлопнул по плечу торчавшего в люке водителя и, крикнув, перекрывая гул двигателя: «Вперед!», сам проворно юркнул в башню, заняв командирское место. «Пээрпэшка» плавно тронулась и, обогнув стоявшую впереди радиостанцию комдива, понеслась, набирая ход, по грунтовке к едва угадывавшемуся вдали шоссе.  Надев шлемофон и подключившись к внутренней переговорной сети, Холостов кратко поставил расчету  задачу на организацию регулирования при выходе колонны на бетонку и сразу же перешел в радиосеть комдива, доложив условным сигналом о начале движения.
Впервые за два месяца пребывания в Афганистане артиллерийской бригады ее дивизионы получили наконец-то боевые задачи. Самому Сергею уже до чертиков надоело ходить в караул да выезжать на ближнюю сопку для обслуживания артиллерийско-стрелковых тренировок. В ГДР, куда он попал сразу после окончания Ленинградского артучилища, физические нагрузки были ничуть не меньше, но там время стремительно летело в веренице напряженной боевой учебы и хорошо налаженного досуга. А здесь, по его мнению, царил сплошной сумбур и все жили лишь ожиданием выхода на боевые действия. Но для их мощных артсистем командование армии никак не могло найти достойного применения. И лишь полторы недели назад получил приказ готовиться к выходу третий тяжелогаубичный дивизион. А позавчера ночью бригаду разбудил многоголосый рев тягачей, выволакивавших из парка орудия, – гаубичники по тревоге уходили на усиление 108-й дивизии.
С белой завистью провожал их лейтенант Холостов, в очередной раз заступивший начальником караула, думая о том, что их первому пушечному, видно, нескоро найдется работа в этой горной стране.  Но уже на очередном утреннем разводе их комдив капитан Ляшенко приказал начальнику штаба вместе с СОБами немедленно приступить к развертыванию огневой позиции рядом с артпарком. А командирам батарей и начальнику разведки дивизиона велел через час прибыть к нему в палатку для изучения по карте района предстоящих боевых действий и отработки планирующих документов.
Во второй половине дня, в том же составе, отправились на командирском УАЗике в Баграм, где размещался 345-й пдп, для поддержки которого и был назначен их дивизион. Десантники встретили пушкарей радушно, хотя и было заметно, что новая идея армейского командования им не очень-то по нутру. Они привыкли действовать самостоятельно – у «десантуры» командир батальона – уже «Суворов», а тут придется что-то увязывать, кого-то еще и прикрывать.

К Баграму колонна капитана Ляшенко подошла как раз вовремя и практически без остановки включилась в походное построение парашютно-десантного батальона, с которым ей было назначено выдвигаться к району прочесывания «зеленки». Пыль от множества колесных и гусеничных машин висела на всем протяжении колонны, и вскоре артиллеристы ничем не отличались от «крылатой пехоты» – лишь глаза поблескивали на серо-зеленых от пыли лицах. К полудню, однако, пыль впереди рассеялась и пушкари увидели, что на едва заметной колее дороги они остались одни. Хорошо изучив за почти годичное пребывание в Баграме примыкающую к нему долину, десантники уверенно развернулись в предбоевой порядок и ожидали следующего сигнала, замаскировавшись в складках местности. Командир дивизиона, выскочив из кабины своего ГАЗ-66МТ, с картой в руках, пытался сориентироваться на местности, чтобы указать подчиненным, где кому оборудовать НП.
- Ну что, лейтенант, доложите, где вы находитесь,- повернулся капитан Ляшенко к Сергею, неспешно подходившему сзади, держа в руках карту-сотку.
- Отметка 2985, правее триста метров, - уверенно доложил лейтенант, еще с башни ПРП успевший глазомерно засечь ориентиры, а уже на ходу рассмотревший на карте положение треугольника погрешности, в центре которого и наколол он карандашом точку стояния.
Оборудование дивизионного КНП и  батарейных НП было завершено к обеду, хотя обед – это больше по привычке сказано. Для  Сергея же время теперь измерялось лишь этапами боевых действий. Правда, комдиву в салоне его «эмтэшки» бойцы стол накрыли и, когда лейтенант заглянул туда с очередным докладом о засечке целей и создании реперов, ему было предложено присоединиться к трапезе. Но, сославшись на занятость, начальник разведки возвратился на НП, согласившись лишь взять с собой бутерброд с говяжьей тушенкой. Но и его не успел он доесть, поскольку от «десантуры» поступил сигнал «К бою» и комдив с командиром подручной батареи буквально вслед за Сергеем ввалились в прикрытый масксетью окоп наблюдательного пункта.

...К вечеру первый этап операции был успешно завершен: баграмские десантники плотным кольцом окружили район «зеленки», внутри которого кабульские «коммандос» вместе с подразделением ХАД приступили к непосредственному прочесыванию. Пушечный артдивизион, проведя серию плановых огневых налетов по целям у входа в ущелье, в дальнейшем осуществлял так называемое огневое наблюдение. Эффективность огня мощных «стотридцаток» оказалась выше всех ожиданий: даже если снаряды рвались и вдали от целей, их психологическое воздействие на душманов было таким, что те в ужасе покидали свои укрепления. Об этом сообщил пушкарям командир полка, по радио выразивший им свою благодарность.
Прочесывание, судя по всему, продолжалось успешно, и можно было рассчитывать на его благополучное завершение уже к утру. На КНП дивизиона в сумерках, не зажигая огня, ужинали набегавшиеся за день разведчики, связисты, водители. Лейтенант Холостов, которому вычислитель принес сухпай прямо в окоп, завершал обработку на ПУО последних засечек, прихлебывая из фляжки холодный чай. Приглушенно зазвенел полевой телефон, лежавший на бруствере.
- Товарищ лейтенант, - четко доложил с бокового НП  замкомвзвода сержант Чуйко, - дирекционный 14-20, дальность 1500, наблюдаю какое-то движение.
Сергей тут же передал полученную развединформацию командиру дивизиона, который высказал предположение, что это десантники начали перемещение на второе положение. Командир батальона по радио откликнулся не сразу, а затем с удивлением заметил, что он уже давно вышел на третье(!) положение.
- Ёлы-моталы! – ахнул комдив. – Так мы ж одни теперь здесь, без прикрытия. Что ж они не дали нам команду на перемещение, едрена …
Закончить фразу ему помешала яркая вспышка справа от КНП и почти одновременно ухнувший за спиной разрыв.
- К бою! – не своим голосом заорал Холостов, передергивая затвор автомата, с которым он не расставался с момента выезда из лагеря. Завидев влезающего под масксеть комдива, он срывающимся от волнения голосом доложил:
- Справа от нас базука, дальность около полутора километров, первый снаряд – перелет, сейчас должен быть второй выстрел…
В подтверждение слов лейтенанта снова полыхнула вспышка, и чуть не перед самым бруствером рванул снаряд. Все дружно рухнули на дно неглубокого окопа, а сверху на артиллеристов свалилась сорванная взрывной волной масксеть.
- Занять оборону! – приказал комдив, поднимаясь и тщательно отряхиваясь, чтобы скрыть от подчиненных свое смущение. – ПРП-3 выдвинуть на правый боковой и огнем…
Но пулеметная очередь с того же направления, откуда било безоткатное орудие, заставила его снова упасть на дно окопа, вырытого в каменистом грунте лишь на несколько штыков.
- Начальник разведки, - лежа на боку, прохрипел как-то сразу осипший капитан Ляшенко, - свяжись с огневой, пусть подготовят батарейный залп по нашим координатам.
- Вызываем огонь на себя, командир? – вполголоса переспросил Сергей, переползая к «выносу» радиостанции.
- Только подготовить. Огонь – по моей личной команде, если не отобьемся. Капитан Сычев! - крикнул комдив командиру подручной батареи, со своими разведчиками разместившемуся в старой воронке метрах в сорока впереди. - Уничтожить безоткатное орудие и пулемет противника!
- Есть, уничтожить! – донесся из темноты хрипловатый басок комбата-два. И тут же на огневую понеслась уже подготовленная заранее команда.
Никогда еще дивизион 130-мм пушек не вел огонь так близко от своего КНП, и четыре снаряда, почти одновременно разорвавшиеся в районе, откуда стреляла базука, на какое-то время оглушили и ослепили Сергея, прильнувшего к дальномеру ДАК-1. Но все же в пламени разрывов ему удалось различить шевелящуюся массу в нескольких сотнях метров.
- Товарищ капитан, справа атакует пехота, дальность четыреста, - и дрогнувшим голосом негромко добавил,-  нам не удержаться, вызывайте огонь на себя.
Но комдив, выскочив из окопа, уже несся, пригнувшись, к своей «эмтэшке». Лишь забравшись в ее салон, капитан Ляшенко отдал по линии приказ: «Всем покинуть КНП!» А затем, переключившись на радио, вызвал начальника штаба дивизиона и передал ему сигнал, означавший вызов огня на себя. Кто пешком, а кто – успев вскочить в отъезжавшие машины, спешно отходили  к западу, когда батарейный залп накрыл только что покинутые окопы КНП и атаковавших его душманов.
Оглушенные и ослепленные собирались разведчики и связисты к командирской машине, где вдруг ожили все молчавшие ранее радиостанции. С огневой допытывались: не досталось ли по своим? А командир парашютно-десантного полка, всполошившись от неожиданной серии разрывов в тылу своих подразделений, крыл комдива матом, пока не уяснил, что виноват в том сам или его подчиненные, не предупредившие пушкарей о перемещениях. И уже вскоре к новому КНП дивизиона понеслись, сверкая фарами, «бээмдэшки», назначенные для его охраны и обороны.
Обсуждение перипетий ночного боя продолжалось до самого рассвета – никто о сне даже не подумал после пережитых страхов, а заниматься инженерным оборудованием не имело смысла. Комдив приказал просто выставить впереди машин буссоли и дальномеры, а сами машины прикрыть масксетями. К утру прочесывание «зеленки» было завершено, и по радио поступил приказ на отход к шоссе. Дождавшись подхода десантников, капитан Ляшенко примкнул к колонне батальона и уже буквально на  ходу приказал своему начальнику разведки проскочить со взводом на прежний КНП, чтобы убедиться, не оставлен ли там кто или что.

Сергей пересел в кабину бортового ГАЗ-66, а командиру ПРП приказал дожидаться его на месте, чтобы зря не жечь горючее. Осмотр недавнего поля боя занял времени значительно больше, чем ожидалось: бойцы собрали немало трофейного оружия вблизи огромных воронок от снарядов, а на местах батарейных НП обнаружили брошенную буссоль без штатива и даже полевую сумку с картой-соткой.  Своих раненых или убитых, к счастью, обнаружено не было, а на душманов старались особенно не смотреть. В общем, когда возвратились к одиноко стоящему ПРП, пыль от ушедшей колонны давно уже осела, а в спину все сильнее пригревало солнце.
Не останавливаясь, лейтенант Холостов махнул своему сержанту, восседавшему на башне ПРП, дескать, следуй за мной, и уверенно двинулся по хорошо накатанной колее. Но уже через несколько километров она неожиданно раздвоилась и Сергей, остановив свою небольшую колонну, внимательно осмотрел следы машин. Все ясно: десантный батальон ушел влево, на Баграм, а его комдив повел своих домой, на Джабаль-ус-Сирадж. Приказав командиру ПРП двигаться впереди – броня все-таки! – лейтенант снова сел в кабину и, выдерживая дистанцию 150-200 метров, продолжил путь. Опасения у него вызывал небольшой кишлак где-то в километре не доезжая шоссе, оттого и пустил он впереди «пээрпэшку», сам оставшись с бойцами на незащищенном «газоне».
Притормозив перед кишлаком, Сергей внимательно наблюдал, как ПРП лавирует между дувалами и высоченными чинарами, росшими рядом с ними. Все как будто было спокойно, и он приказал водителю дать газу, чтобы на большой скорости проскочить кишлачок. Но домчаться им удалось лишь до первого поворота у старой чинары: из-за ближайшего дувала слева шандарахнул РПГ. Граната попала в переднее колесо и, взорвавшись, опрокинула машину на бок. Сверху на лейтенанта свалился изрешеченный осколками водитель, и лишь уяснив, что сам тот уже не поднимется, Сергей прикладом автомата высадил лобовое стекло и выбрался из кабины.  Но сразу же оказался под ружейным огнем и, почувствовав сильный толчок в плечо, упал на землю, инстинктивно перекатившись под прикрытие машины.
Из кузова слышны были приглушенные стоны и отдельные слова. Поняв, что уцелевшие при взрыве солдаты придавлены дугами и не могут сориентироваться, куда выбираться, лейтенант, разрезав штык-ножом край тента, вполголоса приказал им не суетиться, а, расширив разрез, потихоньку выбираться на его сторону. Он надеялся, что вот-вот возвратится ПРП и огнем из пулемета уничтожит или хотя бы разгонит засаду. Но время шло, а поддержки не было, и Сергей, перевязав с помощью сержанта Чуйко раненное плечо, решил отвести остатки взвода за каменный дувал, возвышавшийся неподалеку. По одному, перебежками или ползком, разведчики сосредоточились за новым укрытием, а радиотелефонист, не бросивший свою заплечную рацию, сумел связаться с десантным батальоном.
Лейтенант Холостов доложил о нападении, указал свое местонахождение, и часа через полтора пришла подмога. ГАЗ-66 к этому времени уже догорал, подожженный душманами, вместе с телами трех погибших солдат, а ПРП беспомощно стоял метрах в 800 за кишлаком, без горючего и боеприпасов. Как выяснилось, все это время он «нарезал» круги, постреливая из пулемета, но не решаясь вернуться в кишлак, где ждали его помощи. Естественно, «десантура» никого уже из той засады не обнаружила, но для острастки изрядно постреляла по окрестным дувалам, прежде чем взять курс на Баграм, увозя уцелевших в передряге артиллерийских разведчиков…