Бухгалтер 2

 

На столе замурлыкал плоский, как черепаха, телефон. Капитан Василий Барабанщиков поднял глаза, с тихой ненавистью посмотрел на аппарат. Он давно испытывал к телефонам безотчётную нелюбовь. Один только вид этой техники раздражал и был способен испортить настроение на целый день. Наверно, потому, что по телефону, как правило, сообщают одни неприятности.
Василий выждал некоторое время. Мерзкий аппарат не умолкал. Капитан вздохнул, поправил очки, взял трубку:
— Слушаю, капитан Барабанщиков.
— Доброе утро, Василий Иванович, заходите ко мне.
Говоривший не представился, но в этом и нет нужды. Голос подполковника Береговой в отделе и так знали всё. « Царица Тамара», именно так звали её между собой сотрудники, недавно назначена начальником отдела вместо ушедшего на пенсию полковника Левченко. Она пользовалась непререкаемым авторитетом, потому что умница и, вдобавок, очень красивая женщина. Трудно спорить с начальницей, обладающей манерами грузинской царицы и внешностью Кармен.
Василий быстро прошёл по коридору.
— Разрешите, Тамара Васильевна?
— Да, садитесь.
Барабанщиков сёл за небольшой стол толстого стёкла, пальцы привычно раскрыли блокнот. Окинул взглядом присутствующих. Их трое. Напротив Василия расположился солидный господин лёт шестидесяти, в толстых очках, на голове клубится седая шевелюра. Костюм сидит так, что сразу видно — у него очень внимательная и заботливая жена, следящая за имиджем мужа. Но сам господин достаточно равнодушен к подобной ерунде и вот дорогой галстук уже висит криво, словно оборванная верёвка висельника, волосы растрёпаны и вообще заметно, что господин совсем умный. Второй — мужчина за тридцать, высок, силён, ухожен и высокомерен, этакий гетеросексуал американского типа. Хоть щас в ковбои! Третья - женщина. Внешность умещается в двух словах — блондинка в законе. Неодобрительный взгляд пробежал по холёным ногтям, пышным золотым волосам. Василий повернулся к Береговой. «Царица Тамара» заметила взгляд Барабанщикова, едва заметно усмехнулась глазами. Представила присутствующих:
— Каверин Анатолий Петрович — профессор, доктор исторических наук. Орлов Андрей Александрович — кандидат наук, старший научный сотрудник института истории РАН. Дементьева Ольга Борисовна — научный сотрудник института, заканчивает аспирантуру. А это наш сотрудник, капитан Барабанщиков Василий Иванович.
Нудная процедура представления окончилась, вставание, рукопожимание и кивание завершилось и Василий выжидательно посмотрел Тамаре в глаза.
— Дело вот какое, — сказала она, обращаясь к Василию, — ваш отчёт о … ну, о проделанной работе, в той части, где вы рассказали о заброшенном храме, очень интересен. Наше руководство ознакомило историков с этой информацией. Правительство Камбоджи тоже заинтересовалось и обратилось к нам за помощью. Одним словом, вам предлагается новая командировка в джунгли.
Василий с непроницаемым лицом выслушал. Поправил съехавшие на нос очки, негромко произнёс:
— Там очень опасно, — и выразительно посмотрел на учёных.
— Правительство республики предоставит охрану. Роту солдат, а не полицейских, — ответила Тамара, предупреждая следующий вопрос. Она знала, какую роль сыграла полиция в той операции.
— Хорошо, я готов, — вздохнул Василий. — Когда ехать?
— Завтра. Вы — сотрудник института. Ваша задача — помочь в поиске и исследовании храма нашим и камбоджийским учёным.
Когда дверь за Барабанщиковым закрылась, профессор вежливо обратился к Тамаре:
— Тамара Васильевна, я … э-э, как бы это сказать … немного по-другому представлял себе вашего сотрудника. Я слышал, что он в одиночку толпы врагов побивал, девиц из плена спасал ну и вообще, чуть ли не Джеймс Бонд, а тут …
— Мсье Паганель. Чудак ботаник из « Пятнадцатилетнего капитана». Не удивлюсь, если завтра он явится с сачком для ловли бабочек, — хмыкнул Андрей Орлов. Холёное лицо скривилось, будто случайно хлебнул просроченный кефир вместо пива.
Аспирантка хихикнула, ладошка благовоспитанно прикрыла накрашенный ротик.
— Первое впечатление бывает обманчивым, — предупредила Тамара.
— Согласен, полностью с вами согласен, но всё равно какой-то он … словно из него воздух выпустили. Нельзя ли заменить?
— В операции, кроме капитана Барабанщикова принимали участие ещё двое. Это гражданские лица, они оказались случайно вовлечены, — сухо произнесла Береговая, — один старик, из местных жителей. У него нелады с властями из-за прошлого. Он не захотел сотрудничать и куда-то исчез. Второй участник — женщина. Вышла замуж, ждёт ребёнка.
Некоторое время помолчала, потом добавила:
— Капитан Барабанщиков — квалифицированный сотрудник с большим опытом работы.
— Я слышал … — начал опять профессор.
— Вы правильно слышали, — не очень вежливо перебила «царица Тамара», — в задачу капитана входит провести вас к месту находки и всё. Он единственный, кто может это сделать. Работать вы будете самостоятельно с местными товарищами под охраной солдат, а капитан Барабанщиков вернётся к исполнению повседневных обязанностей. Всего хорошего.

Кожаное сидение ласково приняло в объятия профессорский зад, дверь солидно клацнула замком, салон наполнился запахом дорогого одеколона. Профессор задумчиво произнёс:
— Какой-то подозрительный старик, девушка, вышедшая замуж …
— Несчастная любовь! — воскликнула аспирантка.
Орлов закатил глаза, нижняя губа презрительно выпятилась, раздался лошадиный фырк.

Василий устало откинулся на спинку кресла, палец небрежно надавил на кнопку выключения компьютера. Чувствовал, что раздражение постепенно поднимается откуда-то … ну, от стула и заполняет по самые уши. Предстоящая командировка, на недельку, как сказали в кадрах, выбила из колеи. Воспоминания, как растревоженные тараканы, торопливо полезли из тёмных углов памяти, куда Василий постарался их загнать.
... ощутил жаркий, влажный воздух джунглей, перенасыщенный диковинными запахами. Услышал шум листьев, донеслись крики удивительных птиц. Опять появилось перёд глазами лицо той далёкой теперь и недостижимой девушки — Алики Карелиной. Она давным-давно, почти три месяца, как замужем. Его тоже приглашали на свадьбу. Как «друга»! Он не стал ссылаться на занятость, как обычно делают, когда не хотят приходить. Ответил - я не приду, положил трубку. Приглашение порвал и выбросил. Он ни в чём не обвинял девушку. Всё сложилось именно так, как и должно. Путешествие по диким джунглям, перелёты, бои, драки — всё закончилось, стало казаться просто киношным приключением. Наступила обыдённая серая жизнь. Нет, они встречались и казалось, что всё хорошо. Василий первым почувствовал, что отношения меняются. Позднее назвал несовместимостью мировоззрений, а тогда это были небольшие размолвки. Алика считала, что Василию незачем служить, слишком опасно. Её родители имеют обширные связи в Москве. Предлагали занять денег у хороших друзей, организовать прибыльное дело. Лояльность властей и налоговой гарантировалась. Выгодные заказы — тоже. Родителей можно понять — они, старые и мудрые, хотели обычного счастья для дочери, спокойной семейной жизни и искренне не понимали, почему Василий уклоняется от ответа. Алика дулась, но прощала. А Василий и сам не понимал, чего отказывается. Ну ведь не всю жизнь служить, когда-то уйдёшь со службы и что? Идти в охранники? Или начальники охраны, что, в сущности, одно и то же? Знал немало полковников, которые после службы на очень ответственных постах шли мыть машины или сторожить дворцы торговцев водкой. Не всём удавалось устроиться после службы, далёко не всём. А те, кому посчастливилось пересесть в кресло директора или даже генерального директора … Да чего там! Всё знают, каким унижением это достигается.
Чуждая  после многолетней службы гражданская жизнь страшнее любых джунглей.
Василий знал, что ждёт в будущем. Умом понимал житейскую правоту Алики и родителей. Трудно смотреть в глаза умной, красивой девушки, которая искренне любит и хочет стать твоей женой. И начал потихоньку сдаваться. В самом деле, чего горбатиться? Другие легко и просто идут наверх. Василий знал лейтенантов, пришедших вместе с ним или позже и уже делающих блестящую карьеру. Они не проливали вёдрами горячий пот на тренировках, в них не стреляли, их не рвали и не били ни чужие, ни свои. Досрочно получали звания, должности. Откормленные, ухоженные, словно породистые собаки, и так же, как собаки, обвешанные медальками, уверенно переходили из кабинета в кабинет. Только морды становились всё мордастее и строжее.
Как-то довелось услышать разговор двух полковников. Один хвастал, что при каждом новом назначении уносит старый стул в новый кабинет. « С лейтенантов на нём сижу, — рассказывал, заливаясь счастливым смехом — так на одном стуле и до генерала досижу, ха-ха»! Обоим полковникам чуть за тридцать …
Горько на душе. Лезут мысли, что раз живём, что никому не нужны, кроме как сами себе. Вон, люди живут, хлеб с чёрной икрой жуют. Им дают, они дают. Жёны у них самые красивые, дома — дворцы. Их уважают, им завидуют, ставят в пример. Тём, что неудачниками считают. Которых за то, что они кровь за Родину проливали, зовут « эй, полковник» и посылают мыть машины тех, кто пил, жрал и предавал. Вот к таким обращаются уважительно — « господин». И почтительно пожимают ручку.
Как-то Василий был в гостях у родителей Алики. Отец говорил по телефону на балконе, кого-то распекал. Мать с дочерью на кухне. Василий сидел в кресле и, скучая, щёлкал кнопками пульта телевизора. Полутораметровая плазменная панель светится всеми цветами, послушно меняя картинку. Одна программа тускло загорелась древним черно-белым экраном. Кадры старой военной кинохроники комментировал строгий голос диктора за кадром. Танки, самолёты, взрывы. Василий видел такое много раз и хотел переключить, когда огромный экран показал переправу. Глубокая осень, снег, ветер… В чёрной, ледяной воде по грудь стоят солдаты, держат на плечах деревянные мостки. Пехота торопливо перебегает на другой берёг. У солдат в ледяной воде спокойные лица, будто заняты самой обычной, повседневной работой.
А ведь они совершают подвиг!!!
Солдаты отрешённо-равнодушно смотрят на тёмную гладь холодной воды. Сто грамм накатить, покурить и можно дальше стоять, вот о чём думают солдаты, а не о подвиге! Плевать им на подвиг!! Побыстрее бы батальон прошёл, потом к костру и снова в воду, ещё пехота подошла … Василий судорожно вдавил кнопку паузы, замер, напряжённо всматриваясь в удивительную картину. Он чувствовал и страшный давящий холод, и желание закурить, и досаду на начальство, не позаботившееся о брёвнах на сваи … и зависть! Он остро завидовал простому солдату, стоящему по грудь в ледяной воде! Нужно огромное мужество и презрение к смерти, что бы направить горящий самолёт на колонну врага, закрыть грудью амбразуру пулемёта, спокойно идти на казнь и не выдать под пытками товарищей. Не всё способны. И всякий назовёт это подвигом, о таких людях пишут, говорят, слагают песни. Но кем надо быть, что бы вот так, равнодушно, не думая о награде, держать мостки с пехотой, будто Атлант край нёба, стоя по грудь в холодной воде! «А я уже оскотинился, - горько и зло подумал Василий. - В тепло захотел, чтоб кусок побольше, а жопа поширше. Проживу, как скот и скотом помру. Ведь не для того же рождён человек, что бы есть да развлекаться, он же что-то совершить должен! А каково будет друзьям в глаза смотреть, когда на суд Божий приду? Эх»!
С того дня Василий под разными предлогами уклонялся от визитов в дом родителей Алики. Девушка недоумевала, сердилась, наконец прямо спросила, в чём дело? Василий мялся, не зная, как объяснить то, что и самому не совсем понятно. Вот чувствует, как надо правильно, а объяснить не может. Потому что такие слова, как честь, Родина, долг, верность и правда вызывают только смех и иронию. Ну как тут объяснишь?
— У меня много работы, — промямлил Василий. — Торговать водкой или сторожить банк я не хочу. И не умею. Мы с тобой всё-таки разные. Ты образованная, из богатой семьи. Привыкла к городу, удобствам, к деньгам. А я другой… ну, другая у меня жизнь. Могут вообще из Москвы перевести в глушь…
— Всё такие вопросы легко решить, — ответила Алика, — ты чего-то не договариваешь.
— Да нет, я ничего не скрываю, — торопливо заговорил Василий. — Но не могу я так, каждый день в стойло к корыту!…Служить мне надо!
— Так служи, — тихо ответила девушка, — всё служат. И не обязательно в глуши. И в Москве офицеры нужны. Не хочешь бросать службу, не бросай. Я не понимаю тебя!
Тягостный разговор кончился тем, что Алика ушла, едва сдерживая слёзы. По-женски решила, что Василий её не любит, но, как и всякий трусливый мужик, не решается об этом сказать. Барабанщиков потом тысячу раз назвал себя дебилом и проклял тот день. Ну дурак, псих, увидел, как кто-то стоит в воде и держит доски. Ну и пусть стоит! Может, он больше ни на что не способен, идиот ты несчастный! Жизнь-то, она вот, реальна, рядом. Упустишь мгновение и будет другой! Ну спустись ты на землю с облаков мечтаний, придурок, ведь ничего потом не исправишь!  Алика словно растворилась в воздухе: телефоны молчали, дома никого нет. Невозможно найти человека. Много позже Василий узнал, что Алика срочно поменяла номера телефонов и строго-настрого велела родителям не открывать дверь. Уязвлённая гордость женщины способна на всё. Впрочем, подобные мелочи не смутили бы Василия, отыскать человека в Москве пустяк, но … Алика вышла замуж уже через неделю. Воздыхателей вокруг неё всегда хватало, только мигнуть. Один оказался рядом в нужный момент… Тут уж Василий опустил руки. Вдобавок, обозлился, решил не терять лицо — он тоже не последний! Так всё и закончилось. Сердце долго болело, рвалось и Василий знал, что так будет ещё долго. Но что-то в душе перегорело и прежнее ушло. Уже подкрадывалось равнодушие, медленно, маленькими шажками. «Время лечит, — грустно думал Василий, — только почему так долго?»

Утром всё четверо встретились в аэропорту. Профессор ухожен, ровно подстрижен, дорожная сумка полна домашних продуктов. Кандидат наук почти с пустыми руками, если не считать элегантно-мужественного рюкзака типа military. Узкие бёдра обтягивают чёрные джинсы, на широких плечах трещит чёрная рубашка, рукава закатаны по локти. Весь облик кандидата наук дышит отвагой и приключениями в пампасах. Аспирантка украсила пышный бюст гипюровой белой рубашечкой, золотые волосы завязаны в целомудренный узел, длинные ноги словно облиты небесной синью – голубые лосины сидят без единой складки, как вторая кожа, попка похожа на дольки абрикоса. Словом, всё трое полностью соответствуют стереотипу, олицетворяют успешность, сексапильность и гармонию с внешним миром.
Василий приехал за пять минут до конца регистрации и был последним в очереди. В дорогу одел свободные брюки из плотного хлопка и большую, не по размеру, толстовку. На лице красуются полукруглые очки в пластиковой дешёвой оправе. Волосы торчат, будто только что встал с постели. Поклажи вовсе нет, что вызвало законное подозрение таможенников — как это, без вещей? Наши люди за границу налегке не ездят! Василия тормошили так, что всё пассажиры выжидательно смотрели, когда же найдут что нибудь запрещённое? Таможенник вздохнул. Взгляд последний раз хмуро остановился на лице нелепого парня в очках. Несколько шрамов говорили о том, что этот чудак может упасть на ровном месте и серьёзно пораниться. Инспектор покачал головой, ладонь брезгливо толкнула воздух, словно завоняло. Выводящая стюардесса повела пассажиров на посадку.
Аспирантка элегантно приземлилась на среднее кресло, мужчины сели по краям, а Василий неловко плюхнулся впереди. Кресло злобно скрипнуло, спинка дёрнулась к полу. Снял очки, поочерёдно дохнул на каждое стекло, тщательно протёр рукавом. Дурацкие окуляры прописал врач после медицинского осмотра. Вернувшись из Камбоджи, Барабанщиков заметил, что вроде видеть стал хуже. Сначала не обратил внимания, но когда разладилось с Аликой, зрение заметно ухудшилось. Обратился к офтальмологу. Тот осмотрел и объяснил, что это от нервного напряжения. Посоветовал успокоиться, выписал кучу витаминов и корректирующие очки. Василий взял в «Оптике» самую простую оправу, стал регулярно напиваться успокаивающих и тормозящих пилюль. Зрение поправилось, но врач настоял, чтобы очки ещё носил. Вот так он и оказался прибитым сутулым очкариком, будто совсем учёный.
Очнулся от дум, когда самолёт затормозил в начале взлётной полосы. Лайнер заметно клюнул носом. Возле Василия стоит существо голубого цвета и настойчиво теребит за рукав.
— Пристегните ремень, пожалуйста … ремень пристегните, ну мужчина… — сдержанно бормочет стюардесса, симпатичная мордашка багровеет. Василий спохватывается, замок щёлкает. Голубой мундир уплывает.
Турбины взвыли так, словно собрались оторваться и лететь самостоятельно. По самолёту бежит мелкая дрожь, огромная алюминиевая труба с крыльями мчится по взлётной полосе. Короткий разбег обрывается, самолёт взмывает в нёбо. Земля уходит, растворяется в дымке. Округлый нос машины пробивает облака и вот уже машина не летит, а медленно плывёт над бескрайней заснежённой равниной. Привычный мир исчез, осталось солнце и толстая вата сплошных облаков. Опять появился щем в груди. Завозился, рука опустилась в карман за таблетками. Пара маленьких кругляшей падает на язык. Андрей Орлов и Ольга Дементьева переглянулись. Орлов брезгливо кривится. Ольга жмёт плечами, глаза опускаются. Вспомнила слова красивой черноволосой женщины, начальницы капитана, о какой-то девушке, принимавшей участие в той операции и недавно вышедшей замуж. «Всё равно, нельзя так переживать, — думает Ольга сочувственно, — и у меня была безответная любовь, но таблетки я не глотала, справилась. А тут мужчина всё-таки»! Глаза презрительно сощурилась, лицо повернулось к окну. Василий откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Память снова вернула на полгода назад. Только что вернулся из того странного отпуска, в котором причудливо перемешались морские пираты, бандиты, партизаны и удивительная девушка по имени Алика…

Военный атташе посольства, он же — начальник военной разведки в этой стране, сразу связался с Москвой. Немедленно пришло подтверждение кода и имени. Атташе торопливо вышел во двор, успокоительно кивнул охране:
— Быстренько проходите внутрь, всё подтвердилось, — сказал он, обращаясь ко всём троим. Василий и Алика сразу направились в дом. Хо немного помялся, но решил войти. Не оставаться же на улице, тем более, что за оградой начали собираться любопытные.
Когда Василий немного привёл себя в порядок, вызвали к послу. Тот уже знал, кто перёд ним и предложил Василию коротко рассказать о путешествии.
Выслушал молча, нахмурился. Постукивая карандашом по столу, произнёс:
— Хреново у вас с полицией получилось, Василий Иванович. Ваша информация уже ушла, а вот вам придётся задержаться. Будет разбор полётов, вы же понимаете?
— Да, понимаю, — ответил Василий. — Я вынужден был защищаться, потому что нас хотели убить, а не задержать для выяснения обстоятельств. Почему так — пусть выясняет местная власть.
— Выяснит, конечно. На время разборов вы будете жить на территории посольства. Из посольства — никуда, иначе никаких гарантий.

Вся следующая неделя прошла в разборках и нервотрёпке. Камбоджийские власти жутко оскорбились, когда выяснили, что один иностранец, незаконно проникнувший в их суверенную страну, разгромил полицейский участок, половину там поубивал, а остальные со страху попрятались и теперь требуют денежной компенсации от правительства за пережитый стресс и особо сложные условия службы. Полицейское начальство сгоряча потребовало немедленно выдать злодея для предания суду и казни. На что российское посольство резонно ответило, что в деле есть странности и очень серьёзные нестыковки фактов, так что тропиться не следует, а давайте разбираться. Постепенно в ходе следствия стало выясняться, что полиция действовала, мягко говоря, неадекватно возникшей угрозе. Начальник полицейского участка принял решение о захвате группы «учёных» и уничтожении, не имея на то ни веских оснований, ни полномочий. Выживший заместитель (в тот день у него был выходной) утверждал, что имелось указание сверху, но никаких письменных распоряжений не обнаружили. Вообще, допрашиваемые полицейские часто путались, противоречили сами себе. Стало ясно, что надо копнуть глубже. К делу привлекли контрразведку. Выяснили, что начальник полицейского участка, того самого, который разгромил Василий, был связан с наркоторговцами и какими-то религиозными фанатиками. Какими именно, установить не удалось, следствие сосредоточилось на наркоторговцах. Через них вышли на недобитых маоистов и дело закрутилось. Начались аресты, громкие судебные дела и о секте фанатиков как-то забыли.
Василий подозревал, что дело всё-таки не в наркотиках. Его группа и близко к наркоте не подходила. Ну разве что сели не совсем удачно, прямо на поле и охрану побили, но это так, случайно. Можно сказать, маленькие издержки процесса. Дело-то очень прибыльное, потому опасное, так что не стоит обращать внимания на трёх-четырёх прибитых. А может — двадцать-тридцать? Василий уже не помнил… Из головы не уходило воспоминание о трёхголовом боге. Слишком хорошо охраняли и заботились. Видимо, о его существовании знали многие и поклонялись, как божеству. Полиция городка, возможно, лишь второй, внешний рубеж охраны. Должны быть другие. Когда следствие окончательно ушло в сторону и переключилось на своих, старый Хо забеспокоился, решил тихонько удрать. Всю неделю сидел тихо, как мышь, понимая, что ему достанется больше всех; русские не отдадут своих, а вот его, как здешнего, вернут родине-матери. Власти шкуру спустят, но узнают всё, что им нужно и не нужно. Особенно о буйной молодости. Хо переговорил с Василием. Тот объяснил дело послу. Посол секунду подумал, махнул рукой — он за старика не отвечает. Хо попрощался с Василием и Аликой в тот же вечер. Пожелал счастья, обнял по очереди и исчез в темноте. Охрана посольства ничего не заметила.

Через два дня после побега Хо в посольство пришла официальная бумага из МИДа. В ней сообщалось, что у правительства Камбоджи нет претензий к господину Барабанщикову В. И. и госпоже Карелиной А. С.  Они действовали по сложившимся обстоятельствам, не превысили установленных законом пределов необходимой обороны. Выразило благодарность за уничтожение, помощь в разоблачении, содействие следствию и т.д. и т. п.
Когда Василий дочитал длинный документ до конца, то вытер платком вспотевший лоб:
— Уф, слава Богу, что орденом не наградили с опубликованием портрета героя в центральных газетах.
— А что, — усмехнулся атташе, — зато орден был бы редкий. Какая нибудь Звезда Белого Слона в алмазах. Можно хвастаться и врать до конца жизни.
— Да ладно вам, — улыбнулся Василий, — нам бы домой побыстрей с такого отпуска!
Через два дня сходили по трапу самолёта в Москве.

Равномерный гул турбин действует успокаивающе, многие пассажиры дремлют. Василий тоже незаметно отключился, проснулся, когда самолёт пошёл на снижение. Через полчаса колёса коснулись бетонной полосы, полёт окончился. «С возвращеньицем, Василий Иваныч»! — бодро сказал сам себе Барабанщиков, полной грудью вдыхая тёплый воздух. Пассажиры вышли из самолёта, дисциплинированно погрузились в старенький автобус. Драндулет неторопливо пополз к зданию аэропорта, раскачиваясь на ходу, словно лодка. Последовала обычная процедура розыска багажа, таможенные формальности и лихорадочный поиск встречающих. Делегацию встретили учёные историки из местной академии наук и представитель посольства, тот самый второй секретарь. Всех снова посадили в автобус, повезли в гостиницу. Оба камбоджийских историка когда-то учились в Москве, ещё помнили русский и сразу завязалась беседа о студенческом прошлом. Василий скромно сидит в сторонке, в общей беседе участия не принимает. Второй секретарь старательно делает вид, что незнаком. Один из встречающих вежливо спросил:
— А вы какой институт закончили?
— Я практикант, — буркнул Василий.
Больше ни о чём не спрашивали.
Весь день, этот и следующий, безвылазно сидел в скромном однокомнатном номере. Скучища невероятная! Телевизор показывал только местные программы, кабаки Василий не переносил. Местные проститутки, писклявые и уныло плоские, вызывали понятное чувство отвращения. Сидел в номере и смотрел в окно, как старик, на чужую жизнь, пока не стемнеет, а потом ложился спать. На третий день коридорный разбудил  ни свет ни заря и на корявом английском сообщил, что ждут. Василий быстро оделся, спустился вниз. У гостиницы тарахтит мотором небольшой автобус, рядом группа людей, наверно учёные, о чём-то оживлённо беседуют. Василий молча протиснулся через кучку галдящих, сёл на самоё последнее сиденье. На него никто не обратил внимания. Наверно, приняли за носильщика. Даже ссутулившийся, с поникшими плечами, выглядит всё-таки внушительно. Вскоре появились наши, всё расселись и началось нудное путешествие по раздолбанной дороге. На окраине к автобусу присоединились два грузовика с солдатами.
На очередной остановке, когда « мальчики налево, девочки направо», а потом общий перекур, окликнули:
— Василий Иванович, будьте добры, подойдите к нам!
Зовёт профессор Каверин. Он и его здешний коллега развернули карту.
— Взгляните, Василий Иванович. Коллега утверждает, что нам сюда? — спросил Каверин.
Василий всмотрелся. Сразу вспомнил карту Хо, сопоставил координаты. Получилось почти точно, только правее километра три.
— Почти правильно, — вяло ответил Василий, — но можно подъехать ближе.
— Ближе нельзя, — ответил Чжоу, так, кажется, звали этого учёного, вспомнил Барабанщиков, — там транспорт не пройдёт. От этого места пешком рукой наддать.
— ??
— Ошибся, э-э… подать!
— Тогда правильно, — равнодушно кивнул Василий и вернулся в автобус. Чжоу вопросительно посмотрел на Каверина. Тот махнул рукой.
Василий плюхнулся на сиденье. Что-то из увиденного зацепило сознание, начало раскручивать клубок мыслей. Ещё раз вспомнил координаты на американской военной карте старика. Они не совпадали с координатами на карте Чжоу. Немного, в два - три километра, но надо знать, что такое два или три километра в непроходимых джунглях! Расхождение получалось серьёзное. Откуда-то снизу начал подниматься знакомый холодок. Разогнал сонную одурь, мозг заработал ясно и чётко. Этот учёный грабитель могил явно врёт. Зачем? Василий всмотрелся в окружающих. Наши крутят головами, во всё глаза смотрят на диковинный лес, обо всём расспрашивают. Камбоджийцы охотно показывают. Им нравится говорить, вспоминать знакомый с молодости язык. Люди как люди. Первой идёт машина с солдатами. Равнодушно поглядывают на лес, некоторые дремлют. В посольстве предупредили, что район спокойный, бандитов нет. «Может, зря я распсиховался, — подумал Василий, — ближе, дальше — какая разница? Может, это у старика карта неточная или я напутал»? Мысленно махнул на всё рукой. Но беспокойство всё-таки зацепилось внутри и тихо царапалось…
Утомительное путешествие продолжалось ещё двое нескончаемых суток. По дороге несколько раз попадали под ливень, машины вязли в грязи, особенно автобус. Положение спасали военные грузовики. Большие колёса и всё ведущие мосты позволяли им более-менее уверенно преодолевать размытые дороги, вытаскивать автобус. Путешественники устали, но радостное возбуждение от предстоящей работы не оставляло учёных. Наконец, под вечер второго дня добрались до предпоследней стоянки. Решили заночевать, а с утра пораньше отправляться в путь. Василию не спалось. Смутно удивляло, что так долго добирались до места раскопок.
« Всё-таки вертолёт — это вещь! Час, полтора — и на месте, — думал, — а тут два дня плюхались и ещё не добрались».
Слушал, как постепенно затихал лагерь. С самого начала путешествия не понравились солдаты. Распущенные, не соблюдающие субординации, они не вызывали никакого доверия. И сейчас робкие попытки офицеров угомонить болтунов после отбоя были встречены смешками или руганью. Один солдат, растрёпанный, с сигаретой на нижней губе, выбрался из палатки, решил помочиться на соседнюю, где спали учёные. Василий вышел из темноты, железные пальцы сдавили шею придурка. Глаза вылезли из орбит, солдат захрипел. Толчок и голова дурака оказалась в луже собственной мочи. Затем приподнял, ноги беспомощно дёрнулись, тапочки шлёпнулись на мокрую землю. Бросок, солдат влетает в палатку, как мешок с травой. Раздаётся шум, ругань, несколько человек выбегает наружу. Василий стоит, руки в карманах, сгорбленный и унылый, как бездомная собака под дождём. Заметил обозлённых солдат, спина выпрямляется, плечи твердеют. Хищно оскалившись, шагает навстречу. Шум как обрезало. Солдатешки горбатенькими мышками растворяются в темноте. Василий разочарованно плюет, грустно бредёт к автобусу… Раннее утро. Барабанщиков заметил, как солдаты обступили офицера и что-то рассказывают. В середине стоит солдат. Когда повернулся, Василий видит опухшее сине-жёлтое лицо. Вспомнил, что когда учил уму разуму этого болвана — совал мордой в землю — чувствовал, что земля вроде как слишком жёсткая. Наверно, на корень попал. Их тут много, корней. Джунгли всё-таки.
Дорога пропетляла по равнине, нырнула в чащу. Машины сбросили скорость, осторожно поползли по лесной дороге. Деревья обступили со всех сторон, некоторые улеглись поперёк, другие угрожающе наклонились и ждут удобного момента, чтобы свалиться прямо на головы проезжающим. Подлесок стоит непроницаемой стеной. Дорога постепенно сузилась, словно усохла, стала щербатой, кривой и наконец вовсе исчезла в чаще. Колонна остановилась. Всё вышли из машин размяться и решить, что делать дальше. Солдаты без разрешения попрыгали на землю, разбрелись. Василий тоже выбрался из автобуса, насторожённо огляделся. Бросилось в глаза напряжённое, бледное лицо Чжоу. Отошёл дальше всех от автобуса и словно к чему-то прислушивается. Раздаётся негромкий хлопок, из кустов вылетает нечто маленькое и круглое. Рефлекс бойца срабатывает за доли секунды — Василий бросается прочь, сгребая по пути Каверина и Дементьеву. Женщина только открыла рот для возмущённого «что такое!», как раздался оглушительный грохот, затем ещё и ещё. Гранаты рвутся одна за другой, в безмолвном лесу взрывы бьют по нервам как молот. На мгновение стихает. Затем тишина разрывается автоматными очередями и одиночными выстрелами. Кажется, что стреляют отовсюду. Люди упали на влажную землю, ничего не соображая. Кто-то, самый храбрый из солдат, дал несколько ответных очередей. Его поддержало ещё несколько стволов и всё… Неизвестные поливают колонну длинными очередями непрерывно. Листья, срубленные сучья и комья земли вертятся бешеным круговоротом в воздухе, даже не думая падать. Василий уловил краткую заминку в непрерывном огне, метнулся в лес. Видит за толстым стволом какой-то местной берёзы человека, безуспешно пытающегося заменить пустой магазин автомата. Молниеносный бросок, неизвестный с переломанной шеей летит в кусты. Василий одним движением выбивает заклинивший магазин, вставляет новый, запасные сует за пояс. Оглядывается. Лицо искажает свирепая радость — справа и слева видны спины и головы нападающих. Василий встает на одно колено, автомат поднимается, раздаются короткие очереди. Меньше чём за полминуты в пределах видимости остаются только трупы. Правее слышатся частые выстрелы. Василий опускается на землю, быстро ползёт, словно гигантская змея. Пуль солдат не опасался — те совсем скисли и палят в белый свет, как в копеечку. На небольшом возвышении, за выворотнем, устроился самый умный из нападавших и старательно поливает огнём колонну из пулемёта. Так увлёкся, что не заметил, как сзади появился здоровенный детина…
Василий не стал тратить патроны. Ладони сжимают голову пулемётчика, руки рвут вверх с выворотом. Хрустят позвонки, трещат жилы, в воздухе мелькают ноги. Мёртвое тело с неестественно вывернутой головой летит на дорогу. С холмика хорошо видно остальных бандитов. Не теряя времени, подстреливает ещё пятерых. Опустевший магазин летит в траву. Василий прислушался — с его стороны вроде не стреляют. Пять или шесть стволов плюют огнём впереди, от дороги. Огненные снопы длинных очередей летят из-за брёвна поперёк дороги. Василий трясёт убитого, по влажной земле катятся гранаты. С радостной волчьей улыбкой швыряет за бревно. Высоко в воздух взлетают щепки, клочья одежды и шматки мяса. Василий выкатывается из кустов на дорогу, раздаётся рык:
— Не стрелять, болваны!
«Болваны» и не думали стрелять. Они стонали, кряхтели и молились, лёжа в грязи. Барабанщиков плюнул и громко, на весь лес, выругался. Колонна представляла жалкое зрелище. Первой машине досталось больше всех. Мотор и кабину изрешетило в клочки. Кузов, колёса, брезентовый тент превратились в лоскуты. В кузове кто-то ещё стонал, на пробитые колёса капает кровь. Вторая машина выглядит чуть лучше. У автобуса пробито лобовое стекло, насквозь продырявлен салон, но остальное на удивление, цело. Василий понимающе хмыкнул — хотели в первую очередь уничтожить солдат. Учёные зачем-то нужны. Вещи, понятно, тоже. В кустах зашуршало. Василий разворачивается и … ещё горячий от стрельбы ствол опускается — за густой листвой бледно-серым цветом светится чья-то тощая задница. Шагнул в кусты, пальцы сжали что-то пискнувшее, трепещущее тело летит на дорогу. Неизвестный с трудом переворачивается на спину. Это оказался профессор Чжоу. Белое, исцарапанное лицо, трясущиеся синие губы… Барабанщиков удовлетворённо рычит, пальцы сжимают шею тщедушного археолога. Василий тащит учёного словно куль с мукой к первой машине. Каверина и Дементьева смотрят с раскрытыми ртами — вчерашний лох выглядит, как сказочный герой. От нелепой толстовки остались клочья, изорванная в лесу майка не скрывает груды каменных мышц. Пальцы сжимают пулемёт, как игрушечный, в левой руке трепыхается человек. По дороге Василий пинает лежащего в грязи Орлова:
— Поднимайся, ковбой Мальборо, ходить мешаешь!
Доцент охнул от мощного пинка, торопливо уполз. Василий подходит к искорёженной машине, взгляд скользит по раненым и убитым солдатам. Без усилий поднимает Чжоу, цепляет за кусок острого железа. Профессор археологии виснет, как дохлый червяк. Пулемёт уютно устраивается за спиной, срывая последние клочья толстовки. Дементьева невольно ахнула, а мужчины замерли с открытыми ртами — спина и плечи « месье Паганеля» покрыта буграми крупных, как речные валуны, твёрдых мускулов. Мощные руки перевиты жилами толщиной в канат. И торчащие в разные стороны волосы на голове уже не казались нелепыми — это вздыбленная шерсть на загривке зверя! Голова медленно поворачивается, рычащий голос, словно у сказочного чудовища, раздельно произносит:
— Отверните рыла, грамотные!
Рука приблизилась к висящему учёному, железные пальцы сжимают одно место. Совсем было обмякший профессор выдаёт такую ноту «ля» хрен знает какой тональности, что Паваротти, будь рядом, повесился бы от зависти. От диких, непереносимых воплей аспирантка лишается чувств. Мужчины бледными тенями замирают на месте, не в силах пошевелиться. Только солдаты на миг подняли головы. Отвернулись, занялись своими делами. Слишком много  товарищей убито и искалечено, чтобы жалеть предателя. Василий разжимает пальцы, вопль обрывается.
— Ну! — рычит он.
Сильно воняющий дерьмом, с чёрным лицом и вытаращенными глазами, профессор начинает торопливо мявкать.
— Переводи! — рявкнул Барабанщиков археологу из тех, что учился в Москве.
Запинаясь, сильно дрожа от страха, начинает кое-как переводить. Чжоу сообщил, что некий богатый и могущественный человек не хочет, что бы велись исследования в древнем городе. Он то ли сам хочет рыться там, то ли желает что-то забрать оттуда, Чжоу не знает точно. Этот человек нанял партизан из « красных кхмеров» за хорошие деньги, чтобы они уничтожили экспедицию. Их много, целый отряд, в засаде сидели не всё. Солдат и учёных убить, русских захватить и получить выкуп.
— А тебе что?
— Деньги, — пролепетал археолог.
— Уже получил?
— Да.
— Значит, в долгу не остались, — удовлетворённо кивнул Василий. — Молодцы. Ну, и я рассчитаюсь.
Каменный кулак врезается в профессорский лоб. Череп громко хрустит, плющится. Кровь и мозги веером разлетаются по остаткам машины. Василий вытирает руки о куртку профессора. Что-то твёрдое стукнуло по пальцам. Разрывает подкладку, в ладони оказывается плоский кожаный футляр. Внутри, один возле другого, лежат два небольших ножа. Вытащил один, понимающе хмыкнул: длинное острое лезвие заканчивается маленькой, на два пальца, рукоятью. Вложил нож на место, сунул кожаный футляр в карман.
— Рядом! — приказал Василий переводчику, направился к солдатам.
— Командиры есть?
Вопрос понял один, с нашивками, махнул рукой.
— Собери людей, — приказал Василий через переводчика, — выкиньте барахло из автобуса. Сложить туда мёртвых, разместить раненых. Назначить охрану и отправить в тыл. Всё понял?
Сержант кивнул.
— Не тряси башкой! — заревел Василий. — Руку к черепу и отвечай, как положено!
От командирского рыка сержанта как электроток пробил — вытянулся, выпучил глаза. Секунду неподвижно глазел на свирепого великана, козырнул, мявкнул по своему «есть!». Повернулся через левое плечо, с места начал выкрикивать команды. Солдаты засуетились, опасливо поглядывая на злого Барабанщикова, побежали, как бешеные муравьи, выполнять команды.
— Василий Иванович, — раздался неуверенный голос.
— Ну! — обернулся Василий.
Профессор Каверин смотрит снизу вверх:
— Наверно, нам надо…
— Не надо, — пренебрежительно обрывает профессорское блеяние, — до города предков, или как он там, отсюда рукой подать. Быстро сбегаем туда, заберём всё ценное; я знаю, где лежит, и вернёмся. Зря что ли жопы отбивали двое суток? Впрочем … хм … — презрительно посмотрел на бледных и усохших аспирантку Дементьеву и доцента Орлова, — обосравшиеся могут сесть в машину. К мёртвым. И ехать в тыл.
Унижённый Орлов криво дёрнул лицом, не то соглашаясь, не то наоборот, отказываясь. У Дементьевой трясутся щёки, взгляд не отрывается от луж крови. Подбежал сержант, громко доложил.
— Хорошо, пусть едут, — махнул рукой Василий. Он и без переводчика понял.
Автобусный мотор зафырчал, с душераздирающим скрежетом включилась передача и машина стала неуклюже разворачиваться. Барабанщиков огляделся — с ним осталось десяток солдат. Не дожидаясь, пока автобус уедет, скомандовал:
— Марш! — и пошёл первым. На ходу развернул карту Чжоу, хмыкая, рассмотрел. Скомкал, швырнул в кусты.

Василий шагал широко, совершенно не заботясь, смогут ли остальные так идти. Остатки экспедиции торопливо топают сзади, каждый видит широкую спину и развёрнутые плечи настоящего вожака. Его уверенность постепенно передаётся и остальным. Солдаты идут с оружием наизготовку, насторожённо осматривая каждый кустик. Стволы двигаются синхронно с направлением взгляда. Каждый готов стрелять в любой подозрительный предмет, на шорох или крик. Через два часа непрерывного марша сквозь джунгли вышли к развалинам. Василий приказал всём укрыться в кустах и отдыхать. Отобрал троих, самых крепких, коротко объяснил, что надо сделать. Ещё раз подозрительно осмотрел временный лагерь, повёл троих солдат в лес. Хорошо помнил, где располагались полуголые стражи трёхголового бога, повёл группу туда. Осторожно, стараясь не шуметь, пробрались по зарослям, вплотную приблизились к поляне. Василий поднял руку, приказывая замереть, внимательно всмотрелся. Никаких следов проживания людей не видно. Пещера выглядит совершенно нежилой. Но многочисленные следы на песке указывают, что люди были здесь совсем недавно. Василий вышел из укрытия, внимательно рассмотрел следы.
— Вот заразы! — прошептал.
Следы начинались с той стороны, где расположились остатки экспедиции, а заканчивались за пещерой. Неопытного это смутило бы, навело на самые нелепые и фантастические предположения. Василий ещё раз внимательно всмотрелся, усмехнулся: глубина следа и наклон ясно говорили, что здесь прошли в обратную сторону. Группа недоумков старательно топталась задом наперёд, намереваясь обмануть таких же придурков, как сами.  Выпрямился, отряхнул ладони, губы растягиваются в жёсткой улыбке.
— Жить станет лучше, жить станет веселей! — пробормотал тихонько. Ведёт солдат в сторону, противоположную той, куда ведут следы…
Песок быстро кончился, но обнаружить следы на траве так же легко, как и на земле. Солдаты уже догадались, в чём дело, осторожно крадутся сзади. Постепенно лес редеет. Прогалы стали попадаться чаще, вскоре деревья вовсе исчезли. Василий вывел группу так, что ветер дует в лицо. Взмахом руки приказал затаиться, вести наблюдение. Стал за дерево, замер. Ноздри расширяются и сужаются — окружающие запахи могут многое рассказать. Запах имеет любой зверь, даже самый чистоплотный. Человек, грязный от табака, водки, плохой еды и косметики, вовсе воняет. Охрана святилища состоит не из чистоплотных охотников на дикого зверя, а из немытых фанатиков. Запах кислой псины и табака ясно указал Василию, где они. Совершенно не зная языка, жестами и мимикой объяснил солдатам, что надо делать. И они поняли его, как воины воина. Осторожно ставит пулемёт на земле. Пальцы сжимают нож. Извиваясь, как змей, ползёт, замирая, чтобы вслушаться в чужие звуки и внюхаться в чужие запахи. Напоминает гигантского ящера с острова Комодо на охоте. Запах немытого тела то усиливался, то ослабевал под порывами ветерка. Вонь пошла мощным потоком. Василий замирает, осторожно приподнимается на руках, точно, как ящер. Доносится чмоканье и чавканье, потом видит — сидящий на корточках человек в лохмотьях что-то торопливо пожирает, давясь от жадности. Барабанщиков сделал три бесшумных шага, вытянул руки. Быстрое движение, будто руль повернул на крутом повороте, страж утыкается лицом в землю. Василий осмотрелся - оружия нет. Решил, что дурак отложил автомат в сторону, чтобы не мешал есть. Пинком перевернул труп, видит на поясе мешочек с маленькими стрелами и длинную трубку. Точно, как была у Хо. Холодок запоздалого страха царапнул под ложечкой — от ядовитой стрелы спасения нет! «Хорошо, что дурак проголодался, — подумал Василий, — а то бы хреново получилось». Отцепил мешочек со стрелами, тщательно вытер оба конца трубки. Осмотрелся, снова втянул воздух. Знал, что в таком густом лесу стража или солдаты, всё равно, располагаются на удалении зрительной связи друг с другом. Проще говоря, чтобы видеть товарища. Чём гуще лес, тем ближе. В таком месте, прикинул он, шагов пять, не больше. Второго обнаружил не сразу. Стражнику надоело сидеть неподвижно, пошевелился и Василий уловил движение. Вгляделся, увидел жёлто-коричневое тело и лохматую башку. Осторожно достал ядовитую стрелу, вставил в трубку так, как это делал Хо. Скривился от брезгливости, что есть силы дунул. Стрела с едва слышным хлопком вылетела, наконечник впился в бок стражника. Василий опасался, что заорёт или начнёт трепыхаться, но напрасно. Стражник дёрнулся и как замороженный свалился. Барабанщиков облегчённо вздохнул, сплюнул, ядовитое оружие лесных дикарей прячется в карман. Снова, как варан, медленно поплыл над камнями, непрерывно осматриваясь во всё стороны.
Убрать тихо третьего не получилось. Василий полз, поднимался на руках и осматривался. Запахи перемешались и уже не помогали. Поднявшись в очередной раз, наткнулся прямо на стражника. Сидел в полутора метрах, как солдат новобранец на очке и таращился на незнакомца. Всё решило мгновение — пока страж разевал пасть для крика, Василий без размаха швырнул булыжник, случайно попавший под руку. Смачно хрястнул проломленный череп, кровь и мозги выплеснулись на траву, стражник без звука свалился на землю. В тишине звук удара прозвучал, как гром с ясного нёба. Из кустов, вопя и размахивая руками, выскочили полуголые дикари. За спиной загрохотали автоматы солдат, стражники падают один за другим. Совершенно не ожидали отпора, растерялись. Три ствола расстреливают в упор без промаха и бой заканчивается за секунды. Солдаты, разгорячённые скоротечной схваткой, осмотрели заросли, добили раненых. Один принёс пулемёт, уважительно протянул Василию. Тот кивком поблагодарил, отправил за остальной экспедицией. Осмотрелся. Почти ничего не изменилось с тех пор, когда он, Алика и Хо прошли здесь, только зелени добавилось.
Задолго до появления основной группы учёных и солдат Василий услышал хруст, треск и голоса. Из леса вышли люди, остановились на краю поляны. Трое солдат, что уже были здесь, громко хвастали, как перебили толпу злобных стражей. Учёные встревожено разглядывали убитых, удивлённо качали головами. Василий сидел на плоском камне, в руках очки. Они немного великоваты и постоянно сползали на нос или вовсе спадали. Чтобы закрепить, нужна резинка. Недолго думая, подошёл к убитым, достал нож. Выбрал какого почище, склонился. Начал аккуратно резать что-то на животе. Учёные ошеломлённо замерли… Аспирантка не выдержала, заверещала:
— Что вы собираетесь делать?
— Да вот отрежу одну штуку. Надо мне. А то очки спадают, — пояснил Василий, деловито распарывая лохмотья.
Солдаты понимающе ухмылялись.
— Причём здесь очки? — пролепетала белая аспирантка.
— Я же сказал, спадают! — раздражённо буркнул Василий.
Всё замирают… С треском распарывает чуть ниже пупка, сует пальцы. Что-то нащупывает и, довольный, тянет серое, тонкое и длинное… Археологи отворачиваются, не в силах видеть такое. Аспирантка издаёт странный горловой звук, зажимает рот ладонями, стремглав бросается в кусты… Василий недоумевающе оглядывается, негромко произносит:
— Во дура!
В  пальцах болтается … резинка от трусов. Привязывает к дужкам, надевает. Теперь очки держатся хорошо, не спадают. Археологи переглянулись. Профессор Каверин поправил свои, хмыкнул и засмеялся. Василий Барабанщиков, огромный и мускулистый, с пулемётом на плече, выглядел настолько чудно в обыкновенных пластмассовых очках, что профессор просто ржал от хохота, как конь. Остальных тоже понемногу отпустило и вскоре вся экспедиция покатывалась со смеху.
Когда всё наконец успокоились, Василий оглушительно хлопнул в ладоши:
— Ну, всё, пора! Теперь идём в развалины и быстро там работаем! — зычно провозгласил он и пошёл первым.
Его догнал запыхавшийся профессор:
— Почему же быстро? — спросил Каверин. Он всё время оступался на камнях и поэтому шёл, как обезьяна, помогая руками.
— Мы перебили не всех, — объяснил Барабанщиков, — предатель сказал, что есть ещё бандиты. Они вернутся. Нам надо успеть забрать изваяние трёхголового бога и уйти. Вернёмся с батальоном пехоты.
Профессор вынужден был согласиться.

К удивлению Василия, дыра, в которую он провалился, исчезла. На её месте растёт трава, маленькие кустики. Каменных плит нет вовсе.
— Ага, фокусники сраные! — презрительно зарычал. Наклонился, пошарил по земле. Что-то нашёл, ухватился, упёрся ногами и начал медленно, с хрустом выворачивать из земли здоровенный кол. Вместе с ним от земли отделился большой кусок дёрна с травой и кустиками. Дыра оказалось закрытой бамбуковой плетёнкой. Верх обложили землёй, посадили кустики. В тёплой и влажной атмосфере джунглей растительность буйно разрослась и получилась отличная маскировка. Василий выворотил бамбуковый кол, приказал солдатам разбросать остальное. Когда отверстие полностью очистили, закрепили верёвочную лестницу. Солдаты заняли круговую оборону, археологи торопливо полезли вниз. Василий не захотел спускаться в темноту. Объяснил профессору Каверину, как идти и остался наверху. Прошло уже полчаса. Василий начал беспокоиться. Пора убираться отсюда, а то точно явиться какой нибудь отряд «красных кхмеров» и тогда всём тут кранты.
Подошёл к яме, солидно прокашлялся. Раздался зычный рёв:
— Э-эй, матема ... тьфу! … археологи! Давай наверх, пора!
Его услышали. Через минуту снизу послышался голос Орлова:
— Бросайте верёвки!
Василий сбросил самую толстую верёвку. Внизу долго возились, пыхтели и даже поругивались. Наконец крикнули:
—Тяни!
Василий позвал троих солдат, вчетвером потянули. Радостные и возбуждённые археологи быстро, как мартышки, вылезли из пещеры и бросились помогать. Общими усилиями выволокли наверх золотое изваяние на мраморном постаменте, осторожно поставили на землю. Скоренько соорудили носилки из бамбука. Василий только уважительно поднял брови, когда увидел, как впряглись и резво понесли тяжёлые носилки археологи. Люди торопились выйти к дороге засветло. Туда должен вернуться транспорт с охраной и забрать их и найденное сокровище. Мраморный постамент с хрусталём весит не меньше пятидесяти килограмм, а три головы — семьдесят килограммов чистого золота! Да ещё огромные глаза из драгоценных камней! Всё это стоит астрономическую сумму. Долго держать такое в джунглях очень опасно. Археологи быстро выдохлись и носилки подхватили солдаты. Так, меняя друг друга, несли около получаса. Всё устали, взмокли. Василий послал самого юркого солдатика вперёд, на дорогу. Он скоро вернулся, привёл с собой сержанта и десять солдат. Новые руки взяли носилки. Солдаты с изумлением и страхом смотрели на золотое божество, тихо переговаривались. Вышли на дрогу. Водитель и солдат охранник при виде грозного Барабанщикова вытянулись, как суслики у норок и даже моргать перестали. Василий мотнул головой, мол, нечего тянуться, бегом помогать! Солдаты бросились на помощь. С большим трудом и великими осторожностями загрузили божество в кузов. Археологи не пожелали расставаться с бесценной находкой и расселись на уцелевшие лавочки в машине. На засыхающие лужи крови старались не смотреть. Тихонько тронулись в путь. Чувство тревоги стало расти, грызть изнутри. Василий покрикивал, торопил водителя, но понимал, что быстро по лесной дороге не поедешь. Водитель и так давил на газ, машину нещадно трясло на ухабах, но никто не жаловался. Постепенно дорога становилась лучше, лес редел. Наконец, выбрались на открытое место. Василий нахмурился, снял дурацкие очки на резинке — до придорожных кустов шагов сто, с другой стороны заросшее травой болото. Орлов, давно растерявший весь свой гонор, вдруг повернулся:
— Так вам гораздо больше идёт! Можно купить очки лучше, я знаю хороший магазин, — начал лебезить, но раздавшийся грохот бросил на дно кузова. Василий молча метнулся прочь, кубарём укатился в кусты. Напавшие знали, что везут и стреляли только по колёсам и кабине. Покрышки разлетаются в клочья, машина заваливается на бок. Кабину изрешетили в драбадан, она буквально рассыпалась на куски. Василий заорал:
— Огонь! — и стал длинными очередями расстреливать нападающих, укрывшихся за кустами. Его сразу заметили и весь огонь сосредоточился на нём. Это дало возможность остальным укрыться за машиной. Солдаты быстро заняли позицию, открыли ответный огонь. Вокруг Василия пули ложились так густо, что пришлось откатиться за придорожный булыжник. Не имея возможности даже поднять головы, он с бессильной злостью наблюдал, как погибают один за другим солдаты. На него непрерывно сыпется трава, комья земли, какая-то труха, так что смотреть невозможно. Дотянуться до пулемёта нельзя. Видит, как из кустов выбегают люди, тащат изваяние божества из машины в лес. Огонь сразу пропал, как обрезал. Весь в земле и древесной трухе, Василий поднимается в полный рост, отряхивается, как пёс после купания. Непрерывный грохот стих, вокруг оглушающая тишина, только что-то тоненько пищит в ухе. Оглядывается: вокруг  трупы, перепаханная земля и догорающая машина.
— Да, — вздохнул, — лихо нас уделали.
Писк усиливается. Сообразил, что это не в ухе, негромко приказывает:
— Эй, вылазь, кто живой!
Из травы выползает аспирантка. Это она пищала. Зашевелилась грязь, поднимается Орлов. Из-за горящей машины выходит профессор. С него дождём сыпется мелкое стекло. Профессор отряхивался, топал и так ругался, что Василий сразу зауважал учёного человека. Уцелело ещё несколько солдат. При первых звуках стрельбы они вслед за Барабанщиковым бросились с кузова сломя голову и потому остались живы. Теперь нервно посмеивались и оглядывали друг друга.
— Отняли всё-таки, заразы! — произнёс Василий, ни к кому не обращаясь. — Что теперь делать?
Профессор уже отвёл душу и, почти успокоившись, неожиданно ответил:
— Надо бы вернуть вещицу, стыдно возвращаться с пустыми руками.
Василий вытаращил глаза — он спросил просто так, не ожидая ответа, а тут профессор выдал такое!
— Господин проф … э-э…Анатолий Петрович, вы предлагаете отбить статую?
— Конечно! А что вас так удивляет? Я не всегда был профессором и археологом. В своё время я отслужил в ВДВ старшиной, — с металлом в голосе ответил Каверин.
— А-а, ну да…хм… тогда да, конечно, — пробормотал Барабанщиков.
Повернулся к солдатам и жестами показал, что надо догнать напавших, оторвать им всё, что отрывается и вернуть изваяние. Солдаты без колебаний согласились. Василий почувствовал, как тяжелеет челюсть и смещается вниз.
— Чудны дела твои, Господи! — тихо пробормотал, не веря глазам и ушам. — Что деется!
При себе оставили только оружие и патроны, лишнее бросили. Сторожить оставили аспирантку. Профессор Каверин пообещал, что если она будет вести себя хорошо и сохранит вещи (в смысле, никуда не удерёт), то поможет защититься.
— Кандидатская — железно будет! — рыкнул он.

Друг за другом, по-волчьи, группа солдат и учёных бросается в погоню. Расчёт на то, что похитители уверены в безнаказанности и далёко с таким грузом не уйдут. Так и вышло. Уже через полчаса бега по джунглям открылась прямо-таки идиллическая картинка: на живописной полянке, на берегу озёра, расположилось человек сорок. Кто сидит, кто лежит, четверо вовсе залезли в воду и беззаботно плещутся. Василий расположил людей короткой полукруглой цепью. Профессор оглушительно свистнул, с пятидесяти шагов солдаты и археологи открыли ураганный огонь. Растерявшиеся бандиты вскакивали, хватали оружие, но пули безжалостно секут всех подряд, на землю падают мёртвые и тяжело раненные. Кто поумнее, пытается отползти. На изумрудно-зелёной траве всех отлично видно. Бандитов расстреливают на выбор - по одному и пачками. Как только автоматы стали замолкать, Василий крикнул:
— В атаку, вперёд! — и первым побежал на противника, на ходу достреливая последнюю ленту.
Рукопашный бой получился коротким — ободрённые успешным нападением, солдаты опрокинули остатки банды в озеро, добили штыками и короткими очередями. Учёные тоже вспомнили, чему учились в далёкой молодости, дрались не хуже. Стихли последние выстрелы. Василий огляделся. Его люди не получили ни одной царапины. На поляне валяются десятки трупов, раненые. Озлобленные гибелью товарищей, солдаты добивали бандитов. Василий поморщился, но вмешиваться не стал — это местные разборки. Но солдаты собрались покончить и с живыми. Согнали к берегу, приготовились топить.
— Не надо! — крикнул Барабанщиков и показал на изваяние, — тащить будут.
Солдаты сразу заулыбались, закивали и погнали пленных к статуе.
— Теперь надо быстренько уходить, Анатолий Петрович, — обратился к профессору Василий.
— Разумеется, Василий Иванович, они же вертолёт ждали.
Солдаты быстро обшарили карманы убитых, собрали трофеи, группа тронулась в путь. Теперь носилки с тяжёлой статуей тащило восемь человек и двигались куда быстрее. Остановок на отдых не делали, пленные помалкивали — понимали, что иначе пристрелят. По пути прихватили аспирантку. Вся зелёная от страха, стойко несла службу по охране имущества археологов. Через полтора часа первый привал. Пленные уже шатались и едва не падали с ног. Вышли на опушку и Василий сразу завертел головой, высматривая вертолёт. Профессор заметил его беспокойство, подошёл:
— Думаете, прилетят?
— Обязательно, — уверенно ответил Василий, — такую ценную вещь надо вывезти из страны. Нам пытались помешать в прошлый раз с использованием вертолёта. И сейчас будет что-то подобное.
— Тогда надо где-то спрятаться, занять оборону и послать гонца за помощью.
— Так уже послали, — напомнил Василий, — но ещё один не помешает, лучше двое. Пошлите Орлова с аспиранткой.
Каверин сморщился, но согласился. По команде пленные подняли носилки и группа снова отправилась в путь. Шли недолго, несколько минут. Далёкий гул моторов возник в нёбе, стал приближаться.
— Накаркал! — сплюнул Василий. — К роще бегом! — крикнул он и рукой показал, куда бежать. Учёные и солдаты побежали. Пленные сделали попытку саботажа, мол, тяжело, не можем и всё такое… Сержант молча пристрелили двоих. Остальные подхватили носилки и вприпрыжку помчались к зарослям. На горизонте нарисовались две тёмные точки, медленно вырастая в белые вертолёты. Машины прошли прямо над головами, разошлись в разные стороны. Одна пошла на посадку, вторая с боевого разворота открыла пулемётный огонь. Пленные бросили носилки, разбежались. Всё залегли. Василий заметил, что пулемётчик стреляет так, что бы не повредить носилки со статуей. От приземлившейся машины уже бегут чёрные фигурки, стреляя на ходу. Барабанщиков ткнул профессора в бок, махнул рукой. Пригибаясь и падая, бросились прочь от носилок. Василий понял, что нападающие ввязываться в бой не станут — им изваяние нужно. План в голове созрел мгновенно. Используя кусты, ямы и просто густую траву, по широкой дуге бегут к вертолёту.
Рёв второй машины усилился, стал приближаться к земле. Вертолёт садился прямо на носилки, как показалось Василию. Взглянул на профессора, тот кивнул — пора! Оба изо всех сил бросаются к вертолёту. Всё были заняты погрузкой и никто не обратил внимания на бегущих людей; наверняка свои, чужие попрятались. За считанные секунды добегают до вертолёта, влетают в салон. Через мгновение оба пилота с воплем выпадают из машины на землю. Грохнул захлопнутый люк, двигатель мощно ревёт, набирая обороты. Только пилот первой машины заметил неладное. Заорал в салон, начал поднимать машину в воздух. Двое не удержались, с криком выпали из салона. Оставшиеся захлопнули люк. На земле растерянно мечутся фигурки в чёрном. Опомнившиеся солдаты начали стрелять, завязывается бой. Василий окинул глазами кабину, выругался — на его машине не установлено оружие, это простой транспортник. А на другой  есть пулемёты! Не раздумывая, направляется к взлетающей машине с расчётом зайти в хвост. Пилот заметил и сразу понял манёвр — у него оружие только спереди. Начал отчаянно маневрировать, но высоты  слишком мало, ничего не получилось. Василий намертво вцепился в хвост и ни за что не хотел подставляться под пулемёт. Вскоре бесполезное кружение прекратилось и первая машина с набором скорости пошла прочь. Теперь начиналось соревнование на скорость — кто отстанет, тот погиб. Пилоты выжимали из машин всё, на что способны. Обе машины на предельной скорости несутся над землёй, едва не сшибая верхушки деревьев. Василий кивнул профессору на рацию. Попытка включить окончилась ничем - аппарат незнакомой конструкции. Летели долго. Василий окончательно успокоился и твёрдо держал двадцать метров дистанции. Топлива полные баки, он проверил и потому спокойно повис на хвосте. В первой машине поняли, что от них не отстанут. Вести с собой наглого свидетеля экипажу вовсе не хотелось. Пилот занервничал, стал бросать машину в стороны, подниматься вверх и на бреющем уходить почти вплотную к земле. Василий, сцепив зубы, точно повторил всё выкрутасы первой машины. Двигатель работал на пределе и он всерьёз стал опасаться, как бы не отказал. Первая машина ничем не лучше, Василий видел, и её пилот тоже перестал прыгать, как полоумный. Так и летели, словно привязанные.
Лес расступился, перёд глазами открылась огромная ровная площадка. Узкая полоса лысой земли пересекает точно посередине и утыкается в зелёную стену джунглей. На краю одиноко белеет маленький самолёт. «Аэродром, где хозяин ждёт»! — с недоброй ухмылкой понял Василий. Повернулся к профессору, подмигнул. Пилот первой машины делает последнюю попытку зайти в хвост преследователям. Начинает кружиться, бросать машину туда-сюда, по спирали подниматься и опускаться, но потом  плюет на это дело и заходит на посадку. С земли несколько человек с удивлением наблюдали, как две неуклюжие машины внезапно начали какие-то странные танцы, вроде брачных игр летающих бегемотов. Пулемёт на первой машине затарахтел, пули легли рядом с самолётом, вверх летят палки, листья. Люди бросаются, кто куда. Один на бегу достал рацию, истошно заорал в микрофон. Споткнулся, с размаху шлёпнулся на землю, как раз лбом на пластмассовую коробочку. Громко хрустнуло, от радиостанции осталась кучка пластмассы. Оглушённый падением человек медленно поднимается на четвереньки, ошалело смотрит в нёбо… прямо на него с истошным рёвом несётся вертолёт и бледно-серое брюхо вот-вот раздавит. Человек сделал попытку встать, не получилось, так на четвереньках и побежал по траве, разинув пасть и беззвучно вопя от страха в оглушающем рёве падающей машины. Василий отчаянно пытался что нибудь придумать. Обернулся к Каверину, крикнул:
— Посмотри в салоне, что можно швырнуть на винт!
Профессор пробежал по салону и вернулся — ничего. Василий громко выругался и застонал сквозь зубы от бессильной злости — сейчас статую погрузят в самолёт, он улетит, а вертолёт поднимется в воздух и беспрепятственно расстреляет их. Или просто улетит, куда ему надо и Василий ничем не сможет помешать. Крикнул Каверину:
— Сядьте и пристегнитесь! — и повёл машину резко вниз. К приземлившемуся вертолёту уже подбежали люди, открыли входной люк, когда машина Василия зависла в трёх метрах над ней. Воздух от работающего винта бьёт по земле с силой урагана. Профессор и Барабанщиков со злорадным удовлетворением наблюдали, как подбегающих людей расшвыривает, словно сухой мусор. Опустил вертолёт чуть ниже. Экипаж в панике кинулся прочь, ураган подхватил, покатил по земле вместе с травой и вырванными с корнями кустами. Долго держать тяжёлый вертолёт в таком положении очень трудно. Василий немного не рассчитал, опустился ещё ниже. Лопасти несущего винта нижней машины задели шасси, вертолёт сильно затрясло и начало закручивать вокруг оси. Василий вцепился в штурвал, дал обороты и стал подниматься вверх. Вертолёт по крутой спирали подбросило в нёбо, вращение замедлилось, но земля ещё крутится перёд глазами.Тём временем на земле опомнились, открыли огонь по взбесившемуся вертолёту. Несколько пуль ударило по лобовому стеклу, едва не попали профессору в голову. Барабанщиков вынужден поднять вертолёт выше и уйти в сторону. Вдвоём с Кавериным бессильно наблюдали, как завёрнутую в брезент статую погрузили в самолёт. Он торопливо вырулили на старт и после короткого разбега взлетел.
— Улетел-таки, зараза! — с чувством сказал старшина ВДВ запаса, профессор Каверин.
— И нам пора, — глухо произнёс капитан Барабанщиков. — Ладно, сделали, что могли… тьфу!

На следующее утро встретились в фойе гостиницы. Тихие, скромные и какие-то даже усохшие, Орлов и Дементьева сидят рядышком на диванчике. Потускневшие золотые волосы завязаны в кукиш, рубашка болтается, как на вешалке, голубые лосины сморщились под коленями, сидят криво, на туфле не хватает каблука. Чёрные джинсы кандидата наук топорщатся грубо пришитыми заплатками, рубаха в пятнах, карманы оторваны.
— Что будете делать, Василий? — спросил Каверин.
— Вернусь в Москву, — ответил Барабанщиков, — мне ведь было приказано только отвести вас к месту раскопок и всё. Да и командировка моя как раз закончилась.
— А мы остаёмся, — вздохнул профессор. — С бандитами пусть разбирается правительство, это их дело. Покопаемся в храме, может, найдём что-нибудь интересное.
— Ну, успеха. Приятно было работать с вами, профессор, — протянул руку Василий.
— И вам успеха, капитан, — ответил рукопожатием бывший старшина ВДВ Каверин.

Вернувшись, Василий на следующее утро прибыл на доклад. Пока воевал в Камбодже с неведомыми злодеями, кабинет подполковника Береговой волшебно преобразился. Исчезли дубовые панели, стол под зелёным сукном а ля Феликс Эдмундович… «Царица Тамара» восседала на роскошном кожаном троне эргономичного дизайна. Мебель и обстановка в стиле хай-тёк превосходно гармонировала с мундиром старшего офицера и царственным выражением лица кавказской владычицы. Василий в который раз подивился вкусу и необыкновенной красоте женщины. Подробно рассказал обо всём. Береговая ни разу не задала вопросов, молча выслушала.
— Хорошо, к вам претензий нет. Разве только … не стоило так рисковать. Вам следовало только проводить экспедицию к месту обнаружения статуи.
— Да так получилось, — стал оправдываться Василий, — налетели внаглую, начали палить, шуметь, драться… Ну, не сидеть же сложа руки! Да и защищать надо наших граждан, обязан …
— Да, слышала, — усмехнулась Береговая. — Трупы из леса машинами вывозили, как дрова.
— Это преувеличение, — скромно потупил глазки Василий.
— Ну хорошо, Василий Иванович, — поднялась с места Береговая. — Пока вы там упражнялись в стрельбе по бегущим … или бегающим? … кабанам на пару с господином профессором, мы тоже этим делом занимались. Нам помогли коллеги из отдела по розыску и возврату предметов искусства МВД. Открылись очень интересные обстоятельства…


Жили-были на берегу тёплого моря старик со старухой. Старички не простые, а потомственные дворяне. Предки бежали из России в революцию и более не родину не возвращались. Старик со старухой были урождёнными французами и сын тоже был француз по имени Андре и русской фамилией Бибикофф. Небогатым родителям удалось дать сыну приличное образование в Сорбонне. Но на протяжении всей учёбы склонности к наукам так и не появилось, хотя учился мальчик хорошо. Получив диплом, молодой Бибикофф оказался на распутье, ибо скучная государственная служба его тоже не привлекала. Однако зарабатывать как-то надо. И Андре, вняв уговорам престарелых родителей, поступил на службу в муниципалитет небольшого городка, в котором проживали. Около семи лёт перебирал бумажки, принимал входящие и отправлял исходящие. Исправно получал скромное жалование, тратил исключительно на содержание родителей. Повышения по службе ожидалось не ранее, чём к годам к сорока. Жениться и тем самым поправить дела Андре решительно не желал, так как был убеждённым холостяком и не доверял женщинам, особенно блондинкам с голубыми глазами. Иногда позволял себе сыграть партию в покер в местном казино. Немного выигрывал, немного проигрывал, но не деньги были главным. Он изучал психологию. Андре достаточно наслушался придурошных профессоров в университете. Их заумные разглагольствования и глупое жонглирование именами Юнга, Фрейда и прочих светил наводили хандру. Куда больше нравилось наблюдать и делать выводы самому.
В игре, когда душу сжигает огонь азарта, человечка видно насквозь. В казино Андре не столько играл, сколько наблюдал и анализировал поступки людишек. Стал разбираться в механизме человеческих суеверий, разного рода примет и знаков. Научился точно распознавать блеф игроков. Это помогло несколько раз крупно выиграть. Отдал деньги престарелым родителям. От интереса к психологии и суевериям один шаг к изучению религии. Заново перечитал Библию, познакомился с Кораном. Одно время посещал сборища сатанистов, но быстро разочаровался — слишком примитивно и полная антисанитария. Андре хотел понять, что влечёт человека к вере. Наблюдал, сопоставлял факты и анализировал. Постепенно начали вырисовываться некоторые закономерности. Например, выяснил, что наиболее восприимчивы к внушению люди слабохарактерные, что легко поддаются гипнозу и вообще внушению. Такие даже рекламе верят. Особенно легко ломаются те, кто недавно перенёс трагическую гибель близких. Изломанная душа висит в пространстве, не имея опоры и буквально кричит от страха. Вот такую душу надо найти и поддержать, утешить, да так, что бы утешение стало повседневной потребностью. Как наркотик. И привяжется к тебе сломленный человечек, и будет он тебя почитать и слушаться больше, чём мужа, жену или отца с матерью. Одиноких да надломленных вокруг много. Ещё больше тех, кто боится жизни, свободы, боится ответственности за поступки. Такие сами хотят стать рабами. Духовными рабами, ибо только такое состояние освобождает от необходимости мыслить, отвечать на проклятые вопросы «что делать» и «как быть». А самоё главное — от совести освобождает. Зачем она? Пусть отец и хозяин небесный (или подземный, кому как!) разбирается.
Так постепенно в голове Андре начал складываться план, как стать … богом. Много раз обдумывал, что и как надо делать и каждый раз откладывал исполнение. Пугала простота, смехотворная простота задуманного! Окружающие оказались настолько глупы и примитивны, что не верилось! И тем не менее пришлось исполнить задуманное. Проклиная себя в душе, называя авантюристом и дураком, приступил к работе. Кстати, план заключался в следующем: создать маленькое общество, где люди станут в доверительной обстановке делиться своими горестями и совместно решать проблемы. В непринуждённой, дружеской обстановке. Вместе проводить свободное время, развлекаться, — этакий клуб общения. Самоё главное, что бы у каждого было горе — смерть близкого, ушёл муж ( жена), болезнь, неудачи на работе и т.д.

Начал с немолодой вдовы. Муж недавно разбился на собственном самолёте, детей нет — горе дамы безутешно. Симпатичный, обаятельный Андре быстро вошёл в доверие женщины. Мило беседовали вечерами у камина. Он рассказывал о студенческих годах, о милых родителях и несчастной любви. Она сочувствовала, как старший товарищ делилась опытом и наставляла. Андре не делал малейших попыток соблазнить даму или дать понять, что нравится. Умная женщина сразу догадалась бы о корыстных побуждениях молодого человека. Именно бескорыстие и неподдельное внимание к чужому горю — вот главный козырь в игре. Нашлись подруги, замученные неудачным замужеством, непослушными детьми и болячками. И со всеми Андре мил и обаятелен. Вначале трудно было слушать однообразные истории о неудачах и расстройствах. Просто надоело и по-человечески противно. Как во внутренностях копаешься. Но со временем привык, душа загрубела и, как вид крови не пугает опытного хирурга, так и Андре с печальной улыбкой выслушивал чужие горести. Обиженных жизнью, (но не материальным благополучием!) оказалось достаточно. Для встреч вдова предоставила свой немалый дом. Андре, как единственный мужчина, оказывался в центре внимания. В беседах совершенствовалось искусство оратора, проповедника и утешителя. Библия цинично использовалась как справочник. На любой вопрос находил ответ, цитировал псалмы. Евангелие очень скоро знал почти наизусть. В беседах мягко намекал на грехи отцов церкви, но оправдывал их слабостью и изначальной греховностью человека. Когда почувствовал, что его не просто слушают, а внимают, стал меньше обращаться к Библии, больше говорил сам. Начал сеять семена сомнения. Они скоро дадут всходы неверия и тогда души этих убогих — его! Андре продолжал строго придерживаться главного принципа — бескорыстия. Состоятельные люди очень неглупы, сразу увидят обман. Надо подождать, сами дадут. Но прошло несколько лёт, прежде чём Андре получил то, ради чего всё затевалось. По-прежнему избегал подарков, предложений соединить жизнь с экзальтированной богатой дамой — ей ещё и родить непременно хочется! — жил исключительно на жалованье служащего. И вот … Однажды в дом пришёл адвокат. Вежливый господин в безупречном костюме разложил на столе бумаги, из которых следовало, что господин Бибикофф является единственным наследником одинокой вдовы, с миром почившей в бозе, той самой, с которой всё начиналось. Сумма в миллион франков и дом переходят в его собственность. В завещании выражалась надежда, что деньги пойдут на благотворительность и помощь страждущим, в доме поселятся бездомные старики. Андре подписал всё бумаги. После короткого размышления решил, что пожелания усопшей следует непременно исполнить. В её доме поселил престарелых родителей — бездомные старики! — а сам, как страждущий, купил дом в пригороде Парижа. Именно там и началась основная деятельность. Андре быстро обзавёлся знакомыми, появились поклонники и поклонницы. На одной, лёт семнадцати, женился, так как времена изменились и теперь равнодушие к женщинам вызывало нездоровый интерес. Подрыва авторитета Андре допустить не мог. Продолжил активное пастырское служение, организовал несколько благотворительных проектов по облегчению участи бездомных, детей сирот и эмигрантов из Африки. Деньги потекли такой широкой рекой, что пришлось большую часть финансов направить на покупку недвижимости в разных странах и ценных бумаг нефтяных компаний, а то бездомным и детям сиротам слишком жирно будет. Интерес к духовности пропал, долго скрываемая страсть к наживе пересилила. Да и люди оказались на удивление примитивными, изучать психологию приматов оказалось и то интересней. Андре съездил в Вашингтон на встречу с главой общества « Сторожевая башня». Доверительная беседа двух мошенников закончилась подписанием договора о сотрудничестве в смысле спонсорстве, и вскоре общество Андре Бибикоффа целиком вошло в общество свидетелей Иеговы. Избавившись таким образом от надоевших «агнцев», Андре занялся тем, что захватило по настоящему — коллекционированию предметов культа. Собрал огромную коллекцию религиозных раритетов. Иконы, статуи, картины и всевозможные изображения богов и божков разных народов и времён.
Пришлось купить огромный кусок земли в Африке, обозвать национальным парком и разместить там коллекцию. Когда продажный режим в стране пал и на смену одним жуликам пришли другие, Андре решил, что устроить настоящий заповедник будет дешевле, чём каждый раз платить очумелым вождям новой революции. Пригласил учёных, привезли животных, территорию закрыли для посторонних. Для чудаков ботаников-биологов это был настоящий рай. Они безвылазно паслись в парке в естественных условиях саванны, сочиняли диссертации и делали открытия. Андре получил кучу благодарностей от ЮНЕСКО, разных академий наук и прочих гринписов. Лучший участок парка занимала коллекция, частью под открытым нёбом, частью в помещениях. В центре высился дворец. Вооружённая до зубов охрана сторожила днём и ночью собрание истуканов, среди которых действительно было немало бесценных произведений искусства. Эта же охрана вместе с полицией охраняла и национальный парк. Работал Андре с размахом — храмы покупались целиком, разбирались по брёвнышку и собирались на новом месте. Ставить отдельно царские врата или алтарь он считал дурным тоном. Через полтора года на площади в несколько гектаров разместились церкви, скульптурные изображения богов, языческие капища и целые рощи идолов. Не забыл Андре и историческую родину. Весь пантеон языческих богов древних славян расположился в роще клёнов в натуральную величину. Даже Баба-Яга, богиня смерти с домом домовиной на толстых ногах птицы Рух. Коллекция пополнялась. Для этого создана мафиозная сеть в разных странах. В Камбодже для сбора информации и изъятия ценностей использовали «красных кхмеров». Одичавшие коммунисты были рады любым деньгам. Под видом религиозного «общества Иисуса» она существовала и в России. Главная задача — контрабанда предметов искусства религиозного содержания. Заодно одурачивание простофиль и вытягивание из них денег. Не за свои же оплачивать услуги воров!
Либеральный закон о свободе вероисповедания очень способствуют такому бизнесу в России.

Когда Василий закончил чтение дела, за окном уже был полдень. Сдал папку в архив и отправился в кабинет Береговой. Она подробно объяснила, что предстоит сделать и, прощаясь, сказала:
— Надеюсь, из этой командировки вы вернётесь ещё более загорелым, бодрым и поздоровевшим. Драки влияют на вас хорошо, но не переборщите. Успеха!
В кресле самолёта Василий ещё раз вспомнил задание. Суть проста — проникнуть внутрь парка, выяснить, куда делся трёхголовый бог, какие предметы искусства там вообще находятся ещё и всё, вернуться. Вроде просто, но как попасть внутрь хорошо охраняемой территории, в которой, вдобавок, полно диких зверей? По саванне бродят сотни беспризорных львов, носорогов и слонов. К охране парка привлечены даже племена дикарей, мигрирующие вдоль границ парка. «Опять жара, пыль, мерзкое ослепляющее солнце в глаза, — расстроено думал Василий, — ну почему, как в Африку, так всегда я? Вот бы в Гренландию попасть»! Руководство сразу отвергло предложение нелегально пробраться на участок, где расположил коллекцию Бибикофф — слишком опасно и практически невыполнимо. По легенде Василий Барабанщиков богатенький коллекционер и сочувствующий обществу «Свидетелей Иеговы». На его имя открыт счёт в крупном российском банке, имеющем отделения почти по всему миру. Сумма просто астрономическая для простого капитана российской армии, но удачный результат операции принесёт стране в тысячу раз больше и потому затраты оправданы.
Колёса касаются бетона посадочной полосы, «Боинг» трясёт, как телегу на просёлке. Василий который раз подивился несоответствию рекламы и действительности. Тряска прекращается, самолёт останавливается. Пассажиры  торопятся к выходу, будто опасаются, что лайнер дальше полетит. Барабанщиков подождал, пока вышли почти всё и солидно спустился по трапу. Как бизнесмен, имел респектабельный вид: короткий ёжик, летний костюм песочного цвета с белой рубашкой. Бежевая дорожная сумка дополняет облик делового человека. В сумке дорогой несессер, планшетный компьютер, DVD-плеер, бутылка коньяка и банка чёрной икры. В джентльменский набор также входят упаковка таблеток для повышения потенции и презервативы. Любой проверяющий или любопытный сразу поймёт, что владелец этих вещей приехал совместить приятное с полезным. Беспрепятственно пройдя таможенный контроль, Василий выходит из аэропорта. Свободных такси оказалось много, выбрал поновее и велел шофёру отвезти в местный «Хилтон». Водитель решил схитрить, повёз через окраины. Василий не возражал. За стеклом поплыл знакомый ещё с детства пейзаж. Однообразные коробки лачуг бедняков, полуголые дети, без дела сидящие на разбитом асфальте и взрослые, угрюмые и равнодушные ко всему на свете. Стало противно, достал десятку, сунул водителю и приказал:
— Короче!
В номере велел принести завтрак и самые популярные местные газеты. За чаем просмотрел колонки объявлений, быстро нашёл, что хотел — предложение тура по заповеднику. Выбрал фирму, принадлежащую Андре Бибикоффу — он не брезговал и мелкими заработками. Офис нашёл в паре сот метров. Медленно прошёл мимо, внимательно разглядывая через стекло, что внутри. За столом сидит девица, белая, с причёской по последней моде ( так решил Василий), в очень короткой, да ещё с разрезом, юбке. Чрезвычайно высокая грудь, словно артиллерийские снаряды особо крупного калибра, готова к бою. Казалось, что шея девицы произрастает прямо из бюста. Кроваво-красные ногти, такого же цвета пухлые губы и огромные крашеные ресницы ясно сказали Василию, как следует себя в обществе приличной дамы. Следовало немедленно сменить имидж. Зашёл в магазин, купил белую майку на размер меньше, чём надо и голубые стрейчевые джинсы. Тоже на размер меньше. В номере переоделся, глянул в зеркало и аж лицо перекосило: майка подчёркивает и без того большие рельефные мускулы, а в голубых джинсах спереди выпирает так, будто обладатель сунул туда пару апельсинов. «Ну натуральный конь с яйцами, срамота одна, — хмыкнул Василий, — но сейчас самоё то»! С непривычки защемляло. Морщился и злился на весь белый свет, особенно на Африку. Перёд дверью делает лицо «нуждающегося» мужчины и осторожно (жмёт в штанах, зараза!) входит.
Прохладный кондишен приятно освежает. На лице девицы профессионально расцветает улыбка, ресницы идут вверх, за ними поднимаются глаза. Прозвучало «добрый день». Глаза девицы против воли крутнулись вниз, задерживаются на груди, мучительно медленно опускаются ниже и ниже, намертво заморозились в центре и Василий увидел сверху только прикрытые ресницами белки. Лицо безглазо смотрит на него! Рот полуоткрылся, голые колени шевельнулись, непроизвольно раздвигаясь…«О Господи! — пронеслось в голове, — никак перебор! Надо сдать назад». Громко кашлянул в могучий кулак. Девица даже не дрогнула, только глаза закатились под лобик, потом вернулись в исходное положение и наконец сфокусировались на лице удивительного посетителя.
— Да-а… — проблеяла девица. Интонация такая, что могла означать всё, что угодно, начиная от «чего желаете» до «как изволите».
— Я хочу… — начал Василий бархатным, с сексуальной хрипотцой, голосом и осёкся… (Боже, что говорю!) — э-э… я прочитал объявление о предоставлении индивидуальных туров по национальному парку. Хотел бы узнать условия и расценки. — Василий замолк и перевёл дух.
Девица, совсем было обалдевшая от «я хочу», огромным усилием воли возвращается в реальный мир. Громко сглотнула, колени схлопнулись, взгляд тускло осветился мыслью. Рука с кровавыми ногтями вытягивается — Василий едва удержался, чтобы не отпрыгнуть — пальцы сжимают рекламный проспект на краю стола. Хруст лощёной бумаги окончательно привёл девицу в себя и она начала заученно рассказывать, что и как.
— Минутку, мисс, — вежливо прервал Василий, — я слышал от знакомых, что можно попасть на экскурсию по осмотру частной коллекции. За хорошие деньги, разумеется, — многозначительно закончил он.
У девицы заметно крутнулся счётчик в голове.
— У меня тоже есть коллекция и есть, что предложить хозяину парка, — вкрадчиво говорил Василий, — с вашей помощью это легко сделать.
С этими словами достал пачку долларов, положил под руку девице. Рука метнулась с быстротой атакующей кобры, деньги исчезли. Из дальнейших расспросов выяснилось, что хозяин иногда бывает в ресторане ( кстати, завтра вечером). Ресторан называется… э-э…(ещё сотня), ах, да, как я забыла, «Виндзор», ну конечно! У них как раз какое-то мероприятие семейного характера и в такие моменты господин Андре бывает добр и отзывчив. Можно побеседовать о культуре, искусстве. Но это будет только завтра! «Так, — задумался Василий, — а сегодня, похоже, придётся защитить честь Родины». Тут же предложил встретиться после работы и продолжить интересный разговор, можно в том же «Виндзоре». Девица опустила ресницы, демонстрируя мучительное колебание и сомнения (ах, я вас не знаю!), но взгляд предательски остановился на голубых джинсах и со словами «ну, я подумаю» она согласилась. По пути в отель Василий ни разу не поднял глаз от земли, но всё равно чувствовал радостные взгляды женщин и раздражённые мужчин. «Хорошо, что солистом балета не работаю, а то бы совсем хана»! — раздражённо думал он, почти вбегая в номер.
Проводить девицу из отеля на следующее утро не составило труда —  торопилась на работу. Зная, что это навсегда, Василий простился как можно нежнее и договорился созвониться. До вечера куча времени, надо обдумать церемонию знакомства. Андре осторожен и умён, фальшь раскусит сразу. Василий включил компьютер, занялся просмотром сайтов коллекционеров.

Портреты венценосных особ подозрительно провожали взглядом каждого вошедшего в «Виндзор», особенно этого русского с манерами дворянина в светлом костюме. Король Георг внимательно смотрел, как сёл за стол, рука небрежно подхватила картонку меню. Одна только королева Виктория ободряюще подняла на мгновение уголки губ. Или это игра света от хрустальной люстры? Василий счёл, что улыбнулась. Публика в зале сидит чинная, под стать обстановке. Официанты в камзолах и париках невозмутимо принимают заказы и растворяются в воздухе. Администратор величаво двигается по залу, словно герцог обходит владения. Прислуга от властного взгляда разлетается, как семена одуванчика порывами ветра и слетаются вновь по мановению длани. Секстет музыкантов приглушённо играет что-то «чисто английское» и меланхолическое, отчего хотелось немедленно отпустить бакенбарды и вкусить овсянки без масла. Подчиняясь обстановке, Василий напускает на себя строго-отрешённый вид, разглядывает портреты. Иногда, опуская глаза в зал, ловит себя на мысли, что неплохо бы вон того старичка с внешностью лорда хранителя печати сунуть постной рожей в суп, а тому толстячку с сигарой а ля Черчилль засунуть за шиворот смокинга горячий стейк, да ещё по спине похлопать. «Что-то я шаловливый сегодня, — озабоченно подумал Василий, — наверно, к драке». Драка в планы не входила. Постарался отогнать ненужные мысли, стать серьёзным. Время идёт быстро, вот-вот появится Андре. Василий ещё раз взглянул на портрет королевы Виктории …  Двери распахнулись!
Администратор склонился в церемонном поклоне — господину Бибикоффу и супруге. Если на фотографии Андре Василий насмотрелся, то даму видел впервые. Одного возраста с Василием, даже моложе, ведь женщин не сразу разгадаешь, маленького роста, пропорционального сложения. Разрез больших глаз, густые чёрные волосы сразу напомнили Алику. Василий отвернулся. Опомнился, снова посмотрел. Крупные бриллианты в ушах, на шее сверкают на смуглой коже, свет хрустальной люстры заливает гладкую кожу. Женщина на мгновение словно оказалась в потоке белого света. Василий почувствовал, как дрогнуло лицо, поспешно опустил глаза. Залпом выпил минеральной воды.  «Да у неё глаза, как у ящерицы, — начал убеждать сам себя, — и вообще вся крашеная и холодная. Муж и жена — одна сатана». У Андре действительно бесстрастное холодное лицо аристократа, но умные глаза светятся сдержанной радостью. Пара в сопровождении администратора проследовала к столику под портретом здравствующей королевы. Послышался тихий приказ, плавный полёт камзолов официантов резко ускорился. Василий в раздумье осматривал зал — да, просто так не подойдёшь, нужен серьёзный повод. Хорошо, что заранее побеспокоился, но полной уверенности всё же нет.

Виртуозно балансируя огромным тортом на руке, официант подплывает к паре молодых людей. Ловко опускает на середину стола. Девушка восхищённо смотрит на чудо кулинарного искусства, в глазах жалость, что-то шепчет парню. Тот осторожно берёт торт...
Василий встает из-за стола, медленно идёт к туалетной комнате. Проходит мимо столика, за которым Андре беседует с дамой. Молодой человек с тортом идёт навстречу Василию. Девушка раскрывает сумочку …
Василий резко поворачивается и почти прыгает навстречу парню. Тот уже замахнулся тортом, а девушка торопливо разворачивает плакат с лозунгом в защиту беззащитных соболей и прочих грызунов. Администратор, официанты, охрана — всё замирают …
Андре, словно чуя неладное, поднимает глаза …
Василий ловко перехватывает торт, изворачивается и кулинарный шедевр оказывается на голове парня. Скомканный транспарант летит под стол. Василий разворачивается к обалдевшему администратору, раздаётся команда:
— Полицию!
Громкий уверенный голос всех приводит в чувство — администратор рявкнул и камзолы бросились к молодым людям, от дверей ломанулась охрана, утащила нарушителей спокойствия. Остатки торта на полу стремительно исчезают под ловкими руками уборщиц. Под шумок Василий незаметно скрылся в туалетной комнате и оставался там, пока всё не успокоилось. Вышел, как ни в чём небывало направился на своё место. Проходя мимо, вежливо поклонился, с улыбкой произнёс:
— Я решил, что десерт подают слишком рано и позволил себе на секунду стать администратором.
— И правильно сделали, — смеясь, ответил Андре. Махнул официанту, тот подлетает со стулом в зубах.
— Садитесь, — предложил Бибиков, — я не могу быть неблагодарным к земляку.
— Неужели мой английский так плох? — удивился Барабанщиков.
— Нет, произношение прекрасно. Дело в другом — только русский может рявкнуть «полиция!», а эти зовут, — презрительно улыбнулся Бибиков. — Андре… э-э … Андрей Бибиков, бизнесмен и меценат, моя жена — Элеонора.
— Очень приятно, господа, — наклонил голову Василий, — Василий Барабанщиков, бизнесмен, но пока не меценат.
— Это ничего, Василий, — ответил Андре, — меценатство дело наживное. Когда денег некуда будет девать, станете …ха-ха! … меценатом!
— Тогда нескоро, — отшутился Василий, — у меня хороший аппетит.
Поговорили ещё немного для соблюдения приличия. Вставая, Василий вежливо улыбнулся Элеоноре. Та одарила такой же улыбкой — всё-таки спаситель её соболей! Андре вручил визитку и пригласил в гости, провести субботу в загородном доме, среди дикой африканской природы и коллекции древностей. Василий поблагодарил и откланялся. Уходить сразу нельзя и пришлось ещё минут сорок делать вид, что наслаждается дорогим вином и виртуозными исполнителями джаза. Он не увидел, как Бибиков подозвал охранника и произнёс несколько слов. На улице Василий спросил в телефон:
— Как дела?
Получил ответ, удовлетворённо кивнул. Звонил тому самому парню, который хотел надеть торт на голову Андре. Это его с подругой нашёл Барабанщиков по Интернету на сайте студенческих объявлений о поиске работы. За три тысячи долларов парень с подругой согласились сыграть небольшой спектакль. Василий машет рукой, такси лихо тормозит у кромки тротуара. Только протягивает руку к двери, как раздаётся топот, чья-то рука с накрашенными ногтями грубо отталкивает, раздаётся крик:
— Отвали, козёл, это моя тачка!
Какой-то придурошный негр, в ярко-розовом тюрбане, бусах и браслетах плюхается на сиденье и дико ржёт, показывая белые зубы. Ещё двое с гоготом лезут в салон. Один поворачивается, с ухмылкой говорит:
— Не открывай пасть, беложопый, береги здоровье.
Другой больно пинает по ноге. Василий не был расположен к драке после удачного вечера, но такой наглый наезд вывел из себя. Пнувший немедленно получает сокрушительный удар в челюсть. Фонарный столб звенит, словно рельс, по которому влупил ломом испуганный пожарник, когда голова придурка врезается в стойку. Второй оказался настороже, из сжатой ладони выглядывает узкий нож. Василий перехватил руку в замахе, проворачивает, словно техник винт самолёта. Владелец ножа ляпается на асфальт спиной и затылком так, что больше не шевелится. Рука неестественно торчит, нож выпадает из омертвевших пальцев. Обладатель бус и браслетов выскакивает с переднего сиденья, со скоростью бешеного хорька бросается прямо на Барабанщикова. Василий не мешкает. Левая рука молниеносно опускается на шею, пальцы давят на позвонки. Резкий толчок и негр пулей летит в витрину. Розовый тюрбан спас дураку жизнь — клубок ткани смягчил удар, стекло спружинило и негр отлетает метра на два. Стремительный полёт больного на голову обладателя бус останавливает мусорная урна. Василий садит в такси, свирепый рык заполняет салон. Звучит название отеля.
— Да, господин! — блеет таксист откуда-то из-под руля, машина мягко трогается.

Омерзительно жарким солнечным утром Василий вышел из отеля. Кожа моментально покрывается маленькими капельками пота. «Опять проклятая жара! — тоскливо подумал Барабанщиков, — ну почему всё негодяи и злодеи живут на юге, а? Хоть бы один где ни будь в Лапландии поселился»! Дверь белого кадиллака гостеприимно распахивается, Василий поспешно ныряет в тёмную прохладу салона. Белое кожаное кресло ласково обнимает, автомобиль бесшумно трогается. Стакан ледяной минеральной воды немного охлаждает тоску по сугробам и метелям. Василий рассматривает плывущий за окном пейзаж. Город с утра раскалён, редкие прохожие спешат поскорее попасть в кондиционированное нутро белых зданий. Только полицейские регулировщики на перекрёстках никуда не торопятся. Машут палочками, свистят и весело блестят чёрными физиономиями под белыми фуражками. Мягко качаясь на поворотах, кадиллак миновал центр. Потянулись окраины, унылые и пыльные. Здесь никто не улыбался. Всё смотрели угрюмо и прицельно, словно ожидая часа мщения всём удачливым и состоявшимся за то, что им, чёрным жителям края цивилизации, не досталось ничего. Только обширные помойки и мусор. Дорога перестает вилять, вытягивается в струну. Прикидывается германским автобаном. Словно темно-серое лезвие меча легло на пыльную саванну и только автомобилям, порождениям железа и огня, разрешается ползать по лезвию, людей и животных беспощадное солнце гонит прочь. Местные жители гонят худой скот вдоль края дороги, не приближаясь к асфальтовому полотну. Смотрят на бескрайнюю равнину, чаще просто под ноги и никто не оглядывается на белый автомобиль, словно летящий на воздушной подушке. Это часть другого, чуждого мира. Он никогда не станет доступным. Тоскливая полупустыня уступает место низеньким, неуверенным кустам. На смену приползли деревья. Заросли становятся выше, гуще. Пропали грязные туземцы со своими тощими козами. Природа за стеклом буйно расцветает. Мелькнули белые распахнутые ворота, редкие столбики ограды и тропический лес, праздничный и яркий, как новогодняя ёлка, обступает дорогу. Чувствовалось, что здесь нет места тупым и жадным людям. Их сюда вообще не пускают. Природе предоставили полную свободу и она ей воспользовалась. Проходит ещё несколько минут, автомобиль замедляет ход, словно лайнер у входа в гавань. Распахиваются высокие створки ворот, машина снова летит по асфальтовой полосе. Бросилось в глаза, что дорога сузилась. По ней может ехать только один автомобиль — хозяина и больше ничей.
Деревья окончательно захватили дорогу, сомкнулись кронами, заслонили нёбо и солнце. Кадиллак идёт по зелёному тоннелю. Изредка пронизывают белые столбики солнечного света. Впечатление, словно роскошная подводная лодка арабского шейха под толщей изумрудной воды Средиземного моря. Движение замедлилось, ощущение подводного плавания усилилось. Деревья расступаются, белый дворец из восточной сказки закрывает полнёба. Василий выходит из машины, замирает — красота дворца завораживает. Белый мрамор холодно сверкает на солнце. Вкрапления кварца блестят всём спектром цветов. Гениальный архитектор так расположил крупные куски кварцевого камня, что грани дворца словно осыпаются искрами. Всё белого цвета — стены, лестницы, двери, окна и крыша. Только золотые (или позолоченные?) дверные ручки и тонкий узор на стенах из золотых крапинок. Вход во дворец на высоте третьего этажа. К нему ведёт широкая мраморная лестница. По обе стороны раскинулся водяной сад тремя уступами. На каждом фонтан по обе стороны, уступы соединяются искусственными водопадами и ручьями. Очень хороший садовник расположил растения так, что на ум невольно приходит сравнение с висячими садами Семирамиды. Под рукой едва заметно вздрагивает гладкая поверхность автомобиля. Василий спохватывается, захлопывает дверь. Кадиллак бесшумно исчезает. Медленно идёт по лестнице, взгляд не отрывается от чудесного сада. Холодный мрамор, гранит, сумасшедшая африканская природа и вода создали удивительный мир искусства. За спиной раздаётся тихий смех. Василий оборачивается. Белый электромобиль для гольфа останавливается возле ступеней. Из открытого салона легко выпрыгивает Элеонора. Без макияжа, соболиной накидки белом коротком платье выглядит намного моложе, чём в «Виндзоре». Только огромные сверкающие бриллианты остались на месте. Они, похоже, были повседневными безделушками, женщина их просто не замечала.
— Ну, здравствуйте, спаситель чести Бибиковых. Как добрались?
— Доброе утро, — коснулся губами кончиков пальцев Элеоноры Василий, — с трудом. Роскошные салоны автомобилей убаюкивают, засыпаю.
— А-а, тогда в следующий раз поедете верхом. В седле не заснёте. Идемте.
Оба улыбнулись, белые ступени мраморной лестницы двинулись навстречу. Мелкие брызги воды от фонтанов и водопадов окутали влажной прохладой.
— Вы занимались спортом одна, изнеможённый хозяин не в силах шевельнуть рукой? — спросил Василий.
— Мой муж не играет в теннис, я занимаюсь сама. А он сутками сидит за компьютером, — ответила Элеонора. — С утра не вылезает из сайтов аукционов, коллекционеров и собирателей старья. Для него нет дела важнее.
— Это благородная страсть, — осторожно заметил Василий.
— О, бросьте! Страсть, да ещё благородная, у мужчины может быть только к женщине. Страсть к старым горшкам и уродливым чудовищам — это блажь!
Василий не нашёлся, что ответить.
Подошли к белым, с позолотой, дверям с хрустальными стёклами, лакей с поклоном распахнул створки.
— Располагайтесь здесь, — сказала женщина, указывая на широкий диван, покрытый шкурами леопардов, — а я напомню Андре о вас.
Василий поблагодарил, стал с любопытством (когда ещё попадёшь в гости к миллиардеру!) осматриваться. Гостиная тоже белая с золотым. Вся мебель изготовлена в стиле Людовика 14 с добавлением восточной роскоши: снежная белизна, золото и ледяное сверкание хрусталя. По мнению Василия, ненавидевшего жару, на экваторе — самоё то! Сверху раздался весёлый голос Андре:
— Простите, господин Барабанщиков, что не встретил. Охота пуще неволи, как говорят в России. Здравствуйте!
— Добрый день, господин Бибиков. — пожал руку Василий и уже открыл рот, собираясь начать светскую беседу, но Андре бесцеремонно перебил:
— Да, да, я знаю, вам очень понравилось. Такое не может не нравиться! — уверенно провозгласил он, — только всё это — фигня. Мы сейчас перекусим, как говорится, чём бог послал, и я покажу вам настоящие сокровища.
Бибиков подвёл Василия к столу и бесшумные лакеи один за другим поплыли вокруг с серебряными подносами. На столе появилась стерляжья уха, пироги с белыми грибами, запечённая в золотой фольге форель, чёрная икра на хрустальном блюде и запотевший графин водки.
— Я всегда и везде остаюсь русским, — сказал Бибиков, — хотя никогда не жил в России. Чужие привычки ко мне не пристают.
Василий поднял рюмку. Андре заметил мелькнувшее колебание в глазах:
— Пейте, — с улыбкой сказал он, — это не та водка, что продаётся в магазинах. Настоящая, она не дурманит голову, а очищает.
Василий выпил, с удовольствием позавтракал. Принесли сигары. Хозяин предложил Василию, тот отказался, объяснив, что не курит. Андре одобрительно посмотрел.
— У вас во всём отличный вкус, господин Бибиков — и в кулинарии, и в архитектуре, — сказал Василий.
— А вы подхалим, господин Барабанщиков, — засмеялся Андре. — Но не буду спорить, вам видней. Идемте, я буду хвастаться по-настоящему.
Спустились вниз, на лужайку перёд дворцом.
— Прошу! — указал Андре на роскошный белый автомобиль с откидным верхом, садится за руль.
Мерседес мягко покатил по дорожке к лесу. Быстро пересекают открытое пространство, дорога приводит в густой тропический лес. Ещё несколько десятков метров и взору открывается дивная картина — на искусственных полянах по одному и группами расположились прекрасные статуи древних богов и богинь самых разных народов. Больше европейских, азиатские и африканские слишком уродливы на взгляд человека, воспитанного на греческом и римском искусстве. Не уныло-серые, из выщербленного камня, как показывают на фотографиях. Белые, розовые, нефритово-голубые, из чёрного и красного гранита — они сверкали на солнце и будто действительно светились божественным светом. Особенно прекрасны боги древних эллинов. Могучие торсы соседствуют с изящными женскими фигурами. Словно живые замерли на мгновение. Золото доспехов хлещет нестерпимым светом.
— Это же… Венера?! — вскрикнул Василий, указывая на всём известную скульптуру, — но почему…
— С руками? — закончил вопрос Андре. — Потому что подлинник, а то, что всём показывают — неудачный эскиз. Тоже старый и того же мастера, но только эскиз. Запомните, Василий, в музеях давно нет настоящих шедевров, а только остатки прежней роскоши!
Статуи Зевса, Афродиты, изваяния других богов, которых Василий не знал, стоят в божественной красе и бесстрастно смотрят сквозь людей. Он и раньше догадывался, что не всё лучшее сохранили какие-то жалкие музеи, но такого увидеть не ожидал. Андре снизил скорость, машина чуть движется. Он улыбался на всё зубы и гланды, просто нет лица, одна улыбка. Для настоящего коллекционера нет выше счастья, чём видеть, как его сокровища повергают другого в священный трепет. Машина миновала статуи богов, за живой изгородью кустов открывается другая, не менее потрясающая картина — в искусственной пещере расположился огромный иконостас. Стены покрыты иконами в роскошных золотых рамах. Иконы самых разных размеров и форм, большие и маленькие, сверкающие всеми цветами радуги от драгоценных камней и тёмные, почти чёрные от древности. Под иконами светильники, в полумраке каждая подсвечивается белым снизу. В центре золотом и алмазами сверкают царские врата. Лик Христа, написанный неизвестным художником, смотрит прямо в душу добрыми всепрощающими глазами. Василий никогда не видел такого и вряд ли, он догадывался, увидит ещё. Опомнился, когда тихий голос произнёс:
— Здесь нет позолоты и стёкла. Всё настоящее.
Только кивнул, не отрывая глаз от неземной красоты.
— Наши боги лучше и потому красивы, — продолжал тихо говорить Андре. — А сейчас вы увидите других.
Свернул на узкую боковую дорожку, проехал несколько метров. Вдоль дороги стоят мрачные боги неведомых народов. Из тёмного камня, клыкастые и когтистые полулюди-полузвери. Один особенно поражал: до пояса змея, выше — человеческий скелет. Толстое змеиное туловище выросло из огромной груды черепов, вошло в грудную клетку, полностью заполнило. Рёбра охватывали его, как обручи бочку. Безобразные наросты на плечах и спине укрыты костяными пластинами, образующими горбатый панцирь. На спине выступ вроде капюшона, наползающий на страшную голову. Из толстых костяных плеч торчат длинные руки, хищно согнутые в локтях, словно неземное существо готовиться схватить кого-то. Вместо ладоней стальные клинки, загнутые назад, ломаные, шишкастые, с выщербленными концами, как две косы смерти. Между плеч торчит голова на короткой толстой шее, как у черепахи. Голова — широкий получеловеческий череп с огромными челюстями. Частоколом торчат длинные острые зубы. Низкий лоб, мощные надбровные дуги и близко посаженные глазные ямы. Искусный мастер вставил в середину чёрных провалов глаза из янтаря. Они горят тусклым жёлтым огнём, словно чудовищный бог дремлет и ждёт своего часа. Белые черепа под толстым туловищем змея недобро глядят на людей чёрными дырами бывших глаз. Барабанщиков наклонился, взгляд различил тонкие трещины, сколы.
— Настоящий?
— Здесь всё настоящее, я же говорил вам, — ответил Андре, пристально глядя в глаза.
Проехали ещё немного. Василий, наконец, увидел то, к чему уже готовился: облакоподобную глыбу белого мрамора с кусками горного хрусталя и трёхголовое золотое божество на вершине камня. Вот где встретились! Ни один мускул не дрогнул на лице Барабанщикова, продолжает так же таращиться и всматриваться, будто видит всё в первый раз. Проехали дальше, как бы невзначай оглянулся — голова, смотрящая в преисподнюю, словно злобно зыркнула в след кровавым глазом и снова уставилась в землю. Дальше пошли храмы, целиком привезённые из других стран и собранные здесь заново: католические и православные часовни и даже целые деревянные церкви.
— Здорово, никогда в жизни не видал такого! — искренне признал Василий, когда повернули обратно.
— Это не всё, — загадочно ответил Андре, — то ли ещё будет.
— У вас есть ещё что-то необыкновенное?
— Позже узнаёте, — ответил Андре. Поднялся по лестнице, крикнул:
— А пока мучайтесь неизвестностью, мучайтесь! — засмеялся и скрылся за дверью.

Когда стемнело, раздался стук. Вошёл лакей, сообщил, что хозяин ждёт господина Барабанщикова в зале. Василий немедленно спустился, застал там Андре в самом лучшем расположении духа.
— Добрый вечер, Василий. Идемте со мной, я покажу вам самоё интересное!
Увлёк к автомобилю. Сели, машина плавно тронулась по знакомому маршруту. Василий спокойно смотрел на статуи богов и богинь, но маленький червячок беспокойства зашевелился. Подъехали к капищу бога - змеечеловека. Андре вышел из машины, подошёл к изваянию.
— Итак, господин Барабанщиков, перёд вами древнейшее божество — змеечеловек, дракон, — обратился к Василию. — Сказать по правде, чей это бог и за что отвечал, не знаю. Не представляю, какие жертвы приносили ему и за что. Зато знаю - как! Обратите внимание, там сзади есть отверстие в теле змея, — подошёл ближе и показал рукой. — Вот здесь.
Василий увидел, что змей в середине толще, будто кого-то уже сожрал и теперь переваривает. Сверху дверца, под утолщением пустое пространство, выложенное камнем.
— Вот здесь, — показал Андре, — крышка. Через неё внутрь кладут живого человека и разводят огонь. Под брюхом змея. Человек заживо запекается.
Андре перевёл дух, хитро посмотрел на Василия:
— Фишка в том, что жертва начинает кричать. Специальные приспособления в горле змея преобразуют крик в рёв. Рёв дракона! И чём громче ревёт дракон, тем угоднее жертва, вот так!
Вокруг уже сгустились сумерки. Глаза бога змея ярко светятся в полумраке. Под брюхом змея Василий видит приготовленные дрова. Посмотрел на Андре:
— Вы собираетесь провести ритуал?
—Да, — ответил улыбающийся Бибиков, — сегодня же ночью.
— И кто…
— Вы, кто ж ещё? — не дал договорить усмехающийся Андре.
Василий не успел ничего сказать, тело пронзила боль, мышцы скрутила судорога …

Сознание возвращается медленно, будто всплываешь из глубокой воды. Сначала ощутил боль во всём теле, потом восстановился слух и осязание. Почувствовал себя сидящим на стуле. Ноги, руки, спина плотно привязаны к подлокотникам и спинке. Резкий запах нашатыря заставил дёрнуться, откинуть голову. Краем глаза видит исчезающую в темноте руку с белой ваткой. Запах нашатыря пропадает. Тело ноет, каждая мышца дрожит. Покрутил головой, разминая шею, осмотрелся. Большое тёмное помещение. Вокруг чёрные люди, глаза и зубы сверкают ( тьфу, чёрт, это же негры! ) Напротив, в кресле с высокой прямой спинкой, восседает Андре. Справа и слева горят толстые свечи в высоких, в рост человека, подсвечниках. Тусклое пламя освещает только голову. Одет в чёрное и бесформенное, кажется, что голова сама по себе висит в темноте. Глаза моргнули, чёрная щель рта приоткрылась, раздался голос:
— Надо ли объяснять, почему вы?
— Надо, — хрипло, будто после сна, ответил Василий, — вдруг сведения ошибочны или неточны?
— Сведения верные, — бесстрастно ответила голова, — вас опознал пилот вертолёта. Сколько вы разбили моих белых вертолётов, пять или шесть?
— Четыре. Из них два угнал, а разбил потом.
— Тоже неплохо, — кивнула голова, — но первое подозрение появилось в ресторане. Тот парень с тортом и девка с плакатом — они же были на мушке, как только задницы оторвали от стульев. Да и вы, кстати, когда подошли. Наивно полагаете, что если рядом нет тупорылых бодигардов, то меня не охраняют? А это приглашение провести выходные в загородном доме … Вы всерьёз думаете, будто я стану приглашать к себе первого встречного только за то, что он защитил меня от тортика?
У Василия немного кружилась голова.
— В ресторане вас сфотографировали во всех ракурсах, — продолжал Андре, — прогнали по базе данных Интерпола, ФБР, вообще по всём базам данных государственных чиновников, бандитов, воров и террористов. Вас нигде нет. И только пилот опознал вас. Это, кстати, спасло ему жизнь, а то уж слишком неправдоподобно выглядели его рассказы.
— И теперь за четыре старых вертолёта вы меня казните? Для вас это же мелочь! — удивился Василий.
— И ещё полторы сотни верных мне людей, — тихо добавила голова. — Но это мелочь для меня, а не для вас! Слишком много всего для одного Васи Барабанщикова, простого русского паренька. Да, чуть не забыл! Драка возле ресторана тоже была не просто так. Её засняли, видеозапись показали специалистам. Так вот, они всё в один голос заявили, что так дерутся только сотрудники спецслужб, диверсанты-убийцы. Аппаратура зафиксировала, что у вас даже пульс не изменился — так, на двенадцать ударов увеличился.
— Брешут! Дрался, как умею!
— Вот, вот, именно как умеете. Разумеется, приёмов бесконтактного боя вы не показывали и одним пальцем не убивали, но постановка рук, корпуса, точность движений и абсолютное хладнокровие говорит о многом.
Василий вздохнул:
— И вы даже не спросите, на кого я работаю?
— А не всё ли равно? — хмыкнул Андре. — За свою жизнь я приобрёл столько врагов, что нет смысла их считать.
— Да-а, — сказал Василий и покрутил головой, — и когда меня…э-э… того…
— На рассвете, — любезно ответила голова, — мои чернокожие друзья проведут церемонию рано утром. У них почему-то так положено. Я буду спать, посему прощайте.
Андре бросил несколько слов на незнакомом языке. Василия подхватили сильные руки, понесли, не давая коснуться земли. Через несколько минут торопливой ходьбы оказался рядом с капищем языческого бога. С Василия сняли верёвки, втолкнули в каменную нору, в которой можно только сидеть. Громко лязгнула железная решётка, вход закрылся. Шаги стихли. Василий принялся ощупывать решётку, замок в слабой надежде найти изъян. Бесполезно. Вдруг в могильной тишине раздалось хриплое мяуканье, мощный рык. Василий шарахнулся от решётки, затылок больно врезается в камни. Видит горящие в темноте глаза, ноги инстинктивно поджимаются. В тот же момент громадная когтистая лапа бьёт по тому месту, где секунду назад была его нога. «А-а, хитрый чёрт, потому и не сторожит никто! — подумал Василий. — Голодный тигр самый лучший часовой». Положение складывается уж совсем плохое. Тут не знаешь, как решётку сломать, так тебе ещё и зверюгу подсунули. Тварь ложится перёд решёткой, жуткие глаза плотоядно смотрят на человека.
У Василия уже зад занемел от неподвижного сидения, когда послышались тихие шаги. Тигр насторожился, встал, почему-то замурлыкал и бросился в темноту. Барабанщиков приготовился услышать душераздирающий вопль, кровожадное рычание. Вместо этого из тьмы появилась фигура в чёрном одеянии. Приблизилась, луна осветила страшное лицо в язвах или наростах. Тигр спокойно идёт рядом, будто дорогу показывает.
— Это ещё что? — насмешливо спросил Василий, — ожившие боги джунглей или местный цирк?
Человек в чёрном хихикнул. Голос показался странно знакомым, Василий насторожённо всмотрелся. Человек неторопливо снимает маску и встает так, что бы луна осветила лицо.
— Элеонора! — ахнул Василий, — вы что же, по ночам злым духом работаете?
— Нет, я во плоти, — смеясь, ответила женщина. — И почему злым духом? А может, добрым?
— С такой ро … э-э … А почему вас тигр не ест?
— Потому что это — моя Мурка. Это тигрица. Я вырастила её из маленького тигрёнка. Она моя самая верная подруга, — сказала Элеонора, обнимая «Мурку» размером с годовалого бычка.
— Да-а … ну, блин, дела! — окончательно растерялся Василий.
— Моя Мурка всегда гуляет по ночам, — продолжала рассказывать женщина, — она лучше всякой охраны.
— В вас пропал талант укротителя, — пробормотал Барабанщиков.
— Не пропал, а воплотился в Мурке! — возразила Элеонора. — А за что вас сюда? Вы тоже бандит?
— Нет, здесь другие бандиты.
— Ну как же, — не унималась она, — я слышала, как вас опознал пилот Андре. Рассказывал про вас какую-то фантастику, будто вы голыми руками убили сто человек, вооружённых до зубов, а его вертолёт и вовсе камнем сбили. Неужели правда?
— Да нет, что вы! Конечно, не камнями и не голыми руками. И вертолётов было четыре, а не один. Бандитов не считал, помню только, что их в большую кучу собрали. Вы им верьте больше, не такое наврут.
— Ну вы и нахал, господин Барабанщиков, — изумилась Элеонора. — Я видала врунов, но такого ещё нет … А как у вас это получилось?
— Мадам, я с удовольствием рассказал бы вам, но в другой раз. Меня казнить собрались, как-то не до рассказов.
— Ну да, — спокойно сказала Элеонора, поглаживая тигрицу за ушами, — вы же бандит.
— Нет! — зашипел Барабанщиков, — я не бандит. Я наоборот, защищал людей от бандитов вашего мужа и не давал им выкрасть ценную вещь. И здесь я для того, чтобы вернуть украденное.
Элеонора молча гладила свою Мурку, та довольно урчала и поглядывала на Василия: сиди, мол, и не чирикай, а то съём!
— Да, вы правы, — нарушила молчание женщина, — мой муж действительно … это самоё. А то, что вы сделали там, в Камбодже, бандит делать не станет. Как мне вам помочь?
От неожиданности Василий подпрыгнул и больно стукнулся макушкой. Мурка предостерегающе рыкнула, женщина засмеялась.
—Ух, ё …у-у … Принесите мой чемоданчик, — горячо зашептал он, — и подержите свою кошечку полчаса.
— И всё? — удивилась Элеонора.
— Нет, конечно, но и на этом спасибо.

Через несколько минут бесконечного ожидания, когда уже стало казаться, что над ним подшутили, послышались лёгкие шаги. Женский силуэт медленно приблизился, изящная рука одним движением сняла безобразную маску, оказавшуюся всего лишь прибором для ночного наблюдения.
— Я люблю по ночам гулять, — со вздохом сказала Элеонора. Достала из рюкзачка  чемоданчик и через решётку передала Василию.
— Почему вы решили мне помочь?
Женщина не ответила. Она снова вернулась к своей тигрице и стала чесать и гладить её. Вздохнула:
— Я замужем пять лёт. Вначале он мне нравился, был внимателен, мил. Но потом Андре перестал обращать внимание и я поняла, что он женился на деньгах. Свои растратил на какие-то авантюры. Первая жена умерла при странных обстоятельствах. Даже детей не хотел, а для женщины это очень важно. Он стал последнее время слишком… ладно, не стоит. Он творит много зла и часть этого зла попадает и на меня. Я не знаю вас, но мне кажется, вы хороший человек. Уж во всяком случае, бросать живым в железного змея точно не за что. Может быть, вам удастся уйти…
Женщина встала:
— Пока я сделала хорошее только тигрице Мурке и теперь вот вам.
Нацепила поводок на шею тигрице, повела по дорожке.
— Поторопитесь! — бросила Элеонора через плечо.
Василий вздрогнул, опомнившись, схватил чемоданчик. Достал банку чёрной икры, открыл и налили из коньячной бутылки. В банке зашипело, чёрная масса превратилась в серую густую кашицу. Отщипнул комочек, раскатал в ладони и налепил на замок. Вытащил из упаковки таблетку, осторожно вдавил в серую массу на замке. Отодвигается как можно дальше, берёт DVD-проигрыватель, палец до отказа жмёт кнопку play. Яркая вспышка на мгновение освещает всё вокруг, раздаётся хлопок и чисто срезанный замок падает на землю. Василий выкатился из пещеры, торопливо надел прибор ночного наблюдения, осмотрелся — кругом тихо, на вспышку и хлопок не обратили внимания. Через прибор сад отлично видно, только всё зелёное. Бежит к дому прямо по дорожке. Выждал, когда охранник скроется за углом, перелез через ограду, быстро забирался по стене наверх. На террасе останавливается, снова открывает чемоданчик. В ладони появляется шариковая ручка. Палец жмёт на колпачок, с другого конца высовывается тонкое жало. Вставляет в замок. Раздаётся тихое жужжание. Василий осторожно поворачивает рукоять, дверь бесшумно открывается. По коридору поднимается наверх, останавливается возле кабинета Андре. Повторяет операцию с отмычкой, открывает дверь …
Комнату пересекают тонкие лучи лазерной сигнализации. Василий в который раз поблагодарил Элеонору за ночной прибор. Медленно подходит к столу, перешагивая и наклоняясь. Из чемоданчика появляется планшет, подключается к компьютеру Андре. Василий даёт команду ломать защиту и качать файлы. Программа, словно ледокол, взламывает всё коды и собирает информацию, оставляя после себя беспорядочный набор бессмысленных символов. За такую работу её так и прозвали — «ледокол», хотя разработчики назвали совсем по-другому. Передатчик сразу отправляет всю собранную информацию  на спутник-шпион. Василий нетерпеливо ждёт. За окном уже наметилась едва заметная полоска рассвета. Наконец, программа пискнула, высветилось меню окончания работы. Схватил планшетку и, также осторожно кланяясь, приседая и глупо задирая ноги, выбирается из кабинета. Спустился вниз, остановился на террасе, прижимаясь к стене. За спиной слышатся шаркающие шаги. Оборачивается, видит охранника. Тот медленно бредёт навстречу, взгляд направлен в сторону парка. До охранника слишком далёко. Василий хватает какой-то горшок с пучком травы, швыряет в голову. Глиняная ёмкость на первой космической скорости вырывается из ладони, с громким треском врезается в лоб охранника. Горшок от столкновения разлетается в пыль тёмным облачком, голова от могучего удара откидывается за спину, охранник по инерции шагает назад. Василий подхватывает падающее тело, осторожно опустил в цветы. Отключает рацию, забирает пистолет и бежит в сторону гаража. Уже рассвело, побег вот-вот обнаружится. Надо торопиться. Из-за угла наблюдает, как суетится охрана. Из парка примчался какой-то потный дурак в чёрном балахоне и заорал, показывая рукой за спину. «Значит, обнаружили, — понял Барабанщиков, — надо пошевеливаться». Перебежал за гараж. Ещё днём заметил там большую ёмкость для хранения бензина. Очень разумно с точки зрения человека, имеющего полтора десятка роскошных лимузинов, но чрезвычайно глупо с точки зрения безопасности. Василий сунул планшетный компьютер за пазуху, открыл чемоданчик, немного повозился и чёрный прямоугольник летит под ёмкость. За гаражом лёг за дерево и опять нажимает кнопку play…
... грохнул такой взрыв, что стёкла в доме вылетели вместе с рамами. Черно-красный гриб атомного взрыва поднимается в рассветное нёбо на высоту десятиэтажного дома, на землю проливается огненный дождь. Языки пламени бегут по крыше дворца, постройкам, автомобилям… Люди живыми факелами мечутся по зелёной травке парка, бросаются на землю, бешено катаются, пытаясь сбить огонь. Треск горящего дерева и вопли сгорающих заживо сливаются в одну страшную музыку…
Паника поднялась такая, что никто уже не соображал, что делать. Именно на это и рассчитывал Барабанщиков. Побежал, почти не скрываясь. Легко, от избытка энергии перепрыгивает через ямы, поваленные деревья и кусты. Только раз появилась опасливая мысль — а вдруг и Мурка где-то здесь гуляет?

На следующий день Василий уже летел домой. Дремал в кресле, иногда открывал глаза и лениво смотрел на плывущие далёко внизу облака. Снова закрывал глаза и дремал, не думая ни о прошлом, ни о будущем…
... несколькими часами позже поэтому же маршруту встречным курсом пролетел транспортный ИЛ 76. На борту две сотни мужчин в военной форме непонятного государства, без знаков различия и нашивок. Летят издалёка. Многие уже успели выспаться и теперь кто играет в карты, кто рассказывает соседу что-то смешное. Гул двигателей изменился, самолёт стал снижаться. По рядам прошелестело — «приготовиться»! Мужчины отставили посторонние дела, без лишних движений проверили парашюты, оружие. Загорелись цветные лампочки, хвост самолёта раскрылся, словно огромная пасть доисторического чудовища. Мужчины по очереди кидаются в грохочущую пустоту за бортом, как в воду. Далёко внизу серыми одуванчиками расцветают парашюты. Солдаты спустились на ровную, как стол поверхность саванны, погасили купола парашютов. Снесли в одно место. Получилась большая бесформенная куча белья. Вдруг вспыхнула синим пламенем, огонь с шумом поднялся, через секунду опал и погас. Вместо белой кучи шёлка осталось выжженное пятно, лёгкий ветерок поднял в воздух пепел, закружил и унёс в саванну. Звучит короткая, как выстрел, команда. Солдаты бегут, на ходу перестраиваясь в три длинные колонны по одному. Если смотреть с высоты, получилось, что одна толстая змея разделилась на три тонких и они быстро ползут вперёд. Вскоре три змейки делятся ещё по три и вот уже девять коротких змеёк быстро ползут навстречу густому лесу, проникают внутрь и пропадают. Раздаются первые выстрелы, сыпется труха с пробитых деревьев. В ответ солдаты стреляют короткими злыми очередями, из кустов валятся люди, кричат раненые. Некоторые бросают оружие, со всех ног бросаются бежать. Солдаты в форме неизвестной страны спокойно шагают по лесу, пули с визгом отлетают от закованных в броню тел. Никто не упал, не потребовал помощи. Только пошатываются от прямого попадания тяжёлых пуль Калашникова. Впереди показались белые стены роскошного дворца. Земля вокруг сильно обгорела, в неподвижном воздухе тяжело пахнет гарью. Из развалин неподалёку поднимается к нёбу столб чёрного дыма. Солдаты разбегаются по дворцу, подсобным помещениям. Стрельба становится чаще. Из дверей и проломов выбегают люди с поднятыми руками. Их отводят на теннисный корт. Во дворце гремит несколько взрывов, из окон повалил густой дым. Стрельба вспыхивает с новой силой и тут же стихает. Слышится нарастающий грохот мощных моторов. На большую поляну перёд горящими развалинами дворца один за другим садятся большие вертолёты без опознавательных знаков и номеров. Солдаты быстро запрыгивают в салоны, люки захлопываются, машины поднимаются в воздух. Последний вертолёт скрывается за деревьями, настает тишина, нарушаемая треском догорающего дворца…

Слышится далёкий вой сирены. Многоголосое завывание приближается, вот на дороге показываются сверкающие разноцветными огнями полицейские машины. Не останавливаясь, разъезжаются по краям теннисного корта, двери распахиваются, полицейские разбегаются во всё стороны. Подъезжает большие фургоны. Всех, кто был на поле, быстро загоняют внутрь. Мигалки сверкают с новой силой, сирены воют нечеловеческими голосами. Фургоны в сопровождении полицейских машин уносятся в город. Навстречу показалась целая колонна автомобилей и автобусов, полных людьми. Визжат тормоза, хлопают двери, выбегают люди с видеокамерами и микрофонами. Поднимается невообразимый галдёж, шум. Всё разом начинают говорить, кричать, снимать развалины и размахивать руками. Вскоре всё собираются в неровный круг. В середине толстый важный господин начинает что-то рассказывать в направленные прямо в рот микрофоны. Через минуту информационные агентства сообщили об уничтожении ещё одного гнёзда мафии и международных террористов. Правительство страны в растерянности запрашивало ООН, что делать с национальным парком, потому что финансировался он, как выяснилось, международной мафией и террористами. Из ООН ответили, чтоб не беспокоились, парк теперь национальное достояние международного значения и большую часть расходов берёт на себя ЮНЕСКО. А заодно и проверят, что там за коллекция древностей. Возможно, очень многое возвратят законным владельцам — частным лицам и государственным музеям.

«Царица Тамара» сказала: «Войдите», подняла голову — на пороге стоит Василий Барабанщиков.
— Вижу, вы хорошо поработали, Василий, — с улыбкой заметила Береговая. — Уезжали, как на похороны, а вернулись, как со свадьбы.
— Скорее, развёлся, — уточнил Василий. Подробно доложил обо всех обстоятельствах операции в Кении.
Береговая внимательно выслушала доклад, помолчала. Потом прямо взглянула в глаза:
— Этот Бибиков удрал. Всё бросил и удрал. Спецназ никого в доме не нашёл. Только охрана и слуги.
— А его коллекция? Там экспонаты по миллиону долларов каждый!
— Цела, — махнула рукой Береговая, — или почти цела. Это не почтовые марки, так просто не увезёшь.
Встала из-за стола, прошлась по кабинету:
— Побег Бибикова всё усложнил. Сейчас полиция проводит аресты, но наверно возьмёт не всех. Кто-то предупреждён и скроется. А кто-то и вовсе будет продолжать работать как ни в чём ни бывало. В том компьютере, что вы вскрыли, было не всё.
— Других компов у него не было, — развёл руками Василий.
— Он мог не хранить всё на диске, вашей вины нет, — успокоила Береговая.
— Вы знаете, куда он мог спрятаться?
— Предположительно, где-то в Индии.
— Далековато!
— Да уж! — ответила « царица Тамара», пристально глядя в глаза Барабанщикову.
— Что это вы так смотрите, товарищ подполковник? — подозрительно спросил Василий.
— Индия — страна чудес, жаркая и экзотическая, — мечтательно произнесла Береговая.
— Я жару не люблю, — как бы между прочим сказал Барабанщиков, — и вообще, почему опять я? — не выдержал он.
— А кто же ещё, дорогой Василий Иванович? — обрадовалась « царица Тамара», — вы у нас самый опытный по таким делам. Здоровье крепкое, адаптированное к тропикам, прививки делать не надо.
Василий недовольно отвернулся к окну:
— Надоели мне эти потные страны, — сообщил он. — Жарко там, гадость всякая водится.
— Ничего, — утешила Береговая, — это всего лишь тяготы и лишения, которые легко переносятся, если стойко… э-э… и непреклонно… ну, если наплевать на всё и положить.
—Чего? — подозрительно уточнил Василий.
— Ваше, Василий Иванович, непоколебимое мужество на чашу весов. Оно перевесит всё! — торжественно сообщила « царица». Помолчала, потом уже серьёзно сказала:
— Василий, вы действительно наиболее опытный и умелый. Самая подходящая кандидатура для проведения таких операций. У вас правда хорошо получается.
Сёла за стол и тихо добавила:
— Уже двоих туда послали. Никто не вернулся. И никаких следов, как в воду канули.
— Когда ехать? — со вздохом спросил Василий.
— Ориентировочно, через неделю. Надо кое-что уточнить. Пока отдыхайте.


В этот день служба в храме прошла, как обычно. Отец Сергей обошёл зал, ещё раз посмотрел на большую икону Божьей матери в позолоченной раме. Икона старинная, середины 16 века. Долго хранилась в семье сельского дьячка. Как туда попала, никто уже не помнит. В революцию дьячка расстреляли, церковь разграбили, устроили склад овощей. Икону спрятали на чердаке дома дьяка. Его семью тоже расстреляли, а детей отправили в приют. В доме поселился председатель колхоза, бывший сельский дурачок. Воевал в гражданскую, был контужен. Вернулся в деревню и его райком партии назначил председателем. Этот контуженный быстро понял, как надо работать — составил список зажиточных крестьян и предложил расстрелять их, а имущество объявить колхозным. Райком оценил инициативу — ведь так одним махом убивали двух зайцев: ликвидировали классовых врагов и создали материальную базу коллективного хозяйства. Дурачку отдали дом деревенского дьяка. Председатель женился пролетарским браком на бывшей городской проститутке и воровке, ставшей на путь исправления при новой власти и зажил счастливой семейной жизнью. Новые владельцы дома никогда не осматривали чердак и не интересовались старым барахлом; зачем оно, когда так много всего от раскулаченных? На чердаке сухо и икона лежала в пыли, никем не замеченная. Началась война, председатель с семьёй сбежал. Дом заняли немцы. Они пользовались кровом недолго. Однажды ночью кто-то бросил в окно гранату. Дом загорелся, немцы кое-как потушили. В отместку сожгли всю деревню и ушли. По иронии судьбы, именно этот дом, хоть и не весь, остался целым. От других остались только печные трубы. Время и непогода делали своё. Крыша прохудилась, потекла и иконе досталось. Когда немцев прогнали, в село неожиданно вернулась старшая дочь расстрелянного сельского священника. Она поселилась в старом родительском доме. Вскоре с фронта домой начали возвращаться мужики. Только не всё. Меньше половины из тех, что уходили. В селе уже мало кто помнил, чей это дом и чья дочь в нём живёт. А если и помнили, то молчали — люди видели столько горя, что многие потянулись к Богу. Дочь священника вышла замуж за фронтовика и жизнь с трудом, не сразу, но начала налаживаться.
Как-то раз решили навести порядок на чердаке и сжечь старый хлам. Муж разобрал завалы наверху, обнаружил икону. Хотел спалить, но жена не дала. Вытерла от пыли, спрятала. Икона ещё долго хранилась в чулане. Жизнь шла своим черёдом, сменяли друг друга генсеки, власти. Мир менялся стремительно и кардинально. Вернее, возвращался к нормальному состоянию. И однажды уже сильно постаревшая дочь сельского священника вытащила из чулана икону. Внимательно осмотрела, подумала и собралась в город. Зять погрузил большую семейную реликвию в багажник « Жигулей», усадил тёщу на заднее сиденье и повёз в город, к батюшке. Старуха всё ему рассказала, отдала икону и вернулась восвояси. Батюшка осмотрел привезённое и взяло его сомнение. Пригласил учёного из местного краеведческого музея и директора художественной школы. Те внимательно рассмотрели икону и в один голос заявили, что икона старая, даже очень старая. Руку мастера узнать невозможно, надо отправить в Москву, на реставрацию. Батюшка связался со своим московским начальством, икона отправилась на омоложение. Реставраторы нескоро занялись ей, много других дел. Наконец, дошли руки и до неё. Долго возились, чистили, снимали грязь и слои посторонней краски, а когда разобрались, то ахнули — таких икон осталось всего ничего, несколько штук на всю Россию. Сообщили руководству Русской Православной Церкви, приехали иерархи, осмотрели и дали добро на реставрацию по высшему разряду. Полтора года прошло, прежде чём засветилась Божья матерь небесным светом в золотом обрамлении. Икона словно расцвела, будто яблоня весной. По решению Священного Синода её вернули в храм тому батюшке, которому икону отдала дочь священника.
Отец Сергей ещё раз осмотрел церковь, вышел. Тяжёлая дверь без скрипа затворилась, раздался легки стук щеколды, кованый ключ легко повернулся в замочной скважине. Опустилась тёмная ночь. Храм неярко освещается уличными фонарями. Шумит листьями ночной ветер. Торопятся запоздалые прохожие, изредка проезжает одинокая машина. Тьма становится гуще, почти осязательной. Во двор соседнего дома медленно въезжает автомобиль. Водитель глушит двигатель, свет гаснет. Через несколько секунд негромко хлопают двери, из салона выходят двое. У каждого за плечами горбом торчит сумка. Бесшумно идут тёмной стороной улицы к храму. Ловко перепрыгивают через низенькую ограду. Проходят вдоль стены, останавливаются у электрокабеля. В руках появляются большие кусачки. Щелчок, короткая вспышка. На храме и в соседних домах гаснет свет. Двое выждали минуту, другую. Подходят к железным дверям, достают из сумки большой свёрток. Собирают прямоугольную конструкцию из тонких пустотелых трубок, натягивают тёмную непрозрачную материю, придвигают так, чтобы с улицы двери на две трети были невидны. Достают из сумки небольшой баллон, прикручивают к горловине тонкий шланг с резаком. Раздаётся негромкий хлопок, на кончике резака загорается пронзительно голубой огонёк. Человек подносит пламя горелки к двери, медленно ведёт по кругу. Железо плавится, жёлто-красные тяжёлые капли падают на чёрную землю. Когда осталось совсем чуть-чуть до конца, неизвестный сжимает плоскогубцами вырезанный кусок, осторожно кладёт на порог. Газовый резак возвращается в сумку. Дверь осторожно приоткрывается, оба заходят внутрь.
Лица закрывают уродливые чёрные маски с короткими толстыми трубками вместо глаз. Через эти трубки оба хорошо видят в темноте всю церковь. Проходят прямо к большой иконе Божьей матери. Осторожно снимают, кладут на пол. Ножами отделяют стекло и деревянную с позолотой раму. Икону заворачивают в заранее приготовленный кусок материи, обматывают скотчем. Один бережно берёт на руки, идут к выходу. Сняли тёмную материю с каркаса, сложили обратно в сумки. Неизвестные уже подошли к ограде, как вдруг заметили синий пульсирующий отблеск. Визжат тормоза, из-за поворота вылетает полицейская машина, тормозит возле церковной ограды. Трое полицейских перепрыгивают через ограду и направляются к дверям. Неизвестные с иконой шарахаются в сторону. Полицейские, подсвечивая фонариками, остановились возле дверей. Увидели следы взлома, двое сразу побежали вокруг храма, третий берёт радиостанцию. Раздаётся хлопок. Рация падает на асфальт, полицейский молча сползает по стене. Один из двоих в масках тихо выругался и ударил второго, с пистолетом. От неожиданности тот отшатнулся, чуть не упал, молча замахнулся свободной рукой. Из-за угла выбегает двое полицейских. Фонари освещают неизвестных. Звучит команда:
— Бросить оружие, руки за голову!
В ответ дважды хлопнуло, оба сотрудника полиции падают. Громко лязгают автоматы о камни. Неизвестный в маске кричит:
— Что наделал, идиот!
— Да пошёл ты! — отмахнулся второй.
— Я-то пойду… — процедил сквозь зубы второй, опуская руку в карман.
С чёрной земли гремит автоматная очередь. Мужчина с пистолетом странно задёргался всём телом, опрокинулся навзничь. Второй припал к земле, замер. Полицейские не двигаются. Мужчина хватает свёрток с иконой и, пригибаясь, бежит за храм, к ограде. Икону сунул между прутьев, перелез сам и бросился к машине. Автомобиль тихо урчал включённым мотором. Едва мужчина плюхнулся на сиденье, машина срывается с места …

На следующий день всё местные СМИ сообщили, что похищена старинная и очень дорогая икона из главного городского храма. О случившемся доложили, как положено, в Москву, в главк. Неожиданно оттуда пришло указание немедленно найти, бросить всё силы, мобилизовать имеющиеся резервы, а не то будет так, разтак и эдак! Начальник райотдела полиции, и без того злой, потому что погибло трое сотрудников, обозлился ещё больше. Он обругал матом всех, кто попался на глаза, включая ни в чём не повинную уборщицу и клятвенно пообещал начальнику уголовного розыска, что гнусно надругается над ним, если тот не найдёт преступников и украденную икону к завтрашнему обеду. К обеду не нашли, к ужину тоже. Зато, отрабатывая всё возможные версии, вышли на квартиру, в которой недавно поселился постоялец очень подозрительного вида. Подозрение он вызвал у соседки по лестничной площадки тем, что не обратил на неё ну никакого внимания. Пышная дама позднего бальзаковского возраста напрасно забывала застёгивать короткий халат на три нижние и две верхние пуговицы. Молодой, полный сил мужчина игнорировал всё, что ему показывали. Мало того, когда бизнес-вумен (дама работала на рынке) попросила наладить ей пылесос (ой, в одиннадцать вечера! ), он нахально посоветовал вызвать телемастера(каков подлец!) на дом. Озлобленная отказом неоднократно замужняя дама наябедничала участковому на подозрительного соседа. Участковый, зная взбалмошную бабу, всё же решил проверить. Так как квартира расположена на первом этаже, он, недолго думая, взял бинокль и, как стемнело, отправился наблюдать. Операция длилась три минуты. Участковый, вдоволь насмотревшись, как подозреваемый ужинает возле телевизора, собрался идти домой. В этот момент гражданин встал, из-за дивана достал большой плоский предмет, завёрнутый во что-то тёмное. Аккуратно отвернул угол - сверкнуло золотом! Участковый заволновался, мысли заметались, как тараканы под яркой лампой. Оступился, потерял равновесие и с грохотом свалился с лавки, приспособленной под наблюдательный пункт. Быстро вскочил и, не отряхиваясь, побежал звонить. Впопыхах не заметил, что в комнате сразу погас свет…
Через полчаса пятеро сопящих от волнения мужиков вылезли из полицейского УАЗа. Дружно ухватили машину, на руках подкатили к окну. Двое ушли к дверям. Третий осторожно зацепил трос за решётку на окне, второй конец — за буксирный крюк автомобиля. Старший махнул рукой, сдавленно крикнул:
— Давай!
УАЗ рванул, с шумом и звоном вывернул решётку вместе с оконной рамой. Одновременно двое начали вышибать входную дверь, ещё двое кинулись в окно. Эти первыми попали в квартиру и в растерянности остановились — она совершенно пуста. Только посредине комнаты стоит большое пластиковое вёдро с белой массой, вроде обойного клея. Из тёмного коридора раздался страшный грохот и матюги. Это вторая пара захвата вышибла дверь. Всё в пыли, с выпученными глазами, кинулись в квартиру и не заметили, как зацепили тонкую рыболовную леску, протянутую поперёк комнаты. Раздался щелчок, что-то булькнуло, зашипело, раздался громкий хлопок. В замкнутом пространстве комнаты получилось очень похоже на взрыв. Из вёдра во всё стороны разлетелось нечто белёсое, липкое и без запаха. Не успевших сообразить оперов залило с головы до ног густым киселём. Кинулись, кто откуда появился — двое прыгнули в окно головой вперёд, как в воду. Оставшиеся рванули обратно в дверь. На входе сшибли с ног, упали на глупую соседку, что вышла посмотреть, как ловят злодея. Бабу вывозили в липкой белёсой дряни и сильно защемили. Она завопила дурным голосом. На крик распахнулись остальные двери на площадке и обалдевшие соседи увидели лежащую на полу пышнотелую соседку с задранным до шеи халатом, двух мужиков сверху и всё трое обляпаны какой-то липкой густой жидкостью. Соседям сделалось дурно…

Через несколько дней на таможне Шереметьево задержали молодого мужчину. Он пытался незаконно вывезти за рубеж дорогую старинную икону. О случившемся доложили Береговой. Сопоставление ранее известных фактов и результатов допросов позволили сделать вывод, что украденная икона предназначалась всё тому же Андре Бибикову. Василий Барабанщиков снова стоит в кабинете начальника отдела.
— Присаживайтесь, Василий, — предложила Береговая.
Василий молча сёл.
— Придётся вам всё-таки ехать в командировку на юг, — с улыбкой произнесла « царица Тамара». — На этот раз недалёко, в Турцию.
— Задача?
— Найти человека, которому предназначена икона. Подчёркиваю, только найти. Есть очень серьёзные подозрения, что это тот же человек, что гонит в страну наркоту и продаёт оружие всём подряд.
— Опять Бибиков?
—Да, видимо он. И будьте очень осторожны, ведь вы знакомы.
Василий помолчал, потом уточнил:
— Моя легенда?
— Жулик, — с любезной улыбкой ответила «царица Тамара», — жулик, укравший икону и спасающийся бегством от преследования милицией. Ещё вопросы?
— Нет.
— Тогда готовьтесь и в путь. И поосторожнее с иконой. Мне с большим трудом удалось уговорить не менять её на копию — фальшивка легко обнаружится.

Белоснежный круизный лайнер только что пришвартовался в порту Стамбула. Одним из первых сошёл высокий господин в дорогом светло-сером костюме строгого покроя. Густая чёрная шевелюра и короткая шкиперская бородка украшают крупное породистое лицо. Холёная внешность, маникюр и холодный взгляд серых глаз ясно говорили всём встречным, что это богатый господин, имеющий вес в обществе. Услужливый носильщик тащит тележку с сумкой и большим кофром. Кофр блестит от многочисленных клёпок, стальных уголков и никелированной ручки. Вид кофра наводил на мысли о чём-то монументальном, железно-рыцарском и благородном. Господин небрежно сует «на чай». Носильщик метнулся за такси. Через секунду лихо подлетает «Мерседес – универсал» и вещи плавно переместились в багажник.
— В приличный отель! — буркнул господин.
Таксист, чувствуя хороший бакшиш, благовоспитанно наклонил бритую башку и мерседес мягко тронулся. В отёле спектакль под названием «приезд очень важного господина» повторился. Осчастливленный громадными чаевыми, таксист поспешно вытащил вещи и передал с рук в руки коридорному. Когда всё занесли в номер и коридорные убежали, на бегу рассовывая деньги по карманам, Василий запер дверь и почти побежал в ванную принять ледяной душ. Но вода оказалась не ледяной, а только прохладной. Немного раздражённый, Василий решил всё же не беспокоить администрацию отеля — ну где они возьмут столько ледяной воды? Накинув лёгкий халат на мокрое тело, выходит на лоджию.
Город раскинулся, как картинка с высоты птичьего полёта. Стамбул — Константинополь — Визант. Под разными именами этот город живёт тысячи и тысячи лёт. Никто не знает, когда он появился. Здесь, на пересечении торговых путей из Европы в Азию, из Варяг в Греки, люди жили с тех пор, как возникло человеческое общество, как появились торговцы и путешественники-бродяги. Сначала построили небольшую крепость, как временное хранилище товаров и жильё купцов. В то время, когда западная цивилизация ограничивалась средиземноморьем, это вообще был главный город. Размеры, роскошь зданий и количество жителей не так важны, важно стратегическое значение. И оно росло по мере расширения цивилизации. Первым это понял император Константин. Он сделал бы его новой столицей Римской империи, если бы не противилась изо всех сил старая римская бюрократия и знать. Это именно они погубили империю, а вовсе не набеги варваров. Нападениям дикарей подвергались всё цивилизации, та же Русь позднее, но она выстояла, потому что русские поняли — единое централизованное государство с сильной властью, проще говоря - империя, является единственным вариантом существования Руси. В этом, собственно, и заключается национальная русская идея. Римскую империю сначала разделили надвое, обе части заставили враждовать друг с другом, а потом дело завершили орды немытых дикарей — германцы на западе и турки на востоке. Всё великие империи, как и великие идеи, гибли не от внешних врагов, а от раскола изнутри. Так случилось с Римом, так произошло с христианством. Мощная, преображающая мир идея ислама стала прахом тогда, когда хитрый еврей, притворившийся мусульманином, посеял первые ростки сомнения в толковании Корана. Ислам разделился на суннитов и шиитов и превратился в обычное религиозное суеверие. Можно верить так, можно эдак, или вовсе  наплевать - ничего страшного! Весь исторический опыт учит, что жизнеспособно только то, что едино. Почему выстояла Русь? Потому что империя с сильной центральной властью. Как побочный эффект такой системы — авторитаризм, но это плата за жизнь. Демократия в любой форме обречена на смерть, а вот империя с элементами демократии будет вечной. Когда человечество станет единым сообществом, т.ё. победит глобализация, тогда можно — выборы, голосование, «Оп! - позиция» и даже о слезинке невинного ребёнка Фёдора Михайловича надо будет вспомнить. Ну не оставлять же без работы природных склочников и кляузников, вежливо именуемых правозащитниками. А пока - нет. И так будет ещё очень долго …
Василий почувствовал, что от размышлений не только высох, но уже и кожа увлажнилась. А что, ничего странного, он находится в городе, который издавна привлекал русских князей и царей. Стратегическое положение города отразилось даже в его названии — Царьград. Никакой другой город русские так не называли. Идея сделать его центром Руси передалась потомкам. Перенести столицу сюда хотел Пётр Великий. Всё-таки Санкт-Петербург — это окраина империи, холодная и сырая. Как не обустраивай, а болото оно и есть болото. Внука императрицы Екатерины, Александра, с детства готовили на престол в Константинополе. Существовал реальный план уничтожения Османского государства, но претворить его в жизнь, к сожалению, не удалось. Вторую попытку предпринял Александр Третий. Турция тогда окончательно зарвалась, захватила почти всю восточную Европу. Целью балканской компании было не только освобождение братских народов, но и захват Стамбула. Турецкий берёг Дарданелл должен был стать русским и тогда Чёрному морю вернули бы историческое название – Русское море. Чуть-чуть не дотянулись…
Прошёл век, началась первая мировая война. Турция, вступившая в войну по глупости шаха, очень скоро оказалась в шаге от катастрофы. Турцию спас не Мустафа Кемаль, как полагают многие, особенно сами турки, а революция в России и вызванный ей мировой бардак. Мустафа Кемаль по кличке Ататюрк всего лишь пообещал Ленину построить социализм в обмен земли армян. Ленин согласился, большая часть Армении отошла Турции. Турки немедленно устроили массовую резню корённого населения, убили около двух миллионов человек, остальные спаслись бегством. Оккупированные территории заполонили переселенцы, размножились, как тараканы. Ататюрк заключил договора с западноевропейскими державами о военной помощи в случае нападения Советской России. Всё.
Много лёт спустя похожий сценарий применят в Косово…

Василий сильно потёр лицо. Мозг не хотел думать о том, для чего сюда приехал, а упорно занимался совсем другим. Итак, что такое Турция? Достаточно внимательно посмотреть на карту, что бы понять, что её нет. Есть территории, захваченные у соседних народов, причём исторически совсем недавно, буквально вчера. Две трети Армении, значительная часть Греции, Болгарии и Румынии. Всё остальное — Курдистан, земля курдов. Исконно турецкой земли нет. Это, кстати, очень хорошо понимают сами турки. Потому и лезут в Евросоюз, не жалеют денег на армию, первыми записались в НАТО, потому что вооружённая сила — последний аргумент в любом споре…
Протяжный крик муэдзина, призывающий правоверных мусульман к молитве, вернул Василия к действительности. Невольно усмехнулся, представив себя со стороны: стоит здоровенный дядька, таращится на город и что-то бормочет про себя. Вернулся в номер, переоделся в джинсы и футболку, сверху надел лёгкую курточку, что бы не выделяться слишком накачанными мышцами. Улица встретила шумом автомобильных моторов, запахом отработанного бензина, нагретый асфальт дышит тёплом, навстречу спешат прохожие. Миновал несколько кварталов, свернул в проулок. Медленно идёт, рассматривая кувшины, тазы, тарелки и даже иконы и связки крестов. По заверениям продавцов, всё древнее и самоё что ни на есть византийское, только-только откопали где-то рядом. Добрался до нужной лавки. Дверь со скрипом отворилась, звякнул колокольчик. На стенах развешана всякая дрянь для втирания очков глупым туристам. В углу столик для кофе. Мальчишка за прилавком что-то крикнул вглубь лавки. Выходит человек. Василий называет пароль — какую-то глупость насчёт кальяна девятнадцатого века. Хозяин жмёт плечами, величественно удаляется. Ничуть не обескураженный Василий садится за столик, показывает на пальцах, что хочет кофе. Делает короткую паузу, в ладони появляется десять долларов. Мальчишка взвизгнул и заметался по лавке, будто маленький джинн. Хороший кофе, наверно из хозяйских запасов, быстро оказался на столе. «Где кипяток так быстро сделал»? — удивился Василий. Он спокойно пил кофе маленькими глотками и ждал. Его всегда раздражала манера мелких жуликов и торгашей делать многозначительные паузы. Якобы, они думают и решают! Явился хозяин.
— Al;c; de;il (Покупателей сейчас нет), — сообщил он. Вылупастые глаза равнодушно скользнули по столику, на мгновение задержались на чашке кофе, челюсти безостановочно движутся, перемешивая жвачку.
— Yani almak! (Так найди), — спокойно ответил Василий.
— Sadece bir aptal, bir Rus, de;il mi? (Ты совсем дурак, русский?) — сдерживая закипающую злость, заговорил турок. — E;er barhlom ile kimleri istiyorsun!(Кому ты нужен со своим барахлом!)
— Burada herkes (Здесь никому), — согласился Василий. — Benim ;r;n ;ok senin b;t;n berbat ultsu sat;n olabilir olmas;d;r. Ama hayat paspaslar i;in kiralamak teslim sallay;n. Ben bir ev var. (Мой товар стоит столько, что можно всю вашу вшивую улицу купить. А на сдачу нанять тебя до конца жизни коврики вытряхивать. У меня дома, понял?)
Сует визитку синему от злости лавочнику, лёгонько подталкивает к прилавку:
— ;a;r; ve dolmas;! (Звони, чучело!)
— А-а-а… — заорал лавочник, срываясь на визг.
Василий хватает сувенирный кинжал, остриё прижимается к сонной артерии. Визг обрывается…
— Ну не я же буду пачкать руки твоим телефоном! — ласково произнёс Василий по-русски и вышел.
Он знал, что у него несколько секунд, прежде чём хозяин лавки опомнится и с воплем кинется в погоню. Быстрым шагом доходит до угла, сворачивает. Подпрыгнул, подтянулся на руках. По другую сторону забора отряхнул руки, как ни в чём небывало идёт дальше. Делал так, как заранее спланировал. В ситуации со многими неизвестными он всегда придерживался правила Наполеона - «Главное — ввязаться в драку, а дальше видно будет». Правило очень рискованное, но как по-другому? Надо взбаламутить воду и посмотреть, что всплывёт на поверхность.

По привычке проверившись, заметил мальчишку из лавки. Шёл за ним в толпе прохожих, время от времени выглядывая из-за спин или подпрыгивая. Василий усмехнулся, скрываться не стал — пусть следят. Возвращаться в отель не захотел. По дороге нашёл дешёвую гостиницу, снял номер. Перекусил в ресторанчике напротив и ушёл к себе. Мальчишка крутился рядом, всё видел и исчез, как только Василий поднялся в номер. Поставил будильник на восемь вечера, упал на кровать. Заснул, едва коснувшись подушки. Такому умению мгновенно засыпать Василий долго учился у Михаила Велетнева, своего друга. Тот умёл спать в любом положении и ровно столько, сколько надо. Васили остро завидовал, комплексовал, что не может. Так хотел научиться, что тренировался даже на перерывах между занятиями. Товарищи с удивлением замечали, что Барабанщиков, присевший на подоконнике, закрывал глаза и замирал, как спящий попугай на жёрдочке. Через три минуты открывал глаза, лицо было заспанным! Сейчас предстояло проспать несколько часов, потому что какой будет ночь, неизвестно.

Василий открыл глаза, взглянул на часы. До звонка полминуты. Подмигнул сам себе, молодец, мол! Подошёл к окну. На улице стемнело. Напротив люди, болтают, пьют кофе и курят. Кто-то из них следит за ним. Что ж, очень хорошо, надо помочь. Спустился вниз, в прохладу вечернего Стамбула. Неторопливо пошёл по улице. Вокруг непрерывно двигающаяся праздная толпа. Василий рассматривал яркие витрины, красивых женщин и ловил «хвост». Через пару минут клюнуло — три дилетанта тащились в десяти шагах сзади. Их чугунно-напряжённые рожи просто кричали на всю улицу, что они вычислили злодея и теперь следят за ним. Набычившись, руки в карманах, три болвана пёрли, как ледоколы к Северному полюсу. С улыбкой Василий идёт по тротуару. Ищет подворотню потемней. Сворачивает, проходит к стене. Поднимает кусок стёкла и ставит так, чтобы видеть всё за спиной. Садится на корточки, будто шнурок завязывает. За спиной раздаётся конский топот. В стекле Василий видит бегущих со всех ног дураков. Самый первый вознамерился пнуть с разбега, нога поднимается в замахе. Василий отпрянул в сторонку, подхватил ногу и, выпрямляясь, рванул вверх. Земля улетает из-под ног дурака. Словно мокрая тряпка, ляпается на камни. Громко хрустит  затылок. Второй схватывает могучий прямой в челюсть и клеит ласты в обратном полёте. Третий, самый умный, успевает повернуть и бросится назад. Василий в два прыжка догоняет. Пальцы сжимают загривок, рывок на себя и вверх. Пойманный сипит, руки беспомощно болтаются у горла. Василий отводит руку назад, потом резко выбрасывает вперёд и несчастный дурак бодает стену. Несколько хлопков по щекам и струя горячей мочи приводят в чувство.
— Seni kim g;nderdi? (Кто послал?) — рявкнул Василий.
Парень молчит. Барабанщиков тяжело вздохнул. Тычком перебил ключицу и пощёлкал по косточкам. Лежащий взвыл. Василий повторил вопрос. Не дождавшись ответа, берёт руку парня на излом, громко и чётко произносит:
— Cevap veya k;rmak ve daha sonra kesti! (Отвечай, или сломаю, а потом отрежу!)
Тот затрепыхался и, захлёбываясь кровью, рассказал всё.
— ;;te!(Ну вот!), — довольно произнёс Василий и лёгонько ткнул пальцем в шею. Парень обмяк и затих. Он назвал имя и адрес лавочника. Но лавочник шестёрка, что бы принимать решения на уничтожение человека из России. Значит, надо пойти и спросить, кто приказал. Размышляя так, Василий вернулся в отель и спросил у администратора, имеется ли у них надёжное место для хранения ценностей. Дело в том, что он пробрёл ценную картину. Администратор заверил, что в их отёле ничего не пропадёт и можно хранить в номере, но желание гостей — закон, так что вот сюда и сюда и всё будет в порядке. Управившись с иконой ( всё-таки настоящая!), Василий почувствовал себя свободней. Забрал из номера кое-что, вышел. Рядом с отелем находится супермаркет. В косметическом отделе купил принадлежности для грима, отправился в туалет. Молодая продавщица с сожалением посмотрела вслед здоровому, крепкому парняге, оказавшемся чёрт-те чём и с досады тихо выругалась.
Через полчаса кропотливой и тщательной работы над собой из кабинки вышел турок. Пожилой, с одутловатым полным лицом и потной лысиной. Прихрамывая, направился к выходу и исчез за стеклянными дверями супермаркета. Колокольчик на двери антикварной лавки тихонько звякнул. Дверь приоткрылась, в лавку бочком робко вошёл пожилой покупатель. Огляделся. Никого не увидел. Осторожно приблизился к двери внутрь дома, открыл. Прошёл по короткому коридору. Поворот, тихие голоса. Подкрался ближе, выглянул. Хозяин лавки о чём-то спорит с невысоким человеком. Лицо незнакомое, чужое, но что-то в наклоне головы, жестах и манере говорить показалось знакомым. Смутное подозрение зашевелилось, стало потихоньку разрастаться. Вдруг хозяин лавки вскочил, руки замельтешили над головой, голос повысился до взвизга. Гость брезгливо отвернулся и Василий увидел странно знакомые глаза. Гость тоже заметил постороннего, сказал хозяину. Тот обернулся, заорал:
— Sen kimsin! Neden gel! (Кто ты такой? Почему вошёл!)
Василий, не обращая внимания на орущего турка, неотрывно смотрел на гостя. В голове билась мысль — неужели Бибиков собственной персоной? Он ведь погиб при штурме замка! Правда, труп не нашли, но в замке начался сильный пожар и труп мог сгореть. Отчего возник пожар, неясно. Возможно, полиция сама подожгла дворец, в подвалах которого обнаружили полно готовой к отправке наркоты. Маленькая африканская страна не захотела выставлять себя в роли производителя героина и власти вполне могли решить проблему подобным образом. Себя виновником пожара Василий тоже не считал. Гость встал и быстро направился вглубь лавки. « Сейчас через запасной выход уйдёт»! — понял Барабанщиков. Шагнул вперёд.
У хозяина лавки, видно, был плохой день. Окончательно рассвирепев, схватился за какую-то железяку и попёр на случайного гостя. Пожилой, бедно одетый земляк хозяина расправил плечи. Здоровенный, с голову ребёнка, кулак врезается в толстую рожу. Лавочник ещё собирал головой горшки и кувшины на стенах, когда пожилой турок резво бросился за уходящим гостем. Василий промчался по коридору, проскочил какой-то чулан и, на ходу выбив деревянную стенку, вылетел на улицу. Пусто. Только лёгкий запах выхлопных газов подсказал — только что отъехала машина. Злой и раздосадованный, Василий побрёл обратно. Всё дело можно было завершить за пять минут, сегодня же вечером и на тебе! Проходя по коридору, со злости пнул медный горшок. Словно футбольный мяч, которым пробили одиннадцатиметровый, горшок с радостным перезвоном взлетел и, глухо чмокнув, воткнулся в промежность только что поднявшегося с пола хозяина лавки. Он громко ухнул и зажался в остолбенелой неподвижности. Выпучив глаза и чуть дыша, лавочник наблюдал, как странный турок собрал всё тряпки в кучу, щедро полил маслом. Дыхание вернулось, раздался прерывающийся шёпот:
— ;ey efendim? (Что угодно господину?)
— ;sim ve adres! (Имя и адрес!) — почти крикнул незнакомец. В руке появился сувенирный кинжал, пальцы сдавили горло:
— G;z d;rt;klemek! T;m bu sopa kes! Sonra seni hayatta yanacaks;n! (Выколю глаза! Отрежу всё, что торчит! Потом сожгу тебя живьём!)
«Господин» чуть скосил глаза, заметил банку нитроэмали на столе. Лавочник летит на пол, из банки льётся щедрая струя краски. Резкий запах растворителя расходится по комнате. Пустая банка падает в угол, колено неизвестного вдавливает пузо хозяина до позвоночника. Лавочник задыхается, лицо страшно краснеет, глаза вылезают из орбит. Горло издаёт натужное:
— Ы-ы-ы-х!
Задыхаясь от боли и страха, сбиваясь на придушенный визг, хозяин лавки кое-как выговаривает адрес, имя. К запаху краски примешался мощный аромат выгребной ямы. Василий немедленно отскакивает в сторону — острая вонь просто извергается из штанов лавочника. Выходит через запасную дверь на улицу. Пройдя половину дороги, вспомнил, как выглядит и поплёлся в супермаркет. Злой до предела, он молился, что бы никто не зацепил, иначе беда – сорвётся, набьёт морду и угодит в полицию.
Кресло растопырило всё четыре кривые ноги, чтобы удержать тяжёлое тело, злой голос рыкнул в телефон, что бы принесли ужин. Когда заказанное появилось и официант принялся разгружать тележку, Василий немного подобрел. На столе по очереди появились: лангусты, жареный гусь, острый салат из красного перца, помидоров и лука, красный соус и запотелый графин дорогой водки. Прежде, чём начинать ужин, Василий принял ледяной ( по местным понятиям) душ. Это окончательно привело в терпимое настроение. Сёл за стол, гуся разорвал пополам и за десять минут умял под водочку и салат. Только после вспомнил, что надо бы начинать с ракообразных, в смысле, с лангуста. Махнул рукой и уделал лангуста под остатки водочки. После такого ужина досада и злость окончательно исчезли. Размышляя с чашкой кофе, Василий пришёл к выводу, что всё не так плохо. Во всяком случае, девять из десяти, что Бибиков здесь. Тот неизвестный в антикварной лавке явно он. Его жесты, манера говорить. Переделать лицо — пустяк. Любой скоморох средней паршивости или исполнитель песенок по нескольку раз в год бывают у пластического хирурга. Некоторые даже до глубокой старости исхитряются выглядеть тридцатилетними. Так что это он, без сомнения. Ехать прямо сейчас, по горячему нельзя. Не дурак, понимает, что ищут и соответствующие меры предосторожности принял. Судя по адресу, живёт за городом. Дом хорошо охраняется вооружённой охраной с собаками. Видеонаблюдение, связь с полицией и мало ли чего ещё. Нет, спешить не надо. Необходимо задействовать всю мощь той организации, в которой работаешь. Одиночка крепость не возьмёт.
Василий садится за гостиничный компьютер. Через полчаса получает подробный план виллы предполагаемого Бибикова согласно архитектурного проекта и схему прилегающей местности. Самоё главное, пришла информация по имени и фамилии, что сообщил лавочник. Оказывается, это крупный судовладелец, у него целый флот из десятка сухогрузов. « Это же идеальный вариант для перевозки оружия, наркотиков и чего угодно, включая громадные статуи богов и целых храмов»! — подумал Василий. Теперь понятно, как Бибиков доставлял такие громадины. В информации перечислялись названия судов. Предчувствуя, что улов будет, проверил список кораблей, стоящих в порту под загрузкой. Один принадлежал этой самой судоходной компании! Осталось только выяснить, что грузят на корабль и, если будет хоть малейшая зацепка, навестить хозяина с официальным визитом. Одним словом, получалось всё так складно и просто, что Василий ощутил беспокойство. А если на судне ничего нет? А если тот, кого он увидел всего на несколько секунд, вовсе не Бибиков? Вконец расстроившись, Василий выключил комп и отправился в душ. Холодная вода окончательно вымыла остатки хмеля. Докрасна растёршись жёстким полотенцем, решил, что утро вечера мудрёней и не стоит сейчас забивать себе голову разными предположениями. Завтра будет видно, что к чему. Упал на кровать и заснул до утра.

Погода на следующий день выдалась — лучше не надо. С моря дует ровный прохладный бриз. Солнце освещает, но не слепит, потому что редкие расплывчатые облака то и дело заслоняют землю и солнечный свет становится матовым, приглушённым. Василий взял машину напрокат, проехался по городу, окрестностям, посмотреть, как здешний люд живёт. Машину подобрал новую, с хорошим кондиционером, мощным мотором и приводом на всё колёса. Такой автомобиль хорошо ведёт себя в любой дорожной ситуации. А то, что они будут, не сомневался. Форд глотает дорогу непрерывно и мягко, выбрасывает через багажник и жрёт дальше. Окружающий пейзаж через затемнённые стёкла кажется лучше и чище, чём на самом деле. Василий с удовольствием рассматривал дома, лица прохожих. Не забыл провериться и через несколько минут обнаружил, что «ведут». «Ага, давно пора! — удовлетворённо подумал он, — будет с кем поговорить». Начинает беспорядочно крутить: на перекрёстках разворачиваться обратно, проскакивать на жёлтый сигнал светофора. Чёрный Опель преследователей не отставал. « Вы бы ещё красную машину взяли, придурки», — презрительно думал Василий, наблюдая, как следящие всё больше приближаются, боясь потерять. На перекрёстке встает на красный. У бокового стёкла возникает фигура. Раздаётся стук в окно с характерным звуком металла. Скосил глаза, видит ствол пистолета, прижатый к стеклу и объёмное пузо, угрожающе выползшее из штанов.
— Ну не идиоты? — вздохнул он. Нажимает кнопку подъёмника. Дурак тотчас вознамерился просунуть руку, что бы открыть дверь и выбросить водителя. Не глядя, Василий перехватывает ладонь с пистолетом, прижимает к верхнему обрезу двери стволом вверх. Нога вдавливает педаль газа. Нападавший никак не ожидал подобного. Падает, тело беспомощно трепыхается, его тащит по асфальту за машиной. Василий на секунду выпускает руль, короткий рывок, раздаётся хруст пальцев и пистолет летит в бардачок. Форд стремительно набирает скорость вместе с орущим дураком за бортом. Через несколько секунд, когда стрелка спидометра показала за восемьдесят, Василий разжимает пальцы, едет дальше, нимало не интересуясь кувыркающимся по асфальту телом. Достал из бардачка пистолет, уголки губ одобрительно поднялись: наш ТТ. Отличная машина, не то что Макаров. Подвигался, устраиваясь поудобнее, взгляд на минуту задержался в зеркале заднего вида — Опеля не видно. «Да неужели всё так просто? — подумал с досадой, — должно что-то ещё быть»! Выехал за город, прибавил скорость. Справа море, слева — поле камней с чахлыми кустами. Пустынно. Так ехал минут десять, пока за спиной не нарисовался чёрный Опель.
— А не слишком ли быстро я еду? — озаботился Барабанщиков, — надо бы медленнее.
Сбрасывает скорость, пальцы скользнули по ремню безопасности, проверяя замок, пистолет из бардачка перебирается на сиденье. Теперь осталось дождаться начала представления. Опель решительно нагоняет форд. Василий покрутил руль, машина завиляла, изображая неуверенность, переходящую в панику. Опель пришпорил и пошёл на обгон. Из открытых окон высовываются рожи, мелькают руки, приказывая остановиться. Василий глянул на морды догоняющих и едва не рассмеялся — хмурые, полны до краёв решительности, совершенно тупые. Не думая прятать улыбку, вежливо кивает. Взвизгивают тормоза, форд переходит на низшую передачу. Чёрный опель красиво подрезает, останавливается. Василий жмёт на газ. Задние фонари с хрустом плюются осколками, опель разворачивает и боком тащит по дороге. Рёв фордовского мотора смешивается с визгом трущихся об асфальт покрышек. Сильно воняет палёной резиной. Форд тащит опель ещё несколько метров, затем резко сворачивает к обочине. Василий управляет автомобилем, как бульдозером. Выталкивает опель с дороги, прижимает к кустам. За ними, метров в пяти, начинается обрыв. Неторопливо выходит из машины. Задумчиво смотрит на опель. В салоне полная паника, четверо мужиков  лупят кулаками по стёклам что есть сил. Кто-то догадался ударить рукояткой пистолета. Бесполезно, триплекс только лёгонько треснул. От удара сорвало спусковой механизм, грохочет непроизвольный выстрел. В автомобиле орут на разные голоса, начинается драка. Василий с интересом ждёт, чём всё кончится. Наконец, один догадался опустить стекло. Лезет наружу, как жаба из кефирной бутылки. Как только задница свалилась на землю, из салона высовывается потная голова с вытаращенными глазами, появляется рука с пистолетом. Василий выхватывает ТТ, стреляет. Голова дёрнулась, сникла. Пистолет падает, рука виснет плетью. Тот, что успел вылезти, при выстреле падает на землю и что-то голосит, руки закрывают макушку, как будто этим можно защититься от пули. Василий машет, предлагая вылезать остальным. Пистолет не убрал. Когда всё выползли, командует:
— Встать! Пять шагов назад марш!
Трое понуро выполняют команду, край обрыва оказывается почти под ногами.
— Кто послал? — спокойно спросил Василий, но интонация такая, что если не ответят, начнёт убивать по одному.
— Я послал! — раздаётся сильный голос за спиной. Василий оборачивается. В пяти шагах стоит высокий мужчина, голова обрита, широкое славянское лицо гладко выбрито. В глаза бросились необычайно толстые, мускулистые руки, оголённые до плеч. Рядом ещё трое с оружием наготове. На шоссе блестит длинный чёрный лимузин. «Чёрт, влип! — подумал Василий. — Развесил уши, супермен глухой»! Круглое лицо незнакомца скривилось, губы раздвинулись, из чёрной щели рта раздалось:
— Я послал, что бы принесли твою тупую башку, сопляк!
У Василия непроизвольно поднимается верхняя губа, обнажаются клыки. Пистолет чуть шевельнулся. Палец уже жал на курок, когда из-за спины бритоголового грохнул выстрел. В грудь ударило, словно конь копытом. Нёбо и земля перевернулись и Василий проваливается в никуда …
Бритоголовый брезгливо бросает:
— Наручники и в багажник!
Трое бросаются выполнять приказание, словно кнутом стегнули. Русского подхватили, на лёту надели наручники и через секунду крышка багажника осторожно (хозяйская машина!) захлопывается. Дверь прохладного салона открывается. Босс неторопливо и важно садится.
— Что нам делать, господин? — звучит робкое блеяние от обрыва. Трое неудачников из чёрного Опеля стоят столбиками, как суслики, не смея дыхнуть.
— Доктор! — позвал бритоголовый самого толстого и свирепого на вид.
— Да, господин.
— Удави! — звучит короткий приказ.
Доктор поклонился, направился к троим. Его аж раздуло от злобной радости, руки растопырились, из груди вырвался плотоядный рык. Трое неудачников падают на колени, по-бабьи голосят. «Доктор» хватает двоих за шеи, рывком приподнимает. Мощный удар ногой вдребезги разбивает грудную клетку третьего, человек с воплем летит с обрыва. Встряхнул живых, лицо искажает гримаса радости, пальцы сжимаются на шеях несчастных. Лица багровеют, глаза лезут из орбит. Секунду держит, швыряет туда же, куда улетел первый. Бритоголовый с одобрительной улыбкой наблюдал за расправой. Откинулся в мягком кресле, коротко приказал водителю:
— Домой!

Холодная волна Ледовитого океана захлестнула с головой. Тело скрючило от неожиданного мороза, кашель сотряс с головы до ног, глаза непроизвольно открылись … Блестящий от воды каменный пол, тёмная, почти чёрная стена в полуметре от головы. Сильно болит грудь. Напряг и распустил мышцы по телу, проверяя, всё ли цело. Со стороны выглядит, будто  пробила судорога.
— Ха, ха… вставай, дерьмо! Ха, ха… — заревело сверху, сильный удар по рёбрам подбрасывает Василия. Он рефлекторно среагировал на прикосновение, прогнувшись и откинув корпус. Получилось, как влупили со всей дури.
— Ы-их, дохляк! — заревело ещё довольнее. — «Копчёный», встань в угол, вратарём будешь, а он мячом!
Ещё не совсем хорошо соображая, Василий всё же понял, что сейчас обладатель рёва пнёт как следует, а неведомый Копчёный будет ловить. И тоже ногами. Тяжело бухают шаги. Василий изгибается, проводит молниеносную подсечку вслепую, вложив в удар всё оставшиеся силы. Показалось, что сдуру решил перебить телеграфный столб. Аж ступни заныли. Обладатель густого баса и толстенных ног взмахнул ручищами и с громким « Э-эх»! грянулся на каменный пол. Василий по-собачьи тряхнул головой, мутные брызги веером разлетелись во всё стороны, сморгнул. Он в полутёмной комнате с маленьким окошком по верхнему обрезу стены, сидит на мокром полу возле стены. В наручниках, простых, железных. Напротив мужик, невысокий, кривоногий, на голове копна чёрных волос, загорелый до черноты. На тощем теле болтаются шорты и майка. Вытаращив глаза, смотрит на лежащую гору сала и мяса. Гора тяжело ворочается, булькает, слышаться странные звуки. У горы две ноги и две руки, бессильно раскинутые в стороны. Мужик в шортах переводит выпученные глаза на пленника, медленно, с угрозой говорит:
— Ну… зря ты так сделал, — и рука тянется за железным прутом.
Муть из головы ушла, Василий соображает быстро и ясно. Рывком встает, вежливо интересуется:
— Да неужели?
Быстрый прыжок, становится между дверью и Копчёным. Тот моментально понял, что сейчас убьют. Парень хоть и в наручниках, но очень силён и ногами наверняка работает, как дирижёр палочками. Узкое лицо заливает бледность, глаза быстро пробегают по неподвижному телу, из горла раздаётся злое шипение:
— Говорил же толстому дураку, шайтан его забери, что и ноги надо связать. Баран не послушал… Но ты не думай, я тоже умею кое-что!
У Василия слезятся глаза, плохо видно. Приготовился сделать шаг и убить перепуганного Копчёного. Тот замирает с прутом в дрожащей руке … За спиной грюкнул замок. Василий развернулся, отступил к стене. Дверь открылась, в камеру вваливают два звероподобных толстых турка с электрохлыстами. За спинами появляется аккуратно причёсанный мужчина в купальном халате. От подвального холода укутался почти до ушей.
— Прекрасно, господин Барабанщиков, — раздался знакомый голос, — вы, как Джеймс Бонд, всегда в форме и не сидите без дела.
Василий узнал незнакомца из антикварной лавке. Это Бибиков, голос и глаза его, лицо другое, но это мелочь. Андре улыбался и приветливо глядел на Василия. Всё так же улыбаясь, небрежно бросил:
— Копчёный или как там тебя … дурак! Я вас с Доктором запру здесь на неделю и жрать не дам… если через полминуты твоя задница и этот мешок дерьма ещё будут здесь!
Без рассуждений Копчёный кинулся к лежащему. Маленькие ладошки сжимаются на больших пальцах громадных ножищ, худой мужичок необыкновенно быстро волочит тушу Доктора к выходу. Через пару секунд пыхтящий, словно паровоз, Копчёный исчезает в дверном проёме. Несмотря на отчаянное положение, Василий одобрительно кивнул.
— Да, меня уважают, — согласился Андре, — и даже любят … в глубине души.
Брезгливо осмотрел камеру, сказал деловым тоном:
— Надо поговорить. Но не здесь. Сейчас, господин Барабанщиков, на вас наденут - на шею разумеется, - электрохлыст. Затем снимут кандалы, я их не люблю. Но будьте благоразумны — двадцать тысяч вольт не сахар.
Василий вытягивает руки. Один охранник накинул на шею конец электрохлыста, другой снял наручники и бросил в угол. Вывели наверх, как собаку на поводке, усадили в кресло. Щурясь от яркого света, Василий огляделся. Он на террасе, с которой открывается прекрасный вид на пролив. Вдали виднеется узкая полоска противоположного, азиатского берега. По всему побережью вправо и влево тянутся загородные дома, сады, парки. Вокруг дома тоже парк, в английском стиле — подстриженные деревца, кусты и травка. Парк окружает белый трёхметровый забор. Бибиков сидит напротив и насмешливо наблюдает из-под полуопущенных век. Глаза встретились.
— Не спешите с планами побега, — усмехнулся Андре, — у вас ещё будет время попробовать.
— Вы оставляете мне жизнь? — фальшиво изумился Василий.
— Да, но не надолго, — уточнил Андре. — От вас слишком много хлопот.
Василий пожимает плечами, - мол, работа такая.
— Вы принесли мне много огорчений и убытков, господин Барабанщиков, — продолжал Андре, — хотя это было предсказуемо. Я десятилетиями копил, строил, создавал свою имп … своё хозяйство. Но всё имеет начало и конец. Только вот обидно, что рушит всё какое-то ничтожество.
— И отвергнутый строителями камень будет краеугольным…— пробормотал Барабанщиков.
— Не цитируйте Библии и не преувеличивайте своё значение. Вы, конечно, не ничтожество, но и не Бог весть что, просто рядовой исполнитель. Я, признаться, ожидал нечто более солидное, чём такой мальчишка, как вы. Увы! Видно, начитался дурных книг в детстве.
— Вам так жалко тех болванов в африканском парке?
— Что вы понимаете в благородном искусстве коллекционирования? — отмахнулся Андре. — Вы только раз прошли по джунглям Камбоджи и случайно наткнулись на трёхголовое божество из чистого золота! А я? Десятки раз лазил по малярийным болотам Индии, Китая, Африки. Умирал от жажды в пустыне Гоби, в Каракорум. Сколько раз приходилось вступать в настоящие сражения!
— С кем? — тихо уточнил Василий.
— Да какая разница! — огрызнулся Бибиков. — Прав тот, у кого больше прав, а не какие-то там клоунские правительства с дурацкими законами! Сегодня одни, завтра другие…
— Я не знаю подлинных размеров вашей… вашего хозяйства, но мне кажется, что вы не обеднели и легко вернёте всё, что потеряли в Кении.
— Ну, не совсем легко, — задумчиво ответил Андре. Видно, что ему приятны слова Василия. — Но верну, вы правы. Только вот такие, как вы, — прорычал он, — мне мешают!
— Да ну что вы, господин Бибиков! — притворно удивился Василий. — Вы ж меня того … пымали!
— Пыма-а-али… — передразнил Андре, — не прикидывайтесь простофилей! Я немного знаю о вас. И знаю, как таких учат. Вы, дорогой мой, живы только потому, что интересны мне!
Бибиков резко поднялся, прошёлся по террасе, глубоко вдыхая морской воздух. Обернулся. Василий сидит прямо, смотрит в глаза.
— Подозреваю, что откажетесь всё же… — неуверенно произнёс Бибиков. Продолжил деловым тоном:
— Вы толковый, разумный человек. Такие — редкость. У меня достаточно костоломов и убийц, но это мясо. Важна голова. Я предлагаю миллион в год, любой паспорт на выбор. Прямо сейчас — такой дворец со всеми потрохами. Да, нет?
— И инсценировка моей трагической гибели, чтобы не узнали о предательстве?
— Ах, эта мне точность в словах! — усмехнулся Андре, — не жонглируйте определениями, Василий Иванович, не надо. Кого вы предаёте? В какой войне вы участвуете, против кого и за что? Я не угрожаю вашей - и моей, кстати тоже! - стране. Моя деятельность направлена на изъятие культурных ценностей, которые плохо хранятся. Сколько всего погибло в России от рук простолюдинов? А что сохранено? Да только то, что было в частных руках. Исторические памятники архитектуры Москвы целы только потому, что в них разместили посольства западных стран, разве не так? То, что журналисты называют сокровищами Эрмитажа и Кремля — крохи. Коммунисты уничтожили и распродали за гроши почти всё, что было. Да любой чиновник средней руки приносил и приносит вреда больше, чём я!
Бибиков снова встал, пошёл по террасе из угла в угол. Василий молчал — не хотел обсуждать очевидное, но последняя фраза задела:
— А наркота, секты? Это, по-вашему, ерунда?
— Нет, не ерунда! — резко повернулся Бибиков. — Это мой вклад в очищение нации от дряни. Кто колется, идёт в секты? Слабаки, ничтожества, боящиеся жизни и недостойные её! Они хуже простолюдинов, те, по крайней мере, способны трудиться за кусок хлеба и размножаться. А эти? Бесконечные комплексы, сомнения, страхи. Они над всём в жизни смеются, ничего не желают делать и - боятся, боятся до поросячьего визга свободы, ответственности, самой жизни боятся! И потому прячутся от неё в сектах, водке, в наркоте!
Андре отпил сока и снова горячо заговорил:
— Процесс эволюции не остановился. Процесс естественного отбора среди людей продолжается по тем же законам, что и в дикой природе. Но по другим критериям! Природе всё равно, какое у человечка образование и сколько языков знает. Выжил, победил конкурентов, дал жизнь потомству — ты победил, и неважно, что говорят о тебе неумехи и бездарности. Потомки судят по результатам, а не средствам достижения этих самых результатов! Потому кровавые диктаторы, меняющие судьбу мира, основатели народов и государств почитаются как святые. Я не даю этому миру дремать, заставляю двигаться и таких, как я, слава Богу, много!
Слушая горячую речь Бибикова, Василий забылся и хотел встать. Сделал движение, но шею сдавил электрохлыст. Снова откинулся на спинку. Двое громадных охранников равнодушно лупали глазами и следили за каждым его движением. Им глубоко плевать на разговор, наверно, русского не знают, решил Василий. Вздохнул, посмотрел на Андре:
— Я во многом согласен с вами, господин Бибиков. Прополка человечков необходима, их развелось уже почти семь миллиардов и не всё они, скажем так, достойны звания человека. Даже очень многие не достойны, едва ли не каждый второй. Только вот трудно поверить в бескорыстие и благородство ваших намерений, видя такую роскошь вокруг.
— А почему вы решили, что благородство намерений предусматривает обязательное бескорыстие? — удивился Бибиков. Он наклонил голову и с интересом рассматривал Василия. — Сказку о бескорыстии и благородном бессеребренничестве придумала церковь. Иисус Христос потому в рубище ходил и злата не носил, что к власти не был допущен. А потом и вовсе распяли. За длинный язык. А вот наместники его, папы римские да патриархи московские и другие, рангом пониже, златом не брезгуют. Может, им Христос завещал?
Василий отвернулся. Проклятый собиратель икон прав: храмы строят один богаче другого и батюшки, как на подбор — мордастые, задастые, румяные, будто императорские гвардейцы. Куда подевались старцы, немощные телом, но могучие духом?
— Я не тороплю вас с ответом, господин Барабанщиков, подумайте, — донёсся голос Бибикова. — Я предлагаю вам трудную работу за очень скромное вознаграждение, уж поверьте мне на слово. Когда ваше мышление поднимется на другой уровень, вы поймёте, что миллионы и дворцы — мелочь.
Бибиков подошёл ближе и остро взглянул в глаза:
— Но для простого капитана и это что-то!
Засмеялся, сделал знак охранникам. Те подхватили Василия, поставили на ноги. Бибиков снова сёл в кресло, втянул голову в плечи и забубнил в пухлый воротник:
— Итак, господин Барабанщиков, сейчас вас отведут в комнату. Там мой специалист наденет на шею обруч. В нём приёмник сигнала и взрывчатка. С вами ничего не случится, пока вы не пересечёте границу моих владений — белый забор. Перелезете через него — взрывом оторвёт голову. То же самоё произойдёт и здесь, если будете плохо себя вести. Команду на подрыв даю я. Передающим устройством может быть что угодно — телефон, пульт, часы… Передатчик можно вмонтировать даже в перстень. Да вы и сами не хуже меня знаете всё эти штучки, чего объяснять! Итак, вам всё понятно? Если нет, спрашивайте, от этого зависит ваша жизнь.
— Да, понятно, — буркнул Василий.
— Не дуйтесь, господин Барабанщиков, — примирительно сказал Андре, — вы так много сделали мне гадостей и так ловко уходили от ответственности за это, что сердиться надо мне. А учитывая вашу хитрость, гарантия в виде чудо-ошейника просто необходима.
Василия отвели в дом. В коридоре к двоим охранникам добавился третий. Он взял электрохлыст, а двое других держали за руки. Оба цепкие, тяжёлые, почти повисли на руках. Да и хлыст на двадцать тысяч вольт, не вырвешься. В комнате пухленький очкарик средних лёт с манерами старшего официанта деловито обмерил шею. Подошёл к столу, поколдовал над раскрытым чемоданчиком и повернулся, держа в руках этот самый чудо-ошейник. «Чудо» представляло собой стандартный детонирующий шнур с взрывателем посредине. Взрыватель размером со спичечный коробок, внутри приёмник радиосигнала. Очкарик развёл половинки обруча, надел на шею Василию. Свёл, щёлкнул, на что-то нажал и отошёл. Повернулся к чемоданчику, тоже нажал и постучал пальцем. Ещё раз глянул на обруч, кивнул и отошёл в сторону. Охранник снял электрохлыст. Очкарик забрал чемоданчик и вместе с охранником вышли из комнаты. В дверях охранник оглянулся — пленник стоит посреди комнаты злой, растрёпанный и неподвижный. Охранник усмехнулся, захлопнул дверь.

Василий подошёл к зеркалу, несколько мгновений смотрел, словно впервые видел самого себя. Вернулся к дверям, открыл — никого. «Ну да, — горько подумал, — чего сторожить? В ошейнике ещё и маячок есть наверняка. Любой дурак на мониторе видит, где я и что делаю. Что не так — только кнопку нажать или пимпочку повернуть. Интересно, где она, эта пимпочка»? Раздался стук в дверь.
— Не заперто! — удивлённо сказал Василий и выжидательно уставился на дверь. В комнату входит симпатичная девушка. Пухлые губки растягивает заученная улыбка, звучит вежливый вопрос:
— Когда будете обедать?
— А когда тут обедают? — вопросом на вопрос ответил Барабанщиков. — И где?
— Я принесу всё сюда, вот меню, — девушка положила на стол листок. — Так когда?
— Ну…— в затруднении Василий повертел головой, отыскивая часы. Не нашёл. — Да несите сейчас … всего! — махнул рукой.
— Хорошо, подождите минутку — ответила девушка и скрылась за дверью.
Очень быстро, и правда через минуту, вернулась. В следующее мгновение на столе нагло растопырился культяпками лап жареный индюк, обложенный печёной картошкой. Возле индюка пристроилась соусница с аджикой, овощи, громадная кружка кислого кваса, чёрный хлеб. От неудач и волнений внутри Василия поднялся в полный рост зверский аппетит, принялся колотиться в стенки желудка, дёргать кишки и давить на слюнные железы. Что-то в лице изменилось, потому что официантка заторопилась с разгрузкой столика на колёсиках. Не спрашивая, как обычно, не желает ли гость ещё чего, быстро ушла. Бедный индюк ответил за всё… Мало того, что подло убили, ощипали, выпотрошили и зажарили, так ещё и съели за минуту без остатка. Только кучка разгрызенных костей — всё, что осталось. Но индюшиная жертва не была напрасной. Наевшись – вернее, нажравшись, Василий стал иначе воспринимать окружающий мир. Вернулось утерянное было чувство гармонии и сопричастности с окружающим миром. Решил закрепить эту самую гармонию и отправился на прогулку по парку. Никто не препятствовал. Неторопливо идёт по дорожке, лёгкие наполняет аромат экзотических растений. У Бибикова отменный садовник и Василий с удовольствием любовался фигурами зверей, пирамидами и шарами. Садовник так стриг кусты, что зелёные изваяния кажутся настоящими. К тому же нигде не встречались туши охранников с тупыми серьёзными рожами. Индюк полностью усвоился и мышцы просили работы, голова мыслит трезво и ясно. Василий выходит из-за угла дворца. На дорожке стоит бритоголовый здоровяк, тот самый, что захватил его. Рядом двое. Тот, что толще, вроде «доктор», второй — «копчёный». « Те, что меня в камере убить хотели, — вспомнил Василий, — и этот мордастый гад с ними»! Идёт, как ни в чём ни бывало, навстречу, таращась на кусты и улыбаясь. Его увидели. Доктор засопел, круглое лицо стало наливаться красным. Проходя мимо, Василий учтиво спросил:
— Головушка не болит?
Бритоголовый быстро кладёт ручищу на плечо Доктора, уже открывшего пасть для ответа, угрожающе произносит:
— Проходи мимо, свинья, иначе окажешься клетке.
На что Василий, всё также доброжелательно улыбаясь, отвечает в самых изысканных выражениях портовых грузчиков в том смысле, что пузатый господин зря шлёпает губами и портит воздух, т. к. употеет кувыркаться и собирать пыль с дорожек, прежде чём он, мистер Барабанщиков, хотя бы подойдёт к клетке, в которой, судя по всему живут его дурно пахнущие друзья, Доктор и Копчёный.  На протяжении этой нескончаемой фразы всё трое краснели, белели и синели. Как только Василий умолк, молча бросились. Тот только этого и ждал. Одному человеку разом сбить с ног троих противников невозможно. Василий завертелся, как вьюн, нанося удары руками, ногами и оказался сзади. Невезучий Доктор валится на землю и громко воет — у него сломан копчик. Бритоголовый отвалил в сторону, зажимая левой рукой глаз, под ним стремительно вспухает безобразный фингал. Копчёный брызгает кровью и соплями, ладони закрывают разбитое лицо. Бритоголовый опускает руку. Уцелевший глаз неподвижно смотрит, твёрдо обещает быструю смерть. Полный и крупный, бритоголовый двигался скоро. Он решил полностью использовать преимущество и пошёл на ближний бой, стремясь ухватить противника длинными руками. Василий понимал, что противник сильнее. Но ещё он знал то, о чём забывают всё толстые и большие — их кости ломаются также легко, как у всех остальных. Смело идёт на сближение и когда толстые руки бритоголового почти обхватили его, с поворотом спиной к противнику бьёт затылком в лицо. Дикая боль от разбитого носа на мгновение ослепляет, лишает возможности двигаться бритоголового. Тут же следует мощный удар локтем в печень, согнувший креветкой. Затем правая рука на секунду замирает, зажатая железными пальцами Василия, резко идёт вниз…
Он сломал руку бритоголовому, как прутик, о колено, шагнул в сторону. Осмотрел побоище: тот, что Копчёный, сидит, нелепо растопырив ноги, на земле и ладонями закрывает окровавленное лицо, словно боится, что половина отвалится. Доктор лежит на пузе, боится шелохнуться от острой боли в заду. Бритоголовый скрутился, как эмбрион в утробе и не шевелится. Предплечье правой сломано, кости безобразно торчат наружу.
— Вот видите, с кем я работаю? — неожиданно раздаётся грустный голос Андре. Его мелкая тень падает на тушу Доктора, замирает.
— Странно, как вы ещё живы до сих пор, — согласился Василий.
— Потому что умный, — буркнул Андре, — и вообще… Окажите, наконец, помощь этим дуракам! — рявкнул подбегающей охране, неожиданно озлившись. Затем обратился к Барабанщикову:
—Я понимаю ваши чувства — эти люди сильно обидели вас. Но на этом прошу прекратить акты…э-э… мщения. В следующий раз охрана вас застрелит. В целях самообороны.
Круто, по-солдатски, развернулся и ушёл. Василий не стал наблюдать, как сопящих и кряхтящих покалеченных грузят на носилки и уносят. Злость и возбуждение улеглись, избыток адреналина в крови куда-то пропал. Мозг холодно и ясно заработал над единственной проблемой — как избавиться от ошейника и уйти. Его внезапное исчезновение местная резидентура заметила и уже начала поиск. Но Бибиков тоже не дурак, долго ждать не будет. День, два — нажмёт кнопку и вот он, всадник без головы! Василий медленно идёт по дорожке, раздумывая и так и эдак, совершенно не обращая внимания на машину скорой помощи. Вызвали побитым дуракам, экое дело! Невольно заметил, как легко покатились носилки по цветным плиткам дорожки, словно тела здоровенных мужиков наполнены водородом. Обходит квадратный бело-красный фургон. Чья-то тяжёлая, как рельса, рука хватает за плечо и с разворотом вдавливает в белую стенку автомобиля. Василий инстинктивно дёрнулся, но куда там! Поднял бешеные глаза, оцепенел… Перёд ним стоит смеющаяся «царица Тамара». В белом длинном халате по фигуре и белой косынке с красным полумесяцем выглядит сногсшибательно. Рядом здоровущий санитар такого размера, что, наверное, может перевернуть автомобиль скорой помощи одной рукой. Это он держал Василия, а тот смотрел на него снизу вверх.
— Молчи! — шепнула Береговая. Подносит к шее Барабанщикова плоскую чёрную коробочку, палец жмёт кнопку. Раздаётся мерное пиканье, негромкий протяжный писк. Тамара прячет прибор.
— Всё, взрыва не будет. Выбирайся сам, дел ещё много, — сказала и ушла. Хлопнула дверь машины. Медбрат или кто он там, отпустил плечо, разгладил пальцами смятую ткань.
— Бувай, хлопец, — прогудел он, вразвалку поспешил к машине.
Немного растерянный Василий помассировал плечо и уважительно хмыкнул: таких буйволов ещё не видал! «Скорая» мягко тронулась, исчезла за деревьями. Василий взволнованно зашагал дальше. Боялся, что ошейник совсем отключился и кто нибудь встречный это увидит. Наклонил голову и попытался увидеть. Не получается! Застегнул воротник рубашки на всё пуговицы, поспешил в свою комнату. Распахнул дверь, сразу направился в туалетную комнату. Вряд ли Бибиков приказал и здесь установить видеокамеры, но на всякий случай проверил. Подошёл к зеркалу. Маленький экран на ошейнике так же, как всегда, светится, показывает быстро меняющиеся цифры. Ничего не изменилось. Может, Васильева ошиблась или коробочка наврала? Вот сейчас расстегнет ошейник и рванёт! А может, и не было никакой «царицы Тамары», откуда ей здесь взяться? Ну, вот померещилось ему от расстроености чувств! Василий аж вспотел. Нерешительно повернул ошейник вокруг шеи, подёргал. Махнул рукой:
— Да пошло оно! — и отвёл разъёмы в стороны…
Ничего.
Свёл, развёл. Опять ничего. После третьего «ничего» повеселел, довольно потёр руки и задумался — как поскорее удрать? Только думалось плохо. Встал посредине комнаты, в затруднении оглянулся, будто ответ лежит в комнате, надо только найти. Поднял трубку телефона.
— Да! — ответил приятный женский голос.
— Перекусить бы чего, мадмуазель!
— Простите?
— Ну, пообедать второй раз, а? — предельно ясно выразил Василий смутную мысль о жареном индюке.
— Сейчас? — уточнила трубка.
— Ну да! — удивился Василий. «По-моему, понятно сказал, чего переспрашивать»? — подумал Барабанщиков.
Через несколько томительных минут замок щёлкнул, дверь распахивается, в комнату вкатывается стальная никелированная тележка.
— Я привезла то же, что и два часа назад, — с сомнением в голосе прощебетала девушка.
— Так и надо! — радостно подтвердил Василий и схватил самоё большое блюдо, справедливо полагая, что там индюк.
Девушка успела только тарелку с овощами поставить, как Василий переставил всё.
— Большое спасибо, принцесса, я буду помнить вашу доброту до конца моей длинной жизни! — сбивчиво пробормотал он, глядя на коричневого, распространяющего одуряющий запах жареного индюка. Схватил за ноги, молниеносно расчекрыжил надвое. Девушка заинтересованно смерила взглядом плечи, грудь Барабанщикова, вздохнула и тихо удалилась. Василий смёл всё, как лесной пожар. Пересел в кресло, ноги расположились на пуфике. Решил помыслить. Уходить ночью также опасно, как и днём: видеокамеры видят одинаково хорошо в любое время суток. Но вряд ли охрана уж очень бдительна на территории дворца — воры не полезут, знают, что опасно. Он в ошейнике. Бибиков уверен, что ему не освободиться, поэтому за ним тоже не особо следят. Только маячок внутри, вот проблема! Непрерывно выдаёт сигнал о местонахождении носителя. Значит, уходить надо всё-таки ночью, когда носитель ошейника спит и его неподвижность объяснима. Василий снова вышел в сад, медленно обошёл, якобы весь в тяжёлых раздумьях. Шею на всякий случай прикрыл платком, будто стыдился — тоже понятно! Вообще, всё получилось правдоподобно, даже морду лица скривил так, что каждый увидевший решил бы, что её обладатель мучительно принимает непростое, судьбоносное решение. Когда стемнело, заказал лёгкий ужин. Есть не хотелось, но всё равно немного поел — мало ли что впереди. Медленно грыз куриное крыло, сидя у окна и думал. Так и не решил окончательно, как уйдёт.
На улице тихо. В кустах шевельнулись ветки. Тёмный низкий силуэт медленно плывёт над подстриженной травой. Василий замер. Всмотрелся, губы растягивает улыбка — бездомная дворняга пробралась в парк и теперь ищет, что бы украсть и съесть. Оглянулся. На столе остатки ужина: недоеденная курица, запечённая в фольге и отварная сёмга. Девушка с кухни хорошо запомнила его предпочтения и без напоминания принесла всё, что надо. Решил, что не стоит даром пропадать добру, храброго пса надо наградить жареной курицей. Остановился на пороге. В голове почему-то вертелось: «Даром…даром… точно! Зачем даром»!
Отрывает куриную ногу, шёпотом зовёт в приоткрытую дверь:
— Иди сюда, пёс, дело есть. На жареную курицу! Иди сюда.
Собака дёрнулась и присела, услышав человеческую речь, захотела удрать. Но тут обоняния коснулся умопомрачительный запах жареного куриного мяса. Собачий нос чувствительнее человеческого в двадцать тысяч раз. То, что для нас совсем не пахнет, для собаки — вонища! Запах жареной курицы захватил голодного пса в объятия. Мнёт, душит, лишает воли и способности здраво мыслить. Свирепый голод борется с естественным страхом перёд человеком и побеждает. Поскуливая и приседая, блохастый « дворянин» осторожно приблизился к двери. Собачьи глаза прикипели к куриной ноге, не сдвигаются ни на миллиметр в сторону. Запах, запах!…Он обрушивается девятым валом, цунами и снежной лавиной!
Курица!!! На низеньком столике ( плёвое дело запрыгнуть!) лежит разорванная пополам жареная курица. Она рядом, совсем рядом, только лапу протянуть. И в комнате никого. Человеком тоже пахнет, но тут везде пахнет человеком, их здесь целая стая живёт. Вокруг никого — какая удача! Один шаг и царский ужин, ну! Пёс срывается с места, словно снаряд катапульты, молнией кидается в комнату. На бегу схватил куриную ногу, проглотил. Прыжок на стол от середины, взлёт, посадка и раскрытая до предела пасть наполняет восхитительным жареным мясом… жрать-жрать-жрать! Пёс глотал, давился, широко разевал пасть и отрыгивал попавшее не туда, снова глотал, словно решил срочно умереть от обжорства. Даже не почувствовал, как человек что-то надел ему на шею, глазом не повёл. Курица слишком быстро кончилась, маленькая какая-то, словно лягушка, но зато вкусна-ая … Харч собачьих богов! Так, рядом что-то ещё … Ага, рыба! Тоже неплохо, надо срочно слопать, пока не выгнали. Рыба пришлась на один клык, выхлебал бульон… Всё! Теперь можно посмотреть, что там делает человек.
Василий одним движением накинул ошейник на дворнягу и, едва сдерживая смех, смотрел, как голодный пёс топчется по дорогому антикварному столику эпохи Людовика 14 или какого там ещё, пожирая всё подряд. Помидоры и яблоки есть не стал. Обернулся, завилял хвостом. Словно стыдясь, опустил башку. Снова поднял. Василий, смеясь, махнул рукой. Пёс неловко спрыгнул на пол. Разъезжая лапами на скользком паркете, тяжело потрусил на выход. Инстинкт и так подсказывал, что оставаться не стоит, слишком много опасных запахов. Но сытая тяжесть властно тянула к земле, на мягкую травку. Пёс убежал подальше от опасного дома, забрался в кусты погуще и залёг подремать.
Дежурный оператор увлечённо следит за футбольным матчем и лишь изредка бросал взгляд на мониторы. Маячок в ошейнике исправно подаёт сигналы, всё в порядке. Когда любимая команда пропустила очередной мяч, оператор коротко застонал и выругался. Отвернулся от телевизора, взгляд мазнул по монитору. Красная точка есть, но сместилась с привычного места. Всмотрелся — объект почему-то в саду! Оператор немедленно сообщил наружной охране. Двое неохотно выходят проверить, в чём дело. Оператор ведёт по схеме на мониторе.
— Всё, здесь! — произнёс оператор. Из телевизора раздался свист, заорали болельщики и он уставился на экран, забыв об охранниках. Те вертят головами, не понимая, что происходит. Осветили фонарями, замечают тёмный силуэт на земле, под кустами.
— Встать, собака! — заорал один, пнул. Нога попала во что-то мягкое. Ну, собака и встала …
В ночном воздухе раздаётся душераздирающий звериный вой, в темноте страшно блестят длинные клыки, нестерпимая боль пронзает тело, словно разряд электрического тока… Пёс кусает за ногу, даёт дёру. Никак такого не ожидавший охранник вопит ещё громче и дурнее, фонарь падает. Второй, ничего не соображая, присел, растопырил руки и выпучил глаза: из куста шарахнулось нечто на четырёх лапах, волосатое и орущее! Второй охранник швыряет фонарь, с криком:
- Бешеный, бешеный!…А-а-а…! — мчится в дежурку.
Началась страшная суматоха — укушенный воет, ругается, напарник быстро машет руками и без конца повторяет: бешеный, бешеный, бешеный… Оператор кричит, что охраняемый стремительно уходит, уже за пределами забора и ничего не взрывается, мать вашу так! Крики « Сбесился! Кусается! Убегает! Взрывайте!» мешаются с руганью, звоном разбитого стёкла и грохотом опрокидываемых стульев.

Василий взял низкий старт, как только донеслись первые вопли. Пролетел парк, совершенно не заботясь о маскировке, забор мелькнул где-то внизу. Дал стрекача в другую сторону от убегающей собаки. Мчался, как молодой олень по тундре, только земля летела в стороны из-под копыт. Через три минуты, когда два с лишним километра пролетели за мгновение, перешёл на шаг. Резко свернул к дороге, по камням и кустам много не набегаешься. Пошёл по асфальту в город. Как только сзади высветились лучи фар, спрятался на обочине. Мимо пронеслись на большой скорости две машины. «Наверняка, за мной Андре послал, — подумал Василий, — интересно, собаку поймают или догадаются так»? Пошёл ускоренным шагом, перешёл на бег. Когда дорога пошла на подъём и впереди показался поворот, решил остановиться. Где именно он находится, Василий не знал, но подозревал, что до города далековато. Ждать пришлось недолго — сверкнуло, зашумел мотор. Недолго думая, лёг на асфальт поперёк дороги. Легковая осветила лежащего, притормозила и когда он собрался вскочить, водила дал газ и машина прыгнула вперёд. Василий отряхнул штаны, выругался:
— Во зараза! Какой умный, гад.
Долго никого не было. Собрался было снова идти, когда сзади показался свет, тяжело загудело. «Грузовой», — понял Василий. Габаритные огни действительно показали, что едет грузовая фура. На подъёме, да ещё с поворотом любой замедлится, так что Василий без труда запрыгнул в открытый кузов и удобно разместился на покрышке.

На следующее утро Барабанщиков поднялся рано. Немедленно собрался, выехал с гостиницы. Зашёл в компанию по прокату автомобилей. Извинился за разбитую, щедро расплатился и … взял другую. Но в этот раз скромнее и незаметнее. Время поджимало, необходимо как можно быстрее найти неопровержимые доказательства незаконной деятельности Бибикова на территории Турции. Василий вспомнил, что именно на сегодня назначено отплытие одного из кораблей Бибикова. Он сверился со своими данными — есть, сегодня, в 00 часов закончится погрузка и судно уйдёт в море. Он чуял, что на сухогрузе не всё чисто, но как проверить? Надежды на таможню мало — берут. Берут, как везде, много и нисколько не боятся. Барабанщиков отправился в порт. Машину оставил на стоянке, прошёл на территорию. Неторопливо пошёл вдоль пирса, высматривая нужный корабль. Прекрасная погода, как на курорте, невольно наводила на мысли об отдыхе. А вокруг кипела трудовая жизнь, краны загружали — разгружали суда, горы и небоскрёбы контейнеров высились, закрывая мир крепостной стеной. Большегрузные автомобили, погрузчики, похожие на стальных чудовищ, создавали тревожною картину враждебных человеку железных существ. Человек их построил, управляет, но вот-вот они вырвутся и уничтожат маленьких слабых людишек. До девятого причала, а именно там стоит сухогруз « Николай Сивохо», осталось немного. Надоело идти пешком. Когда мимо покатил погрузчик с вереницей тележек, он лихо запрыгнул на край. Водила обернулся, махнул рукой, держись, мол, и погнал вдоль пирса. На девятом причале погрузчик свернул к высокой стене железных контейнеров, притормозил. Василий осмотрелся. Надо найти место для наблюдения на несколько минут. Пошёл вдоль стены контейнеров. Откуда-то сбоку вдруг вылез низкорослый смуглый турок и широко улыбнулся, показывая жёлтые щербатые зубы. Василий останавливается, молча наблюдает. Турок захихикал и показал рукой — обернись. Василий, чуя неладное, отступил к железной стене и оглянулся. Сзади стоит шестеро. Впереди тот бритоголовый, которого Бибиков звал начальником охраны. Сейчас он уже не носит костюм. В потрёпанных джинсах и футболке, грязный, похож на портового бича. Сломанная рука покоится в гипсе на грязной повязке. Правый глаз украшает черно-жёлтый фингал. Остальные из его команды тоже мало похожи на университетских профессоров. Бритоголовый открывает пасть, звучит фраза на исковерканном русском:
— Лубищь катаца — луби санкы возыт, — взмахнул здоровой рукой. На Василия кидается пятеро, вникать в потаённый смысл загадочной фразы стало некогда. Первый вообразил себя ван даммом, прыгнул для удара в голову. Василий делает крохотный шажок в сторону, рука быстро движется снизу вверх, как старый железнодорожный семафор. Дурак опрокидывается на спину в полёте и со всей дури впечатывается в бетон. Больше не встал. Остальные набегают с визгом и вроде как собачьим лаем, нелепо размахивая руками и палками. Василий каждым ударом убивает или калечит. Уже собрался прыгнуть, раз и навсегда покончить с бритоголовым… Кто-то успевает вонзить в спину когти электрошокера. Судорога скручивает тело, мелькает мысль: «Опять в спину»!
Очнулся в полной темноте. Руки и ноги туго связаны, мышцы нестерпимо ноют. Откуда-то доносятся неясные шумы, гул. Василий заворочался на деревянном полу, попытался встать. Удалось только сесть, прислониться к стенке. Негромко кашлянул, сказал «Эй». Звук не ушёл в пространство, заглох вблизи. Значит, он в тесном помещении. Ощутил едва заметное колебание, медленное и длинное. Похоже, на корабле, наверно, том самом « Николае Сивохо», за которым собрался наблюдать, да не вышло. Открытие немного приободрило (хорошо, что не пещера!), решил выбираться. Раз не убили, значит, кому-то нужен. Ждать, пока этот «кто-то» появится, не стоит, надо развязаться и вылезти отсюда, а то мало ли для чего его тут упаковали! Кое-как встал на одеревеневшие ноги, попробовал ощупать деревянную стенку. Так как руки связаны, делать это пришлось носом и щеками. Чрезвычайно неудобное занятие продолжалось несколько минут и завершилось болезненной царапиной. Василий тихо взвыл и рыкнул. Больше щупать не хотелось, да и не надо. Осторожно провёл носом по железной ленте для крепления деревянных ящиков. То, что надо. Повернулся спиной и стал методично драть верёвку об железный уголок. Верёвка попалась новая, хорошая. Василий взмок, обозлился от глупых и унизительных ёрзаний по дурацкому ящику. Так продолжалось довольно долго, пока наконец почувствовал, что верёвка перетёрлась и вот-вот порвётся. Мышцы напряглись по всему телу, раздался лёгкий треск, хлопок - верёвка разлетается на куски. Растёр ладони, принялся распутываться дальше. Минуты три остервенело тёр ноги, разгоняя застоявшуюся кровь. Скоро в комнате стало трудно дышать. Начал выбираться, ощупывая руками и ориентируясь на гулкие удары. Заметил тонкую полоску света, устремился к ней. Через щель видит колоссальное помещение. В огромном ангаре стоят большие и маленькие деревянные ящики от пола и доверху. Рядом стоят люди, снует погрузчик с ящиками. Сверху опускается сетка с очередной партией ящиков. Василий понял, что он в трюме сухогруза и погрузка ещё не закончена. Пошёл вдоль деревянной перегородки. Упирается в стену ящиков. Забирается наверх. Между последним рядом и потолком ещё много места. Нащупывает крепления, раздаётся щелчок, крышка поднимается. В слабом подвальном свете трюма блеснули стальные бока автоматов Калашникова. Открывает следующий — ручные пулемёты той же модели.
« Вот и контрабанда! — подумал Василий. — Только для кого столько? Судя по количеству, хватит на армию. Получается, для Ирана или Афганистана. С размахом месье Бибиков работает, молодец. Интересно, откуда добро»? Василий посмотрел штамп отправителя — Польша. Понятно, они ж теперь в НАТО, им советское оружие не надо, вот и нашли, куда сплавить. А в документах наверняка укажут, что стволы новые! Навару для польских жуликов в погонах на десятки миллионов баксов, не меньше. Василий невольно восхитился человеком, который, несмотря на всё потери, не потерял вкус к настоящей жизни и не боится рисковать по крупному. Вспыхивает яркий свет потолочных ламп, Василий прижимается к крышке ящика. Слышатся шаги. Внизу, по проходу между ящиками идёт несколько мужчин. Запах табака и пота накатывает слабой волной. Мужчины идут уверенно, громко топают и разговаривают. Прыгать вниз — слишком высоко, а слезать долго. Нельзя, что бы его побег заметили сейчас. Недолго думая Василий, быстро перебирая руками и ногами, как огромный паук, перебегает к проходу. В стандартном армейском ящике помещается пять или шесть автоматов, плюс штык-ножи, запасные магазины. Да ещё сам ящик весит будь здоров. Словом, если такое добро упадёт — причёску точно испортит. Когда шаги приблизились, выглянул, будто белка из дупла и громадный ящик летит в проход. Короткий, глухой удар, чавк и тишина! Василий торопливо слезает, вслушивается в звуки. Только один протяжный стон и всё. Подбирает оружие, радиостанции с треском плющатся под каблуками. Осторожно идёт по проходу.
Шум от погрузки прекратился. Трюм заполнили за три четверти и больше, видимо, грузить не станут. Поднимается по лестнице. Наверху громко хлопает железная дверца. По металлической лестнице грохочут ботинки — торопливо спускается пятеро с оружием. Спотыкаясь и матерясь, бегут за бородатым в зелёной шапочке. Тот непрерывно говорит в маленькую рацию, настойчиво называя имя или позывной. Василий не стал ждать, пока спустятся. Первым выстрелом снимает бородатого в зелёной шапке. Голова разлетается брызгами, труп катится по железным ступеням. Остальные не врубились на ходу, на секунду тормознули. Этого оказалось достаточно, что бы с двух рук перебить всех. Трюм заполнился грохотом, запахом пороха и звоном железа. На бегу заменил пустые магазины, выбежал наверх. На палубе всё спокойно, выстрелов внизу никто не услышал. Но молчание второй группы, посланной за ним, поймут правильно и быстро. Проскользнул в ближайшую дверь, чтобы уйти подальше от грузового трюма. Перебегая от укрытия к укрытию, пересёк коридор и начал подниматься наверх, к рубке. Туфли громко стучат по металлу. Василий остро пожалел, что не надел мягкие кроссовки. Во втором коридоре пока никого. Осторожно, вдоль стенки начал пробираться к выходу на следующий этаж.
Он проходил мимо какой-то двери, когда внезапно распахивается и нечто с диким рёвом « а-а-а!…» хватает железными лапищами, тянет в каюту. Давит ладони с пистолетами, пальцы разжимаются от боли. Оружие падает, сильный толчок швыряет к стене. Василий оборачивается. Выход загораживают два звероподобных мужика, выше его на голову, широкие и очень пузатые. Каждый в полтора раза тяжелее. В тесноте у тяжеловеса полное преимущество, а тут двое! Василий мгновенно понял, что счёт жизни идёт на секунды. Не дожидаясь, пока кинг-конги наревутся и кинутся давить, прыгает первым. Твёрдый каблук ( слава Богу, не кроссовки!) дробит голень, кулак добивает в хрупкий висок. Нога переламывается с режущим хрустом, кровь хлыщет потоком. Хватает полумёртвого за одежду и, используя как опору, в прыжке бьёт второго обеими ногами. Но толстяк уже валился и удар получился неточным — в переносицу. Цельнолитая башка только дёрнулась, из расплющенной переносицы кровь брызнула фонтаном. Здоровяк визжит от боли. Василий падает на руки, хватает пистолеты и два выстрела в упор завершают дело. Взбешённый, что так глупо чуть не погиб, выскакивает в коридор, бросается на лестницу. Сверху встречают длинной автоматной очередью. От коврового покрытия и перил летят клочья. Сквозь шум стрельбы Василий слышит характерный хлопок запала, видит летящий прямо в лицо тёмный кусок ребристого железа. Бросили слишком близко. Срабатывание капсюля-детонатора — три с половиной секунды. Для профессионала это очень долго. Профессионал и за секунду может многое…
Василий подбрасывает пистолет. Рука стремительно идёт вперёд и вверх раскрытой ладонью. Граната падает точно в середину. Чуть отводит руку и почти без размаха швыряет обратно. Краем глаза ловит движение сверху, пальцы сжимают горячий ствол падающего пистолета. Только успевает прижаться к стене, как наверху грохнуло и противоположная стена расцветает рваными дырами. Бросается вперёд…
Ему рассказывали, как бывалые разведчики на фронте брали языка: подкрадывались к вражескому блиндажу, бросали гранату и через доли секунды кидались в блиндаж. Это чрезвычайно опасно, так как не всё осколки успели разлететься, некоторые попадали в разведчика. Зато он успевал оказаться в блиндаже раньше, чём противник очнётся от взрыва. На всё уходит секунда, полторы. А потом выбирай живого, оставшихся добей и тащи языка в тыл. Такому нигде не учат, только война. Решился на экспромт и не проиграл. Только чиркнуло по волосам, хлестнуло в лицо пылью. На мгновение раньше оказался на площадке и пулю за пулей всаживает в дураков, что ладонями закрываются от осколков. Как в голливудском кино…
Бой окончился. Перепрыгивая через убитых, Василий бросился к рубке. На полу валяются люди. Один шевельнулся. От мгновенной смерти его спасает мундир. Барабанщиков узнал форму таможенной службы порта. Обделавшийся от страха таможенник смотрит прямо, не мигая, громко икает. Из кармана торчит телефон. Почему-то стало весело и Василий вежливо предлагает:
— Господин инспектор, не желаете воспользоваться телефоном и вызвать полицию?
Реакция — ноль, икота ускоряется.
— Сообщи в полицию, пень обосраный… э-э … Держи! — сует телефон в лицо.
Инспектор на автомате берёт трубку, икота сотрясает грудь. Василий вздохнул, сам набрал номер полиции. Когда приятный женский голос начал чирикать, громко и чётко доложил о бое в порту, номер причала и название судна. Потом сунул телефон хозяину, рявкнул:
— Отвечай на вопросы полиции, дурак!
Оглянулся вокруг, на убитых, добавил:
— Скажешь, этих всех убил ты, понял? Своим шнобелем, потому он такой синий.
С этими словами хватает таможенника за нос, сильно давит с вывертом. Инспектор дико визжит, голос в телефоне ошарашено умолкает. Видно, в полиции всё поняли. С пирса доносится рёв мотора. Василий чертыхнулся, пулей летит по трапу. Его машина так и стоит у контейнерного склада. Не жалея двигатель, с места выжал из форда всё возможное. Уже понял, кто удрал с корабля и клял себя, что связался с глупым таможенником, только время потерял. Гонки по большому городу опасны — наверняка привлечёшь внимание полиции или столкнёшься с зазевавшимся водилой. Так что гнал не очень, но когда район плотной застройки кончился, вдавил газ до упора. Уходящая машина тоже пошла, как на гонке формулы 1. Василий понимал, что водитель стремится на виллу, под защиту автоматов охраны. Постепенно его пожилая фордовская тележка стала догонять. В уходящей машине заметили и решили не пытать судьбу — в пронзительном визге тормозов и клубах пыли машина остановилась, двое бросаются к каменной насыпи. Василий реагирует молниеносно. Не стал бросаться в пешую погоню; сворачивает  и гонит по бездорожью, пользуясь тем, что его форд крепче и может скакать без дороги. Легко догоняет беглецов. Раздаётся два выстрела. Один человек падает. Второй, прихрамывая, добирается до насыпи, карабкается наверх. Василий узнал его — бритоголовый, бывший начальник охраны Бибикова. Избыточный вес теперь очень мешает, массивная задница мощно тянет к земле. Барабанщиков неторопливо подходит ближе. Сверху доносятся пыхтение, хрипы, ветерок приносит запахи пота, испражнений. Бритоголовый наконец добрался до гребня, занёс ногу для последнего шага…
Василий навскидку стреляет, возвращается к машине. За спиной раздаётся короткий вскрик, шлёпок, будто на бетонный пол уронили кипу мокрого белья. Пуля попала в пятку поднятой ноги. Не устоял на одной, сорвался…

Вечером Василий сидел на диване с банкой пива и с удовольствием наблюдал по телевизору, как ведущие различных каналов брали интервью у знакомого таможенного инспектора. Сообщали, что отважный инспектор обнаружил огромную партию контрабандного оружия. Предложили взятку немыслимых размеров ( деньги показали, целую кучу!), решительно отказался. Сообщил в полицию. Пока полиция добралась до причала, поубивал всех бандитов. И только один сумел удрать, это подтвердили портовые грузчики. Мужественный инспектор не пострадал. Когда героя показывали крупным планом, лицо инспектора с громадным синим носом выглядело очень внушительно и грозно…

Стемнело, Василий решил прогуляться по городу, а заодно и переодеться поприличней. Отправился в магазин. Просмотрел один, другой, третий… Всё не то, назойливые продавцы, услужливые до тошноты администраторы – консультанты и вообще… « Привередлив стал, как старая дева, — уныло думал Василий, — то не так, это не эдак. Купи как у всех, так нет, надо чегой-то такого… джеймс бонд сраный»! На другой стороне улицы наплывающим айсбергом высветился гипермаркет. Василий вздохнул, направился к дверям. Автоматически открываясь и закрываясь, напоминают пасть беззубой черепахи, что втянула голову под панцирь и оттуда пугает врагов раззявленным ртом. Внутри ровный шум из человеческих голосов и нечеловеческой музыки. Всё сверкает, яркие цвета зовут взять, не прицениваясь, купить. Со всех сторон безмолвно кричат — бери, хватай, тебе это надо, не сейчас, так потом! А когда купишь, на сдачу беги в кафе и с умно-равнодушной мордой лица (богатей отдыхает!) проешь её. И фигня, что денег больше нет, не в деньгах счастье, бедность не порок и т.д. и т.п. Только на улице, взбодрившись вонью выхлопных газов чужих автомобилей, понимаешь, что взял какую-то дрянь, без которой сто лёт жил и ещё столько же проживёшь…
Большие скопления людей всегда раздражали Василия. Множество спешащих, жующих и говорящих тревожат, поэтому решил не бродить, а зайти в ближайшую нору и купить всё разом. Решительно и твёрдо направился Василий вперёд… Стеклянно-пёстрая стена раздвинулась, он усилием воли удержался от естественного желания отшатнуться. В глубине зала висит батальон штанов и рота поддержки – пиджаки, сорочки и прочее. «Здесь»! — облегчённо вздохнул. Рубашки, брюки и костюмы окружают со всех сторон. Ещё шаг, в пространстве материализуется весёлый чёрт, в смысле продавец. Спрашивает:
—Подобрать?
— Да.
— Что?
— Всё.
— Понял, прошу садиться, — предложил продавец, длинный палец указал на кресло. Чёрт растворился в воздухе, звонко щёлкнув копытами … Через полминуты объявился с ворохом одежды. Костюмы расположились на громадном столе, словно карты в пасьянсе. Рука царственно обводит швейные сокровища. Василий тычет пальцем в костюм стального цвета с чуть заметной тонкой полоской и тотчас оказывается в примерочной. Глаз продавца оказался точным - определил размер и рост совершенно правильно. Парень ловко подогнул брюки, предложил рубашку, пару галстуков и чёрные туфли. Всё подошло. Брюки улетели на подгонку, а на столике появилась чашка дрянного растворимого кофе. Через несколько минут Василий в новом костюме шагает к выходу. Напротив, в примерочной раздвигаются шторы и удивительно знакомый голос произносит:
— Ну как?
Голова невольно поворачивается на голос, Василий замирает … Вполоборота стоит Элеонора, поправляет темно-красное платье с крупными пуговицами и воротником цвета шкуры леопарда. Трикотаж так хорошо облегает изящную женскую фигурку, что у Василия сам собой открылся рот, хриплый голос каркает:
— Здорово!
Элеонора, поворачиваясь, ответила:
— Благодарю, но я не вам …— и в растерянности замолкает. Но женское самообладание в такой ситуации сильнее мужского. К тому же Барабанщиков стоит столбом и удивлённо таращится на женщину, ну только что рот не разинул. Когда женщина видит, что производит впечатление дива дивного на мужчину, у неё моментально обостряется ум и воля, а настроение поднимается до небес.
— Простите, я вас не заметила. Продавец ушёл…
Василий начал моргать.
— А вам нравиться такое платье? — громче спрашивает Элеонора.
В глазах прояснилось, Василий глубокомысленно произносит:
— Угу…
Постепенно обретая равновесие, Барабанщиков осознаёт, что оказался в глупом положении. Чтобы исправиться, спрашивает:
— А где ваша тигрица?
— В Африке, в парке, — удивилась Элеонора. — Я с ней по магазинам не хожу.
Её глаза откровенно смеются.
— Да, действительно, чего зверя по магазинам водить, — забормотал он, сам понимая глупость вопроса.
Появился продавец и затарахтел:
— Хорошо, хорошо, лучше не бывает, вам бы в модели…
Женщина отвлеклась и Василий перевёл дух. Украдкой глянул в зеркало — глупая, растерянная рожа! Глубоко вздохнул и спросил:
— А почему вы одна? — и осёкся…
— Я не маленькая, сама решаю, куда пойти. К тому же Андре занят. У него кто-то снова устроил переполох. Вы не знаете, кто?
— Понятия не имею.
Пока Элеонора расплачивалась, глупо топтался рядом, беспомощно придумывая предлог продолжить беседу. Ничего не придумал и просто сказал:
— Не уходите, давайте где нибудь посидим.
— Хорошо, — просто согласилась женщина, — а где?
— Там, — неопределённо махнул рукой Барабанщиков. Снова запершило в горле, тихонько кашлянул в кулак.
Элеонора шла, искоса посматривала на сильного мужчину, очень мило растерянного, но старательно скрывающего это. Она всё прекрасно знала. Именно он опять причинил столько волнений и тревог Бибикову, но она нисколько не осуждала. Ей давно надоела роль жёны международного мафиози. Она никогда не стремилась к власти и влиянию, равнодушна к известности и славе. Занятия мужа были глубоко чужды, но что поделаешь? Даже заводить разговор о разводе опасно, Андре не потерпит такого поражения от женщины, но всему наступает предел и терпению Элеоноры тоже. От этого парня исходит странная уверенность и сила. Элеонора знала многих мужчин — президентов, банкиров, директоров корпораций. Такие люди очень самоуверенны, не терпят возражений и всегда болезненно реагируют на критику. На первый взгляд кажутся сильными, но если отбросить в сторону мишуру дорогих костюмов, машин и дворцов, то это только поза. Они играют отведённую им роль, не более того. Многие из «сильных» обычные ничтожества, случайно занесённые судьбой на высоту. С Василием всё иначе. Элеонора затруднялась даже себе самой объяснить, почему именно с ним появляется чувство защищённости и спокойствия. Хотя он — самый обычный человек, если не считать нескольких но; - но, о профессии можно только догадываться; - но, он смёл и храбр, как настоящий;  - но, он просто очень привлекателен, как мужчина… дальше размышления Элеоноры повернули в такие дебри, куда предпочла пока не углубляться… Кафе в гипермаркете оказалось на каждом шагу. Зашли в первое же, сели в сторонке от входа. Бесшумно возник официант, получил заказ и исчез. Василий мялся, не знал, с чего начать и о чём говорить. Помогла Элеонора. Просто предложила рассказать о себе:
— Василий, мы с вами познакомились при странных обстоятельствах. Расскажите, чём занимаетесь и почему тогда вы оказались в клетке?
— Моя работа имеет, э-э… отношение к занятиям вашего мужа, только в противоположном направлении, — чересчур умно ответил он.
Элеонора наморщила лобик, искоса взглянула:
— Как-то вы так сложно выразились… Ладно, Андре торгует разной гадостью и покупает предметы искусства, особенно любит культовые раритеты. А вы их охраняете?
Теперь наморщил лоб Василий:
— В некотором роде. Моя работа сейчас — не позволять продавать наркотики и оружие и скупать краденые предметы искусства.
— А-а, как говорят янки в своих дешёвых фильмах — я работаю на правительство. А вы женаты? — неожиданно для самой себя вдруг спросила Элеонора. — Или при такой работе не стоит заводить семью?
— Заводить семью стоит при любой работе, — спокойно ответил Василий, — только смотря с кем. Пока ничего подходящего.
— А я вот уже пятый год замужем, — буднично сообщила Элеонора. — А семьи так и нет.
— Что же держит? — осторожно спросил Василий.
— А ничего, просто идти некуда, — ответила женщина и невесело засмеялась. — Андре мало интересуется мной. Я достаточно самостоятельна и жена я у него не первая, а Бог знает какая. Всё, как обычно у богатых.
— Вы так говорите, будто это наказание какое, — удивился Василий.
— Да, представьте. Помните, несколько лёт назад в нашей стране шёл сериал «Богатые тоже плачут»? Так и есть на самом деле. Только простолюдины полагают, что деньги снимают всё проблемы. Чаще наоборот.
— Возможно, не буду спорить, — согласился Барабанщиков. — Мне это всё равно не грозит.
Элеонора улыбнулась:
— Мучиться от избытка денег?
— Да, моя профессия не предполагает богатство.
— Профессия или убеждения?
— И то и другое, — серьёзно ответил Василий.— Один римский император, облагая налогами общественные туалеты, сказал, что деньги не пахнут. Так вот, для меня — пахнут. Я вообще брезгливый, а в деньгах особенно.
— Знаю. Андре предлагал вам очень много, а вы отказались да ещё такое устроили… Бибиков чуть не поубивал всех.
— Хм…да…это так, экспромт… э-э…да, экспромт.
Василий решил перевести разговор на другое и спросил:
— Вы сказали — в нашей стране. Но ведь вы живёте не в России?
— Ну и что? Я русская. Заграницей живу не по своей воле. Да и живу ли? Я засыпаю и вижу себя дома, в маленьком тихом городке на Волге, недалёко от Костромы. А просыпаюсь почему-то в чужой стране. Знаете, Василий, когда долго живёшь на чужбине, начинаешь по настоящему ценить всё, что связано с Родиной. Любая мелочь оттуда приобретает огромное значение, не знаю, почему. Недоумки считают, что родина там, где кусок с маслом толще, а солнце — ярче. Идиоты. Больные на голову.
Элеонора покраснела от волнения, жесты стали быстрыми и нервными.
— Ну, так уж и …э-э…— замялся Василий.
— Да-да, только дурак, начитавшийся дурных книжек и насмотревшийся дурных фильмов, полагает, что за околицей мир лучше. Ладно, вы мне лучше скажите, чего вы здесь и так одеты? Я привыкла к вам в другом.
— Да случайно, — пожал плечами Барабанщиков. — Зашёл вот…
— А тут я, да?
— Да … э-э…нет, то есть правда случайно, — покраснел Василий.
Элеонора улыбнулась и поднялась:
— Мне пора, Василий, спасибо.
— Я хочу увидеть вас ещё раз, — храбро заявил Барабанщиков, стараясь не выдать смущение.
— Ух ты, какой решительный! — засмеялась Элеонора.
— Так вы сейчас уйдёте и что мне делать? Ждать следующего случая?
— Послушайте, Василий, — вздохнула женщина, — вы хороший человек и я тоже хотела бы встретиться с вами, но у меня есть муж…
Разговаривая, вышли на улицу, направились к автостоянке. Несмотря на волнительность момента, рефлексы бойца не дремали. Боковым зрением Василий заметил, как в большом автомобиле разом открылись всё двери, пятеро выходят навстречу.
— …и ваш муж постоянно бдит за вами, — закончил он фразу.
— Ну да, — сказала Элеонора и замолчала. Она тоже увидела пятерых.
— Быстро в сторону, за машину, — тихо скомандовал Василий, уверенно пошёл навстречу. Он узнал нескольких охранников с виллы Бибикова и среди них Копчёного.
— Какая честь для меня увидеть вас снова, недоделки! — насмешливо произнёс Барабанщиков, — и ты здесь, жареный или как там? А чего губошлёпов столько привёл, страшно, что ли?
Наученный горьким опытом, Копчёный молча останавливается, зато остальные четверо слаженно бросаются вперёд. Василий решил не лезть напролом. Отпрыгнул в сторону, к ближайшей машине и, упёршись руками в крышу, легко перепрыгнул. Четвёрка вынужденно разделилась, а это и надо. Бросился на двух ближних, ударил одновременно. Справа ногой, слева рукой. Оба молча валятся на асфальт. Тот, что получил ногой в рыло, смачно влипает башкой в боковое стекло. Триплекс идёт мелкими трещинами. Копчёный хватает Элеонору за руку выше локтя:
— Хозяин приказал доставить вас живой или мёртвой, так что едем со мной.
Тащит сопротивляющуюся женщину к машине, сажает на переднее место. Тём временем Василий закончил с оставшимися двумя: один без памяти раскинулся на капоте красного кабриолета, второй безуспешно пытается выбраться из багажника. Раздался рёв мотора и Василий всё понял. Подобрал пистолеты, бросился к машине Элеоноры. Аккуратный белый порш с откидным верхом — не совсем тот автомобиль, на котором ездят мужчины, но другого нет и выбирать некогда. Прыгнул на сиденье и едва не зашипел от боли — так мало места и чёртов руль ещё торчит как не надо! Хорошо, что наклон рулевой колонки регулируемый, а то хоть на спинку садись. Завести автомобиль без ключа зажигания — плёвое дело, всяк знает из фильмов. А Василий ещё и знал, как это сделать правильно, не ломая панель. Порше с утробным рёвом вырулил на дорогу и ринулся в погоню. Прохожие с удивлением оглядывались на здоровенного дядьку в маленькой открытой машине. Руль дядька держит так, словно собрался оторвать и выбросить к чёрту. Василий и сам осознавал нелепость положения, но заботиться об имидже некогда. Маленький «порш» оказался резвым и юрким, как блоха. Легко лавируя в потоке автомобилей, догоняет тяжёлый «мерин» Копчёного. Идёт вровень, но так, чтобы не попадаться на глаза. Как только машины вырвались из города, порше обходит мерседес. Копчёный продолжает давить газ, ни на что не обращая внимания. Он знал, что Василий не станет стрелять по колёсам — пробить не так легко, да и Элеонора в салоне. И его, Копчёного, тоже нельзя убивать, он за рулём. Копчёный не знал, что любую машину легко остановить одной пулей, если знаешь, куда стрелять, а главное – умеешь! Самый простой вариант — радиатор. Рука с пистолетом высовывается из окна, раздаются хлопки, пули безжалостно кромсают радиатор, на асфальт сыпятся обломки пластиковой решётки. Вылетают куски ремня вентилятора. Из-под капота вырывается струя пара. Василий сбросил скорость. «Мерин» некоторое время движется нормально, потом скорость падает. Из мотора валит дым, машина останавливается. Из мерина выскакивает Копчёный, тащит упирающуюся Элеонору. Кое-как удалось, приставляет ствол к голове. Василий выходит на дорогу с двумя пистолетами.
— Стоять, убью! — хрипит Копчёный.
— Ну, стою, дальше что? — буркнул Василий.
— Брось оружие!
— Конечно, — согласился Барабанщиков, — может, тебе сразу в карман положить?
Копчёный уловил интонацию равнодушия и понял, что парень не шутит. Он не отдаст пистолеты, потому что Элеонора ему никто…
Женщина смотрит прямо в глаза. Покосилась на Копчёного, взгляд опускается к земле. Василий не шевелится…
Элеонора изо всех сил рванулась вниз. Внимание Копчёного сосредоточено на противнике, поэтому он упускает момент. Голова женщины на мгновение уходит от ствола. Василий стреляет, не целясь…
Элеонора отшатнулась, торопливо вытерла щёку. Копчёный рухнул, как будто из него вынули всё кости. Глухо стукнул затылок об асфальт. Женщина стряхнула невидимую пыль от рук Копчёного, неуверенно улыбнулась. Василий сунул пистолеты за брючный ремень и молча показал рукой на «порше».
— Куда мы едем? — спросил Василий.
— Не знаю, — ответила женщина. Теперь она ведёт машину, а Василий скорчился на сидении.
— Ну, не домой же я поеду, — продолжала Элеонора, — там меня ждут.
— Тогда в аэропорт, — решительно произнёс Василий.
— Зачем? — в голосе женщины почувствовалось напряжение.
— Ты летишь в Россию, — как о давно решённом сообщил он, — а я останусь здесь, кое-что доделаю и вернусь.
— И что дальше? — тихо спросила Элеонора.
— А до дальше надо дожить, — также тихо ответил Василий. — Я — сумею, а ты, если останешься — нет. Паспорт у тебя с собой?
— Конечно, Васенька, у меня ведь западное воспитание, а европейцы всегда с документами.
— Ну, вот и хорошо, — вздохнул Василий. — Значит, сейчас в аэропорт и в Москву, пока люди твоего мужа не очухались.
— А ты?
— Эля, извини, но твой муж порядочный гад и его надо прижучить. Прошлый раз вышла осечка. Сейчас, надеюсь, всё получится.
В аэропорту Элеонора быстро купила билет до Москвы, буквально за десять минут до начала досмотра пассажиров. Из вещей у неё была только кредитная карточка. « Как здорово, — подумал Василий, — всю жизнь мечтаю путешествовать без барахла». Они обнялись на прощание, как близкие люди, хотя встретились пару часов назад.
— Только никуда не уезжай из Москвы, — шепнул Василий на ухо, — я тебя найду.
— Где? — смеясь, спросила Элеонора, — ты уже знаешь, где я буду жить?
— Да, — уверенно ответил он, — вот здесь.
Протянул ей бумажку с адресом и ключ.
— Я здесь живу, — пояснил он, — а теперь вперёд, тебе пора, — и лёгонько подтолкнул к выходу.
Элеонора прошла через металлодетектор, повернулась и помахала рукой. Василий дождался, пока самолёт не взлетел и только тогда отправился к машине.


В номере отеля Василий оказался далёко за полночь. Спать не хотелось. Вспомнил Бибикова. Захват одного корабля с оружием мало что значит для Андре. Конечно, неприятно и денег жаль, но не смертельно. Деньги за партию оружия уже получены, осталось только доставить товар получателю. Надеяться на арест Бибикова местными властями не стоит — нынешняя юриспруденция устроена так, что любой, обладающий большими деньгами, уйдёт от ответственности за какое  бы то ни было преступление. Чём больше денег, тем меньше подчиняешься законам. Вообще, кажется, что законы об уголовной ответственности придуманы самими уголовниками. Из тех, кто работает министрами юстиции, народными депутатами, губернаторами, а то и вовсе президентами. Выход всё же нашёлся. Василий гадко ухмыльнулся, сёл за компьютер…

За тысячи километров от Стамбула в Тихом океане полным ходом шёл сухогруз, под завязку загружённый железными коробками контейнеров. Документы в полном порядке. На судне идёт обычная корабельная жизнь — часть экипажа на вахте, остальные отдыхают. Капитан после обеда сёл за компьютер поиграть в «стрелялку». До победы осталось чуть-чуть, когда в дверь забарабанили.
— Ну, какого дьявола надо! — недовольно заорал капитан.
— Нам приказано «стоп машины» и покинуть корабль! — крикнул стоящий в дверном проёме матрос. С белого лица капает пот, губы трясутся.
Капитан мгновение молчал, переваривая услышанное: посреди океана приказывают остановиться и покинуть судно! Это неслыханно! Спокойно, почти ласково спрашивает:
— И кто же нам приказывает, матрос?
— Подводная лодка, господин капитан. Всплыла в полумиле от нас. Нам дано пятнадцать минут. На шестнадцатой минуте корабль торпедируют! — чуть не плача, сообщил вахтенный.
Капитан ещё секунду молча смотрел на матроса, потом кинулся из каюты прочь. Матрос едва поспевал за ним. Капитан ворвался на мостик, окинул взглядом горизонт и замер… Слева, в полумиле от корабля, параллельным курсом идёт подводная лодка без номеров и названия.
— Это пираты? — раздался дрожащий голос рулевого.
— У пиратов не бывает подводных атомных ракетоносцев, — сквозь зубы ответил капитан.
— А кто же тогда?
— Это? — переспросил капитан. Задумался, внимательно разглядывая обводы подводного корабля. До того, как стать капитаном контейнеровоза, он служил на военном флоте и там научили распознавать корабли по силуэтам. Эта лодка несомненно, русская. Из «звериной» серии: «Барс», «Гепард», «Тигр» или вроде того. Подводные крейсера, предназначенные для уничтожения авианосных соединений, военно-морских баз и целых городов. Для такого зверя уничтожить сухогруз, как комарика прихлопнуть.
— Это русские, — уверенно ответил капитан и крикнул:
— Связь!
— Нет связи, — угрюмо сообщил старпом. — Лодка глушит всё сигналы, ничего не работает.
Капитан обречённо опустил руки, бинокль тихо звякнул о железо.
— Свистать всех наверх. Команде покинуть судно!
— Но почему? Что мы им сделали? — непонимающе спросил рулевой.
— Выполняйте команду, матрос, — ответил старпом, — как нибудь расскажу, что мы сделали.
Только капитан и старпом знали, что находится в трюмах и потому не мучились вопросами « за что?» и « почему?». Команда сухогруза по настроению капитана поняла, что дело серьёзно. Матросы заметались, как бешеные обезьяны, торопясь обогнать быстрое время. Стрелки хронометра отсчитывали последние секунды, когда шлюпки с командой отошли от судна на два кабельтова. Всё услышали негромкий хлопок и тихий шелест, оборвавшийся мощным взрывом точно посредине корпуса корабля. Расширяющийся столб дыма, пара и обломков поднялся выше кончиков мачт и медленно осёл, укрывая собой обломки корабля. Контейнеровоз разломило пополам. Обе половинки корпуса поднялись из воды, словно смыкающаяся пасть огромного морского чудовища, так и осталась полуоткрытой. С громким шипением и гулом разорванное судно ушло под воду. На вспененной поверхности кружились обломки и мазутные пятна.
— Чём это они? Неужели у русских такие быстрые торпеды? — спросил один из матросов.
— Подводной ракетой, — мрачно сообщил капитан.
— А что это такое? — удивился матрос. — Я думал, что ракеты только по воздуху летают.
— Ракеты летают и под водой, но только у русских.
Капитан опустил голову и помрачнел ещё больше. Он вспомнил, что подводные лодки русских оснащены подводными ракетам и всегда побеждали в поединках с другими кораблями. Таким оружием не обладает ни один флот в мире. Американцы уже тридцать лёт бьются и ничего не могут придумать. А русские, гады такие, ещё и торгуют такими ракетами, будто семечками. Продают всяким там китаям и индиям…

Атлантический океан. Капитан фрегата ВМС США получил странное распоряжение командующего флотом. Фрегату предписывалось немедленно направиться в район Мексиканского залива для поиска и задержания гражданского грузового судна. Команду арестовать и содержать в строгой изоляции. На арестованное судно направить команду во главе со старшим помощником для управления кораблём. Судно отконвоировать в порт Филадельфии и передать представителям ФБР. Капитан немедленно отдал команду и фрегат, развернувшись по наименьшему радиусу, на самом полном полетел по волнам в указанный район. Разведывательный спутник ВМС дал точные координаты и через несколько часов фрегат настиг цель. Капитан отнёсся к поставленной задаче со всей серьёзностью и приказал составить абордажную группу из наиболее опытных матросов. С фрегата дали команду «стоп машины» на сухогруз, катер с вооружёнными матросами сразу отчалил. Капитан сухогруза сразу догадался, с чём пожаловал фрегат и попробовал «не услышать» команды. С фрегата повторили и добавили, что в случае неподчинения врежут ракетой по мостику. Это подействовало. Сухогруз застопорил ход, сбросил трап. Военные поднялись на борт. Команду собрали на палубе, после дотошные американцы проверили всех по списку. Старпом фрегата занял место капитана, его матросы встали к машинам. Команду судна заперли в трюме и оба корабля пошли в порт. Едва сухогруз отшвартовался, на борт поднялась толпа агентов ФБР, стали методично обыскивать всё помещения корабля. Контейнеры выгружали на огороженное место на пирсе, вскрывали и тщательно пересчитывали содержимое. Количество обнаруженных стволов перевалило за десятки тысяч, а стоимость, по ценам чёрного рынка, составила примерно более ста миллионов долларов. Капитан ухитрился каким-то образом сообщить о задержании хозяевам и вместе с агентами ФБР корабль встречала туча адвокатов. Они, словно вороньё на падаль, слетелись в порт, осадили комнаты допроса команды, угрожали, жаловались, поспешно сочиняли встречные иски. Эти твари съехались, сбежались и слетелись сотнями, зачуяв запах денег. Начались долгие судебные разбирательства, на которых капитан и матросы доказывали, что они ничего не знали об оружии, их подло обманули и всё, только это. Адвокаты с пеной у рта защищали их, доводя до бешенства полицейских и судей. Машина американской юстиции завелась и пошла набирать обороты…

Катера береговой охраны Израиля окружили судно. На борт поднялись представители пограничной службы и предложили капитану следовать за головным катером в порт Хайфы. Судно пришло в порт, пришвартовалось на самом крайнем причале. Пирс немедленно оцепила полиция и никого не допускала на корабль. Ящики ночью сгрузили на большегрузные автомобили, они уехали в неизвестном направлении. Команду депортировали из страны, за решётку угодил только капитан по обвинению в пособничестве террористам. Через несколько дней в штаб-квартире одной из организаций палестинского сопротивления зазвонил телефон. Надёжный источник сообщал, что солидный бизнесмен из Восточной Европы желает недорого продать крупную партию стрелкового оружия и боеприпасов, ставшую ненужной после сокращения армии. Речь идёт о десятках тысяч автоматов, пулемётов и гранатомётов советского производства. Относительно низкая цена объяснялась желанием клиента поскорее избавиться от опасного товара и отсутствием таможенных пошлин. Выборочная проверка показала, что оружие в отличном состоянии. Палестинцы сочли предложение выгодным. Поздно ночью, недалёко от сектора Газа, колонна грузовиков, якобы прибывших из Ливана, пересекла границу автономии. На глухой окраине несколько автокранов быстро погрузили ящики с оружием в грузовики. Представителям продавца, изъяснявшимся на арабском с русским акцентом, передали чемодан денег…
Уже через неделю поступило первое сообщение, что затворы автоматов и пулемётов рассыпаются после первых же выстрелов. В штабах террористических группировок палестинцев на сообщение не обратили внимание. Решили, что бойцы сопротивления неисправностью оружия оправдывают собственное неумение обращаться с ним. Но доклады об отказах вскоре пошли косяком. Стали разбираться и выяснили, что затворы автоматов по непонятным причинам разваливаются буквально на втором выстреле, а стволы покрываются раковинами изнутри и могут разорваться прямо в руках. Поиск бизнесмена из Восточной Европы ничего не дал. Как будто растворился в воздухе. Израильтяне тихо и незаметно отметили успех и подсчитали барыши. Операцию провели выходцы из бывшего СССР. Это они всё придумали и осуществили. Потом пили водку и закусывали солёными огурчиками…


Андре Бибиков поднялся из-за стола, подошёл к окну. Льёт дождь, капли тихо стучат по стеклу, сбегают вниз. Бибиков задумчиво смотрел на мокрые кусты, мокрые дорожки и лужи. Настроение у него такое же сумрачное, как и день за окном. Последнее время положение ухудшалось всё больше и больше. За долгие годы он привык, что бизнес на наркотиках и оружии очень прибылен, хоть и опасен. Но вот мир изменился. Старые христианские цивилизации ощутили угрозу. Угроза всегда была, но никогда не становилась реальной. Пока коммунизм боролся с капитализмом, просмотрели другую опасность. То, что земные ресурсы конечны, понимали всё. Успокаивали цифры, регулярно сообщаемые экспертами — миллионы и миллиарды баррелей, десятилетия, столетия… Но вот потребление резко выросло во всём мире, а не только в США, как раньше и выяснилось, что запасов надолго не хватит. Как ни странно, наиболее остро вопрос встал не перёд развитыми государствами, а теми, кто обладает этими самыми ресурсами. Привычка жить на готовом и уверенность, что так будет всегда, привела к тому, что нефтедобывающие страны не создали ни науки, ни промышленности. А зачем? Пусть европейцы, американцы и китайцы работают, а мы у них купим! Не стали менять даже социальную систему — как были феодалы, так и остались. С верблюдов на «роллс-ройсы» пересели, только и всего. Вот эти, привыкшие десятилетиями ничего не делать, и решили перестроить мир под себя. Идеологическим обоснованием послужила старейшая в этом мире идея превосходства одних над другими. В данном случае верующих в Аллаха над всеми остальными. Под это дело состряпали планы создания разного рода халифатов и халифатиков на территории Европы. Падишахами будут свои, арабы, остальных начальников наберут из местных предателей. Ну, а после того, как везде воцарится ислам и вчерашних Иванов и Джонов обзовут Ахмедами и Махмудами, приступят к исполнению второй части плана. Европейцы по-прежнему будут работать, только не на себя, а на арабов, которые открыто провозгласят себя высшей, богоизбранной расой. Всё остальные, соответственно, быдло…
Андре давно и глубоко ненавидел « немытых чурбанов», хотя привычку регулярно мыться в Европу принесли именно арабы ещё в средние века. Крикливые бездельники, не желающие работать. Самоё достойное занятие для мужчины, по их понятиям, — торговля. Для любого европейца это стыд. Бибиков был равнодушен к любой религии или идее, если не сулила прибыли, но ислам считал вообще полным бредом, рассчитанным на тёмных и глупых. Одно только обещание предоставлять праведнику в раю каждый день по семьдесят девственниц чего стоит! Однако этот бред начал распространяться. Идиотская демократия сделала возможным почти бесконтрольно переезжать из страны в страну. Ислам исламом, а жрать хочется каждый день. Вот и полезли правоверные в Европу, как голодные тараканы. А наевшись, стали думать, как бы в таком изобилии остаться, но по-прежнему ни чёрта не делать. Для этого надо всего лишь взять власть большинством голосов. Но европейские цивилизации хоть и старые, но отнюдь не дряхлые и защищаться умеют. Началась незримая война. По всему миру, без линии фронта. Политики продолжают улыбаться, рассуждать о демократии и правах, но ни в одной западной стране не запрещены расистские и националистические партии или организации! У нас, кстати, тоже. Русские расисты свободно проводят сборища и даже шествия с разрешения властей. Не по центральным улицам, естественно, но ведь разрешают! Потому что необходимы. Евронацистов становится больше и вот-вот они начнут побеждать на выборах. Объявленная борьба с международным терроризмом есть ничто иное, как война против ислама, это всё прекрасно понимают. Мир погрузился в войну нового поколения. Делать деньги на оружии по старинке в этом новом мире стало намного труднее. Вот и сегодня пришло известие, что всё транспорты с оружием задержаны. А деньги уже получены! Ощущение катастрофы ширилось и постепенно перешло в уверенность. Бибиков понял, что ждать больше нечего, — надо уходить, ложиться на дно и не выныривать несколько лёт. О том, что надо менять внешность и документы и говорить не приходится.
Андре вызвал помощника, дал распоряжение подготовить вертолёт. На секунду возникла мысль об Элеоноре, но отогнал. Когда люди, посланные за ней, не вернулись, а сама женщина бесследно исчезла, Бибиков сразу догадался, чьих рук дело. Когда обнаружили трупы, догадка переросла в уверенность. «Да Бог ней, — подумал Андре, — найду другую, а эта пусть живёт, как хочет». Вернулся помощник, доложил о готовности вертолёта. Андре последний раз окинул взглядом унылый пейзаж за окном и быстро вышел из комнаты…

Турецкая полиция получила достаточно данных для ареста господина Бибикова и обыска в загородном доме. Документы поступили по линии Интерпола из России. Представитель российских правоохранительных органов, Барабанщиков Василий Иванович, так же приглашён участвовать в операции в качестве наблюдателя. Колонна полицейских машин за считанные минуты пересекла городские кварталы и вырвалась на простор загородного шоссе. Ещё полчаса бешеной езды на предельной скорости под истошные вопли сирен и ворота дома Бибикова распахнулись. Василий сразу понял, что дом пуст и ничего полезного здесь не найти. Полицейские разошлись по комнатам, приступили к методичному поиску. Василия удивила почти больничная чистота дома. Вымыто, вытерто и начищено всё, что можно и не можно. Никаких следов пребывания человека полиция не обнаружила. Ясно, что хозяин заранее знал о готовящемся обыске и, словно в насмешку, приказал провести генеральную уборку. Во всём огромном доме не нашли ни одного (!) отпечатка пальцев кого бы то ни было. Одураченное полицейское начальство злобно приказало искать лучше. Полицейские снова разбежались по дому, а Василий решил побродить по парку. Медленно прогуливаясь по знакомым дорожкам, обратил внимание на странный блеск в кустах. Будто кто осколок стёкла подвесил на ниточке и оно играет светом, пуская солнечных зайчиков. Подошёл ближе и довольно хмыкнул — маленький объектив. Найти помещение, где сидел наблюдатель, оказалось проще простого — по проводу. Перебирая тонкий чёрный кабель, Василий вплотную подошёл к бетонному столбу. На вершине уличный фонарь. Рядом небольшой люк, точно как крышка дренажного колодца. Недолго думая, поднял люк и крикнул:
— Выходи! Иначе брошу гранату!
Внизу зашебуршалось, испуганный голос произнёс:
— Нет, не надо, я выхожу!
Из отверстия показались руки, голова и бледное лицо. Молодой парень выбрался из ямы, встал рядом, испуганно оглядываясь. Василий задал несколько вопросов, но парень ничего не знал. Его оставили наблюдать за домом и, когда кто нибудь придёт, нажать кнопку на пульте. Дом взорвётся. Когда Василий спросил, чего не нажал, парень ответил, потому что приехала полиция, а должны были гангстеры. Это слово, гангстеры, он сказал с таким нажимом, что Василий невольно представил, как на виллу врываются пять-шесть « паккардов» довоенного выпуска, выскакивают бодрые ребята в строгих двубортных костюмах и широкополых шляпах. У каждого в руках machinegun с большим круглым диском, начинают палить направо и налево. Когда вся земля будет усеяна блестящими гильзами, а воздух замутнеет от порохового дыма, ребята в костюмах сядут в « паккарды» и уедут…
Василий окликнул ближайшего полицейского, показал схрон, объяснил, в чём дело и попросил доставить задержанного к начальству. Толстогубый усач ухватил худенького парнишку и радостно потащил к комиссару. Тот как следует допросил. Парень рассказал то же самоё, что и Барабанщикову, но, на свою беду, начал умничать. Упомянул, что хозяин, Бибиков что-то говорил о курдах. При слове « курды» полиция напряглась и грозно ощерилась. За дурака принялись с тройным усердием. Очень скоро сломленный морально и физически, он сообщил, что вертолёт с хозяином улетел в район какого-то заштатного городишки на границе с Ираком, где в пещерах прячутся курдские террористы. Турецкие власти давно точили зубы на этот район, но предлога для наезда не находили. И вот — такой подарок! Доклад, соответствующе оформленный, представили на высочайшее рассмотрение. На радостях не забыли и господина Барабанщикова В. И. Отметили значительную роль и большой вклад; нет — большую роль и значительный вклад в общую борьбу с международным терроризмом и даже ходатайствовали о награде. Пока местная власть решала, Василий испросил разрешения Москвы на участие в операции. Руководство турецкой службы безопасности без энтузиазма встретило просьбу Барабанщикова об участии в штурме. Всё-таки иностранец, как бы не пострадал, отвечать придётся. Но когда Василий положил на стол бумагу, из которой следовало, что вся ответственность за жизнь г-на Барабанщикова возлагается на самого г-на Барабанщикова, то начальство повеселело и снисходительно позволило « шагать по трупам врагов за спинами наших гвардейцев». Вот так просто и скромно.
На следующее утро шесть транспортных вертолётов с десантом на борту поднялись в яркое синее нёбо. Машины взлетали с интервалом в тридцать секунд, в полёте выстроились в колонну и устремились к цели. Василий вместе с начальством расположился в последней машине. Пресс – офицер вкратце рассказал план операции. План по-детски прост и бесхитростен: над целью вертолёты высаживают десант и начинается штурм.
— И всё? — спросил Василий.
— И всё! — гордо ответил пресс-офицер.
— Но ведь противник будет сопротивляться, отстреливаться…
— Огневые точки подавим, сопротивление сломим!
— Ага, — ответил Василий и вопросов больше не задавал.
Тактика действий турецкого спецназа скопирована у старших братьев, американцев. А тех, в свою очередь, научили безмозглые сценаристы и режиссёры из Голливуда. Потому что только в американском кино солдаты высаживаются чуть ли не на голову противника, а потом красиво так убивают этого самого противника. Потерь среди американцев не бывает и даже американские штаны на главном герое не рвутся и пыль к ним не пристает, вот!
Именно так действовал американский спецназ однажды в Афганистане. Огромный двухвинтовой «Сикорский» высадил два десятка солдат в сотне метров от базы талибов. Те дождались, когда вертолёт улетит и перестреляли американцев. Оставили троих живыми, что бы вызвали помощь. Они вызвали. Прилетел опять Сикорский с двадцатью солдатами на борту. На этот раз сесть не дали. Вертолёт расстреляли в воздухе. В итоге операции уничтожена машина стоимостью несколько десятков миллионов долларов, более сорока военнослужащих элитной части погибло. Такого позора не было со второй мировой войны. Глупость союзников ничему не научила и здешнее воинство решило встать на те же грабли.
Боевые машины вышли на цель, развернулись подковой и начали высадку десанта. Солдаты бесстрашно прыгали в стометровую пропасть. Тонкий линь и храповик — вот всё, на чём держалась солдатская жизнь. У самой земли свободное падение замедляется и солдат мягко приземляется. Отстёгивает храповик, отбегает в сторону и падает на землю. Он готов к бою. Из каменного холма, сплошь изрытого пещерами, с шипением вырвалась ракета, ударила в борт самого дальнего вертолёта. Ракета попала в хвостовой двигатель. Мотор разлетелся на куски. Тяжёлую машину закрутило. Низкий гул оставшегося двигателя перешёл в надсадный рёв. Вертолёт по широкой спирали быстро пошёл к земле. Экипаж пытался спасти машину и людей, но один двигатель не спасёт и тяжёлая махина падает на камни. Громкий треск рвущегося металла, клубы пыли и глухой взрыв… Из всех щелей и нор на холме начинается слаженная стрельба. Частый треск автоматов заглушается грохотом крупнокалиберных пулемётов. Сотни пуль летят в незащищённые бока транспортов. Порядок десантирования сразу нарушился. Солдаты стремятся побыстрее покинуть смертельно опасные вертолёты. Экипажи торопят, чтобы быстрее уйти из-под обстрела. На земле спецназ начал отстреливаться, но это ничего не изменило. Основная масса людей осталась в вертолётах и ничем не могла помочь. Воздушные машины превратились в мишени. Одна, вторая быстро пошли к земле, отчаянно молотя лопастями по воздуху. Падения всё-таки удалось избежать, произошла, как говорят пилоты « жёсткая посадка». Это когда вертолёт шмякается на землю так, что ломает шасси и корпус рвётся в нескольких местах. Машину после такой « посадки» или выбрасывают, или отправляют на завод изготовитель для капитального ремонта. Вертолёт с руководством шёл последним и сёл в стороне. Створки хвостового люка открылись, всё быстро выбежали наружу. Начальство верно оценило обстановку и без колебаний приняла верное решение — просить срочной помощи. В эфир сквозь ругань и крики полетел приказ: всём оставаться на своих местах и ждать подмоги.
Короткими перебежками, от укрытия к укрытию, Василий приблизился к редкой цепи солдат. Осмотрелся. Каменный холм представлял собой идеальный рубеж обороны. Крутые, изрытые трещинами склоны чернеют круглыми дырами, из которых курды ведут шквальный огонь. Всё огневые точки наверняка соединены ходами. По ним легко перебрасывать резервы на угрожаемый участок. В середине холма, в пещерах сосредоточены запасы продовольствия и боеприпасов. Брать такую крепость лобовой атакой конечно, можно, но солдатской крови прольётся море. Нужна артиллерия, бомбардировочная авиация, а лучше всего — применить вакуумную бомбу. Но ничего этого нет, так что будет бессмысленная гибель людей под ураганным огнём. Василий видел, как один за другим солдаты дёргались от попаданий и замирали. Некоторые успевали отползти за камни и оттуда отстреливаться. Он не испытывал жалости к убитым и раненым. Знал, что многие из турецкого спецназа проходили боевую стажировку в Чечне в бандах Хаттаба и Басаева. Их сейчас убивают. И чёрт с ними! Подобрался к убитому, снял бронежилет, оружие и снаряжение. Кевларовый шлем с встроенной рацией тоже пришёлся впору. Отполз в сторону, вздохнул и перекрестился. Предстоит ползти по камням и сухой земле почти три сотни метров до подножия холма. Кто служил, тот знает, каково проползти даже полсотни шагов. А тут ещё и стреляют. Используя камни и трещины как укрытия, где ползком, где на четвереньках, добрался до глубокой расщелины. Извилистая трещина, глубиной до метра и более, ведёт прямо до подножия. Слишком удобный и короткий путь не бывает безопасным, это Василий знал из собственного опыта. Медленно ползёт вперёд, внимательно всматриваясь в каждый камешек, ощупывая всё выемки, неровности и просто подозрительные места. Быстро обнаружил то, что искал. Ловушка оказалась простейшей растяжкой. Быстро обезвредил, а гранату запасливо сунул в карман — пригодится. Следующую ловушку нашёл метрах в трёх дальше. На этот раз «лягушка» — прыгающая противопехотная мина. Решил не возиться. Осторожно извлёк из пыли, не касаясь крышки детонатора, отшвырнул подальше. Грохнул взрыв. Тотчас в то место хлестнула пулемётная очередь. Секундная тишина. Василий вытянул руку, собираясь ползти дальше, как с мерзким визгом пули начали крошить камни над головой. Мелкие-мелкие осколки гранита сыпятся на голову, на спину, больно секут руки через ткань. Василий в самых изысканных выражениях похвалил себя, что так предусмотрительно надел бронежилет. Сзади ойкнуло, раздалась ругань. Удивлённо оглянулся, видит четверых солдат. Лежат в двух метрах позади. Один тихо ругается и ожесточённо чешет зад. Второй, несмотря на серьёзность положения, давится от смеха.
Пулемёт угомонился. Передний поднял голову, на Василия уставились круглые карие глаза. Василий спросил:
— Со мной?
Солдат кивнул, тихо произнёс:
— Командуй, а то больше некому.
Мины и растяжки пошли на каждом метре. Чаще простые, из гранат. Мины больше не выбрасывал, а аккуратно складывал в сторонке, показывал солдатам и ползли дальше. Гранат набралось столько, что уже складывать некуда. Наконец, невыносимо долгий путь кончился. Василий прислонился мокрой спиной к прохладной каменной глыбе. Рядом остановились солдаты. Вдруг раздался громкий мужской голос, что-то требовательно запрашивая. Василий дёрнулся. Вспомнил, что в шлеме рация. Ответил. В наушниках замолкло, потом другой голос вежливо спросил:
— Что собираетесь делать, господин Василий?
Узнал голос комиссара полиции, который руководил обыском на вилле Бибикова.
— Со мной четверо солдат, господин комиссар, — ответил Василий. — Мы сейчас проберёмся внутрь, всех поубиваем, а Бибикова арестуем. Как план?
— Отлично! А что делать нам? — с иронией спросил комиссар.
— Не стреляйте в нас, — просто сказал Барабанщиков.
— О, кей. Мы за вами наблюдаем, — также просто ответил комиссар.
Василий убедился, что в их секторе никто не стреляет, закинул автомат за спину, подпрыгнул и, цепляясь за малейшие выступы, полез по вертикальной стене. Сразу почувствовал, как мешает бронежилет и гранаты, цепляются за всё и не дают двигаться прямо. Пришлось лезть зигзагом, оттопыривая зад, чтобы не цеплять камни. На высоте третьего этажа Василию стало казаться, что задница весит, как бочка с пивом, а бронежилет не кевларовый, а чугунный. Напрягая силы, поднялся выше. Ствол пулемёта торчит прямо над головой, можно дотянуться. Переместился левее, поднялся ещё немного. Внизу солдаты прижались к камням и неотрывно наблюдают, что делает русский. Осторожно, чтобы не упасть от лишнего движения, достаёт гранату, указательный палец отгибает проволочку. Кольцо легко вытягивается из отверстия, предохранительная скоба отскакивает. Хлопает запал. Мысленно произносит — « двадцать два», швыряет в амбразуру. Взрыв грохнул так, что стена затряслась и посыпалась каменная крошка. Шаг вправо, рывок, ныряет в помещение. Кувырок в сторону, стойка и … опускает руки. По комнате разбросаны ошмётки тел двух или трёх человек … нет, точно трёх, вон головы. Стены забрызганы кровью, на потолке растекается облако дыма. Сзади зашуршало, в амбразуру просунулась солдатская голова. Василий убрал пулемёт, помог забраться остальным. Солдаты рассматривали кровавые стены, качали головами. Дверь в огневой точке крепкая, получилось замкнутое пространство. Потому взрыв обыкновенной гранаты так изуродовал людей.
Где может прятаться Бибиков? Понятно, что не у пулемётной амбразуры. Ему чужды идеи курдов о национальном освобождении и создании своего независимого государства. Не дурак и понимает, что долго крепость не удержать. Турки возьмут, это вопрос времени. Вспомнил о вертолёте, на котором Бибиков прилетел. Где он, отпустил? Едва ли, это единственный шанс уйти, когда станет совсем худо. Значит, где-то здесь. И не в подвале, понятно, а наверху. Ещё на подлёте Василий заметил, что вершина холма плоская, а не коническая, как обычно. Оглянулся на солдат. Те выжидательно смотрят на него. Короткая очередь выбивает замок, дверь распахивается от мощного пинка и бросается по коридору вперёд. Навстречу выбегают какие-то люди, пулемёт отрывисто рычит огнём, люди разлетелись кто куда. За спиной солдаты швыряют гранаты во всё дыры. Грохот, свист осколков и визг пуль сливаются в один сплошной вибрирующий шум…
Пулемёт коротко рыкнул и замолк. Затвор громко лязгнул последний раз. Кто-то шарахнулся навстречу. Василий бросает тяжёлое железо и несчастный с воплем падает — пулемёт не только тяжёл, но ещё и ствол раскалён. Крикуна добивают одиночным выстрелом. Остаются гранаты. Защитники крепости не успевали понять, что за грохот и стрельба катятся по коридору, когда очередная граната рвалась, убивая и калеча людей. На мгновение припадает за выступ или падает и снова бежит вперёд. Несколько раз ощутимо толкнуло в грудь, ударило по шлему. Может, осколки, может, чужие пули, разбираться некогда. Впереди сильно рвануло, рушатся камни. Всё стихло, только за спиной ещё слышатся торопливая стрельба. Пыль медленно оседает, видит, что стена битого камня преграждает путь.
— Чёрт, зараза хитрозадая! — громко выругался Василий. Понял, что Бибиков нарочно подорвал проход. Оглянулся. Солдат нет. Не то убиты, не то занялись своими делами. Для них главное не какой-то Бибиков, а убить курдов как можно больше, заклятых врагов. Совсем рядом раздаётся стрельба. Длинная пулемётная очередь вспарывает тишину буквально за стеной. Хлопнул по карманам — гранат нет. Автомат со спины мгновенно оказывается в руках. Бьёт ногой в дверь и с порога длинная очередь веером. Кувырок с уходом в сторону, ещё очередь. Продырявленные тела медленно сползают на пол. Широкий пролом в стене заложен мешками, через дыры сыпятся струйки песка.
— Алло, комиссар, слышите меня? — произнёс в микрофон. Через несколько секунд раздался голос комиссара:
— Да, Василий. Вы ещё живы? Это удивительно!
— А вы как? Всё ещё топчетесь у подножия?
— Военные ведут штурм по всём правилам военной доктрины НАТО, пытаются избежать потерь… Получается хреново, — признался комиссар.
— Ладно, избегайте и штурмуйте, — разрешил Барабанщиков. — Сейчас из пролома полетят мешки с песком. Это я. Не вздумайте стрелять.
Обождал с полминуты, чтобы сообщили всём и начал по одному сбрасывать мешки.
— Хорошо, господин Барабанщиков, мы вас видим, — прозвучало в наушниках, — что вы собираетесь делать дальше?
— Не скажу, — ответил Василий, — потому что враг подслушивает.
Когда последний мешок улетел, осторожно встал на край, выглянул вверх. Глаза пробежали по стене. Всё, как обычно — трещины, сколы, выступы. «Можно бы и побольше выступов и трещин поглубже, — со вздохом подумал. — Да и жарища … Бывают же солнечные затмения, а»? Сплюнул густым комком пыли, автомат опять оказался за спиной, пальцы сжимают край пролома. Лезет вверх…
Далёко внизу, за укрытиями, солдаты  перестали стрелять — странный человек в гражданских брюках и солдатском бронежилете ползёт по отвесной скале, как муха по стеклу. Офицеры смотрели в бинокли, солдаты в оптические прицелы. Человек упорно карабкается по гладкому камню выше и выше, словно вместо пальцев у него стальные когти. Вонзаются в камень, не дают сорваться. По цепи шелестит запоздалая команда — не стрелять! Осаждённые забеспокоились, не понимая, почему не стреляют. Глупые решают, что их испугались и горделиво посматривают по сторонам. Кто умнее, так не думают. Понимают, что турки не струсили, а чего-то ждут. Самый храбрый высовывается наружу. Шея вытягивается, как у гуся, раздаётся удивлённый крик. Опомнившись, втягивает обратно, будто улитка. Возбуждённо размахивая руками, рассказывает о человеке на стене. Ему не верят. Он пытается убедить, сует голову в пролом. Длинная очередь из пулемёта охлаждает любопытство градом каменных осколков и истошным визгом пуль.

Проклятое южное солнце прожигает насквозь. Едкий солёный пот струится из каждой клеточки тела, заливает глаза, водопадом хлещет по спине, рекой растекается по ногам. Осталось всего пять метров, а кажется — до нёба. Василий не задумывается, он философствует: «Хорошо, что зад у меня маленький, а руки толстые и длинные, как у орангутанга. Подо мной полсотни метров, на дне камни, шмякнусь — соскребать придётся. Соберут в горшок и повезут лечить. И ведь не вылечат ни хрена, вот что плохо. Так что падать нельзя. Руки мои сильные-сильные, а жо…, нет, зад маленький – маленький, ну просто невесомый!»
Новоявленный философ не замечает, как приближается пролом. Собирается закинуть «невесомый» зад внутрь, но вовремя останавливается:
— А вдруг меня в гости ждут?— бормочет вслух. — Проверим? Проверим!
Граната летит в пролом. Лишь только тёплый бок ребристый кругляш вырывается из ладони, вспоминает, что забыл выдернуть кольцо. Граната не взорвётся! С криком «Эх, ядрёна мать!» прыгает в пролом едва ли не раньше гранаты… Четверо у стены ошеломлённо замирают — на пол железно грюкается оборонительная граната, вместе с ней приземляется на полусогнутые большой свирепый человек, волосы дыбом, грязный и злой. Немая сцена на короткое мгновение, затем неизвестный хватает гранату. Ближайший курд падает навзничь с разбитым лицом. На остальных словно потолок рушится — всё падают замертво под ударами свирепого незнакомца.
Василий хозяйственно сует гранату в карман, громко сплёвывает. Замечает, что вокруг тишина, как в лесу. Никто не стреляет!
— Ишь, рты разинули, — усмехнулся он, подошёл к пролому. Махнул рукой, мол, порядок и частая пальба радостно возобновилась.
Усталый и равнодушный, Василий пнул дверь, швырнул надоевшую гранату в коридор. Грохот, пыль, чей-то вопль. Бросается вперёд, стреляя короткими точными очередями по всему, что движется. Врывается на площадку и в этот момент на вершину обрушивается град мин! Миномётчики наконец пристрелялись и дали точный залп. Он успевает в последний миг прыгнуть под каменный навес и тотчас куча осколков рассекла воздух, каменная крошка сыпется, как горох из худого вёдра. Чутьё заставило Василия поднять голову. Видит, как совершенно невредимый вертолёт медленно отрывается от площадки. Размышлять, что за чудо и как уцелел, некогда. Бросается вперёд, в прыжке цепляется за опорную лыжу.  Потные ладони скользят, срываются. Из последних сил подтягивается, перекидывает ногу и, цепляясь за штангу крепления, лезет в салон. Пилот сразу почувствовал, что машину неестественно качнуло в бок. Наклонился, черепашья башка в шлеме высовывается наружу. Рот разевается в беззвучном крике, голова исчезает. Дверь салона отъезжает, второй пилот удивлённо смотрит вниз. Василий к этому моменту уже крепко уцепился за стойку и, как только рожа второго пилота склонилась, схватил свободной рукой и дёрнул. Но летать самостоятельно второй пилот не пожелал. Вцепился обеими руками в дверной проём и ни за что не хочет выпадать. Василий удерживает одной рукой, потом пилот упирается ногами и руками. Понимая, что жить осталось миг, лётчик изо всех сил тянет назад. Василий изворачивается и неимоверным броском забрасывает ноги на шею пилоту. Берёт в замок. В это время первый пилот, желая помочь товарищу, закладывает вираж вправо. Это решило дело — лётчик вылетает из кабины, как пробка из бутылки. Василий едва удержался, что бы самому не сорваться. Врывается в салон … а там пусто! Секунду ошарашено оглядывается, не веря глазам, даже лежащую на сиденье папку с бумагами приподнял. Рычит от злости и разочарования громче вертолёта. Опомнился, бросился к пилоту — нет, не он. Василий устало показывает пилоту вниз. Тот нагло скалится, отрицательно мотает головой:
— Убей меня и лети сам, понял?
— Договорились, — сквозь зубы процедил Барабанщиков. Сильный подзатыльник и красивый белый шлем летит на пол. Хватает лётчика за шиворот, рвёт к раскрытой двери. Тот ещё не верит, что выбросят, не сопротивляется. Василий крякнул, дёрнул и пилот с воплем пронзает пространство. Брякнулся в кресло пилота, злой и расстроенный. Небрежно разворачивает, резко валит машину вбок, обратно. Вертолёт падает на посадочную площадку, как пустая коробка от ботинок…
Вершина горы похожа на потревоженный муравейник — суетятся солдаты, сержанты командуют, срывая голоса и размахивая руками. Василий расстроено бредёт прочь, не замечая беготни вокруг. Всё зря! Столько сил, нервов, десять раз чуть не убился и всё без толку! Бибиков снова всех обманул. Потерянно идёт через площадку. От попадания мины край стены рухнул. Василий садится на самый большой камень. Взгляд рассеянно скользит по развалинам. Что-то тускло блеснуло. Всматривается - часы! Наручные часы, циферблат треснул. Василий наклонился, смахнул пыль. Видит руку, снова смотрит на часы.
«Это же «Patek Philippe», чёрт меня забери»! — чуть не заорал Василий. Именно такой марки наручные часы предпочитал Бибиков. Вряд ли кто-то из курдских партизан может себе позволить часы, которые дешевле миллиона долларов не бывают. Холодея от предчувствия полной неудачи, принялся как бешеный расшвыривать камни. Засыпанное пылью тело безжизненно лежит лицом вниз. Перевернул. Мёртвые глаза Андре Бибикова тускло смотрят в нёбо. На всякий случай проверил пульс — нет. Устало откинулся на камень, опустил голову. « Всю жизнь обманывать всех подряд и так глупо погибнуть от случайной мины»! — подумал Василий.
— Нашли то, что искали? — раздался голос полицейского комиссара.
— Не совсем, — кисло ответил Василий, отпустил руку Бибикова. Хрустальный циферблат дорогих часов разлетается от удара о камень.

Позже, уже в Москве, Василий узнал, что операция прошла очень удачно на взгляд турецкой стороны. Турки чрезвычайно довольны сотрудничеством с российскими правоохранительными органами. Пространный доклад на десяти страницах сообщал, что в результате совместных действий уничтожена крупнейшая банда сепаратистов, захвачено большое количество оружия, боеприпасов, готовых к продаже наркотиков и даже фальшивые деньги. Документы, обнаруженные в вертолёте, позволили найти другие тайные базы террористов, склады с оружием и так далее. В докладе особо отмечалась роль господина Барабанщикова, сообщалось о представлении к награждению очень престижным орденом и настоятельно рекомендовалось российской стороне наградить храброго капитана. «Царица Тамара» внимательно прочла доклад турецкой стороны, выслушала самого Василия.
— Ну и что вам не нравится, Василий Иванович?
— Да… — махнул рукой Барабанщиков, — я думал живым взять. Интересный мужик был, много знал. Да мог бы и уйти от турок…
— А он и ушёл бы, — ответила Береговая, — если бы не вы, такой прыткий и приставучий. Он торопиться стал, потерял контроль над событиями и попал под мину.
Закрыла папку с делом Бибикова, добавила:
— А вообще… На каждого мудреца довольно простоты. Так, кажется, у Алексея Толстого?


Василий Барабанщиков едва дождался окончания рабочего дня. Он не очень-то верил, что Элеонора так вот запросто будет жить в его пустой квартире. Всё-таки привыкла к другим условиям, да и вообще, кто он такой? Ну да, спас жизнь пару раз, ну и что? Это ещё не повод для близких отношений. Всё же в глубине души теплится маленькая надежда, что вот, сейчас придёт, а его ждут! Красиво так, как в кино. Не раздумывая, поймал частника, назвал адрес. Остановить попросил у соседнего дома — сказалась привычка. Неторопливо пошёл по тротуару. Поднял глаза — нет, в окнах темно. Поднялся, открыл дверь. В квартире никого, тихо и заброшено. Ничего не изменилось с тех пор, как он последний раз сюда заходил. На подоконниках толстый слой пыли, ванна сухая, без капли влаги. Всё признаки нежилого дома. Заглянул в холодильник, хотя прекрасно знал, что он отключён и пуст. А вдруг! Вздохнул и стал собираться в магазин. Уже в дверях услышал резкий звонок телефона. Лицо скривилось — наверно, с работы!
— Капитан Барабанщиков, слушаю, — автоматически ответил в трубку.
— Добрый вечер, господин капитан, — насмешливо отозвался в трубке знакомый голос, — наконец-то попался.
— В каком смысле? — растерялся Василий, — то есть … э-э … здравствуйте.
— Ты бы мне ещё « здравия желаю» ответил, — упрекнула Элеонора. — Я уже неделю звоню тебе домой в это время.
— А почему ты не здесь? Где ты? Как тебя найти? — зачастил вопросами Василий.
— Отвечу только на один вопрос: я в гостинице.
Назвала адрес, велела через час быть у неё. Василий засуетился: начал рыться в одежде, хотя имел только один костюм и джинсы, бросился в ванну бриться и тут же умудрился порезаться… Одним словом, за двадцать минут совершенно запутался и окончательно выбился из сил. В конце концов плюнул на всё приготовления, вышел на улицу и поехал к Элеоноре. Следующая неделя пролетела, как один день. Жить у него на квартире Элеонора наотрез отказалась и Василий каждый вечер возвращался в гостиничный номер. Впервые стал ждать окончания рабочего дня, нетерпеливо глядя на часы. Вечером бежал в магазин, покупал то, что велела Элеонора и почти бегом возвращался к ней. Жизнь, как сказка и вроде как семейная, потому что Элеонора всякий раз уходила от ответа на вопрос, когда они поженятся. Василий в первый же вечер сознался Элеоноре в чувствах и предложил замуж. Она не отказала, но и не согласилась. Попросила подождать. Всё-таки у неё есть опыт замужества и радости этот опыт не принёс. Надо подождать, а там видно будет. Элеоноре удалось не обидеть и убедить Василия не торопиться. Однако через несколько дней Василий надулся:
— А почему нельзя расписаться? — недоумевающе спросил как-то вечером.
— Можно, Васенька, можно, только что это даст? — вопросом на вопрос ответила Элеонора. — Знаешь, что убивает отношения? Будни, серые скучные будни.
— У меня серые будни ничего не убивают, — ответил Василий, — Я рад, что каждый день вижу тебя. Мы вместе и не надо никуда бежать, в кого-то стрелять или отбиваться от очередного придурка. Ну что плохого в обычной семейной жизни?
— Ничего, — засмеялась Элеонора, — но мне так нравилось, когда ты меня спасал.
Прижалась к широкой груди Василия и хитро заглянула в его глаза.
— Ладно, — махнул он рукой, — я знаю, как тебя уговорить. Нужен ребёнок.
— Конечно, Васенька, но опять не сейчас, — опять засмеялась Элеонора.
— Приступить необходимо немедленно!
— Ой, — притворно испугалась она, — сейчас всё брошу и убегу!
— Вот-вот, а с ребёнком не убежишь!

Прошёл месяц. Элеонора стала понемногу забывать прошлые приключения. Спокойная, размеренная жизнь брала своё. Элеоноре надоел отель и они перебрались в двухкомнатную квартиру Барабанщикова. Устроилась переводчицей в лингвистическое бюро, ежедневно ходила на работу, заботилась о Василии и уже втайне считала себя женой. Настоящей, законной женой и собиралась сказать об этом Василию в ближайший выходной. Василий тоже чувствовал изменения в Элеоноре. Она словно оттаивала после долгой зимы. Решил не торопить больше, а подождать. Чувствовал, что очень скоро всё станет на свои места. Однажды вечером Элеонора не пришла. На работе никто не отвечал на звонки. Мобильник показывал, что абонент вне досягаемости. Внутри появился маленький холодок опасности. Начал быстро расти, заполнять грудь. Василий немедленно разыскал директора. Тот пояснил, что Элеонора ушла, как обычно, в пять вечера. В милиции равнодушно сообщили, что никакой информацией не располагают, а заявление о пропаже можно подавать через двадцать четыре часа с момента отсутствия человека. Бросил трубку, задумался. Опыт и прошлое не давали повода считать, будто всё случайность, Элеонора вот-вот явиться сама и всё объяснит. Взглянул на часы — половина двенадцатого. Вышел на тёмную улицу. Частник за двадцать минут довозит до нужного адреса и Василий уже жмёт кнопку звонка. Охранник, здоровенный детина с пистолетом в расстёгнутой кобуре, безбоязненно открывает дверь. Василий вежливо объясняет, кто он, зачем пришёл и просит показать рабочее место жёны. Парень внимательно прочитал удостоверение и пропустил внутрь. Василий включил свет, стал внимательно осматривать комнату. Проверил ящики стола, перебрал всё бумажки, записки. Он искал номера телефонов, адреса и вообще любую информацию, что подскажет, где искать жену. Неожиданно помог охранник:
— К вашей жене сегодня приходила женщина, — пробасил парень за спиной.
— Что за женщина? Как выглядит? Во что одета? Приметы?
— Да обыкновенная. Средних лёт, до тридцати, — ответил он, — крашена по-чёрному. В смысле, брюнетка! В ушах большие золотые серьги. Одета во всё тёмное, на плечах блестящий платок, фиолетовый.
— Как блестящий, — не понял Василий, — клеёнка, что ли?
— Нет, с блёстками такой, яркий, — объяснил парень, — она вроде цыганки, только одета богаче.
— Ну, ну, что ещё заметил, выкладывай, — поторопил Василий.
— Так выкладываю, чего таить, — ответил охранник, — на гадалку она очень похожа, вот что бросается в глаза.
— Особых примет не заметил?
— Нет, лицо чистое. Приехала на машине. Вроде такси частное и всё, — развёл руки охранник.
— Похожа на гадалку, — повторил Василий. — Такие любят присваивать себе странные имена, фамилии…
Снова стал рыться в бумагах. Ничего. «Чёрт! — с досадой подумал он, — неужели ничего нет»? Медленно направляется к выходу. Край стола подло высовывается и больно бьёт по ноге. От удара тяжёлая тумба отодвигается. Василий охнул от неожиданной боли, повернулся. В глаза бросается тонкая полоска бумаги на полу. Поднимает. Это — карта «таро». Нарисована чушь какая-то: скелет на коне, звёзды, ночное нёбо… Но главное — ряд цифр в уголке, номер телефона! Нет имени, фамилии, но это не важно. Быстро связывается с дежурным по конторе и по его просьбе тот быстро вычисляет адрес. Василий срывается с места, не забыв крикнуть спасибо охраннику и помчался ловить такси…
До нужного места доехал за минуты. Район бывшей окраины, где никто не хотел селиться. Маленькая деревня, из которой убежала вся молодёжь, сейчас превратилась в престижный район. Повсюду трёх-четырёх этажные дома за каменными заборами. Дворы превращены в маленькие ботанические сады. Бассейны, теннисные корты, мини площадки для игры в гольф. И везде — видеокамеры наружного наблюдения, охрана или громадные собаки, что лучше любой охраны или видео. Несмотря на позднее время, «деревенька» хорошо освещена и нужный дом нашёлся быстро. Василий пошёл мимо, внимательно разглядывая сооружение за крепостной стеной, иначе не назовёшь. Огромный куб в три этажа. От земли до крыши стены обложены странной плиткой цвета свежей ржавчины, будто весь дом построен из ровных кусков ржавого железа. Стандартный вход с фронтоном на двух колоннах. Здание окружено забором красного кирпича. Словом, всё рыжее или коричневое, будто хозяин ярый приверженец одной известной расовой теории. По углам — объективы видеонаблюдения. Охрана где-то внутри, за забором, видит на мониторах всё в пределах огороженной территории. Ни секунды не колеблясь (всё-таки незаконное проникновение!), Василий решает войти в дом.
Несмотря на охрану, наблюдение, освещение и прочее, у таких « объектов» есть существенный недостаток: всё супер-пупер охранные системы подключены к обычной линии электропередач. Кабель проложен неглубоко под землёй и выходит на поверхность прямо у столба. Тянется наверх и там подключается. На столбе — стандартный прозрачный коробок счётчика, чтобы ловкачи всяких там жучков не ставили. В доме есть резервный источник питания — дизель-генератор. Запускается через несколько секунд после отключения основной линии. Василий открыл крышку счётчика, опустил переключатель. Свет немедленно гаснет, наступает полная, непроницаемая тьма. Перепрыгивает через забор и останавливается под стеной. Прямо над головой мёртвая видеокамера. В подвале надрывно взвыл дизель, свет вернулся. Василий выждал, но никто не всполошился из-за отключения электроэнергии, видимо, такое тут не редкость. Осторожно обошёл дом и нашёл то, что искал — приставную лестницу. Хозяева поленились убрать в гараж, бросили возле дома на траву. «Вот так и попадают, — усмехнувшись, подумал Василий, — охрана, сигнализация и двери, наверно, железные, с хитры замком… А окна на втором этаже открыты»!
Как в воду глядел — окно второго этажа распахнуто, а рядом, как насмешка, ящик кондиционера. По лестнице добрался до ящика, спрыгнул в окно. В комнате никого, тихо. Осторожно открыл дверь, пошёл по тёмному коридору. На стенах тускло блестят чьи-то портреты. Смутные рожи неодобрительно следят за незваным гостем и кажется, что сейчас закричат тоненькими противными голосами, призывая хозяина. На последней картине, возле лестницы внизу, мутно белеет лицо с чёрными провалами вместо глаз. Василий аж плюнуть захотел, но с трудом удержался — не до этого. Дом велик, с множеством комнат и в любой может быть Элеонора. Он доверял интуиции и нисколько не сомневался, что жена ( именно жена!) где-то здесь. Если темно, хоть глаз коли и тихо, как в могиле, обостряются всё чувства. Слабый запах тления, дыма и ещё чего-то непонятного чувствовался в неподвижном воздухе. «Надо в подвал. Всё гадости творят почему-то в подвалах, — подумал Василий, — на чердаках только кошачья любовь… Но почему так тихо? Неужели дураки до сих пор не заметили лестницы»! Каждому свойственно неосознанно переносить свои рассуждения на других. Василий ждал, что вот-вот охрана ворвётся в дом, начнёт обшаривать каждый уголок. Он не очень-то и прятался, когда лёз в окно.«Видно хозяева жадные, платят мало, вот охрана ничего и не видит», — решил он. Спустился ниже по лестнице, ещё надеясь на неожиданное нападение охраны, но никто ничего.
Послышался странный звук, очень тихий, на грани слышимости. Замер. Постепенно ухо различило далёкое протяжное пение или завывание. Пошёл на звук, остановился, снова прислушался — далёкий хор медленно и торжественно поёт что-то непонятное. Солидно подвывает синтезатор. Звуки поднимаются из-под земли. Нечто странное и чуждое слышится в завываниях и нехорошее предчувствие заставляет Василия двигаться быстрее. Центральная лестница проходит посередине дома от самого верха до холла и опускается ниже. Спустился, руки упёрлись в толстую дубовую дверь. Именно из-за неё доносится пение. «Этого ещё не хватало»! — сердито пробормотал Василий. Пальцы нащупали ручку, осторожно поворачивают. Медленно и осторожно открыл дверь. Звуки пения становятся громче. Приторный запах чего-то восточно-пряного буквально хватает за горло. Гримаса брезгливости кривит лицо, в носу зачесалось. Из всех сил старается не чихнуть. Аккуратно снимает дверь с петель, ставит так, что со стороны выглядит, как закрытая. Идёт вниз. Длинный тёмный коридор оканчивается ещё одной дверью. Широкие тёмные шторы обрамляют по краям, создают впечатление не просто банального входа-выхода, а портала в иные миры. Оттуда, из «иного мира» и слышится заунывное пение, а приторный запах мешает дышать. Василий глубоко вздохнул, покачнулся на носках. Одним плавным движением открыл дверь, скользнул вперёд и вбок, замер…
Посредине круглого просторного помещения на продолговатом столе лежит женщина, укрытая чёрным покрывалом до подбородка. Вокруг, на уровне человеческого роста, горят свечи. Вдоль дальней стены стоит тринадцать кадильниц на высоких подставках. На стенах блестят зеркала. Тусклый свет отражается, множится и кажется, что свечей горит намного больше, чём на самом деле. Четверо, в длинных чёрных плащах с опущенными капюшонами, стоят по углам стола. Пятый во главе, шестой держит над его головой обруч с двумя рогами. Василий ожидал, что его заметят, потому что огонь едва заметно колыхнулся, когда открывалась дверь. Никто не шевельнулся. Всё шестеро сосредоточенно поют на непонятном языке. Он вытянул шею, разглядывая женщину на столе, но при тусклом освещении плохо видно. Делает шаг. Раздаётся хруст и всё шестеро оборачиваются. Неизвестный под короной вскрикивает тонким голоском, четверо вокруг стола, как по команде, выхватывают длинные ножи. В темноте, да ещё безоружному — шансов почти ноль. Василий сразу хватает латунную подставку кадильницы, обрушивает на ближайший капюшон. Без замаха бьёт второго, отпрыгивает. Чётко слышится хруст сломанных костей, две фигуры в чёрных плащах валятся на пол. Остальные замирают, но неизвестный под короной опять взвизгнул. Нерешительно идут вперёд, но тут рогатая корона летит на стол, вместо неё в руках блеснул нож. Василий швыряет подставку. Кусок железа весом в полтора десятка килограммов врезается в лицо под капюшоном и человек без крика падает. Хватает вторую подставку, бьёт по вскинутой руке с ножом. Хруст перебитых костей, крик, но второй успел-таки достать и бок опалило режущей болью. Но то ли удар получился слабым, то ли рука не так пошла — лезвие скользнуло по рёбрам и получилось больно, но не опасно. Рассвирепевший Василий начал махать подставкой, как оглоблей. Зазвенело, полетели свечи, стёкла. Острый край подставки рубит не хуже топора!
Он остановился, когда в комнате прекратилось всякое шевеление. Взгляд налитых кровью глаз скользит по комнате — на полу валяются скрюченные тела в чёрных балахонах, к ароматизированному дыму примешивается сильный запах крови. Подошёл к столу. Видит Элеонору. Глаза закрыты, дыхание спокойное, как во сне. Лицо густо покрыто гримом. Схватил за руку, проверил пульс — есть, ровный, как у спящего человека. Осторожно берёт на руки, бережно несёт наверх. Нога опускается на последнюю ступеньку, мир вдруг плывёт перёд глазами, тело сковывает пугающая слабость. Голова кружится и только сейчас Василий вспоминает, что ранен. Чувствует, что весь левый бок мокрый от крови. Торопливо кладёт Элеонору на диван. Рвёт рубашку, прикладывает к ране. Лёгкая, тонкая скатерть со стола идёт на бинт. Внезапно в прихожей раздаётся грохот. Здоровенный, как мамонт, охранник ворвался в дом, бьёт рукой по выключателю и картинно застывает в дверях. Бык здоровый. Василий решает не рисковать, тем более ранен. Охранник набычился, руки раздвигаются, словно груды мышц распирают, идёт навстречу. Пошатываясь, Василий отступает по коридору в подвал, хватается за дверь. Презрительно ухмыляясь, охранник приблизился. Пальцы крепко сжимают дверь, руки напрягаются и тяжёлая створка летит в охранника. Тот успевает только руки вытянуть — тяжёлая дубовая дверь бьёт боком в грудь, слышится хруст рёбер и охранник молча валится навзничь. Пока силы есть, Василий набирает номер дежурного по конторе, сообщает адрес и что произошло. Трубка валится из рук, Василий без сил опускается на пол…

Первым возвратился слух. Неясный шум исчезает, настает тишина. Глаза медленно открываются. Над головой белеет потолок. Видит крашеные светлые стены, окно. Нёбо затянуто тучами, капает дождь. Его странно тяжёлое тело лежит на больничной кровати, укрытое до подбородка лёгким одеялом. Василий понял, что угодил в больницу, хотя считал, что с царапиной на боку мог бы и дома полежать. Бок тупо ноет, будто там болит большой зуб. В палате никого. Василий по очереди шевелит пальцами, поднимает и опускает руки. Рядом, на тумбочке видит квадратный пульт с кнопками. Жмёт первую и в палату тотчас входит медсестра:
— Что случилось?
— Ничего, — хрипло ответил Василий, — очнулся, начал шевелиться.
— Понятно, — кивнула медсестра, исчезла за дверью. Минуту спустя входит доктор, задаёт обычные в такой ситуации вопросы о самочувствии и настроении. Объяснил Василию, что в больнице лежит, потому что потерял много крови, отсюда слабость и головокружение. Кровь долили до нормы, но всё равно надо полежать.
— Что с моей женой? — перебил Василий.
— Не беспокойтесь, всё хорошо. Промыли желудок, дали необходимые лекарства. У неё небольшое отравление было. Теперь нет, — ответил доктор.
Дверь открылась, в палату входит «царица Тамара». Взглянула на врача, тот вышел.
— Василий Иванович, — вздохнув, заговорила строгим голосом, — вы знаете, как я не люблю художественную самодеятельность?
— Знаю, — ответил Василий и даже попробовал развести руками.
— Ваши действия по розыску и спасению Элеоноры самая настоящая самодеятельность. Полное дилетантство. Вам повезло, что вы оба не погибли.
Барабанщиков помалкивал. Он и сам знал, что действовал, как герой дешёвого боевика. Смутные подозрения, догадки — вот на чём основывалось решение.
— А если бы вы ошиблись? — грозно вопрошала «царица Тамара», — что тогда? Под трибунал отдавать вас за незаконное проникновение в дом? А нанесение тяжких телесных повреждений? Вы же убили троих человек!
— Я вынужден был…
— Нет, это они вынуждены были защищаться от нападения неизвестного! Вам повезло, что ваше чутьё или предчувствие, называйте как хотите, вас не подвело и в этот раз. Прокуратура с трудом признала ваши действия правильными. Но раз на раз не приходится и тогда…
Тамара встала, возле двери обернулась:
— Когда поправитесь, получите строгое взыскание. Пока отдыхайте, а когда надоест, проведайте жену, она в соседней палате. И не забудьте оформить ваши отношения, — неожиданно закончила Тамара. Попрощалась и вышла.
Василий полежал минут пять, после чего решил, что окончательно выздоровел. Поднялся, в голове лёгкое завихрение. Секунду не двигался, привыкая. Накинул халат, направился в соседнюю палату. Но ему никто не сказал, направо или налево, поэтому сначала зашёл в пустую палату, вернулся и уже с другой стороны нашёл небольшую комнату с двумя койками.
Ближе к окну лежит Элеонора, бледная, с закрытыми глазами. Василию немного совестно тормошить слабую женщину, но эгоизм победил и он робко погладил по руке. Они провели вместе весь день, а на утро обоих отправили домой, там Элеонора рассказала, что произошло. Остальное Василий узнал позднее.
Она случайно познакомилась с очень милой и дружелюбной женщиной. Назвалась потомственной прорицательницей и гадалкой. Свой интерес к Элеоноре объяснила тем, что ясно видит некие знаки в её ауре. Элеонора отнеслась с недоверием к её болтовне, но когда гадалка абсолютно точно описала внешность её будущего мужа, назвала имя, то неверие поколебалось. Элеонора и без гадалки собиралась выйти замуж за Василия. Но, разумеется, не сразу. Надо сделать вид, что ещё не решила окончательно или, как говорили героини старых книг — не разобралась в своих чувствах. Гадалка назвалась Виолеттой. Неплохо работала на картах, по линиям на ладони. Элеонора никогда не верила в это и считала сказками. Знала, что есть настоящие гадалки, но их — единицы и можно жизнь прожить, ни разу не встретить такую. А тут на тебе, сама подошла. Однако Виолетта была очень вежлива, дружелюбна. Несколько раз приглашала домой, Элеонора под разными предлогами отказывалась, но наконец согласилась. В гостях пила зелёный чай с шоколадными конфетами, училась гаданию на картах таро и разгадыванию снов. Постепенно женское любопытство перевесило над осторожностью, Элеонора увлеклась. Виолетта гадала на Василия, червонного короля и каждый раз гадание совпадало с желаниями самой Элеоноры. При этом Виолетта подчёркивала, что гадать по-настоящему трудно, сильно устаешь за несколько минут. И ещё, нельзя гадать за деньги и действительно, денег не брала.
— А как же другие? — удивлялась Элеонора, — берут и ещё как!
— Жульё! — кратко ответила Виолетта.
Недоверие таяло. Подруг у Элеоноры не было, а Виолетта оказалась интересной собеседницей. Хотела познакомить с интересными мужчинами, но Элеонора отказалась так, что Виолетта больше и не заикалась о знакомствах. А однажды Виолетта разложила карты и сказала, что скоро у Элеоноры будут крупные неприятности, связанные с близким человеком. У Элеоноры ближе Василия человека не было. Она сильно забеспокоилась. Виолетта попросила прийти через три дня, когда луна и звёзды как-то по-особому встанут на небесах и тогда беду можно отвести. Ничего не подозревая, Элеонора согласилась. В назначенное время приехала. Дверь открыл охранник, здоровенный и молчаливый. Прошла в комнату, где обычно проходило гадание. Сразу за порогом чья-то рука обхватила её, другая зажала рот и нос платком. Сильный удушливый запах ударил в голову, сознание помутилось, дальше не помнит. Из материалов уголовного дела позже Василий узнал, кто такая Виолетта и что должно было произойти…
Настоящее имя — Галина Валенкова. Родом из подмосковной деревни. Кое-как окончила восьмилетку, учиться дальше — ехать в райцентр, потом надо собираться в город, поступать в институт. Далёко, долго, а главное — никакой гарантии, что будешь много зарабатывать. Галя смотрела на мир просто: есть деньги — есть жизнь, нет денег — прозябание. В целом позиция верная, но Галина возвела её в абсолют. К тому же у неё никогда не возникали ассоциации: труд — деньги, наоборот, никакой взаимосвязи не видела. Вкалывать в поле от зари до зари в деревне никто не желал, земля зарастала метровым бурьяном. Всё разъехались, кто куда, осталось одно старичьё. Её родители тоже бросили хозяйство на бабушку и уехали в город. Отец вскоре затерялся вовсе, а мать иногда приезжала погостить и снова в Москву. Чём занималась, не говорила, но одевалась хорошо. Воспитывала Галю бабушка. Она и научила внучку всяким гадательным наукам. Девочка оказалась смышлёной, а главное, одарённой. Бабка это заметила и начала учить девчонку всерьёз. Шло время, Галя росла, росло и её умение. К концу восьмилетки знала всё, что нужно профессиональной гадалке. Когда настало время решать, чём заниматься дальше, сомнений не возникло — ехать в Москву, делать карьеру профессиональной колдуньи. Только какая из неё колдунья в шестнадцать лёт? Пришлось поступить в техникум на самую неходовую специальность, зато получила место в общежитии и стипендию. Училась на тройки, больше стреляла глазами в поисках подходящего жениха с отдельной московской квартирой. Такие находились, но всё не то — потрёпанные жизнью мужички с хрущёвками на окраинах. Как-то, вернувшись домой на каникулы, услышала бабкин совет:
— Смотри, Галинка, я тебя всему научила. Запомни, если что будешь делать не так, во сне черти придут. Будут скакать, смеяться и гадить. Если такой сон приснится, значит плохо сделала, исправляй.
— Ладно, — отозвалась Галя. — Ба, а я слышала, что на внутренностях гадают. Это как?
Бабушка отмолчалась, но вечером внучка опять пристала с этим вопросом и уговорила старуху.
— Только смотри, внучка, гадать на внутренностях грех, нельзя невинных животных обижать.
— А людей? — брякнула Галя и прикусила язык.
— За это в аду гореть! — твёрдо ответила бабка.
С той поры утекло немало лёт. Галина выросла. Стала красивой грудастой блондинкой. Переразвитая фигура всегда притягивала внимание, но вот подходящего мужчины всё не было. И когда появился, Галина окрутила его за неделю. Показала такой класс в постели, что дурак уже жизни не мыслил без неё. А она без его четырёхкомнатной квартиры в доме сталинской постройки на проспекте Мира. Срочно бросила предыдущего сожителя, молниеносно вступила в законный брак с обладателем роскошной хаты. И всё бы хорошо, но старый хахаль никак не хотел терять за просто так роскошную бабу. Изводил телефонными звонками, поджидал на улице. Терпение лопнуло, когда брошенный сказал, что всё расскажет мужу. Что «всё», не уточнил, но Галина и сама хорошо знала своё недавнее прошлое, когда приходилось зарабатывать на жизнь горизонтальным промыслом. Задумалась. То, что этот дурак сам не отстанет, ясно, как дважды два. Значит, надо отставить его самой. Бабушка научила не только гадать, но и обращаться с травами. Запас нужных снадобий у неё имелся…
Когда брошенный кавалер в очередной раз позвонил по телефону, она смилостивилась и пригласила к себе, мол, мужа нет, приходи, вспомним былое. Обалдевший от такого подарка дурак примчался галопом. Галина усадила за стол, налила за встречу. Дурак, стуча копытами от нетерпения, опрокинул не глядя. Последнее, что он услышал в своей жизни, это предложение выйти в коридор покурить. Всё остальное выполнял как во сне. Галина приказала одеться, выйти на улицу и идти прямо, никуда не сворачивая. Он так и сделал. Чудом перешёл перекрёсток на красный свет, пересёк сквер, вошёл в следующий двор и упал возле мусорного бака. Через два часа труп неизвестного мужчины заметил милицейский автопатруль. Врачи причину смерти установить не смогли.
В эту ночь Галине снились черти…
К этому времени гадание ещё не стало основным занятием. Гадала знакомым мужа, подругам. Постепенно о ней узнавали, стали обращаться солидные люди. Довольно быстро Галина поняла, что для настоящей крутой гадалки и целительнице нужен имидж. Церемония заглядывания в будущее требует соответствующего антуража, декораций. Пришлось брать деньги за наиболее удачные предсказания, на них оформить «зал проникновения в будущее». К услугам профессиональных декораторов не обращалась — всё равно, как надо, не сумеют. Делала всё сама. Подобрала тёмные обои, оформила потолок под ночное звёздное нёбо, разыскала в антикварном мебельном салоне древние стулья и стол. Самым сложным было найти абсолютно круглый кусок хрусталя. Заказала довольно сложную систему освещения. В итоге получилось следующее: под бледными ночными звёздами, в слабом освещении бутафорского Юпитера, Сатурна и Марса за круглым чёрным столом восседает прорицательница будущего. Загадочно блестит хрустальная сфера. Незаметным движением ноги сфера вспыхивает диамантовым светом. В центре « стола судьбы» расцветает алмазный цветок, озаряя загадочным неземным светом строгое лицо прорицательницы Виолетты, а не какой – то там Галины Валенковой. На впечатлительных дур и образованных недоумков действовало безотказно. Любой бред воспринимался как откровение свыше и подлежал немедленному исполнению. Но если Виолетта видела, что перёд ней умный и проницательный человек, гадала без дураков. Доходы от предсказаний неплохи, но воображение не поражали, пока однажды один человек не предложил немыслимые деньги за необычное гадание. Гадать надо было на человеческих внутренностях! Этот человек очень хотел попасть в Государственную Думу, но не очень-то верил в демократичность наших выборов. А стать депутатом ох как хотелось! Вот и решил он, что прежде, чём вкладывать большие деньги в избирательную кампанию, надо как следует заглянуть в будущее! Галина Валенкова — Виолетта колебалась недолго. Шестизначная цифра буквально задушила и страх и совесть. Помощники будущего депутата отыскали бомжа, укололи и ничего не соображающий человек оказался на «столе судьбы». Виолетта провела ритуал приготовления, а затем вскрытия живого человека. Вскрывать брюшину следовало без наркоза, поэтому жертву намертво прикрутили к столу, заклеили рот пластырем.
Гадание прошло успешно. Фонтанчики крови из разрезов, дикие стоны расчленяемого и положение внутренностей предсказали полную победу. Будущий народный избранник спокойно наблюдал за процедурой и даже ни разу не поморщился от тяжёлого запаха. Предсказание сбылось точь в точь, ещё один достойный человек пополнил ряды государственных деятелей, а за Виолеттой закрепилась слава самой крутой прорицательницы. Известность получила в узком кругу очень важных лиц. Забросила всех прежних клиентов и теперь работала редко, кроваво и очень денежно. Муж с квартирой, когда-то казавшейся роскошной, незаметно исчез. Теперь госпожа Виолетта жила в по-настоящему роскошном особняке в престижном районе Подмосковья и могла позволить себе всё или почти всё. Она получила то, что желала — деньги, связи, близкие знакомства среди сильных мира сего, их покровительство. Диплом факультета психологии МГУ ей преподнесли в подарок на 8 марта, так, между прочим, вместе с другими подарками. Черти уже не снились — она перестала замечать их. Но вскоре избалованные клиенты начали требовать настоящих жертв богам будущего — бомжи стали неинтересны. Понадобился качественный материал, породистый. К этому времени помощники депутата уже давно работали помощниками Виолетты, но доверять им поиск такой жертвы было нельзя. Виолетта сама занялась этим делом. Необходимо найти женщину определённых параметров, ни в коем случае не бомжиху или пьяницу и в срок, так как речь шла о сумме с шестью нулями! И вот однажды в лингвистическом бюро, куда Виолетта зашла случайно, наткнулась на Элеонору. Та подходила полностью: прекрасные, с аристократическим холодком, глаза. Продолговатое лицо, ровный нос, полные губы, отличная фигура и длинные натуральные чёрные волосы идеально соответствовали заказу. Именно такая аристократка по жизни, а не по должности и требовалась. Осталось только познакомиться.
В тот день, когда Виолетта готовилась совершить своё самоё дорогое гадание, с утра всё складывалось очень удачно. Легко уговорила новую подругу из лингвистического бюро прийти домой. Эта дура без памяти влюбилась в своего хахаля и любое упоминание о нём словно гипнотизировало её. Пообещала погадать  вечером по особенному и дурочка сегодня прибежит. Виолетта сообщила клиенту, что всё в порядке, ему и его друзьям следует прийти за полчаса до полуночи. Заранее приготовила подвал, расставила свечи, накрыла новым покрывалом гадательный алтарь. В гараже давно уже лежал плотно упакованный мешок негашёной извести и пластиковый пакет для трупа. По предыдущему опыту знала, что негашёная известь съедает кожу и мясо и обезображивает труп до неузнаваемости за несколько дней. Когда находят, определить принадлежность уже невозможно. В половине восьмого вечера охранник доложил, что пришла посетительница, впустил её. Женщины сели за стол, поговорили о погоде, о том, о сём и между делом Виолетта налила чаю. Разумеется, не простого, а восточного, с пряностями и травами. Через несколько минут посетительница почувствовала беспричинную весёлость, потом лёгкую сонливость. Виолетта объяснила это действием лечебных трав, предложила прилечь. Только повела отдыхать почему-то в подвал. Одурманенная Элеонора не обратила на это никакого внимания и послушно спустилась вниз вслед за хозяйкой. Там ничего не соображающую женщину раздели, уложили на алтарь. Виолетта дала ещё снотворного и ушла. Ровно в одиннадцать тридцать прибыли важные клиенты. Всё облачились в чёрные мантии наподобие судейских, спустились в подвал. В полночь Виолетта начала ритуал. Всё шло хорошо. Уже собрались заканчивать чтение заклинания, как в подвале, откуда ни возьмись, появился неизвестный человек. Его никто бы и не увидел, но едва заметно колыхнулось пламя свечи, Виолетта невольно подняла глаза. Она никогда не видела жениха Элеоноры, но тут сразу догадалась, что это он. Звериное чутьё подсказало - надо немедленно действовать. Крикнула, один из клиентов бросился в бой. Началась драка, быстро перешедшая в настоящую бойню. Вошедший убивал или калечил каждым ударом, хотя помощники Виолетты тоже не были слабыми. Мужчина буквально разорвал всех за считанные секунды. Виолетта чудом осталась жива - массивная кадильница разбила голову клиента всмятку, но эта же голова защитила грудь женщины от сокрушительного удара. Гадалка упала на пол и затихла. Мужчина схватил в охапку спящую Элеонору, направился к выходу. Затаив дыхание, Виолетта пошла за ним. В тусклом свете свечей заметила кровь на ступенях и поняла, что ранен. Гадалка решила действовать. Схватила ритуальный нож и уже собиралась ударить в спину, когда в холл влетел охранник.
Вспыхнувшая надежда, что здоровяк легко справится с раненым человеком, рухнула и разбилась вдребезги через мгновение. Пока неуклюжий мордоворот соображал посреди холла, что делать, незнакомец быстро положил бесчувственную Элеонору на диван, тяжелённую дубовую дверь, словно бумажную, вырвал из косяка и швырнул в охранника. Дверь попала не плашмя, а боком в грудь дуболома-охранника. Сломала обе руки, словно соломинки, проломила грудь. Такое жуткое зрелище сразу отбило охоту самой махать ножиком. Незнакомец достал телефон, произнёс несколько тихих слов. Силы оставили его и он боком опустился на пол. Виолетта стремглав кинулась наверх. Сбросила балахон, схватила, не глядя, какие-то штаны, кофточки, запихнула в сумку. Рассовала по карманам паспорта, предусмотрительно сделанные на разные имена, кредитную карточку и кинулась прочь. Из полиции сообщалось, что хозяйка дома пока не найдена ни живой, ни мёртвой.
После этого случая Василий очень вежливо, но не терпящим возражений голосом снова предложил расписаться. Элеонора кивнула и тихонько спросила:
— Когда?
— Немедленно!
К вечеру они уже были мужем и женой…

Свадьбу сыграли скромно. Полковник Береговая сразу после свадьбы выбила у руководства квартиру побольше для новой семьи, так как считала, что лучший сотрудник — семейный сотрудник. Василия перестали посылать в дальние командировки, ему рекомендовалось больше проводить времени с молодой красивой женой. Результаты сразу сказались — через полгода у Элеоноры Барабанщиковой наметился круглый живот, потом стал больше и через девять месяцев на свет Божий появился мальчик. Непонятно, кто радовался больше, Василий или Элеонора. Он хотел сына и получил его, а Элеонора была счастлива, что родила вообще. Годы жизни с Бибиковым приучили к мысли, что рожать она не способна. Но вот всё стало на свои места. Василий больше работал в кабинете. «Царица Тамара» объяснила, что ему рано ездить в командировки, ребёнок ещё слишком мал. Возражения Василия не принимались, а его самого выставляли из кабинета. Элеонора сидела дома и занималась исключительно ребёнком. Василий постарался сделать так, что бы маме было легче: купил стиральную машину, микроволновую печь, комбайн и посудомоечную машину. Однажды даже притащил домой пароварку. Он где-то вычитал, что продукты на пару очень полезны. Может и так, отвечала жена, но не очень вкусны. И кормила Василия паровыми котлетами, а потом ехидно спрашивала: «Ну как, добавилось здоровья»? Только иногда Василий вспоминал о Виолетте; её так и не нашли. Понимая, что когда-то эта дама всплывёт из неизвестности и отомстит, поставил хороший замок, часто звонил Элеоноре и каждый день читал ей лекции перёд сном о безопасности, бдительности и внимании. Жена делала вид, что слушает. На самом деле всё сказанное влетало в одно ухо, вылетало в другое. Молодая женщина была полностью поглощена ребёнком и уже подумывала о втором. Шли месяцы и постепенно и сам Василий начал забывать нелепую историю гадалки Виолетты и её страшное гадание на внутренностях. Казалось неправдоподобным.

Виолетта уже полгода тихо жила на квартире своего первого мужа. Квартирка дрянь, «хрущоба», хотела когда-то продать, но так и не собралась. Теперь молилась, что так не поступила. Она осторожно прощупывала старые связи, налаживала новые. Знакомства с влиятельными людьми всегда полезны. Время шло, расследование потихоньку затормозили, а потом и вовсе сдали в архив как «висяк». И вот Виолетта снова живёт в загородном доме, опять проводит сеансы белой и чёрной магии, от желающих отбоя нет. Правда, гадать на внутренностях живых наотрез отказывалась, несмотря на уговоры и предлагаемые суммы. Она горела местью. Ей даже не приходило в голову, что её работа полностью аморальна и ни о каком мщении и речи не может быть. Привычка к большим и лёгким деньгам, неважно как и чём заработанных, перевернула с ног на голову всё нравственные понятия Виолетты. Она почти полностью уверовала, что чуть ли не очищает человечество от отбросов. Да ей памятник надо ставить уже при жизни, а тут какая-то бабёнка с мужем всё сломали. Убить их непременно!
Однажды Василий заметил слежку. Следят грубо, непрофессионально, а главное, всего один человек. Молодая девушка, светленькая, симпатичная, в очках на тонкой оправе. Чём-то похожа на учительницу начальных классов. Провожала на работу и с работы домой. Как-то раз вышел в обеденный перерыв в кафе напротив и она тут как тут. «Здорово, — подумал Василий, — мне только поклонницы не хватало до полного счастья»! Надо отвязываться, решил он. И срочно, а то жена узнаёт, не оправдаешься. Не откладывая дело в долгий ящик, освободился с работы пораньше и вышел на улицу. Оглядывается, видит девушку. Сидит на лавочке в парке через дорогу. Она ещё не видит его, смотрит в землю. Весь облик говорит о несчастье или большом горе. Василию даже нехорошо стало. Как-то неудобно и жалко, вот так в лоб, сказать «нет». Это просто по отношению к человеку неприятному или отталкивающей наружности. Легко. Но попробуй сказать «нет» красивой, ласковой женщине, которая не сделала тебе ничего плохого. Особенно, когда смотрит на тебя и глаза наполняются слезами от боли. В голову сразу лезут мысли типа: а вдруг это настоящая любовь? А вдруг такой больше не встречу? А вдруг она — моя вторая половинка? - и прочая дребедень из мокрых женских романов. Страдательность и обильная сопливость всегда разжалобят…
Резко визжат тормоза. Василий очнулся, видит рядом бампер автомобиля, за стеклом белеет перекошенное лицо водителя. Только сейчас замечает, что идёт по проезжей части, не глядя по сторонам. Поднял руки в извиняющемся жесте, перебежал дорогу. «Во дурак! — раздражённо обругал сам себя, — распустил сопли до пола, рассюсюкался, кобель. У тебя жена, ребёнок такие, что лучше не бывает, а ты от первой встречной растаял»! Василий кстати вспомнил слова «царицы Тамары» никогда не доверять женщинам, особенно если они красивы и нежны. Надулся, напустил строгости и направился к девушке чуть ли не строевым шагом. Она слышит приближающиеся шаги, голова поднимается. Взгляды встречаются. Василия словно мороз продирает — глаза зверя, пустые и бесчеловечные, на долю секунды выглядывают из черепа и гаснут. Такой контраст с нежным, чистым лицом ударил по нервам, как выстрел в упор. Василий растерялся, неуверенно присел рядом.
— Здравствуйте, — сказал и уставился на девушку, совершенно сбитый с толку.
— А я вас жду, — раздался нежный голосок. — Уже давно. Вы мне очень нужны, я так много должна сказать вам…
Василий слушает ласковое чириканье, от удивления не может вымолвить слово. Речь мягкая, почти музыкальная, обволакивает и баюкает, не даёт возразить. «Как сирена! — внезапно подумал, — такой нельзя сопротивляться, просто невозможно». Только где-то глубоко остался ледяной холод от первого, настоящего взгляда жестокого зверя и этот холод не дал полностью раствориться в журчащем нежном потоке.
Василий чихнул. Громко, мощно. Девушка замолчала на полуслове, будто подавилась и удивлённо вытаращилась. Ничуть не смущаясь, Василий вытащил носовой платок и так же мощно прочистил нос. Эти нехитрые действия успокоили и отрезвили. Глянул в глаза, платок летит в урну. Чётко разделяя слова, произносит:
— Не морочьте голову, голуба. Сходите на базар, купите гуся и парьте мозги ему.
Наступает пауза. Девица ни разу в жизни не получала такого сокрушительного удара. Ни один мужчина так не отвечал! Никогда! Всё млели от счастья, буквально дурели, как коты от валерьянки, когда она мурлыкала нежные слова, а тут заколбасило! Такой здоровяк, настоящий громила без мозгов, да он должен просто умереть от удовольствия, что такая роскошная самка предлагает себя! В милой тургеневской барышне проснулась Медуза Горгона. Женщина теряет контроль над собой, лицо застывает, как маска, глаза зажигаются огнём. На Василия в упор посмотрело чудовище. Рука по-мужски метнулась за пояс, ствол упирается в грудь…
Барабанщиков поразился такой резкой перемене. Оцепенело смотрел, как глаза, только что полные любви и боли, остекленели и вспыхнули лютой злобой. Всё же замечает быстрое движение, рефлекторно перехватывает руку с пистолетом, отшатываясь вбок…
Перехват провёл неудачно, пистолет дёрнулся, пуля ударила в урну и с визгом уходит вверх. Короткий удар, рывок правой и пистолет с длинным глушителем оказывается в руке Василия. Девушка без размаха бьёт ребром ладони по шее, Василий валится на землю. От резкой боли мутится в глазах. С трудом поднимается, видит убегающую женскую фигурку. Делает шаг. В плечо сильно ударило, он падает. Возле головы взлетают фонтанчики земли. Василий инстинктивно откатывает за урну и только тут осознаёт, что в него стреляют! Торопливо изворачивается. Двое мужчин бегут к машине. Не раздумывая, они не они, целится. Вся обойма бьёт по ногам убегающих. Падают оба, но один сумел подняться и, сильно хромая, добрался до автомобиля. Хлопнула дверь, взревел двигатель, машина исчезает за поворотом. Василий торопливо подбегает к лежащему. Тот воет от боли, сразу три пули пробили ногу от колена до задницы. Кровь хлещет, как из недорезанного кабана. Василий всерьёз испугался, что раненый сдохнет раньше, чём его успеют допросить. Палец жмёт кнопку тревоги на телефоне. Уже через несколько минут обоим оказали помощь. Раненого унесли на допрос, а Василий наотрез отказался ехать в госпиталь. Ранение оказалось неопасным, пуля отскочила от земли и попала в мягкие ткани. Её извлекли, обработали рану и забинтовали. Автомобиль быстро нашли, только вот водитель был уже мёртв. Две пули перебили толстый сосуд, нападавший истёк кровью. Неуправляемый автомобиль съехал с дороги, заглох. Вызванный прохожими патруль дорожной полиции обнаружили, что пол салона залит кровью и водитель мёртв. Арестованный вначале молчал, но когда узнал, на сотрудника какого ведомства покушался и куда попал, разговорился. Василий и Береговая наблюдали за допросом по монитору. Задержанный рассказал о Виолетте всё, что знал. В конце рассказа он между прочим упомянул о намерении похитить какую-то женщину, но какую именно, он не знал. Василий, как услыхал такое, сразу схватил телефон. Элеонора ответила сразу, спокойный голос жёны привёл его в чувство, будто гора с плеч свалилась. Посмотрел на Береговую. Та кивнула:
— Вы всё равно ранены, Василий. Возьмите оружие и немедленно домой. Будете охранять и выздоравливать.
Через пять минут Василий уже ехал в такси. Как раз в это время обезболивающее отпустило, плечо охватила тупая пульсирующая боль. При толчках только морщился и весь изругался про себя, пока доехали. Бегом поднялся, открыл дверь и заорал с порога:
— Элеонора!
— Что ты вопишь, как бешеный! — возмущённо зашипела жена из ванной. — Ребёнок только заснул, а ты как петух на заре!
— Прости, соскучился, — спохватился он. Подошёл, осмотрел жену, будто искал какие-то следы и обнял.
— Что это с тобой? — удивилась Элеонора, — мы только сегодня утром расстались.
— Да? А мне кажется, неделя прошла.
— Ну-у…— растерялась она и не нашлась, что ответить.
— Вот тебе и ну! — рассмеялся Василий.
Снял плащ, пиджак и быстро прошёл в комнату. Элеонора всё равно увидела пятна засохшей крови и белую повязку. Сразу побледнела. Василий не дал ничего спросить:
— Ничего страшного, — торопливо начал успокаивать жену, — просто порез. Маленький, неглубокий. Зато теперь буду дома почти неделю на больничном, пока не заживёт.
Элеонора покачала головой:
— Врёшь ведь, Василий. Это пулевое ранение, не обманывай. И почему ты с пистолетом?
Барабанщиков пытался выкручиваться, но потом во всём сознался. Но зато он теперь действительно будет сидеть дома и охранять всю семью от сбесившейся бабы по имени Виолетта и её возможных сообщников. Как только прозвучало имя Виолетта, Элеонора напряглась и краска отхлынула от лица.
— Э-э… ты не волнуйся…— начал было опять Василий, но жена перебила:
— У нас ребёнок. Я за него боюсь.
— А ты не бойся, — чуть раздражённо ответил Василий, — я всё-таки тоже чего-то стою.
Подошёл к жене, обнял за плечи.
Поздно вечером, когда всё заснули, вышел на кухню. Сон всё равно не приходил, да и плечо опят заныло, как суставы древнего деда на перемену погоды. Не зажигая света сёл у окна, задумался…
Ещё нет тридцати, а сколько схваток прошёл. Ни одного серьёзного ранения, не раз был на волосок от гибели, но всякий раз уходил. Наверно потому, что не думал о себе, а сейчас за его спиной жена, ребёнок и он начал беречься. Всё-таки правильно, что при царе офицерам не рекомендовалось заводить семью. А если надумал жениться, то будь добр в отставку. Уже тогда понимали, что нельзя совмещать защиту Родины и семейную жизнь. Невозможно оберегать и защищать страну восемь часов в день, а остальное время не обращать на неё внимание. Семьи были только у полковников и генералов. Только они могли себе позволить такую роскошь, остальные нет. Постепенно мысли начали путаться, переплетаться, как лианы в тропическом лесу. Отправился спать. Утром привычно проснулся в половине седьмого. Вспомнил, что никуда спешить не надо, но сон уже улетел. Прошёл на кухню, выглянул во двор. Всё, как обычно. Скорая стоит. «К кому так рано»? — удивился Василий. Поставил чайник. Когда умылся, кипел уже вовсю. В дверь коротко позвонили.
— Кто? — спросил он.
Раздражённый женский голос ответил:
— Гражданин, простите. Скажите, где тут у вас Жидковы проживают?
— Не знаю таких.
— Ну как же, у нас адрес вашей квартиры. Да ещё и лифт, как назло, не работает, — сказал тот же голос. Назвал адрес Барабанщикова, только номер дома без буквы «а».
— Женщина, вы ошиблись. Здесь такие не живут, — уже злясь, ответил Василий. Открыл дверь на ширину цепочки, — вам нужен дом номер…
Струя резко пахнущего газа ударила в лицо. Тело свела судорога. Падая, успел подумать: «Идиот!» и сознание померкло…
Упругая волна судороги вынырнула из глубины, разбилась спазмами в горле. Василия вывернуло, сильный кашель сотряс тело. Он попытался вскочить, но получилось только встать на четвереньки. Руки ноги дрожат, желудок норовит выскочить наружу. Громко, не сдерживаясь, выблевался… Кое-как поднялся, вытерся рукавом и на дрожащих ногах поплёлся в спальню. Пусто. Волна бешеной злобы на неизвестных похитителей и на самого себя, дурака и растяпу, захлёстывает с головой. Мгновение неверяще глядит на пустые кровати. С рычанием рвёт на себе пижаму, одевается и бежит к дверям, на ходу пристёгивая пистолет в кобуре. По пустому подъезду гулко стучат торопливые шаги, внизу хлопает дверь…
Как он и ожидал, « скорой» и след простыл. Крутнулся, словно волк, почуял тонкий, едва ощутимый запах выхлопного газа. Бросился к ближайшей стоянке, за секунды вскрыл «Волгу», машина рванулась со двора. Далёко впереди мигнуло и пропало. Василий наудачу свернул за мигалкой. Может, почудилось, может, нет, но оставаться на месте невыносимо. Быстро доехал до перекрёстка, свернул на проспект. Автомобилей ещё мало, погода хорошая и дорога хорошо просматривается. Далёко впереди сверкает мигалка. «Чёрт, сразу не догонишь!» — процедил сквозь зубы Василий и вдавил педаль газа. Чудом проскочил перекрёсток на красный свет и пошёл на максимальной, опасно играя в шахматку. Встречные водилы обозлено сигналят и крутят пальцами у виска. Впереди растопырился на полдороги громадный чёрный джип. Словно огромный жук-рогач, загораживая проезд, неторопливо ползёт по шоссе. Справа вдоль обочины стоят машины, по встречной едут слишком густо. Проехать можно, но джипу надо немного посторониться. Василий посигналил — бесполезно, джип непоколебимо следует своей дорогой. На крыше нелепо торчат цветные шишки мигалок, что означает — очень важная персона везёт задницу в этой машине, беспокоить её не моги! Василию фундаментально и глубоко плевать, что за «чмо» там сидит. Выбрал момент и бросил «Волгу» в образовавшийся просвет. Короткий толчок, скрежет и рывок. Справа забился кусок бампера от джипа. Не привыкший к такому обращению водила запоздало крутанул руль, тяжёлая машина боком идёт по отбойнику. Василий почти физически ощутил испуг, крики и лютую злобу внутри джипа. Плевать! «Волга» вырывается на простор и стремительно уходит вперёд. «Скорая» приблизилась, но это пока всё, что возможно. Если похитители заметят преследование (а Василий не сомневался, что они именно здесь), то пойдут на любое преступление. У них не только Элеонора, но малыш. Пришлось притереться за четыре машины сзади и наблюдать. Поток машин начал редеть, приближается окраина. Наконец, городская чёрта позади и «скорая» набирает скорость ещё больше. Мигалки и сирену отключили. «Волга» Василия не отстает. Впереди показалась белая двухэтажная будка ГИБДД. « Скорая» послушно сбрасывает скорость, чинно плывёт мимо гаишников. Василий делает тоже самоё, но тут белый свет меркнет от чёрного — ободранный джип подрезает «Волгу» прямо перёд постом автоинспекции.
— Вот зараза! — озлобленно шипит Барабанщиков. Резко тормозит, выскакивает из машины. У джипа неслышно, солидно так, открываются обе двери с правого бока. С переднего сиденья лениво сползает бодигард, широкий, высокий и тупорылый. На круглой толстой морде написано обещание размазать по асфальту букашку на занюханной «Волге», что посмела обидеть и напугать хозяина. С заднего места вывалилась туша, упакованная в дорогой двубортный костюм. На необъятных щеках золотые очечки. Лацкан пиджака украшает флажок депутата. Действо происходит неторопливо, почти торжественно. Кажется, что сейчас салфетки начнут за ворот запихивать, прежде чём схавают несчастного …
Василий люто бьёт ногой прямо в центр круглой пачки бодигарда, тот улетает обратно в салон. Второй удар получает депутат. Почки непроизвольно срабатывают, из депутатских штанов брызжет тёплая струя. В середине круглых щёчек беспомощно открывается и закрывается ротик, будто соску просит. Третий удар впечатывает затылок депутата в окно джипа. Отличный заморский триплекс хрустит, сетка трещин покрывает стекло. Голова на мгновение прилипает к внушительной вмятине. Кажется, что нимб святого белеет вокруг депутатской башки. Туша медленно съезжает на асфальт. В штанах громко чвакает. За это время водитель, такое же грузило, как и хозяин, только успевает выйти из машины. Хватает пистолет за пазухой. Ствол цепляется за пиджак, рука судорожно дёргает, пытаясь вытащить… Пистолет в руке Василия оказывается раньше, чём зад депутата достиг асфальта. Ствол, не колеблясь, смотрит прямо в ширинку водителя:
— Не дёргайся и яйца останутся при тебе, — сквозь зубы произнёс он. Сказал очень тихо, но бодигард всё услышал. Обмяк, побелел и бочком поплыл к гаишнику. Тот стоит столбом, рот разинут на ширину устава. На «столбе» бронежилет, автомат и рация. Рост метр шестьдесят с фуражкой. Здоровенный водила джипа прячется за инспектором так, что и не видно.
— Эта машина, товарищ инспектор, только что угнана. Мной. Верните её хозяину, — чётко разделяя слова произнёс Василий. От злобы зубы лязгают, как у крокодила, но он этого не замечает. — Теперь я заберу этот джип.
Уже сидя в машине добавил:
— И вызовите « скорую» этим обосранцам, пожалуйста.
Инспектор ГИБДД молча выслушал всё распоряжения. Он прекрасно видел и депутатский флажок на толстяке, и спецномера, но не сделал ни малейшей попытки помешать расправе над обнаглевшим «слугой народа». Обернулся, сунул прикладом Калашникова в лоб водиле джипа:
— Не тормози, козёл! Доставай мобилу и трынди в скорую, — покосился на неподвижно лежащие туши и посоветовал: — Да санитаров пусть поздоровее возьмут…

Дорога берёт круто вверх. Джип взлетает на покатую вершину, колёса чуть-чуть отрываются от нагретого асфальта и грузная тачка тяжело гэпает пузом на приземление. При 160 км/час высоко не взлетишь! Василий успел заметить, как далёко впереди «скорая» сворачивает на просёлок к дачному посёлку. Придавил и джип полетел вперёд, как пушечное ядро. Нога давит педаль тормоза, колёса дымят, визг пугает стаю бродячих собак на обочине. Тощие псы без памяти шарахнулись врассыпную от мчащейся прямо на них громадной чёрной машины, поджимая хвосты и завывая от внезапного ужаса. Джип несколько раз подпрыгнул на выбоинах, предостерегающе захрустел, словно предупреждая — не для меня ваши расейские путепроводы. Василий сбавил ход, поехал медленнее. Видит, как «скорая» стала у ворот белокаменной дачи. Створки медленно расходятся, автомобиль вползает во двор. Василий свернул за участок, на ходу выпрыгнул из джипа. Сейчас внимание возможной охраны дома отвлечено прибытием « скорой помощи». Пассажиров будут выгружать, вести в дом и так далее. Значит, нужно быстро проскочить. Бросается к забору, рывком подтягивается и вот он уже по ту сторону. Перебежал небольшой участок и замер за углом.
Через парадный вход вносят крытые носилки. Лица не видно, но Василий видит уголок розовой ночной рубашки из-под белой простыни, которой прикрыто тело. « Значит, не ошибся, — подумал он, — Элеонора здесь». У Василия немного отлегло — всё тут и всё живы. Пока. Но где маленький сын? Его никто не выносил из машины. Наверно, тоже положили на носилки под простынь, чтобы не привлекать внимания. Он остро пожалел, что не захватил телефон в спешке. По сигналу здесь уже был бы взвод спецназа и дело в шляпе за полминуты, а теперь надо думать самому. «Да что тут думать, — озлился Василий, — трясти надо»!  Выглянул. На входной террасе остался охранник. Достаёт пачку сигарет, долго ковыряется корявыми толстыми пальцами, пытаясь достать тоненькую сигарету. Внимание полностью сосредоточено на пачке и он не видит, как от угла метнулся человек. Кроткий удар, хруст височной кости и охранник валится на кафельный пол. Василий выхватывает его пистолет, достаёт свой. Удар ногой, двери отлетают, врывается в дом. Носилки уже исчезают в конце коридора, в холле стоят люди. Не предлагая сдаваться и бросать оружие на пол, как в дурных фильмах, Василий начинает с порога расстреливать всех подряд. Первые пули получают двое в белых халатах с носилками. Развернул стволы, но стоящие в холле мужички не растерялись — один бросился на Василия, остальные выхватывают оружие. Снова непрерывный грохот выстрелов. Двое падают, третий успевает отпрыгнуть за комод. Бегущий навстречу получает две пули первым, но на широкой груди только дырки появились — скрытый бронежилет держит сталь.  Он уже почти достигает неизвестного, как тот чуть приподнял ствол и одна пуля входит в переносицу…
Совершенно не заботясь о защите, Василий бросается на последнего, за комодом. Оба стреляют, но противник то ли стрелок хреновый, или просто разволновался, только его пули дырявят стены. Оба пистолета Василия умолкают, но четвёртый успевает получить последнюю пулю в шею и теперь заливает потоком крови паркет. В доме воцаряется тишина. Тоненько звенит в ушах после пальбы. На негнущихся ногах Василий подходит к носилкам, поднимает угол простыни. Элеонора спит, глубоко и спокойно. Правой рукой прижимает к себе сына. Он тоже, как ни в чём ни бывало, спит. Василия сразу отпускает, он начинает видеть вокруг и нормально слышать, пальцы перестает судорожно сжимать пистолеты. Только вот реакция от смятения чувств замедляется. Слышит щелчок и страшный грохот кувалдой бьёт в спину. Отлетает к стене. Изворачивается и видит Виолетту с помповым ружьём в руках на площадке второго этажа. Она передёргивает затвор, пустая гильза летит на лестницу. Приклад прижимается к плечу…
Василий понимает, что второй заряд картечи полетит в жену и сына. Дыхание от боли остановилось, не может даже крикнуть. В глазах темнеет от усилия, бросает деревянное тело наперерез. Снова гремит выстрел, куски свинца отбрасывают обратно. Сознание окончательно гаснет, мелькает последняя мысль: «Успел!» Всё исчезает…
Сознание возвращается от того, что кто-то маленький усердно топчется по лицу. Крошечные пальчики теребят за нос, жмут на закрытые глаза и дёргают за уши. Ручки маленькие, тёплые. Василий отворачивается и открывает один глаз, потом второй. Вокруг полутьма, тепло. Маленькие ладошки начинают молотить по лицу, слышно довольное бормотание. «Да что такое…» — недовольно подумал Василий и делает ещё одну попытку отвернуться. Движение причиняет такую боль, что невольно охнул. «Вроде как рёбра сломаны»? Ему ещё никогда не приходилось ломать рёбра, поэтому эта мысль кажется наиболее вероятной. Да и болит в груди. Кто-то большой наклоняется и маленький на груди исчезает.
— Эй, кто здесь! — хрипло стонет Василий.
— Я, Васенька и наш сынок, — голос Элеоноры чуть дрожит, но всё равно насмешлив.
Василий убирает волосы с глаз, видит жену, закутанную в простыню и сына на руках.
— Вы целы? — вырвалось у него.
— Да, целы, — коротко ответила Элеонора. Василий приподнялся. Вокруг сложённые из красного кирпича стены подвала. Под потолком тускло светят две лампы. Массивная деревянная дверь плотно закрыта. Подвал пуст, если не считать скамейку, вроде тех, что ставят в школьных спортзалах и двух туристских матрасиков. На одном таком лежит Василий. Встал, попробовал потянутся и охнул от резкой боли в спине и груди — болело так, будто дважды прострелили насквозь.
— Это резиновые пули, — сообщила Элеонора, — я видела, как Виолетта стреляла в тебя, а они отскакивали.
— Она не Виолетта, а Галина Валенкова … хм! … отскакивали!
— Какая Валенкова? — удивилась Элеонора.
Василий рассказал жене всё, что было известно об этой женщине. Элеонора молча слушала. В конце рассказа тихо спросила:
— И для чего нас похитили, по-твоему?
— Это тебя похитили, а я попался, — ответил Василий. Помолчал и добавил, глядя в глаза: — Для выкупа, чего же ещё?
Жена недоверчиво покачала головой, отвернулась. Василий начал медленно разминать затёкшее тело. Боль стала невыносимой, но постепенно отступила. Начал двигаться быстрей, кровь побежала по жилам, тепло разлилось по телу. Разминаясь, он внимательно осматривал помещение, но не нашёл ничего, что помогло бы бежать. Дверь сидит плотно, петли выведены наружу. Попробовал нажать — бесполезно, даже не шелохнулась.
Пару раз приходили охранники. Приоткрывали дверь, швыряли наручники и предлагали надеть. В наручниках выводили в туалет, при этом один охранник держал на прицеле Василия, другой Элеонору. Незаметно стемнело. Хозяйка не показывалась и они решили ложиться спать. Но сон не шёл. Сидели, тихо переговаривались о том, о сём и немного забыли о том, где находятся.
За дверью раздались шаги — тяжёлые, гулкие — мужские и торопливый перестук каблуков — женские. Дверь распахнулась, входят двое, в масках и с оружием. Последней вошла Виолетта. Криво усмехаясь, осмотрела пленников и сказала:
— Сейчас вы оба выйдете из подвала. Ты, — показала на Василия, — пойдёшь в наручниках, первым. Потом она, — показала на Элеонору, — с ребёнком. Вас отведут в другое помещение. Кое-что увидите. И без фокусов, понял, буйвол?
Последняя фраза предназначалась Василию. Он кивнул. Понимал, что на кону жизнь жёны и ребёнка. В наручниках Василия вывели из комнаты, за ним Элеонору с ребёнком и повели ещё на этаж ниже. Он сразу узнал то место, откуда освобождал Элеонору в прошлый раз. «Вот сволочь, — подумал, — опять тот же дом выкупила на подставное лицо. Или на себя, если документы сменила, гадина предусмотрительная». Подвели к стене, пристегнули наручники к крючьям. С Элеонорой поступили проще — посадили на массивный стул, ноги пристегнули наручниками к ножкам. Руки оставили свободными, что бы держала ребёнка.
— И чтоб не пискнул! — предупредила Виолетта.
Мрачное подвальное помещение освещалось настенными светильниками под факелы ровно столько, сколько надо, чтобы разглядеть лицо на расстоянии вытянутой руки. Горящие вдоль стен свечи света не добавляли. Стол или алтарь в этот раз без ткани, блестит полированной поверхностью. Рядом расположился ещё один, поменьше. Виолетта и охранники ушли, в подвале на некоторое время стало тихо. Потом снова послышались шаркающие шаги и заунывное гудение. Из тёмного дверного проёма показалась процессия. Люди в чёрных плащах несут раскрытый гроб на плечах, уныло тянули низкими голосами одну и ту же ноту. Под жуткие завывания обносят гроб вокруг большого стола, аккуратно снимают с плеч и словно опрокидывают на стол днищем вверх. Подняли пустой гроб, ставят вертикально к стене. На столе остаётся туго спелёнатый кокон. Всё четверо в плащах склонятся, в руках тускло сверкнули ножи. От кокона отделяются руки, ноги. Их разводят в стороны, закрепляют ремнями. Распятое тело не подаёт признаков жизни. Четверо в чёрных плащах медленно отступают, встают в ряд под стеной. Секунду спустя в комнату входят двое. Первая женщина в красной длинной рясе или сутане с накидкой на голове. Рука поднимается, капюшон падает на плечи. Василий узнаёт Галину Валенкову, а Элеонора — Виолетту. За ней появляется крупный, толстый дядька. На плечи небрежно накинут кусок чёрной материи, словно римская тога. Под тогой дорогой двубортный костюм и светлая рубашка с галстуком. Половину мордастой хари закрывает чёрный синяк, бровь заклеена пластырем. Василий узнал пассажира джипа с депутатским значком. Это ему набил морду и угнал машину. Депутат злобно оглядел прикованного, радостная ухмылка кривит лицо. Василий поёжился, как на морозном ветерке — если эти люди не прячут лиц, значит уверенны в безопасности. Получается, что жить Василию и Элеоноре осталось недолго.
Гадалка в красной сутане подходит к распростёртому телу. Маска с лица жертвы исчезает и Василий узнаёт ту девушку, что хотела убить его тогда, в парке. Вот как Виолетта решила проблему неудачливого исполнителя заказного убийства — использовать как жертву! И деньгам экономия и свидетель будет убран. Очень практично и по-деловому! Виолетта достаёт из складок одежды шприц, игла вонзается в кожу. Тело содрогается, глаза открываются, застывают на потолке. Снова началось заунывное пение на одной ноте — под стеной воют четверо в чёрных плащах. Гадалка возносит руки вверх, громко звучит несколько слов на незнакомом языке. От стены отлипает один. Вытянутые руки держат чёрное блюдо, в середине блестит кривой нож. Виолетта царственным жестом принимает подношение. Двое ловко закатывают длинные рукава красного балахона, прорицательница приступает к ритуалу. Одним движением вскрывает брюшную полость широким прямоугольником по всей ширине живота, кусок кожи аккуратно закатывается на грудь. Неторопливо достаёт кишки, подрезает и вытаскивает внутренние органы. Кровь брызжет маленькими фонтанчиками, потоками заливает алтарь, одежду, но на красном плаще пятен не видно. Депутат выпучил глаза, сильно вспотел. Его шатает. Двое в чёрных плащах, не прерывая монотонного пения, подхватывают под руки. Его стошнило, он страшно белеет, но продолжает неотрывно смотреть на действия гадалки. В прогретом, неподвижном воздухе подвала виснет тяжёлый, плотный запах крови и смерти. Девушка  лежит с широко открытыми глазами, не шевелясь. Видимо, гадалка ввела ей дозу наркотика и девушка умирает на жертвенном столе, не приходя в сознание. Василий посмотрел на жену. Лицо низко опущено, руки прижимают ребёнка. Ничего не хотела видеть и думала только о сыне. Может быть, только это держало в сознании и не даёт сорваться в истерику.
Виолетта разложила на столе добытые из ещё живого человека внутренние органы, внимательно рассматривает. Подзывает взмахом руки одного в чёрном плаще. Пение обрывается, как обрезанное. Помощник достаёт большой блокнот и ручку. Гадалка тихо бормочет или причитает, Василий не разобрал что, как ни вслушивался. Помощник записывает. Гадалка снимает хирургические перчатки, бросает на труп. Помощник вырывает лист с записями, с поклоном подаёт. Она аккуратно складывает листок вчетверо, прячет. Величаво взмахивает руками и полубесчувственного депутата волокут на заплетающихся ногах к выходу. Двое остальных помощников накрывают выпотрошенный труп чёрным саваном, медленно и торжественно удаляются.
Подвал вмёрз в тишину, только догорающие свечи едва слышно потрескивают. Так проходит несколько нескончаемых минут. Раздаются твёрдые, мужские шаги, в подвал входят двое молодых людей. Словно запнулись на пороге. Оглядывают комнату. Глаза обоих замирают на алтаре. Под чёрным саваном явно угадывается человеческое тело, а сильный запах крови говорит о том, что под тканью труп. Парни быстро, как-то суетливо освободили Элеонору и увели. Через минуту, другую вернулись за Василием. По дороге в камеру чувствует, как их руки дрожат. Когда дверь захлопнулась, Василий склонился над сидевшей Элеонорой:
— Ну как ты?
— Никак, — глухо ответила жена, — вот за малыша держусь, а то бы заорала. Только о нём думаю, потому и жива ещё.
Сёл рядом и обнял. Надолго замолчали. Через некоторое время Элеонора спросила:
— А теперь объясни мне, что это такое и зачем?
— Это ритуал. Жертвоприношение каким-то богам и гадание на внутренностях.
— Я думала, гадают на картах, кофейной гуще или на ладони, а так зачем?
— Это языческое гадание. Ему тысячи и тысячи лёт. Считается самым верным, потому что приносится человеческая жертва. Чём моложе и сильнее жертва, тем благосклоннее боги. Гадалка — посредник между богами и … этими … э-э… узнавателями судьбы, — ответил Василий. — Я консультировался по таким делам у одного профессора, знатока языческих обрядов. Он говорил мне, что не знает, кто умеет правильно провести такой обряд, а главное — кто способен. Слишком жестоко и опасно в наше время. Но, как видишь, всё бывает.
— Почему она такое делает? — потрясённо спросила Элеонора.
— Деньги, — просто ответил Василий, — очень большие деньги. Стоимость такого вот сеанса магии такова, что хватит и детям и внукам. А на сдачу так следы заметёт, что никакой следователь не распознаёт. Если, конечно, он жить хочет. У неё покровители на самом верху.
— Всё равно не понимаю, как так можно! Надо быть нечеловеком!
— Перестань, Эля. Она не так уж и много людей убила. Я её не оправдываю, нет. Но разве мало зверья с генеральскими погонами или в дорогих чиновничьих костюмах, что людей тысячами губят ради власти и денег? А те, кто наркотой торгуют? А водку палёную делают? Таких много и они всегда будут.
Василий крепче обнял жену. Она помолчала, потом спросила:
— А что будет с…
— Ничего! — перебил он, — что нибудь придумаем и уйдём.
Они сидели молча. Понимали, что ничего не придумают. Уйти из подвала нельзя и скоро, может быть, уже этой ночью, настанет их черёд. От пережитого волнения и страхов Элеонора уснула возле сына. Василию не спалось. Он медленно ходил из угла в угол и напряжённо думал. Но в стенку сколько лбом не бейся, не проломишь — ничего не придумывалось. Осторожные шаги за дверью в полной тишине прозвучали, как солдатский топот на плацу. Василий метнулся к лавке и замер — будь что будет, но сейчас он использует последний шанс! Шаги стихают у двери. В щель кто-то тихо спрашивает:
— Эй, мужик, ты живой?
— Ну, живой, а что? — также шёпотом ответил Василий.
Дверь открылась, в комнату входят охранники, те самые, что выводили его и Элеонору из подвала.
— Слушай, мужик, — шепчет один, — то, что произошло в подвале, мы знаем, только мы с братаном тут ни причём, понял?
— Да неужели! — буркнул Василий.
— Ужели, понял? Мы тут всего неделю работаем, дом сторожили с братухой. А что тут эта баба творит, знать не знали. Она с такими делами долго не проживёт и нас за собой потянет. Ту девку, что зарезали, мы не знали, на нас её крови нет. А вот твоя и бабы твоей с ребёнком будет. Короче, мы уходим и больше здесь не появимся. И ты уходи, если сумеешь. Баба с толстым кабаном всё ещё наверху сидят и где-то там ещё четверо психов, что в чёрных плащах ходили, так что смотри!
Говорящий замолкает на полуслове, исчезает в темноте. Раздаются торопливые шаги, всё стихает. С сильно бьющимся сердцем Василий вслушался в тишину. Он не верил в такое дикое, неправдоподобное везение, но дверь осталась открытой! Вытер о штаны внезапно вспотевшие ладони. Тихо разбудил Элеонору.
— А, что? — вскинулась она.
— Тихо! Спишь, как медведь в берлоге, а нам уже идти пора. Нервы у тебя из канатов, что ли? — удивился он.
— Оборвались мои канаты, Васенька, — грустно ответила Элеонора, — я в обмороке была, наверное.
— Ну ладно, в обмороке или спала, неважно. Важно, что нам пора уходить, только тихо, — прошептал Василий. Элеонора оглянулась, видит открытую дверь.
— Как тебе удалось? А охрана? — изумлённо зашептала она.
— Ну…— Василий хотел было соврать, небрежно так и загадочно, но вспомнил, что они ещё не выбрались и прикусил язык — хвастаться рано.
— В общем, потом расскажу, — ответил он, — а пока давай выбираться отсюда.
Элеонора прижала к себе малыша, вышла вслед за мужем из комнаты. Бесшумно поднялись наверх. В доме стоит полная тишина и сколько Василий не вслушивался, не доносилось ни звука. Поманил за собой Элеонору, осторожно идут вдоль стены коридора к выходу.  Вдруг за тонкой стенкой раздаётся урчание и рычание пополам со странным фырканьем. Даже Василий вздрагивает, а Элеонора вовсе деревенеет. Дверь рядом открывается и Василий понимает, что  кто-то просто слил воду в унитазе. Бежать или прятаться уже поздно, да и не собирался рассвирепевший за свой испуг Василий бежать. Как только в ярко освещённом проёме показалась мужская фигура, поправляющая штаны, сильно и зло ударил. Мужчина грохнулся на унитаз, сползает на кафельный пол. Из-под полы выпадает пистолет.
Василий схватил оружие, закинул ноги мужика на унитаз, закрыл дверь на замок.
— Порядок, уходим, — хрипло сказал он.
— Стой! Где сидит эта дрянь? — жёстко спросила Элеонора.
— Ну … где-то у себя, на втором этаже, — ответил Василий. Молча смотрит, как она подходит к дивану, подушки летят на пол за спинку. Аккуратно кладёт на них спящего ребёнка, прикрывает подушкой. Подходит к мужу, требует:
— Дай мне пистолет!
Василий немедленно повиновался, потом запоздало и глупо спросил:
— А зачем?
— Убью гадину, — ответила Элеонора, — а ты мне покажешь, где она спряталась. Идём!
Ошарашенный, Василий молча ведёт жену наверх. Поднимаются по деревянной лестнице, останавливаются перёд большой дверью, расписанной кабалистическими закорючками. Из щели под дверью пробивается свет. Доносятся глухие голоса. Элеонора шагнула было вперёд, но Василий удержал. Проверил пистолет, снял с предохранителя и только после этого повернул ручку двери. Элеонора бьёт ногой, она распахивается …
В комнате за круглым столом расположились Виолетта и упитанный депутат. Вдоль стен стоят трое в чёрных плащах. Всё удивлённо таращатся на женщину с пистолетом в вытянутых руках. Немая сцена длится полсекунды, гремят выстрелы. Трое в плащах получают по пуле, мешками валятся на пол. Гадалка только успела вскочить. Рот открывается в беззвучном крике, руками описывают полукруг. Тело дёргается от ударов пуль, падает. Депутат сидит неподвижно, как гипсовый бюст и такой же белый. Элеонора без колебаний наводит ствол прямо в лицо. Палец жмёт спусковой крючок, вместо выстрела раздаётся щелчок — осечка. Но этого оказалось достаточно — нервы депутата не выдерживают, он мешком валится со стула.
— Жаль, — хрипло говорит Элеонора.
Василий молча забирает пистолет, сует за ремень.
— Идём отсюда, противно! — спокойно произносит Элеонора, идёт прочь. Василий так же молча следует за ней, не в силах вымолвить слово.
Берёт на руки безмятежно спящего сына, направляется к выходу.
— Э-э … гм, — кашлянул Василий, — Эля, нам надо…
— Тихо, ты! Ребёнка разбудишь, — возмущённо шикнула Элеонора.
— Я?! — изумился Василий. От возмущения чуть воздухом не подавился. — Я, я шумлю? А кто только что пальбу устроил на втором этаже?
— Это была вынужденная мера самозащиты, — хладнокровно ответила Элеонора, — немного постреляла и всё. А вообще плохая у тебя работа, Василий, кровавая какая-то, — неожиданно закончила фразу.
— Ну, — растерялся он, — не всегда же так… Да ты сама видишь, с кем дело иметь приходиться. По другому-то не понимают.
— Да, ты прав, по-другому с такими нельзя, — согласилась Элеонора. — Идём отсюда, а то мне хочется этот дом поджечь.
Выходят на улицу, под чистое звёздное нёбо. Напоследок Элеонора так поддала ногой дверь, что стёкла зазвенели. Ребёнок беспокойно завозился, Василий укоризненно качает головой.

«Царица Тамара» выслушала доклад спокойно. Ни одна жилка не дрогнула на лице. Только глаза сверкнули, словно пара алмазов и тотчас погасли, укрытые густыми ресницами.
- Изложить всё подробно в письменном виде, товарищ капитан, - сухо приказала Береговая. – И сегодня же мне представить.
- Есть ! – по-военному чётко ответил Василий. Он понимал, что ожидать награды за самодеятельность не стоит и был заранее готов к тому, что его разнесут в клочья на всех уровнях. Подробный рапорт лёг на стол начальства уже через пару часов. Удивительно, но до конца рабочего дня ничего не произошло. В смысле разбора полётов. Тихо было и на следующий день, и дальше … К исходу второй недели происшествие стало уже забываться и Василий совсем было воспрянул духом – а кто любит скандалы, да ещё с начальством? – когда неожиданный звонок оторвал Василия от повседневных дел. Тамара строгим голосом приказала немедленно прибыть к ней. « Дан приказ ему на запад. Ей в другую сторону», - тихонько бубнил под нос Василий слова старой песни, поднимаясь по лестнице на этаж выше. Ну что ж, сейчас его отругают. Возможно, даже объявят взыскание и лишат премиальных за месяц. Плевать, не в деньгах счастье, а бумага – в смысле, дисциплинарная карточка, всё стерпит!
- Вот, ознакомьтесь, товарищ капитан, - хмуро сказала полковник Береговая и положила на стол лист бумаги.
Василий взял, бегло посмотрел. Предчувствие крупных неприятностей начало царапать грудь и стучать копытами где-то в районе желудка. Прочёл внимательнее. На официальном бланке военной прокуратуры было напечатано, что капитану Барабанщикову следует прибыть в прокуратуру такого-то числа для дачи показаний по делу о превышении служебных полномочий в отношении депутата Государственной Думы, председателя комитета по законодательству в банковской сфере, господина Спиридонова Модеста Львовича.
- Что за Модест Львович? – удивился Василий. – Впервые слышу о таком!
- А депутат, у которого вы отняли автомобиль, предварительно избив охрану и его самого?  Это он.
- Этот депутат был заказчиком похищения. На моих глазах убили девушку … разрезали на куски ради идиотского ритуала гадания! Для этого урода!
- Василий, я читала ваш рапорт и всё знаю, - вздохнула Береговая. – У меня нет сомнений в вашей невиновности, вы действовали сообразно обстоятельствам.
Она подошла к окну. Слепящий луч солнца упал на лицо, заставил сощуриться. Тамара дёрнула за шнурок, шёлковая портьера водопадом рухнула сверху и закрыла окно. Береговая сёла в кресло, повертела в пальцах остро отточенный карандаш.
- Похоже, вы теряете квалификацию, товарищ Барабанщиков, - сказала Тамара и так посмотрела на Василия, что он почувствовал себя студентом двоечником, которого вот-вот выгонят из института за многочисленные «хвосты».
- Я не понимаю вас, Тамара Александровна, - растерянно пробормотал Василий и даже руки развёл.
- Эх ты! – покачала головой Береговая. – Ладно… Езжайте прямо сейчас в прокуратуру, адрес и номер кабинета тут указан, - кивнула она на бумагу. – А по дороге как следует подумайте, что говорить и как. Возможно, после допроса у прокурора вы, наконец, поймёте, что любое дело надо доводить до конца!

  Добраться куда-либо наземным транспортом в середине рабочего дня в Москве невозможно, поэтому Василий сразу направился к ближайшей станции метро. Всю дорогу – а ехать надо на другой конец города – Василий размышлял над словами своего непосредственного начальника. Что значит – теряет квалификацию? Конечно, сидя в конторе и перебирая бумаги, пусть даже очень важные и секретные, ничему хорошему не научишься. Только геморрой приобретёшь. Но ведь он не виноват, «царица Тамара» сама приказала сидеть и разбираться с бумагами. И какое дело он не довёл до конца? Никаких долгов за ним не числится. Наверно, он был не совсем прав, когда бросился в погоню сломя голову и совершенно не думая о последствиях. Это в телевизионных сериалах герой в одиночку решает всё проблемы, даже мировые, одной левой. Диву даёшься, когда видишь погони, стрельбу, даже целые уличные бои, в которых гибнут десятки людей, взрываются дома, автомобили и мосты. И всё это из-за того, что бы разоблачить коррупционера министра или мафиози средней руки. Всё-таки он был совсем не прав, когда угнал старенькую «Волгу» и кинулся в погоню. А если бы он ошибся и той «скорой» был тяжело больной человек, у которого счёт жизни шёл на минуты? Нет, Тамара права, самодеятельность в работе недопустима. Можно таких «дров» наломать, что до конца жизни будешь писать объяснительные. Из мест не столь отдалённых. Только вот почему-то забывается всё разумное и правильное, когда в опасности близкие люди. Что-то клинит в голове. Мозг отключатся и действуешь на рефлексах. Тех самых, что вырабатывались сотнями поколений предков в смертельно опасных ситуациях. Пещерный человек без раздумий бросался на медведя с каменным топором, прекрасно понимая, что шансов победить и выжить нет. Потому что за спиной семья! Горстка солдат защищает город до последней капли крови и никто не думает об отступлении. В городе остались их близкие.
Есть ситуации, в которых благоразумие рождает предательство.

Дубовые двери военной прокуратуры нехотя распахнулись, Василий шагнул  и словно свет померк перёд глазами – таким резким оказался переход от солнечного дня к прохладному сумраку помещения. Тяжёлые створки медленно сошлись, сумрак сгустился. Солдат охранник внимательно прочёл предписание, долго рассматривал фотографию в удостоверении, сличая с оригиналом. Ухоженный, словно у женщины, палец лениво нажимает кнопку и автоматическая дверь из бронированного стёкла неторопливо отъезжает в сторону. Василий неодобрительно глянул на розовые щёки рослого парня в военной форме. Невольно бросился в глаза выпирающий из кителя животик. «Зажрался мальчик на спокойной службе, - беззлобно подумал Барабанщиков, проходя мимо. – Тепло, светло и в задницу не дует. Любящие родители пристроили, по знакомству. И домой по выходным отпускают из казармы».
Нужный кабинет оказался на втором этаже, в конце коридора. Василий небрежно стукнул в дверь и, не дожидаясь разрешения, входит. Напротив, возле окна, за стандартным канцелярским столом сидит прокурор в чёрном флотском мундире. На погонах три большие звёзды. Чёрные, с проседью, волосы тщательно зачёсаны набок таким образом, что любой сразу поймёт – под начёсом лысина. Лица не видно. Мужчина что-то торопливо записывает в  толстый ежедневник. Тонкая прядь волос оторвалась от общей массы и повисла крысиным хвостиком. Кончик забавно колышется, кажется, что задевает за чёрные, как смоль, усы. Они тоже шевелятся. Сразу видно, что их обладатель старается.
- Здравия желаю, товарищ капитан первого ранга! – громко произносит Василий, глядя на полковничьи погоны.  – Прибыл согласно полученному распоряжению.
Кладёт бумагу на стол,  садится на стул. Голова с зачёсом тотчас поднимается, шариковая ручка замирает на строке. На лице каперанга появляется выражение эдакого государственного деятеля, которого  отвлекли от важных дел пустяковым вопросом. Блёклые глаза под белёсыми ресницами останавливаются на посетителе, взгляд стекленеет. Рука замедленно, словно стрела мостового крана, откладывает ручку. Крупное, сытое тело неторопливо откидывается назад, отчего дутая спинка кожаного кресла раздражённо скрипит и выпускает излишки воздуха. Звук внезапно обрывается, кабинет заполняет прокурорский бас:
- А чего ты уселся, капитан? Я разве тебе позволял?
Василий ненавидел хамское «тыканье» от кого бы то ни было. Его просто бесила рабоче-крестьянская привычка обращаться на «ты» к незнакомым людям. Это жлобство характерно для тех, кто «из грязи да в князи». Когда простолюдин, который до двадцати лёт пас коров и вскапывал огород, подхалимством и стукачеством поднимется по служебной лестнице, он и на самом верху остаётся простолюдином. Или, как сейчас говорят, планктоном.
- А ты чего мне тычешь, полковник? Друг, что ли? Или собутыльник? – спросил Василий, с трудом удерживаясь от плевка в сытую рожу.
Капитан первого ранга на мгновение замер. Лицо страшно налилось тёмной кровью, желваки вздулись шарами, толстые пальцы сжались в кулаки. Он открыл было рот для возмущённого крика, но вовремя опомнился. Военному прокурору, капитану первого ранга и опытному юристу не к лицу поддаваться на провокации хулигана с капитанскими погонами. Правда, погон как раз и не было. Сидящий напротив него наглец одет в джинсы, рубашку и летний пиджачок.
- Ваши документы! – хрипло потребовал прокурор.
Внимательно изучил удостоверение. Закрыл с хлопком, словно гадкое насекомое раздавил и подчёркнуто небрежно положил на стол, рядом с папкой синего цвета.
- Вы, товарищ капитан, в курсе дела, для чего вас вызвали? – почти спокойно сказал прокурор, с нажимом произнеся «вы».
- В общих чертах, товарищ капитан первого ранга, - ответил Василий.
- Тогда ознакомьтесь, - синяя папка оказалась в руках Василия.
Невольно бросилась в глаза надпись чёрной тушью на белой наклейке – «Уголовное дело». Чуть ниже – Барабанщиков В. И. В папке оказалось несколько плотно исписанных листов. Василий прочёл  первый. Это было заявление от гражданина Спиридонова Модеста Львовича, в котором подробно излагалось, как военнослужащий Барабанщиков совершил дорожно-транспортное происшествие – говоря проще, умышленное столкновение, учинил избиение гр. Спиридонова и его помощников и угнал служебный автомобиль депутата. В этом не было ничего неожиданного для Василия. Тоже самоё он изложил в своём рапорте, только с соответствующими пояснениями. А вот дальше пошло интереснее. Оказывается, в доме гадалки Виолетты господин Спиридонов оказался случайно. Увидел свой джип рядом и решил зайти, поинтересоваться у хозяйки, откуда тут его машина, ведь она угнана! Далее очень подробно описывается, как народный избранник оказался свидетелем кровавой расправы и едва не пал смертью храбрых от руки «сумасшедшего убийцы» Барабанщикова.
Василий ещё раз прочитал слово «сумасшедший», покачал головой и хмыкнул.
- Обнаружили что-то весёлое, товарищ капитан? – сразу прозвучал голос прокурора.
- Некоторое преувеличение. Можно сказать, гротеск, - иронично заметил Василий.
- Вы совершили ряд уголовных преступлений, товарищ капитан. Угон двух автомобилей, физическое насилие над невинными людьми и покушение на жизнь государственного деятеля! – грозно произнёс военный прокурор, для значительности подняв указательный палец. – Ваше положение очень серьёзно, капитан.
Василий молчал. Не то, чтобы он испугался или растерялся, нет. Его изумило, что обыкновенного бандита и мерзавца назвали государственным деятелем! Василий поднял взгляд. Глаза прокурора серьёзны и даже  торжественны, словно он в роли главного государственного обвинителя  выступает на Нюрнбергском процессе.
- Ваши обвинения беспочвенны и совершенно надуманы, товарищ капитан, - набирает силу прокурорский баритон. – Всё доказательства высосаны из пальца. Да их вовсе нет, одни предположения! Ко мне приезжал адвокат депутата и он аргументировано изложил другую точку зрения, позицию пострадавшего Спиридонова. Должен сказать, очень убедительно и серьёзно на фоне вашего невнятного детского лепета. Уж извините за такое сравнение! Там дальше, читайте, - произнёс каперанг и ткнул пальцем в папку.
Дальше на четырёх листах машинописного текста изложено мнение господина депутата, профессионально интерпретированное адвокатом, то есть со ссылками на соответствующие статьи уголовного кодекса, административного права и даже Конституции. Василий пожал плечами, иронично улыбнулся. Но когда начал читать, улыбка замерла, а потом и вовсе исчезла. Профессиональный адвокат совершенно по-другому интерпретировал действия Барабанщикова на загородной вилле.  Адвокат безусловно признаёт право на защиту и даже считает действия обвиняемого правильными, но … только в целом. А в частности Барабанщиков В. И. не имел права действовать самостоятельно в данной обстановке, должен был вызвать помощь и не предпринимать никаких действий, ставящих жизни других людей под угрозу. Однако Барабанщиков В.И. проигнорировал требования законов и ведомственных инструкций – далее идёт перечисление статей и параграфов – и тем самым создал угрожающую ситуацию. Только по счастливой случайности не пострадали невинные люди!
Василий отложил в сторону бумаги. Адвокат прав, подумал он. Ему действительно повезло, что жена и сын не погибли. Да и сам мог «сыграть в ящик» в любой момент. Если бы не те два охранника, что вовремя сообразили, к чему дело идёт, лежать бы ему вместе с семьёй в одной могилке. Но это ведь на бумаге всё так просто. Можно спокойно рассуждать, перебирать различные варианты, фантазировать … На деле всё по-другому – нервы натянуты струной, вот-вот порвутся, голова отключается, действуешь на одних рефлексах. До рассуждений ли! Василий глубоко вздохнул. «Потому что я не профессионал, - с горечью сказал он сам себе. – Я психически неуравновешенная барышня, которой даже картошкой на базаре торговать нельзя. Всё-таки Тамара права – моё место в кабинете, бумажки перекладывать с места на место». Опять начал читать. А дальше на трёх страницах описано, как депутат Госдумы Спиридонов едва не погиб по вине неквалифицированных действий капитана Барабанщикова. Он – депутат – якобы совершенно случайно оказался в доме гадалки по личным делам, где столкнулся нос к носу с Барабанщиковым, находящимся в невменяемом состоянии. На почве личной неприязни Барабанщиков В. И. решил расправиться с господином Спиридоновым, так как несколько часов назад совершил ДТП, в котором пострадал опять же господин Спиридонов – его избили и отняли личный автомобиль. Охранников тоже покалечили.
Дальше Василий читать не стал. Он понял, что его просто подводят под статью о превышении служебных  полномочий. И если честно, то так оно и есть. На его «Волге», тоже, кстати, угнанной, не было проблескового маячка или каких-то других спецобозначений, которые давали бы право на преимущество на дороге. Депутат вовсе не обязан был уступать дорогу только потому, что кто-то сигналил и мигал фарами. Автомобиль депутата ехал строго по правилам. Это Василий гнал на предельной скорости, игнорировал всё знаки и нарушил всё правила дорожного движения, которые только есть. Чудо, что никто не пострадал на дороге. Мы привыкли по голливудским фильмам, что во время полицейской погони обязательно взрываются десятки автомобилей, переворачиваются трамваи и автобусы, рушатся мосты и рассыпаются в пыль дома. На самом деле ни один полицейский не имеет права причинять ущерб третьим лицам. Если он хотя бы поцарапает чужой автомобиль, его по судам затаскают и выплатит такой штраф, что без трусов останется. А если откроет пальбу в людном месте и кого-то из посторонних ранит, то остаток жизни проведёт за решёткой, причём на общих основаниях. То есть в одной камере с уголовниками. Это наших проштрафившихся ментов содержат в отдельной колонии, забугорных полисменов сажают в общие тюрьмы. Ох, как несладко в компании тех, кого сам отправил за решётку! Невесёлые размышления Барабанщикова прерывает голос прокурора:
- А вот фотографии интересные, товарищ капитан. Полюбуйтесь!
Прокурор веером раскладывает чёткие цветные снимки на столе. Оказывается, всё действия Василия фиксировала видеокамера, причём, если судить по снимкам, не одна. Вот на асфальте с разбитым лицом телохранитель. Вот депутат лежит рядом без сознания. Голова в крови. А вот и портрет самого Василия – лицо перекошено злостью, глаза вытаращены, волосы дыбом… Хорош, нечего сказать! Гаишник на заднем плане притаился. Стоит, руки по швам и на лице ухмылка. Сразу видно – коррумпированный сотрудник полиции заодно с преступником. «Как умудрились снять всё это? – вяло подумал Василий. – Ведь в салоне никого не было, я точно помню». Опытный прокурор понял по глазам, о чём думает Барабанщиков.
- Автомобиль депутата  оснащён скрытой системой видеонаблюдения. Несколько видеокамер фиксируют всё, что происходит возле автомобиля – впереди, сзади, по бокам… Информация записывается бортовым компьютером. Если что-то случается на дороге – авария или там нападение с целью угона или ограбления, не составляет труда восстановить истину. Удобная вещица. Согласны, капитан? – спросил прокурор.
Василий молча отодвину фотографии.
- А что происходило на вилле, никакая камера не зафиксировала? – тихо спросил он.
- Нет, - любезно сообщил прокурор. – Никакая. Кстати, это всего лишь покадровая съёмка, а есть целый фильм с вашим участием. Снято несколькими камерами с разных ракурсов. Хотите посмотреть?
- Спасибо, в другой раз.
- Ну-ну … - усмехнулся прокурор. – Значит так, капитан. Сегодня мне некогда заниматься вами, других дел хватает. Поважнее вашего. Идите и подумайте, как вам облегчить вашу участь. Лучший способ – сотрудничество со следствием. На днях я вызову вас на допрос. И не вздумайте убегать! – постучал прокурор пальцем по столу. – Всё равно найдём.

Василий бредёт по тротуару, словно тяжелобольной на прогулке. Не глядя на дорогу, переходит на другую сторону улицы. Визжат тормоза, раздаётся матерная ругань взбешённых водителей – он ничего не видит и не слышит. Плюхается на лавку. Рядом кто-то вскрикивает женским голосом, слышен перестук каблуков и что-то яркое, колышущееся быстро удаляется. Похоже, он своим видом напугал женщину, что сидела здесь. Плевать, не умрёт! Яркое солнце заливает мир тёплом, ветерок шелестит листвой, вокруг ходят люди, о чём-то разговаривают … Василий ничего не видит и, кажется, плохо слышит. В голове вакуум. Посторонние звуки проникают в черепную коробку, в ушах противно звенит, словно комар запутался в паутине. На душе гадко, как никогда. Вдруг почувствовал железную тяжесть пистолета под правой рукой. Раньше не обращал внимания, привык. А сейчас пистолет давит, словно просится наружу.
«Ну, этого только не хватало, - с раздражением подумал Василий, – стреляться … Тоже мне, князь Трубецкой выискался. Однако неприятность всё же большая и надо думать, как из неё выпутаться».
Проблему с угнанной «Волгой» он решил сразу после событий на вилле гадалки. Встретился с пожилым дяденькой, владельцем машины, всё объяснил и оплатил ремонт. «Волга» не «Ламборджини»,  рихтовка и покраска обошлась дёшево. А когда мужик узнал, для чего позаимствовали и как морду набил депутату, тот и вовсе спасибо сказал. Василий ещё тогда смутно удивился, почему простой человек так не любит «народных избранников». Они ведь не с Марса прилетают, сами выбираем.
- Да сволочи они всё! – отрезал мужик. – Только о себе думают. Одно ворьё!

Интересно, почему так думает большинство, причём в любой стране? Да потому, что стоит человеку оказаться во власти, как он сразу начинает думать, как бы побольше хапнуть, ведь депутатство не длится долго. А возвращаться на старое место работы – подчёркиваю, работы! – совсем не хочется. Потому что  надо отвечать за сделанное, особенно за несделанное, потому что над тобой куча начальников самодуров и ты совершенно беззащитен даже перёд простым участковым. И много ещё всего такого, о чём без содрогания вспомнить невозможно. А депутат – он и в Африке депутат. Принимает законы на своё усмотрение. Сам себе устанавливает зарплату.  Освобождает себя от какой бы то ни было ответственности за результаты собственной деятельности – вы хоть раз в жизни слышали, чтобы нардепа наказали за несовершённый закон? – и даже от уголовной ответственности за преступления. Мол, политические противники могут воспользоваться. Наблюдаешь иной раз «заседание» и диву даёшься, какое дерьмо занимается «законотворческой деятельностью». Одни газеты читают, другие анекдоты друг дружке рассказывают, а третьих и вовсе в зале нет. Так сказать, делегировали свои обязанности дежурному. Он проголосует за всех – это называется консолидированное голосование – и расскажет отсутствующим, о чём речь шла на заседании. Ну, как в институте, когда на первую пару идти не хочется, а материал нужен. Договариваются  за десять бутылок пива. Один человек конспектирует лекцию, а потом даёт списывать. Тём, кто пиво покупал. А лица какие? Несмотря на всё старания мордоделов … простите, имиджмейкеров, спесь и дурость видны за версту. А страх, животный страх потерять хлебное место - за три вёрсты! И только у единиц можно разглядеть острый ум и волчий оскал.
Не знаю, как там в «цивилизованном мире», а в нашей стране депутатская неприкосновенность будет вечна.   

Мягко зашуршали шины, волна нагретого воздуха с запахом отработанного бензина и чего-то ещё, дорогого и блестящего, окатила Василия с ног до головы. Раздаётся характерный щелчок автомобильной двери, слышится перестук каблучков.
- Господин Барабанщиков? – слышит Василий приятный голос молодой и наверняка красивой женщины.
Василий медленно поворачивается лицом навстречу очаровательным звукам. Взгляд упирается в лёгкие босоножки перламутрового цвета, поднимается выше по загорелым ногам, ещё выше … « Где ж юбка-то»? – смутно удивляется он. - Ага, вот она! М-да, коротковато, однако». Процесс изучения рельефа тела прерывается повторным вопросом:
- Вы Барабанщиков Василий Иванович или я ошиблась?
Дурное настроение на миг отступает, взор просветляется, ощущается необходимость что-то буркнуть в ответ.
- Нет. В смысле, вы не ошиблись.
Взгляд Василия наконец осилил подъём. Он видит, что перёд ним стоит молодая женщина, чуть покачиваясь на шпильках-гвоздиках. Каблуки органично переходят в очень симпатичные ноги, которые практически не скрываются в верхней части коротенькой юбочкой. Дальше строгий деловой пиджак, белая блузка и галстук. На слегка вытянутом лице ни грамма косметики, кожа светится чистотой и молодостью, на ровный лоб свисает тёмная чёлка, остальные волосы собраны в пучок на затылке. Губы и глаза искусно подведены татуашью. Девушка забавно морщит носик, левая бровь приподнята, в карих глазах вопрос, в голосе чувствуется лёгкое пренебрежение. За спиной незнакомки вызывающе блестит полированными боками  «Ягуар» белого цвета. Одним словом, перёд Василием материализовалась из пространства этакая бизнес-вумен экстра-класса, словно фея из сказки.
- Я вроде не Золушка, с чего бы? – тихо пробормотал он.
- Что? – спросила девушка, чуть наклонив голову. – Я не расслышала.
- Да так, мысли вслух, - махнул рукой Василий. Он окончательно пришёл в себя, с любопытством взглянул на незнакомку. – Так что вам угодно?
- Мне поручено передать вам приглашение в гости к одному серьёзному человеку. Садитесь в машину, я вас отвезу, - кивнула девушка на «Ягуар».
- Мадмуазель, у меня нет желания встречаться даже с трижды серьёзным человеком. Благодарю за приглашение.
- Я предполагала такой ответ, - с улыбкой ответила незнакомка. – Но у меня есть неотразимый аргумент, - сообщила она с таким выражением лица, что Василий решил, будто она прямо сейчас устроит стриптиз. Вместо этого женщина расстегнула сумочку и в лицо Барабанщикову глянул тазер. Или просто шокер. Такой аппарат швыряет две стальные иголки на десять шагов, от каждой идёт тонкий проводок. Небольшой аккумулятор в пистолетной рукоятке даёт разряд в несколько тысяч вольт. Поражённый электрошоком мгновенно лишается сознания. Иногда и жизни.
- Так что соглашайтесь, иначе поедете в багажнике, - сказала девушка и чуть шевельнула тупым стволом – пошевеливайся, мол!
Василий пренебрежительно хмыкнул, но подчинился. Удобно расположился на переднем сиденье, по-хозяйски рассмотрел салон. Девушка с победным видом сёла за руль, мотор приветливо заурчал, машина тронулась, стремительно набирая скорость. Незнакомка уверено лавировала в потоке транспорта, смело шла на рискованные обгоны и скоро «Ягуар» оказался за городской чертой.
- Вы не будете против, если я сниму пиджак? – спросил Василий. – Жарко.
- Пожалуйста, - жмёт плечами девушка.
Стараясь не размахивать ручищами на весь салон, Василий быстренько снял пиджак. Из-под левой руки на свет Божий злобно высунулась внушительная рукоять пистолета. Незнакомка сразу заметила оружие, карие глаза округлились, на лице проступила бледность. Она бросила быстрый взгляд на Василия, прикусила нижнюю губу. Барабанщиков как ни в чём небывало повозился в кресле, устраиваясь поудобнее, отчего рукоять высунулась ещё больше.
- Долго  ехать? – спросил Василий.
- Н-нет, - дрогнувшим голосом ответила девушка.

Через несколько минут стремительной езды по шоссе «Ягуар» сворачивает на узкую асфальтированную дорогу. Гладкая лента петляет по берёзовой роще, постепенно исчезая за деревьями. Через несколько минут однообразное мелькание белых стволов прекращается, автомобиль останавливается перёд раздвижными металлическими воротами, выкрашенными в весёлый оранжевый цвет. Железная створка вздрагивает, медленно уползает в кирпичную стену. Белый «Ягуар» стремительно въезжает во двор, тормоза чуть слышно взвизгивают на цветных кирпичиках, которыми выложена земля перёд домом. К машине со всех сторон подбегаю крепкие мужчины в строгих тёмных костюмах и солнцезащитных очках.
- Тут гостит президент США? – хмыкает Василий.
Девушка не отвечает. Жестом предлагает выходить из машины. Василий послушно кивает, дверь распахивается. Одним быстрым движением Василий выхватывает пистолет, швыряет в лицо ближайшему охраннику:
- Лови!
Тот на автомате схватывает оружие, как голодная собака бублик. Затем наступает немая сцена. Охранники застывают манекенами, лица белеют, тёмные очки съезжают на квадратные подбородки. Взгляды всех останавливаются на девице в короткой юбке - ведь это она привезла вооружённого человека. «Бизнес-вумен» бледнеет так, что вокруг глаз появляются тёмные круги.
Василий подчёркнуто равнодушно забрасывает пиджак на плечо, со вздохом спрашивает:
- Куда идти-то?
Девушка как-то косо дёргает лицом, губы разжимаются, но голоса не слышно.
- Значит, в дом. Иду, - буднично сообщил Василий и шагнул к двери.

Полутёмный коридор встретил прохладным дыханием кондиционеров и запахом дорогого освежителя воздуха. Каблуки звонко стучат по мраморным плитам пола, мимо плывут цветные витражи, через равные промежутки появляются бронзовые подставки для светильников и пропадают за спиной. Василий идёт по длинному коридору вглубь дома. Дубовые двери, тяжёлые на вид, легко распахиваются от несильного толчка и Василий входит в просторный зал. В середине стоит П-образный диван, кривоногий круглый стол. Оглядеться Василий не успевает, так как с дивана поднимается черноволосый упитанный человек в синем халате до пола, раздаётся знакомый голос:
- Добрый день, господин Барабанщиков. Присаживайтесь.
Василий удивлённо кривит губы – перёд ним стоит тот самый депутат, которому он дал по физиономии и отнял – на время! – джип. А потом они встретились ещё раз, у гадалки. Элеонора хотела пристрелить его, но патроны кончились. Василий садится. Он понимает, что его привезли сюда не для приятной беседы. Скорее всего, он вообще отсюда не выберется, так что терять нечего.
- Модест Львович, так кажется? – спрашивает он таким тоном, словно перёд ним стоит законченный алкаш и клянчит десятку.
- Он самый, Василий Иванович. Рад, что не забыли, - усмехается Спиридонов. – Мне говорили, что вы нахал, зря я не верил.
- Что-то я не пойму. Сначала меня вызывают к прокурору, тычут уголовным делом. Теперь вот вы. Собираетесь требовать денежной компенсации за моральный ущерб?
Спиридонов садится напротив, короткие толстые ножки опускаются  на стол. Глядя на Василия, как на любопытного вида зверушку, отвечает:
- В некотором роде – да.
- Это как? – непритворно удивляется Василий.
Внезапно в коридоре раздаётся грохот, распахивается дверь и в зал вбегают растерянные телохранители. Морды надутые, плотные щёки трясутся, маленькие глазки горят отвагой.
- Спасибо, господа. Постойте у порога, - кривится депутат.
Белые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями поправляют тщательно уложенные волосы, стряхивают невидимую пылинку с плеча.
- Отработаете. А я вам за это деньги заплачу и ещё дам кое-что.
- Не уж-то киллеры в дефиците?
- А почему вы решили, что надо кого-то убивать? – в свою очередь удивился Спиридонов. – У вас превратное мнение об отечественных бизнесменах.
- Насмотрелся, - буркнул Василий.
- А-а … нет, убийств – ну, в том смысле, что вы подумали, не будет. Выполните примерно ту же самую работу, за которую вам платит государство. Дело вот в чём, капитан. Наша страна очень активно торгует оружием. Объёмы огромны, суммы астрономические. Но бизнес вооружениями не всегда может осуществляться в рамках действующего международного законодательства. Вы не хуже меня знаете, как важно иногда поддержать нужного человека или организацию оружием и деньгами. Сделать это открыто не всегда возможно. Но необходимо. И тогда в дело вступают частные лица, поставки оружия осуществляются через подставные фирмы, контрабандным путём и так далее … Я, помимо общественной деятельности, - кивнул Спиридонов на край стола, где небрежно валяется пиджак с депутатским значком, - занимаюсь оружейным бизнесом. Работаю там, где невозможна деятельность официальных торговых организаций по различным причинам. Но увы, в моей работе тоже бывают досадные недоразумения, а специалистов, способных решить проблему быстро и тихо, мало.
Признаться, я хотел просто прибить вас после того случая … ну, и на вилле госпожи Виолетты. Вы причинили мне столько неприятностей, что ваша судьба была бы решена уже на следующий день, если бы не возникла одна крупная проблема. Пришлось отложить вас «на потом», но военному прокурору дал указание заняться вашей персоной. С уголовным делом ознакомились?
Василий кивнул.
- Прекрасно. Так вот, возникшую проблему решить не удавалось. И тогда я подумал – а почему бы не использовать вас? Кто вы такой и на что способны, я уже знал. Конечно, вы причинили мне большие неприятности личного характера, - с этими словами он коснулся кончиками пальцев затылка. – Но прибить всегда успею, - задумчиво произнёс Спиридонов. – М-да … так вот, оружейный бизнес – дело серьёзное, личные антипатии и эмоции строго противопоказаны. Суть проблемы такова – транспорт с оружием захвачен конкурирующей бандой. Судно стоит в бухте на одном из островов в Индийском океане. Ну, вы вероятно знаете, что сейчас модно захватывать корабли, а потом требовать выкуп за команду и груз. Так вот, этот вид бизнеса существовал всегда, просто сейчас это дело поставлено на конвейер, щедро финансируется и достигло промышленных масштабов. Вы ведь бывали в Африке?
- Приходилось. Неподалёку от тех мест, о которых вы говорите, - ответил Василий.
- Так вот, у меня такая же беда – корабль захвачен, экипаж в плену, покупатель не может получить ценный груз …
- Это всё понятно, господин Спиридонов, - перебил Василий. – Только я здесь причём? Есть соответствующее подразделение антитеррора ФСБ на морском транспорте, есть батальон морской пехоты Северного флота специального назначения … Вы представляете, что такое захват огромного корабля? Да чтоб ещё заложники не пострадали? Нужна соответствующая подготовка, профессиональная команда и оборудование. Даже не представляю, чём могу помочь.
Депутат достал из кармана халата золотой портсигар, ловко извлёк маленькую сигару с золотым пояском, неторопливо раскурил.
- Группу антитеррора и батальон морпехов использовать, к сожалению, нельзя, - задумчиво сказал он, выпуская изо рта аккуратные колечки голубого дыма. – Я же сказала, что поставки оружия не всегда легальны, хотя и делаются в интересах государства.
- Модест Львович, я в этих делах тоже кое-что понимаю. То нельзя, это … вы что-то темните.
- Да, - усмехнулся Спиридонов. -  А разве сотрудники вашего ведомства работают легально? И  в случае неудачи помощи ждать не от кого. Разве вам не ставили задачу примерно в таком виде: поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что? Оружейный бизнес всегда – подчёркиваю, всегда! – завязан на государственные структуры высшего уровня. Это картошкой можно торговать по своему усмотрению, оружием – никогда. Мне  разрешено заниматься таким бизнесом. Если хотите, я всего лишь исполнитель с достаточно широкими полномочиями. Поставленная задача должна быть выполнена. Как – никого не интересует. Вот поэтому я и не могу обратиться в ФСБ или Министерство обороны – слишком многое придётся пояснить. Мне нужен человек, который без лишних вопросов выполнит задание. За это он … ну, в данном случае, вы, получите ту самую синюю папку, что лежит у прокурора в сейфе и полмиллиона долларов наличными. Если откажетесь, уголовному делу дадут ход. И никакое начальство вас не спасёт! Сядете, мой дорогой, на несколько лёт и всё, жизнь сломана!
Спиридонов говорит быстро, глотая окончания и размахивая рукой с тлеющей сигарой. Пепел сыпется на грудь, на полы халата, но он не замечает.
- Полмиллиона деньги небольшие. Даже на приличную трёхкомнатную квартиру в хорошем районе не хватит. Но если прибавить капитанскую зарплату, то жить можно, - съехидничал депутат.
Василий усмехнулся.
- А не дешевле пулю в затылок? После того, как …
- Дешевле, - ответил Спиридонов, серьёзно глядя в глаза. – И, кстати, советую всегда об этом помнить. Ваше ведомство отнюдь не всесильно. Его вообще можно ликвидировать соответствующим решением профильного комитета Государственной Думы. Это я к тому, капитан Барабанщиков, чтобы вы несильно задирали нос. Так вот, ликвидация сотрудника возможна и необходима только тогда, когда он  предал. Хороший инструмент – уж простите за сравнение – не выбрасывают на помойку. Трудно его найти, этот самый «хороший инструмент».
Спиридонов стряхнул пепел с халата, сунул окурок в пасть бронзовой собаке. Пепельница сжала челюсти, ушастая голова опустилась и вновь поднялась.
- Вас никто не собирается убивать после выполнения задания. Синяя папка с бумагами – мой страховой полис, - сказал депутат. – Сделаете всё, как надо, получите обещанное. А дальше посмотрим. Возможно, взаимовыгодное сотрудничество продолжится. Вопросы? Да, чуть не забыл! Тот случай, на вилле гадалки … Я не причём. Виолетта сама искала жертв. Просто нелепое совпадение, уж поверьте на слово … или не верьте, чёрт с вами!
Василий холодно улыбнулся, развёл руками:
- Допустим. Но вы забыли одну мелочь – я не свободный наёмник, а военнослужащий.
- Задание будет официальным, - пренебрежительно отмахнулся Спиридонов. - Вас откомандируют для проведения подготовительных мероприятий  по освобождению из плена экипажа корабля. Всё до одного – граждане России. Просто ваше начальство будет не в курсе некоторых подробностей.
- Что за команда?
- Три человека. С одним вы уже познакомились. Это женщина, что привезла вас сюда. Остальных увидите позже.
Василий сощурил глаз.
- Не те, что сопровождали вас тогда в джипе?
- Засуньте своё чувство юмора куда подальше, капитан, когда разговариваете со мной, - с угрозой произнёс Спиридонов. – Не забывайте, что вы живы только потому, что нужны мне. А те двое дураков ходят вдоль забора. С собаками. Большего им доверить нельзя. Что ещё?
- В город добираться самостоятельно или меня отвезут?
- Как приехали, так и уедете, - буркнул Спиридонов. – Марина доставит, куда скажете. 

Мариной оказалась та самая девушка, что сидела за рулём «Ягуара». Когда Василий уточнил, имя это или кликуха, девушка сердито ответила, что ему знать не обязательно. И вообще, пусть сидит молча. Василий понимающе усмехнулся – видно, крепко попало, за то, что привезла на хозяйскую виллу постороннего с оружием. Теперь Марина стоит у Василия за спиной с большой красной сумкой и тихонько дышит в спину. Длинная очередь на регистрацию продвигается медленно. Желающих лететь в Калькутту оказалось немало. Молодые и старые, мужчины и женщины в легкомысленных штанишках и рубашечках томятся в очереди, с нетерпением поглядывая на стойку – чего там так долго возятся?
Василий и Марина летят вдвоём. Остальные присоединятся к ним позже, уже на месте. Кто такие, откуда - Спиридонов отвечал уклончиво. Мол, бывшие спецназовцы с большим опытом работы. Василий недоумевающе пожал плечами – этого мало. Надо хорошо знать людей, с которыми идёшь, по сути дела, в бой.
- У вас будет достаточно времени, чтобы познакомиться поближе, - отмахнулся он. – Встретитесь на Андаманских островах, в городишке Порт-Блэр. У них вся нужная вам информация.

Аэробус резво набрал скорость, корпус сотрясла непродолжительная дрожь и бетонный язык взлётной полосы толкнул лайнер в нёбо. Самолёт несколько минут пёр вверх, словно стрела, выброшенная катапультой, затем лёг на поле облаков. Пассажиры заметно успокоились – летим! Василий покосился на спутницу – интересно, она сделала всё прививки? Он хорошо помнил, как мучился после укола некой комбинированной отравой, что едва не убила его, но зато сделала нечувствительным к заморской заразе. Без прививки в тропиках делать нечего – не пройдёт и двух дней, как на вас свалится целая куча болезней и инфекций. Можно и копыта отбросить.
Андаманские острова. Добираются туда только самолётом. Сначала до Калькутты, оттуда опять самолётом в островную столицу Порт-Блэр. Небольшой город, по нашим меркам райцентр, примерно сто тысяч жителей. Всего насчитывается свыше пятисот  островов, из них обитаемых только три десятка. Вся эта невообразимая мешанина из коралловых рифов, островов и бухт является идеальным местом для пиратов – есть где спрятаться. Осколки суши принадлежат Индии. Страна небогата, поэтому местная полиция в техническом оснащении соответствует нашей доблестной милиции образца середины шестидесятых годов прошлого века. Население островов состоит из  аборигенов – низкорослых негров, полтора метра с причёской и потомков каторжников, которых ссылали сюда колонизаторы. Официальный язык английский. Существует кустарное производство посуды, одежды и чего-то ещё. Последние годы стал развиваться туризм, но не очень. Делать на островах в общем-то нечего, кроме как нырять и любоваться подводным миром. Удовольствие, с учётом длительного перелёта, довольно дорогое, поэтому белых людей на островах встретишь нечасто. Вдобавок ходят упорные слухи, что туземцы, те самые низкорослые негры, людоеды. Разумеется, это в далёком прошлом, уверяют местные власти, сейчас всё по-другому. Тём не менее, любой, кто хоть раз побывал на этих островах, скажет вам, что туземцы очень враждебно настроены ко всём чужакам, независимо от цвета кожи, вероисповедания и национальности. Так что сожрать могут запросто, а косточки в море выбросят, акулам на десерт. Где-то там, на одном из полутысяч островов, спрятан сухогруз с оружием. Что именно, Спиридонов не сказал, но Василий догадывался, что не пистолеты Макарова в картонных коробках из-под майонеза. Экипаж судна двенадцать человек. Матросов держат взаперти вроде бы в кают-компании. Пираты вывели из строя корабельную радиостанцию, уничтожили всё сотовые телефоны и спокойно ждут выкупа за ценный груз и экипаж. В течение недели. Три дня уже прошли. Перелёт займёт ещё день. Таким образом, на всё осталось трое суток. Если не успеют освободить или что-то пойдёт не так, сухогруз взорвут, людей перестреляют.

Сразу после взлёта Марина закрыла глаза и притворилась спящей. Василий посмотрел искоса и улыбнулся. Всё, кто летает самолётами, старательно изображают спокойствие. Даже делают вид, что спят. На самом деле пассажиры, всё до одного, напряжённо вслушиваются в шум двигателей. Малейшее изменение громкости или тембра повергает в панику, тщательно скрываемую. Как только монотонный гул меняется, обязательно кто-то, самый трусливый, вытягивает шею и начинает удивлённо оглядываться по сторонам – мол, где это я? Ах, я заснул и совсем забыл, что в самолёте. Как бы невзначай выглянет в иллюминатор, посмотреть на двигатель – всё ли в порядке? Если убедится, что крылья на месте, стюардессы не мечутся по салону, как очумевшие и вообще, всё тихо, опускается в кресло и опять старательно делает вид, что крепко спит. Когда самолёт  снижается на посадку, некоторые мужчины начинают неестественно оживлённо что нибудь рассказывать сидящим рядом дамам. Демонстрируют, что совсем не боятся летать, если что, то могут и сами управлять аэробусом – в кино ж показывают, как шестилетняя девочка сажает громадный «Боинг» по командам с земли! Вот и я так смогу. И вообще, мадам, вы так соблазнительны, что просто обязаны встретиться сегодня вечером с таким храбрым мачо, как я! Женщина, умирающая от тщательно скрываемого ужаса, готова на всё. Но, как только шасси касаются бетона взлётной полосы и самолёт начинает трястись, словно телега на грунтовой дороге, страх волшебным образом исчезает. А с ним и «готовность на всё». Чего привязался, дурак болтливый?
Самолёт едва слышно качнуло на воздушной яме. Девушка вздрогнула всём телом, глаза широко раскрылись, лицо судорожно дёрнулось.
- Что-то беспокоит? – вежливо осведомился Василий.
- Так … неприятный сон приснился, - как можно спокойнее ответила Марина.
- Да, я тоже не люблю реактивные самолёты. Летают и плавают, как топоры. Стоит только забарахлить двигателям, как сразу к земле колом. То ли дело биплан. Можно  заглушить мотор и спокойно садиться, как на планёре, - принялся рассуждать Барабанщиков. – Чём сложнее машина, тем выше вероятность отказа какого нибудь узла …
Марина заметно побледнела, вся сжалась в комок. Глаза из-под насупленных бровей зло сверкнули.
- По статистике, самолёты разбиваются гораздо реже, чём происходят аварии на железной дороге, - сердито сказала она.
- Не верьте, - отмахнулся Василий. – Вы же знаете, что есть просто ложь, есть большая ложь, а есть статистика.
Девушка изо всех сил сжала подлокотники кресла, закусила нижнюю губу.
- Чтоб ты провалился! – зыркнула на Василия тигриным взглядом.
- Ох, простите, я не хотел вас пугать, мадмуазель! – спохватился Барабанщиков.
На самом деле он именно этого и хотел. «Будешь знать, как тыкать тазером в лицо, - подумал он. – Ишь, супервумен выискалась. Насмотрятся провинциальные девицы всякой голливудской дряни и воображают невесть что»!

Аэропорт Калькутты встретил пассажиров невообразимой для жителя России жарой и вонью раскалённого асфальта. До чартера в Порт-Блэр оставалось больше трёх часов. Василий предпочёл бы просидеть в здании аэровокзала, в безопасности и относительном покое, однако девушка думала по-другому. Было видно, что она первый раз в экзотической стране и ей ужасно хочется посмотреть на город. Василий по собственному опыту знал, как сильно отличаются туристические проспекты от реальности. Просто катастрофа! На фотографиях всё красиво, чистенько, люди приглашающе улыбаются – особенно женщины – и всё так здорово, что  хочется бросить всё к чёрту и навсегда поселиться в волшебной стране. Ананасы и бананы там растут прямо на улице, как у нас крыжовник, зимы не бывает вовсе, вокруг буйство первозданной природы, можно жить в гармонии с миром и наконец-то обрести истину …
Девушка внимательно посмотрела на залитую ослепительным солнцем площадь перёд аэровокзалом, на снующих туда-сюда людей. На стоянке такси выстроилась целая вереница оранжевых, как мандарины, автомобилей. Потом нерешительно взглянула на Василия. Он сидел с самым невозмутимым видом и читал какую-то местную газету. Марина сердито поджала губки - делает вид, что знает английский! Воображала несчастный … всё мужики воображалы!
- Долго мы будем сидеть в этой духоте? – осведомилась девушка.
- Три часа пятнадцать минут, - невозмутимо сообщил Василий, мельком глянув на часы. Снова уткнулся в газету.
- Послушайте, Василий, читать местную прессу чрезвычайно интересно, но, может быть, займёмся чём нибудь другим?
Барабанщиков слегка округлил глаза, брови приподнялись.
- Вы на что намекаете, мадмуазель? – строго спросил он.
- Можно интересно провести время … ой, что вы меня сбиваете! Что за наглость такая! – возмущённо заговорила Марина.
Она надула губы, отвернулась. Но не прошло и двух секунд, как девушка голосом страдающего узника совести возвестила:
- Я хочу съездить в город.
- Нельзя, - ответил Василий, не отрывая взгляда от газеты.
- Я обязана подчиняться вам только во время выполнения задания!
- Погромче нельзя? А то не всё вокруг слышат! – сердитым шёпотом спросил Василий.
Девушка  вздохнула, всплеснула руками.
- Ну почему нельзя съездить на такси посмотреть город? – зашептала она.
- Потому что ваше неуёмное любопытство обязательно будет причиной неприятностей. Вы наверно забыли, что мы не простые туристы? – спросил Василий, откладывая газету.
- Мы просто прокатимся в машине и всё. Вы же не из своего кармана будете оплачивать?
Марина намекала на то, что у Василия есть кредитная карточка, которую ему вручил Спиридонов. Деньги предназначены для закупки необходимого оборудования, сумма на счёте немалая. Такси туда и обратно обойдётся в десятку … ну, тридцатник баксов.
- Ладно, - махнул рукой Барабанщиков. Ему и самому не очень хотелось торчать в аэропорту.
- Но учтите, никакой самодеятельности. Всё мои распоряжения выполнять беспрекословно! – сказала он, для пущей убедительности подняв кверху указательный палец.
- Слушаюсь, ваше сиятельство! – елейным голоском ответила девушка и глазки потупила. Но Василий всё же успел заметить сердитый огонёк.
«Отомстит, вредина», - усмехнулся про себя Барабанщиков.
«Обязательно, только время дай, начальничек»! – мысленно ответила девушка.

Млеющий от счастья смуглый таксист, что такие важные белые господа выбрали его машину, распахивает двери.
- In the city! -  приказал Василий и сунул в потную ладонь десятидолларовую бумажку.
Таксист улыбнулся на всё тридцать два жёлтых зуба, мотор пожилого «Мерседеса» всхрапнул и машина медленно поплыла по краю площади. Вокруг толчея людей, автомобилей и велосипедов. Дорожных правил никто не соблюдает. В Индии их, кажется, вообще нет. По дорогам ездят по собственному разумению и согласно здравого смысла. Любое дорожное происшествие решается на месте, без привлечения полиции. Если, конечно, нет трупа. Оранжевый чемодан на колёсах с надписью «такси» осторожно выбирается на дорогу, водитель прибавляет газ. Местный аэропорт расположен почти в городской чёрте. «Почти», потому что  сразу начинаются бедные окраины. Индия страна жаркая, большинство населения живёт в домах, в которые, по нашим понятиям, собак нельзя держать. Каменные хоромы с принудительным охлаждением могут позволить себе только очень состоятельные люди. Едва за окном появились первые жилища, Марина приникла к стеклу. Она  рассматривала чудно одетых людей в ярких тряпках, странные дома, украшенные выцветшими на солнце гирляндами, кусками цветной ткани и пластика. Удивило обилие разных животных на улице – обезьяны, пресловутые священные коровы и собаки. Водитель заметил интерес белой женщины и вопросительно посмотрел на Василия.
- Давай, - кивнул тот и сделал жест рукой, означающий – сворачивай.
Таксист притормозил, аккуратно свернул с шоссе в узкую улочку. Машина медленно поползла по замусоренному асфальту мимо накалённых добела домиков, грязных и чёрных от загара уличных мальчишек. По тротуару неторопливо идут редкие прохожие, у многих женщин на головах широкие корзины с фруктами или узелками с поклажей. Тут нет европейской привычки носить  сумки. Корзинку на голову и пошла. Улица расширилась, впереди показалась процессия ярко наряженных людей, мужчин и женщин. Они громко поют, приплясывают и размахивают руками. Даже через плотно закрытые окна слышен стук бубнов, бой барабанов и визг свистулек. Толпа ряженых движется по направлению к довольно большому дому, украшенному каменными изваяниями людей.
- Что это за шествие? – с любопытством спросила Марина.
- Какой нибудь религиозный праздник отмечают. Или свадьба, - пожал плечами Василий. 
- Свадьба? – удивлённо переспросила девушка.
Её рука тотчас поднимается, пальцы сжимаются на дверной ручке.
- Не вздумайте выходить из машины! – торопливо говорит Барабанщиков, но уже поздно.
Облако горячего газа врывается в салон, целый букет резких запахов и просто вони забивает лёгкие. Марина выскальзывает из машины, быстро бежит к толпе, чтобы получше разглядеть жениха и невесту.
- Тьфу ты чёрт! – плюется Василий и выходит из машины.
Солнце обрушивает на голову огненный водопад, спина сразу покрывается мерзкой испариной, воздух обжигает лёгкие, от терпкой вони сбивается дыхание.  «Как тут люди живут»? – успел подумать Василий и тут же раскашлялся, как чахоточный. Торопливо цепляет тёмные очки, закрывает нос платком. Чёрный хвостик волос Марины мелькает далёко впереди. Она умудрилась влезть в центр толпы и вместе со всеми идёт в храм. Религиозные верования индийцев очень разнообразны, в Индии тысячи богов, встречаются самые невообразимые культы, культики и культяшки. Но есть одна особенность, которая разительно отличает здешние верования от остальных – обожествление животных и даже насекомых. Представители некоторых религий не расстаются с веником. Прежде, чём сделать шаг, они тщательно метут землю, дабы не наступить случайно на букашку. Раздавить таракана едва ли не смертный грех, прихлопнуть зловредного комара – страшное преступление! Так вот и ходят, размахивая пучком травы.
- Эй! – крикнул таксист.
Василий обернулся.
- Will not go away! (Никуда не уезжай!) – сказал он, протягивая двадцать баксов.
Не теряя времени даром, бросается вдогонку за девушкой. Осторожно, что бы не сбить никого, протискивается сквозь толпу пляшущих и поющих людей. Марины не видно. Внезапно на голову обрушивается водопад цветочных лепестков, какой-то жёлтый пахучий порошок. В завершении на плечи падает гирлянда из разноцветной бумаги. Василий  выглядит, как уличный клоун, но отряхиваться некогда. Впереди, у порога храма, раздаётся пронзительный визг. Так кричать может только перепуганная до полусмерти женщина.
- Да пусти ты, мать твою … - рявкает во весь голос Барабанщиков и, уже не стесняясь, расталкивает всех подряд. Люди разлетаются в стороны, будто кегли. Мощная оплеуха отбрасывает крупного мужчину в оранжевой простыне и Василий, наконец, вырывается из толпы. Глазам предстает удивительное зрелище – стройная черноволосая девушка в голубых джинсах и коротенько белой маечке подпрыгивает на каменных плитах возле входа в храм, высоко задирая ноги и непрерывно испуская пронзительный визг. Вокруг суматошно мечутся здоровенные откормленные крысы. Грызуны в панике, они явно не привыкли к такому обращению. Неподалёку стоят местные жители и что-то кричат по-своему. У Василия похолодело в груди – если сейчас Марина хотя бы наступит на хвост крысе, толпа религиозных фанатиков растерзает её. А травмированного грызуна с горестными воплями поволокут на носилках в ближайшую больницу лечить от нервного расстройства.
- Марина, пожалуйста, успокойся и не делай резких движений! – крикнул Василий, взмахнул руками, привлекая к себе внимание.
Девушка услышала. Она перестает подпрыгивать, замирает на месте. Лицо покрыто крупными каплями пота, в глазах стынет ужас, тело сотрясает дрожь.
- Вот хорошо. Постой минутку, я помогу тебе, - говорит Василий.
Он быстро идёт навстречу, внимательно глядя под ноги – не хватало ещё самому раздавить какого нибудь крысёнка. Громкие крики толпы постепенно стихают. Под ногами хрустят крошки сухого хлеба, зёрна какой-то крупы. На белых плитах резко выделяются горки крысиного помёта. Грызуны продолжают суматошно бегать туда-сюда, громкий писк режет слух. Василий подходит ближе, протягивает руку. Девушка замерла в ожидании. В этот момент сбесившаяся от жары и паники мокрая крыса запрыгивает на штанину и пытается забраться повыше. Нервы Марины не выдерживают. Девушка истошно визжит, нога вскидывается, словно рычаг катапульты и крыса, стремительно вращаясь в воздухе, отлетает со скоростью пушечного ядра. Шерстяной комок врезается в каменную колонну, раздаётся звук, похожий на шлёпок ладонью по голой спине и мёртвая крыса падает на каменные плиты пола у входа в храм. Шум и крики пропадают, как  обрезанные. Наступает страшная тишина …
Счёт жизни идёт на мгновения. Василий хватает девушку в охапку и бросается прочь, не разбирая дороги. Люди разлетаются в стороны, словно сухие листья под ударами ветра. Пробиваться сквозь плотную толпу неимоверно трудно. А тут ещё девица на плече. Не тяжело, но всё равно мешает. Каким-то чудом удаётся вырваться. Василий сразу сворачивает в узкий проулок.  Рассвирепевшие фанатики быстро приходят в себя. Толпа с визгом и воплями бросается в погоню.
- Пусти! – срывающимся голосом кричит Марина прямо в ухо.
Василий разжимает пальцы, встряхивается. Девушка  изворачивается, как кошка и приземляется на ноги. В поле зрения появляется какой-то навес, в тени аккуратно расставлены кувшины, горшки, большие и маленькие тарелки. Не раздумывая, Василий хватает посуду и швыряет в набегающую толпу. Глиняные горшки врезаются во лбы преследователей, с треском разлетаются в пыль. Обеспамятевшие фанатики валятся на землю, путаются под ногами. Люди падают, кричат, машут руками. В передних рядах начинается суматоха. Василию только это и надо. Он хватает стол, на котором были разложены тарелки. Посуда с грохотом рушится на пол, продавец пронзительно верещит, в руке появляется громадный нож для разделки мяса. Стол оказался тяжелее, чём думал Василий. Сплетённую из прутьев столешницу для прочности обмазали глиной. Пришлось напрячь всё силы, чтобы запустить такую конструкцию в длительный полёт. Тяжелённая плита из обожжённой солнцем глины с четырьмя нелепыми ножками по крутой параболе взвилась вверх и рухнула на головы шибко верующих. Треск разламывающейся глины и костей  на мгновение заглушил вопли толпы. Владелец стола захлопывает пасть и перестает махать ножиком. Василий немедленно использовал удобный момент. Сокрушительный удар сминает лицо торговца керамикой, словно картонную коробку. Бездыханное тело врезается в дверь лавки, вышибает с хряском сухие доски, в клубах пыли исчезает в прохладном сумраке.
Пока противник не опомнился, надо сматываться. Василий хватает за руку девушку, что ошеломлённо наблюдает за происходящим и бросается бежать. Где-то впереди осталось такси, но чтобы до него добраться, надо повернуть обратно, потом ещё раз свернуть направо … или налево? Тьфу, зараза! Трущобы городских окраин настоящие джунгли. Сплетение улочек, проулков и тупиков. Хижины бедняков, словно поганые грибы, растут из земли где попало. Выбраться из этого месива самостоятельно невозможно. За спиной нарастает шум толпы. Местные обитатели тоже присоединяются к погоне – жизнь скучна, а тут намечается крупная веселуха! Василий оглядывается по сторонам. Впереди улочка разделяется на четыре кривых проулка, каждый из которых наверняка заканчивается тупиком. Возвращаться назад нельзя – толпа растерзает.  Пот заливает глаза, мешает смотреть, от жары и смрада начинает кружиться голова. Рёв сотен глоток приближается.
- Чего ты стоишь? – вскрикивает девушка. Она побелела от страха, руки трясутся, губы дрожат, в глазах слёзы.
- Отдыхаю вот, устамши - буркнул Василий. – Беги за мной и не отставай! – крикнул он и бросился прямо в ближайшую хижину.
Двери в таких «домах» если и есть, то не запираются, потому что замок дороже дома. Василий плечом вышибает фанерную загородку, пинком отшвыривает не то человека, не то узел тряпья – глаза не успели привыкнуть к сумраку. Под ногами вякнуло, пискнуло и хрустело. В два прыжка пересекает полутёмное пространство и врезается в стену. Листы картона и пластика с хряском раздираются, наверху мелькает узкая полоска света, снова надвигается стена. Опять удар, треск, что-то мягкое отлетает к противоположной стене. Раздаётся пронзительный визг, липкое и сырое залепляет лицо и свет меркнет в глазах. Барабанщиков с рычанием срывает мокрую тряпку. Полотно наматывается на руку. В это мгновение некто большой и тёмный – ну ни хрена ж не видать! – бросается навстречу. Замотанный в тряпьё кулак врезается на полдороге и неизвестный отлетает обратно, как резиновый мячик. Удар получается слишком сильным, Василия по инерции тянет вперёд. Перёд глазами возникает толстое бревно. В следующее мгновение Барабанщиков получает такой удар в лоб, что в глазах сначала темнеет, а потом вспыхивает салют, как на день Победы. Оглушительный треск, грохот, что-то  обрушивается сверху и неимоверная тяжесть вдавливает в землю. Василий ревёт, словно раненый бык, резко выпрямляется и тяжесть исчезает. Какие-то тени мечутся перёд глазами, раздаются вопли. Пальцы нащупывают что-то вроде оглобли. Не раздумывая Василий хватает дубину и почти вслепую бьёт наотмашь. Слышен свист рассекаемого воздуха, раздаются чмокающие звуки, словно дубина бьёт по тюку мокрого белья, наступает тишина. Облако густой пыли медленно рассеивается. Из серой мути постепенно вырисовываются какие-то странные развалины – из земли торчат колья, появляются остатки стен, словно расколотые зубы в разинутой пасти, что-то шевелится в куче цветного тряпья. Нога соскальзывает, Василий переступает, чтобы не упасть. Под кроссовкой неприятно хрустит, словно наступил на гнилой арбуз, нога  проваливается. Василий опускает взгляд. По земле, вокруг подошвы растекается коричневое пятно крови. Из серого месива торчат осколки костей, пучки чёрных волос, виден клок кожи и человеческое ухо. Василий запоздало морщится. Отходит на шажок, торопливо скребёт подошвой по камню. Слышны чьи-то торопливые шаги, хрустят обломки штукатурки. Из серой мути появляется размытый силуэт, вырисовываются очертания женской фигурки.
- Вася, ты цел? – тревожно спрашивает Марина.
Барабанщиков громко, словно сердитый верблюд, фыркает. Василий терпеть не мог идиотских вопросов в духе голливудских поделок. «С тобой всё окей»? – обычно спрашивают друг друга герои «блокбастеров». И всегда получают положительный ответ.
- Нет, рассыпался на тысячу маленьких барабанщиковых! Вон, бегают среди мусора …
- Не остри. Я переживаю за тебя. Ты бросился напролом, как универсальный вандамм. Только тот плечами пробивал гипсовые перекрытия, а ты лбом сносил деревянные стены. И опорные столбы ломал, как прутики. Головушка не болит? – нежным голоском прощебетала Марина.
- Болит, - признался Василий. – И, по-моему, искры из ушей сыпятся. А чего так тихо?
- Разбежались всё со страху … Только это ненадолго, Вась. Давай выбираться отсюда, ладно?
Лёгкий ветерок развеял пыль. Василий огляделся. Поселение бедняков разделено на две части кривой просекой. Словно трактор, за рычагами которого сидел пьяный водитель, пропахал середину. Куски фанеры, пластиковые щиты и картонные листы разбросаны по земле, валяются палки, пластиковые трубы, на  остатках стен болтаются выцветшие тряпки, по земле разбросана посуда, вещи и одежда. В развалинах появляются люди, что-то торопливо собирают с земли. Постепенно нарастают крики, народа появляется больше.
- Василий, ты что, совсем соображать перестал?  Надо удирать! – взвизгнула девушка.
Барабанщиков озабоченно потрогал лоб. Точно посредине набухает громадная шишка, будто вторая голова. В ушах стоит неприятный гул, по телу разливается подозрительная слабость. Похоже, он действительно крепко треснулся башкой, потому что налицо всё симптомы сотрясения мозга. Василий ещё раз огляделся, грязными руками потёр лицо. Вокруг стеной стоят покосившиеся лачуги, слышны горестные вопли женщин и крики разъярённых мужчин. Шум приближающейся толпы нарастает, словно прибой. Надо быстренько уходить, но куда? 
- Василий!! – верещит во весь голос Марина.
- Да ладно … - машет рукой Барабанщиков.
Недолго думая, хватает обеими руками холодильник, что валяется под ногами. Исцарапанная дверка с треском отваливается, сыпятся какие-то банки, картонки и прочая дрянь. Василий поднимает железный ящик повыше и бросается прямо на ближайшую лачугу. Деревянная стена с хрустом проламывается, рушится потолок и Василий исчезает в грохоте и облаке пыли. Шум и треск стремительно удаляются. Девушка горестно взмахивает рукам, бросается в пролом. Под ноги то и дело попадаются камни, крупные куски дерева и просто мусора. Бежать без оглядки опасно, ноги скользят, срываются  и можно серьёзно покалечиться. Но вопли за спиной не стихают и Марина вынуждена бежать как можно быстрее. Район трущоб внезапно обрывается. Василий неожиданно легко проламывает последнюю стенку, за спиной слышен громкий треск разваливающегося дома. По инерции пробегает ещё несколько шагов и останавливается перёд каменной стеной высотой в полтора человеческих роста. Изуродованный холодильник с кастрюльным шумом падает на землю. Василий вытирает ладонью пот. Тёмные разводы грязи покрывают лицо наподобие африканской маски лесного духа племени вее из страны Кот-д,Ивуар. Стена из обожжённых глиняных кирпичей тянется в обе стороны и конца края ей не видно. За спиной звучат торопливые шаги, раздаётся треск и щелчки.
- Ты решил избавиться от меня, бросить на растерзание толпе? – срывающимся голосом спросила Марина.
- Ага, - кивнул Василий. – Только вот не придумал, как лучше это сделать.
Громко вздохнул, плюнул.
- Тьфу ты, зараза! Я вроде обратно бежал, к машине. Откуда эта стена взялась?
Девушка неуверенно потопталась на месте, нервно оглянулась.
- Василий, за нами гонятся. Ты давай быстрее думай, а то беда нам, - сообщила она.
- Спасибо, что напомнила, - буркнул Василий.
Он обернулся. По развалинам карабкаются люди в ярких тряпках. У каждого в руках палка. Ярко сверкают на солнце ножи, топоры и ещё какие-то кривые желёзки на длинных рукоятях.
- Вот чёрт, прямо сбесились из-за крысы! – сказал он, качая головой.
- Что делать-то!? – взвизгнула Марина.
Василий хватает холодильник. Железный ящик с грохотом рушится у подножия стены. Василий разбегается, прыгает на холодильник, сильно отталкивается и кончиками пальцев цепляется за край стены. Перехватывает удобнее, рывком подтягивается и вот уже наверху.
- Давай, с разбега! – командует он девушке.
Марина пытается повторить манёвры Василия, но узкие джинсы не дают как следует поднять ноги. Непрочная ткань трещит по шву, обе штанины распадаются на половинки. Девушка подпрыгивает, но до края стены не достаёт. Василий успевает вытянуть руку, пальцы сжимаются на запястье. Чтобы не выронить девушку, он сильно отклоняется назад, теряет равновесие и оба падают на землю. Трещат стебли высокой травы, ветки больно хлещут по лицу. Барабанщиков успевает извернуться в воздухе, приземляется на бок, поворачивается,  но сверху обрушивается Марина. Колени втыкаются в живот и низ груди с такой силой, что воздух вылетает из лёгких весь без остатка, от боли мутится в голове, в глазах темнеет. Марина громко ойкает, пытается слезть. Опирается руками. Маленькие ладошки зажимают нос и рот, Василию нечем дышать. Вдобавок пальцы утыкаются острыми коготками в глаза. Чувствуя, что ещё немного и он задохнётся и ослепнет, Барабанщиков хватает обеими руками девушку и высоко поднимает над собой. Марина растерянно виснет на руках, растрепавшиеся волосы закрывают лицо, порванные по швам брюки слабо колышутся на ветру.
- Пусти меня! – верещит девушка.
Василий аккуратно сажает её на землю, быстро поднимается на ноги. С этой стороны стена заросла вьюном, мхом, покрыта  мелкими цветочками. Очень похоже на декоративную изгородь. Земля под ногами мягкая, влажная, повсюду растёт густая трава и яркие цветы. Ухоженные деревца стоят на равном расстоянии друг от друга, земля под ними расчищена, окаймлена ровным валиком. Нигде не валяются сухие ветки, листья, нет мусора. Вокруг, сколько хватает глаз,  расстилается тщательно ухоженный сад. Марина встает с земли, некоторое время безуспешно пытается привести себя в порядок. За высоким забором раздаются крики. Девушка в испуге отбегает, но на верху никто не появляется. Через забор перелетает несколько камней и всё. Василий отходит подальше. Он осматривает странный сад, в котором нет людей, но ясно видны результаты работы человеческих рук.
- Интересно, куда мы попали? – бормочет он про себя.
Крики за забором стихают. Наступает тишина, прерываемая только шелестом листвы и криками ярких птиц, что суетливо перелетают с ветки на ветку.
- Вася, идём дальше? – неуверенно спрашивает Марина.
- Придётся, хотя мне этого очень не хочется, - со вздохом отвечает Барабанщиков.
- Почему? – удивляется девушка. – Ну, попали мы в чужой сад … И что? Мы же ничего не ломаем, не берём. Чего нам опасаться?
- Не чего, а кого! Индия страна экзотическая. Вон, видишь, какие птицы на ветках сидят? У нас на птичьих рынках такие за тысячи долларов продают, а тут они вроде ворон. Кстати, хозяева сада запросто могут использовать для охраны дома и земли не собак, а тигров, - ответил Василий, напряжённо вглядываясь в темно-зелёные заросли.
Марина вздрогнула, карие глаза широко раскрылись, с лица схлынула краска.
- Что ты меня всё время пугаешь? – срывающимся шёпотом заговорила девушка. – То в самолёте страшилки рассказывал, теперь здесь вот небылицы выдумываешь. Прекрати!
- Какие выдумки? Я лично знаком с женщиной, у которой была ручная тигрица. Она любила гулять с ней по ночам в саду. Грабители десятой дорогой обходили её дом. Правда, там была ещё вооружённая охрана …
- Вот видишь, охрана была!
- Разве приятнее гибнуть от пули, чём от клыков зверя? Это заблуждение, что пуля убивает мгновенно. Многим не везёт и они до-олго мучаются, прежде чём отдадут Богу душу. А тигр убивает сразу – цап клыками за шею и каюк! Не то, что крокодил. Это земноводное утаскивает добычу в болото ещё живой, а потом …
- Хватит! – завизжала Марина. Она так затопала ногами, что стоящие рядом деревца затряслись. – Замолчи, живодёр или я не знаю, что с тобой сделаю!
- Хорошо-хорошо, не буду! Давай о чём нибудь приятном. Как хорошо сейчас было бы сидеть в ресторанчике аэропорта, пить холодный фруктовый сок …
- Я убью тебя, гад ползучий! – крикнула девушка.
Марина громко всхлипнула, ноги подогнулись,  она без сил опустилась на землю и тихо заплакала. Тём временем Василий заметил небольшой прогал среди деревьев. Он постарался вспомнить, с какой стороны они приехали и куда им надо теперь идти, чтобы попасть на дорогу. До отправления самолёта осталось чуть меньше двух часов, надо поторапливаться.
- Хватит реветь, бизнес-вумен. Вставай, - негромко сказал Василий.
- Не встану! – всхлипывающе сообщила Марина.
- Ага, баба с возу! - удовлетворённо кивает Барабанщиков. – Я иду один.
- Нет! – взвизгнула Марина.
Она живо вскочила на ноги, глаза блеснули, но решительное выражение на лице быстро сменилось страхом. Не давая сказать слова, Василий строго произнёс:
- Теперь ты будешь слушаться меня. Всё мои распоряжения будешь выполнять беспрекословно. Приказы не обсуждать. На вопросы отвечать чётко, быстро и по существу…
Неподалёку раздалось хриплое карканье, захлопали крылья, в воздухе повеяло слабым запахом мертвечины.
- Согласна? – спросил Василий.
- Да, - поспешно кивнула Марина. Она перестала хныкать, живо подошла к Барабанщикову.
- Тогда пошли отсюда, времени осталось мало, - сказал Василий.
Он решительно зашагал к просвету между деревьями. Девушка идёт следом за ним, стараясь не отставать больше, чём на шаг.

Сад постепенно редеет, впереди угадывается какая-то площадка или полянка. Странно, но душок усиливается. На ветвях сидят упитанные вороны, неодобрительно блестят круглыми глазами, рассматривая людей. Птиц очень много, некоторые важно бродят по траве, другие сидят, словно куры в пыли. Видно, что они совершенно не боятся людей. Такое поведение обычно острожных ворон встревожило.
- Чего это они, Василий? – спросила Марина шёпотом.
- Не знаю. Может, ручные? – пожал плечами Барабанщиков.
- Скажи ещё, учёные! – не удержалась Марина от колкости. – Откуда здесь так много ручных ворон? Ой, смотри! Что это?
Они выходят из-под прохладной тени деревьев на просторную площадку. Земля утоптана до каменной твёрдости, ни травинки. В центре по кругу установлены  столбы, похожие на телеграфные, только на вершине вместо фаянсовых изоляторов на кривых желёзках закреплены деревянные колёса, наподобие тележных.  На каждом колесе что-то лежит. По краям, на ободе, сидят вороны и птицы падальщики. Голые шеи покрыты складками старческой кожи. Гибкие, розово-красные, они похожи на отвратительные щупальца с клювом на конце. Марина всматривается в странные сооружения. Глаза расширяются, лицо бледнеет. Девушка тихонько ойкает и прячется за спину Барабанщикова.
- Здесь убивают людей! Что это за место?
Василий огляделся по сторонам. Вокруг ничего, никаких строений, только узкая дорожка уводит с площадки со столбами дальше в сад. Земля утоптана, выложена разноцветными плоскими камнями. Нигде ни травинки. Видно, что за дорогой тщательно следят. Или часто пользуются – подумал Василий.
- Похоже, это кладбище. Здесь не убивают, а хоронят, - задумчиво произнёс Барабанщиков.
- Кладбище!? – изумилась девушка.
- Да, - кивнул Василий. – И кажется, я знаю, чьё. Помнишь, я предупреждал тебя, что в Индии много всяких религий, религиозных запретов, которых нам не понять. Ну, о священных коровах знают всё. О священных крысах … - он покосился на Марину, - тоже  известно …
- А теперь появились священные вороны, да?
- Не совсем. Это – падальщики, похоронная команда. Есть в этой стране люди, что поклоняются древнему пророку Заратустре. Или Заратуштре, кто как называет. Это реально живший на свете человек за две тысячи лёт до рождества Христова. Создал философское учение, позднее преобразованное учениками и последователями в религию. Один из постулатов гласит: окружающий мир есть сочетание четырёх стихий – земли, воды, воздуха и огня. Всё стихии священны, их нельзя осквернять смердящим трупом. Поэтому покойника оставляют в пустынном месте на съедение падальщикам. В городской чёрте устраивают такие вот кладбища. Мертвеца кладут на колесо и уходят. Птицы съедают его за считанные часы, упавшие останки подбирают собаки. Кстати, странно, что их нет … Затем специально выделенные люди собирают очищенные и высушенные кости в глиняные сосуды. Дальше не помню, то ли зарывают, то ли заливают бетоном и тоже закапывают. Зороастрийцы или парсы не испытывают никакого почтения к трупу. По их понятиям, это всего лишь использованная оболочка. Что-то вроде спецодежды, которую надевает дух, спускаясь на землю для борьбы со злом. Парсы не считают ворон и вообще птиц священными, а вот собак очень почитают. Они даже принимают участие в  важных религиозных ритуалах.
- Это правильно, - кивнула Марина. – Собаки очень хорошие люди.
- Да. Жаль, только не разговаривают, - без тени иронии согласился Барабанщиков. – Парсы очень чистоплотны, неопрятность считается серьёзным грехом. И ещё. Они отрицают необходимость борьбы с плотью, поэтому у них нет постов и прочих способов укрощения тела. Материальное благополучие приветствуется. Молятся священному огню, символу единого бога, только стоя, поклоны запрещены.
- Откуда ты это всё знаешь? – подозрительно спросила Марина. – Ты не похож на человека, который читает книги.
- Ага, если сутулый очкарик, значит умный. А если … ну, в теле … то дурак? – усмехнулся Василий.
Девушка лицемерно вздохнула, подняла глазки к нёбу.
- Ну что вы, Василий Иванович… Только очень умный мог догадаться старым холодильником ломать стены домов. Ведь раньше вы делали это лбом?
Василий сердито фыркнул.
- Остришь? А по чьей вине мы здесь оказались? Кому не сиделось спокойно в аэропорту?
- Всё-всё, молчу! – прощебетала Марина и молитвенно сложила руки на груди. – Спасайте меня пожалуйста, товарищ начальник.

Они аккуратно обошли площадку для захоронения. Дорожка ведёт мимо густых зарослей кустарника и деревьев со странными плодами. Яркие, словно новогодние игрушки, попугаи деловито клюют круглые и продолговатые плоды и совершенно не обращают внимание на двух людей. Несколько раз в кустах шуршало, на дорогу выбегали собаки. Завидев людей, крутили хвостами и опять скрывались в зарослях по своим собачьим делам. Деревья поредели, сошли на нет, показались одноэтажные дома за высокими заборами. Строения выполнены из белого камня, аккуратно обмазаны серой глиной. Кажется, будто попал в  санаторий, настолько всё чисто, аккуратно и тихо. Василий ожидал, что кто нибудь обязательно спросит: кто такие, откуда? Редкие прохожие равнодушно скользили взглядами по чужакам и шли дальше по своим делам. И всё-таки чувство тревоги не оставляло – мало ли что может быть в иной стране! Впереди показалась небольшая площадь, к которой сходится несколько улиц. Ярко вспыхнули оранжевые пятна автомобилей такси. Василий облегчённо вздохнул – всё, конец дурацким приключениям!
Через полчаса они сидели в небольшом кафе в аэропорту. После беготни по невыносимой жаре и пыли так приятно принять холодный душ, переодеться в ближайшем магазинчике во всё чистое и пить прохладный сок! Как только исчезла жара и температура окружающего воздуха пришла в норму, к Василию вернулось хорошее настроение. И только одно обстоятельство портило «малину». Он потрогал лоб – шишка разрослась, затвердела и, если судить по отражению в стекле витрины, потемнела. Сидящая напротив Марина преувеличенно внимательно смотрит в стакан с соком, словно ожидает появления чего-то необычайного. Аж глаза к переносице сходятся. Василий нахмурился.  От простого движения бровями во лбу заломило. Пришлось быстренько распустить лицевые мышцы, физиономия приобрела умиротворённо-постный вид. Лоб горит, хочется приложить что нибудь холодненькое. Может, бутылку шампанского заказать? «И будешь выглядеть, как сумасшедший, - сам себе мысленно ответил Василий. – А ещё ведёрко со льдом можно надеть на голову… блин, больно-то как»! Что бы хоть как-то отвлечься, решил устроить допрос виновнице всех своих несчастий.
- Марина, это имя или кличка? – спросил он. – И как ты попала к Спиридонову?
Девушка вздохнула, тихонько сказала:
- Имя. А попала я к Модесту очень просто …

Ежегодно в Москву приезжают тысячи молодых людей в надежде «покорить столицу», превратиться из рядового обывателя провинции в «кого-то из немногих». Одни хотят поступить в столичный ВУЗ и навсегда остаться в Москве, другие намерены сделать карьеру в шоу-бизнесе и стать суперзвездой масштаба всей России и СНГ. Третьи, не мудрствуя лукаво, просто хотят выгодно жениться или выйти замуж. И только единицы приезжают в столицу устраиваться на работу. В смысле, не в стриптиз, а на завод. Идут куда угодно – в бандиты, в милицию, становятся проститутками, моделями, мерчендайзерами и курьерами – кем угодно, только не работать! Марина Стрелкова, урождённая в Пензенской области, не была исключением. Обладая от природы неплохими внешними данным, наивная провинциалка вообразила, что столица будет лежать у её ног, стоит ей только появиться на подиуме где нибудь в Марьиной роще. Местечковые газеты масштаба районных многотиражек полны объявлений о конкурсах красоты, по результатам которых состоится трудоустройство победительниц в престижные дома моды, где время работы, т.ё. дефилирование по подмосткам, минимально, а гонорары максимальны. Одинокие миллионеры, само собой, прилагаются. Глупые до предела «маши с уралмаша» клюют на такую приманку пачками. В девяносто девяти случаях из ста попадают в притон. И только одна из сотни благоразумно возвращается домой и - что немаловажно! - целой и невредимой. Об этом писано-переписано, ведущие криминальных новостей на всех каналах просто оборались о проблемах юных провинциалок в столице, но разве самоуверенную дурочку это остановит? Она ж «звизда»!
Стрелкова отработала «скаковой лошадью» на сексодроме полтора месяца, прежде чём сумела выкрасть собственный паспорт и удрать. Немного поболтавшись по городу, она оказалась на вокзале. В кармане последняя штука «деревянных». Этого не хватит даже на обратный билет домой. Но возвращаться Марина не хотела. Что она скажет родителям, знакомым? Неудачников не любят. Конечно, жалеют, но в глубине души презирают и насмехаются. Ну и что делать? Поступить в институт? Надо иметь знания и, что немаловажно, деньги. Ни того, ни другого у Марины Стрелковой не было. Устроиться на хорошую работу? Необходим опыт  и хоть какое-то образование по специальности. А что она умеет? Да ничего, если не считать пляски вокруг шеста и художественные стоны на диване. Ни в офис, ни на завод с таким умением не возьмут. Марина бродила по заполненным праздным народом улицам, глаза скользили по вывескам, объявлениям, в руках появлялась одна газета, другая – и ничего. Всё чаще появлялась мысль, что надо искать точно такое заведение, из которого удрала, только поприличней. Хотя прекрасно знала, что таких не бывает. День подходил к концу, надо думать о ночлеге. Единственное место – вокзал. Туда Марина и направилась. Устраиваясь на лавке, обратила внимание на военный патруль. Подтянутый офицер с двумя курсантами идут по залу ожидания, внимательно осматривая пассажиров. Строгий взгляд офицера равнодушно скользнул по рядам, на мгновение задержался на симпатичной мордашке Марины. «И этот туда же! – раздражённо подумала девушка, но потом одёрнула сама себя – да, туда же. А что, военный не мужчина что ли? Служба службой, а женщин замечать надобно». Уже засыпая, подумала – как здорово быть одной среди множества парней. Выбирай любого, никакая стерва не отобьёт!
... и на следующее утро она пошла в ближайший военкомат. Сердитый дядя с погонами старшего прапорщика и блестящим значком на груди вначале не хотел пускать, но узнав, что девушка хочет служить в армии, заметно подобрел и подробно рассказал, куда идти и к  кому обратиться. Однако едва важные должностные лица узнавали, что претендентка на солдатскую кашу иногородняя, как блеск в глазах тух и девушку отправляли туда, откуда она появилась – на вокзал. Обойдя всё кабинеты, Марина поняла, что вопрос можно решить только у самого большого начальника. Военный комиссар, пожилой полковник, внимательно выслушал всё доводы девушки. Принимать на службу иногородних нельзя, это полковник знал прекрасно. Но помимо этого он знал ещё одну вещь – статистику призыва. А она была невесёлой. Желающих послужить Родине катастрофически не хватало. При хроническом недоборе каждый доброволец был на вес золота. Поэтому полковник повздыхал, пошуршал сборником приказов и распоряжений по организации учетно-призывной работы и … дал команду оформить Марию Стрелкову. К исходу следующего дня Мария уже была направлена в воинскую часть для прохождения службы. Впервые за многие месяцы девушка получила ключи от комнаты в общежитии и легла спать на заправленную чистым бельём кровать. После мытарств по притонам и вокзалам солдатская койка и тумбочка для туалетных принадлежностей показались ей едва ли не роскошью.
Год службы в подмосковном гарнизоне пролетели незаметно. Она быстро привыкла к распорядку дня, ей нравились занятия по боевой и физической подготовке и начальство нарадоваться не могло старательной военнослужащей.  А потом Марина заскучала. Избивать боксёрскую грушу надоело, стрелять по фанерным фигуркам стало неинтересно. И тогда Марина написала рапорт с просьбой отправить её для прохождения службы в горячую точку. Поколебавшись, командование приказало написать расписку, что желает послужить на Кавказе добровольно, в случае чего претензий к руководству предъявлять не станет. Так Мария Стрелкова оказалась в Чечне. К участию в боевых операциях женщину допускали неохотно, в основном на вторые роли – резерв, оцепление, дозор. Но однажды произошло то, что навсегда изменило жизнь Марии Стрелковой, бывшей стриптизёрши и проститутки. Любой, кто служил, знает, как ограничен и беден ассортимент военторговских магазинов. Видимо, в полном соответствии с убогим воображением тыловых начальников. И нет ничего удивительного, что солдаты при первой возможности  пытаются попасть в обычный гражданский магазин. Возвращаясь с выполнения задачи, Мария с двумя сослуживцами вышла из БТРа возле маленького базарчика на окраине города. Ничего особенного, обычный рынок, на котором торгуют домашними поделками, чаем, шоколадками и сигаретами. Не торгуясь, купили яблочного сока, сигарет, семечек и каких-то конфет. Марина выбирала и платила, а парни складывали купленное в пакеты. Расплачиваясь, Марина обратила внимание, что неподалёку появились небритые мужчины в просторных куртках. Вроде ничего особенного, но одежду на два размера больше носили, как правило, бандиты – удобно прятать автоматы.
Насторожили бегающие глаза. Особенно был неприятен один, самый молодой. Парнишка лёт шестнадцати одной рукой поддерживал что-то под курткой. Другая рука вытянута вдоль тела, пальцы крючатся в кулачок, затем торопливо выпрямляются и опять сжимаются. Будто электрический разряд пробивает. Лицо странно дёргается, бледность сменяется багровыми пятнами на щеках и шее, глаза блестят слюдяными искрами. Парень явно не в себе, от такого надо держаться подальше.
- Всё, уходим! – сказала Марина и сунула горсть сдачи в карман.
- Да не спеши, - ответил солдат, - надо хоть бутылку пива взять. Держи!
Сует полный пакет в руки Марине,  быстро идёт вдоль торгового ряда. Второй солдат возвращается к машине и девушка на какое-то время остаётся одна. Руки заняты пакетом с продуктами. Вокруг словно сгустился воздух – Марина вдруг разом ощутила враждебные взгляды, почувствовала ненависть и страх находящихся рядом людей. Первым желанием было вернуться к машине, под защиту брони, но солдат всё никак не купит дурацкое пиво. Торчать посередине базара с пузатым пакетом глупо. Марина решила догнать любителя пива и вместе с ним вернуться. Она поворачивается, правая нога сгибается в колене, стопа отрывается от земли … В это мгновение пакет, заполненный до края покупками, вдруг оживает! Он дёргается, вырывается из рук, внутри раздаётся треск, какие-то хлопки. Ещё не понимая, в чём дело, Марина инстинктивно разжимает руки, оживший пакет падает под ноги. Что-то лёгонько задевает край бронежилета, темно-зелёная ткань рвётся и наружу выглядывает блестящий краешек металлической пластины. И только после этого раздаётся оглушительный грохот выстрелов.
Краем глаза девушка видит быстрое движение рядом - торговка, которая только что продала ей конфеты, достаёт из-под прилавка странного вида оружие, нечто среднее между немецким автоматом времён Очакова и покоренья Крыма и современным калашниковым. Раздумывать некогда – Марина прыгает с места за прилавок. Руки упираются в край, ноги в грубых солдатских ботинках описывают полукруг и кованые каблуки с силой врезаются в круглое лицо торговки. Раздаётся чмокающий шлёпок, в ступни сильно отдаёт, торговка без звука валится на пол. Марина приземляется на грязные доски подстилки, на лёту подхватывает падающий автомат. Быстрый взгляд на затвор – на боевом взводе, отлично! Длинная очередь дробит в мелкую крошку доски и разложенный  товар, песок и мусор взлетают на высоту второго этажа и сыпятся сверху мелким дождичком. Марина отбегает в сторону под прикрытием прилавка, на мгновение выглядывает. В двух шагах от неё стоит тот самый нервный парень и длинными очередями стреляет куда попало. Глаза страшно выпучены, с губ капает мутная слюна, лицо дёргается. Поодаль ещё несколько человек в камуфляже. Они укрываются за торговыми рядами. То и дело раздаются короткие автоматные очереди – бандиты стреляют по бойницам возле бронетранспортёра. Автомат в руках девушки рычит короткой очередью и голова сумасшедшего подростка разлетается на кровавые ошмётки. Вторая очередь сметает всех, кто оказался на линии огня. На последнем патроне автомат клинит. Марина отшвыривает самоделку с такой злостью, что разогретая чуть ли не докрасна железяка сбивает с ног одного из бандитов. Он как раз поворачивался на звук выстрелов. Железная рукоять выбивает ему всё передние зубы, плющит нос. От обожжённой кожи поднимается шипящая струйка пара.
Оставшись без оружия, Марина перепрыгивает через торговый ряд, быстро перебегает на другую сторону. На секунду останавливается возле убитого бандита. Несколько быстрых движений и «лифчик» с магазинами на её плечах, автомат в руках. Девушка бросает три гранаты, каждую дальше предыдущей. Оглушительно грохочут взрывы. Киоски, торговые ряды разлетаются на куски, в воздух подбрасывает пустые ящики, мешки, корзины, кувыркаются какие-то блестящие банки и коробочки. Сильно пахнет растворимым кофе. Со стороны бронетранспортёра грохочут длинные очереди из автоматов и пулемётов. Трассирующие пули образуют как бы два потока, отсекая всех от девушки. Марина бросается со всех ног в образовавшийся коридор. Когда она приблизилась на расстояние вытянутой руки к тёплому боку машины, огненные пунктиры пошли в стороны, уничтожая всё на своём пути. Грохот выстрелов обрывается, Марина ныряет в раскрытый люк, дверца с лязгом закрывается.  Рычит дизель, появляется облако густого синего дыма, бронетранспортёр с места в карьер уезжает. На разгромлённой базарной площади остаются изуродованные трупы бандитов, кучи мелкого мусора и множество ещё тёплых гильз. В воздухе висит мощный запах сгоревшего пороха и отработанных газов.
С этого дня у Марины словно отключился некий предохранитель внутри – она перестала мучить себя дурацкими вопросами типа: а зачем мы здесь? А не предоставить ли свободу этому несчастному народу? Разве гордые и свободолюбивые люди не достойны другой жизни? Ей пришлось участвовать в нескольких операциях по освобождению рабов. «Гордые и свободолюбивые» держали их в домах по десятку. Поразило то, что многие в рабстве уже несколько  лёт. Этих людей выкрадывали ещё в середине восьмидесятых годов прошлого века и с тех пор они жили чеченских сёлах на положении скота. Даже хуже, потому что за корову или коня надо деньги платить и немалые, а раб стоил дёшево. Умер или убили невзначай – легко купить нового. Взрослый мужчина шёл по цене велосипеда.
Удивительно, но так было всегда. Чеченцы постоянно привозили рабов в горные селения, где ни света, ни телефона, ни радио. Словно в каменном веке. Неудивительно, что в Советском Союзе бесследно пропадали люди и их не могли найти. Грешили на КГБ, на мафию, даже на инопланетян. На самом деле всё было до ужаса просто – большая часть пропавших становились рабами чеченцев. Когда кто-то – отдельный человек, народ или государство слишком громко заявляет о свободе и независимости, это означает чаще всего, что просто не хотят работать. Мы независимы и свободны! Потому что у нас газовая труба. Тронете нас – развоняемся на весь мир и краны закроем! Мы самостоятельный и гордый народ! Потому что у нас нефть. Немного, правда и продавать её некому, так как «гордый» народ в массовом порядке ворует её из трубы, перегоняет в бензин и толкает по дешёвке. Заводов мы не строим, потому что работать на них никто не станет. Разве что приезжие русские. Воровать, грабить, отнимать чужое – это пожалуйста, всегда готовы. А работать – нет! Пусть всякие русские работают, а мы будем бороться за свободу. А когда получим её, начнём друг дружке глотки грызть, потому что ничего другого не умеем.
Вот уже почти четыреста лёт на Кавказе идёт война. То затухает, то вспыхивает с новой силой.  Идёт война между цивилизацией и культурой, с одной стороны, и дикостью и «культуркой» типа «одна палка, два струна, я хозяин вся страна». Четыре столетия мы пытаемся вывести дикарей на свет Божий из пещер – они ж до сих пор в саклях живут, построенных далёкими предками! – строим школы, больницы, прокладываем дороги и возводим города. А толку – ноль! Как и триста лёт назад, туземцы в очередь выстраиваются возле полковых лазаретов, потому что своих врачей нет, а если есть, то берут такие взятки, что нашим чиновникам и не снились. Не в денежном выражении, нет. Или плати, или сдохнешь, такая вот мораль у «гордых». Самый высокий уровень коррупции в России именно на Кавказе. Уровень безработицы тоже. Зато рынки в средней полосе страны переполнены «гордыми», торгуют чём угодно, любой дрянью – лишь бы не работать. Пришлось даже специальный закон принимать, чтобы хоть как-то ограничить бурную деятельность любителей ничего не делать. Помогает мало. Каждый, у кого дома заводились тараканы, знает, как трудно от них избавиться. 
Почему народы, обитающие в самых обыкновенных землях, отличаются  трудолюбием и стремлением к знаниям? Почему других Бог загнал в тундру, где снег никогда не тает, в пустыню, где ничего не растёт, а третьих в горы? Наверно, не просто так.
- Ну, это уж ты чересчур. Перегибаешь палку, - прервал рассуждения Марии Василий, - среди наших тоже не всё трудяги.
- Да, быдла хватает, - согласилась девушка, - половину перестреляла бы. Но всё-таки массовой эпидемии безделья не наблюдается. А представляешь, сколько было бы крику, если бы наши мужики набрали себе рабов из этих? Ну, которые угнетаемые и обиженные. Вот бы вопили! До хрипоты, до полной потери голоса. А попробуй что нибудь сказать – например, правду! – о корённых обитателях гор и пустынь – в терроризме обвинят, в экстремизме и фашизме!
- Ты забыла о тех, кто живёт в тундре, - усмехнулся Барабанщиков.
- Они тихие, незлобные. Пасут оленей, грибы собирают и ни во что не вникают. Не лезут никуда, понимаешь? И не умничают. Вот за это я их … не замечаю, - сердито сказала Мария.
Василий допил яблочный сок. Лицо поневоле скривилось – успел прокиснуть, гадость какая! Отставил стакан. Взгляд по привычке просканировал обстановку – ничего. Посмотрел вниз, на лётное поле. Снуют тележки с багажом, длинные, словно древесные гусеницы, автобусы подползают к самолётам, изрыгают кучку пассажиров и возвращаются за следующей порцией. Обычная жизнь любого аэропорта. Только вот бросается в глаза, что большинство пассажиров – белые. В смысле, европейцы. Ведь не сидится людям дома, для чего-то прилетели сюда, на край света. По служебным делам, заключать новые сделки с аборигенами или просто в отпуск, отдохнуть и на мир поглядеть. Энергия в людях бьёт ключом! Работать хотят. И хотя в тех странах, где появлялись европейцы, часто потом вспыхивали военные конфликты, всё-таки в целом страна шла вперёд, развивалась. В любой точке земного шара возникала жизнь, как только туда ступала нога белого человека. Именно жизнь, а не растительное существование двуногих безволосых обезьян. Обратите внимание – даже одежда, предназначенная для работы, появилась именно в Европе. Я говорю о простых штанах или брюках. В чём ходили японцы до того, как европейцы появились на их острове? А как одеваются арабы? Необходимость постоянно трудиться заставляет человека избавиться от неудобной рубахи до пола – а именно такова традиционная мужская одежда у большинства неевропейских народов. Только священнослужители сохранили их в виде сутаны или рясы. Это понятно, им штаны ни к чему. А если за станком целый день? Или за рулём?
Кто нибудь слышал, что бы команда альпинистов из Саудовской Аравии или какого нибудь другого египта покорила Эверест? А чтобы негр переплыл Средиземное море? Или представитель какой нибудь другой «древнейшей нации» в одиночку на парусной лодке обогнул земной шар? Нет. Даже не пытаются. Зато по их заказам в той же Европе делают золотые унитазы, автомобили, инкрустированные алмазами. Один усатый дурак даже автомат Калашникова из золота сделал. Вы видели, как разукрашены дикари? Мажут лицо белой краской, втыкают в волосы цветные перья, в нос вставляют палочки, на шею цепляют бусы, задницу укрывают пёстрой шкурой … Ужас, заикой можно стать от такой «красоты»! Золотые автоматы и унитазы отсюда, из этой первозданной дикости. Нет, не было и не будет равенства и братства народов. С какой стати я назову другом дебила? Тём более братом? Я не хочу дружить с дикарём, мне говорить с ним не о чём! Почему агрессивный дурак или религиозный фанатик должен сидеть со мной за одним столом? Жить в одном доме? В одном городе? Если отбросить в сторону предрассудки, навязанные нам сумасшедшими защитниками прав человека и чокнутыми демократами, то придётся признать, что тупиковые ветви развития бывают не только в животном мире. Тупиковые народы тоже есть и первый признак бесперспективности – полная неспособность к созиданию. Народы паразиты живут за чужой счёт, пользуются плодами чужого труда.
Они же, кстати, больше всех кричат о свободе, равенстве и братстве …            
Василий поднял руку, пальцы коснулись ещё влажных после душа волос. Он вдруг вспомнил, что от природы блондин. «Ну вот, светловолосый мужчина нордического типа рассуждает, как типичный нацист, - подумал Василий. – А с другой стороны, почему я не могу думать о том, что меня интересует в данный момент? На каком основании некто навязывает мне свои суждения? И почему я должен поддакивать так называемым модным политикам или философам? Это всего лишь фокусники, мошенники, которые научились искусно владеть словом и обладают даром убеждения. Жулики есть во всех сферах человеческой деятельности». Василий потёр переносицу, взглянул на часы – до вылета осталось совсем немного.
Но всё-таки считать себя фашистом как-то неудобно. Не то воспитание.

Самолёт легко отрывается от взлётной полосы. Острый нос тычется прямо в небесную твердь и она уступает. Машина скоренько набирает высоту, траектория полёта выравнивается. Лёгкое напряжение, которое всегда присутствует в салоне взлетающего самолёта, незаметно улетучивается. Василий замечает, как успокаивается Марина. Она явно не любительница воздушных перелётов. Стюардесса катит вдоль прохода тележку с напитками. Пассажиры жадно хватают стаканчики с минеральной водой, словно наступило катастрофическое обезвоживание организма.
- Ты не рассказала, как попала к Спиридонову, - напомнил Барабанщиков.
- Что? А-а … да очень просто, - улыбнулась Марина. – Контракт закончился. Продлевать не стала, достали придурки с большими звёздами на погонах. Устроилась в охранную фирму телохранителем. Компания принадлежала Спиридонову. Вот так и попала в его охрану. Всё просто!
Василий кивнул.
- Он говорил, что в Порт-Блэр нас встретят ещё двое. Кто такие?
- Два брата акробата. Знаю немного. Служили в Таджикистане, уволились. Работали в цирке, отсюда  и акробаты. Они действительно исполняли трюки. Кувыркались на проволоке, что ли … Потом бросили, как попали к Спиридонову, точно не знаю. Такие вещи всём подряд не рассказывают. Слышала только, что они любители приключений в духе Индианы Джонс, безбашенные авантюристы. Но ребята толковые, можешь не сомневаться. Кличка старшего Чибис, младшего Стриж. Неплохо говорят по-английски.
 «Да, исчерпывающая характеристика, - подумал Василий. – Хорошая у меня компашка подбирается. Запросто освободим от пиратов огромный сухогруз».

В аэропорту без проблем прошли таможенный контроль, вышли из терминала. Василий понятия не имел, где искать этих самых «акробатов». Он ещё в самолёте с раздражением думал о том, что придётся звонить в Москву и, как последнему идиоту, спрашивать у Спиридонова – а где мои подельники? Почему-то в голову лезли кадры из старых фильмов про войну – мужчина в кожаном пальто и гангстерской шляпе идёт по пустынной улице. На другой стороне крадущейся походкой перемещаются вдоль серых стен ищейки гестапо. Дурак в кожаном пальто достаёт из внутреннего кармана свёрнутую в рулон газету. Это неспроста! Ищейки гестапо делают стойку – сейчас появится связной. Звучит тревожная музыка …
Над жиденькой толпой встречающих маячит кособокая картонка. Красным фломастером криво начертаны буквы: С Т Р И Ж. Чуть ниже – Ч И Б И С. Дурацкий плакат держит в руке стриженый налысо парень. Солнцезащитные очки а ля «кобра сталлоне» на вытянутом, словно огурец, лице кажутся чернильными кляксами. Просторная пёстрая рубашка и белые шорты до колен, сандалии на босу ногу. Типичный турист из загнивающего от наркоты и порнографии Запада. Рядом очень похожий на него мужчина, только с чёлочкой на лобике, в белой майке и серых брюках.
«Вот так просто и гениально объявились подельники, - подумал Василий. – В Богом забытом Порт-Блэр ни одна собака не умеет читать по-русски. А если и найдётся грамотный, то названия птичек ни о чём не говорят».
- Здравствуйте, господа. Меня зовут Василий, это Марина, - сказал Барабанщиков, остановившись перёд плакатом.
- Очень приятно, - ответили хором « акробаты». По лошадиному вытянутые лица синхронно повернулись к девушке и остановились, словно уши внезапно обесточенных радаров.
- Ведите нас, мальчики, на конспиративную хату, где можно спокойно поговорить, - немного раздражённо велела Марина. Она ещё не совсем пришла в себя после перелёта.
- Нету хаты, Марина, - радостно сообщил обладатель очков и пёстрой рубахи. « Это младшенький, Стриж», - решил Василий.
- Едем в отель. Там перекусим в кабачке, заодно и побазарим по делу, - решительно произнёс Чибис.

Номера для двух человек братья сняли заранее. Это было очень кстати, так как Василий после всех перелётов устал и хотел спать. В Москве почти утро, а тут только вечереет. После ужина он сразу поднялся в номер. За столом засыпал, но как только голова коснулась подушки, сон пропал. Едва слышное гудение кондиционера показалось чересчур громким. И воздух какой-то пересушенный, надо бы добавить влажности. Запахи странные, будто этажом ниже расположился цветочный магазин и продавцы всё товары выставили на улицу. Лучшее снотворное – телевизор! Василий сдавил пульт, словно шею гадюки. Экран послушно вспыхнул. К счастью, выбранный наугад канал показывает фильм. Не простой, а индийский! Василий убавил громкость так, чтобы вместо музыки и слов было слышно невнятное бормотание. А ещё убрал высокие частоты, а то визга много. Всё, снотворное готово! Но сон всё равно не ладился. Тогда решил подумать над тем, что узнал от Чибиса.
Сухогруз под названием «Пелопоннес» стоит в бухте на безымянном острове в двухстах километрах от столицы Андаман. Добраться до корабля можно только по воздуху – морем слишком долго. Дело в том, что островов тут свыше полутысячи, много отмелей, подводных гор и холмов. Плавание превратится в опасное путешествие среди рифов и мелей. Знающего лоцмана найти трудно и дорого. Проще самолётом. Стоянка корабля хорошо просматривается в Google Earth. Можно не торопясь рассмотреть всё подходы, понаблюдать за экипажем и действиями пиратов. Чибис предложил следующий план: высадится на воду неподалёку от корабля, на ближайшем островке дождаться ночи и скрытно подобраться к судну и подняться на борт. Устраивать пальбу и вообще ввязываться в бой в тесных помещениях корабля не нужно. Команда содержится в самом большом помещении судна – кают-компании. Вокруг располагаются пираты, человек шесть-семь, не более. Этого вполне достаточно, чтобы охранять двенадцать безоружных человек. Вокруг на десятки километров ни души. Если кому-то взбредёт в голову уйти вплавь, то акулы сожрут дурака, едва он заплещется в воде.  Пираты чувствуют себя в полной безопасности, иногда их на корабле нет вовсе – отдыхают на острове, под сенью пальм. Это обстоятельство сильно удивило Василия – как это так, нет на корабле? А если команда уведёт судно? Не получится, объяснил Чибис. Ни капитан, ни штурман не знают здешних вод. Корабль вели по указаниям пиратского лоцмана. Мели и рифы держат судно лучше любых железных цепей. Радиорубка уничтожена, мобильные телефоны изъяты. По словам Чибиса, захват судна и нейтрализация пиратов плёвое дело. Именно поэтому трёх человек достаточно для проведения операции. Надо дождаться, когда пираты съедут на берёг и просто поубивать их. Затем он подаст условный сигнал по телефону и Стриж доставит на арендованном вертолёте лоцмана.
- Ты ж сказал, что он с пиратами заодно. Чего ради будет помогать нам? – спросил Василий.
- За деньги, - усмехнулся Чибис. – Лоцману всё равно, на кого работать, лишь бы платили хорошо. Кстати, баксы должны быть у тебя.
- С финансами порядок, - отмахнулся Василий. – Но всё равно  как-то уж слишком просто.
Чибис пожевал губами, влажные пальцы пригладили волосы на макушке.
- А чего усложнять на пустом месте? – пожал он плечами. – Так называемые пираты – это обыкновенные крестьяне, которых нанимают на время. Они даже стрелять толком не умеют. Поднимаются на борт и стоят, как бараны, глазами лупают. Только вместо рогов дешёвые автоматы кустарного производства. Их здесь же и делают, в мастерских на базаре.
- Автоматы кустарного производства? Не может быть! – не поверил Василий.
- Ха, да как два пальца обмочить! – воскликнул Чибис. – Настоящий только ствол, остальное делают сами на станках. Конечно, назвать оружием такую поделку нельзя, из неё на сто шагов в корову не попадёшь. И стрелять больше пяти минут нельзя – ствольная коробка рассыпается. Ну так пиратам не в бой идти. Для захвата безоружной команды вполне достаточно. По-настоящему опасен только главарь. Он вообще-то шестёрка, но кое-чему обучен, а главное – может вызвать подмогу и тогда на помощь крестьянам прилетят настоящие бойцы. Так что атамана надо убирать первым.
- Лучше всех перебить. Сразу, - сердито сказала Марина. Она всё время молчала, заговорила только сейчас. – Оружие у вас есть?
Чибис с интересом взглянул на девушку.
- Всё схвачено … то есть договор заключён, осталось только заплатить. В этом городе, дорогая Марина, можно купить всё, даже рыцарские доспехи для охоты на тигровых акул.
Напарник Чибиса, Стриж, молча сидел рядом и хмуро смотрел в сторонку. Ему, видимо, не нравилась роль второго эшелона. Более импульсивный и темпераментный, чём старший брат, он хотел непосредственно участвовать в операции – прыгнуть с парашютом на воду, вскарабкаться по канату на борт сухогруза, вступить в абордажную схватку … А тут сиди в номере и тупо жди звонка. Скучно!
- Завтра утром можно прогуляться на рынок. Там всё увидишь, - буркнул он.
Василий кивнул. Потом он долго рассматривал на мониторе ноутбука бухту, в которой стоит сухогруз, берёг острова, прибрежную зону. Море здесь действительно изрезано своеобразными подводными каналами. Сверху хорошо видно, что мели тянутся на километры. Глубина выделяется темно-синим цветом. Вообще-то можно и без лоцмана обойтись, если есть подробный снимок со спутника и умеешь пользоваться компасом. Мало ли что взбредёт в голову местному сусанину!      

Следующий день преподнёс Василию просто царский подарок – нёбо затянуло жиденькими облаками, отчего солнце потускнело, воздух стал заметно прохладнее. Василий спустился в холл гостиницы, где его уже ждали члены команды. Расторопный Чибис заранее арендовал машину – просторный семейный «форд». Пожилой автомобиль бодро фыркнул и резво побежал по асфальту, отчего-то припадая на правую сторону. На вопросительный взгляд Василия Чибис пожал плечами:
- Че-то там … с рессорами!
На восточном базаре продаётся всё. Если чего-то нет, значит, надо зайти в расположенный рядом магазинчик. Опытные – уже неделю здесь живут! – Чибис и Стриж сразу направились в такой магазин. Криво прибитая фанерная доска сообщала на английском с грамматическими ошибками – «договоримся об чём угодно»! Спустились по лестнице в подвал. Настоящая, не кондиционированная прохлада приятно погладила лица и руки. Василий учтиво пропустил вперёд Марину, плотно закрыл дверь, чтобы ни грамма воздуха снаружи не проникло в заповедник пусть жиденького, но всё-таки холода. Хозяин магазинчика, упитанный индиец с роскошными усами приветливо улыбнулся господам, не выходя за прилавок. Василий сразу заметил, что стойка массивная, металлическая, обшитая  пластиком только для красоты. Спереди установлен эдакий заборчик из  толстого стёкла, возможно, пуленепробиваемого. Высотой в полметра, не больше. Всех этих приспособлений достаточно, чтобы надёжно защититься от слишком буйных посетителей. Хозяин присядет за стойку и всё. А там наверняка лежит дробовик двенадцатого калибра и кнопка связи. Нажал и «крыша» тут как тут. За спиной носителя будёновских усищ высится манекен, облачённый – Василий не поверил своим глазам! – в кольчугу и доспехи. Он вопросительно глянул на девушку.
- Для подводной охоты или дайвинга в опасных районах, - объяснила она. – Это от акул.
- Впервые слышу, что от акул защищаются бронёй. Кольчужный костюм как-то видел по телевизору, но латы?
- Это пластик. Сверхпрочный пластик, из которого даже бронежилеты делают. Он лёгкий.
- Всё равно не понимаю, как такой костюм защитит. Ведь у акулы челюсти, как у динозавра, если не прокусит, то раздавит. А если акул много?
- Ну, полной защиты, конечно, нет, - согласилась Марина. – Но от мелких хищников защищает. А к крупным в железной клетке спускаются.
Тём временем Чибис и Стриж о чём-то вполголоса договаривались с хозяином магазина. Он внимательно слушал корявый английский, на лице цветёт улыбка, постепенно превращающаяся в оскал. Иногда шевелятся усы – хозяин думает. Через несколько минут дискуссия сходит на нет, раздаются хлопки по рукам. Чибис подходит к Василию, дурашливо блеет:
- Гони червонец, Василий Алибабаевич, керосин покупать будем.
Барабанщиков молча отодвигает рукой Чибиса, словно он кегля, подходит к прилавку.
- What a deal? (О чём договорились?) – спрашивает продавца.
Чибис выторговал стандартный набор: бронежилеты, шлемы, короткоствольные автоматы бельгийского производства, несколько светошумовых гранат и ночные прицелы. Василий спорить не стал, только не понравилось оружие.
- Зачем эта бельгийская дрянь? – спросил он. – Из этих тарахтелок только крыс хорошо стрелять. Да и то вряд ли попадёшь.
- Калашниковы укороченные дорого стоят, начальник, - ответил Стриж, - а местные дерьмо, тебе уже говорили.
- Да? Ладно, пусть грузят в машину.
Василий решил не спорить с подельниками – товарищами или соратниками Чибиса и Стрижа не считал.  Как-то слишком просто всё у них получается. Такое чувство, что он здесь третий лишний. Уже сидя в машине, Василий поделился сомнениями с Мариной.
- Что-то тут не так, тебе не кажется? – спросил он.
- Они лучше знают местные условия, у них уже есть план, - пожала плечами девушка.
- Мариночка, я хоть и не мастер по захвату судов, но знаю, что сделать это втроём можно только случайно. Понадобиться просто дикое везение! Эти … птички! … рассуждают, как два первоклассника – высадится на острове, перебить спящих пиратов, позвонить по телефону и всё, гуд бай Андаманские острова! Так даже в кино не бывает.
- Как сказать, Вася. Я слышала, что дворец афганского диктатора Амина охранял батальон отборных солдат, а его взяла штурмом группа спецназа в двадцать человек. В это тоже никто не верил, особенно американцы, они ж «самые-самые»! – зелёные береты, морские котики, группа дельта и прочие клоуны… Смеялись, а потом рыдали от зависти, когда узнали, что в самом деле два десятка толковых мужиков перебили батальон охраны.
- То другое. В Кабуле лучшие были, а эти?
- Ну, они мне тоже не нравятся, - призналась Марина. – Но других нет. К судну можно подобраться только по воздуху, тут они правы на сто процентов. Другое дело, что надо слетать на разведку, посмотреть на месте, что и как. Даже высадиться на этот островок, аккуратно побродить по нему. Как ты считаешь?
- Ты права. Я не верю, что пираты прохлаждаются на пляже, а пленный экипаж рядышком ловит бабочек. Чушь какая-то!
Дневной свет на мгновение заслоняю две мужские фигуры. Щёлкают замки, на передние сиденья плюхаются Чибис и Стриж.
- Порядок, командир, договорились за самолёт, - бодро сообщил Чибис.
- Молоток! - в тон ему похвалил Василий. – А как вы думаете, господа, не слетать ли нам на разведку? Посмотрим с воздуха на островок, можно даже высадиться, погулять … Делать всё равно нечего.
Наёмники переглянулись с таким удивлением, словно голос с небес сообщил им о троекратном повышении гонорара.
- Командир … э-э … отец родной! Да ты просто читаешь наши мысли! – радостно промурлыкал Чибис.
- Ага, ага… - закивал Стриж, - мы только хотели предложить, а вы сами …

Стоянка гидросамолётов для туристов располагается в сторонке от порта. Белые, жёлтые, красные и оранжевые в зелёную полоску машины выстроены в ряд на прибрежной линии. Искусственный мол защищает непрочные аппараты от волн и ветра.  Чибис подогнал форд вплотную к стоянке.
- Вон тот наш, с сисястой русалкой на борту, - сообщил он, подмигивая Марине.
Девушка холодно проигнорировала  корявый комплимент. Она закинула за спину ярко-красный рюкзак с вещами, пошла к самолёту.
- Не забудь машину припарковать, - бросила через плечо.
- Ух, какая! Девочка с перчиком, - улыбнулся Чибис. – Командир, я тебе не мешаю? – кивнул он вслед девушке.
- Что? А-а … нет, продолжай в том же духе, - махнул рукой Василий. – Я женат.
- А мы нет. Поэтому периодически возникают проблемы. Местные бабёнки надоели и вообще, чёрных не люблю, - сказал Чибис, помогая Стрижу выгружать сумки. – А здешние больно визгливы.
- А ты придуши маненько и пойдёт, как по маслу, - посоветовал Стриж.
- Тьфу на тебя, извращенец, - вздохнул Чибис. – Когда баба скачет во весь опор – это самоё то! На-ко вот, тащи броню.
Стриж недовольно крякнул, когда напарник пихнул ему тяжелённую суму с бронежилетами.  Тихо матерясь и спотыкаясь на рыхлом песке, Стриж потащился к самолёту.

Пилот взял с места в галоп. Мотор заревел, словно разбуженный вулкан, алюминиевое туловище затряслось, в салоне что-то тоненько задребезжало. Обычная «Сессна», только  на поплавках, начала  короткий злой разбег. Мелкие волны встряхивают лёгкий корпус. Василий покосился на Марину. Девушка заметно побледнела, прикусила губу, пальцы судорожно сдавили подлокотник. Чибис и Стриж устроились впереди, они весело скалятся и потирают ладони, словно отправляются в увеселительную прогулку с водкой и девочками. Стук волн усиливается, переходит в барабанную дробь и резко обрывается. Призрачный круг на носу машины нацеливается на продолговатое облако, тянет за собой. Девушка быстро успокаивается.
- Не любишь летать? – спросил Василий.
- Нет, - сердито мотнула головой Марина. – Особенно взлёт и посадку.
На высоте в полкилометра пилот выровнял машину, рёв мотора стих, перешёл в равномерное жужжание. От нечего делать всё приникли к иллюминаторам. Однообразная поверхность моря прерывается округлыми пятнами островов. Глубокие провалы хмурятся густой синевой, отмели светятся голубой бледностью. Много яхт и катеров. Видно, как любители дайвинга ползают по неглубокому дну, словно задумчивые тараканы. Чём дальше отдаляется столица архипелага, тем чаще встречаются мелкие островки. Их много, сверху кажется, что на каждом шагу. Рёв мотора заглушает всё звуки, разговаривать трудно. Каждый смотрит вниз и думает о своём. Простые, как силикатные кирпичи, Чибис и Стриж думают о «сисястых», что, в общем-то, нормально для здорового мужчины. Марина просто мечтала о том, чтобы отдохнуть от всех и от всего пару недель на таком вот острове, где растут бананы и кокосы и совсем нет людей. Ни плохих, ни хороших. Василий смотрел вниз и почему-то думал о том, как трудно приходилось американцам во время войны с Японией отвоёвывать острова. Он злился, гнал от себя дурацкие мысли, но они упрямо возвращались и не давали покоя. «Вот дурак-то, прости Господи, а? – злобно бормотал он про себя, - нашёл чокнутый, чём заняться – анализом тактических приёмов морской пехоты при захвате укреплённых островов. Ну, просто в жопу военный»! При одном только взгляде на эту мешанину отмелей и островов понимаешь, как трудно приходилось «презренным америкосам». Танки по воде не пустишь, суда близко не подойдут, так что прицельный огонь корабельной артиллерии исключается. Остаются пулемёты на десантных катерах, винтовки, гранаты и солдатские мозги, которые то и дело вылетают наружу из разбитых голов. Всё-таки считать пиндосов отъявленными трусами нельзя. Ведь каждый остров японцы укрепили как следует, времени у них хватало с избытком. Американцы, по сути дела, брали острова чуть ли не голыми руками. Может, на континенте их немцы и били, где хотели и как хотели, но здесь, в море и на островах, они молодцы.   
Василий однажды прочитал воспоминания американского ветерана войны с Японией. Он рассказал, как подводная лодка торпедировала их корабль. Судно тонуло медленно, поэтому экипаж сумел воспользоваться спасательными средствами и покинуть корабль. Люди сбились в неплотную толпу посреди океана. Вокруг ни души. SOS послать успели, но когда ещё поспеет помощь! Придётся ждать несколько часов … первыми появились акулы. Среди спасшихся матросов были раненые. Хищники почуяли вкус крови за несколько километров. Голодные твари сначала набрасывались на тех, у кого кровоточили раны. Живых людей рвали на куски, а остальные беспомощно наблюдали за страшной гибелью товарищей. Нажравшись, акулы уплывали, но им на смену прибывали новые. Когда раненых не осталось, хищники принялись кружить вокруг людей. На поверхности воды хорошо были видны острые плавники. Чёрные треугольники двигались неторопливо, словно стрелки на циферблате судьбы и с каждым оборотом они приближались. В абсолютной тишине то и дело раздаётся крик, очередной матрос исчезает в кровавом водовороте. Так продолжалось долгие  часы. Потом появился военный корабль, принял на борт живых. Их осталось меньше десятка из полутора сотен.
Выжившие люто ненавидели акул и узкоглазых …

- Эй, у тебя такое лицо, будто ты собрался сбросить атомную бомбу на несчастных островитян, - сказала в ухо Марина.
Василий помотал головой, ладонь коснулась лица, словно стирая наваждение.
- Так, задумался… Везёт мне на приключения на юге. Всегда хотел попасть где похолоднее и ни разу не получилось, - ответил он.
- Ты уже бывал здесь? – удивилась девушка.
- Не совсем. Севернее. Гадкая это штука – джунгли. Сыро, темно, насекомые всякие,  ползучие гады и придурковатые дикари. Наш лес куда лучше, - улыбнулся Барабанщиков.
- А я бы пожила здесь недельку другую, - кивнула Марина вниз. – Красиво!
Василий выглянул в иллюминатор. Под крылом плывут макушки островов, заросшие пальмами и странными, на взгляд европейца, деревьями. Слабый ветерок гонит рябь, солнечные блики слепят глаза. Василий скривился, прикрыл глаза. Через некоторое время опять посмотрел вниз. Вчера он внимательно изучал маршрут предполагаемого полёта на компьютере. Google Earth чрезвычайно полезная вещь, она даёт возможность рассмотреть мельчайшие подробности в любой точке планеты. Так вот, расстилающийся внизу пейзаж отличался от того, который запомнил Василий. Это означает, что они летят или не туда, или другим маршрутом.
- Мужики, что за дела? Мы куда летим? – крикнул он так, что пилот вздрогнул.
- Спокойно, командир, летим куда надо! – ответил Чибис. – На острове будем вовремя. Только вот сначала присядем на часок возле другого островка, дело там у нас на мильён баксов. Очень надо!
Барабанщиков и Марина переглянулись. «Начинается»? – глазами спросила девушка. «Возможно», - ответил Василий. Некоторое время полёт продолжается в обычном режиме. Затем пилот бросает машину вбок и вниз. Гражданский самолёт закладывает такой пирует, словно пикирующий бомбардировщик перёд атакой. Машина несётся к воде с нарастающим рёвом и гулом. Когда до поверхности остаётся не более сотни метров, пилот по крутой дуге выводит самолёт из пикирования, ровная гладь моря исчезает, появляется линия горизонта. Машина начинает пологое снижения для посадки. Слева появляется каменная гряда, обрывающаяся просторным пляжем. Песчаная полоса с одной стороны ограничивается прибоем, с другой зелёной стеной джунглей. Пилот отворачивает в море, делает разворот. Машина опускается всё ниже, вытянутые, словно растопыренные пальцы, поплавки вот-вот коснутся воды. Толчок, ещё, опять прыжок … Наконец «Сессна» словно прилипает к поверхности воды и уже не пытается подпрыгивать. Скорость быстро гаснет, нос машины задирается вверх. Самолёт, словно обычная моторная лодка, неторопливо ползёт к берегу. Жёлтая полоса пляжа надвигается, поплавки царапают дно, корпус содрогается от толчков. Пилот глушит двигатель и наступает тишина. Чибис поворачивается, над узким лобиком смешно топорщится чёлочка.
- Командир, мы с братаном быстро смотаемся на остров, кое-чего прихватим и обратно. Махом! Уважаемая Марина даже заскучать не успеет.
И, не дожидаясь ответа, командует:
- Не тормози, Стриж, вываливайся из машины!
Василий и Марина молча наблюдают, как Чибис и Стриж распаковывают сумки. Темно-синие, словно грозовые тучи, бронежилеты ложатся на плечи, шлемы плюхаются на макушки, автоматы болтаются на потных шеях, как связки баранок. Каждый хватает по пустому рюкзаку, забрасывают на спины. Чибис приветливо машет ручкой, будто он победитель ралли Париж – Дакар, а Стриж показывает средний палец.
- У меня такое предчувствие, что нас только что крупно надули, - задумчиво произносит Василий.
- Не понимаю. Самолёт, остров … куда они денутся? – удивлённо спросила Марина.
Она пожала плечами. Василий опустил руку. Пальцы нащупали железный язычок застёжки, потянули. Молния с тихим треском разошлась, кончики пальцев ощутили гладкую прохладу металла. Василий достал автомат, повертел в руках, хмыкнул. Наклонился, пошарил рукой в сумке, на секунду замер, потом ещё раз проверил содержимое.
- Ты чего? – спросила Марина. – У тебя такое лицо, словно ты потерял что-то важное.
- Так и есть, - ответил Василий, швыряя автомат обратно в сумку. – Магазинов нет.
Марина прикусила губу. Схватила сумку, вытряхнула на колени. Выпал автомат, свёртки с едой, вода в пластиковых бутылках, аптечка. Больше ничего. Во второй сумке тоже самоё.
- Ничего не понимаю! – воскликнула Марина. – Что они задумали?
- Мне кажется, на этом острове что-то есть. И это «что-то» очень ценно. Хотят забрать и смыться по-быстрому.
- Да ну … А почему раньше этого не сделали? Нас-то зачем сюда тащили? – не поверила Марина.
- Раньше денег не было. Не на что было нанять самолёт, купить оружие и снаряжение. А в полёт мы сами напросились. Ведь это я предложил слетать на разведку. Отказать, значит вызвать подозрение. Да ты не волнуйся, убивать они нас не станут. Ребята хотят провернуть какое-то дело, вот и всё.
- Идиоты! С кораблём надо срочно решать проблему, а они … Убила бы гадов!
- Согласен, но в данный момент я ничего не могу сделать, - пожал плечами Барабанщиков. – Спиридонову надо было думать лучше, когда решил привлечь к работе этих клоунов.
- Других нет, - махнула рукой Марина. - Ты предлагаешь сидеть и ждать, чём всё кончится?
- Н-нет, - подумав, ответил Василий. – Давай проследим, чтобы дров не наломали.
Василий лёгонько стукнул пилота по плечу, сообщил, что пойдут прогуляться. Лётчик вяло кивнул, махнул рукой. Его взгляд не отрывается от глянцевых страниц  местного эротического журнальчика. 
Ноги вязнут по щиколотки в лёгком, как цементная пыль, песке. Василий моментально взмок и разозлился. На лице появились крупные капли пота, с шеи вниз по спине поползли мерзкие ручейки. Марина заметила изменение в настроении:
- Ты чего надулся?
- Да жару не люблю. Просто терпеть не могу. Как можно жить в таком климате, не понимаю!
- Разве это жарко? – удивилась девушка. – Ветер с моря дует, тучки на нёбе. Вот в пустыне – это жара!
- В сахаре какой нибудь я окочурюсь через полчаса, - мрачно сообщил Василий. – Даже не говори мне об этом.
Песчаная полоса кончилась. Под густой листвой деревьев показалось темно и даже мрачно. Следы наёмников пропали. Повеселевший в прохладном сумраке Василий сразу опустился на корточки, всмотрелся в землю. На влажной поверхности следы чётко отпечатаны, видны сломанные травинки, веточки, из надломанных стеблей капает сок.
- Ну, что там? – нетерпеливо спросила Марина.
- Следы не прятали, топают внаглую, уверенно. Скоро догоним.
Быстро идут вглубь острова. Девушка то и дело вырывается вперёд, но Василий придерживает рукой.
- Ты не торопись, вокруг всё равно вода, так что не убегут, - говорит он, внимательно оглядываясь по сторонам. – Впопыхах угодишь в неприятности.
- На лепёшку не наступлю, не беспокойся, - улыбнулась Марина.
- Это не страшно, отмоешься. Может быть гораздо хуже, - не принял шутки Василий.
- Что?
- Ловушки, - просто ответил Барабанщиков. – Мальчики ведь не за бананами пошли. Я слышал, местные племена поклоняются своим богам, а они довольно кровожадны. Если на острове святилище, оно окружено сюрпризами.
 Марина недоверчиво хмыкнула, но пропустила Василия вперёд.
- Почему ты так решил?
- Бывал в подобных ситуациях. Главное, чтобы охраны не было. Хлопот не оберёшься!

По следам видно, что шли наёмники уверенно, ничего не опасаясь. Но присмотревшись, Василий заметил две обезвреженные ловушки простейшего натяжного типа. Гибкий прут с шипами. На острых концах засохли тёмные пятна – яд. Молча показал глазами. Марина зябко передёрнула плечами, глаза округлились. Видно, представила, как шипы вонзаются в ногу, яд по кровотоку попадает в мышцы, начинаются судороги, пена идёт изо рта … и прочие прелести отравления. Стылый воздух переполнен густыми запахами гниющей листвы, испарениями влажной земли, пахнет цветами и солью от близкой воды. Заросли становятся плотнее, словно кто-то специально высаживал здесь кустарник. Идти труднее, ветви больно хлещут по рукам, обломки царапаются и норовят выколоть глаза. Теперь следы наёмников видны хорошо – они вырубили проход к гуще, земля усыпана ветками. Впереди мелькает свет, вскоре заросли заканчиваются и начинается полоса тщательно вырубленной от кустарника и деревьев земли. Василий останавливается, иронично улыбается – как он и предполагал, на противоположном конце поляны высится скала. В стене темнеет округлая дыра, вокруг валяются ветки, разбросаны камни.
- Ты был прав! – воскликнула Марина. – Откуда узнал, признавайся!
- Я ж говорю, было у меня такое однажды, - отмахнулся Барабанщиков. – Да-а, а я-то  думал … Тьфу, пацаньё, мальчишки с грязными трусами! … в пещере местные дикари прячут истукана, поклоняются ему и приносят жертвы – стеклянные бусы, использованные консервные банки и бутылки из-под пепси-колы.
- Да ну тебя! – отвернулась Марина. - А вдруг там золото? – спросила с загоревшимися глазами.
- Ага, и брильянты в сундуках, - кивнул Василий. – Такой ерундой даже ни разу не грамотные людоеды не страдают. В пещере в лучшем случае каменный болван, представляющий интерес для музея среднего уровня или сумасшедшего коллекционера. Давай отойдём в сторонку. Скоро наши герои появятся с большим булыжником. За помощью обратятся …
Они отошли правее, к груде камней. Самый большой как стог сена. Устроились на вершине.
- Не романтик ты, - вздохнула девушка. – Скучно с тобой, Василий Иванович.
- Не пройдёт и пяти минут, как эти «циркачи» выползут на свет Божий, пыхтя, обливаясь потом и матерясь. В руках у них будет пучеглазый урод с толстой задницей и выпуклым пузом. Это местный идеал красоты и здоровья. Проклиная всё на свете, они будут тащить его по лесу, потом по песку. Начнут часто останавливаться для отдыха и лаяться, обвиняя один другого, что его половинка легче. Возле самолёта подерутся, а потом станут умолять меня помочь затащить каменного урода в самолёт. Век плохой погоды не видать, если не так будет! – торжественно закончил предсказание Василий …
… Чибис уверенно шагает первым, за ним семенит, поминутно оглядываясь, встревоженный Стриж. Под грубыми солдатскими ботинками шелестит песок, печально хрустят высохшие косточки непонятных мелких зверушек, сухие пальмовые листья. Потолок пещеры покрыт глубокими трещинами, скалится острыми сколами камней. Тьма клубится по углам и кажется, будто чьи-то глаза злобно следят из темноты за двумя белыми людьми.
- Ты бы не топал так, Чибис! – не выдержал трусоватый Стриж. – Прёшься, как в сортир.
- А че тут бояться? – пожал плечами Чибис. – Вот в трущобах Порта-Блэра действительно надо опасаться. Шляются уроды всякие и эти, как их, - городские негритосы!
- А островные что, лучше?
- Тоже не подарки, - согласился Чибис.
Проход в камне резко сворачивает вправо и глазам наёмников предстает удивительное зрелище: пещера расширяется до размера волейбольной площадки, в дальнем конце на грубо обтёсанном возвышении установлен истукан. Языческое божество увешано жемчужными бусами, словно новогодняя ёлка в детском саду. Низ обложен золотыми слитками. Даже в сумраке пещеры – свет попадает откуда-то с потолка через узкие щели – сокровища сверкают и блестят так, что глазам больно. А может быть, это от жадности и избытка адреналина? Оба наёмника испускают истошный вопль, своды пещеры оглашает матерная ругань и сумасшедший хохот. Однако, будучи людьми начитанными, не бросаются вперёд сломя голову, а осторожно приближаются к сокровищам, внимательно глядя под ноги и вверх – а ну как хитроумные ловушки дикари наладили?
- Эй, Чибис! – шепчет Стриж, - а ну, глянь на стены.
- Че на них смотреть? Мазни никогда не видел, что ли? Сходи в картинную галерею, - проворчал Чибис в ответ.
- Ты дурак. Стой!
- Ну че ещё, блин? – раздражённо произнёс Чибис и осёкся.
Из стен на них глядит чёрными провалами пустых глазниц несколько черепов. Они вставлены в трещины, аккуратно обмазаны по краям белой глиной. Стриж нервно сглотнул, щёлкнул предохранитель на автомате, пальцы сжали рукоять.
- Не писай мимо унитаза, Стрижик, - ласково произнёс Чибис.- Это уважение к предкам. Ну, как у нас раньше коммуняки хоронили своих в кремлёвской стене, а самого главного коммуняку выпотрошили, сделали чучело и выставили на всеобщее обозрение в центре столицы. Точно так же поступают чокнутые аборигены.
- Да? А почему у черепов золотые зубы?
- А-а … это знаки отличия. Негритосы ж голые. Ну, бусы, татуировка и прочая голография из моды вышли, а золото – оно везде золото! Улыбнётся такой вот во всю пасть и чёрные  бабёнки всё его! А мужички уважительно свалят в сторонку, чтоб не мешать.
- Брешешь ты, козёл! – заорал Стриж. – Я ж вижу, что коронки не самопальные, а настоящие. И мало их, одна-две на хлебало!
- Не повышай на меня голос! – строго приказал Чибис. – За козла в лобешник получишь. Потом. Мы уже пришли. Собирай камешки и золотишко не забудь.
Стриж замолкает на полуслове, будто удавка уже перехлестнула горло. Золото и жемчуг отражаются в  глазах. Словно ненормальный, он бросается к постаменту. Сумки с железным треском распахиваются, жемчужины перламутровым дождём сыпятся в грязное нутро. Тряпочное пузо раздувается, как бока стельной коровы. Сверху на гору жемчуга падает здоровенный слиток золота, словно лепёшка всё той же коровы.
- Как думаешь, унесём? – озабоченно спрашивает Чибис.
- Упрём! – отважным голосом строителя коммунизма отвечает Стриж и делает так это рукой, будто указывает светлый путь всему человечеству.
- Ну, линяем! – командует Чибис.
 В пещере раздаются подозрительные звуки, словно здесь не туземное святилище, а вокзальный туалет. Стриж корячится, будто краб, глаза вылезают из орбит, лицо стремительно покрывается крупными каплями пота, щёки набрякают краской.
- Ё…! – произносит он полузадушенным голосом.
- Наклонись вперёд и оттопырь жопэнцию. Будет легче, - с видом знатока советует Чибис. Он с усилием ставит свой рюкзак на возвышение, продевает руки в лямки. Крякает, тужится и делает шаг.
- Да-а, ешкин кот! – сипит он.
Нагружённые сокровищами, словно вьючные слоны, наёмники топают к выходу. Идти трудно – каждый камешек впивается в стопы, словно нет на ногах солдатских ботинок на толстой подошве, на плечи давит так, будто свод пещеры рухнул и теперь они вдвоём волокут эту тяжесть. Кажется, что слышен скрежет камней. В невообразимой дали показывается ослепительный круг выхода. Пыхтя и сопя, как два огнедышащих дракона, наёмники выползают на свет Божий. Ноги тотчас проваливаются в жидкий, словно вода, песок, чуть ли не до колен. Стриж отчаянно ругается, но мат не помогает. Чибис плюхается на землю, осторожно выбирается из лямок.
- Не вздумай уронить, - предупреждает он. – Лопнет всё на хрен!
Стриж с утробным стоном шлёпается задом на песок, рюкзак подозрительно трещит по швам.
- Я же сказал, не бросай, - заорал Чибис. – Прибью!
- Не гавкай, - окрысился Стриж. – Без сопливых скользко.
- Да пошёл ты! – машет рукой Чибис.
Он хватается за наплечные ремни и волочёт тяжелённый рюкзак по земле. Стриж злобно отплёвывается, трясёт башкой, словно пёс после купания. Шлем валится с головы, солёные брызги веером разлетаются во всё стороны.
- Тьфу! Негров бы сюда десяток – говорит он …

Василий смотрит на часы. Уже далёко за полдень, пора возвращаться в город. В эту минуту Марина тычет его в бок, восторженно шепчет:
- Вон они. С сокровищами!
Барабанщиков удивлённо поднимает голову. На поляне действительно стоят, пошатываясь от усталости, наёмники. У ног лежат туго набитые рюкзаки, похожие на маленькие дирижаблики. Однако спешить навстречу не стоит – у каждого кладоискателя на шее болтается автомат. Василий глазами показывает – лежи мол, не шурши! Слышится странный звук – тихое шипение с посвистом. Над поляной летит, быстро вращаясь, кривая палка. По пологой дуге она приближается к людям, раздаётся щелчок, словно линейкой по лбу шлёпнули и обеспамятевший Стриж ничком падает на землю. Из разбитой вдребезги переносицы потоком льётся кровь, заливая лицо и песок. Рядом валяется украшенный цветными перьями и тряпочками большой бумеранг. Чибис ошарашено смотрит на умирающего товарища, суматошно хватается за автомат. Из-за камней появляются низенькие чёрные фигурки. Почти голые, если не считать набедренной повязки из пальмовых листьев, люди держат в руках метательные копья. На конце каждого белеет зазубренный шип – хвостовая кость электрического ската. Этих тварей в здешних водах, как карасей в наших озёрах. Ближайший к Чибису дикарь взмахивает рукой и копьё устремляется к наёмнику. Наконечник вонзается точно в ямку под затылок, между воротником бронежилета и нижним срезом шлема. Василию и девушке хорошо видно, как окровавленный кончик высовывается там, где у человека находится кадык. Чибис без звука валится на песок, бамбуковое копьё лёгонько покачивается. Окружающий лес оглашается дикими криками, на поляну выбегает несколько десятков низкорослых туземцев, у каждого в руках копьё или длинный нож для рубки тростника. Чёрные фигурки мечутся вокруг умирающих, потрясают руками и высоко задирают колени. Видимо, исполняют ритуальный танец или это у них так радость выражают. Копьеметатель подходит к Чибису. Приседает на корточки, в руке блестит лезвие ножа. Несколькими точными движениями делает надрез, извлекает зазубренный наконечник. Из огромного пореза кровь хлынула, словно вода в прорванной плотине. Над поляной разносится властный окрик. Разукрашенный ярче всех дикарь командует с макушки плоского булыжника. Начинается упорядоченная суета. Несколько человек бросаются в лес и пропадают в чаще. Остальные волокут дрова, расчищают место для костра, а третьи – их всего пятеро – делают то, чём ежедневно занимаются тысячи домохозяек. Только женщины разделывают курицу или рыбу, а эти готовят к пиршеству убитого человека. Один занимается головой, остальные потрошат и разделывают тушу.
- Мне говорили, что островные негры канибаллы, я не верила! – потрясённо прошептала девушка.
- Это негритос, - поправил Василий, делая ударение на букве «о». – По-испански означает: маленькие чёрные люди.
- Какая разница, господин учёный? Маленькие, большие…  - сердито зашипела Марина.
- Прости, ты права. Сожрут и не подавятся.
Василий приподнялся на камне, огляделся по сторонам. Вокруг джунгли, которые дикари знают, как свои … набедренные повязки. Похоже, они ждали непрошенных гостей и, как только они совершили святотатство, схватили их и убили. А теперь, в соответствии со своими законами, зажарят и съедят, чтоб боги не сердились. Когда Василий высказал свои соображения вслух, Марина сердито фыркнула:
- Ну … нашёл, над чём голову ломать. Лучше думай, как отсюда выбраться. Ты ж командир!
Василий кивнул.
- Этим и занимаюсь. Только вот как? Лес полон ловушек, ты сама видела на тропе. Наши друзья, видно, заранее готовились к ограблению и знали, где идти. Пока мы на камне, дикари нас не увидят. Ну, я надеюсь … Но как только начнём шевелиться, кто нибудь да заметит. Чёрт, и оружие эти придурка забрали! – стукнул кулаком по камню Василий. – Меня беспокоит группа, что убежала в лес.
- Ой, самолёт! – испуганно сказала Марина. Лицо покрылось испариной, в глазах метнулся ужас.
- Он самый. Если дикари его захватят, тогда нам точно кранты. Вплавь отсюда не уйдёшь.
Словно подтверждая его худшие опасения, из джунглей выходят дикари. В середине плетётся на подгибающихся ногах пилот. Круглое лицо осунулось, под глазами появились мешки, кожа бело-жёлтая, будто обсыпана мукой третьего сорта.
- Ну вот, накаркал … тьфу! … - выругался Барабанщиков.
- Что будем делать, Вась? – дрожащим от страха голосом спросила Марина.
- Сматываться, - невесело произнёс Василий. – Пилот быстро расколется и сообщит, что пассажиров было четверо.

Они слезли с кучи камней и, стараясь не зашуметь, быстро побежали к деревьям. До них рукой подать, шагов десять. Василий надеялся, что всё туземцы заняты зрелищем приготовления ритуального обеда,  но один всё-таки оглянулся. Раздаётся радостный визг. Крик тонет в многоголосом хоре ответных воплей. Василий интуитивно шарахается в сторону и тотчас мимо проносится бумеранг. Цветные пёрышки издают звуки, похожие на гудение стайки взлетающих майских жуков. Метательный снаряд врезается в зелёную стену джунглей. Листья и срубленные сучья сыпятся дождём. Несколько копий вонзаются в землю совсем рядом. До зарослей остался шаг, когда треск автоматной очереди разрывает воздух и фонтаны пуль расцветают пыльными бутонами прямо у ног. Василия выстрелы не останавливают, девушку тоже. В хаосе звуков появляется знакомый посвист. Левую лопатку пронзает острая боль. Рядом падает Марина, у неё из спины торчит длинная оперённая стрела. Василий чувствует, что наконечник не пробил кость – стреляли издалёка – это не рана, а царапина. Он резко поводит плечом и стрела отваливается. По спине быстро ползёт струйка крови. Не обращая внимания на такие мелочи, Василий склоняется над девушкой, чтобы взять на руки. В эту минуту внезапная слабость охватывает всё тело. В глазах появляются цветные круги, какие-то чёрные точки пляшут в воздухе. Вопли дикарей словно тонут в вязкой патоке, исчезают, а вместе с ними гаснет сознание …

Реальность возвращается толчками, словно некто сильными ударами выталкивает из небытия. Василий медленно открывает глаза. Сначала ничего не видно, какая-то мутная пелена. Что-то блестит совсем рядом. Неосознанное любопытство заставляет повернуть голову. От простого движения стреляет в позвоночник, шею колет иголками. Василий ощущает, что рот полон песка и вязкой слюны. Чуть приподнимается, с трудом выплёвывает комок грязи. Сразу становится легче дышать. Блестящий предмет, что привлёк внимание, оказывается маленькой жемчужиной. Окончательно придя в себя, он первым делом пошевелил рукам – не вышло. Кисти плотно прикручены лианой к поясу. Точно такой же обруч на ногах. Барабанщиков качнулся, пробуя тело, рывком перевернулся на спину. Взгляд упирается в потолок пещеры. Мрачные своды черны, словно смертный грех. Свисают клочья смоляной паутины, слегка колышутся от сквозняка. Взгляд идёт дальше и Василий вынужден поднять голову. Снова простреливает спину, но он стал чувствовать себя! Глупо изгибаясь, словно умирающий червяк, постарался сесть. Получилось только со второй попытки. Сидеть на ровном полу довольно неудобно, приходится всё время наклоняться вперёд, чтобы не упасть. От этого к горлу подкатывает тошнота и невыносимо режет кисти под грубой лианой. Извиваясь, будто эмбрион в утробе, подполз к стене. В спину больно впились сколы камня, но это лучше, чём без конца кланяться, сидя на песке. В пещере ни души, если не считать Марины, которая лежит под стеной на противоположной стороне. Руки и ноги тоже связаны лианой. Лицо неподвижно, глаза закрыты, ни одна жилка не дрогнет. Или это он не видит в полумраке? 
- Надеюсь, ты жива, - тихо прошептал Василий.
Повертел головой, прислушался. Крики дикарей изредка доносятся справа, от входа. В пещере довольно темно, но всё равно видно, что с левой стороны она расширяется, на краю высится постамент. Каменный болван украшен жемчужными бусами, основание обложено золотыми слитками. «Безвкусно, зато очень нескромно, - подумал Барабанщиков. – Теперь понятно, чего эти «циркачи»  сюда рвались. С таким количеством золота и камней можно наплевать на Спиридонова и его деньги. Но увы, факир был пьян и фокус не удался»! Странно знакомый запах появился в воздухе. Василий принюхался – супом пахнет, мясным бульоном. Он внезапно ощутил зверский голод, но тут же одёрнул себя – супчик-то сварен из Чибиса. Или из Стрижа.  Не хватало только поужинать варевом из дураков! Глаза различили знакомую по недавнему прошлому картинку – людские черепа в стене. Они аккуратно вмурованы в камень, щели замазаны глиной. Судя по размерам, принадлежали европейцам, у здешних «маленьких чёрных людей» головы с пивную кружку. Натуральных зубов хватает не у всех, но дикари тут ни причём - золотые коронки собственность жертв. Два черепа установлены совсем недавно – высохшая глина ярко белеет, а у этих края серые, влажные. «Со свиданьицем, ребятки», - мысленно произнёс Василий и хотел было помахать ручкой, но тут вспомнил, что обе руки привязаны. Так, надо срочно придумать, как освободиться, иначе проголодавшиеся дикари сварят щи с пальмовыми листьями и добавят в котёл его самого! Встать и сильно потереться спиной о камни, на манер завшивевшего медведя, можно, но лианы отличаются удивительной прочность, так что шаркаться придётся дня три. Однако другого способа освободиться из пут в данном случае нет. Факелы не горят, злобных крыс тоже не наблюдается – киношные режиссёры уверены, что они любят грызть верёвки, намазанные салом, которого здесь тоже почему-то нет. Остаются острые углы камней, которые, кстати, надо не только обнаружить, но ещё и подобраться к ним. Со связанными ногами это ой как не просто! 
В пещере становится заметно темнее. Контуры стен теряют чёткость, грани расплываются. Зато ярче сияют россыпи жемчуга на постаменте, бусы играют на башке идола всеми цветами радуги. Кажется, будто болван ехидно улыбается, глядя на потуги жалкого человечка. Василий злобно меряет расстояние до идола, намереваясь плюнуть, но тут замечает, что постамент вовсе не монолитная плита, как он решил вначале. Это большой кусок камня, отколовшийся от потолка пещеры. Землетрясение было или цунами, только стукнуло как следует по скале и с потолка свалилась здоровенная глыба. Дикари убрали осколки, а самый большой камень почистили, обмазали глиной и разноцветной грязью, украсили створками ракушек. Внутренняя сторона покрыта тем же самым перламутром, что и жемчужина. Добавили золотых слитков – интересно, где взяли? Воображение услужливо нарисовало картину, как маленькие негритосы ныряют на дно моря и деловито копошатся в трюме давно затонувшего испанского галеона. «Ерунда всё! – думал Василий, по червячному кувыркаясь на полу, - не было здесь никаких галеонов. Накрали у туристов и местных жителей, потом переплавили». Ни мелкими шагами, ни прыжками у него не получилось. Надо подобраться к алтарю туземного божка и попытаться разрезать лианы об острые края раковин. Ничего другого он придумать не смог. Накувыркавшись всласть, Василий уткнулся носом в щербатую поверхность камня. От глиняной замазки дурно пахнет гнилью. Отплёвываясь и ругаясь вполголоса, Барабанщиков кое-как поднялся с пола. От усилий взмок, по лицу бегут влажные ручьи, спина горит от ссадин и царапин, в волосах копошится какая-то насекомая гадость. Это так мерзко, когда чувствуешь чужих на голове, что хочется с разбега трахнуться башкой о стену. 
«А каково дождевому червяку? – внезапно подумал Василий. – Он ведь всю жизнь вот так, без рук, без ног. И ничего, здоров и вёсел»!
«И без женщин, - внезапно раздался другой голос. – Делением размножается, когда сочтёт нужным».
Глючит, понял Василий. Когда в голове звучат голоса, это глюки. Отдышавшись, начал нащупывать подходящий осколок. Как назло, с этой стороны ничего подходящего не нашлось. От кувырканий и возни свежесрубленная лиана на ногах немного растянулась. Обрадованный Василий стал мелко топтаться, постепенно перемещаясь вдоль стены. Таким вот совсем не геройским способом он преодолел два шага, пролил вёдро пота и ободрал всю задницу, прежде чём нашёлся подходящий осколок. Теперь надо было очень осторожно, чтобы не порезаться самому, начинать процедуру перепиливания лианы. Выглядело это так: здоровенный потный дядька глупо приседает со связанными руками и ногами. Немного, самую чуточку опускает зад. Потом, словно испугавшись чего-то там внизу, резко дёргается и выпрямляется столбом. И так много, много раз …
Уже через несколько минут Василий полностью потерял ориентировку во времени и пространстве. В пещере окончательно стемнело. Густой, словно вакса для солдатских сапог, мрак заполнил всё вокруг. Камень и пустота слились в единое целое. Кажется, будто наступило чёрное безвременье, конец света в буквальном смысле. Единственное, что ещё оставалось от прошлого – своё собственное сопение и пыхтение, да ещё реки солёного пота, что буквально заливают лицо и мешают дышать нормально. Чтобы не задохнуться, Василий разинул рот и время от времени громко отплёвывается. Кажется, что всю оставшуюся жизнь он будет приседать в этой проклятой пещере. А утром появятся дикари и «оставшаяся жизнь» подойдёт к логическому концу. Он покосился на ту сторону пещеры, где в стену вмурованы черепа Стрижа и Чибиса. Ни хрена не видать, но всё равно неприятно. Поясницу ломит, будто сапожную иглу воткнули в позвоночник. Ноги налились свинцом, мышцы  отказываются повиноваться. Зато – странное дело! – голова окончательно прояснилась, мозг мыслит чётко и ясно. Василий с самого начала понял, что стрела было отравлена. Уж слишком быстро он вырубился от пустяковой раны. Совсем недавно, в Камбодже, у него было точно так же – укол небольшой стрелой, тело немеет, затем уходит сознание. Такие яды повсеместно используются дикарями для охоты. Отрава не убивает жертву, а только лишает сознания. Обездвиженную, но живую добычу можно спокойно тащить в стойбище, не опасаясь, что она протухнет по дороге. Видимо, организм, познакомившийся с такой отравой, выработал противоядие и оно не дало Василию окончательно вырубиться, как произошло с Мариной.
Возле задницы что-то треснуло, тёплая струйка непонятной жидкости потекла в ложбинку. « Наверно, водяная мозоль лопнула, - решил Василий. – Немудрёно, столько тереться. Мда-а, мозоль на ж… Хорошо, что никто не видит». Он попробовал раздвинуть рука. Получилось. Одна лиана лопнула, остальные от горячего пота и усилий растянулись. Барабанщиков попробовал вытащить руки. Мышцы страшно затекли, отказываются слушаться приказов. Руки превратились в бесчувственные деревяшки. Он просто не мог пошевелить ими! Пришлось осторожно приподнять плечи, лианы немного соскользнули, ещё раз поднять … В конце концов последние путы свалились с ладоней. Медленно, стиснув зубы и зажмурив глаза, Василий поднимает руки в стороны. Мышцы трещат от усилий, будто бетонная плита давит сверху, по жилам бежит поток раскалённой крови, умирающие клетки жадно хватают молекулы кислорода. Боль такая, словно опустил руки в жидкий металл по плечи. Кажется, что зубы крошатся – с такой силой стискивает челюсти, чтобы не заорать на весь этот проклятый остров. Чтобы хоть как-то уменьшить боль, Василий падает на пол и начинает кувыркаться, биться руками о песок, словно грешник на адской сковородке. Клин вышибают клином – одна боль глушит другую.
Понемногу отпустило. Василий с удивлением почувствовал, что ощутил ноги. От непрерывных усилий, приседания и топтаний, кровь пробила заторы в сосудах и теперь в ногах огонь и ломота, как у старого подагрика, но зато они есть! Рыча, как бешеный медведь, Барабанщиков рвёт растянувшиеся лианы. Прочное дерево поддаётся плохо, но желание выжить сильнее поганой деревяшки. Или лианы трава? Да мать иху, какая разница! Пусть ботаники думают. Боль ушла. Грязный и страшный, как чёрт из адской помойки, Василий выпрямился в полный рост. Ногтями содрал грязную корку с лица, раздавил мерзких насекомых в волосах. Грудная клетка раздвинулась так, что рёбра затрещали. Прохладный ночной воздух хлынул в лёгкие. В горле запершило. Барабанщиков мощно прокашлялся, повёл налитыми кровью глазами. Слабый, на грани чувствительности, запах духов сообщил, что неподалёку лежит девушка. И она жива. У смерти другой запах.
Василий наощупь нашёл Марину, осколком раковины разрезал путы. На девушку яд подействовал по полной программе – температура тела понижена, пульс едва прослушивается. Марина словно впала в летаргический сон. Пытаться привести её в чувство сейчас бесполезно и опасно – ослабленный ядом организм может не выдержать и тогда временное забытьё перейдёт в кому и наступит смерть. Василий подхватил девушку, отнёс ближе к выходу. Положил в выемку в стене так, что бы если какой любопытный дикарь войдёт в святилище, сразу не заметил. Слабое перемещение воздуха снаружи в пещеру несёт с собой разнообразные запахи. Солёный вкус морских испарений, слабая вонь гниющих водорослей и медуз, выброшенных на берёг прибоем. Мощным потоком течет запах тропических цветов. Гарь от костра, дым тлеющих углей … А вот и запах человеческого пота! Вообще-то дикари, охотники и собиратели, очень чистоплотны. Чтобы убить зверя, к нему надо подобраться на расстояние броска копья. Это несколько шагов. Зверь сразу почует запах немытого тела и уйдёт, поэтому туземцы моются так же тщательно, как хирург руки перёд операцией.
Неграмотный дикарь – это вам не современный любитель охоты с двумя высшими образованиями, что даже на зайца выходит с безоткатным орудием пятидесятого калибра, оптическим прицелом, в который можно за километр сосчитать волоски на носу у лисицы, а стреляет с расстояния в полверсты, высунувшись по пояс из кабины бронированного джипа. Противно смотреть, как сытые, мордастые мужики хвастаются друг перёд другом убитыми вальдшнепами величиной с воробья или порванными в клочья зайчатами. Герои ху…ы, мать вашу!
Василий медленно шагает вперёд. Появляется бледная окантовка выхода. Песок беззвучно сминается под ногами. Опасаться внезапного треска сучков не стоит – чистоплотные дикари навели  порядок в пещере. Барабанщиков останавливается в шаге от выхода, не пересекая границу тьмы и лунного света. Отсюда хорошо видно, что кострище прогорело, только изредка вспыхивают багровые глаза умирающих углей. Рядом смутный силуэт сидящего на корточках человека. Лицо запрокинуто, руки скрещены на груди. Рядом лежит копьё, длинный нож для рубки тростника. На поляне больше никого. Василий бесшумно шагает прямо к кострищу. Дикарь не то молится своим богам на луне, не то впал в транс, надудевшись до ушей дешёвой самогонки из водорослей. Маленькая фигурка напоминает детскую. Рост самого высокого негритоса не превышает полутора метров. Но небольшие размеры не мешают им быть самыми злобными и подозрительными существами в этой части земного шара. Чтобы быть совсем бесшумным, Василий слишком велик и тяжёл. Дикарь чует слабое сотрясение почвы. Голова медленно – ещё не сошла сонная одурь – поворачивается, рука тянется к мачете. Едва кончики пальцев коснулись влажной от росы рукояти ножа, как неизвестный великан взмахнул рукой. Мощная оплеуха швырнула дикаря головой в тлеющий костёр, от пушечного удара челюсти сдвинулись с такой силой, что с хрустом рассыпались зубы и глаза вылезли из орбит. Слабые шейные позвонки не выдержали, хрящи оборвались. Уже мёртвый негритос приземлился в кучу пепла и углей, пропахал кострище, словно аэробус, садящийся на брюхо в чистом поле. Облако пепла и пыли поднялось до вершин деревьев, львиную долю пустыря заволокло серой пеленой.
Василий поднял с земли оружие. Копьё, длинное и грозное в детских ручках дикаря, выглядит прутиком с занозой на конце, мачете больше похоже на нож для разделки овощей. Обожравшиеся человечины туземцы дрыхнут спокойно и безмятежно, как дети после выходных на даче. Их остров затерян среди сотен других точно таких же в океане, три белых пришельца убиты и сварены, остальные двое, мужчина и женщина, одурманены парализующим ядом, крепко связаны и дожидаются своей очереди на пиршественный костёр. Боги довольны и с радостным нетерпением ждут завтрашнего праздника принесения жертвы. Жизнь прекрасна!
В темноте, да ещё пепельном тумане почти ничего не видно. Слабый свет луны тонет в клубах пыли. Василий осторожно идёт к стойбищу дикарей. Они расположились на ночлег прямо возле той кучи камней, с которой он с Мариной наблюдал за наёмниками. Чуть слышный поток воздуха сказал ему, что надо заходит против ветра, иначе могут учуять. Василий стал обходить по широкой дуге в полной уверенности, что здесь никого нет. Он не учёл одного – и у дикарей Андаманских островов есть дедовщина. Спать возле вождя, образуя круг почёта воинов, достойны только лучшие из лучших. Остальные, которые «тоже ничего», спят поодаль. А уж совсем неумехи и тормоза дремлют на самом краю, как бездомные собаки. Как и везде, в обязанности худших воинов входит обслуживание лучших. И самоё главное – не путаться под ногами ветеранов! Ноги погружаются в мягкий песок с едва различимым шуршанием. Микроскопические песчинки трутся друг о друга. Раздаётся звук, отдалённо напоминающий хруст снега в морозную январскую ночь. Если бы не отвратительно сладкий запах тропических цветов и влажная жара даже ночью, то похоже точь в точь … Василий на минуту отвлёкся, размечтался, уши обвисли и легли на плечи. Внезапно под ногой громко хрустнуло что-то круглое и твёрдое, вроде кокосового ореха. Только гнилого. Под каблуком мерзко чавкнуло, густой запах крови перебил дыхание. Что это такое, Барабанщикову объяснять не надо, давить головы ботинками уже приходилось. Отпрыгнул в сторону, распластался на песке. С земли поднимается несколько человек. Снизу, на фоне ночного нёба, хорошо видно, как люди вертят головами, пытаясь понять, что же случилось. Один тычет пальцем в труп, бормочет что-то невнятное. Остальные подходят ближе, наклоняются …
... Василий прыгает с земли, как гигантская жаба. Руки, как захваты снегоуборочного комбайна, сгребают пятерых туземцев в плотную связку подобно банановой. Следует резкий выдох и железные ручищи смыкаются, словно челюсти крокодила. Полусонные дикари даже вскрикнуть не смогли, настолько быстро и сильно неведомое ночное чудовище сдавило их в смертельных объятиях. Умирая, они слышали треск собственных костей и думали своим дикарским умом, что это гигантская змея выбралась из подводной пещеры на землю и душит их, сминая сильные тела в тёплую кровавую жижу, которую легко глотать … горячая чёрная кровь плеснула в лицо, залила глаза, нос, хлынула на грудь. Василий разжал руки, торопливо стёр ладонью липкую гадость. Слипшиеся в единое целое пятеро мёртвых дикарей упали на землю, как тюк с мокрым бельём. Отплёвываясь и ругаясь про себя последними словами, Василий опустился на корточки, посыпал голову песком. Потом тщательно прочистил лицо от кровавой каши, встряхнул головой. Лежбище черномазых уродцев совсем рядом, он чуял по запаху. Идти в полный рост опасно, можно опять наступить кому нибудь на голову. Или проснётся какой дурак, увидит шагающий экскаватор, заорёт.
Василий лёг. Медленно передвигая руки и ноги, двинулся вперёд, словно варан на охоте. На первый ряд воинов он наткнулся уже через минуту. Лёвой рукой сдавливал шею, чтоб не пискнули, правой скручивал головы, как водопроводные краны. Вот так, аккуратно поворачивая бошки лицом к заднице, он добрался до вождя. Убивать гада так просто не хотел. Тонкие, как барабанные палочки, ноги вождя поместились в одной ладони. Василий встряхнул верховного главнокомандующего, словно прачка высохшую простыню. В предрассветной мгле было хорошо видно, как полетели во всё стороны цветные перья с головы, яркие тряпочки вспорхнули, словно мотыльки и улетели в джунгли. Бусы сыпанули драгоценным дождём, поскакали маленькими луннными зайчиками по камешкам.
- Ну, шибздик кривоногий, порвать тебя на половинки или подвесить за яйца на пальму? – ласково спросил Барабанщиков.
Вождь страшно вытаращил бельма, что-то каркнул на своём языке. Его глаза были прикованы к трупам воинов со страшно вывернутыми головами.
- Может, тебе плохо видно? – осведомился Василий. – Щас помогу.
 Он перебросил вождя в другую руку, перехватил поудобнее и тихонько крутанул над головой.
- Ну как, всё рассмотрел? – спросил он вождя.
Тот нечленораздельно замычал, взмахнул руками, словно надумал вырваться.
- Ага, полетать захотелось? Не могу, верёвки нету. А вот покатать на колесе оборзе … обозрения могу!
Рука с вождём описывает  полный круг раз, второй, третий …   

Дикарь распарывает воздух, словно лопасть ветряной мельницы. Над поляной несётся гул и лопотание – эти звуки производит развязавшаяся набедренная повязка. Вождь набирает обороты. Внезапно рассветную тишину нарушает истошный визг – это туземный главнокомандующий не выдержал боли, страх за свою жизнь лишил его самоконтроля. Дикий вопль летит над джунглями, пугая обитателей острова.
- А ты знаешь, как лягушки летают в космос? – весело спросил Барабанщиков, продолжая наращивать обороты. – Вот так! – произнёс он после минутной паузы и разжал пальцы.
Будто легендарный Икар, взмыл негритос в светлеющее нёбо. Луч поднимающейся зари на мгновение коснулся его голой задницы, словно благословляя на дальнейший полёт, жемчугами рассыпными сверкнули капли пота и непрерывно вопящий дикарь скрылся за кромкой деревьев. Через мгновение визг обрывается треском ветвей, шорохом, стуком. На завершающем этапе приземления раздаётся звук удара о влажную землю и какой-то странный щелчок, после которого всё стихает. 
- Надеюсь, ты попал в собственный сюрприз, - тихо говорит Василий. Он сладко, с подвыванием, зевает, изо всех сил потягивается. Взгляд описывает сложную параболу по нёбу и земле, натыкается на кучку дикарей, что тихонько стоят совсем рядом и наблюдают за происходящим. Лица не то вымазаны белой глиной, не то просто посветлели от утренней прохлады. И ещё всё вздрагивают, мелко-мелко. Тоже от утренней прохлады … можно броситься врукопашную, мелкие дикари не смогут оказать сопротивления. Но у каждого коротышки есть отравленная стрела. Один укол и всё, конец. Василий бросает быстрый взгляд по сторонам. Совсем рядом на песке разложены припасы наёмников: бронежилеты, шлемы и – главное! – оружие. Василий прыгает, пальцы на лёту сжимают рукоять автомата, коротко лязгает затвор и длинная очередь вспарывает тишину острова. До кучки туземцев несколько шагов, пули ложатся густо, но не совсем точно. Короткий ствол заморской стрелялки слишком сильно дёргается, пули идут не ровной строчкой, а рваной россыпью, будто горох из дырявого мешка сыпется. Несколько негритосов убегают. Маленькие фигурки стремительно удаляются, пропадают в темно-зелёной полосе джунглей. Василий опускает горячий ствол, сожалеюще сплёвывает. Да ладно, ушли так ушли … Пока догребут к своим, да вернуться с подмогой, он уже десять раз с острова уйдёт. Удаляющийся треск ветвей несколько раз обрывается громкими воплями, затем наступает тишина.
- Вот-вот, не рой яму другому… - укоризненно произносит Василий. – Ну, из своих ловушек выбирайтесь сами.

Утро полностью вступило в свои права, когда Василий подошёл к самолёту. Марина лежит на плече и не подаёт никаких признаков жизни. Яд полностью лишил её возможности двигаться и воспринимать окружающую обстановку. Сколько так будет продолжаться и чём закончится действие яда, Василий не знал. Надо срочно выбраться отсюда и разыскать врача. Он аккуратно уложил девушку на заднее сиденье. Взглянул на часы. До взрыва судна осталось сорок два часа. Если, конечно, пираты пунктуальны. А нет, так и раньше рванут. Короче, раскачиваться больше некогда. Пилот – царство ему небесное! – сумел посадить самолёт так, что он оказался на песке. До воды шагов восемь, а если не считать наката волн, то всё пятнадцать. «Сессна», понятно, не «Боинг» -737, но тоже не пушинка. Вдобавок, поплавки до половины вросли в песок. Василий обошёл самолёт вокруг, с досады выругался и мощно плюнул. Зря он негритосов разогнал. Надо было лаской, уговорами … Теперь вот самому придётся, аки Геркулесу легендарному, спасать колесницу воздушную со спящей красавицей на борту.
- Иванушка долб…б! – сквозь зубы произнёс Василий.
Он подрыл песок вокруг поплавков, потом выдрал из хвоста самолёта железяку и полчаса бешено расшвыривал песок во всё стороны, словно сумасшедший землекоп. Ямы моментально заполняет вода, под тяжестью машины поплавки начинают медленно тонуть. Василий толкал, раскачивал, тянул за хвост – всё бесполезно. Самолёт ни в какую не хотел покидать надёжную землю. Пот льёт ручьями, глаза заливает едкой жидкостью. Горячее солнце высушивает клочья одежды, они сразу превращаются в белые  хрустящие кусочки. Разозлённый до крайности, Василий с рычанием содрал остатки рубашки. Грязь и кровь давно смыло водой и потом, кожа блестит, словно намазанная кремом от загара, мышцы вздулись шарами и от усталости никак не хотят уменьшаться в размерах. Чувствуя, что ещё немного и тело скрутит судорога, Василий оставил бесполезное занятие, побрёл в воду освежиться …
... странные толчки и покачивание ненадолго привели Марину в чувство. Она открыла глаза. Прямо над головой растрескавшееся от старости дерматиновое покрытие потолка. Плоский светильник разбит, стекло неумело заклеено скотчем. Марина огляделась – она в салоне того самого самолёта, на котором прилетели на остров. От удивления глаза расширились до предела, она хотела крикнуть, но вместо возгласа из горла вырвался тихое шипение, очень отдалённо похожее на – эй, тут есть кто нибудь? Ощутила странное покачивание. Напрягая остатки сил приподнялась. Руки мелко дрожат от слабости. На лбу выступил холодный пот. Девушка обессиленно уткнулась лицом в стекло, с трудом открыла глаза. Самолёт продолжает раскачиваться, потом толчки прекращаются, в поле зрения появляется голый до пояса Василий. Глаза злые, губы шевелятся, он что-то быстро говорит. Слов не слышно,  но о содержании пламенной речи легко догадаться по выражению лица. «Какой он милый чудак, - вяло подумала Марина. – Качает самолёт … Мне приятно такое внимание, но это ведь так тяжело. Или нет? Он такой здоровый бычок, что ему маленький самолётик как коляска для ребёнка. Нет, всё-таки тяжело … Надо мне выбраться наружу и станет легче».
Барабанщиков опять кидается куда-то под хвост, самолёт покачивается, алюминиевый корпус тихо поскрипывает. Марина склоняет тяжёлую голову на мягкое сиденье, глаза закрываются и она снова впадает в забытьё. Василий окончательно обессилел. Мощные рывки превратились в судорожные толчки, от которых фюзеляж лёгонько вздрагивает. Барабанщиков глубоко вздохнул. Морской воздух приятно освежил пылающие сухим жаром лёгкие. Прохладные брызги набежавшей волны смыли пот с лица. Новый порыв ветра принёс густые запахи джунглей, повеяло озоном. Василий поднял взгляд. На другой стороне острова появилась серая полоска, что прямо на глазах наливается свинцом.
- Кажется, дождь собирается! – подражая Пятачку, просипел Василий.
Махнул на всё рукой, забрался в кабину. Порывы ветра усиливаются, по крыше пробарабанили первые крупные капли, несколько широких, как лопухи, листьев, смачно ляпнулись в лобовое стекло. Самолёт чувствительно дрогнул под напором воздуха, заколыхался. Василий почувствовал, как корпус приподнимается. «Встречный ветер создаёт подъёмную силу»! – мелькнула мысль. Не отдавая отчёта в своих действиях, он повернул ключ зажигания. Мотор  затарахтел, винт бешено завертелся, распыляя капли дождя в молекулы. Василий добавил обороты, нос машины дрогнул, задираясь выше, фюзеляж качнулся. Манипулируя рукоятью газа Василий стал раскачивать самолёт. За шумом двигателя не слышно, как скрипят стойки шасси. Поплавки медленно выбираются из песочной жижи. Пейзаж за окном дрогнул и начал постепенно уплывать. Не веря своим глазам, Василий изменил положение закрылок и самолёт стал поворачиваться. Тёмная полоса джунглей движется за стеклом, словно ползущая гусеница. Ветер с дождём упираются в бок, самолёт начинает заваливаться. Правый поплавок отрывается от земли, зависает в воздухе. Левое крыло чертит полосу по песку. Василий выворачивает ещё, добавляет оборотов и самолёт прыжком выравнивается. До Барабанщикова только сейчас доходит, что машину больше ничего не держит! Чуть дыша, чтобы не спугнуть удачу, он переводит закрылки в положение «взлёт». Самолёт тяжело ползёт по песку, вода приближается и вот наконец поплавки отрываются от земной тверди. Но проклятый остров всё равно не хочет отпускать от себя. Порывы ветра приподнимают хвост, волнение усиливается. Взлететь в таких условиях очень сложно. Нужен встречный ветер, а для этого надо вывести самолёт в море и развернуться. При начинающемся шторме такое немыслимо.
Машину отнесло от берега довольно далёко. С этой стороны острова волнение невелико, защищает земля и линия джунглей. Внезапно напор воздуха стихает, а потом ударяет с новой силой вбок. Ветер сменил направление! Рискуя перевернуться, Василий разворачивает самолёт носом к острову. Поток воздуха давит в правую скулу. Небольшой доворот, машина идёт по диагонали к береговой линии. Двигатель ревёт, лопасти винта образуют водяной круг, поднимающиеся волны колошматят поплавки с такой силой, словно получили команду любой ценой остановить самолёт. Василий опускает рукоять до упора и машина мчится к берегу. Песчаная линия приближается с пугающей быстротой, а вода упорно не желает отдавать добычу. Волны словно сбесились, цепляются за поплавки, как тонущие за спасательный круг. До берега остаются считанные метры, когда ветер в очередной раз сменил направление. Мощный выдох приближающегося урагана вырвал маленький белый самолётик прямо из мутных волн прибоя. Алюминиевое днище поплавков царапнуло песок, машина содрогнулась от неожиданного удара и в панике прыгнула повыше в нёбо. По опыту прошлого приключения в Индонезии Василий знал, что перелететь через ураган невозможно. Правда, тогда получилось, но такой шанс дважды не выпадает.  Он повёл машину прочь от эпицентра, не особо заботясь о правильном курсе. Главное – уйти от центра урагана, а потом уже оглядываться …

Самолёт опускает нос, водная гладь приближается. Индикатор уровня топлива давно уже не мигает, а горит злобным красным глазом. В баках ноль, мотор работает на жалких остатках, что остались ещё в закоулках бензопровода. Оторваться от урагана так просто не получилось. Воздушные воронки не раз затягивали лёгкую «Сессну» в прозрачную глотку, но всякий раз Василию удавалось найти лазейку и выпрыгнуть в последний момент. Воздушный дьявол с разочарованным воем исчезал в свинцово-чёрной туче, но ему на смену появлялся другой и всё начиналось по-новому. Самолёт болтало и трясло, словно это не летательный аппарат, а крестьянская телега, увлекаемая сбесившейся конякой по бездорожью. Довольно скоро в монотонном шуме  мотора появились визгливые нотки, потом что-то задребезжало в салоне. Василий всерьёз испугался, что оторвутся двери и девушку, что всё ещё без сознания, утащит в мутную мглу. Но всё обошлось. Воздушная лихорадка продолжалась около часа, прежде чём ураган начал выдыхаться. Или просто решил пойти своей дорогой. На что ему малюсенький самолётик с двумя человечками. Куда интересней трепать океанский лайнер или гонять туземцев на островах! Ветер постепенно стих, нёбо очистилось от туч, солнце как ни в чём небывало пролило потоки света, океан засверкал белым пламенем. Показалась береговая линия. Василий чуть довернул, чтобы не садиться слишком далёко. Именно в этот момент индикатор топлива весело замигал красным, словно маленькая реклама скоростного спуска на воду. Готовься, мол, щас ринемся! Василий беспокойно повозился в кресле, чуть дожал штурвал. Снижение пошло круче, быстрее, но всё равно до посадки ещё несколько минут. Стрелки на часах остановились в тягостном раздумье – двигаться дальше или уже не стоит? Зато гадский индикатор вспыхнул багровым лучом, словно указывая путь в ад. Гул мотора становится прерывистым. Двигатель начинает покашливать. До воды ещё метров двадцать. Снижаться круче уже нельзя, машина и так почти вертикально несётся вниз. Двигатель кашлянул последний раз, засипел, словно подавился воздухом и сдох. Василию ничего не оставалось, как потянуть штурвал на себя и хоть немного выровнять машину. Самолёт вздёрнул мордой, движение замедлилось, но не очень.
Словно падающий с высокого забора откормленный гусь, самолёт шмякается пузом о воду. Фонтан воды поднимается до нёба. Василия вдавило в кресло с такой силой, что искры из глаз посыпались. Боковое стекло не выдержало, треснуло. Громадный водяной кулак весом в центнер врезается в окно, стекло с хрустом рассыпается и салон заливает водой до половины. Однако корпус держит удар, поплавки тоже не подвели и машина всё же выпрыгивает из воды. Погрузневший самолёт по инерции продолжает двигаться вперёд. Помогает ветер, что дует в спину. Убедившись что полёт закончился, а плавание продолжается, Василий обращает внимание на Марину. Девушка продолжает «отдыхать». На бледном лице появился слабый румянец, дыхание стало глубже. Несколько солёных капель попало на шею. Веки затрепетали, девушка открыла глаза. Она молча посмотрела на Василия, потом взгляд упал на воду, что плещется совсем рядом с сидением.
- Мы где? – тихо спросила Марина.
- В самолёте, - улыбнулся Барабанщиков. – Уже прилетели. Осталось доплыть до берега.
Такое странное объяснение явно взбодрило. Марина живо приподнялась на сиденье, оглянулась. Вокруг расстилается водная гладь и только впереди, примерно в полусотне метров, белая полоса пляжа и разноцветные домики пригорода Порт-Блэра.
- Как мы выбрались с острова? – спросила она.
- Да … гм … как всегда. Сначала перебил всех дикарей, потом отнёс тебя в самолёт. Завёл, взлетели и … э-э … полетели. Ну, естественно, сели. Только вот бензин кончился, так что приводнились далековато. Но это ничего, щас ветром к берегу прибьёт.
- Ну, хвастун, а? Я серьёзно спрашиваю!
- А так и было! В целом, - пожал плечами Барабанщиков.
Марина надула губы, отвернулась к стене. Поплавки шаркнули по песку, самолёт качнулся и стал. Василий подёргал ручку – бесполезно. Ткнул ногой, дверца выпала, хлынул поток воды. Осторожно слёз на поплавок, помог спуститься Марине.  На берегу Василий стряхнул воду с лица, посмотрел на часы.
- Сколько сейчас? – спросила девушка.
- Сорок часов.
- Что!?
- Сорок часов, двадцать три минуты. Ровно столько осталось до взрыва сухогруза. А нас уже двое, - невесело сказал Василий.
Марина вздохнула.
- Да. И что делать?
- Добраться до города. Обналичить деньги, кое-чего прикупить и отправляться освобождать судно, - улыбнулся Василий.
- Вот прямо так? – удивилась Марина.
- Ну, не совсем. Мне вот надо ещё одеться, на мне только штаны и то не везде целые. А у тебя есть другое предложение?
- Нет, но ты предлагаешь такую авантюру …
- Вся эта «операция» с самого начала была авантюрой, - отмахнулся Василий. – Дело надо довести до конца.
Со стороны океана дует ветер. Волны развернули брошенный самолёт поперёк и теперь монотонно стучат в бок. В такт волнам негромко хлопает дверь. Девушка взглянула на побитую «Сессну», потом на Василия. Глаза округлились, она подозрительным голосом спросила:
- А где пилот?
Ответ был краток:
- Съели.
- А кто … - не договорив, Марина ткнула пальцем в самолёт.
- Ты всё равно проспала всю дорогу. А теперь нервничать глупо. Ты лучше скажи, тебе с парашютом приходилось прыгать?

За иллюминаторами неспешно плывут зелёные острова в белой кайме песчаных пляжей. Двухмоторный «Bell», выкрашенный в жёлтый и красный цвета, летит на высоте пятьсот метров. Двигатели не ревут, а солидно гудят, словно это не туристический малогабаритный самолёт, а бомбардировщик времён второй мировой войны. Пилот, индиец лёт тридцати, надел наушники поверх белой капитанской фуражки и очень похож на пилота американских ВВС, какими их показывают в кино. Он что-то напевает про себя, крутит головой в такт неслышимой музыке. Изредка оборачивается. В просторном – не то, что у «Сессны»! – сидит пара белых туристов. Сказали, что недавно поженились и хотят провести медовый месяц на безлюдном острове посреди океана. Наверно, поэтому одеты в чёрные комбинезоны (в белом в Индии хоронят). Всё необходимые вещи уместились в двух оранжевых контейнерах, один побольше, другой меньше. Из-за них пришлось сложить спинки сидений, иначе не поместились бы. На молодожёнах надеты парашюты, они о чём-то тихо переговариваются. Молодая женщина хмурится, сердито сверкает глазами и отворачивается. Мужчина, накачанный блондин, что-то втолковывает супруге, для пущей убедительности поглаживая по руке. Улыбка растягивает смуглое лицо пилота до ушей – парень наверняка живописует симпатичной брюнеточке, какой грандиозный секс будет у них на острове каждый день. И ходить можно голышом, как Адам и Ева, посторонних-то никого нет! Пилот оглядывается ещё раз. Брюнетка надула губки, ладошки спрятала подмышки – чтоб не поглаживал, хитрый гад! – и старательно отворачивается к окну. Блондин продолжает горячо убеждать, для пущей убедительности даже показывает руками длину и толщину. Понятно, чего он там показывает …
« Да, парню придётся пообещать золотое колечко с бриллиантом, никак не меньше, - подумал пилот. – Я знаю женщин. А каково будет на острове? Придётся пахать до седьмого пота».

- … это единственный способ добраться до цели незамеченными. На туристический самолёт бандиты не обратят внимания. Тут постоянно летают разные аппараты с любителями экзотического дайвинга, - убеждал Василий девушку. – Сбросим контейнера, прыгнем сами, дальше вплавь. У нас нет времени приготовить что-то другое.
- Почему надо обязательно прыгать с этим дурацким парашютом? А если ветер? Унесёт в океан так, что не найдут и за год! – сердито отвечает Марина.
- А ты рассчитываешь, что нас будут разыскивать? Интересно, кто? – удивлённо спросил Василий.
- Ну … это ошиблась я … ладно! – помотала головой Марина. – Ну всё-таки, почему надо прыгать? Ведь можно призем … фу! … приводниться!
- Да заметят пираты!!! Блин, сколько можно объяснять, что посадка на воду – это сложная процедура, нужно определённое количество времени, место и соответствующая погода. А взлёт? Пираты ж не полные идиоты, догадаются сразу, в чём дело!
Василий отвернулся. Лицо покрывают бисеринки пота, волосы намокли и торчат острыми пучками. По спине текут ручьи, из-за этого приходится сидеть прямо, будто на приёме у министра. Любое касание  спинки кресла вызывает омерзение. Василий размазал пот по лицу мокрым платком, с раздражением отшвырнул кусок материи.
- Конечно, было бы намного лучше подойти ночью на подводной лодке. Небольшой такой, «Малютка» называется. И чтоб группа боевых пловцов на борту была. Тихо так, в предрассветной мгле,  вынырнули, забросили лини и поднялись на борт. Внешнюю охрану перебили, задраили люки и пустили усыпляющий газ. Через час с небольшим выноси готовеньких. Милое дело! – с грустной улыбкой сказал Василий. – Только вот нет у нас ни хрена! Ни лодки, ни пловцов, ни усыпляющего газа! А есть мы с тобой и восемнадцать часов на всё про всё! Если промахнёмся, корыто взорвут вместе с командой. И с нами, кстати о птичках!
Марина некоторое время молчала, потом тихо произнесла:
- Вась, я никогда в жизни не прыгала с парашютом.
- Да что там прыгать!? Всё просто – шагаешь в люк, дёргаешь кольцо и парашют раскрывается. Прыгать будем низко, с двухсот метров. Полторы минуты и ты на земле … э-э … в воде.
- Д-двести метров!? У меня парашют не успеет раскрыться! Ты, гад ползучий! – завизжала Марина …

«Нет, колечком с брильянтом не обойдётся, - глубокомысленно решил пилот. – Баба колье требует. Вот же гадюки они всё! Пользуются острой мужской нуждой!»   

Василий похлопал пилота по плечу. Тот кивнул, самолёт пошёл на снижение. На высоте двести метров  пилот выровнял машину, махнул рукой – давайте, мол, подлетаем. Василий надвинул защитные очки, поправил парашют. Запасного нет, если этот не раскроется – хана. Удар о воду превратит тело в студень. Гряда каменных холмов, за которыми скрывается гавань с захваченным сухогрузом, выросла. Ещё несколько минут и самолёт подойдёт слишком близко. Василий распахнул двери, оранжевые контейнера со снаряжением летят вниз. Он поворачивается к Марине, кивает – давай, мол, не тормози. У девушки квадратные глаза. Зрачки, словно пуговицы, лицо стынет восковой маской. Будто лунатик, Марина деревянно шагает навстречу воющей бездне. Василий придерживает за плечо. Проводит ладонью по лицу, защитные очки опускаются на глаза. Берёт правую руку и прикладывает к груди – там болтается рукоятка вытяжного приспособления. Тонкие пальчики судорожно сжимают  блестящую железячку. Барабанщиков подталкивает девушку к выходу. За мгновение до прыжка левая рука тянется к спинке кресла, пальцы медленно так, словно коротенькие щупальца, шевелятся, намереваясь вцепиться в ткань мёртвой хваткой и больше не отпускать. Василий мягко перехватывает и легонечко хлопает ладонью по попке. Марина с печальным визгом вылетает в дверной проём. Крик быстро удаляется. Барабанщиков прыгает следом. Рывок, сумка за спиной выстреливает комком цветной материи, который с громким хлопком раскрывается над головой. Полёт резко замедляется, обрывается свист ветра в ушах. До воды совсем близко, метров пятьдесят. Чуть ниже висит на стропах Марина, пальцы судорожно сжимают ремни, ноги нелепо болтаются. Контейнера остались позади. Плыть обратно долго и Василий решает вернуться по воздуху. Он тянет на себя регулировочную стропу, один угол парашюта клонится, начинается пологий спуск. Пролетая мимо Марины, кричит:
- Потяни вон за ту стропу и лети за мной!
Отважная бизнес-вумен трясёт головой с таким отчаянием, будто ей предложили отстегнуть парашют. Ведь до воды аж тридцать метров!
- Тогда жди меня в воде и сильно не бултыхайся, а то приплывут какие нибудь …
- Какие? – взвизгнула девушка.
- Голодные!
- Куда же ты улетаешь, подлец!? – кричит срывающимся от негодования голосом Марина и отчаянно машет руками.

Василий несколько раз потянул за стропы. Удалось поймать восходящий поток воздуха и прямоугольный парашют тянет, словно парус. Когда оранжевые коробки оказались прямо под ногами, Василий сильно тянет  регулировочную стропу. Плавный полёт превратился в стремительное падение. До воды остаётся три метра. Щёлкают застёжки, Василий на мгновение повисает на руках. Пальцы разжимаются и он летит «топориком». Тёплая, как подогретый суп, вода с шумом и плеском расступается, Василий погружается в голубую субстанцию метра на четыре. Тёмные прямоугольники болтаются над головой. Несколько энергичных гребков и он выныривает рядом. В контейнере меньшего размера упакована надувная лодка. Надо сорвать пломбу, воздух под высоким давлением вырвется из баллона и через несколько секунд небольшая лодка будет готова. Со змеиным шипением оранжевый короб раскладывается этаким цветком кубизма, надувается и превращается в толстую резиновую кишку, уложенную вкруговую.  Василий подтягивается на руках и оказывается на непрочном пластиковом днище. Рядом в воде болтаются короткие вёсла. Добраться до второго контейнера дело двух минут. Прицепил фал и только после этого оглянулся. Метрах эдак в сорока от лодки трепыхается на воде человечек в сверкающих на солнце очках. Немного похож на лягушку. Это Марина. Видно, как она старательно загребает руками, пытаясь плыть и одновременно не шуметь. Получается не очень. Василий неторопливо вставил вёсла в уключины. Грести такими лопатками не очень удобно, но надувной моторной лодки для проведения диверсионно-разведывательных операций в Порт-Блэр нельзя было найти ни за какие деньги. Пришлось довольствоваться  спасательным плотиком.
« Ну что за город? Захолустье какое-то, - думал Барабанщиков, поочерёдно загребая весёлками. – Ни стволов нормальных купить нельзя, самоделки какие-то предлагают, ни газовых гранат, ни мин. Прицелы без дальномеров, бронежилеты прошлого века, чуть ли не из чугуна. Ладно, хоть автоматы удалось найти с глушителями, а то бы вовсе беда!  И для подводной охоты пушки неплохие. Что значит дайвингом люди занимаются серьёзно». Рассуждая таким вот образом, он время от времени оглядывался, чтобы не промахнуться мимо девушки. Вроде далековато … некий предмет с треском врезается в затылок и падает прямо под ноги на дно лодки. Это очки. От удара они треснули. Раздаётся шипящий голос, прерываемый бульканьем:
- Ты не можешь грести быстрее, сволочь? Вокруг меня целое стадо акул плавает. Они хотят меня сожра-ать! – на последнем слове голос срывается, раздаётся истошный визг.
- Правда? – вяло осведомляется Василий.
- Да, гад ты такой! – раздаётся в ответ злобный крик. В борт впиваются пальцы с ярко накрашенными ногтями с такой силой, что Василий всерьёз пугается – тонкая резина может не выдержать!
- Эй-эй, осторожней когтищами-то! – кричит он.
Откладывает в сторону вёсла. Аккуратно, чтобы не перевернуть неустойчивое плавсредство, наклоняется. Пальцы обхватывают руки девушки чуть выше локтей, затем следует быстрый рывок. Злая, как анаконда, Марина плюхается на дно лодки. Прижавшись всём телом к тёплой резине, глядит снизу вверх.
- Почему ты так долго плыл за мной, негодяй? – спрашивает голосом командира расстрельной команды.
- Вёсла короткие, - начал оправдываться Барабанщиков. – Лодка круглая, плохо управляется. Чё кипишь поднимать, не пойму? Вода тёплая, солнце светит … Ты знаешь, какие деньги люди платят, чтобы отдохнуть здесь недельку?
- Что б ты сдох, подлец! Я тебя ненавижу и презираю! – сообщила Марина снизу.
- Не стоит излишне драматизировать обстановку, - назидательно подняв указательный палец, ответил Василий. – Акулы не кидаются на кого ни попадя. Их надо спровоцировать. Например, запахом крови.
- Ты на что намекаешь, сволочь! – завизжала Марина. – Убью тебя! – и забарабанила кулачками в днище.
Под лодкой глухо забулькало.
- Да нет, я совсем о другом, - растерялся Василий. – Вот блин … Хватить орать! Поднимай задницу и бери весло. Некогда нам, а она разлеглась тут! – скомандовал он.
Марина молча встала, сёла рядом. Схватила лопатку и так гребанула, что лодку завернуло вокруг оси. Василий едва успел притормозить своим веслом.
- Нам туда, - показал он на невысокий мыс, что режет море острой оконечностью.
Видна узкая полоска прибоя, небольшой пляж. Ветер дует в ту сторону, так что грести  легко. Не прошло и десяти минут, как похожий на нижнюю губу нос лодки ткнулся в песок. Василий быстро распаковал контейнер.  В нём оказались лёгкие бронежилеты – пришлось заплатить вдесятеро! – автоматы с глушителями, несколько коробок светошумовых и обычных осколочных гранат, ружья для подводной охоты, стреляющие ампулами с сжатым газом и ещё всякая мелочь. В отдельной упаковке хранились костюмы из металлических колец и панцирных накладок из сверхпрочного пластика с добавлением углерода. Такие доспехи надевают те, кто любит проводить свободное время в компании голодных акул. Особенно аккуратно Василий извлёк акваланги. Это самоё главное, если они выйдут из строя, всё усилия  насмарку.
- Ладно, не сердись. Насчёт акул я немного преувеличил, - примирительно сказал Барабанщиков. – Они конечно, опасны, но не до такой степени, как пишут в газетах. Кормятся в основном рыбой, здесь немало.
Девушка надула губы ещё больше, задрала носик.
- И с парашютом ты прыгнула очень хорошо для первого раза. Других так боятся, что двое здоровых мужиков вытолкнуть не могут. Орут благим матом! Ты молодец.
- Которое тут моё? – не глядя на Василия, спросила Марина.
- Вот, - подвинул акваланг и костюм Василий.

Им предстояло обогнуть мыс, проплыть полкилометра до стоянки сухогруза. Всё под водой. Каждый баллон рассчитан на час. Таким образом, на всё полтора – два часа. Если не уложатся, придётся барахтаться поверху. Можно было бы дождаться темноты, подойти  на лодке ближе и уже оттуда нырять, но времени не оставалось. Когда подойдут к судну, уже будет достаточно темно, а в воде и вовсе настанет полная тьма.
- Готова? – спросил Василий.
- Вроде да, - ответила Марина, поправила тяжёлый акваланг.
Василий ещё раз осмотрел её, потом себя. Костюмы надеты, баллоны за плечами, на поясе нож, короткоствольное ружьё для подводной стрельбы. Автоматы и всё остальное в пластиковых мешках, чуть-чуть надутых воздухом, чтоб не тянули на дно.
- Давай! – махнул рукой Барабанщиков.
Девушка опускает маску на лицо, сует в рот загубник. Осторожно, чтобы не свалиться, спиной входит в воду. Когда волны стали захлёстывать затылок, Василий шагнул следом.

Водяная толща продавливается легко, словно масло горячим железом. Василий обогнал Марину, на пальцах показал, чтобы держалась рядом. Девушка никак не среагировала. Василий вздохнул, негромко произнёс:
- Плыви рядом и смотри по сторонам, поняла?
Переговорное устройство немного искажает голос, мешает загубник, вода тоже влияет на прохождение звуковых волн. От неожиданности Марина вздрогнула, завертела головой и суматошно взмахнула руками.
- Осторожно, загубник выскочит, захлебнёшься! – крикнул Барабанщиков.
Девушка наконец догадалась, что это голос Василия. Она посмотрела круглыми от изумления глазами, развела руки в стороны – как ты разговариваешь в воде?
- У тебя в маске есть переговорное устройство. Слева от загубника кнопка. Нажми и говори, - объяснил Василий.
Марина смешно сводит глаза к переносице, пытаясь увидеть эту самую кнопку. Потом шарит по лицу, нажимая всё подряд. Под водой звучит крякающий голос:
- Тут не нажимается, тут тоже … вот, вдавливается! Оно, наверно … - озабоченно бормочет девушка.
- Оно-оно! – отзывается Василий. – В смысле – она, кнопка.
- Ой, как удобно! А я не знала, что сейчас такие акваланги делать стали. Думала, жестами придётся разговаривать, - растерянно сказала Марина.
- Слушай внимательно, Мариночка. Плыви рядом, не отставай и не отдаляйся. Приготовь ружьё, акулы всё-таки могут появиться …  предохранитель справа, рычажок такой … Твой сектор наблюдения – прямо и вправо, к берегу. Следи за дыханием, вовремя переключай баллоны. Там есть автомат, но на бога надейся, а сама не плошай. Вопросы есть?
- А мы правильно плывём? Не заблудимся, Сусанин? – съехидничала девушка.
- Нет, беспокойная ты моя. Смотри внимательно, у меня в руках коробочка. Это эхолот. Даёт чёткую картинку на двести метров. Видно всё, даже морских ёжиков на дне.
Василий действительно держит в руках предмет странного вида: с одного бока плоский, там горит прямоугольный экран. Другая сторона выпуклая. Звуковые волны распространяются в воде очень далёко, но усилитель сигнала в аппарате слабоват, чёткое изображение получается на небольшой дальности. Встроенный компьютер обрабатывает информацию и выдаёт на экран. Хорошо виден рельеф дна, береговая линия. Василий откалибровал прибор так, чтобы показывал предметы размером с человека, так что крупных рыб и акул увидит тоже. Вдали, на пределе видимости, виден бочкообразный силуэт на поверхности воды. Это корабль.         

Когда наблюдаешь по телевизору за любителями дайвинга, как они парят в сверкающей толще воды или медленно плывут над разноцветными кораллами, а вокруг шныряют рыбки серебристые, то кажется – это так просто, плыть с аквалангом. Да, если находишься в бассейне, над головой полтора метра воды и вокруг люди, готовые  оказать помощь. Совсем другое дело в море. Вода просматривается на несколько десятков метров, так что у поверхности не поплывёшь. Надо уходить на глубину, а там всё по-другому. Давление возрастает в несколько раз, грудную клетку будто сдавливает гигантский пресс, движения затруднены. А ещё ты всё время помнишь о том, что над тобой толща воды и случись что с аквалангом, вынырнуть на поверхность не успеешь. Конечно, опытный дайвингист спокоен. Ему плевать на глубину, так же как альпинисту наплевать на пропасти и провалы. Обычный человек в обморок упадёт, едва только заглянет, а ему хоть бы что! Потому что эти люди держат воображение в узде. А оно, проклятое, так и норовит картинку красочную нарисовать, как ты захлёбываешься в сумрачной толще, гигантские осьминоги уже тянут щупальца к тебе, умирающему и беспомощному … или срывается нога с камня, пальцы соскальзывают и ты летишь в бездонную пропасть, дико крича и теряя сознание от ужаса и последние мгновения жизни тянутся бесконечно … когда вокруг враждебная среда, организм приходит в состояние полной боевой готовности. Задействованы всё резервы. Ускоряется обмен веществ, всё процессы идут быстрее. Лёгким надо больше воздуха, что бы насытить кровь кислородом. Мышцы напряжены чрезмерно и от этого быстрее наступает утомление. Проплыть глубоко под водой двести или триста метров то же самоё, что пробежать марафонскую дистанцию. Ну, почти …
Скоро Василий заметил, что девушка начала уставать. Движения замедляются, падает скорость, она опускается глубже. Василий поднырнул, вытянул правую руку, чтобы поддержать. Мотнул головой – вверх! Девушка попыталась оттолкнуть – сама, мол, справлюсь, но сил не хватило даже ответить. Когда до поверхности осталось не больше пяти метров, давление заметно уменьшилось, стало легче.
- Осталась половина пути, - сказал Василий.
Марина кивнула, не в силах ответить. Василий посмотрел на приборную панель. В первом баллоне воздуха осталось на три минуты. Скоро сработает автомат, включит второй баллон, последний. А им ещё плыть и плыть …  Вода вокруг немного потемнела. Наверху ещё день, а здесь уже сумерки. Ночь в океане наступает быстрее, чём на суше. Придётся рискнуть.
- Пойдём у поверхности. Ниже пяти метров опускаться не станем, - произнёс Барабанщиков и показал большой палец – мол, всё хорошо.
Марина вымученно улыбнулась, кивнула. Василий не стал говорить, что у них простые акваланги, отработанный воздух устремляется к поверхности воды и пенные буруны хорошо видны даже издалёка. Надеялся, что пираты не пялятся часами на воду, как чокнутые мечтатели и поэты.

До сухогруза осталось меньше пятидесяти метров. Марина окончательно выбилась из сил. Она могла только тихонечко шевелить ластами, чтобы совсем не опуститься на дно. Темнота всё больше сгущается. Внизу царит полный мрак. Кажется, что дна нет вовсе, оно куда-то пропало. На его месте тёмная бездна. Наверху пелена, что с каждой минутой блекнет, уступая напору тьмы.
- Марина, плывём. Нельзя стоять на месте, - произнёс Василий и лёгонько подтолкнул девушку.
Она кивнула, забурлил воздух, вырываясь из трубки, ноги замедленно колыхнули ластами. В этот момент прямо над головой Василия промелькнул тёмный силуэт. Упругая волна пнула вбок, словно гигантский мячик врезался. Василий снял подводное ружьё с пояса, коробка эхолота повисла на ремне. В густеющем сумраке почти ничего не видно, но разглядеть обводы гигантской рыбины Василий сумел.
- Это дельфины? – вскрикнула девушка.
- Вроде того … ружьишко приготовь! – ответил Василий.
Однако акула больше не появилась. Василий почти было успокоился, но тут Марина подёргала за рукав, показала вверх. Василий поднял взгляд. Над их головами кружится целая стая морских хищников. Особенно зловеще выглядят рыбы-молоты. Те же самые акулы, только морда в форме молотка. Твари медленно плывут недалёко от поверхности, словно в ожидании чего-то. В стороне темнеет пузатая громадина днища корабля. Акулы словно патрулируют возле судна. Василий выругался, от злости чуть не выстрелил в ближайшую гадину. Задумался – надо срочно что-то предпринимать, воздуха осталось совсем ничего, на панели уже несколько минут зловеще мигает красный огонёк. Необходимо разогнать тварей хотя бы на несколько минут, чтобы успеть выбраться из воды. Только вот как это сделать, не привлекая внимания пиратов? Василий схватил эхолот. На экране чётко видна прямая линия, что идёт от корабля на дно. Это якорная цепь. Именно туда и надо попасть. Василий решил подниматься на борт именно на носу судна, справедливо рассудив, что пираты могут бродить по палубе, но на носовой площадке стоять не будут. И всё бы хорошо, но проклятые акулы … Впрочем, он же знал о них, потому и взял ружья на всякий случай. Надо ими воспользоваться.
- Марина, всплываем потихоньку. Будь наготове, - сказал он.
Медленно, чтобы не привлечь внимания тварей, двое аквалангистов поднимаются. Красные лампочки мигают ярко, просто кричат, что воздуха скоро не останется. Снизу, из темноты появляется продолговатое тело, совсем рядом, буквально на вытянутую руку, вырисовывается кошмарная морда акулы-молота. Тварь просто плыла мимо, воняющие железом и резиной двуногие животные её не интересовали. Но нервы Марины не выдержали. Девушка беззвучно завизжала, пальцы судорожно сдавили ружьё, гулко грохнул подводный выстрел. Сжатый воздух чертит расходящуюся линию в толще воды, стреловидная ампула устремляется к цели. Стальной наконечник разрывает толстую шкуру акулы-молота, сокрушает кости, жилы и останавливается в районе позвоночника. В ту же секунду происходит взрыв. Сжатый воздух со страшной силой разрывает тело чудовища, куски мяса, кожи и костей летят во всё стороны. Появляется гигантское облако чёрной крови. Акулу-молот разорвало пополам, она умерла мгновенно. Кровоточащие половинки медленно опускаются на дно.
- Замри! – крикнул Василий.
Словно стая дьяволов ринулась с небес на землю. Десятки больших и маленьких акул бросились на запах крови. Рядом с людьми завертелся бешеный круговорот гибких тел. Вода от мощных ударов буквально закипает. В азарте чудовища промахиваются, хватают друг друга. Огромные и остры, словно бритвы, клыки рвут на части живое и мёртвое. Начинается битва всех против всех! Василия отшвыривает в сторону от драки мощным ударом громадного хвоста. Маска хрустнула, по стеклу наискось пробежала трещина. Во рту появился вкус крови. «Только этого не хватало, – мелькнула мысль. – Сожрут за секунду»! Он огляделся. Вода превратилась в кровавую мешанину мяса, клочьев кожи и плавников. В этом месиве мелькают смутные тени тварей, что спешат наесться до отвала, пока есть возможность. Марины нигде не видно. Нечто громадное и длинное стремительно проплывает мимо. Вода закручивается воронкой. Василия сносит в сторону, а потом сильно дёргает за пояс. Рывок так силён, что кажется, будто позвоночник ломается. Ружьё выпадает из рук, коробка эхолота больно бьёт по голове. Барабанщикова неудержимо тянет на дно. Василий понимает, что какая-то тварь вцепилась в мешок и тащит его за собой, торопясь проглотить, пока другие не накинулись. Сопротивляться нет никакой возможности. Внезапно совсем рядом раздаётся хлопок, мутную жижу прочерчивает воздушная полоса. Гулко ухает взрыв и под ногами расцветает тёмное облако. Ампула с газом взорвалась прямо в голове чудовища. Тяга вниз прекращается,  Василий изо всех сил молотит ластами. Начинается медленный подъём. Барабанщиков отчаянно вертит головой, пытаясь увидеть Марину. В мутной воде невозможно различить вытянутую руку, но вот из коричневой каши появляется жёлтый пластиковый мешок. Точно такой же был привязан к поясу Василия. Не раздумывая хватает. Рука сразу ощущает тяжесть. «Ну, слава Богу, не сорвалась»! – облегчённо подумал Василий. Не переставая бешено работать ногами, подтягивает верёвку. Медленно показывается голова в глазастом шлеме, потом плечи. Руки безвольно висят вдоль тела. Мелькает  красный огонёк. Василий опускает глаза –  индикатор давления показывает, что всё, воздуха осталось на пару глотков. Индикатор Марины не горит вообще.

Воздух кончился, когда до поверхности остались считанные метры. Уже наступила ночь. Отличить нёбо от воды почти невозможно. Кажется, что толща воды возросла многократно, до поверхности не добраться. Воздуха нет, лёгкие болезненно схлопываются, пытаясь добыть хоть глоток, сердце колотится в рёбра, словно хочет выломать решётку и спасаться самостоятельно. Глаза налились кровью, коричневая пелена застилает взгляд. И только едва заметное уменьшение давления говорит о том, что поверхность приближается, слой воды не бесконечен. Но мышцы деревенеют без кислорода и отказываются повиноваться … Барабанщиков выпрыгивает из воды, словно торпеда. Чёрное и ужасное появляется перёд глазами, какие-то клыки срывают маску, загубник, по распаренному лицу больно скребут когти, словно хотят содрать кожу. Василий инстинктивно отталкивается обеими руками. Жёлтый мешок выпадает, он хватает его левой рукой, в правой появляется нож. Замахивается! В полуметре от лица темнеет борт сухогруза. Железо покрыто водорослями, ракушками, заросло маленькими кораллами и короткой, жёсткой водяной травой. От воды всё блестит, сверкает при свете луны. Именно эти «когти» и сорвали маску с лица. Поняв в чём дело, Василий с размаху втыкает нож в коралловую опухоль, тянет трос. Из воды показывается голова Марины. Василий срывает маску и загубник. На лице ни кровинки, глаза закрыты. Тогда он разжимает рот девушке и со всей силы дует. На плаву сделать искусственное дыхание иначе, чём рот в рот, невозможно. Для удобства Барабанщиков прижимает Марину к борту и продолжает спасение. Через некоторое время раздаётся слабый голос:
- Пусти, насильник. Надул так, что лопну скоро.
Василий ошарашено молчит. Ну не ожидал он такого юмора!
- Наконец-то оклемалась … Я уж думал, до утра придётся вдувать, - проворчал он.
- Нахал бесстыжий, - прошептала девушка.
- Что вы, что вы … не стоит благодарности!

Неподалёку слышен громкий плеск, раздаются удары по воде. Акулья стая поднялась на поверхность и продолжает драку.
- Держи мешок и давай потихоньку вдоль борта, - сказал Василий.
Марина замедленно кивнула. Сил почти не осталось. Легла на спину, мешок прижала к груди. Медленно работая ластами, плывёт к носовой части судна. Василий убрал нож, пальцы коснулись ремней. Застёжки акваланга щёлкают, жёлтые баллоны с тихим плеском уходят в глубину. Барабанщиков тоже устал и потому решил последовать примеру Марины – плыть вдоль борта на спине. Лёг на воду, чёрная стена корпуса заслоняет половину звёздного нёба. Едва он оттолкнулся ластами от воды, как левую ногу словно зажало в гигантские тиски, а потом с силой рвануло вниз. Нападение было таким неожиданным, что Барабанщиков на мгновение растерялся. Непреодолимая сила тащит его всё глубже и глубже, рывки продолжаются. Сверхпрочный пластик противоакульих доспехов трещит, как ореховая скорлупа, боль в ноге такая, что заглушает всё остальные чувства. Правой рукой Василий выхватывает нож, левой со всей силой бьёт по невидимой морде врага. Удар получается упругим, словно попал кулаком по футбольному мячу. Пальцы задевают выступ, сжимаются. Василий чувствует, что зацепил за жабры. Рвёт на себя, правой наносит несколько быстрых ударов ножом чуть выше головы. Где-то здесь должны быть шейные позвонки и крупные кровеносные сосуды. Хватка моментально ослабевает, челюсти разжимаются, акула пытается вырваться. Василию меньше всего хотелось заниматься единоборством с акулой на глубине пяти метров, куда бешеная тварь успела утащить. Работая изо всех сил руками и уцелевшей ногой, он рванулся вверх. Когда казалось, что лёгкие лопнут, водная гладь расступилась, Василий торопливо хлебнул воздуха и тут же скрылся под водой. Мгновение спустя на этом же месте появился белый круг света и вода вскипела от пуль. На борту заметили возню акул вокруг судна. Пираты направили корабельные прожектора на воду, открыли огонь из автоматов. Василию повезло. Он вынырнул совсем близко от стенки, прожектор сюда не достаёт, так что посветили обыкновенным фонариком. Подождав несколько секунд, тихонько высунулся из воды. Плеск акул отдалился, затих. Рядом не чувствуется никакого движения, наверно, его акула тоже ушла, получив сразу несколько серьёзных ранений. Василий взглянул на нож – лезвие как бритва, почти в локоть длиной, шириной в ладонь. С таким на медведя гризли можно идти, а он весит почти тонну и размером с микроавтобус. Его акула была небольшой, метра два. Более крупный экземпляр без труда утащил бы на дно и никакие доспехи из сверхпрочного пластика с ориентированными нитями углерода не помогли бы.
Сдавленная нога сильно болит. Василий ощупал доспех. Пластиковый панцирь на бедре прокушен в нескольких местах, но стальная проволока внутри выдержала, да и кольчужка не подвела. Всё равно, чувство такое, как будто нога попала в механизм зубчатой передачи карьерного самосвала. Кости целы, крови тоже нет. «Синячище будет до самой задницы», - огорчённо подумал Василий.  Убедившись, что всё стихло, осторожно погрёб в направлении  якорной цепи.
- Ты живой? – раздаётся тихий голос.
- Нет, я зомби! Плыву, чтобы выпить из тебя всю кровь! – раздражённо прошипел Василий. – Ну что за вопросы такие?
- А чего ты так шумел? Почему пираты стали стрелять в тебя? – не унималась Марина.
- От акулы отбивался. Пираты решили помочь, - пояснил он.
- Да? Слушай …
- Баллоны сними, легче станет, - посоветовал Барабанщиков.
- Ой, я совсем забыла! Думала, чего так тянет?
Девушка отпустила цепь и сразу погрузилась с головой. Василий подхватил за ворот, расстегнул замки, лёгонько встряхнул. Баллоны бесшумно исчезают во тьме. Забрал мешок с припасами, мотнул головой наверх:
- Лезь! Только ласты сначала сними.
Девушка карабкается по толстым железным звеньям неторопливо, опасаясь сорваться в воду. Когда она добралась до громадной дыры в борту, из которой свисает цепь, двинулся в путь Василий. Повреждённая нога болит и не внушает никакой надежды. Чтобы не тревожить её понапрасну, Барабанщиков подтянулся и быстро полез наверх, перебирая руками, словно мартышка по канату. Марина, сопя и вздыхая, ещё только наполовину залезла в дыру. Василий – чтобы не мешать! – упёрся здоровой ногой в последнее звено, подпрыгнул и схватился за край борта. Через мгновение он уже протягивает руку девушке:
- Держись, ну! Долго копаешься …
Марина молча вцепилась в ладонь коготками. Василий выдернул девушку из отверстия для якорной цепи, как пробку из бутылки, поставил рядом.   
Палуба слабо освещена несколькими фонарями, прожектора погашены. Пираты экономят топливо и не хотят демаскировать судно. Его  всё равно хорошо видно со спутника, но … пиратам лучше знать, как прятаться! Василий опускается на корточки. Негромко шипит вакуумная застёжка, горловина мешка раскрывается.
- Что тут у нас? Мда-а, не густо! – бормочет он под нос.
На палубе появляются пластиковые коробочки, полотняный мешочек, несколько светошумовых гранат в пластмассовой оболочке …  Марина опускается на колени рядом.
- Это всё, что у нас есть?
- Увы! Оружие, бронежилеты и ночные прицелы были у меня. Мешок сорвали акулы.
Девушка пошарила руками за спиной, достала пневматическое ружьё.
- Вот. В обойме ещё четыре патрона и ещё шесть в кармашке. Сейчас вытащу. Есть нож.
- Оставь  для себя, - махнул рукой Барабанщиков. – Придётся обзавестись трофейными стволами. Попробую дедовский способ.
С этими словам принялся распутывать бечёвку на сером полотняном мешочке. Появляется тонкая трубочка из засохшего стебля какого-то растения и коробочка. Последнее Василий берёт в руки с особой осторожностью.
- Это секретное оружие, да? – шёпотом спрашивает Марина.
- Супер-пупер! Самая большая военная тайна! С этой минуты ты приговорена к смертной казни за разглашение! – шепчет в ответ Барабанщиков.
- Твои шутки неуместны, Василий! Что за детская плевательница?
- Ты права, это действительно трубка для плевания. Отравленными шипами. Позаимствовал у наших знакомых людоедов на острове, - усмехнулся Барабанщиков.
- Ты собираешься вот … вот этим! … сражаться с пиратами! – пискнула Марина.
- Тише ты! - шикнул Василий.
Он осторожно извлёк из коробочки длинную иглу с утолщением на конце, вставил в трубку.
- Да, этим! А у тебя есть что-то другое? Между прочим, плевок бесшумен, а яд действует мгновенно. Никаких воплей – ах, я ранен в ж… э-э … в общем, ни крови, ни грохота выстрелов.
Девушка тяжело вздохнула. Пальцы коснулись мокрых волос, сбрасывая невидимые соринки. Несколько быстрых движений и чёрная грива превратилась в забавный кукиш на затылке.
- Я возьму вот это, - показала она на ружьё от акул. – А ты с трубочкой пойдёшь первым.
Марина забрала ружьё, запасную обойму к нему и несколько гранат. Остальные взял Василий. Осторожно, чтобы не зацепиться впотьмах за что нибудь, крадутся вдоль борта. Барабанщиков и впрямь чувствует себя глупо с палочкой для плевания в руке. Но он видел собственными глазами, как ловко пользуются этим оружием туземцы в густых зарослях джунглей. Ещё когда он был в Камбодже, старик по имени Хо учил его пользоваться трубкой с отравленными шипами. В тесных, маленьких коридорах и каютах корабля эта плевалка может быть куда эффективнее автомата. Прошли затемнённую часть палубы. Впереди освещённые надстройки и лестница. На самом верху мостика прогуливается человек с автоматом. Видно не очень, но когда подходит к краю, силуэт вырисовывается чётко.
- Достанешь? – шёпотом спросил Василий.
- Да, - уверенно кивнула Марина.
Она отступает на шаг, спина касается  фальшборта. Приклад упирается в плечо, сухо щёлкает предохранитель, ствол замирает на цели. Как только часовой остановился, чтобы повернуть обратно, раздаётся выстрел. Звук получился глухой, гаснущий, словно кулаком ударили в подушку. Ампула с сжатым газом серебряной рыбкой сверкнула в ночном нёбе. Василий ожидал, что часовой упадёт железный пол надстройки, затарабанит автомат, после чего надо быстро бежать наверх за оружием. Всё так и произошло, за исключением того, что часовой не упал, а разлетелся на мелкие кусочки. Когда Барабанщиков поднялся на крышу, весь пол был залит кровью, повсюду валяются какие-то ошмётки, вырванные с мясом руки, ноги и голова. Всего остального нет. Раскидано, размазано и развешено на ограждении.
- Хороший выстрел, - покрутил головой Василий и уважительно посмотрел на девушку. Та показала глазами на автомат – бери, мол.

Спустились на палубу. Барабанщиков уверенно идёт первым, минуя двери и люки, к одному ему известному месту. Марина провожает удивлённым взглядом пропущенные входы, тихо спрашивает:
- Василий, а ты знаешь, куда мы идём?
- Конечно. Нам надо попасть на корму, жилые помещение там, на первом уровне. Ниже подсобные помещения, потом машинное отделение, - отвечает Барабанщиков. – А что?
- Ты так шагаешь, как будто уже бывал здесь! – удивилась девушка.
Василий остановился, посмотрел на Марину  так, словно увидел первый раз.
- А ты как думала? Что я стану наобум лазить с фонариком по громадному кораблю в поисках заложников, по дороге убивая пиратов из соломинки, да? Я целый день провёл за компьютером, изучая схему расположения всех помещений корабля. А потом на тренажёре ползал по всём коридорам, заглядывал в каждый угол. Это же стандартная модель сухогруза, таких посудин штук тридцать по морям ходит. Экипаж держат запертыми в кают-компании, охрана расположена в комнатах справа и слева. Возможно, - вздохнул Василий. – А может и нет, посмотрим. Есть наружная охрана, но пираты не регулярная армия, с дисциплиной хреново. Вполне вероятно, что ограничились одним часовым там, наверху, - ткнул он пальцем на мостик. – Опасаться им нечего, вокруг мешанина островов и мелей. Внезапное нападение исключается. Если что – взрывают корабль и удирают на быстроходных катерах. Вот так, водолазка моя гуттаперчевая!
- Ха, подумаешь! – фыркнула Марина. – Мог бы сразу сказать, что всё знаешь.
- Я знаю только расположение кают. А пираты могут действовать как угодно. Вот приспичит сейчас кому нибудь на палубу выйти, на звёзды полюбоваться. Они же услышали возню акул. 
Впереди раздался приглушённый стук железа, появилось светлое пятно.
- Ну вот, накаркал … Уходи в тень! – скомандовал Василий.
Отступает за вентиляционную трубу. На палубу выходит странно одетый человек: красная юбка ниже колен, на руках костяные браслеты, волосы украшены кусочками золотистой фольги. Похож на сумасшедшего, который решил отпраздновать юбилей родного дурдома. Общее впечатление праздника усиливает бутылка и громадный кусок шоколада. Ряженое чучело громко прихлёбывает, следует мощная отрыжка и раздаётся чавканье – закусывает!
- Рэмбо местного разлива … - тихо бормочет Василий.
Подносит трубку к губам, раздаётся приглушённый звук плевка. Марина с любопытством смотрит на негра в красной юбке. Тот как ни в чём ни бывало продолжает жрать шоколад. В темноте сверкают глаза, блестят белые зубы. Потом негр ставит бутылку на пол, садится на корточки. Раздаётся громкий звук … девушка решила, что опять рыгнул. После чего пират тряпичной куклой валится на пол. К запаху сивухи примешивается мощная вонь сероводорода.
- Побочный эффект? - зажимая нос, гнусаво спрашивает Марина.
- Вероятно, да! - глубокомысленно отвечает Барабанщиков.
Труп с плеском падает в воду. Василий на мгновение останавливается перёд дверью.
- Нам сюда. Приготовься, - шепчет он.
За дверью небольшой холл, короткая лестница вниз. Коридор освещён тусклыми потолочными лампами, на полу валяются обёртки от сладостей, пустые пачки сигарет, смятые пивные банки. Воздух пропитан запахами прокисшего пота, горелого масла и гниющих фруктов. Двери кают закрыты не всё, некоторые вообще распахнуты наполовину. Проверять каждую некогда, но придётся, иначе за спиной может появиться ещё один псих в юбке. Только с пулемётом. Первые три помещения оказались пустыми. Четвёртая дверь плотно закрыта. Едва пальцы касаются ручки, как она открывается, в проёме появляется человек. Небольшого роста, но очень широк в плечах и талии. Свет льётся из-за спины незнакомца, лица не разглядеть. Бросилось в глаза, что мужчина абсолютно лыс. Автомат Калашникова не самоё лучшее оружие для действий в небольших помещениях. Довольно длинный ствол, приклад – неудобно! Василий вынужден отвести автомат в сторону, чтобы не мешал и, когда появился незнакомец в дверях, ствол смотрел в пол. Неизвестный сразу хватает одной рукой за ствол, а второй сильно бьёт в лицо. Василий успевает увернуться, но скользящий удар приходится в плечо. Толчок отбрасывает к стене. Неизвестный рвёт ствол на себя, Василия разворачивает. Поднимает ногу для удара, но в этот момент за спиной раздаётся хлопок, тугая струя воздуха вздыбливает волосы на затылке. В широкую грудь незнакомца впивается ампула с сжиженным газом. Заряд, способный расчленить трёхметровую акулу, рвёт человека на шматки. На месте  неизвестного появляется мутное облако органических останков, которые молниеносно разлетаются по каюте. Тесное помещение оказывается покрытым сплошным слоем кроваво-серой жижи с клочьями кожи. Голова с выпученными глаза катится по полу, словно шар боулинга, невесть как попавший сюда. Оторванная по плечо рука тянет автомат книзу, пальцы упорно не хотят разжиматься.
- Благодарю, - коротко произносит Барабанщиков, отплёвываясь и вытирая с лица мокрую дрянь. Пинком сшибает мёртвую руку с автомата.
- А воняет-то, воняет! – бормочет он и бросается к умывальнику.
Марина удивлённо смотрит на Василия, который вдруг озаботился гигиеной. Перезаряжает ружьё.
- Нашатыря, может, нюхнёшь? – участливо спрашивает она.
- Не смешно. Я терпеть не могу, когда на моём лице чужие мозги, - раздражённо буркнул Василий.
- Это не мозги, - улыбнулась Марина и указала стволом на оторванную голову. – Это совсем из другого места.
- Тём более! – озлился Василий.

В коридоре по-прежнему тихо. Вообще-то уже час ночи, время спать всём, даже пиратам. В помещение около кают-компании тоже пусто. А вот из-за противоположной двери доносились приглушённые голоса и сильно пахло дымом со специфической вонью. Не раздумывая, Василий достаёт сразу две гранаты. Предохранительные колпачки летят на пол, дверь приоткрывается и светошумовые бабахалки улетают в каюту. Через секунду раздаётся сдвоенный взрыв необыкновенной силы. Барабанщиков на мгновение глохнет, хотя предусмотрительно зажал уши пальцами. Вспышка света была такой яркости, что даже молния среди ночного мрака показалась бы отсветом лучины в грязной луже. Дверь с треском вылетает из петель от мощного удара, Василий прыгает в дымный прямоугольник входа. Не останавливаясь, бьёт железным прикладом автомата по головам очумевших от взрыва и вспышки пиратов. Марина поворачивается лицом к кают-компании. Палец давит на спусковой крючок. Раздаётся хлопок, оглушительно грохочет взрыв. В том месте, где была дверная ручка и замок, появляется дыра с голову взрослого человека. Удар ногой, дверь распахивается, девушка входит в помещение. Вдоль стен разложены матрасы, валяется какое-то тряпьё, пустые пластиковые бутылки из-под воды. С пола поднимаются люди в шортах и майках. Невысокий молодой парень удивлённо произносит:
- Что за Валькирия к нам пожаловала?
Марина сразу вспомнила, что на ней мокрый, облегающий тело комбинезон эффектного чёрного цвета, серебристая кольчуга из нержавеющего сплава, сверху угольно-чёрные панцирные пластины. Выпячивает и без того очень неплохую грудь, подбородок дёрнулся, глаза сверкнули и … грубый голос мужлана Барабанщикова испортил всю обедню!
- Мужики, тут всё или наши где-то ещё есть?
- И Георгий Победоносец с нею! – сказал другой матрос, набожно крестясь.
Василий на голову выше, шире в плечах вдвое, доспехи порваны акульими зубами, под глазом фиолетовый синяк размером с хорошую картофелину – хвостом, сволочь, лупанула на прощание! Но интеллигентная внешность располагает к себе, поэтому сразу несколько голосов невпопад отвечают:
- Да, всё …
- Команда тута!
- Здеся, здеся …
- Капитан? – спросил Барабанщиков.
- Я! – ответил пожилой мужчина. Из всех присутствующих он один в брюках, пальцы мнут лёгкую фланелевую фуражку.
- На палубе было двое, в комнате напротив ещё десять … Это всё пираты или есть ещё?
- Их целая орава была, - ответил капитан. Дрожащая от волнения рука поднялась, пальцы коснулись мокрого лба, смахивая пот. – Человек тридцать, не меньше. Половина съехала на остров, жарко им здесь показалось. Ну, а те, - он кивнул в проломленную дверь напротив, - нас сторожили.
- Да, они старались изо всех сил, - кивнул Василий. – Значит, так. Всём вооружиться, быстро проверить помещения и к левому борту. Придётся немного повоевать.
- Командир, эти обезьяны чего-то натаскали в машинное отделение, к топливным ёмкостям, - сообщил угрюмый черноволосый матрос.
- Хреново … А ну, веди туда! – приказал Барабанщиков.
Матросы быстро похватали пиратские автоматы. Многие бледнели, видя, что приклады и рукоятки залиты свежей кровью, а трупы всё с расплющенными головами. Прихрамывая, черноволосый повёл Василия в конец коридора, затем свернул, открыл дверь. От порога вниз ведёт железная лестница. Оттуда тянет стылым запахом железа, масла и резины. Стальные ступени звонко стучат под каблуками. Василий идёт бесшумно в мягких резиновых туфлях. Прислушался – за спиной тихо позвякивает кольчуга – Марина не отстает. Спустились вниз, прошли по короткому коридору. Остановились перёд железной дверью с округлыми краями. На белом фоне чёрные буквы: МАШИННОЕ ОТДЕЛЕНИЕ.
- Выключи свет, медленно открой, - сказал Василий.
Коридор погружается в кромешную тьму. Дверь бесшумно сдвигается с места, появляется тонкая полоска красноватого света. За перегородкой тихо. Дверь медленно поворачивается в толстых петлях, полоса света становится шире. В воздухе чувствуется сладковатый запах сигарного дыма и пота.
- Что в баках? – тихо спрашивает Барабанщиков.
- Мазут, - чуть слышно отвечает матрос.
Василий достаёт гранату, показывает жестами, чтобы заткнули уши и зажмурили глаза. Кувыркаясь, пластмассовый шар улетает за дверь. Оглушительно хлопает взрыв, вспышка озаряет машинное отделение, словно внезапно разверзлись небеса и первый свет творения излился в нутро сухогруза. Василий прыгает в дверной проём. Девушка храбро бросается за ним. Матрос качает головой, но остаётся на месте.
- Заходи! – раздаётся бодрый голос через несколько секунд.
Матрос осторожно заглядывает и только потом входит в машинное отделение. Совсем рядом от входа на пластиковом стуле сидит труп. Из ушей и носа течет кровь, глаза лопнули, лицо словно залито яичным белком. По телу пробегает мелкая дрожь, но это уже конвульсии. Пол усыпан мелкими осколками стёкла и пластика – раскололись всё хрупкие детали приборов. Возле громадных баков с топливом выложены в ряд плетёные корзины, к каждой тянется провод. Мужчина и женщина в странных доспехах заняты тем, что аккуратно выдёргивают провода. На конце каждого блестящая металлическая трубочка. Их отрывают и складывают на полу.
- Чего это? – хрипло спрашивает матрос.
- Тротил. Самый обыкновенный тротил, - ответил Барабанщиков. – И старый вдобавок. Берёшь снаряд, скручиваешь «башку» – там взрыватель и на огонь. Тротил сливается в ёмкость, например, в такие вот корзины, выложенные изнутри глиной. Втыкаешь запал, к нему огнепроводный шнур и всё, адская машинка готова. Такое вот, - кивнул он на корзины, - любой дурак сделает, даже неграмотный крестьянин.
- Как же он сам бы спасался?
- Шнур горит со скоростью один сантиметр в секунду. Метр – одна минута, сорок секунд. А тут их вон сколько … Парню не надо было травку курить, тогда бы понял, что за шум наверху.
- Да, - почесал затылок матрос, - и капец бы нам полный тогда!
- Угу, - кивнул Василий. – Чёрт, как-то слишком просто всё …

Сверху, с палубы донеслись автоматные очереди. Василий бросился к дверям. Загремел шаги по лестнице, хлопнула дверь. Снаружи заметно посветлело, нёбо окрасилось в жёлто-розовый цвет, в неподвижном рассветном воздухе пахнет порохом. Выстрелы гремят по левому борту. Слышно нарастающее шипение, белая стена рубки расцветает оранжевым взрывом. Стреляют с берега. До него метров сто, не больше. Хорошо видно, как пираты пытаются сесть в лодки, но автоматные очереди матросов отгоняют их. Опять раздаётся шипящий звук приближающейся гранаты и от взрыва содрогается корпус. «Вот чёрт! А ведь противотанковый снаряд РПГ пробивает броню почти в полметра. Один удачный выстрел по корме и машина гахнется. А если рванёт что нибудь? Мало ли чего Спиридонов нагрузил в трюм»! – подумал Барабанщиков. По палубе застучали пули, воздух наполнил визг и треск бьющегося стёкла. Один из матросов откидывается на спину и больше не шевелится. Девушка бросилась к парню, оттащила за переборку. Дотронулась до головы. Ладони ощутили мокрое и горячее. Марина взяла его автомат, выпустила несколько прицельных очередей по бандитам. Почти сразу в то место, где она укрывалась, врезалась длинная пулемётная очередь. Марина бежит вдоль борта, пригибаясь почти до палубы. Пули хлещут следом, разбивая в щепки деревянные поручни. Девушка падает на палубу за спасательной шлюпкой, катится боком за железный ящик. Тотчас в лодку ударяется снаряд гранатомёта, шлюпка разлетается на мелкие обломки, горящие клочья брезента огненным дождём падают на палубу и за борт. Пули стучат по железным стенкам ящика, но пробить не могут. Девушка пригибается как можно ниже, ладонями закрывает голову, словно это может спасти. Опять грохочут взрывы на палубе. Похоже, пираты серьёзно запаслись гранатами и теперь методично расстреливают сухогруз. Автоматный огонь с острова усиливается, с корабля отвечают редкими очередями. Пули барабанят по железу, словно горох, старая краска осыпается, будто иней с деревьев. Василий отступает за вентиляционную трубу. «Ну что ж, пора», - пробормотал он. Достаёт телефон. Пальцы жмут на клавиши. Аппарат самый обыкновенный, не новый, корпус покрыт царапинами, буквы полустёртые. Открывает заднюю крышку. Возле таблички с серийным номером маленькая серая кнопка. Нажимает. Рядом мигает красный светодиод. Василий удовлетворённо кивает, прячет телефон в кармашек на ноге, в котором обычно хранят водолазный нож.
Вытаскивает пустой магазин, вставляет полный. Резко лязгает затвор, загоняя патрон в патронник. В это время за спиной слышится звон железа. Василий оборачивается. На стальных прутьях фальшборта висит «кошка» - небольшой якорь с четырьмя крюками. Через мгновение над ограждением появляется угольно-чёрная рожа в красном тюрбане. Пират подтягивается на руках, блестящее от пота тело перелетает фальшборт, босые ноги шлёпают по палубе. Василий сшибает пирата короткой очередью, но за ним лезут ещё и ещё … Когда затвор щёлкает впустую, Барабанщиков бросается врукопашную. Железный приклад автомата плющит пиратские головы, проламывает лбы, каждый удар сопровождается сочным треском. Трупов вокруг столько, что некуда ступить. Одурманенные наркотиками «крестьяне» оголтело лезут на корабль, не обращая внимания на раны и удары. Василий медленно отступает к рубке, под ногами скользит залитая кровью палуба. Он пропустил несколько серьёзных ударов ножом, его кололи штыками и рубили мачете, но противоакульи доспехи хорошо держат удар. Только вот болят побитые места, нет сил терпеть. Чтобы отвлечься и не думать, что там может быть чего-то сломано, Василий орёт и ревёт, как бешеный медведь, раздаёт удары направо и налево. Автомат давно разлетелся на куски, руки сжимают обрезок железной трубы. Откуда она взялась, Василий не помнит. Оторвал от чего-то …
С нёба наваливается страшный гул, ураганный ветер сбивает с ног. Барабанщиков хватается за какую-то железную палку, чтобы не быть снесённым. Раздаётся щелчок, палка поворачивается и раскрывается дверь. В ту же секунду что-то тяжёлое ударяется с другой стороны и дверь вдавливает Василия в стену. Он успевает отвернуться. Скосив глаза, видит, как мимо летят трупы пиратов, уносимые ураганом. Некоторые цепляются за надстройки, застревают, остатки одежды треплет ветер. Грохот нарастает, медленно смещается в сторону. В оглушительном шуме слышны пулемётные очереди. Василий поднимает взгляд. Прямо над ним, едва не касаясь надстроек серым брюхом, висит вертолёт. Двери в салон открыты, в тёмных проёмах вспыхивают злые огоньки. Серый борт украшен красной звездой и Андреевским флагом.
- Ну, наконец-то … - бормочет Василий.
Вертолёт уходит в сторону, грохот спешит следом, ветер успокаивается. Василий выходит из своего укрытия. На палубе чисто, только коричневые пятна высохшей крови напоминают о том, что здесь недавно прошёл бой. Шум вертолётных моторов сместился к острову. Оттуда доносятся взрывы, стрельба. Василий бросает ненужный обрезок трубы. Железо звонко бьётся о стальную палубу, подпрыгивает и катится. «А где ж напарница моя»? – спохватывается Барабанщиков. От спасательной шлюпки осталось только чёрное пятно и куча мусора. Железный ящик, за которым Василий последний раз видел девушку, превратился в бесформенную груду железа. «Хоть сейчас на выставку авангардистов-футуристов»! – мелькнула мысль.
Он нашёл Марину с другой стороны рубки. Девушка лежит на пороге лицом вниз, возле распахнутой двери. Рядом, на уровне глаз человека, на белой стене, темнеет безобразное чёрное пятно с аккуратной дырой в середине. Сюда попала противотанковая граната из РПГ в тот момент, когда девушка открыла дверь. Василий положил руку на плечо, перевернул. Одного взгляда на лицо было достаточно, чтобы понять – Марина мертва. Василий провёл пальцами по глазам, опустил веки. Как-то сразу навалилась усталость, закололо в боку, царапины на лице вспыхнули огнём от едкого пота. Чуть прихрамывая на правую ногу – ту самую, которую хотела откусить акула – идёт прочь.

На широкую палубу сухогруза опускается вертолёт. Дверца открывается вовнутрь, алюминиевая лестница вываливается, словно собачий язык. Навстречу Барабанщиковы спешит стройная женщина. «Царица Тамара» облачена в камуфляжный комбинезон морской пехоты, глаза скрыты под тёмными очками, чёрные волосы собраны под зелёным платком, повязанным в манере флибустьеров Карибского моря.
- Как дела, Василий? – спрашивает «царица» приятным грудным голосом.
- Вы тоже отлично выглядите, Тамара Александровна, - отвечает Барабанщиков.
- Да, вижу, вам досталось … Почему раньше не дали сигнал, авианосец уже четвёртый день стоит в здешних водах, американцы задолбали вопросами – а зачем? а для чего?
- Не был уверен, что захват судна пройдёт гладко. Вертолёты, высадка десанта … слишком много шума. Экипаж держали в одном помещении, достаточно пары гранат и всём конец.
- Ну, Василий! Ваши действия тоже были на грани фола. Просто невероятное везение, что всё прошло гладко, - покачала головой Тамара.
- Да, рисковал. Но те данные, которые удалось получить, говорили о том, что в банде активно используются наркотики. Пираты были уверены, что внезапное нападение невозможно. Расслабились, прибалдели … Спиридонов лично уверил их главаря, что будет решать вопрос сам, без лишней огласки. Кстати, как он?
С берега донеслась целая серия взрывов, раздались автоматные очереди. Береговая посмотрела на зелёную стену джунглей, где десант добивал бандитов, повернулась к Барабанщикову.
- Отдыхает от трудов тяжких в следственном изоляторе. Его арестовали сразу, как только получили ваш сигнал. Теперь господин Спиридонов рассказывает, каким образом груз, предназначенный для одной африканской страны, едва не попал в руки тамильских сепаратистов. Мог получиться грандиозный скандал, - ответила Тамара.
- А …
- Синей папки нет. Видеозапись приобщена к уголовному делу как один из материалов оперативной работы нашего отдела в рамках правительственной программы борьбы с коррупцией в высших эшелонах власти.
Василий выпятил грудь.
- Так меня наградят? Ну, за бескомпромиссную борьбу с коррупцией … ох, блин! – воскликнул он. Лицо страдальчески искривилось, спина выгнулась горбиком, ладони обхватили поясницу. – Меня так избили, товарищ начальник … чуть жив!
- Да вижу! – засмеялась Тамара. – Что за железо на тебе? Ты похож на рыцаря, которого переехал самосвал.
- Костюм для защиты от акул. Не будь его, сожрали бы, твари, пока плыл сюда.
Береговая покачала головой. Лицо  внезапно становится серьёзным, она кивает невидимому собеседнику.
- Да, принято… Всё, остров зачищен, нам пора уходить отсюда. Вертолёт с медиками и лоцманом уже на пути сюда. Тяжелораненых заберём с собой. Идемте!
Вертолёт на палубе набирает обороты, винты вращаются всё быстрее, поток воздуха сбивает с ног.
- А что с вашей командой? Где люди Спиридонова? – крикнула Тамара.
- Двое погибли в схватке с дикарями … потом подробнее расскажу. Девушку – Мариной звали – убило взрывом гранаты здесь, на судне. Жаль её, она здорово помогла мне.
Второй пилот закрывает дверь, салон погружается в сумрак, над головой нарастает грохот моторов. Вертолёт отрывается от палубы корабля, с боковым разворотом устремляется в сторону океана. За стеклом иллюминатора мелькают судовые надстройки, сверкает гладь залива.
- Василий, эта Марина была наёмной убийцей. Спиридонов обещал ей пятьдесят тысяч зелёных за вашу жизнь. Не жалейте, - сказала Тамара.
- Я предполагал, - кивнул Барабанщиков. – Ну, что убьёт … Но всё равно жалко.
Устало опускает голову на спинку кресла. Алюминиевый корпус мелко дрожит, двигатель монотонно ревёт,  машина мчится над сверкающей гладью тёплого моря, оставляя в прошлом акул, негритосов и русскую девушку Марину, чья жизнь так глупо оборвалась на Андаманских островах.