Ты с какой полосы? Глава 2

               

  Сознание к Юрию возвращалось вымоченное с неприятной шершавой твёрдой поверхностью, постепенно отдавая его тело, тяжёлое, безучастное, обременительное, и в первое время казалось не нужное. Потом заболело левое плечо и рука. Почувствовал, что саднит щека. Увидел мокрый серый тротуар и услышал шум льющегося дождя. Чуть дальше лежала с тугими плотными зелёными листьями, пропитанная влагой, обломанная чёрная ветка, как оторванная лапа чудовища. Не смотря на обилие воды вокруг, в горле пересохло и он начал жадно вдыхать, глотать истекающий отяжелевший воздух. Почти сразу стало легче и свободней. И увидел   несущуюся прозрачным потоком  улицу, всю в ливневых струях и брызгах,  с маленькими, скучными прохожими вдали. Он опёрся о руки и попытался приподняться, у него получилось, а затем сел на корточки и встал, выпрямился. В голове гудело. И подумал о том, что нужно скорее добраться до дома. Деревья, листья уже почти не защищали, и здесь лился чуть ли не водопад. Юра не спеша побрёл не обращая внимания на лужи и иногда покачивая головой, как будто отводя от себя какие-то нелепые, не нужные мысли. Пройти оставалось ещё немного и он свернул на самую близкую, знакомую улицу, где виднелся в кустах и деревьях, тяжёлой массой, потемневший от сырости дом. Дорожка к подъезду лежала тихо, просто и терпеливо, принимая  разгулявшуюся стихию, как что-то обыденное и повседневное, а из ближайшей водосточной трубы булькала и клокотала вырывающаяся струя воды. Юра нашёл в кармане магнитный ключ, открыл дверь и зашёл в подъезд. За ним тянулись мокрые следы. Поднялся на второй этаж, и вытерев ладонью со лба, губ и подбородка воду, посмотрел на дверь.
     Он давно хотел её заменить на металлическую, деревянная уже порядком износилась. Но сегодня она ему показалась совсем захудалой, потрёпанной, грязной. Вчера вроде бы не было каких-то пятен, не понятно откуда появившихся, царапин, а коричневый цвет вдруг потерял свою естественность и превратился в грязную массу. Юра вставил ключ в замочную скважину и повернув, открыл замок. Осторожно отворил и ему из тёмного коридора в нос ударил затхлый запах с горелым табаком. Это его насторожило, так как Аня никогда не курила, а он уже, как год — бросил. Вошёл, включил свет. Лампочка одиноко и голо висела на шнуре без светильника. А коридор требовал ремонта, настоящего, капитального. Линялые, старые обои в некоторых местах свисали клочьями, как в тех домах, где никто не живёт. Перекошенное на одну ногу трюмо держало заляпанное, тусклое зеркало, которое треснуло посередине. Он так в нём и отразился: верхняя часть туловища чуть-чуть съехала в сторону от нижней. Покраску внутренних дверей, когда-то белых, теперь можно с уверенностью принять за неровный цвет слоновой кости. От одной из них, которая вела в комнату, он услышал знакомые голоса. И открывая её, уже несколько боясь новой действительности, продолжения некого призрачного мира, не его, где родился и жил, а более страшного, опустившегося, который почему-то становиться его жизнью, зашёл в комнату. На старом диване, на измусоленном рваном покрывале сидела его дочка Иринка, растрёпанная, в каком-то обношеенном, потерявшем все краски платьице, а перед ней на корточках, держась одной рукой за угасающее ложе, примостилась его жена. Засаленные прямые русые волосы перетянутые резинкой, хвостом спускались на шею, бледное усталое мятое лицо, и опять же нищая грязная одежда. Юра всегда помнил Аню аккуратной, чистоплотной, следящей за собой девушкой, женщиной. И это было на столько устойчивым состоянием, что казалось, если земля разверзнется, то она всё равно будет стоять рядом с ним чистенькая с вымытыми руками.
     И сейчас она пьяным, не привычным своим, каким-то клокочущим голосом, наседая, настойчиво выговаривала маленькой девочке:
     - … жизнь твоя может повернуться по-разному. Надо самой стремиться, самой себя делать, не быть какой-нибудь нюней, нужно быть сильной и властной, хитрой. Повзрослеешь покуришь марихуанки и будешь марихуанской воровской падлой, у них свора сильная, в элиту войдёшь, конечно нужно будет подучиться, какой-нибудь институт закончить, и будешь работать где-нибудь в администрации города, в  полиции, в богатом банке, там, где деньги можно будет накрутить, а не перебирать эти копейки... частный бизнес откроешь...
     - Ты, что несёшь, Аня?! Что ты болтаешь?!- сам того не ожидая Юрий сказал быстро и зло, так, когда изнутри выталкивает тяжёлые фразы сила внезапно появившегося нарастающего гнева.
     Ему сейчас хотелось развернуться и уйти, забыть кошмарную, случайную, не его квартиру, отходящую в труху и разруху, и её людей, ветшающих не по времени, словно вещи, которые никому не нужны, и за ними никто не смотрит. Но это была его жена и его дочка. И он их и не узнавал, а сразу принял, как своих родных, словно недавно с ними расстался.
     - О чём ты говоришь маленькому ребёнку? Что за странную игрушку ты ей показываешь? Что за детскую сказку ты ей читаешь?   
     А Аня ничуть не удивившись, слегка повернув в его сторону голову с порозовевшим носиком, продолжила:
       - Девочка у нас растёт, а ещё не крещёная. Надо собраться всем вместе и сходить в церковь.
     Юрий стоял и смотрел на жену, на открывающийся рот, на глаза, которые смотрели не на него, а в сторону, влажные и подпитые. И в голове у него прошелестел какой-то мерзкий, не приятный ворох: «... лживой падлой...»
     - У нас же могут быть свои женские разговоры. Иди на кухню — поешь, я борщ приготовила. Весь вымок. Но выглядишь свеженьким. Интересно, где ты был?
         - На работе.
     Он развернулся и пошёл на кухню. Включил свет. На чистом столе стояла закрытая пробкой початая бутылка красного вина и пустой с потёками стакан. На плите, местами с побитой эмалью, кастрюля. Она ещё была тёплая.
      - А, где Вова? Спит ещё?- Юрий вспомнил про второго ребёнка.
     - Вову нужно ещё сделать. Ты, что дружок?
     Неожиданно хлопнула входная дверь. Раздосадованный и ни чего не понимая, хозяин пошёл на звук. В коридоре стоял мужчина. Мокрый и на внешность очень знакомый. Остановившись, обрюзгшее, подпитое лицо смотрело то на него, то на зеркало. Знакомство продолжалось несколько секунд. Помутневшие глаза сначала показывали удивление и недоумение, а затем решившись, словно сорвав не видимый барьер, бросились на Юрия.
     - А-а-а, мошенник!
     Как только их тела столкнулись, то Юрий сразу провалился в темень, в пропасть, и теряя сознание, на последнем просвете, видимым оконце, он понял, что тот мужчина, был его копией, они стояли, как близнецы.