Портфель кроссвордиста

               


                Он появлялся в редакции каждую среду. Увидев его, мы вздрагивали: как быстро летят недели!  Только вчера, кажется,  старомодно вежливый  высокий мужчина сообщал нам с Элькой, что нынче добрый день, слегка кланялся и проходил в кабинет ответсекретаря. И снова на пороге наш дорогой Хронос, то бишь  составитель кроссвордов Зайкин.

          Иногда, если в кабинете Булавина громко спорили, деликатный посетитель  присаживался  у нас на краешек стула и  ждал, чуть отвернувшись, чтобы мы не стеснялись обсуждать гамлетовские мотивы "Санта-Барбары" или новую песню Кикабидзе.

     Один раз, когда Элька бегала по врачам, радуясь горящей путевке в санаторий Южное взморье, а я в одиночестве корпела над скучным текстом агронома, и дыхание Зайкина на соседнем стуле не было помехой, он вдруг, кашлянув,  спросил, какой О.Генри мне больше нравится: ранний или поздний. Я замешкалась, тупо глядя на сборник «Короли и капуста» в куче бумаг на моем столе, так как периодов творчества забавного ковбоя не знаю. Он пояснил и посоветовал прочитать повесть Юлиана Семенова «Псевдоним».

        И как раз случилось, что солнце расщедрилось, лужи кругом, и Мишка мой пришел домой с ботинками полными воды. И вечером закашлял, и температура была на грани.  И я сидела ночью, боясь, что будет 40, или начнется рвота, или сбросит одеяло. В общем, я отрыла в кладовке журналы "Знамя" за 1986 год,  и читала в комнате сына до четырех утра  удивительный роман в письмах. Финал меня просто ошеломил. В духе О.Генри – неожиданный.

         Мишка утром не кашлял, так что я потащила его в садик, пригрозив, что если будет ходить по лужам, не разрешу гулять до лета. Потом бежала на работу и ежилась от своей свирепости. Ребенок не виноват, что я не выспалась, бессовестная.
     Булавин долго рылся в блокноте, но телефон Зайкина не нашел. Я пошла в бухгалтерию и узнала, что зовут кроссвордиста Михаил Юльевич (почти как Лермонтова!), а телефона у него нет. Есть только домашний адрес, по которому  ежемесячно высылают гонорар в размере 16 рублей – по четыре за каждый свод эрудиции, загнанный в клетки.

      В ближайшую среду Хронос у нас не объявился. А я так жаждала его поблагодарить,даже в зеркало лишний раз глянула, хотела быть ему приятной. Булавин пояснил, что Зайкин лежит в больнице, а очередной кроссворд принесла его жена сегодня прямо к девяти часам, она немножко волновалась и даже оставила свой зонтик.
 
      Погода была солнечная, но все равно я приглядывалась к посетительницам. Жена Зайкина оказалась красивой и незаметной. Оказывается, так может быть.  Не удивилась бы, узнав, что ее бабушка из дворян. Вообще все чаще убеждаюсь, что красота – это манеры. В этой женщине было непоказное изящество. Такое, знаете, натуральное. Приятно смотреть на нее. Я вынесла ей зонтик из кабинета, где дым шел коромыслом, и стала передавать мою благодарность … чуть не сказала Отто Юльевичу – причем здесь полярник Шмидт! – Михаилу Юльевичу. Так по душе, так вовремя, такой заряд тепла, доброты в этой повести. И снова повторяю: так вовремя. И тут она сказала мягко, душевно, мелодично: У Бога все вовремя. И я увидела, что она сдерживает слезы. Не позволяет им капнуть при посторонних людях.   Я в тот вечер ее афоризм вспомнила, когда предложила мужу прочитать эту великолепную повесть. Он глянул и  заявил: Я чужих писем не читаю. И я уже не огорчилась нашему непониманию друг друга и не холодела больше при мысли о его возможном предательстве. Все к тому шло.

       Через две недели был День печати. И от Зайкина принесли нам два кроссворда. Один в газету, а другой для коллектива, подарок к празднику, юмористическая викторина с клетками в виде цветочка. Там были забавные вопросы типа: То, на чем сидят. 5 букв. Первая "д", последняя "а". Все сидалища перебрали, но  пришлось смотреть в ответы (они были в отдельной бумажке, свернутой трубочкой.) Оказалось – диета.

         Вскоре кроссворды печатать перестали.Вместо них Булавин размещал психологические тесты. Какую зубную щетку предпочитаете? Жесткую? Значит, вы имеете покладистый характер.

          А года через два вхожу в нашу комнату, а Эльвира говорит: Тебя ждут. Я пригляделась к посетительнице, сидящей на краешке стула, и узнала жену Зайкина. Она была так же интеллигентно-благородна и, если приглядеться, красива.  Тихим ровным голосом сообщила, что Михаил умер, а ей нужен мой совет: как поступить с его литературным наследием. Она выразилась так высокопарно, что я удивилась, как можно назвать литературой головоломки для эрудитов.

      Но она двумя руками протянула мне потертый школьный портфель. Я открыла нехитрый замок  и увидела машинописные листки. Это были рассказы. Они меня поразили. Сколько было в нашем тихом Зайкине мыслей неизбитых, чувств тончайших! Сколько я потеряла, что не познакомилась с ним и его женой поближе!

      За портфелем вдова не пришла. Редактор обещал напечатать один рассказик, но не исполнил обещания. По адресу Зайкина я посылала открытку с просьбой забрать рукопись, но реакции не было.

       Прошло уже двадцать лет. И вот теперь, освоившись на Прозе, я решила выкладывать понемногу тексты из чужого  портфеля. Хотела назвать цикл «Рассказы Зайкина», но не звучит – нежелательная аллитерация, во-первых. А во-вторых, получилось бы как пародия на «Повести Белкина». Зачем обижать хорошего человека? Пусть именуется цикл «Портфель кроссвордиста».

          http://proza.ru/2012/11/20/659