Найдёна ч. 2

«Что это, боже? Как всё болит!» Открыв глаза, я увидела небольшой серый квадрат в кромешной черноте. Мёртвую тишину нарушало лишь мерное тиканье над головой. Кровь в барабанных перепонках производила больше шума, чем весь мир вокруг. Но удивляться было некогда, так как я быстро поняла, что меня разбудило – мочевой пузырь настойчиво просил  опорожнения. Заняв сидячее положение, я ощупала колючую поверхность под собой и шершавую деревянную стену слева и вспомнила, где проснулась – в доме Рыбака! Подо мной жёсткая лавка, накрытая дерюгой, сплетённой из толстой верёвки. Иных постельных принадлежностей хозяева дома так и не выдали. Пришлось использовать брюки в качестве подушки, сложив их в несколько раз. Что-то жёсткое в кармане брюк сильно надавило ушную раковину. Вообще-то, такое чувство, что болит всё тело, а не только ухо.
«Блин, надо что-то делать, ещё чуть-чуть – я лопну! Блин, как ухо  болит, и-и-и! Что там было в штанах?»
Одной рукой массируя ухо, другой я на ощупь отыскала карман брюк и вытащила связку ключей с брелком. Покрутив в руках находку, немного побренчала ключами, надеясь, что в памяти всплывут ассоциации, связанные с этими звуками, но ничего не дождалась. Зато обнаружила, что брелок, к кольцу которого прицеплены ключи, оказался фонариком. Я случайно нажала на кнопку, и яркий лучик ножом разрезал черноту, уткнувшись в тканевую занавеску на проёме двери.
«Отлично! Постеснялась спросить, где удобства – теперь придётся искать их самостоятельно!»
Доски пола скрипнули под ногами. В тишине этот скрип прозвучал оглушительно. Помедлив несколько секунд и не дождавшись реакции на произведённый мной шум, я на цыпочках спустилась на первый этаж. Внизу под спальнями находились четыре помещения. Скорее всего, одно из них мне сейчас и нужно. Но, поняв, что больше не смогу вытерпеть даже минуты, я прошмыгнула к входной двери.

Снаружи царствовала необыкновенная, сказочная ночь. Я поняла это, когда, усевшись у ближайшего куста, выключила фонарик и огляделась. Бархатное чёрно-синее небо, тоненький серп месяца и россыпь крупных звёзд. Тишина, покой… а воздух какой?.. Свежий, чистый,  осязаемый, невозможно надышаться досыта… Ох, откуда же я сюда попала, раз меня удивляют такие простые вещи, как крупные звёзды и свежий воздух?
Возвращаться в тёмный дом на жёсткую лавку желания не было. Присев на ступеньку крыльца, я натянула на колени подол платья и прислонилась к тёплой бревенчатой стене. Звёзды будто подмигивали мне, ласковый ветерок гладил щёки и оголённые руки. Я ощущала, как с каждым вдохом в меня вливается чувство умиротворения.

- Найдёна, вот ты где! А я решил, что ты от нас сбежала! – дверь позади распахнулась, выпустив на крыльцо отдохнувшего златокудрого молодого человека. Юноша показался мне ещё более прекрасным, чем накануне.
- Ой, как ты меня напугал! – смущённо промямлила я.
Поспешно поднявшись с пригретого места,  оглянулась. Солнце поднялось достаточно высоко, следовательно, день начался давно. На стене дома я увидела тень: бесформенная фигура с тонкими спичками ног, волосы торчат в разные стороны. Ужас какой! Руками я попыталась привести в порядок причёску.
- Найдёна, не стоит, ты мне так больше нравишься!
- Рыбак, не шути! Дай лучше расчёску и скажи, где у вас можно умыться?
- Расчёску? А, это чесалку для волос? Я тебе дам свою, пошли!
Парень жестом позвал за собой. Мы вошли в дом. В общей комнате хлопотала девушка, собирая на стол. Отец сидел на лавке, он с чем-то возился, я разглядела круглый деревянный таз, небольшой лоскут и гибкие прутья.
- Видишь двери? Твоя первая слева, заходи, там разберёшься. Да, бери чесалку с короткой ручкой. Сломалась недавно, надо бы за новой сходить... А Дуняшкину не трогай, она у нас брезгливая!
- Знаешь, братец! Мы же договаривались, не называть так друг друга при посторонних! Хорошо же! Закатька-Катька! Я тебя тоже буду по-домашнему звать!
Так как дверей, как таковых, в избе не было, я с любопытством слушала перепалку между братцем и сестричкой, одновременно пытаясь очистить от волос какую-то ветку. Это у них расчёски такие? Кошмар: сорвали с хвойного дерева сучок и засушили! Ветка с длинной и жёсткой хвоей, коричневого цвета, от обилия забившихся волос похожа на веретено! Понимаю Дуняшу (так девушку братец назвал в ссоре), очень этот братец нечистоплотный, надо до такого состояния предмет личной гигиены довел?
В той же комнатке на лавке стоял таз с водой, а на полу в углу –  ушастая кадушка. Всё из натурального дерева и, судя по грубой поверхности – ручной работы. Я вздрогнула, когда сообразила, для чего служила ушастая тара на полу – это были те удобства, которые я ночью пыталась найти!.. Фи-фи!
Наконец, решив что чесалка достаточно чистая, я пару раз провела ей по голове, царапая кожу, и отложила в сторону. Пришлось ограничиться тактильным способом: смочила ладони и пригладила волосы. К тому же, зеркала в туалетной комнате не оказалось, и степень своей лохматости можно было определить только на ощупь. Сполоснув лицо, вышла в переднюю. Сохнуть пришлось тоже старым и проверенным способом, а точнее – самовысыханием.
- Слушай, Рыбак, а я с удовольствием буду тебя называть по-домашнему. Как там? Закатька? Здорово ведь, Рыбак – во рту плохо проворачивается.
- Вообще-то, так мы только друг к другу обращаемся. Отец – Силыч, от Сила камня, сестрёнка – Дуняша, от Дуновение ветерка, а я… моё полное имя – Рыбак на закате, вот Дунька придумала – Закатька, а потом сократила до Катька.
- Брось, братец! У нас многие под домашними именами живут и ничего. Это ты такой гордый! Если бы звался Охотником или Защитником, куда ни шло, а то – Рыбак, да ещё на закате…
- Сорока, хватит болтать. Мне скоро на службу, а ты ещё на стол не собрала!

На завтрак жевали всё те же пластины, которыми меня потчевали на ужин. При свете дня я смогла рассмотреть их и поняла, что в состав входит рыба, водоросли, овощи и какие-то злаки. Чтобы проглотить сухой продукт, каждому выдали по кружке холодной воды. Удовольствия от поглощения такой пищи я не получала, а хозяева, похоже, к этому процессу были совершенно равнодушны.
- Слушай, а куда ты дел вчерашнюю рыбу? – спросила я Рыбака, перекатывая во рту сухие комочки. Подсознание подсказывало, что из улова можно приготовить что-то более вкусное.
- Не беспокойся! Братец хорошо устроился, ему даже не надо ходить в пункт приёма. Я работаю в трудовой, где рыбу перерабатывают. Сейчас улов туда отнесу. Очень удобно для братика – не надо самому тащиться на противоположный конец города!
- Ой, сестрёнка, ты же в курсе, почему я не люблю к вам ходить!
- Ага, Найдёна, представляешь, брат боится моих подружек! Катька у нас завидный жених и имеет много поклонниц. Если кто заподозрит, что ты претендуешь на место в его сердечке, тебе не поздоровится, будь осторожней!
- Да, советую вам придумать историю, откуда наша гостья. У нас в городе осторожно относятся к новеньким, боятся «пришельцев». Если не хотите, чтобы девушка попала в изолятор, ваша история должна быть правдоподобной. Мне пора, до вечера! – отец поднялся из-за стола и направился к двери, по пути прихватив большую дубинку.
- Пап, секунду, я с тобой! Кать, тебе со стола убирать! Не забудь – к первой звезде приходи на площадь, наша очередь репетировать номера.

Я помогла парню убрать со стола, механически собирая пустые кружки и смахивая крошки. Чувство ночного упокоения в груди сменилось тревогой.
- Слушай, а кто такие «пришельцы», о которых говорил твой отец?
- Не обращай внимания! Какой ты «пришелец»? Обыкновенная деваха! «Пришельцы» - это что-то непонятное и страшное… Они приходят из темноты и несут зло… А ты? Ты же рыжее закатное солнышко!
Накрутив на палец прядку, я скосила глаза и посмотрела на цвет волос. Парень подобрал отличное сравнение, мои волосы были тёмно-рыжими, с красным отливом. Сама я осталась довольна и цветом, и сравнением.
- Ты обещал отвести меня к Мудрой, может она вернёт мне память?
- Именно этим я собирался заняться. Подожди, я сейчас!
Юноша легко взбежал по лестнице и зашёл в одну из спален. Вернулся он с большим кругляшом в ладони. Этот кругляш меня заинтриговал… Через минуту я поняла, чем – он был металлическим. Среди дерева и глины металл смотрелся инородным телом.
- Кать, это что? – робко спросила я.
- Это плата Мудрой. За всё надо платить, ты не в курсе?
- Деньги… но у меня нет денег! Кать, как я смогу с тобой расплатиться? Где вы берёте эти… монеты?
- Как ты их чудно называешь! Это платы. Они так называются – вот, одна плата! Я сдаю рыбу, за пять рыб мне дают одну плату. Сестрёнка работает в пищевой трудовой, ей платят по одной плате в день. Отец добывает камень в каменоломне, это тяжёлый труд, он получает три платы за день.
- Ой, как же я смогу получить такую плату, за что? Я не знаю, что я умею делать!
- Вот, сходим к Мудрой и узнаем! Не беспокойся, найдём тебе занятие! Отец не согласится кормить бездельника, вернее – бездельницу!

Мудрая встретила нас на крыльце одноэтажной избушки. Она оказалась древней седой старухой. Худая, сморщенная, с длинным крючковатым носом, на щеке и подбородке несколько бородавок с пучками волос… Кого-то эта бабушка мне напомнила. Я очень старалась вспомнить, кого, но не смогла.
- Проходи, что топчешься? Парень пусть на улице подождёт, нечего ему слушать, сами разберёмся, - бабушка провела меня в избу и посадила на шаткий табурет, - Что случилось? От бремени избавляться будем или кого приворожить?
- Нет, что вы! Я память потеряла, ничего не помню, ни имени, ни места, где жила…
- Знаю такую болезнь… Эх, надо отвар варить, для него цветы итмень-травы собрать, а трава цветёт в полнолуние… Луна только народилась, так что, приходи-ка, девица, через вот столько дней, - она показала мне две пятерни, потом сжала кулаки и показала ещё два пальца, - тогда попробуем тебе помочь. Недёшево моё лечение, готовь семь плат. Дешевле не возьмусь. Всё поняла? Иди!
Я вышла из тёмной избы на яркий солнечный свет и зажмурилась. Честно, слова старухи меня расстроили. Двенадцать дней ожидания… Где брать… платы? Ещё неизвестно, поможет ли мне отвар какой-то травы?
- Что, что она тебе сказала?
- Чтобы готовила семь плат и приходила через двенадцать дней. Где я смогу заработать, если даже не знаю, что умею делать?
- Ничего, сами будем искать. Может, ты умеешь на чём-нибудь играть, петь, танцевать или жонглировать, а может умеешь ходить по канату, как моя мать и Дуняша? Если ты сможешь выступить на представлении, тебе за участие сразу заплатят пять плат, а две я тебе одолжу.
- Играть… А какие у вас инструменты? Надо попробовать… Мне кажется, я сумею…
- Замечательно! У меня в комнате есть один инструмент, я нашёл его на противоположном берегу. Пошли, попытаешься что-нибудь сыграть!


Городок уже не казался сказочным, каким я увидела его вчера издалека. Теперь он напоминал мне огромную деревню, причём, малонаселённую. За весь путь туда и обратно мы встретили лишь несколько стариков, с которыми Рыбак вежливо поздоровался, называя всех по имени. Я присоединяла к его приветствию своё робкое «здрасте», удивляясь, как можно всех знать.
На некоторых улочках придорожные кусты ещё не достигли высоты человеческого роста, и я смогла в подробностях рассмотреть местные избы. Все они были сложены из брёвен, разноцветными оказались только крыши: красные, бордовые, коричневые, тёмно-жёлтые. Я не удержалась и спросила у парня, где они берут такую красивую черепицу.
- Заметила? Это наша гордость, со всей Зумбарии за нашей черепицей съезжаются. Почти половина города работает в трудовой, где её производят по старым рецептам. Тем, кто там работает, черепица почти даром достаётся. Нашей семье пришлось её покупать, поэтому крыша у нас коричневая – самая дешёвая.

Солнце поднялось почти к зениту, когда мы добрались до своей улочки. Уже на подходе к дому я наступила на какую-то колючку. Не скажу, что было очень больно, но, наверное, накопилось: слёзы хлынули из глаз сами собой. Попрыгав на здоровой ноге, я без сил опустилась на пыльные булыжники, подвывая и хлюпая носом.
- Найдёна! Да ты что? Ранка крохотная, а ты так расплакалась? Ой, да у тебя такие нежные пяточки! Кожа, как на ладонях, не отличишь… Так, сейчас я тебя быстро вылечу!
Парень сорвал пару листьев с ближайшего куста, поплевал на них и размял в пальцах. Полученную кашицу приложил к ранке. Наблюдая за его действиями, я отвлеклась и перестала плакать. Мне было интересно, что же он задумал. Как-то не так он меня лечит!.. Странно, но лечение помогло: ранка перестала кровить, а боль стихла.
- Осталось чуть-чуть до дома дойти. Ты сама сможешь?
- Не-а! Мне плохо!.. Крови боюсь… наверное, – с сомнением в голосе проговорила я.
- Ладно, помогу, запрыгивай!
Рыбак повернулся ко мне задом и слегка наклонился, подставив спину. «Здесь тоже что-то не так, - думала я, устраиваясь на его пояснице, - как то иначе юноши своих девушек носят… Ну, да ладно, не мне учить!»

Сгрузив меня на лавку в передней комнате, парень притащил сверху довольно-таки большой и красивый деревянный инструмент с причудливо-изогнутым основанием и длинной шеей, к которой крепился широкий кожаный ремень.  Рыбак небрежно побрякал на его струнах и протянул инструмент мне.
- Батя уговаривал сдать струны на металл, а я всё медлил. Как будто знал, что пригодится. На, пробуй!
Я с трепетом взяла инструмент. Странно, но было чувство, что когда-то я его держала в руках. Накинув на шею ремень, устроила на коленях основание, струнами от себя.
- Ты думаешь, так надо? Неудобно ведь, струны не видно! – комментировал парень мои действия, стоя рядом.
Я по очереди сыграла на каждой струне, и руки сами потянулись к колкам, чтобы подстроить звук. Теперь я была уверена, что этот инструмент мне знаком.
- Ты тут пробуй, а я пока свои домашние обязанности выполню.
Рыбак зашёл в туалетную комнату и вытащил оттуда ушастую кадушку. По комнате распространился специфический запах. Но мне уже было не до чего. Пальцы сами наигрывали мелодию, по-моему – очень даже складную.
- Здорово, у тебя получается! Ты играй пока, я сейчас быстро, только  бадью вылью, - Рыбак вышел из избы, осторожно неся впереди себя посудину. Во, блин, у них тут всё наоборот! Девушек на спине таскают, а обнимаются с кадушками нечистот…
Оставшись одна, я поняла, что мелодия, наигрываемая мной, должна сопровождаться голосом. Слова сами полились с губ:

Я последние дни болею,
Потеряла покой и сон.
То краснею я, то бледнею…
С губ срывается тяжкий стон.
Что болит у тебя, родная?
Задают мне простой вопрос.
Но никто из них не узнает,
В чём причина девичьих слёз.
В чём причина девичьих слёз.

Лишь подружке-гитаре тайно
Я открою большой секрет:
Потому я хожу печальна,
Что любимого рядом нет.
Дорогая моя подруга, –
Осторожно рукой коснусь, –
Излечи меня от недуга,
Удали из сердечка грусть!
Удали из сердечка грусть!

Ты пропой, что придёт мой милый,
Наяву, а не в зыбком сне.
Прошепчу я ему: «Любимый,
Как же долго ты шёл ко мне!»…
И под голос гитары нежный
Обрету, наконец, покой.
Мы с подругой – ночных две ведьмы,
Мой любимый!.. Ты будешь мой!
Мой любимый!.. Ты будешь мой!

- Это здорово! Ничего подобного не слышал! И звук, и слова! А какой у тебя голос! Найдёна, ты должна это спеть для Правителя! Тебя обязательно пригласят во дворец!
Я вздрогнула от неожиданности, так как играя, не услышала, что парень уже вернулся и теперь стоял рядом и смотрел на меня с таким восхищением, что щёки обожгло. Вот глупая, наверное, красная… как рак!
- Теперь мы точно знаем, что я умела играть на этой штуке и петь, а инструмент называется «гитара», - промямлила я.
- Мне очень понравилось! А ещё что-нибудь сможешь?
- Не знаю… Надо попробовать…
- Ты пробуй, пробуй! До вечера есть время! Я тебе не буду мешать, пойду на реку, порыбачу! Есть захочешь, знаешь, где взять!
- Ага, хорошо! А эта вечерняя репетиция… там много будет зрителей? Я боюсь…
- Брось, будут все свои, соседи с нашей улицы. По их поведению мы поймём, имеет ли номер успех. А вот через два дня прибудут пред-идущие, это уже серьёзно: они будут утверждать программу представления. Тогда и будешь бояться! Ну, я побежал!
- Удачи!
 
Я молча перебирала струны. Песня, которая только что прозвучала, была чересчур личной. Я поняла, что пела её когда-то… про другого парня, не про Катьку. А Катька не понял смысла, потому что не слышал всех слов. Надо что-то другое…

Если скажешь: ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!
Поднимусь в небеса я птицей!
Сяду в облако, как в ладью,
Как в небесную колесницу!
Наберу там охапку звёзд
И сплету венок бесподобный!..
Ты смеёшься, а я всерьёз –
Для тебя я на всё способна!

«Боже, опять! Неужели я так сильно кого-то любила?.. Люблю? Теперь сама не пойму… Как же страшно, когда ничего о себе не помнишь… Поможет ли снадобье, которое сварит местная Баба Яга? О-па, «баба Яга» - это оттуда, из прежней жизни! Должна, должна всё вспомнить!» - я с силой постучала по лбу сжатыми кулаками.
Гитара жалобно вздрогнула у меня на коленях. Так, ты моя подружка значит? Я внимательно осмотрела закруглённые бока: по тёмному лаку светлые царапины, местами краска вообще облупилась, а кожаный ремень замаслился и блестит. Нет, этот инструмент не может быть моим, я в этом уверена. Свой я ни за что не довела бы до такого состояния, а вместо ремня у него была бы красивая лента… Но то, что именно эту гитару я уже держала когда-то в руках, мне подсказывали ощущения.

Начало смеркаться, когда прибежала запыхавшаяся Дуняша. От неё пахло рыбой, и я поняла, что ужасно хочу есть. Дуняша долго плескалась в туалетной комнате, потом поднялась к себе и вернулась переодетая в короткие штанишки и блузку.
- Катька убежал на рыбалку? Я так и думала, что он тебя одну бросит! Сейчас я тебя покормлю, вижу, что голодная, и пойдём на площадь. Я там очередь заняла… Народу сегодня много будет... Братец не спешит, его номер надо в темноте показывать… Ой, а это что? –  девушка увидела гитару рядом со мной и остановила своё активное порхание, - а я помню: Катька притащил неделю назад эту штуку… Что она здесь делает?
- Это гитара, твой брат хочет, чтобы я что-нибудь на ней сыграла на репетиции.
- Ты умеешь? Здорово! А как вы объясните людям, откуда ты здесь появилась с… гетерой?
- Гитарой… Ой, мы ещё не думали об этом!
- Узнаю братца! Строит из себя взрослого, а сам ребёнок! Я это предвидела и всё придумала! Ты – наша двоюродная сестрёнка со стороны матери. Мама у нас не местная, из Внутреннего города. Много лет назад она пришла сюда, чтобы принять участие в представлении, здесь с батей и познакомилась. Во дворец не попала, а жить в Галактосе осталась… Потом мы родились, ей уже не до выступлений стало… Она у нас на канате танцевала… Когда мы подросли, она опять танцевать стала, знаешь, как здорово у неё получалось!.. Всё ей хотелось во дворец попасть, чтобы денег на новый дом заработать… Пять лет назад, во время репетиции, она упала с каната… неудачно… месяц болела, а потом ушла в мир мёртвых,.. - девушка быстро смахнула с ресниц слезинки и продолжила, -  у нас почти нет связи с Внутренним городом, какие там порядки никто не знает, можешь говорить, что угодно, всему поверят!
- Мы с Рыбаком были у Мудрой, и я сказала ей, что память потеряла, не помню, кто я и откуда!
- Не беспокойся, Мудрая – кремень, она никому не скажет. Иначе к ней за помощью никто ходить не будет, а платы она любит, - хихикнула девчонка в кулак. Назвать Дуняшу девушкой у меня язык не поворачивался: её щуплое тельце ещё не сформировалось и было по-детски угловатым. Ведь ребёнок совсем, а уже деньги зарабатывает!
Мы быстро проглотили по брикету субпродукта, запив водой, и Дуняша заторопилась на выход. Здесь выяснилось, что рана на моей стопе не совсем зажила, я сильно прихрамывала.
- Так… Сейчас, подожди!
Не зря девчонку назвали «Дуновение ветерка», в комнате в её присутствие точно этот ветерок ощущался. Через минуту она уже обувала меня в странную обувь – привязала к ногам ремешками гибкие подошвы, сделав узлы на щиколотках. Получилось неплохо!
- Мы больше любим босиком бегать! Это батя мне сделал… Он  любит нам подарки делать! Ну вот и пригодились! Встань! Как?
- Нормально! Спасибо тебе! Теперь легче!
- Побежали, свою очередь пропустим! – девушка схватила одной рукой гитару, другой потянула меня из избы…
«Вот жена кому-то достанется! Не всякий выдержит рядом такой ветерок…» - думала я, пытаясь попасть в такт её маленьким загорелым ножкам.