Дар

Каждому в жизни дан дар. Кому - маленький, кому большой, кому  - на время, кому навсегда. Каждому без исключения. Дар - писать книги и делать новые открытия, дар - утешать людей или дар развлекать и отвлекать их от проблем, дар – прощать и дар любить. У каждого - свой.

Димитрий получил от судьбы странный дар, каких мало в мире - он мог отличить фальшивые деньги от настоящих, напечатанных в национальном банке. Мог он  отличить и фальшивую подпись на чеке от настоящей. Как он это делал - он не знал, как не знает знаменитый повар, сколько класть соли или специй в знаменитый соус - он просто чувствует - так и Димитрий чувствовал деньги, чувствовал всем телом, мозгом, пальцами, как чувствует музыку пианист, как чувствует женское тело любовник - всеми клетками, всем существом. Он работал в госбанке в отделе финансового криминалитета уже много лет. Таких специалистов как он, работающих без ультрафиолетового света и инфракрасных лучей, без каких-либо аппаратов, кроме старинной лупы, оставшейся ему от его дедушки, - были считанные единицы во всём мире.

Его вызывали как эксперта в решении спорных дел о подделке подписей на завещаниях и других ценных бумагах, и он никогда не ошибался. Труд его оплачивался довольно неплохо, позволяя ему иметь домик с садиком, машину и небольшую пенсию в частном страховом агентстве. Работу он любил, как и свою холодную, продуваемую ветрами скандинавскую страну с самой социалистической системой распределения благ среди населения.

Здесь не было ни особо богатых, ни особо знатных, и простой шофер был так же почитаем, как и директор банка. К этому Димитрий привык, хотя он и отличался от других скандинавов, а именно  -  своей фамилией. Его фамилия указывала на принадлежность к истории России. Он назывался Димитрий Романов, был князь и выживший потомок боковой ветви Романовых, отпочковавшихся от избежавшей репрессий семьи Петра Третьего, и был выжившим потомком Петра Великого. Родился он в Швейцарии, но переехал в Скандинавию давно, когда женился вторично на своей скандинавской, нетитулованной жене.

Они жили много лет в тени бурь, бушевавших в России в связи с перестройкой и построением русского мафиозного капитализма, но до них доносились слухи о желании некоторых кругов России восстановить Романовскую династию и посадить на патриархальный трон ответственного за судьбы великой и многострадальной страны.
Димитрий политикой не интересовался, хотя играл определённую роль в русском эмигрантском обществе, переселившемся в Скандинавию ещё со времён казни Николая Второго с семьёй и бегства матери Николая, маленькой хрупкой и кукольно-красивой Минны - Марии Федоровны, великой русской княгини и сестры скандинавского короля, твёрдо сидевшего на своём троне и любимого в своей дождливой, сказочной стране.
Димитрий Романов входил в небольшой круг титулованных особ, ещё живущих в Скандинавии с их русским базаром, Фаберже и картинами великой княгини Ольги, умершей в Канаде в бедности и забвении. Эти осколки русской империи эпохи Николая Второго собирались вместе по случаю дней рождений, отпеваний умерших и русской пасхи, играя в старую жизнь. Хотя его русский был нечистым и с сильным французским акцентом, он приходил на эти собрания со своей необычайно прямой осанкой, протягивая аристократическую руку для приветствия, но руку никто не целовал, а современных фамильярностей с воздушными поцелуями вокруг щек, он терпеть не мог.
Именно на этих сходках он чувствовал свою голубую кровь дома Романовых очень явно, но вернувшись домой в маленький домик с садиком, где все надо было делать самому, - он чувствовал себя другим, не голубокровным Романовым, а специалистом по фальшивым банкнотам, почти единственным в мире, и этим он гордился больше всего.
 
Россия  - всегда такая непредсказуемая - вдруг почувствовала великую любовь ко всему Романовскому, царскому, ушедшему в прошлое, пытаясь залатать кровавые дырки в своей истории, и настояла на перезахоронении изгнанной из России  маленькой Минни, лежавшей с далекого 1928 в соборе Роскильде, где захоронены славные скандинавские короли и королевы, рядом со своим законным русским мужем Александром Третьим, которого она особо не любила и даже боялась, но политические браки были в моде, и она не могла отказать отцу, сосватавшему её сначала с внезапно умершим кротким и интеллигентным великим князем Николаем, старшим братом Александра.
На перезахоронение Димитрий был приглашен, как представитель дома Романовых. Ему и его нетитулованной жене прислали билет первого класса от правительства Путина, и он, вместе с представителями скандинавского королевского дома, отправился на свою первую  встречу с неизвестной ему Россией.

Его встретили с помпой, красной дорожкой от самолёта в здание аэропорта, первоклассной гостиницей, за которую бы он никогда не смог заплатить сам, и царскими почестями. У него был персональный гид в виде длинноногой, умело накрашенной русской Наташи, похожей чем-то на Наташу Ростову, которая была с ним и его женой везде - и при захоронении Минны, и при поездке в золоченый Петергоф, и при экскурсии в Зимний. Наташа организовывала билеты в первый ряд на Кировский балет, ужины на Невском и поездки в другие дворцы, где раньше коронованные и безвинно убитые родственники Димитрия Романова устраивали балы, обеды и просто жили.

В одном из таких загородных дворцов Димитрий встретился с делегацией официальных лиц, которые робко спросили, как бы он отнесся к дарственной на этот небольшой дом в сотню комнат, находящийся в часе езды от Петербурга и нуждающийся в хозяйском присмотре и царственном кошельке для сохранения и реставрации. У Димитрия похолодело всё внутри. У него еле хватало средств на его крошечный домик с садиком, а тут -  целый дворец.

-Нет, спасибо, я привык жить в Скандинавии, - ответил вежливо Димитрий, но они долго обсуждали это предложение с женой в отеле, примеривая на себя жизнь и расходы во дворце.

Нет и ещё раз нет! Если только его выберут русским царем и щедро наградят деньгами, а так он не вытянет и месячного расхода на этот дворец. Но дворец ему откровенно понравился, так же, как и русские почести, и длинноногая Наташа, но все это было как мираж, ворвавшийся в его простую жизнь банковского работника по борьбе с подделками денежных купюр.

И он вернулся домой в родную, теперь пусть небогатую, но понятную Скандинавию, в свой маленький домик с садиком и к работе в Национальном банке. Ему был дан только один дар - видеть фальшивые купюры, а не управлять непонятной и опасной Россией, где царям посылали пулю в висок, а потом приглашали родственников занять место убиенных.

Нет уж! Пусть другого Романова-дурака найдут! А мне и здесь хорошо!  - так думал  один из потомков Романова, идя на работу в Национальный банк, где у него был свой кабинет с креслом и компьютером и шкаф с делами о фальшивых купюрах, многие из которых были изготовлены в этой непонятной, как мечта идиота, и  неразгаданной никем России.

Лира Белла, 20.11.2012 22.05