Бандиты в погонах. Главы 13-18

13

   Виктор Басманов вышел на работу уже после праздника международного женского дня. Воробьёв с нетерпением ждал его. Как только Виктор зашёл в помещение «Меридиана», секретарь пригласила его к директору. Виктор посетил свой кабинет, снял верхнюю одежду, потратил ещё немного времени на перекур. Идти к директору не хотелось. Виктор чувствовал свою вину и полагал, что разговор будет нелегким.
   Воробьев желал скорее увидеть своего подчиненного потому, что принял решение. Сначала он хотел уволить сотрудника, утратившего часть денег. Его денег! Потом, поразмыслив, решил оставить Басманова. Деньги нужно было возвращать. Это было необходимо в первую очередь. В бизнесе бывают потери. Главное, найти путь восполнения, а ещё лучше преумножения этих потерь. В дверь постучали, и в кабинет заглянул Басманов.
- Проходи, Виктор Георгиевич, присаживайся. Давай, рассказывай, как всё случилось.
Басманов кратко рассказал о том, что произошло. Оправдываться смысла не было. Да, пиво употреблял, но не много. Неадекватные действия работников милиции может объяснить только догадкой о том, что милиционеры знали о перевозимой сумме денег.
- Быть этого не может! О перевозимой сумме знали только я, кассир и водитель. Им я доверяю. Они не могли никому сказать.
- Сергей Михайлович, есть поговорка: «Если секрет знают двое, знает и свинья». В поезде произошло всё очень быстро. Мои объяснения милиционеры не слушали. Сразу повалили на пол, и надели наручники, причем я был лишен возможности наблюдать за своими вещами. Может быть, водитель, который меня довозил до вокзала, знаком с кем-то из милиционеров? Тогда достаточно одного звонка, чтобы дать наводку.
- Сомневаюсь. Хотя, проверю через «шестерку». Придется подмазать оперативников. Давай решим, что с утраченными деньгами делать? Их восполнять нужно. Я так считаю. Раз ты эти деньги получал, расписывался за них, значит, тебе и восполнять недостачу. То, что они пропали, это твоя прямая вина. Зачем пиво пил?
- Я немного. Так спокойней на душе как-то было.
- Вот. Не пил бы пиво, милиция бы к тебе не докопалась.
- Попить в поезде пиво – это нормально. Такой человек вообще внимания не привлекает. Ну, едет и едет себе человек. Отдыхает.
- Не спорь со мной. Ты виноват.
- Я и не спорю, но здесь не только моя вина.
- А чья же ещё?
- Я вам говорил, что отправлять одного человека на такое задание нельзя, я…
- Все, хватит! – Воробьёв стукнул ладонью по столу. – Ты виноват, что не довез деньги. Решаем так. Я пробиваю телефонные звонки и связи своих работников, а ты думай до утра. Если окажется, что мои сотрудники ни при чём, выплачивать утраченную сумму будешь ты. Я не собираюсь сразу взыскивать с тебя всю сумму. Возвращения этих денег я готов подождать десять месяцев. Я буду выплачивать тебе зарплату, а ты сам будешь решать, сколько вносить обратно в кассу. Иди, думай. Завтра утром продолжим разговор.

   Басманов вышел из кабинета директора и прошел на свое рабочее место. Настроения чем-то заниматься, исключительно не было. Несмотря на время, прошедшее с момента избиения и отнятия денег милиционерами, злость и обида на них не проходила. Виктора как будто что-то колотило изнутри, звало к действию. Но он понимал, что предпринимать любые действия в отношении бандитов в погонах нельзя. По крайней мере, сейчас. Наверняка по этим событиям руководство ЛОВД проводит проверку и с ним должны встретиться или поставить в известность о результатах проверки. А потом можно посмотреть, что необходимо будет предпринять. Сейчас же нужно обдумать предложение Воробьева. По своему, Воробьев прав, говоря о вине Виктора. Своей вины он никогда не признает, а значит, Виктору придется выплачивать деньги. А это более сорока тысяч рублей. Если взять заработную плату в шесть тысяч рублей, то четыре из них придется отдавать как минимум. Есть ещё пенсия в тысячу двести рублей. Итак, на жизнь останется не так уж много. Скромно, но жить можно. «Выбора нет. Придется соглашаться», - решил про себя Басманов.
   Утром, учитывая принятое решение, Басманов с Воробьёвым подписали договор, согласно которому Виктор берет сумму в сорок две тысячи шестьсот пятьдесят рублей на личные нужды и выплачивает её в течение десяти месяцев. Следовательно, ежемесячная сумма выплат должна была составлять четыре тысячи двести шестьдесят пять рублей. Многовато. Но, раз договор подписан, Виктор начал его исполнять, заплатив в кассу первую сумму долга.

   Вопреки ожиданиям, никто из милиции Виктора не беспокоил. Не было звонков и предложений встречи, чтобы уточнить детали происшествия в поезде. Даже по почте Виктор не получил никаких уведомлений. Значит, служебная проверка не проводилась? Басманов решил узнать через своих знакомых реальное положение вещей. Во время службы в милиции, у него в отделе работал капитан, который раньше служил в Томском ЛОВД. Виктор попросил его ненавязчиво узнать только об одном сотруднике – Белокопытове, сославшись на то, что тот обратился по поводу работы в престижную организацию, где идет проверка личных данных.
- Только ты, особо, не распространяйся. Он ещё со службы не уволился, и сделает это только при положительном решении вопроса о трудоустройстве. Сам с ним не разговаривай, узнай через знакомых. С меня магарыч.
- Понял! Сделаю.
Через четыре дня порученец добыл нужную информацию.
- Ну, что могу сказать? Парень отличный, на хорошем счету у руководства. Взысканий по службе у него нет. Так что, пусть принимают на работу с легкой душой.
- У него недавно проблем по службе никаких не было?
- Никаких. Информация верная. Мне с их кадровиком пришлось бутылку водки выпить. Так что с тебя, Георгич, бутылка коньяка!
- Хорошо. Ты с ним лично не встречался?
- Нет. Он в рейсе.
Басманов был озадачен. Бандит Белокопытов продолжал спокойно работать в поезде. Получалось, что служебную проверку в отделе не проводили. Как же так? Ведь они обязаны были это сделать! А на период проверочных действий сотрудники отстраняются от выполнения служебных обязанностей. Теперь необходимо было действовать. Виктор решил пойти официальным путем. В линейный отдел он не пошёл. Какой смысл обращаться к людям, которые не придают никакого значения совершенному преступлению? Виктор решил обратиться письмом в Кузбасское управление внутренних дел на транспорте, к которому относилось Томское линейное отделение милиции. Он описал произошедшее в поезде событие и попросил провести служебную проверку и наказать виновных. Через четыре недели Басманов получил ответ на официальном бланке. В нем говорилось: «Ваше заявление рассмотрено…. В ходе служебной проверки установлено, что факты, указанные в Вашем заявлении по неправомерным действиям сотрудников милиции Томского ЛОВД не подтвердились. … Протокол о совершении Вами административного правонарушения, предусмотренного статьей 158 КоАП РСФСР, составлен также обоснованно. В связи с этим Ваш личный досмотр и досмотр вещей проведен в соответствии со статьей 243 КоАП РСФСР. … Спецсредство «БР» в отношении Вас применялось в соответствии с пунктом 5 статьи 14 Закона РФ «О милиции». Начальник Кузбасского УВДТ генерал-майор милиции Ю.Н. Ленточный». «Вот так», - подумал Виктор, - «они считают, что их сотрудники всегда правы. Даже обосновали применение наручников». Хотя, насколько помнил Виктор, пункт пятый предписывал сотрудникам милиции применять специальные средства для доставления задержанных лиц в милицию, конвоирования задержанных и заключенных под стражу, если они могут совершить побег или причинить вред себе или окружающим. Все это не относилось к случаю применения наручников в поезде. Виктора тогда просто лишили возможности двигаться и следить за деньгами. Похоже, было, что руководство не волнует законность действий своих сотрудников. Даже факт возбуждения уголовного дела, в котором сотрудники милиции являлись подозреваемыми, никого не волновал. «Нужно писать в Москву», - подумал Виктор. Но сначала он, по совету юриста «Меридиана», написал письмо в издательство газеты «Томский вестник». В нём он изложил суть дела и объяснил главному редактору, что имеет целью предупредить людей, следующих железнодорожным транспортом, о подстерегающей их опасности со стороны милиционеров. Письмом Виктора заинтересовались. Через две недели в газете появилась статья на целую страницу под названием «Случай в 13-м вагоне». В статье описывалась суть дела, с учетом личного мнения корреспондента, проводившего журналистское расследование. Там было много художественных образов и сравнений, но самое главное, журналисту удалось привести правдивые слова попутчицы по купе Юли, которые расходились с её словами, указанными в протоколе. Как бы там не было, журналистская братия признала действия милиционеров «гестаповскими», и сделала вывод: «Просто потерять, обронить часть суммы в данном случае технически нереально. Значит, деньги кто-то украл». После выхода статьи Виктор написал письмо и отправил его в министерство внутренних дел Российской Федерации, приложив ксерокопию статьи из газеты. Басманову казалось, что факт преступления сотрудников правоохранительных органов найдет достойную оценку именно в Москве. Что это? Наивность человека, верящего в справедливость? Наверное, так же, тёмные крестьяне писали челобитную царю, надеясь найти правду.  А нужна ли она, правда, кому-нибудь в России? И была ли она когда-нибудь?

   Через три недели Басманов получил ответ: «Ваше письмо, поступившее в Главное управление внутренних дел на транспорте и спецперевозкам СОБ МВД России, рассмотрено. Сообщаю Вам, что руководством Кузбасского УВД на транспорте обращение рассмотрено и в Ваш адрес был направлен ответ. Начальник отдела Е.А. Иванов».  В Москве даже не удосужились провести собственную проверку. Их вполне устроил ответ по телефону, что проверка уже проведена, и они прислали просто отписку. Зато сам факт обращения в Москву вызвал реакцию Кузбасского управления. Виктору вечером позвонили на домашний телефон.
- Виктор Георгиевич?
- Да, слушаю.
- Меня зовут Александр Иванович. Я помощник начальника управления из Кемерово.
- Что вы хотите?
- Я хочу, чтоб  мы встретились. Нужно выяснить некоторые подробности того, что случилось. Вы не могли бы завтра подъехать в здание ЛОВД на вокзале «Томск-1»?
- В какой кабинет? И во сколько?
- Если вам удобно, то к десяти часам. Подойдите, пожалуйста, в приемную начальника отдела.
- Хорошо.
- До свидания. Приходите обязательно.
Виктор положил трубку. Он решил пойти на встречу и надеялся, что результаты внутренней проверки милиционеры пересмотрят, а сотрудников, совершивших преступление, уволят до окончания следствия по делу.

   На следующий день, как только Басманов вошел в приемную, его сразу же пригласили к начальнику отдела. В кабинете находились четверо мужчин, один из которых был хозяином кабинета. Подполковник Баранов. Здесь же присутствовали генерал-майор, восседавший в кресле руководителя, майор и капитан.
- Проходите, Виктор Георгиевич, присаживайтесь, - указал капитан на стул.
Виктор присел.
- Виктор Георгиевич, - начал генерал, - я являюсь начальником управления, это, - указал он на капитана, - мой помощник Синицын Александр Иванович. Мы бы хотели выяснить до конца намерения друг друга. Вы пишите мне, затем в МВД, а ведь вы не правы. И должны это понимать. Опять же, статьи эти в газетах…
- Я не понял, вы позвали меня, чтобы объяснить, что я не прав?
- Виктор Георгиевич, - вступил в разговор капитан, - мы пригласили вас, чтобы поговорить и разобраться в ситуации. Зачем куда-то писать, если мы и сами можем найти разумное решение.
- Решение здесь может быть только одно. Сотрудники милиции, совершающие преступления, должны быть уволены из органов внутренних дел.
- Вы этого добиваетесь? Но милиционеры уже понесли взыскание. Ганжа и Белокопытов привлечены к дисциплинарной ответственности за нарушение порядка и правил административного производства.   
- За совершенное преступление к дисциплинарной ответственности? Выговор дали, да? А через полгода снимите его за хорошее поведение. А эти преступники будут дальше ездить в поездах и грабить людей?
- Ну, преступниками их может назвать только суд…
- А Шишкин, почему не понес дисциплинарного наказания?
- Он не присутствовал при составлении протокола.
- Он старший наряда и несёт ответственность за своих людей. Кроме того, он постоянно находился рядом и всё видел. Значит, свою служебную проверку вы провели необъективно.
- Как вы можете судить о том, чего не видели? – встрял в разговор Баранов. – Вы же были пьяны, находились в невменяемом состоянии.
- Откуда вы это взяли?
- Со слов сотрудников и проводника вагона.
- То есть, верите словам заинтересованной в сокрытии преступления стороны?
- Послушайте, я наводил справки о вашей службе. Вы алкоголик….
- А! Так вот кто служит в МВД! Алкоголики. У меня тоже есть знакомые из вашего отдела, которые утверждают, что вы в служебное время водку в кабинете трескаете!
- Стоп! – генерал поднял руку. – Это лишнее. Об этом мы не будем говорить.
- Не будем, – голос Виктора стал злым, - Мы, вообще, больше ни о чём говорить не будем. Я думал, что вы хотите разобраться, что действительно произошло, а вы пытаетесь убедить меня, что ваши сотрудники белые ангелы.
   Басманов встал и, не попрощавшись, вышел. Этот разговор здорово разозлил его. Надо же! Высокие милицейские чины, в лице генерала, покрывают преступников, а сановным управленцам в Москве нет ни до чего дела. Что же происходит? Позиция Кузбасского УВДТ ясна, они «не хотят выносить сор из избы». Москва реагирует стандартно. У них в центре, наверное, такой поток дел, что они успевают только печатать отписки и подписывать конверты. На чистоту милицейских рядов им, видимо, плевать. Замкнутый круг. Парадокс. Граждане государства платят налог на содержание органов правопорядка, а эти органы издеваются над гражданами, избивают их и грабят. Виктор только сейчас в полной мере прочувствовал всю абсурдность этого утверждения. За что ему выпало такое? За то, что сам являлся работником этих структур? Но Виктор, практически, не работал с гражданами. Судьбе незачем было тыкать его носом в дерьмо, как котенка. Тогда для чего? Может быть, ему выпала задача исправления или недопущения грядущего события? Или устранения ЗЛА в лице милиционеров?  Ерунда какая-то! Душой Басманов понимал, что нужно постараться забыть о произошедшем, не тратить время и здоровье на злость. Но воспоминание о несправедливости произошедшего, о подошве ботинка, вдавливающей лицо в пыльный ковер, приносили новые приступы ярости. Стрессовое состояние Виктора не проходило. Наверное, было бы неплохо направлять людей, пострадавших от действий государственных служащих, на реабилитацию в медицинские центры. Но, разве для России это актуально?
   

14

   В течение лета в жизни Виктора Георгиевича произошло ещё одно событие. В конце июля его вызвал Воробьёв и сообщил новость.
- Ситуация так сложилась, что мне предлагают взять на работу бывшего работника шестого отдела УВД. Отказать я не могу потому, что кое в чём им обязан. Нести дополнительные расходы и вводить должность сверх штатного расписания я не могу. Поэтому, Виктор, ты завтра передашь все свои дела новому работнику. От твоих услуг мне приходится отказаться. Ты меня понял?
- Понял.
- Но разрыв трудовых отношений не влияет на подписанный нами ранее договор о возврате денег. Сколько ты уже уплатил?
- Пятнадцать тысяч четыреста пятьдесят рублей. Осталось двадцать семь двести.
- Не так уж много. Для поиска новой работы я могу предоставить время и продлить наш договор на один месяц. В случае невыплаты долга по окончании срока, я включу счетчик. Не смею больше задерживать.

   Басманов и сам имел желание уйти от Воробьева, только долг не позволял ему сделать это. За полгода работы он узнал, как делаются деньги в частном бизнесе. Виктор занимался кадрами и обратил внимание на женщину в бухгалтерии, которая не отвечала ни за одно направление финансовой деятельности, но получала достаточно высокую заработную плату. На оптовых продуктовых складах была постоянная недостача товара. После того, как Виктор поставил в бригаду грузчиков своего человека, бывшего сослуживца, ему всё стало ясно. Один раз в месяц на складах производились проверки сторонними ревизорами. Накануне проверки документация отпуска товаров со склада изымалась и доставлялась в офис, якобы для сверки. С ней работала именно та, не отвечающая ни за что женщина. Переделать на компьютере накладные, переиначить в ней названия товаров, не представляло большого труда. Поле этого подготовленная документация доставлялась на склад и с ней работали ревизоры. Естественно, на складе обнаруживалась недостача и пересортица товара. Получалось, к примеру, что тупая кладовщица выдала вместо печенья «Привет» печенье «Радужное» с другой стоимостью. А вместо напитка «Клюквенный» настоящий сок «Добрый». «Недостача» получалась именно такой, какую хотел Воробьёв. В результате этого бригада склада, в первый месяц своей работы, оставалась должна директору чуть меньше половины своей заработной платы. За второй месяц он выплачивал процентов тридцать от заработка. После третьего месяца бригада склада оставалась должна Воробьеву значительную сумму денег. Мало кто отдавал свой долг, но зато все члены бригады, отработав целый месяц, увольнялись, ни с чем, а на склад набирались новые работники, которым обещалась высокая заработная плата. И Виктор, не зная сути, проводя собеседования, принимал в этом самое непосредственное участие. Он набирал и оформлял новые бригады, обещал людям рост заработной платы. Затем, после недостач, проводил работу с виновными, собирая с них заявления об удержании части заработанных денег в счет погашения долга. Грязь и обман. А Воробьёв спокойно богател на людских несчастьях.

   На следующий день Виктор передал новому сотруднику, с гориллоподобной внешностью, все дела, бумаги и ключ от сейфа. Коллега по службе смотрел на документы с напряжением мысли. Похоже, было, что он занимался оперативной работой, а не бумажной.
- Ничего, разберёшься, - Басманов дружески похлопал нового работника по плечу.
- А что мне сейчас делать?
- Это не ко мне. Это к директору. Ты же знаешь службу – сиди и ничего не делай, пока не вызовут. Дадут команду, исполняй. Но не торопись, её всё равно отменят. Пока!
   Басманов с легкой душой вышел на улицу. Приятно быть свободным в разгаре рабочего дня. Да ещё в самом разгаре короткого сибирского лета. Домой не хотелось, и Виктор решил заехать в райотдел, раздобыть информацию на своих недругов. Для чего она ему нужна, Виктор пока не знал, но чувствовал, что пригодиться. В дежурной части посетителей не было, зато за стеклом перегородки маячила серьезная и строгая физиономия Харитонова.
- Ба! Какие люди! Жаловаться пришёл или с заявлением на жаркую погоду?
- Привет, Александр Иванович. Шёл мимо, вот и забежал по привычке.
- Да ладно, «по привычке». То носу не кажешь, то привычками какими-то обзавёлся. Наверное, надо тебе чего-нибудь. Ко мне, ты знаешь, просто так не ходят. Ладно, пошли в кабинет. А ты, - обратился он к дежурному, - заполни тут всё и занеси мне КУП*
 на проверку. (* КУП – книга учета преступлений).
В кабинете начальника штаба стоял стойкий запах дезодоранта, вперемешку с кофе и спиртным.
- Ну, говори, чего надо.
- Да я к операм хотел зайти, узнать данные на трех человечков. – Виктор решил не рассказывать Харитонову об увольнении и проблемах с деньгами в поезде. Не хотел показывать приятелю, что так глупо влип в историю. – Мне по работе нужно.
- По работе ему нужно! Деловой перец. А просто так к старому приятелю зайти уже нельзя? Куда катится мир! – Харитонов театрально поднял руки к потолку. - Ладно, пиши данные на людишек, но при одном условии. Ты выпьешь со мной коньячку. Мне одному скучно.
- Хорошо.
Басманов написал на бумаге фамилии милиционеров, их примерный возраст.
- А что, больше сведений нет? Имена, отчества.
- Нет. Это не работники, которых мы принимаем. Они участвовали в хищении продуктов со склада. Есть только эти данные.
- Ну ладно, пробьем по АБД*. (* АБД – административное бюро данных).
Харитонов вышел, а когда вернулся, протянул листок Басманову и полез в сейф за бутылкой. На листе стояли данные с годами рождения, адресами и телефонами.
- Спасибо, Саша.
- Спасибо скажешь, когда коньяк попробуешь.
В тот вечер одной бутылкой не обошлось, но уговаривая Виктора на вторую, Харитонов пообещал, что довезет его домой на служебной машине.

   Утром Виктор проснулся в хорошем расположении духа. Спешить на работу было не нужно. Он залез в карман брюк и достал листок с данными, добытыми вчера. В записях были четыре фамилии. Шишкиных оказалось двое, но второго Виктор отбросил сразу -  судимый. Андрей Счастливый, 1965 года рождения жил на Каштаке, на проспекте Мира, Павел Ганжа обитал в пригороде, Андрей Белокопытов на Иркутском тракте, а Василий Шишкин в центре города. Номера домов и квартир были указаны, и Басманов решил как-нибудь, посмотреть на места проживания бандитов. Никакого плана развития дальнейших событий пока не было. Басманов решил просто посмотреть, а потом решить, что делать. Поднявшись с постели и позавтракав, Виктор захотел прогуляться в район Каштака. Если выбрать путь по железной дороге, это будет не очень и далеко.
   Потратив на пешую прогулку полчаса, Виктор стоял и смотрел на дом, в котором проживал Счастливый. Девятиэтажный дом, крайний подъезд. Однокомнатная квартира на девятом этаже. Выше квартиры только плоская крыша с рубероидной заливкой. Почтовый ящик открыт и забит рекламой. Видимо, начальник поезда периодическую печать не выписывает. Дверь в квартиру железная, самопальная. На первом этаже подъезда располагается станция скорой медицинской помощи. Это хорошо. На входящих в подъезд людей никто не обращает никакого внимания. Виктор решил, что местожительство остальных соучастников преступления он обязательно посмотрит позже. Так, на всякий случай.

   В течение месяца Басманов побывал около квартир других участников преступления. Ганжа, хоть и прописан был в пригороде, но проживал в городе. Мужик, открывший дверь Басманову, будучи каким-то дальним родственником разыскиваемого, мельком глянул на красные корки удостоверения, не обратив внимания на то, что оно пенсионное, и дал точный адрес Павла. После этого Виктор, зная все точные адреса своих недругов, начал вести что-то вроде досье, складывая в папку все материалы по уголовному делу. Сюда же он положил уведомление из свердловской транспортной прокуратуры и копию постановления о приостановлении дела, пришедшее в начале сентября. В нем говорилось: «… сообщаю, что в ходе расследования по уголовному делу № 948, возбужденного Свердловской транспортной прокуратурой по Вашему заявлению о хищении у Вас денег в поезде № 37 «Томск-Москва», уголовное преследование в отношении работников ЛОВД на станции Свердловск прекращено за отсутствием состава преступления в их действиях. В связи с неустановлением, кто конкретно из работников Томского ЛОВДТ и поездной бригады похитил принадлежащие Вам деньги, и лицо (лица), подлежащие привлечению в качестве обвиняемого (обвиняемых) не установлены, …на основании статьи 195 части 1 пункта 3 УПК РСФСР расследование уголовного дела приостановлено, о чем Вы были уведомлены с приложением копии постановления. Помощник Свердловского транспортного прокурора, юрист 1 класса Носов».
   Удобная позиция следствия. В купе находилось определенное количество человек, но кто из них взял деньги, следствие установить не может. Следствие даже не волнует, что все, кто присутствовали в купе, являются пособниками преступления. Ах, да! Кроме злоумышленника, который сам не признается, никто ничего не видел. А тайный преступник молчит, бяка такая. Как же можно предъявлять обвинение добропорядочным гражданам? И не просто гражданам, а государственным людям, защитникам законодательства страны! Если следствие ошибётся, пострадает невинный человек и не важно, что другой невинный человек уже пострадал. Принимая такое решение, работникам прокуратуры, наверняка, пришлось подавлять голос своей совести, убеждая самих себя, что пострадавший сам виноват. И дело с концом. Но, скорее всего, никакой совести прокурорские работники давно не имели. Ни совести, ни чести. В постановлении о прекращении предварительного следствия они сами же сделали вывод, который сводит на нет показания милиционеров и понятых:
«При пересчете денег, младшим сержантом Ганжа было отражено наличие и внесено в протокол 538.000 рублей. При этом, как следует из количества перечисленных в этом же протоколе денежных купюр: 858 штук по 500 рублей, 901 штука по 100 рублей и 320 штук по 50 рублей, фактически их было не 538.000, а 535.100 рублей. Допрошенный в качестве свидетеля Ганжа показал, что указанную сумму денег внес в протокол со слов начальника поезда № 37 – Счастливого, участвовавшего при пересчете денег в качестве второго понятого. Существенное различие в указанных суммах прямо свидетельствует о недостоверности подсчета, и что именно при пересчете денег у Басманова было похищено 27 листов по 500 рублей и 348 листов по 50 рублей. После хищения денег и составления Ганжой протокола с недостоверными сведениями, похититель обменял похищенные им мелкие 50-рублевые купюры на более крупные 500-рублевые купюры. Для этого он доложил в оставшиеся деньги все ранее похищенные 50-рублевые купюры, то есть 328 купюр, и после этого дополнительно изъял 58 купюр по 500 рублей, доведя их оставшееся количество до 800 штук. Это стало возможным исходя из того, что наряд Томского ЛОВДТ начал вскрывать и досматривать, имевшуюся у Басманова в опечатанном виде крупную сумму денег, не имея никакой необходимости вскрывать и досматривать деньги гражданина, имевшего доверенность на их перевозку, а так же тем фактом, что наряд Томского ЛОВДТ лишил Басманова возможности следить за деньгами во время досмотра, уложив его на пол лицом вниз и головой  сторону, противоположенную от стола, на котором вёлся подсчёт денег. Согласно показаний свидетеля – понятого Вдовина, после пересчета денег, они были вновь помещены в пакет, который снова был заклеен скотчем. Однако милиционер Томского ЛОВДТ Ганжа показал, что деньги так и остались лежать на столе в неупакованном виде».
Из текста постановления всё становится ясно, а работники прокуратуры наверняка знают, как составляются протоколы и документы милицией, как берутся показания свидетелей, которые, не читая, расписываются в месте, указанном пальцем милиционера и в бумаге, которая написана самим же милиционером. Вот и получается – один понятой – преступник Счастливый, а второй, как узнал Басманов, пенсионер МВД и, возможно, чей-то знакомый из преступного квартета. Про проводников вагонов и говорить не стоит.
   Виктор Георгиевич Басманов знал, что приостановление дела равносильно его закрытию. Это просто вопрос времени. Какой-то период времени незаконченное дело полежит в прокуратуре, потом пропылится в архиве, а затем его просто прекратят за сроком давности. Пройдёт время, всё позабудется, все успокоятся и никакого дела не будет. Таких расследований тысячи, миллионы, которые не приводят ни к каким результатам. А работники правоохранительных органов получают исправно зарплату и жалуются всем и вся, что сложно работать. Большая нагрузка, большое количество дел. Вот, если бы за действие или бездействие своих должностных людей государство выплачивало бы пострадавшим людям деньги, тогда бы и такого беспредела в стране не было. Все эти думы и размышления укрепили Басманова в том, что справедливости в России никогда не было, и никогда уже не будет. А что ему, простому человеку делать? Разбираться самому? Воробьёв подключаться не стал, ему проще повесить долг на него, Виктора. Неизвестно, как он себя поведет в дальнейшем, ведь с момента увольнения из «Меридиана», Басманов не заплатил Воробьеву ни рубля. Милиционеры сами раскаиваться и возвращать деньги не будут. Сторонних людей к этому делу Басманов подключать не хотел, неловко, как-то, посвящать посторонних в подробности. Значит, нужно делать что-то самому. Но что? Не убивать же преступников за чужие деньги!


15

   Непонятно откуда взявшаяся в начале ноября муха, вяло лезла по стеклу купейного вагона, в котором ехал Ганжа. Он немного подремал, сидя на нижней спальной полке, а жужжание насекомого вернуло его к действительности. Павел нес службу в одном из рейсов с напарником. Усиление сняли, и милиционеры сопровождения поездов вернулись к обычному распорядку. Напарник, старший наряда сержант Иванов, к исполнению служебных обязанностей рвения не проявлял. Днем потягивал пиво и заставлял Ганжу резаться в карты, ночью спокойно спал, а если что-нибудь случалось, отправлял младшего по званию разбираться. Одного.

   Павел теперь не занимался поборами денег у граждан. Он старался снимать конфликтные ситуации, если такие случались, и не отягощать себя составлением  протоколов. Пока получалось. Ничего серьезного в поезде не происходило. Протоколы…. При упоминании этого слова перед глазами вставал тот злосчастный протокол, который он составил со слов Белокопытова. Сам он не писал, козёл, ему некогда было. Он деньги считал, а ему, Пашке, пришлось потом всем объяснять, отчего он такой дурной. Не может правильно деньги посчитать. А он и не считал их вовсе, даже в руках не держал, за исключением тех шести тысяч, которые передал ему Шишкин после возвращения из Екатеринбурга с пояснением:
- Денег здесь меньше, чем ожидалось. Мне их Счастливый передал, ему пришлось проводницам немного подкинуть и разносчице вагона-ресторана.
Павел при этом ничего не сказал. Смолчал, но деньги взял. Он их заработал. Мало тогда он в прокуратуре пережил? Когда их ОМОН с поезда снимал, он думал, что придется расстаться со свободой. Если бы их разделили, Павел мог сломаться и всё рассказать. Тем более, он ничего плохого не делал. А их привезли в прокуратуру, где они имели возможность общаться. Шишкин там целый инструктаж провёл – что говорить и как. Павел тогда успокоился, но снова занервничал, когда стали ловить на мелочах. Все ситуации никогда не предусмотришь. И заместитель начальника ЛОВД вовремя приехал, забрал. Павел постоянно вспоминал ту ситуацию с содроганием. Первое время ему всё чудился злой и презрительный взгляд мужика, у которого забрали деньги. Потом как-то прошло.

   После рейсов Ганжа отдыхал дома, частенько выпивал. Из-за этого скандалил с женой, один раз даже ударил её по голове. Нервы. Служба поганая, вот и сорвался. Работа все больше тяготила Павла. Он чувствовал во время рейсов недоброжелательные взгляды пассажиров и это его тяготило. Морально. «Уйти, что ли, со службы?», - иногда думал Ганжа, но перспектива поиска работы, самостоятельного принятия решения его пугала. И все продолжалось по-прежнему.

16

   С осени Виктор устроился на новую работу – охранником в офис. Работа не пыльная, сиди себе в костюмчике, здоровайся со всеми и интересуйся – кто, куда и зачем. Зима прошла незаметно. Ничего запоминающегося в жизни не случилось. Виктор, в основном, коротал вечера дама, на диване перед телевизором. За всю зиму только три раза выбрался на лыжную базу покататься, чтобы не потерять форму. Записался в библиотеку, почитывал книжки. В основном, детективы. В них всегда добро побеждало зло, главные герои постоянно выходили победителями. В жизни всё было по-другому. Наглость, агрессивность, жадность, хамство и вороватость давали неоспоримое преимущество владельцу этих качеств. Виктор много размышлял на эту тему, спорил с собой, но тёмная сторона человеческой натуры неизменно побеждала. Любые раздумья на тему добра и зла всегда переходили на негативный случай в поезде. Басманов понимал, что в то время, как большинство стражей порядка добросовестно выполняют свои обязанности, действительно помогая людям, вторая такая же часть использует своё служебное положение в личных целях. Светлая сторона и тёмная сторона жизни простых людей. И не всегда они различимы между собой, и могут приносить в нашу жизнь оттенки и полутона.

   За зимой пришла весна, затем наступило лето. Никаких новостей по приостановленному уголовному делу не было. Сам Виктор не видел законных путей решения этого вопроса. Видимо, закон отвернулся от него, стыдливо прикрыл глаза и занял позицию невмешательства. Публикация в газете тоже не дала никакого эффекта. На статью о милиционерах, что вышла в прошлом году, никто из властных структур не обратил внимания. Ни мэр, ни глава области, ни прокуратура. Могли бы, конечно заинтересоваться в ФСБ и в УВД Томской области, несмотря на то, что ЛОВДТ им напрямую не подчинено, но этого не произошло.
   Однажды, прогуливаясь по центру города, Виктор заглянул в городской сад и присел на лавочку. В парке работали аттракционы, ребятишки крутились на каруселях, катались на машинках и поездах. Счастливые дети махали ручками своим родителям, стоящими за ограждением. Внезапно, какой-то диссонанс врезался в идеалистическую картинку. Виктор посмотрел в сторону доносившегося шума. Молодая женщина, держа за руку ребенка, громко отчитывала своего мужа, который нетвердо стоял на ногах и шатался. Нетрезвый мужчина не собирался выслушивать упреки от жены и громко рявкнул:
- Да пошла ты!
Женщина развернулась и пошла. Ставший свободным папаша, с трудом продрался сквозь кусты и плюхнулся рядом с Виктором на соседнюю лавочку. Он шарил по карманам, видимо в поисках сигарет, но сигареты не находились.
- Мужик, закурить есть?
Виктор глянул на парня внимательней. Черты лица, искаженные алкоголем, были знакомы. И не просто знакомы, они врезались в память. Ганжа. Один из тех милиционеров, обокравших Виктора в поезде.
- На, закури, - Виктор достал пачку и протянул её пьяному.
Ганжа с трудом поднялся со своей лавки и пересел к Басманову. Закурил.
- Ругается сука, а я отдыхаю.
Ганжа не узнавал Басманова, у которого на лице красовались солнцезащитные очки.
- Бывает. Женщины, они несправедливы, – затронул Виктор болезненную для собеседника тему.
- Я работаю, деньги зарабатываю, а ей всё не так. После рейса могу я расслабиться? А ей на карусели надо. У меня и так жизнь сплошная карусель!
- У меня то же самое, - подыграл Виктор, - может быть, отметим знакомство? Меня Олег зовут.
- А меня Пашка. Только у меня с деньгами напряг. Жена, похоже, все выгребла.
Ганжа шарил по карманам, но денег не находил.
- Да, ерунда. У меня есть. Давай перейдем через дорогу. Там лавочки стоят. Я чего-то на глазах у детей выпивать не хочу.
- А, пошли.
Виктор, поддерживая Ганжу за рукав, вывел его из парка, перевёл через трамвайную линию и усадил в скверике на лавочку.
 - Сиди здесь, я сейчас.
В продуктовом магазине Виктор купил бутылку водки, пластиковые стаканчики и шоколадку на закусь. Вернувшись, он подсел к Ганже и свинтил пробку на бутылке, разлил содержимое в тару.
- Ну, будем.
Павел Ганжа успел выпить три порции водки и стал оседать. Голова его начала заваливаться, глаза закрываться. Виктор благоразумно выливал свою водку в траву и был трезв. Сейчас он смотрел на милиционера и решал, что с ним делать. Вызвать наряд милиции? Они разберутся, что он сотрудник, и отпустят без последствий. Увести его к зданию УВД и там бросить перед входом? Может произойти то же самое. А Виктору просто хотелось, чтобы Ганжа не работал больше в органах внутренних дел. Никогда. Басманов огляделся вокруг. За сквером проспект Ленина, за углом видимого здания мэрия. Решение пришло само собой. Он достал из кармана рубашки Павла удостоверение и сунул его в свой карман.
- Просыпайся, - начал он трясти Ганжу за плечо, - сейчас милиция приедет, заберут.
- А-а, на хрен. Какая милиция? Я сам милиция.
- Люди вызвали, потому, что ты тут спишь.
- К-какие люди? Выпить дай!
Басманов быстро плеснул в стаканчик водки. – Пей, и пойдем отсюда.
 Ганжа судорожно выпил и потянулся к бутылке.
- С су… собой возьму.
Виктор приподнял милиционера и потащил его к выходу из парка. Это было сложно, потому, что ноги Ганжи заплетались, и он все норовил упасть. Голова Пашки болталась и, похоже, ничего не соображала. Подведя его к стеклянным дверям мэрии, Виктор указал Павлу на людей, сидящих в вестибюле.
- Вот эти люди милицию вызывали.
- Ухто? Эти?
Виктор открыл дверь и подтолкнул в проем Павла. – Разберись.
Через дверь Виктор видел, как Ганжа шагнул вперед и упал. Затем, с трудом поднялся, вытянул руки вперед и направился к посетителям мэрии. Из кармана брюк виднелось горлышко бутылки, придавая общей картине вполне объяснимый финал. Виктор перешел по светофору дорогу, остановился в сквере жертв репрессий и закурил. Милиция прибыла на удивление быстро. Ганжу погрузили в автомобиль дежурной части УВД и увезли в известном направлении.

   Через месяц Басманов узнал, что Павла Ганжу уволили со службы за совершение проступков, несовместимых с требованиями, предъявляемыми к личным и нравственным качествам сотрудника органов внутренних дел. Удостоверение его так и не нашлось, оно сгорело стараниями Басманова. Восстановление справедливости, как казалось Виктору, принесло облегчение. Басманов понял, что нужно что-то делать, как-то действовать, чтобы помешать бандитам творить зло. Только в этом случае стрессовая ситуация разрешиться и негативные воспоминания из поезда покинут его. Размышляя, Виктор понял, что ему необходимо признание. Признание одного из участников в содеянном преступлении. Имея на руках такое доказательство, можно жить спокойно. Никто и никогда не предъявит Виктору обязанность возвращения денег. Легко подумать, труднее сделать. Если в прокуратуре милиционеры ничего говорить не стали, то и ему, Виктору, просто посмеются в лицо, как тогда, в поезде.
   Начальника поезда Счастливого Виктор в своих размышлениях отодвинул в сторону. Басманов пока следовал своей первоначальной цели – бандиты в погонах не должны работать в правоохранительных структурах. Выбирая один объект из двух оставшихся, Виктор остановился на Белокопытове. Во-первых, Иркутский тракт прямиком выходил на трассу, где располагался лесной массив. Постов ГИБДД там не было, значит вывезти человека за город незаметно, не составит большого труда. Во-вторых, Белокопытов больше подходил на роль предателя. Виктор вспомнил бегающие поросячьи глазки на полном лице, обильное выделение пота от страха, во время допроса в прокуратуре. Этот человек был трусом. Он мог давить головы подошвой ботинка, только находясь в стае. Для того чтобы Белокопытов всё рассказал, необходимо было подавить его волю. Это можно было сделать, если обездвижить его и вывезти его за город. Но связать человека в городе, который, к тому же, будет сопротивляться, было делом невыполнимым. Виктор вернулся назад к мысли, которая его только что посетила. «Подавить волю». Это можно было сделать.
   У Басманова был знакомый доктор по имени Игорь, который в прошлом работал в ЛТП, излечивая от пьянства алкоголиков и тунеядцев, а нынче он занимался лечением животных в частной ветеринарной клинике. Басманов нашел телефон в записной книжке, набрал номер и договорился о встрече.
- Извини, старик, что не сразу откликнулся на встречу. У меня правило – не приглашать в клинику никого, кроме клиентов. В сопровождении их хозяев, разумеется.
- Ничего. Дело у меня не срочное, но необходимо поторопиться.
Они сидели в кафе, куда Виктор пригласил Игоря.
- Да я и не сомневался, что дело у тебя. Вообще странно, что позвонил. Животных у тебя нет, или завёл?
- Нет, не надумал ещё заводить питомцев. Мне снотворное для свиньи понадобилось. Быстродействующее, – выдал Виктор заготовленную заранее версию.
- Что? Для кого? У тебя что, хряк дома не спит и тебе мешает?!
- Нет, не дома. В деревню надо, родственникам.
- Слушай, Витя, я не понимаю, причём здесь свинья и снотворное? Это как-то странно.
- Ничего странного нет. Родственник у меня в деревне есть. Я ему всегда помогал свинью завалить. Только колоть я их не умею. Пока служил, табельный пистолет брал на выходные. Дуло в ухо - бац, и разделывай тушу! Дедок старый уже, один не справляется. Попросил помочь, а я не служу, и пистолета у меня нет, только неучтенные патроны остались. Подумал, воткну шприц, кабанчик отрубится, и делай с ним что хочешь.
Игорь с изумлением смотрел на Басманова.
- Как все сложно! А что в деревне мужиков нет, которые помочь смогут?
- Не знаю, есть, наверное. Но попросили меня, неудобно отказываться.
- Витя, ты мне скажи, как на духу. Кто посреди лета свиней колет? Это не принято. Они либо вес не набрали, либо больные и есть их нельзя. Опять же, где мясо хранить? Это же не зима.
- Там свадьба, или еще что-то. Тушу сожрут запросто. Ты не отвлекайся. Говори сразу, поможешь или нет?
- Помочь можно. Лишь бы ты дел никаких не наделал. Ладно, не буду расспрашивать. Меньше знаешь, крепче спишь. Если речь идет о снотворном, то могу предложить «Фенозепан» или «Радедорм» из бензодиазепинового ряда лекарств. Только зачем они свиньям? Я так понимаю, тебе нужен наркоз, то есть оцепенение с потерей сознания и чувств?
- Не умничай, Игорь, ты все правильно понял.
- Ага. Стадия агональная. За три минуты ты не управишься, рауш-наркоз не подойдет. ЛСД? Кокаин?
 - Игорь, ты сейчас в лоб получишь.
- Не надо, не торопись. Подойдет аминазин. Тебе сколько надо?
- А я знаю?
- Масса животного сколько?
- Килограмм девяносто или сто…- прикинул Басманов вес Белокопытова.
- Ага. Один миллилитр на двадцать пять килограмм животного веса, это получается тебе четыре миллилитра надо.
- Давай пять.
- Можно и пять. Только сам эту свинину не ешь. Приобретешь у меня официально. Через клинику. Завтра устроит?
- Договорились. А она сразу уснет?
- Что значит сразу? Сразу только кошки родятся! Двадцать, тридцать минут и эффект будет.
- Ну, как же так? Мне нужно, чтоб быстрей было.
- Витя, ты фильмов шпионских насмотрелся? Только там быстро отрубаются. Даже если я тебе «Реланиум» порекомендую, его для лучшего эффекта в вену колоть нужно. Только быстрое всасывание препарата в кровь дает результат. А ты хочешь воткнуть иглу в шкуру и завалить сразу целую свинью. Чудес на свете не бывает.
- Ладно, я понял. Не знал о таких сложностях. Лучше найду специалиста с ножом.
- Вот и ладушки! Во всех делах необходимы специалисты. И в деле вечного усыпления свиней тоже.

   Определившись, что лекарство не поможет, Виктор перевел разговор на другую тему и спустя некоторое время распрощался. Он понял, что посвящать посторонних людей в свои замыслы нельзя. Меньше свидетелей. Действовать нужно было самому, но что предпринять?
   На следующий день Басманов зашел в магазин строительных товаров. Необходимо было купить краску, чтобы обновить входную дверь квартиры. Там Виктор увидел киянку для жести. Ударная часть была сделана из плотной резины, ручка в меру длинная и удобная. Виктор понял, что этим приспособлением можно легко оглушить человека, ударив его по голове, и никакого снотворного не нужно. Дёшево и сердито. Резина смягчит удар, что не должно привести к серьезной травме. Заплатив за краску и киянку, Басманов поехал домой готовиться к предстоящему делу. Для выполнения задуманного ему были необходимы ударный инструмент, наручники, тугая повязка на глаза, лопата и диктофон. Собрав все необходимое, Виктор сходил в магазин и купил четвертушку водки. Теперь все было готово. Через своего знакомого Виктор знал, что Белокопытов находится в городе. Откладывать намеченное мероприятие не имело смысла.

17

   Утром Басманов приехал на своем автомобиле по известному адресу и припарковался напротив подъезда. Чуть впереди стояла «Шевроле-Нива» чёрного цвета, принадлежащая Белокопытову. Басманов стал наблюдать из автомобиля, надеясь, что Белокопытов выйдет к своей машине или просто появится на улице. Было большое желание выпустить воздух из всех четырех колес белокопытовской «Нивы», но эта мальчишеская выходка принесла бы ненужное внимание, как владельца, так и посторонних лиц.
   Через три часа безделья Басманову повезло. Дверь подъезда открылась, и вышел Белокопытов. В руках он держал пакет, видимо собрался идти в магазин. Виктор покинул свой автомобиль, проводил взглядом удаляющегося милиционера. Идти за ним не имело никакого смысла. Виктор Георгиевич перекурил, подогнал машину багажником к подъезду, надел джинсовую куртку, засунул за ремень киянку и положил в карманы наручники и водку. Белокопытова следовало ждать в подъезде. Виктор расположился около почтовых ящиков, между первым и вторым этажами. Подумав, Басманов достал из кармана водку и поставил её на узкий подоконник, свинтил крышку. Выпивающий человек всегда привлекает меньше внимания потому, что прохожие стараются на него не смотреть и быстрее пройти мимо. Часть спиртного он плеснул в угол, и на площадке запахло спиртным. Через полчаса Басманов увидел в окно подходящего к подъезду Белокопытова. На лестничной площадке было тихо, никого из жильцов не наблюдалось. Хлопнула входная дверь, Виктор спешно закурил и отвернулся к окну. Он чувствовал по звуку шагов, как тело милиционера приближается к нему. Проходя мимо выпивающего мужика, Белокопытов брезгливо отвернулся, сделал ещё шаг и получил сильный удар в затылок. Андрей качнулся вперед, начал удивленно поворачивать голову, но второй удар в лоб, выключил его сознание. Он повалился прямо на руки Басманова. Тот уложил его на пол, быстро спрятал киянку, засунул водку в карман и, схватив обмягшее тело, потащил его по лестнице вниз. Затолкав Белокопытова на заднее сидение шестерки, Виктор зафиксировал за спину руки Белокопытова наручниками, завязал ему глаза, а тело накрыл покрывалом. Басманов бегло осмотрелся. Вокруг всё было спокойно. Пакет! Пакет с продуктами остался на лестничной площадке подъезда. Басманов вернулся, подобрал продукты и кинул их в багажник своей машины. После этого сел за руль и запустил двигатель.

   Автомобиль выехал со двора на улицу Иркутский тракт, повернул налево и поехал в сторону городской свалки. Благополучно миновав её, он свернул в лесополосу и, проехав расстояние около километра, остановился. Место было безлюдным. Белокопытов на заднем сидении не шевелился. Виктор открыл багажник, взял лопату и зашёл за ближайшие кусты. Аккуратно снял дерн и накидал на него земли так, чтобы получился небольшой холмик. Затем с трудом вытащил Белокопытова из машины и положил его на спину, головой возле свежевскопанной земли, снял с его глаз повязку. На свежем воздухе Андрей стал приходить в себя. Он завертел головой, попробовал освободить руки, но наручники держали их крепко. Басманов сидел рядом на корточках и курил.
- Мужик, тебе чего надо? – Белокопытов пытался достать взглядом неизвестного.
- Ты давай, лежи, не вякай. Сейчас докурю, могилку докопаю, и будем прощаться.
Андрей завертел головой, взгляд его уперся в пахнущую сыростью вывороченную землю, дальше он ничего не видел. Он попытался приподняться, но подошедший Виктор сильно пнул его ногой в бок.
- Лежи, не трепыхайся! – слово в слово повторил Басманов слова Белокопытова, брошенные в поезде.
Белокопытову стал понятен весь ужас происходящего. Находясь в беспомощном положении, он испугался не на шутку.
- Слышь, мужик, я сотрудник милиции. Ты за это ответишь по полной.
- Ты не переживай, об этом никто не узнает. Ямка хорошая, глубокая. Тебя закопаю, землю утрамбую, сверху дерн положу. Эту могилку никто не найдет, не беспокойся за меня. Если молитву знаешь, читай. Грехов-то у тебя много.
- За что ты так со мной? Ты кто такой?!
Виктор подошел к Андрею ближе.
- Поезд помнишь? Как деньги украл, вспоминаешь?
- Я не крал!
- А что ты делал? Это я их тебе сам отдал? – Виктор наступил подошвой ботинка на лицо милиционера и слегка придавил. – Мразь!
- Это не я. Я не хотел, – отплевываясь, заверещал Белокопытов.
- Хотел, не хотел, какая разница? Ты присвоил себе деньги, которые тебе не принадлежат. За всё в этой жизни надо отвечать. Вот ты сейчас и ответишь.
Виктор подобрал лопату и продолжил копать землю. Комки выбрасываемой земли попадали на ноги Белокопытова. Страх приближающейся смерти сковал его волю.
- Давай договоримся! Я отдам тебе деньги!
Виктор бросил лопату и подошёл к лежащему Андрею.
- Отдашь деньги? Сколько?
- Сколько взял тогда. Восемь тысяч.
- Вы у меня больше взяли.
- Моя доля только восемь, я их отдам.
- Ты что думаешь, я буду ходить с протянутой рукой и собирать с вас долги? Не угадал, парень. Или отдаешь всё, или ложишься в землю.
- У меня нет таких денег!
- Странно. Машина есть, а денег нет.
- Я продам её, я рассчитаюсь…
- Ты что, совсем тупой? Не понимаешь, что я не могу тебя отпустить? Ты же сдашь меня при первой возможности. А деньги…. Да хрен с ними! Мне гораздо приятней будет, что ты явишься на тот свет с долгами, которые не в состоянии отдать.
- Земляк, пожалей меня, давай решим вопрос. У меня дочь маленькая есть, ради неё…
- Это хорошо, что есть. Дочь подрастёт и отдаст долг за папку. С процентами. А ты мне не нужен.
Виктор задумался ненадолго.
- Елки-палки! Нечем тебя убить. Лопатой что ли? Придется живьем закопать вместе с наручниками.
- Не надо, не делай этого! – штаны Белокопытова медленно намокали от переизбытка чувств.
- Заткнись, сволочь! – Виктор схватил ком земли и с силой стал запихивать его в рот Белокопытова. Морально он был уже удовлетворен, оставалось только получить запись признания Белокопытова в совершенном преступлении. Андрей скулил от страха и выплевывал землю. – Слушай сюда, - Виктор зловеще понизил голос, - сейчас ты мне все расскажешь о том, как вы похитили деньги. Я запишу на пленку. Это будет гарантией того, что ты не побежишь с заявлением.
Андрей Белокопытов часто затряс головой. Он был согласен.
- И не радуйся раньше времени. Если ты, сволочь, решишь меня убить, ты сам сдохнешь буквально на следующий день после этого. Есть человек, который готов тебя порвать на части. Но сначала исчезнет твоя дочь. Помни об этом всегда. Денег мне с тебя не нужно, но после записи пленки ты должен забыть об этом случае навсегда и никому не рассказывать. Это гарантия твоей жизни и жизни твоих близких. Ты понял?
- Да, да, я согласен.
- И не смей мне врать. Кое-что мне уже известно. Поймаю на вранье, закопаю без сожаления.
- Я правду скажу.

   Белокопытов начал рассказывать о том случае, произошедшем в поезде. С его слов получалось, что никто ничего о большой сумме, перевозимой Басмановым, не знал. Проводница тринадцатого вагона сообщила Счастливому, что у неё в вагоне едет мужик, от которого ушла попутчица из-за запаха пива. Мужик остался в купе один. Денег у него, судя по кошельку, хватает. Она видела много купюр, когда он рассчитывался за чай. Счастливый отправил Белокопытова и Шишкина разобраться с пассажиром. Шишкин принял решение увести Басманова в штабной вагон и потрясти, чтоб не привлекать внимания пассажиров. Он, Белокопытов, намеренно уложил Басманова на пол, чтобы тот испугался и заплатил больше денег, якобы штраф. И ещё чтоб не мешал досматривать вещи. А сам тем временем вскрыл сумку. Андрей, когда нашел милицейскую форму, хотел все прекратить, но потом вытащили пакет с деньгами. Документы никто не смотрел, зато посмотрели на пачки денег, когда разорвали пакет. Всё решал Счастливый. Это он забрал деньги. Сказал, что сам договориться и всё уладит. Договориться не получилось. Времени подумать не было. Через полчаса поезд подошёл к Екатеринбургу. От строптивого пассажира избавились, ссадив с поезда. Протокол заполнял Ганжа и вписал в него сумму, которую указал начальник поезда. Деньги Счастливый тратить не разрешил. Он их спрятал в купе проводницы восьмого вагона. Отдал часть денег Белокопытову, когда он после задержания вернулся в Томск. Счастливый сказал, что милиционерам и себе раздал по восемь тысяч, часть денег отдал проводникам за молчание.
   Картина происшествия, рассказанная милиционером, походила на правду. Виктор выключил диктофон, перемотал, прослушал запись. Теперь у него была улика против бандитов. Белокопытов был ему теперь не нужен. Виктор собрал свои вещи, взял в руки киянку.
- Сейчас я тебя расстегну. Пойдешь за мной, получишь молотком по башке.
Он перевернул Белокопытова и снял наручники. Руки Андрея затекли, и он, при всем желании, не смог бы подняться сразу. Он так и лежал на земле, когда Виктор завел мотор и уехал. Никогда в своей жизни Андрей не испытывал такого страха. Он решил никому из подельников ничего не говорить о своем позоре.

   Басманов ехал по направлению к городу и думал о начальнике поезда. Неплохо устроился этот гад. С помощью милиции пополняет свое благосостояние. Понятым подписывается, а его соответственно никто не подозревает. Виктор не будет требовать с него деньги, понимая, что это не возможно. Он не отдаст. Предъявить запись? Он может посмеяться в лицо и заявить на Виктора. Эта пленка доказательством для милиции являться не будет. Значит нужно просто отомстить, не привлекая внимания властей. Как? Решение пришло само собой. Занимаясь преступным промыслом, Счастливый, наверняка, не афишировал свое благосостояние. Значит, деньги, добытые преступным путем, он хранил где-то дома. Было бы неплохо лишить его всех накоплений сразу. Проникать в чужую квартиру Виктор не собирался. В квартире Счастливого стояла сигнализация, а Басманов не был специалистом-домушником. Получалось, что лишить его имущества можно было только одним путем. Устроить поджёг. И бывший сотрудник милиции знал, как это сделать.

18

   Андрей Счастливый после очередного рейса отдыхал дома. Частенько отдых, особенно его начало, имел однообразный вид. Сначала ресторан, затем домашние посиделки с вызовом проституток, затем и это надоедало. Счастливый начинал приводить себя в норму, попивая пиво. Не всегда это получалось и его вновь тянуло на улицу, к знакомым мужикам. Употребление спиртных напитков продолжалось в компании. Бывало, что Счастливый подолгу не мог придти в норму.
   Именно в таком состоянии Басманов увидел Андрея в этот вечер. Он наблюдал за ним через стекло своего автомобиля. Счастливый весело балагурил с двумя мужиками, потягивая из банки пиво. Мужики никуда не торопились, и их общение обещало затянуться надолго. Басманова это устраивало. Чем дольше Счастливый пробудет на улице, тем лучше. Виктор заготовил ему хороший подарок. Он ждал, когда сумерки скроют четкую видимость. Наконец, это время наступило, а начальник поезда со своими приятелями направился в сторону магазина, видимо за добавкой. Виктор проводил их взглядом, запустил двигатель, развернулся и подъехал к первому подъезду дома, где имелся выход на крышу. Виктор знал, что люк открыт, так как побывал в этом доме накануне. Выход на крышу в первом подъезде гарантирует, что никто не увидит незнакомого мужчину в шестом, где жил Счастливый, и так же имелся люк выхода на крышу. Басманов взял в багажнике своей машины хозяйственную сумку с лежащими в ней необходимыми для задуманного предметами. Он вошёл в подъезд и на лифте поднялся на седьмой этаж. После того, как двери лифта захлопнулись, прислушался. На верхних этажах никакого шума не было. Виктор быстро преодолел два этажа, не останавливаясь, вступил на металлическую лестницу, ведущую на крышу. Аккуратно опустив люк он, пригибаясь, направился в другой конец крыши. В общем-то, страховаться было необязательно – темный силуэт идущего человека не просматривался на фоне темного неба. Виктор достал из сумки монтажный пояс, одну из небольших гантелей, обвязанную веревкой, бутылку с темной жидкостью, вставленную в каркас из проволоки. Внизу, по проспекту вечернего города, двигались вереницы автомобилей в обоих направлениях, создавая гул, который должен был заглушить звук разбиваемого стекла. Виктор быстро приготовил приспособления к действию. Он размотал веревку с завязанной на конце петлей. Петля нужна была для того, чтобы груз после удара не выпал из руки. Басманов взял моток стальной проволоки и примотал его к каркасу бутылки. Все было готово. Виктор спустился на козырек над балконом Счастливого, предварительно пристегнувшись поясом к металлическому ограждению крыши девятиэтажки. Просунув руку в петлю веревки, он опустил гирьку на необходимую длину и, раскачав ее, разбил стекло в квартире. Затем быстро поджег промасленную паклю, служившую затычкой горлышка бутылки, и похожим образом закинул бутылку в квартиру. Резко рванул проволоку на себя, разбив стеклянную бутылку о внутреннюю стенку комнаты и подождав пару секунд, чтобы смесь масла с бензином растеклась  и хорошо воспламенилась, вытащил каркас с разбитым стеклом назад. Виктор видел, как в комнате разгоралось пламя. Нужно было уходить. Виктор быстро сунул остатки бутылки в сумку и сжал её, перекрыв доступ воздуха и погасив пламя, затем покидал в нее все остальные приспособления и покинул место поджога. Не столкнувшись ни с кем, он совершил обратный путь на улицу, сел в свой автомобиль. Выехав с дворовой территории на проспект Мира, Виктор с удовлетворением посмотрел на окна горящей квартиры.
   В ночных новостях Басманов посмотрел репортаж о пожаре. Квартира выгорела полностью, там же, в пожаре, погиб хозяин квартиры.
- Как? – вскрикнул Виктор, - Его же не было дома!
Как бы отвечая ему, ведущая новостей пояснила: «Хозяин квартиры, до приезда пожарных, кинулся спасать свое имущество и из квартиры больше не вышел». «Все-таки, была у него дома заначка!» - подумал Виктор и осекся. Получалось, что он, хотя и косвенно, был виновен в смерти человека. Ну, не он же его туда погнал! Басманов обхватил голову руками. Внутри него была пустота.

   После всех произошедших событий прошло время. Причина того пожара была определена, как замыкание электропроводки. Виктор Басманов избавился от тяжести воспоминаний, произошедших с ним в поезде. Каждый из участников криминальной бригады, в той или иной степени, получил свое. Правда, в стороне остался прапорщик Шишкин, но он не участвовал в том преступлении, он стоял в коридоре вагона и ничего не видел. Пусть будет так. Если у человека отсутствует моральная ответственность, то духовная сущность обязательно определит меру ответственности каждого. Пускай не в этом поколении, может быть, в последующих перерождениях, в потомках. Человек в своей жизни не принадлежит сам себе. От рождения и до самой смерти он совершает дела и поступки, взаимодействуя с окружающим миром, другими живыми существами. Все в этом мире уравновешивается взаимодействием энергий. И зачем пенять на кого-то, если сам поступаешь не хорошо и творишь непотребное деяние? Возможно, именно Виктор явился средством восстановления баланса и равновесия окружающего мира. Только понимание и принятие этого утверждения дает ему силы жить дальше.