Маленькие трагедии

                ************

Светка стоит у витрины с тортами и мечтает съесть их все.


Первым - тот, большой, украшенный неземной красоты розами, с ярко-зелёными листочками по краю. Вкуснотища, наверное.

Мама не разрешит, конечно...

 - Давай Светке торт купим? - это любимая Светкина крестная, тётя Леночка.

Светка с надеждой поднимает голову, смотрит на маму. Может... Раз тетя Леночка сказала...

 - Да ты что? Её же укачает! - это мама.

Светка с мамой и тётей Леночкой едут в гости.

 - Не укачает! - это Светка.

Первой бы она съела вон ту, самую большую, развалистую, похожую на кочан капусты, розу, гордо восседающую посредине торта. – Ну, мааама! Я знаю, не укачает!
Я знаю!

Розочку хочется неимоверно.

 - Да я не про нашу Светку! Не идти же в гости с пустыми руками.

 - А... Ну да, вообще-то, - мама согласна. - Давай тогда вон тот, слоёный, купим. Этот, с розами, уж больно ядовито выглядит. - А тебе нельзя, - мимоходом замечает она дочери.

Мама с тётей Леночкой ещё что-то говорят, смеются, не обращая внимания на горюющую у витрины Светку.

Никогда! Никогда не попробовать ей этого прекрасного торта, не слизнуть великолепную розу из крема!


Хотя, она знает по горькому опыту - съешь она хотя бы маленький кусочек сладости - и точно укачает. Ехать на автобусе далеко и долго, а в дороге Светку всегда укачивает и тошнит.


                *********


Малыш прислушался. Идёт!

Заскрипел снег, лязгнул замок, в тёмное тепло сарайки ворвался день - мороз и солнце.

 - Ну!? Как ты тут?

 - Я? Я - хорошо! Я - отлично! - обрадовался Малыш. - Я так по тебе скучал! Я думал, что ты больше никогда не придёшь, но ты вернулся.

Малыш, заходится от радости, прыгает, подставляя голову под добрые руки, старается не плакать, не жаловаться на то, как холодно и страшно было ему этой длинной ночью, на ранку под глазом, что оставил острым клювом страшный петух - и это ещё повезло, целил-то он в глаз, - делает всё, чтоб Хозяин понял, какой замечательный парень этот Малыш, чтоб больше не уходил навсегда, закрыв за собою тяжёлую пахучую дверь и не оставлял Малыша в тёмном, холодном, страшном, сарае.

И ел он аккуратно, хотя был очень голоден, отрываясь от тёплой душистой еды лишь для того, чтоб на несколько секунд прижаться к самому дорогому на свете человеку.

 - Ну? Поел? Пошли...

Малыш не поверил. Как это пошли? Упёрся лапами - туда? Обратно? Ни за что!

 - Ну, давай, давай. Не капризничай. Хороший мальчик. Я приду. Жди. Будь умницей.

Дверь захлопнулась, и Малыш опять остался на веки вечные один. На всём белом свете.

Один, не считая трёх куриц и злобного петуха, который ненавидел Малыша с того самого дня, как тот поселился в его петушином царстве.


                ************

На мамин день рождения Лилечка вязала маме шарфик.

Английскую резинку показала Лилечкина подруга, Саша, сказав, что вязать умеет, а заканчивать не умеет.

Лилечка этим словам не придала значения, решив, что когда нужно будет шарфик закончить, она как-нибудь с этой задачей справится. Вязала долго - недели две, предвкушая мамину радость и гордясь своим умением - вот  ведь как ловко и аккуратно выходит! Не будет мёрзнуть мамино горло!

Но уже подходил к концу клубок, уже красный узенький шарфик, связанный английской резинкой, дважды обматывается вокруг Лилечкиной шеи, уже наступил мамин день рождения, отмеченный в календаре фломастером, а шарфик законченным со спиц сниматься не хотел.

А если и снимался, то любое неосторожное движение приводило к тому, что петли распускались.

Другого подарка не было, сделать ничего было нельзя, Лилечка маму так и не поздравила, из-за переживаний плохо вела себя в школе и получила запись в дневнике – мешала классу заниматься.

Проверив дневник, мама грустно сказала:

 - Что же ты, Лилечка, так меня расстраиваешь в день рождения?

Лилечка плакала. Жить было невмоготу.


                ******

Маша, девушка Вадика, - фотомодель.

Недавно Маша снялась топлесс, Вадик это фото увидел и закатил безобразную сцену. Маша сказала, что всё это – комплексы, и от них нужно избавляться.

Изнывая от любви и ревности, Вадик снова и снова смотрел - не мог не смотреть - на Машу, прижимающуюся голой грудью к накачанному торсу какого-то мужика, и страстно мечтал о том, чтоб у Маши были те же самые комплексы, что и у него.

Чтоб она умела смущаться.

Чтоб стеснялась прижиматься к чужим парням, и чтоб её красота принадлежала лишь ему, Вадику.

А ещё, чтоб он, программист, зарабатывал больше, чем фотомодель, и чтобы Маша была от него зависима, хоть немного.

Конечно, тут вырисовывалась совершенно другая девушка, а вовсе не Маша.

А любит Вадик всё-таки Машу.