Цвет осени

ЦВЕТ ОСЕНИ

- Осторожно, Степан Трофимыч ведра-то аккуратней  ставь не разлей ненароком. В колодце, что говорить, конечно, воды много только тебе эту до дома донесть надо. А так что ж, Степан Трофимыч, дыма, вишь ты, без огня не быват гляди принесёт твоя Зойка в подоле. Третьего дня видала я Прошка Языков, учитель наш от её огородами уходил, а потом гляжу, слепыми своими глазами и девка твоя за ним понеслась. Подол этот самый задрала и петляет чисто лиса по лесу от старой берданки не догнать! Так вместе и ушли за околицу…    
Степан Трофимович  стоял, прикрыв веки, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Расстроенный  бегством дочки он даже поначалу ни обратил внимание, о чём так длинно и непонятно  говорит   стоявшая перед ним женщина в белом пуховом платке на плечах. А когда дошёл до речей её разумом, - обмяк как-то телом, лицом посерел.  Впрочем, он давно внушал Языкову, что добром  его затея не кончится, что пора ему из деревни. Жизнь не терпит игры, она за неё мстит. Только не думал Степан Трофимович, что Прошка вот так вот с дочкой с него.… Ни как не думал 
- Кузьминична, - обратился старик к женщине, - Покарауль вёдра мои пока, а если можешь домой ко мне отнеси у крыльца поставь, а я сейчас… Я быстро…., - и он быстрым шагом пошел, нет, побежал почти вдоль дремавших ещё  домов к светлому зданию недавно построенной школы.   
Намекала Зойка о своей любви к Прохору давно, но как-то не решительно, поэтому старик – отец как-то и значение этому больно, то не предавал Блажь, - думал всё это, игры детские. А  совсем недавно  отправились они вдвоём с дочкой к святому роднику и разговорились. Не когда прежде этого не случалось, а вот тут вдруг точно прорвало их.  Поведала ему тогда дочка о тоске своей девичьей по матери, которая пятый год на деревенском погосте под дождём, да ветром лежит, о любви своей к учителю приезжему городскому Прохору Языкову и о том, как бы ей, Зойке в большой город жить  перебраться. Степан Трофимович мечтательно улыбался, словно впервые видел свою дочь взрослой, счастливой  и красивой.
Меж двумя холмами, неведомо откуда взявшимися, посреди бора тёк ручей. Чащоба вокруг, всё поросло малинником и ольхой, чуть выше на взгорье светлый  изумрудный мох. И вот из этой чащобы вдруг донеслось протяжное, чистое пение ручья.    Зоя отстала и шла полузакрыв глаза, думая о чём-то своём Степан Трофимович зачерпнул жестяной кружкой, которую предусмотрительно прихватил из дома,    из наполненного говорливым неразборчивым ропотом ручья чистой живой воды и позвал Зою. Дочь подошла, отпила мелкими  глотками из кружки, и полуотвернувшись плеснула себе на грудь обжигающе холодной влаги, торопливо  расстегнув верхние пуговицы одежонки. 
- Ну, пей же ещё, остуди свой жар! – приговаривал отец  и вдруг произнес, внимательно глядя на дочь, - Ты уверена в своей правоте, Зоя?   
- А то как? – с вызовом произнесла девушка, застегивая блузку и медленно поворачиваясь к отцу
- Тогда отговаривать тебя от учителя только зря время тратить. Ничего не выйдет. Уперлась. Степан Трофимович сделал большой глоток из кружки и безнадежно махнул рукой. – Я тебе так скажу, дочка, - Любовь к городскому, да учёному ещё непонятно чем обернутся, может Хорошо ещё, не при народе лижитесь! Вон Михаил зоотехник давно о тебе сны видит, сам мне говорил, непьющий парень, опять же дом пятистенок и у начальства не последний козырь в колоде.  Правда сейчас, говорят, в город переехал, большим человеком стал, бизнесменом работает. Вон оно как! А ты с учителем бесштанным по кустам жмешься. Неладно как- то в танковых войсках.    
- На свое счастья мне плевать предлагаешь, отец?               
- Ох, беда, беда.… Ох, напасти…
«В  этом году дочь как-то  сразу вытянулась , похорошела, серьёзней стала, а он отец и не заметил как-то этих перемен. Вот уже стоит у ручья о любви разговаривает. Выросла дочка!».      
Неловкое, гнетущее молчание воцарилось в лесу, Степан Трофимович  искоса украдкой наблюдал за Зоей, и показалось ему она вдруг душой напряженная  в том крайнем пределе, когда не знаешь, что можно ждать от близкого тебе человека   
- Из дому гонишь? – вдруг услышал он  глухой голос дочери, -  А может, я с Прохором в город уеду. На парикмахершу там выучусь или на медсестру. А  потом подруге своей Клавке клад подарю
- Какой клад? – не сразу понял Степан Трофимович
- Медикаментов у Клавки в амбулатории  всегда не хватает, - улыбнулась Зоя – вот я ей их и подарю безвозмездно. Страшно она разбогатеет. И пусть наши деревенские бабы, ну и мужики тоже ни в чём не нуждаются! Столько лекарств, средств первой помощи у одной нашей Клавки будет
- Значит, город до нитки обобрать собираешься, -  удивлённо поднял брови Степан Трофимович, - Ну это в смысле лекарств опять же и там зелёнки всякой?
- Бери выши, отец, мне для нашей деревни земного шара не жалко, - опять улыбнулась дочь.
Степан Трофимович встал рядом с дочерью легонько похлопал её по спине и заговорил:
- Что с тобой стало девочка моя? Всегда была ровной сдержанной, а сегодня тебя не узнаю прямо.
- Сдержанная Зойка, отец, в коровнике коровам хвосты крутила, а я в городе хочу ростки пустить. Новую жизнь – с нового заголовка и начинать надо да чтоб набело без помарок….
- Мотив-то я запомнил, а вот слова – нет. Мама моя так печально пела песню одну, что я мальчишка расплакался. Песня очень длинная… про землю родную, про деревню нашу, про солдат, что её от врагов защищали, а ты, дочка, из деревни сбежать хочешь. Не хорошо это как-то, не честно. 
Степан Трофимович умолк, словно у него перехватило дыхание. Глаза его заблестели. Переполненная внезапно нахлынувшим чувством Зоя посмотрела на отца, насильно выдавила из себя усмешку:
- Значит, понравилась тебе песня?   
-  Мамина песня завсегда за душу берёт, дочка. 
   
         
               
                2

Михаил Эйлер погрузился в кресло, закинув ногу на ногу, отмякший, расслабленный и мысли о доме, о девушке Зои уже ревниво не теснились в его голове, и сердце досадливо больно не вспыхивало,когда воображение внезапным, случайным мазком рисовало далёкие картины прошлого:
Хмельной, тяжелый, нудный, выдался тот осенний день у Михаила. Казалось, что душа парня отлетала уже от земли, не стараясь покидать всё ж таки её пределов и медленно поблуждав в сиреневой дымке, она неожиданно решила вернуться в неповоротливое, грешное тело Эйлера застывшее в неудобной позе  в самом углу продавленного старого дивана. Странно было Михаилу покойно без вина, он то и дело беспричинно улыбался, голова слегка кружилась и подташнивало.
- Вот какая ты скотина и дверь не заперта, - вдруг услышал он тревожный женский голос. Лицо незнакомой девушки склонилось над ним  совсем близко
- Поднимайся и шагай себе в спальню, я тебе помогать не буду. Тоже мне нашли моду «болеть» по собственному желанию. А я иду мимо смотрю дверь нараспашку и стонет кто-то, да громко так аж кричит. Думаю, может плохо человеку, как бы ни случилось чего. Плохо человеку, когда он один тут уж что говорить-то это каждому ясно.
«Взбеленилась коза, примчалась, делать ей нечего» - беззлобно подумал тогда Михаил, потихоньку сползая с дивана на пол
- Глаза – то отвори, разуй глаза-то – уже почти кричала на него Зоя, - Я мимо проходила, а если бы….
- Всё? Высказалась? – вдруг засмеялся парень, - Меня Михаил зовут, а тебя как мамка назвала?
- Зоей – растеряно произнесла девушка, - Нашёл время знакомство заводить, ирод! Не когда в жизни ещё с алкоголиками на полу лежащими не дружила   
В глазах Михаила словно застыл немой вопрос. Он поднялся, шатаясь, опираясь рукою о стену и замер на минуту уставясь в тусклое давно не мытое окно      
Зоя вздрогнула, будто освобождаясь от наваждения, и сделала неуверенный шаг в сторону двери
- Не тот ангел тебя в жизни пасёт, охраняет, Миша, я знаю, что говорю, хотя тоже никогда праведницей не была…. И не буду, наверное, - помедлив минуту, выдавила из себя девушка. – Но пойду я, у меня коровы не доены, стоят, меня дожидаются.   
Давно это было. Давно ушёл в прошлое тот злополучный осенний день, а вот любовь к Зое именно тогда в его сердце и зародилось. Помнит Мишка, как сидели они возле забора Зойкиного дома, под прикрытием кудрявых подружек берёз и через круглое отверстие в доске образовавшиеся от выпавшего сучка весело наблюдали за тем, как ходила по двору старая мать Зойки – пышногрудая, высокая, крупная женщина с миловидным, но морщинистым уже лицом. Ходила, плакала, звала дочку, заглядывая во все уголки двора.  А они, сидя возле забора, смеялись и целовались, а потом валялись на некошеном лугу под берёзовым пологом, духота сникла, наступил желанный терпкий покой, и душевная неустроенность, неловкость мешающая жить полной жизнью в такие волшебные минуты, сразу прошла, как некая игра воображения.    Им было хорошо вместе. А  теперь…. Зоя всем своим видом выказывает Михаилу своё недовольство. А виновата во всём была, молоденькая дочка друга, которая так неожиданно появилась на пороге Мишкиного дома однажды вечером….
Пробужденье было худшим из кошмаров. Можно было подумать, что это всё ещё сон,  она стонала от наслаждения. Её прекрасные глаза околдовывали парня, губы  ее сладко тянулись к мускулистому обнажённому телу Михаила. И вдруг входная дверь бесшумно открылась.   
- Это хорошо, что ты здесь, сестричка помогла мне этого козла безрогого наизнанку вывернуть. Молодец! Спасибо  в пояс тебе низко поклонится, могу, - Зоя с пышно взбитой причёской с подведенными тушью глазами попеременно оглядела сначала Михаила, а потом и приезжую и вдруг ласковым приятным голосом сказала:
- А мы сегодня с Мишей в район собирались, по магазинам прошвырнутся, но раз уж у вас тут такое событие мешать не буду. Не к лицу это мне. А то может быть, тут некоторые думают неграмотные мы, не понимаем нечего, только под корову ведро подставлять, и умеем Входная дверь за Зоей захлопнулась с такой силой, что со стен дробно посыпалась штукатурка. 
«Теперь расправились мои крылья»  - Подумал Эйлер, гордо откинув голову в кресле, - «Кто я был раньше? Обыкновенный сельский зоотехник, и счастлив был тогда и жил с миром в душе, и девушка опять же была рядом. А сейчас вон шумит город за окном можно самому себе каждый день удивляться. Домовитым стал не по годам, рассудительный в речах, степенный и расчётливый во всякой житейской мелочи словно бы и не один как перст на свете живу, а многочисленное семейство требует особенной смекалки в делах».   
Михаил сидел,  положив руки на колени, неотрывно смотрел в окно, и в карих глазах его блуждала неясная мысль. Что-то сиротское чудилось парню на воле. Несмотря на открывающийся  сразу за окном рыжий сентябрьский простор. И люди ходили на улице спешили, суетились, бежали – куда-то. А он был один. Казалось, он  давно уже в мыслях своих дошёл до крайней степени одиночества,  дальше была лишь пустота безразличия. Да  он устал ждать. Устал верить.  Устал, наедятся.  Устал,   просыпаться с мыслью, что все, в конце концов, когда – нибудь будет хорошо. Потому что, этот счастливый мир мечты о чём-то хорошем каждый раз столкнувшись с житейскими заботами, рушился сам собой.   Мама говорит, что надо бежать  мерится с Зоей, покается в том минутном грехе с взбалмошной дочерью друга, и делать ей Зои предложения. Мама Ольга Александровна только она одна меня и понять и простить может только вот легко сказать: бежать, делать! А у него как всегда завал на фирме, как всегда подводят поставщики, и квартальный отчёт на носу. И вообще с женой или без жены жизнь его уже никогда не будет такой безмятежно спокойной и такой потрясающе лёгкой.   А  Зою, ходят слухи, учитель обхаживает. Сарафанное радио даже в городе в прогнозах редко ошибается.
Михаил поднялся с кресла, прошелся по комнате, разминая затёкшие ноги и вдруг.… Всякие бывают на свете слёзы. Есть слёзы и Слёзы. Есть слёзы старости лёгкие прозрачные, как вешние воды весной, и молодые слёзы будто половодье близкие к истерике; накипные и глубинные ; слёзы любви и ненависти; благородства и притворства; надежды и отчаяния, когда хочется разом покончить с собой и чёрная кладбищенская мгла кажется желанной; есть слёзы горести и радости; обиды и беззащитности; беды и разочарования; боли и смеха. Но какие бы они не случились, они всегда приносят опустошающие успокоение и подвигают человека к дальнейшей жизни.
У Эйлера были слёзы надежды. Эйлер плакал трудно, порывисто всхлипывая и поднимая голос и замирая затем на минуту от сжатого в горле воздуха.   
А он бы мог, наверное, любить женщин подумал Михаил, слегка успокоившись и по- детски шмыгая носом; любить и целовать их. Целовать? Только куда, как? В губы – банально, в щёку – примитивно, а целовать руку у женщины вообще до безумия нелепо, примитивизм, девятнадцатый век какой- то. А когда он Михаил Эйлер целовал Зою, думал ли он об этом? Наверное,  нет. Почему же сейчас приходят на ум такие странные, непричёсанные мысли? Потому что болит душа, тоской щемит сердце или просто, потому что очень плохо жить одному? Скучный, риторический, и иногда непонятный вопрос. И прежде всего непонятной самому себе.   
Повинуясь безотчётному порыву, Михаил подошёл к телефону и набрал номер матери. На пятом гудке она сняла трубку.
- Алло. – Голос матери был старческий, дребезжащий, тихий. - Это ты, сын?- говорила Ольга Александровна. - Вот хорошо, что позвонил ты, знаешь, Клава приехала. Алло …. ты слышишь, Миша? -   порывисто спрашивал голос матери.
- Я приеду, мама, - холодно проговорил Михаил, - и я кладу трубку.
Подождав секунду,  он со щелчком положил трубку на рычаг.

                3   
               
За столом, накрытым белой праздничной скатертью с кистями по краям   сидели две женщины:
 - Но что, как живу, как живу, мама, лямку тяну у себя в амбулатории деревенской, - Говорила одна из них, поминутно вздыхая, - Дыра дырой даже своего помещения не было, одно время, теснились друг на дружке в тёмном полуподвале.  А пациенты иногда бывают, куда тому Жванецкому до наших-то работяг деревенских.  Вот недавно совсем исследовала одному старичку кишечник. Ну, там анализы всякие моча, кал или стул по- нашему, значит, по научному. Так вот смех и грех с этим старичком приключился. Я ему и касторку, и магнезию в карточки прописываю, и клизмы всякие разные творю. А он заладил каждый день одно и то же:
- Нет у меня стула и баста!
Когда ему чувствую, совсем уж не по сердцу от клизм моих стала. Вот тогда он мне и выдал фразу с  крепкими выражениями вперемешку:
- Да нет у меня, задери тебя моль никакого стула, говорит, и не была никогда. Я один живу, как палец в носу, зачем мне стул? Вон табуретка стоит в углу, приходи, садись я тя чаем угощу, а может и в подпол за первачком- самогоном слазаю, если понравишься очень. 
Долго я ему потом объяснить пыталась, что в здоровом теле нормальный стул должен быть, так и не понял ничего дедушка ушёл,  на весь белый свет разобидевшись.
В прихожей прозвенел звонок, и вскоре мать в сопровождении пришедшего Михаила вернулась к столу
- Я отойду пока чай разогрею, а вы тут поворкуйте голубки, - давно,  небось, не виделись? – весёло сказала Ольга Александровна, - поднимаясь со стула.
- Ты нашла своё место, - слышала мать через открытую дверь кухни тоскливый голос сына, - а я – нет. Учился в сельхозтехникуме, вообразил, что выбрал профессию по душе, а вышло наоборот. Потом вспомнил, что нет у меня семьи, и снова проскочил мимо. К слову сказать,  отец из меня выйдет никудышный, в работе я весь. Боюсь, что при моём характере второе без первого невозможно. Словом,  куда ни кинь – всюду клин.
- Рано ты, братишка, хоронишь себя, - спокойно возразила Клава, - Перевернётся и на твоей улице грузовик с пряниками. Только надо уметь ждать.
- Мама без устали твердит то же самое,  всю плешь проела, скоро на глазах у неё  полысею, - с предельным разочарованием вымолвил Михаил – Ты скажи мне сколько ждать? И самое главное чего собственно ждать? Алые паруса, давно в каком – нибудь забытом подвале крысы слопали. 
- Это всё потому, что голова у тебя вся как есть, в облаках до сих пор витает, по самую маковку, - Осуждающе покачала головой вернувшиеся из кухни мать. - Вырос избалованным неряхой, а я злюсь и без конца воюю с тобой.    Ну, скажи, дочюра, кого еще от старухи – смерти спасти сумела в работе своей?
- Было такое дело, - со смехом отозвалась Клава, - недавно одного самоубийцу от греха уберечь сумела. А он уж и веревку, и мыло в сарае припас девка его бросила, вот он жизни и не рад оказался. Всякое оно у мужиков-то бывает.
- Это как? – Не спросила, - выдохнула мать.
- А так, сто рублей у него заняла, а сама у бабки Анны на огороде скрылась. Сорняки в этом году полезли – жуть! Помочь решила старушки одной-то ей трудно управляться ! А самоубийца тот жадюга каких поискать, за копейку может пустыню Сахару пешком из конца в конец перейти попроси только. До сих пор так и ходит за мной несчастную эту сотню из меня выпытывает. Вот такие дела иногда на свете случаются.   
Уходя, Клава долго стояла в коридоре, где было темно,  и где никто не мог её видеть. «Мишка, Мишка» - думала она, дымя сигаретой, - А мама ведь всё- таки бывает  права, когда говорит про твою голову в облаках холодно ей там, неуютно, тоскливо. Высунь ее бедную из пуха облачного, огляди мир с высоты птичьего полета, сколько в нём радости, доброты, везения незаметного и ещё чего-то незримо приятного, чистого чему, наверное, и название-то не всегда придумать можно, а только ощутить, попробовать и на себя как дорогую одежду примерить»


                4

- Будь ты неладна, Зойка, не человек вовсе, романтик неисправимый. За грибами, чай, с тобой собрались, а ты всё на свой лад настроена   - махнул рукой на дочку Степан Трофимович, - до чего похоже на бабушку свою Анну Викторовну такая же непоседа. Всё ей бывало нужно всё интересно, всё в диковинку. Людей по - детской привычке своей всегда на хороших и плохих делить привыкла. Полагалась лишь на своё женское чутьё, на свои ощущения. Середины у бабушки твоей не было, одних она всю жизнь возносила на пьедестал, на шеи других каждый день мысленно затягивала петлю, вот и ты в неё, прости меня Господи. 
Зоя сначала внимательно слушала, пытаясь не пропустить ни слова из путаного рассказа отца, о своей бабушке, которую, к сожалению так и не довелось ей увидеть.  А потом резко отвернулась,  посмотрела назад на пыльную ленту длинной лесной тропы кое, где поросшую островками рыжей осеней травы, поправила сползший с головы большой цветастый платок. И ей показалось вдруг, будто когда-то она одна родилась на свет в этом суетном, шумном мире травы, берёз и птичьих трелей. Родилась и сразу же принялась разглядывать всё вокруг, разглядывать, впитывать в себя восхищается, и удивляться одновремённо.  Жить потихоньку она не умела и не могла. Не могла она, чтобы мир встретил её хоть один день без улыбки, без ласки.   Казалось раскрой шире глаза навстречу  и любуйся им, учись у него. Вот и та искра, которую зажгла в душе случайная встреча с Прохором разве не улыбка мира? Я, - думала Зоя, - хоть на одну секунду почувствовала себя молодой, привлекательной, способной кружить голову.…   Они с Прохором тогда полночи бродили за околицей и не могли расстаться друг с другом. При этом в темноте пугая сварливых деревенских собак  и давая отличный повод завистливым  и острым на язык бабам благополучно переживать за чью-то непохожую на других жизнь полную приключений и удивительных незабываемых встреч с человеком,  с которым у меня вдруг оказалось так много сходных интересов и даже, оказывается, есть общие знакомые.   
- Зойка!- Вдруг раздалось, откуда – то из-за кустов со стороны дороги ведущий в район, - Я из-за тебя с ног сбилась, второй час тебя ищу. Вот и догадайся, где тебя нелёгкая носит? Ночка рожать надумала. Измаялась коровушка бедная! А тебя ищи свищи и следов не отыщешь. 
Степан Трофимович присмотрелся внимательней и удивлённо передернул плечами,  это была та самая женщина  в белом пуховом платке,  которую он не так давно встретил у колодца.
- Вот тебе с кисточкой, Кузьминична, не признал с первого заходу, помолодела, что ль за сутки-то вроде как морщин меньше на лице стало?
- Тоже мне ляпнул, прыщ с бугра морщин меньше стало, - смеясь, ответила женщина, - Хорошо,  что больше никто не слышал от тебя этих глупых речей,- У дочки твоей розова краска с очков ещё не содралась, всё ещё сохнет по учителю своему?
- Так  она рядом стоит, Кузьминична, неужели не видишь? У неё и спрашивай?
- Спрошу,  придёт время, к чему ей этот обморок в галстуке понадобился,   а сейчас Ночка мучается вон оно как.
- Вот и я говорю, чем Михаил ей не пара, дом пятистенок, глаза опять же красивые?
- Хитрые, маленькие и злые, как у поросёнка, - ответила Зоя, с вызовом посмотрев на отца, - А у моего Прохора – вдумчивые.
- Гляди, Степан Трофимович, учитель дочь твою быстро этим, как их,…. Стихам научит, он их, поди, километры наизусть знает всех этих писателей сразу.
-  Не научит, если сама не захочу. У меня от стихов сразу температура поднимается, - засмеялась Зоя,- а он их знает стихи, ему больше моего грамоты дадено.
- А вон на ловца и зверь бежит. Вспомни нечистого помяни так сказать, словом тут же перед ним и окажешься. Посмотри,  Зойка кто там зенки на нас выпучил, вон, у корявой осины? – вдруг сказала Кузьминична.
 Человек стоящий невдалеке оказался небольшого роста, худым, длинноносым в больших роговых очках на морщинистой переносице. Весь он был прожаренный, словно только что из духовки, капельки пота, как просочившиеся жир, искрились на добродушном лице; нос местами облупился, невинные голубые глазки обросли короткими светлыми ресничками, волос на шарообразной голове почти не было.
- Бей в барабан пуще, сливки у коров твоих Зоя, знаю, станут гуще – пропел он, подходя и приветствуя стоящих людей.
-   Талант свой учительский совершенствуешь, Прохор Петрович, господин учитель, - улыбнувшись, отозвалась Кузьминична.
 - Я свой талант в диссертацию решил вложить. Я с детства кино увлекаюсь, и диссертация моя будет называться: «Развитие и становление кинематографа» ну, в нашем городе естественно и в нашей славной губернии.  – Объяснил, учитель  снисходительно улыбаясь
- Ладно, некогда нам тут с тобой… Корова у нас Ночка, вот-вот отелиться должна.       
- Вы когда уже сами с собой определитесь? – кинула внимательный взгляд бабка Кузьминична на девушку, - Ходите, друг за другом как две коровы на пастбище не мучите и не телитесь.  Видала я, как ты подол задравши за учителем, бегаешь, а он об этой… десснации  своей думает, тоже видать учёная женщина….. из города!
Учитель побледнел, слегка продолжая, несколько рассеяно улыбаться, а потом выдал:      
 - Мы, Кузьминична,  напоказ перед всей деревней жить не желаем, но и ночью, как воры тоже не хотим. Поэтому посерёдке пока живём. От забора к забору не шарахаемся,  а придёт время, я местных жителей уж так, и быть принародно оповещу. Даю слово!  И Зоя я смотрю светиться вся от счастья.
- Я счастливая, когда удаётся выспаться, - произнесла Зоя, словно размышляя вслух, - когда Прохор или отец улыбаются, или когда ты Кузьминична частушку затянешь на гулянке, помнишь, как про зоотехника сочинила:

Каждый год у нас проходит
Новый техники парад
Михаил туда представил
Самогонный аппарат

Задорно пропела она, почему-то глядя на Прохора,- А ещё я буду счастлива, если вдруг Ночка родит, такого же чёрненького телёночка.
- Не знаю …. По- моему наше счастья – это состояние, а не ощущение, - тут же отреагировал учитель.
 А ещё я тебе, Проша, галстук купила серенький такой в полосочку, мне кажется, ты в нём будешь выглядеть достойно, - крикнула девушка уже на бегу, старушка Кузьминична засеменила за ней.    
- Не спешите, Прохор Петрович, нам есть о чём поговорить. Обменятся мнениями, так сказать, - начал Степан Трофимович, когда мужчины остались одни.
- Хорошо, - Прохор кивнул и подошёл ближе, - Хотите сказать, что не по себе ваша дочь пару выбрала? Не того сокол полёта её чувства терзать собирается? Хотите сказать – не нужны нам птицы залётные. По матросит, по куролесит и бросит, уедет в свой город, только его и видели  так вы, наверное, думаете? Так вот могу разочаровать вас, ничего этого не будет. Мы с вашей дочерью стоим на пороге радикальных перемен в нашей с вами жизни. Город это ни какое-то там чудовище, змей трёхголовый, который готов пожирать людей без остатка и которого обязательно следует бояться. Город  это, если хотите знать, субстанция развлечений, праздного проведение свободного времени, но в первую очередь это труд и не на благо любимой Родины, как это было во все времена, а на благо нынешнего капиталистического устройства…
- Я признаться ни капельки не верю в эти ваши разглагольствованье – прервал его Степан Трофимович.
- Какой мне расчёт врать? Демагогия она, конечно, может быть и демагогия, но я все, же люблю вашу дочь, как бы странно это вам сейчас не казалось!
- Чудной ты, учитель! – старик сокрушённо покачал головой и вынул из нагрудного кармана чёрной кожаной куртки помятую сигаретную пачку.  – Ты же старее Зойки годами-то, вон уже и седые пряди в голове увидеть можно, если ее напрямую к солнцу развернуть, а чистое дитя пустяшных вещей не понимаешь, - проговорил он тихим, скрипучим голосом. - Заладил: Зоя, да Зоя. Ты не думай, что я мнительный, а до маразма ещё дожить надо. Зоя- дочь моя я ее один на горбе, на своем поднимал, когда мать ее, а моя жена в двадцать восемь лет от рака в одночасье сгорела.  Поднял я дочь свою не для шутки ради, а для нашего с ней семейного интереса. Чтобы значит, семья у ней была, работа ну и всё остальное, что у любого человека к этому прилагаться по жизни обязано. Зимой бывает, придёшь из баньки, примешь стопаря, заешь яблочком, и – ё моё - душа горит. А Зойка она, значит, опять же рядом стоит, мне пожилому человеку уважение делает. Разве ты способный всё это понять, Языков?  С дочкой я, Зойкой с ней жить, с ней помирать буду.
Учитель махнул рукой и громко рассмеялся, а хмурый Степан Трофимович с презрением покосился на него, потушил окурок о подошву сапога и отвернулся, стараясь широкой ладонью своей смахнуть с глаз неведомо откуда набежавшие слёзы.    


                5

Два дня, как упал обильный мокрый снежок и развесил свои хлопья на старых, гнилых деревенских заборах, на растопыренных пальцах берёзовых веток. Он искрился, переливался в лучах утреннего солнца. Вот  дохнул лёгкий ветерок, шевельнула телом старая обнаженная берёза, и комок снега тихо полетел вниз. Он сдвинулся неохотно, ему не хочется покидать уютное своё место. Но ветка дерева выпрямилась, встрепенулась, заколыхалась на ветру, как бы радуясь тому, что стало ей чуть-чуть легче.
Зои сегодня тоже было легче. С утра по дороге на работу она решила на минуточку забежать в амбулаторию к Клаве поделится с подругой последними  новостями:
- Клава, доставай свой импортный напиток. Уж больно кофе у тебя вкусное, я ненадолго к тебе, а потом Рыжуху надо будет к ветеринару отвести, занедужила она что-то, - крикнула она с порога в самую глубину большой светлой комнаты
- Угу. А как же кофе невкусным будет, я его, чай, в городе покупала к Мишке к брату ездила и маму там повидала. Только вчера оттуда, - отозвалась хозяйка амбулатории, - Ты раздевайся,  проходи, садись, будь как дома.   И у меня как раз пара минут свободных есть, посидим, поговорим за жизнь, обиды, радости друг - дружке выскажем.         
- Любовь не может быть банальной по определению. Мужчина должен обладать фантазией. Представляешь себе, двадцать лет прожить с занудой? – начала Зоя и отпила глоток горячего, обжигающего кофе. – Подохнуть можно со скуки
- Двадцать лет? Это если только парень сильно настырным окажется, жизнью  битым, главарь какой-нибудь лихой компании, например. А не одни твои отношения пока меньше года, подруга моя, не продержались. По моим разумеется непроверенным  данным. Всегда тебе сапоги из разных пар попадаются. – Весело хмыкнула Клавка. – Если бы присмотреться смогла сама бы и увидела.
- Это потому, что мне ни разу не попадались нормальные мужики
- Ты сама их выбирала! – Клава удивлёно пожала плечами, - Мишка, брат мой, ни какой-то там крендель в печке , а в городе не последней человек я тебе скажу, бизнес свой иметь это тебе не баран чихнул, верно?   Правда он пока раскручивается только, только ставит вопрос о новой структуре строительного бизнеса   в свете возросших задач, как он сам мне говорил, но потом доверительно шепнул, что у него давным-давно всё на мази.   
- Ради бога! Я вижу, ты ровным счётом ничегошеньки не поняла! Я всегда  ищу парней необычных.
- И… необычно страдаешь. Вот сидите, понимаешь и оба страдаете по разным углам брат мой в городе, а ты тут с чашкой кофе в руке. Святая простота. – Клава в очередной раз уколола подругу.
- Сейчас всё будет по – другому. Вот, например мой Проша, умеет свои отношения с начальством строить. И никогда в жизни ни от чего не тревожится. Всё у него всегда наперёд рассчитано.
-  Да- да слышала я про твоего Прохора Петровича. Знаю, он не такой как все остальные, но по мне хоть провались твой учитель, брат мой ничем не хуже.
Зоя отпила еще глоток кофе и мельком глянула в окно
- Прекрати! У тебя больное сердце и я за тебя переживаю -  сказала она, сверкнув глазами на подругу, - В четверг мы с Прохором едем в город.
- В город, в город, - передразнила её Клава. – С головой всё нормально у твоего учителя только он её иногда дома забывает, тебе не кажется?  В городе тоже жизнь повидлом с мёдом не намазана, а только будни сплошные. Праздников совсем мало бывает. И люди ходят угрюмые и нелюдимые, и не здоровается ни кто, ни с кем. А бывает, что сумкой заденут так и не извинятся даже. Дался тебе этот город?!   
Зоя даже не поняла сначала свою беспричинную дерзость хотя на самом деле не испытывала ничего кроме бессильной досады на подругу. Через минуту она накинула стеганку и выскользнула из комнаты.
- Ты не умеешь учиться на своих ошибках, - услышала девушка, уходя, звонкий голос подруги и почувствовала, что вот-вот может разразиться буря.
«Побегу»- почему-то не весело подумала она, - Мне ещё собираться…. В городе нужно выглядеть на миллион…. А Клавкины слова не надо принимать близко к сердцу просто завидует вот и всё.   
Зоя прибавила шагу, насколько хватило сил, и, запыхавшись, миновав последний дом деревни, вышла на дорогу к реке. Кругом стояла невообразимая тишина, какая бывает только на воде. Всё замерло, и лишь хруст первого нетронутого ещё снега напоминал почему-то скорый уже Новый год и почти забытый для коренных деревенских жителей вкус сливочного пломбира в маленьком вафельном стаканчике.
Зоя встрепенулась, там у самой кромки воды потирая кончик курносого носа, стояла неприметная  рыжеватая девушка в коротком чёрном не по росту пальто. 
- Вы меня не узнаёте? – насторожено спросила девушка, когда Зоя подошла ближе, - Я Таня. Хотя, наверное, вы меня и не знаете даже. В непростой ситуации мы с вами однажды виделись в том и моя вина есть. Не смогла я тогда устоять, слабину дал характер вот я…..
- ….в кровати и оказалась. С человеком, у которого может быть, всё свадьбой кончится, могло?! Что уж теперь виноватых искать случай тот давно уже с бурьяном да крапивой корнями переплёлся только вот из сердца никак не вытравишь так рубцом и горит.  Не тут Михаила искать надо, красавица, в город он перебрался, бизнесменом стал. Неужели отец не рассказывал тебе ничего,  вроде Миша его другом считал?   
- Считал да видать просчитался, - тяжело вздохнула Таня, - посадили отца моего за растрату казенных денег бухгалтер он у меня на швейной фабрике. А мама спиваться начала, вещи из дома продавать. Дома совсем  нечего не осталось.   Именно страшная трагедия папиной жизни сломала её.
- Я тебе не батюшка, а ты не на исповеди, - грубо оборвала Татьяну Зоя, как в койку к мужику прыгать так не полсловечка не произнесла, а тут мама, папа у неё, пожалейте её люди добрые! Сюда-то, за каким таким ветром подалась? Уйди! Видеть тебя не могу!    
Татьяна долго молчала, а потом, медленно чётко выговаривая каждое слово, произнесла, глядя прямо в глаза собеседнице:
-  Не научились вы в жизни самому главному себя обрести и уметь прощать человека, я хоть и младше вас, но горькую правду забыть стараюсь и смеяться и визжать мысленно от восторга, когда новый день начинается который только хорошее людям нести должен, а иначе и жить незачем. А я как в маминой песне любимой:

«Ещё как птица могу подняться
В крутое небо я иногда
И сердцу снятся, как в детстве снятся
Другие страны и города!»

Господи, за что мне всё это? – тогда мама обнимала меня и плакала и прощение просила, но… так редко это было!
Зоя стояла и  молча, слушала неизвестно откуда взявшуюся рыжую незнакомку  и думала о городе.
Она с малых лет слышала разговоры об этом городе. И в воображении девочки он рисовался то в виде сказочного мраморного дворца, то превращался в тысячеголового змея, возлежащего на троне и ежедневно пожирающего прекрасных девушек и женщин, а то оборачивался обителью красивых, бесстрашных парней вроде её Прохора с которым и познакомились – то они на пути в этот самый город. Только не доехала она тогда до него испугалась его величия, великолепия его, испугалось разноликой красочной городской жизни. Испугалась, и попросила остановить автобус на полдороги.  Ведь привыкла она к тихим деревенским улицам, к их неказистым домикам привыкла. А незнакомый парень в рубашке цвета радуги уехал тогда на заднем сидении автобуса в неизвестность. И вот опять та же рубашка с расстегнутой вверху пуговицей, те же серые большие глаза и бесконечные обещание показать в далёком городе высоченные дома, чистые опрятные улицы, бульвары, сверкающие асфальтовые тротуары и толпы снующих туда-сюда городских нарядных людей. Даже богатое воображение Зои не могло бы нарисовать такую потрясающую картину, а вот Прохор смог. Учитель. Интеллигентный человек не чета лаптям деревенским! 
- …..в такие минуты мне было безумно жалко маму, - услышала Зоя откуда-то издалека голос незнакомки, - Да вы меня не слушаете совсем, хотя конечно зачем это вам? Сейчас каждый бережёт свой упругий зад и в чужие проблемы не вмешивается, - с горечью произнесла Татьяна.    
    
                6

Они пошли рядом вдоль берега уснувшей уже на зиму реки. Река замерла, в лучах заходящего солнца отсвечивая тревожным багрянцем.
- Как красиво! – вырвалась у Тани – В городе, мне кажется, что я только и делала, что ела и спала, просто я тогда не понимала, что устала до смерти и жизнь моя отбила всякую охоту любить и чувствовать
Зоя встретилась взглядом с Татьяной,  и столько тоски и неизбывного горя было в её глазах, что Зоя, отступив на шаг, незаметно вытерла со своей щеки светлую дорожку слезы. 
- Все мы бабы всегда хотим неизвестно чего ошибаемся, летим точно мотылёк на чужой огонь, страдаем, мучаемся, а всё-таки не любить не можем. В печёнках, в сердце наша любовь греется, прячется от зла, от несправедливости людской хоронится – грустно сказала Зоя. – Ну, пошли до моей избы что ли, Не на улице же тебе ночевать? Вон и солнышко садится уже.  Говорят, если радость и благодать приходят поздно то и остаются надолго. Так что не отчаивайся, будут у тебя ещё в жизни светлые дни.
За дверью Зоиной избы слышались приглушённые мужские голоса.
- Ты с ума сошёл? Это же город ты должен в нём моей дочери всё показать каждое это …. Место историческое моя Зоя должна своими глазами увидеть, умом своим прочувствовать, а ты ей это впередсмотрящим будешь и как у вас всё по- научному называется? – гудел бас Степана Трофимовича.
- Да мы постараемся совместить приятное с полезным, - взволновано отвечал Прохор Петрович,- Постараемся, только…
-  Гостей принимаете, - с порога крикнула Зойка, широко распахнув старую скрипучую дверь. – Не одна я, с гостьей. К Михаилу приехала, только где его тут найдёшь? Обратно в город возвращаться надо, так пусть переночует хоть горемычная.   
- Всё будет просто супер, - продолжал учитель, - Там музеи разные, цирк, ипподром всё будет в нашим полном распоряжение и дочь вашу далеко от себя не отпущу, так и буду за подол её платья держатся. – Это я вам клятвенно обещаю, Степан Трофимович!
- Хорошо оно если так, - отозвался старик, попыхивая сигаретой, - А то я все ж таки отец ейный, за дочь у меня всегда сердце не терпит. А вы пока проходите, девушки раздевайтесь, да ещё за водой на колодец сходить надо ни капли воды в доме не осталось в рукомойнике только чуть – чуть.
- Разрешите, я схожу, дедушка, только скажите где ведра брать? Я быстро,- Татьяна решительно подняла голову и посмотрела на дверь.
- Ну, гостья у нас, - удивлёно поднял брови старик, - Не успела в дом войти, уже о воде заботится. Не девчонка, - чистая стрекоза. В сенях ведра найдёшь сама .   
- Что ты там мне досказать-то хотел, товарищ учитель, пока нам не помешали тут некоторые? – обратился дед к Прохору Петровичу,  лукаво глянув на дочь. 
- Не хотел я раньше времени волновать вас, - чуть волнуясь, начал, Прохор Петрович, но у меня дома в верхнем ящике стола уже три дня лежат путёвки в город Париж
Такое неожиданное сообщение чуть не сбило Зою с ног, - Как в Париж?! – медленно произнесла она, сияя от радости, - Я думала наш Стародубск он же семьдесят километров от нас?! Я думала в парк сходим, ну и так погуляем, где вздумается, а ты можно сказать ума меня лишил, с ног на голову поставил….
Степан Трофимович кашлянул и произнёс, - Интересные жизнь выкрутасы выкручивает, а почему всё-таки не в Стародубск, а парень? Я думал, там жить будете, ростки-корни свои в землю пустите, а ты Париж? Она в том Стародубске последний раз в восьмом классе на экскурсии с классом была, восемь годков уже пролетело.
Языков тяжело вздохнул и начал:
- Ты, Зоя, должна понять меня правильно. Я не говорил тебе раньше, но….. понимаешь… - заикался Прохор Петрович. – Я не могу в Стародубск…. В Стародубске у меня жена…. Есть. Но ты можешь, мной гордится,  жену я в отличие от тебя не возил  в Париж, и вообще заграницу не возил. Никогда не возил, так что оцени это! Но вот всё сказал, душу свою непутёвую очистил теперь пойду водку жрать. Я её родимую в три глотки жрать буду. А потом уеду отсюда в город, себе собаку куплю. Собака верная, она в верности больше нас людей понимает не то, что вы бабы!
Прохор поднялся с табуретки, на которой сидел и сделал широкий шаг в сторону двери потом, грубо выругавшись, вышел на крыльцо.    
Девушка замерла. «Плакать ей сейчас или смеяться? Её романтичный и уже такой родной Прохор оказался обычным козлом- самоучкой и значит, ее очередные отношения опять накрылись медным тазом. Как там говорила Клава, - «У учителя твоего с головой всё нормально только он её иногда дома забывает!». – Так оно и случилось». 
- Ба, это что сейчас за мужик из вашего дома как ошпаренный выскочил, чуть меня с полными вёдрами дверью не сшиб, - подала голос вернувшаяся Татьяна, - На силу колодец отыскала почти в самом конце деревни. Я еще тут по дороге какой-то бабушке обещала помочь вязанку дров в сарай перетащить, так пойду, помогу не отказывать же пожилому человеку,            
- Подмял он тебя под себя, Зоя, и вертел тобой, как хотел, - хрипло сказал Степан Трофимович, - Когда за Таней закрылась дверь, - Я пробовал в это вмешиваться,  разговаривал с ним, но без толку. Ходил я к учителю сразу после того как мне Кузьминична шепнула у колодца, что видела вас вдвоём. – Я и прежде замечал, что твой Прохор не выдержан на язык, для него слово «люблю» сказать, что по нужде во двор выйти, но не предполагал, что он способен на такую гадость. Если честно сказать, то мне и сейчас не верится. Бесхарактерный он, слабовольный, податливый, паршивый я скажу тебе человек. Но и тебя, Зоя, я не корю, не раскусив яблока червяка, не увидишь.   Забудь его вытрави из памяти, как таракана запечного. Такова видать ваша женская доля, искать ошибаться и снова искать. Вот такой тебе мой сказ будет, дочка. 
- А что мне теперь-то делать? – сквозь слезы спросила отца дочка
- Как что? Найти себе нормального парня и пойти с ним на свидание
- Это не имеет смысла, папа, не один наш деревенский парень на принца не тянет
- Да, и с городскими ребятами тоже часто незадача вытанцовывается, - в тон ей ответила Таня.   

                7


От леса  прямо по лугу, вымётывая выше груди ноги, шёл запряжённый в дрожки серый в крупных яблоках орловский рысак. На дрожках слегка откинувшись на натянутых ремённых вожжах, сидел улыбающейся  Степан Трофимович.  Девчат в город везу! -  не без удовольствия думал он, - «Вон они пташки сизокрылые сзади пристроились Зоя, да Татьяна».   
- Как – то всё сразу у вас, девчата, - с весёлым укором произнёс старик, оборачиваясь назад.
- Знаешь частушку, папа, - серьёзно ответила Зоя:

В окопе лежит
Лейтенант ПВО
Не пулей убит
Задолбало его 
 - Вот и мне наскучила деревенская жизнь, в город хочу, папа. А Таню так взяла за компанию. Не одной же мне в том городе киселя хлебать? Может парнишку завалящего, какого там себе подцеплю, и Татьяна Михаила своего не упустит.
- Теперь уж я- то точно своего не упущу – подала голос Таня. – Однажды я влюбилась в инструктора по парусному спорту. Помню, как первый раз с ним на яхте катались. Представляете, кругом простор морской бесконечный, а рядом тёмные глаза и кудри моего Илюши. И еще душа.… Но я и влюбилась в душу эту свободную без памяти, а он как выбрался на глубокую воду так и …. смылся из моей жизни.    
- Это не просто, Таня, - озабочено ответил старик. – Что ж ты раньше молчала? О серьёзных вещах за столом говорят.   
- Это ты о чём, папа? У нас с Таней давно всё просчитано сначала карьера, ля – ля тополя потом уж, как получится. – Ответила за подругу Зоя
 - Посмотри, дочка, у тебя глаза-то помоложе это кто там стоит руками машет?
- Парень какой-то, папа.
Поравнявшись с прохожим, Степан Трофимович  рывком намертво осадил жеребца и молодцевато, пружинисто спрыгнул с дрожек.   
- Утро доброе, молодой человек.  Куда торопишься?
- В город! Стою, голосую, не одной машины в ту сторону.… А вы на дрожках тоже туда?
- Не смейся, парень. Дрожки это экологически чистый транспорт.
- Это верно
- Ну, садись,  поедем что ли, девчата там подвинутся. Опять же им, веселея ехать будет. 
Рысак резво бежал по дороге.
- Я себя, девчата, временным жителем считаю здесь два месяца от силы три мать, сестра у меня в городе живут, остальное время в тайге водителем тягача деньгу зашибаю, надоела мне маета эта хуже дождливой погоды.- слушал Степан Трофимович неспешный разговор своих седоков, -  С одной стороны надоела, а с другой душа у меня к этому сильное расположение имеет. Вот такой коленкор, получается, – живо рассказывал о себе случайный попутчик.
- Женатым? – спросила Зоя, внимательно разглядывая парня. Что – то в нём было притягательное. «Красивый, зрелый, богатый! Настоящий мужчина! По всем показателям!». – Решила про себя девушка. – «Ему, наверное, под сорок, но это ничего зрелый плод всегда вкуснее бывает».      
- Чего женатым?! – не понял парень?!
- Деньгу зашибаешь женатым, спрашиваю?
- Ну, как когда на данный момент один я как полярник на льдине. А если честно, то это очень болезненная в моей жизни тема я покурю лучше.
 Он достал упругую пачку  из кармана и щелчком пальцев выбил из неё сигарету.
- Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на плохое настроение! – затягиваясь,  сказал он – Вот и делаешь вид, что тебе весело, а когда мне так весело я всегда в храме Бахуса первым гостем бываю, и он значит, ко мне с бо-о-ольшим почтением относится спиртного-то у старика всегда в избытке.
- То-то я смотрю землетрясение у нас в Турции, а тебя здесь слегка покачивает, - громко рассмеялась Таня.
- Так это я от волнения, понимать надо, милая девушка, - сконфуженно произнёс незнакомец 
- Тпру-у-у, приехали вот он вокзал, ребята, - весело крикнул Степан Трофимович, - Бери чемоданы и прыгай куда придётся!
- А старик у вас в настроение даром, что дочку провожает? – поддел Зою парень, подхватывая её чемодан и ловко спрыгивая на землю. – На углу Бирюзовой и Сиреневой ресторан знаешь? Жду тебя там сегодня в шесть, чур, не опаздывать
- А мне можно с вами? - осторожно спросила Татьяна, - только я постараюсь…. Не одна придти, а с Михаилом         
- Это что еще за принц на пегом коне, почему не знаю? – поднял кустистые брови незнакомец. – Дама, разумеется, приглашена не одна, а с сопровождающим лицом, которым вы девушка на данный момент моей жизни и являетесь. Так что милости просим ресторан «Поплавок» к шести часам вечера, - парень, слегка привстав на цыпочки, картинно поклонился Тани. 
- Ехали, мы ехали, наконец, приехали, а познакомится и вовсе забыли. А ты меня, не зная, уже в гости приглашаешь. Хорошо ещё замуж не зовёшь! Как тебя зовут-то скиталец полей? – широко улыбнулась Зоя
- А хочешь, позову?! Чего без толку кота против шерсти трепать, он и озлится, может? - лукаво подмигнул, Зои парень – Эдуардом мама меня назвала, незнакомым заграничным именем окрестила, хотя я её об этом совсем не просил.
- Что неужели собственное имя не нравится?! – спросила Татьяна
- И мне и моим домочадцам. Собаки при его упоминании рычать начинают. А кошки урчат не по нашему - уточнил Эдуард, - Сестренка младшая у меня в наличии имеется с дочкой её, две кошки и три собаки вот и всё моё хозяйство и всё что могу предложить тебе на данный момент моей жизни. – Внимательно посмотрел он на Зою. 
- Это же надо все решил. Все точки в судьбе без меня расставил, только вот меня спросить забыл?! – весело засмеялась Зоя, - А мне ещё, между прочим, над своей судьбой подумать требуется. Ты это в расчёт не берёшь, да? Хотя так и быть сходим мы с тобой в ресторан.   
- С меня, значит, спроса совсем никакого. Эх, молодёжь, молодёжь, а ничего, если я отец ей родной, - подал голос, молчавший до этого Степан Трофимович, - Я, значит, как в петров день варежка совсем не нужным вам стал? Поворачивай оглобли к  деревне старик, ты своё дело сделал, до вокзала подвёз нас, так что ли, ребяты? 
Старику никто не ответил.

               
                8

К вечеру потеплело, на город опустился туман, воздух насытился мельчайшими частичками влаги,  приятно холодившими лицо, а рассеянный свет уличных фонарей, опавшая листва под ногами и тишина, нарушаемая лишь шорохом листьев, настроили Зою на задумчивый лад.   
В ресторане было душно и сильно накурено. Как только нашёлся свободный столик новый знакомый девушки вежливо, на равных поздоровался с пожилым опрятного вида официантом, выяснил как его имя и отчество представился сам и попросил подать им всё лучшее, потому что вечер, как он выразился, должен набирать обороты.
Зоя поискала глазами Таню. «Вроде должна уже быть, - вяло подумала она, - или не как не отыщет своего ненаглядного?».
Эдуард опять что-то сказал официанту и показал на свой мобильник. 
- Мне сегодня сумасшедший сон – приснился, - пояснил он Зои, когда официант отошёл,- Будто взлетел на забор петух и вместо своего привычного пения голосом сообщения мне посылает, что наш с вами долг милая девушка на первых порах помочь себе самим, то есть  соединить наши сердца и души, так сказать в одно целое.
Зоя машинально кивнула и посмотрела в сторону двери.
- Хе- хе- хе – принимайте пополнение в лице нас с Татьяной, сейчас и мама моя подойти обещала, - покровительственно произнёс  Михаил уверенным шагом подходя к столу и обращаясь к Эдуарду. – Хоть я не имею честь знать вашего имени, но всё – равно прошу любить и жаловать мою Татьяну. Человека, – которому, как недавно выяснилось, я обязан существованием на этой земле, потому что этот человек подарил мне любовь ту самую, которая пишется только с большой буквы. Мы долгое время были вдалеке друг от друга, а вот теперь вдруг встретились и поняли…      
 - Курнём что ли? Мне прямо-таки невтерпёж – прервал его Эдуард.
Стоя на крыльце ресторана, они закурили, жадно втягивая в себя дым, а затем Михаил вытер ладонью лоб и неожиданно  поведал незнакомцу, что намерен, женится на Тане. И что хорошо бы устроить сразу две свадьбы в один день якобы он видел, какими глазами смотрела на Эдуарда Зоя, вот только что в ресторане. 
Эдуард подошёл к Михаилу вплотную и небрежно похлопал его по плечу.
- А может быть вымучил ты любовь, брат?  Не показалось, не привиделось тебе это? Мы мужики часто желаемое за действительное выдать можем, это нам как два пальца об асфальт. Не торопишься ты случайно?
Михаил слушал вполуха, его нисколько не заботило мнение Эдуарда,  ему просто необходимо было выговорится. Необходимо было очистить, омыть душу и не слезами горького одиночества как это было с ним прежде, а чистой родниковой водой надежды любви и веры в своё будущее. Ему хотелось кричать от переполнившей сердце радости, но стоило ему оглядеться,  как это желание тотчас пропало, глаза его собеседника искрились от любопытства.  – Мой тебе совет, поговори ты с зазнобой своей с глазу на глаз, расставь, так сказать, все приоритеты мы с Зоей по дороге сюда уже всё решили.  – Поучал его Эдуард.      
- Ау, мальчики вы куда запропастились, или грехи своей молодости здесь утаить пытаетесь подальше от чужих глаз? - подбежала к ним запыхавшаяся Татьяна, - или вы стали уже близкие друзья?
- Если честно, то не друзья, а просто так знакомые? – ответил Михаил, - А что там моя Зоя сердится?
- Зоя говорит, что ей Эдик по дороге сюда предложил руку, сердце и все остальные органы  по списку. – Говорила Таня, - внимательно глядя на Михаила, а потом…
-  …. А потом я думала, что уже по этой самой женской части давно сбитый лётчик, - сказала Зоя, подходя к ним сзади, - А оказалась, что мне ещё рано покидать аэродром.
- А вон и мама торопится, а кто это её бедную в слёзы вогнал, или случилось что?- вдруг сказал Михаил.
Он встревожено оглядел всех присутствующих и бросился  навстречу матери. – Что случилось, - мама!  - крикнул он, подбегая к маленькой белокурой женщине с большими заплаканными глазами.
- Тяжело мне, сынок, - запинаясь, произнесла Ольга Александровна, - сестра твоя Клава опять в больницу попала сердечный приступ у неё, врачи плохие прогнозы строят! – а она молодая ведь совсем…
«До чего же бездарно прошёл сегодня день, - думал в это время Эдуард, - вместо того чтобы заниматься серьёзными делами ему пришлось загружать мозги форменной галиматьёй о любви. Это безобразия так его ненадолго хватит. Хорошо бы Зоя всё-таки согласилась на его безумное предложение о замужестве. А то вон осень на дворе скоро зима сменит. В природе постоянно что-то меняется, значит и в жизни должно. Чёрная полоса                бесконечной быть не может».
Эдуард посмотрел на заплаканную  оживлёно жестикулировавшую Зою, стоявшую перед матерью Михаила,-  но вдруг увидел перед собой не ту печальную по поводу тяжёлого состояния подруги, и, несомненно, самоуверенную женщину, а тоненькую, молоденькую девочку, не ведавшую что ей делать. По крайней мере, такой хотелось ему видеть свою будущую жену. Нечего, - подумал он, - может быть мысль эта и вовсе неправильная, бесформенная можно сказать мысль, но жизнь всё-таки богата на чувства и всё сущее на земле невидимо связано с ней единой болевой нитью.   
Входная дверь ресторана слегка приоткрылась,  официант  любопытно прислушался, опасаясь внезапной бестолковой свары, но тут тихо зашуршали шины по асфальту и недалеко от ресторана тихо притормозил новенький блестящий «Лексус».
Зоя внимательно всмотрелась в выходившего из машины человека и   переглянулась с Ольгой Александровной, - Писатель Легчилов это, - громким шепотом пояснила она я его роман «Любовь против виселицы» читала, пока до конца дойдёшь слёз прольёшь море, бабы.  Нашу женскую сущность, как никто понять может. Глыба, я вам скажу, а не человек вовсе. И Клаве, подруге моей его книги очень нравились. Она же мне их из библиотеки и приносила иногда по несколько штук. Принесёт, положит на тумбочку у кровати и скажет:
- На, читай, как люди живут! 
- Устали ручкой по бумаге водить, Сергей  Иванович. – В это время услужливо ворковал пожилой официант, стоя перед большим, грузным человеком в сером клетчатом костюме, - Всё романы свои про любовь и жизнь в журналы строчите? День и ночь, небось, от письменного стола не отходите, не устали ещё?
-  Нет, не устал, понимаешь  любовь – в жизни первое дело, - густым басом гудел вошедшей, - Любовь – это, как тайфун, как души ожёг. Нет любви, значит, несомненно «нет веры вымыслам чудесным, рассудок всё опустошил». Ну, а дальше что будет, брат, пожуём, как говорится, увидим. Давай наливай мне сто грамм для первого раза, а потом за жизнь с тобой  разговаривать будем.


Сергей Карпеев август – сентябрь 2012 года
    
 
   
       
 

               
-