Момент

Андрей стоял на обочине и ждал. От города его отделяла три широкие полосы полей, засыпанных свежим январским снегом. Как, а главное зачем занесло его в такую рань в такую даль, да еще и в такой мороз можно было понять, взглянув на его руки. В них покоился старый фотоаппарат – такие, как говорят старики, «еще при осаде Берлина с собой забрали». В тонких, еще совсем мальчишеских руках он казался огромным и громоздким, и совсем не подходил под стать владельцу.
Ожидание длилось немного-немало полчаса, за это время мальчик успел продрогнуть так, что теперь зубы отстукивали мелкую чечетку, сам он отплясывал на месте какой-то ритуальный танец африканских туземцев, а пальцы, хоть и в перчатках, совсем окоченели. Но мальчик был решительно настроен ждать до победного конца. Его взгляд был обращен к горизонту, к приближающемуся рассвету.
Все дело было в красоте. Красота не в природе, не на картине, даже не в женщине или девушке – красота в глазах видящего. Ведь кто породил красоту, как ни человек? Кто, как ни художник, поэт, писатель, фотограф, просто восхищенный прохожий, завороженный красотой момента? И как бы не прятали ее под слоем асфальта, за дымом от выхлопных газов, она живет, благодаря тем, кому не страшно вырваться хоть на час из своей суетливой городской жизни из коробки квартиры, автомобиля, офиса. Благодаря тем, кто вопреки насмешкам окружающих идет в музей или библиотеку. Даже благодаря тем безумцам, которые видят красоту в грязных подвалах и шумных рынках. Красота не берется из ниоткуда и не исчезает в никуда.
Красота живет в нашем сознании.
Горизонт зарделся, предвещая мороз и скорое появление. Андрей затаил дыхание. Сердце забилось быстрее, разгоняя кровь по уже подохлодевшему телу, пальцы сильнее сжали фотоаппарат, чувствуя ответственность приближающегося момента. Каждая клеточка тела стала работать в разы интенсивнее, будто крича рассвету: «Где же ты? Не томи!» Разум же метался от клетки к клетке, от органа к органу, умоляя не подгонять гостя.
В единый момент вся суета в организме прекратилась.
Первый робкий луч резко взмыл к небесам. За ним еще один, еще, еще. Волны света стремительно бросались ввысь, рассеивались, прыгали на частички пыли и микроорганизмов, чтобы задержаться в них лишь на секунду, а потом прыгнуть на другие, и так, прыгая с одной частички на другую, отражаться от них и освещать землю.
Пронзительный свет ударил мальчику в глаза. Он зажмурился и улыбнулся. Сердце его радостно трепетало, а сам он чуть не прыгал от этого совсем еще мальчишеского счастья. Дрожащими руками он поднес фотоаппарат к лицу, прижал пальцем кнопку снимка, закрыл один глаз, а другим уставился в объектив. С другой его стороны своим единственным, еще не до конца открывшимся, глазом смотрело Солнце. В своем монументальном спокойствии, оно творило ежедневное действо, обращая планету вокруг себя, но, завидев восторженного почитателя, не смогло не задержаться для позирования. Это был тот момент.
Над холодной спящей пустыней раздался короткий щелчок и жужжание. Андрей убрал палец с кнопки и опустил фотоаппарат. Из него с тихим шуршанием выехал квадратный снимок. Снимок момента. Мальчик с улыбкой смотрел на их общее с фотоаппаратом творение. Из его рта вырывались клубы пара, превращались в мельчайшие капельки и мгновенно леденели на морозном воздухе.
Андрей поднял глаза, обратил их в прощальном взгляде к Солнцу, а потом развернулся и побежал в сторону города. Дома его ждала хорошая трепка за пропущенный первый урок, но разве это важно, когда в твоей руке в размере восемь на восемь отпечатан момент рождения нового дня?