Всё будет хорошо!

Морозным предрассветным утром в тёплом хлеву у чёрной бурёнки с единственной белой звёздочкой на лбу, по кличке, конечно же, Ночка, появился телок. Когда в хлев вошёл Хозяин с утренним пойлом и охапкой душистого сена, почти обсохший и, стараниями матери-коровы чистенький, бычок уже довольно крепко стоял на ногах. Он доверчиво потянулся мордой к Хозяину и тот ласково потрепал по вихрастому, влажному лбу. Осмотрев русо-палевого телёнка, Хозяин нарёк его Русаком.
 
Бычок рос не по дням, а по часам, и ежедневно прибавлял в весе. Каждый раз на кормёжке хозяин обязательно угощал Русака каким-нибудь нехитрым лакомством и нежно почёсывал вихры, между проклёвывающихся рожек и поглаживал шею, вполголоса приговаривая:
«Руса-а-ак!...Русачо-о-о-ок!»

Пришла весна. Однажды утром Хозяин не притворил за собой дверь, как это делал обыкновенно, а оставил открытой настежь. После зимней пассивной жизни Ночка не спешила покинуть уютный хлев. А Русака любопытство влекло на свет. Он высунул в дверь поначалу только голову с широко раскрытыми глазами, и вдыхал непривычно чистый воздух, насыщенный дивными запахами. Яркая голубизна неба и изумрудная зелень кое-где пробивающейся травки пугала. Хозяин легонько вытолкнул Русака на двор. Следом размеренно и спокойно вывел Ночку и на привязи повёл в сторону зеленеющего на склоне холма реденького весеннего луга. Там Хозяин отпустил их на свободное пастбище. Ночка сразу принялась неторопливо загребать языком молодые кустики свежей травы. Спокойствие матери убедило оробевшего Русака в безопасности Нового Мира, который так напугал поначалу своими просторами. Обилие новых запахов и яркое солнышко опьянили бычка. Он обуянный телячьим восторгом пустился в дикую пляску. Высоко подпрыгивал, мотал головой, и, бросаясь из стороны в сторону, носился по лугу вокруг Ночки, пока усталость не усмирила его. Остепенившись, телок приблизился к невозмутимой матери и стал неумело, подражая ей, пощипывать сочную травку.

Солнце, свобода на свежем воздухе и витамины делали своё дело. Русачок  довольно скоро превратился в увесистого Русака. Хотя телок уже был широколобым бугайком, с мускулистым торсом, но как в телячьем возрасте, он каждый вечер, спешил к хозяину за дозой ласки и лакомым гостинцем – краюхой хлеба.

Со временем, мужая, телок ощутил в себе какое-то новое внутреннее беспокойство. Услышав вечером, протяжное мычание со стороны соседней деревни, Русак замер. Зов Природы потянул его в ту сторону. Молодой бык неуверенно двинулся на призыв вдаль от родного хлева. И за околицей, перед стеной перелеска, бычок в нерешительности остановился. Изредка протяжно мычал, вызывая на откровенность далёкую, неведомую подругу. Но без ответа. Там его и нашёл Хозяин, отправившийся на поиски загулявшего романтика. На ласковый зов Хозяина Русак не реагировал.  Даже лакомый ломоть хлеба не прельстил его. Тогда Хозяин подошёл сам и, привычно потрепав вихрастый лоб, вдруг ловко повязал между рогов пеньковый аркан и потянул упрямца в хлев.
С этого дня его свобода на пастбище была ограничена длиной верёвки до вбитого кола.

Сила прибавлялась. Всё чаще бычок выдёргивал кол, к которому его пришпиливали, и обретал некую свободу. Так однажды, сорвавшись, он на радостях впал в детство и в игривом настроении загнал на поленницу молодых дачниц, гулявших по деревне в цветастых сарафанах. Не захотели они разделить его веселья и принимать его шуточки. Попросту испугались. На их крики появился Хозяин, но расшалившийся бычок не пожелал прекращать игру. И здесь Хозяину пришлось трудно – не сразу справился с возмужавшим телком при помощи аркана. Силы не хватило! С посторонней помощью его всё-таки доставили в хлев. А утром Русаку пришлось получить дополнительное неприятное «украшение» – стальное кольцо в нос. Это была теперь единственная действенная управа на его непослушание. За это кольцо Русака, как малого телёнка мог бы водить и подросток, если конечно умудрится ухватить за него.

Незаметно подошла очередная осень. Деревни опустели от гомона и суеты дачников. Русак за полтора года вырос в мощного красивого быка – крупнее матери Ночки. Однако нрав имел добродушный. Не был забиякой, и если не задевать его, все могли чувствовать себя спокойно. Но подпускал к себе и слушался он только Хозяина, а тот с гордостью смотрел на своего питомца и неизменно ласково теребил вихры на лбу и трепал его по шее.

Собрали урожай. И в деревню зачастили гости. Именно осенью деревня реально ощущает, сколько у неё «родни». Редкие отпрыски часто навещают своих родителей летом, когда нужно в поте лица помогать заготавливать сено, полоть сорняки, да окучивать картошку, и копать прочие овощи. В страду большинству срочно хочется отдохнуть на море в «турциях», да прочих «франциях». А как ехать за урожаем, так время сразу находится и у детей, и у внуков, и массы других родственников. Их машины из гостей от перегруза гостинцев буквально на «брюхе» расползаются по городам.

Так и к соседке Хозяина на один денёк, за данью, приехал сынок на собственной иномарке, которую лелеял как зеницу ока, и лишний раз дохнуть на неё боялся. Во двор заехать не рискнул. Грязно! Куры гуляют!
Оставил в прогоне, а чтобы солнце не перегрело, и краска не выгорала, или там, птичка ненароком не испачкала, накрыл её белой, сшитой по размеру, попоной. Наподобие нелепой телогрейки для квартирных псов, что очень модно сейчас у сердобольных городских собачниц.

И надо же! В ту пору по прогону раньше времени, сорвавшись с привязи, проходил Русак. На знакомом пути он вдруг встретил такую невидаль! Нет. Он был привычен к нормальным машинам и обычно не обращал на них внимания. Но здесь! У себя дома! Некое большое, белое, чуждое, и встало на пути к его родному хлеву!

Русак остановился, опустил голову, выставив рога, и издал утробный протяжный рык. Чужак не реагировал, только фалды попоны слегка пошевеливались на ветерке, убеждая быка, что незнакомец живой. Бугай начал распаляться. Глаза налились кровью. Раздувая ноздри и шумно пыхтя и рыча, он опустил морду к самому лугу. И начал рыть сначала копытом, а потом и рогами землю. Ветерок усилился. Подол попоны нервно затрепетал подобно тряпке тореадора. Русак, рыча, поднял голову и издал серию характерных агрессивных воплей, убеждая в своей решимости и в последний раз предлагая противнику мирно освободить путь. Чужак остался непреклонен. Ритуал предупреждения был соблюдён честно, полностью и неоднократно. И теперь с чистой совестью Русак медленно, но решительно двинулся на врага. Машина заходила ходуном. Послышался хруст пластмассы, скрип и грохот сгибающегося железа. Но попона, зацепившись за рога, обмотала голову быка, лишив зрения. Русак, немного побрыкался и, застряв в углу между двух изгородей, присмирел.

Хозяин прибежал на шум и застал Русака с тряпкой на голове, спокойно стоящим уткнувшись мордой в угол, и лениво помахивающим хвостом. Увидев результат поединка, Хозяин, разразился мощной тирадой устного народного, непечатного творчества. Небесно-голубая краска, типа металлик, весело поблёскивая, играла бликами на солнце. А кузов машины не выдержал рогатой бычьей силы. Капот, багажник и весь бок походили на мятую бумагу…

… следующее утро выдалось ясным и морозным. На изумрудной отаве в ярких лучах осеннего солнца сверкали разноцветные блёстки пушистого инея. Вчерашний инцидент никак не отразился на настроении бычка. Он поступил так, как приказала ему природа. Хозяин понимал это, и не сердился, а ласково приговаривал:
«Руса-а-ак!…Руса-а-ак!»
Привычно потрепал вихрастую голову. Дал увесистый ломоть хлеба. Заменил аркан, намотанный между рогами. В кольцо вдел новую толстую верёвку. И неторопливо повёл бычка из родного хлева. Русак с удовольствием схрумкал густосолёную краюху хлеба и доверчиво пошёл за хозяином. Морозный чистый воздух пьянил своей свежестью.

Прошли, однако, недалеко. Хозяин подвёл Русака к трактору стоявшему на чистом зелёном лужке, и неудобно задрав голову, крепко привязал за стальные конструкции трактора. Бык, было, заволновался, но Хозяин потрепал вихры и воркующе приговаривая, успокоил его. Затем, не торопясь, деловито стал привязывать задние ноги к столбам турника, который приезжавшие летом младшие внуки использовали как качели. Русак, почуяв недоброе, опять забрыкался, но услышав спокойный голос Хозяина:
«Ну что ты? Не балуй! Всё будет хорошо!» – присмирел и дал завершить начатое дело. Потом Хозяин распечатал бутылку водки, сделав из неё небольшой глоток и крякнув, остальное вылил в пасть быку. Русака это не обеспокоило. Однажды он уже пробовал сиё зелье, и оно пришлось ему даже по вкусу, когда Хозяин обрабатывал ему рваную рану.

Сознание Русака было во хмелю, когда Хозяин нащупывал на шее напряжённую артерию. Бычок ощущал это как привычную ласку. То, что всю жизнь Русак воспринимал искренним проявлением любви, оказалось ещё и лицемерной технологической манипуляцией Хозяина, как привычный оскал американской улыбки, чтобы усыпить бдительность самосохранения намеченной жертвы.
«Сейчас, Русачок, я тебе всё сделаю хорошо!» – слышал Русак привычное воркование Хозяина*, который быстрым ловким движением ножа пересёк живоносную магистраль организма. Кровь тугой струёй ударила в дно предусмотрительно подставленной банки и вместе с жизнью стала покидать здоровое, молодое тело. До захмелевшего мозга Русака дошёл импульс смертельной опасности. Он напряг все свои полные сил мышцы и рванулся что было мочи, но было поздно. Хозяин надёжно распял его путами, и трактор даже не шевельнулся. Жизнь покидала бычка. Он, дрожа, упал на колени. В стекленеющих глазах его сквозил наивный, немой вопрос «Почему?!» Но в угасающем его сознании не могло и мысли возникнуть, что половина его туши предназначена, всего-лишь, как часть компенсации за покалеченный им вчера автомобиль чужака…

Жалко Русака! Но это обыденная жизнь современного крестьянина. Все мы любим колбаску, творожок с картошечкой и прочей витаминной снедью, и с удовольствием потребляем все эти дары, не задумываясь о судьбе бурёнок, хрюшек и бяшек, да и самих крестьян, и ничего полезного не давая взамен Кормилице-Деревне.

Да что бычок?!
Целый Народ, некогда самый образованный, сильный, но миролюбивый и добродушный, подаривший Миру массу гениев. Носитель уникальной более чем тысячелетней культуры, теперь в беспробудном, равнодушном к своей судьбе пьянстве стоит на коленях распятый и спутанный по рукам и ногам «верёвками» чуждых антинародных законов. Огромную тушу России-Матушки, истекающей в иноземные банки кровью, уже давно поделили на части инородцы, но её, время от времени ещё встряхивает бессмысленная дрожь предсмертной агонии**.

А из репродукторов и с экранов вражеских СМИ поселившихся в столице, как ни в чём не бывало, слышится воркование лицемерных паразитов-политиков, чмокание плохишей и чафкание кровососов-олигархов, под аккомпанемент американских песен и африканских ритмов. Кривляние пучеглазых, напомаженных мужиков в юбках. Хрипы пропитых голосов псевдо-певичек. И сардонический хохот дебиловатых юмористов под усыпляющие, гнусавые вопли слоганов на все лады типа:
«Русское Радио – все будет хорошо-о-о-о!»

Большой вопрос: «Кому???»


* – Испокон веку в России существовала высоконравственная традиция – хозяева никогда не убивали свою скотинку. А когда возникала необходимость, бойца приводили со стороны, и молили Бога о прощении. Сейчас на селе приходится забивать самим, так как просить некого…
** – …впрочем, убийцы нашего Народа доморощенные.
                2008год.