Иллюзия совершенства

  Они переехали совсем недавно. То есть, я не знал, когда именно – мне об этом сказала старая бабка из моего подъезда. Как назло, мою мать угораздило поселиться именно в таком районе, где почти все жильцы уже прожили по три-четыре моих жизни (мне было шестнадцать), так что искать друзей по возрасту и подобию приходилось за пределами своего двора. Собственно, мне не на что было жаловаться – здесь всегда было тихо – никаких тебе пьяных песен под окнами или семейных ссор в соседних квартирах. Сама улочка, густо усаженная каштанами и клёнами, была очень живописной. Весенними и летними вечерами здесь гуляли влюблённые парочки и, когда подступавшие сумерки зажигали фонари на аллее, через дорогу от нашего двора не оставалось ни одной свободной лавочки.
Уже было довольно поздно, когда я возвращался домой – на подъездных скамейках отсутствовали привычные «грядки» и только Дарья Петровна одиноко разглядывала в луже своё прошлое. Заслышав шаги, она оторвалась от этого занятия и подняла на меня свои увеличенные толстыми линзами очков глаза.      
- Где это ты так долго пропадал? - спросила она. – Твоя мама уже, наверное, беспокоится.
«Не твоё трухлявое дело», - подумал я, но вслух сказал: - Не волнуйтесь тёть Даш – я её предупредил.
Зная, что она сейчас пристанет ко мне с расспросами, я уже хотел заскочить в подъезд, как наткнулся на высокого парня, выходившего оттуда. У него в руках было мусорное ведро, и я чуть было не рассыпал его содержимое.
- Куда это ты так летишь малец? – осведомился он. – Футбол уже закончился.
Я пробормотал нечто нечленораздельное, что можно было определить как «извините»,  и  посторонился. Я знал в лицо всех жителей нашей пятиэтажки, и его появление было для меня неожиданностью. Как я уже говорил, жильцами моего и окрестных домов были в основном люди преклонного возраста, занятые обычной повседневной рутиной. Когда мы с матерью только переехали, наши соседи почему-то сосредоточили всё своё внимание на мне. Сначала их очень интересовало, где мой отец и почему он с нами не живёт. Мой ответ, что он моряк дальнего плавания и утонул вместе с «Титаником», понятно, не добавил им доброжелательности, но своего я добился – с расспросами ко мне больше не лезли. Правда, потом от нашего подъезда щупальцами осьминога поползли сплетни. Так как первую половину дня я проводил в школе, а другую за несколько кварталов отсюда, то мне они особо не досаждали. Что мне действительно не нравилось – это когда моя мама распекала меня за то, что все соседи говорят ей, какой её сын невоспитанный и грубый нахал. Я догадывался, что это лишь часть испорченного блюда, и добавлять в него свои приправы бессмысленно. К счастью появление новых людей всегда вызывает новую волну интереса, поэтому, когда я столкнулся с незнакомцем в дверях подъезда, я уже знал, куда подует ветер стариковского любопытства.
Я проводил его взглядом до мусорных баков, потом повернулся к Дарье Петровне.
- Это кто - какой-то приезжий?
- Да, у нас теперь новые жильцы, — заявила она с таким видом, как будто это была её личная заслуга. – Парень с дивчиной. И такие культурные – вот бы тебе, брать с них пример.
Я с трудом удержался, чтобы не показать ей фигу. Остановило меня только понимание того, что завтра об этом станет известно моей матери, и доставлять ей лишних огорчений мне не хотелось.
Новыми жильцами оказалась молодая пара, видно только, что после института – во всяком случае, мне так показалось. Они поселились как раз напротив нашей квартиры и быстро стали образцом примерного поведения. Иногда я видел, как они по вечерам прогуливались по аллее. Парень был высоким, сероглазым с выдающимися скулами – настоящий ариец; она – среднего роста, стройная, со светлыми волосами, которые  заплетала в конский хвост, отчего уши казались чуть оттопыренными, что впрочем, придавало ей привлекательности. И нельзя сказать, что эта привлекательность не заставляла других мужчин оборачиваться, когда Александра проходила мимо. Её кавалера звали Максим.   
«Какая прекрасная молодая пара, - говорила бабуля с первого этажа. - У них, наверное, и дети скоро будут».
«Ой, ну вы как скажете, Софья Никитична! – всплескивала руками пенсионерка из соседнего подъезда. - Какие дети – они ещё такие молодые!»
«А вы что, думаете, у них детей быть не может? - встревал в разговор старый Филимон - лучший во дворе доминошник. - Раньше такого безобразия не было. Вон смотрите – чуть ли не лижутся на остановках. Скоро уже и сэкс будет на каждом углу!»
Несмотря на такие разговоры, люди по-прежнему растягивали губы в резиновых улыбках при появлении Максима и Саши. А те действительно были примерной парой - во всяком случае, поначалу.
Приближалось время летних каникул, а для меня – экзаменов. Я уже смирился с тем, что весь июнь придётся торчать в городе, и это ещё не самое страшное потому, что адская жара начиналась, как правило, в июле. В это время асфальт начинал дышать жаром так, словно под ним разгорался вулкан, и даже в тени деревьев невозможно было спрятаться от вездесущей духоты. Но пока ещё шли майские дожди, и немилосердно палящего солнца можно было не опасаться. Открыв вечером окно и впустив в комнату запах пыльцы росших под ним вишен и абрикос, я садился за билеты по истории, иногда заучивая целые абзацы событий и дат. Я не знаю, становятся ли люди умнее оттого, что знают, когда в Испании было сформировано правительство Народного фронта или какие были политические партии на Украине после обретения независимости, но думаю, ещё ни один человек не избежал загромождения своей головы знаниями подобного рода. Лично я не собирался становиться преподавателем истории и учил всё это ради отметки в табеле.
Под нашей квартирой жила учитель музыки – пожилая женщина, которая вместо лавки и семечек предпочитала своё фортепиано и старенький магнитофон «Весна» с хрипящими колонками. Иногда у неё кто-то пел под аккомпанемент фано. Однажды, я заметил, как из её квартиры выходили две довольно симпатичные девочки, примерно моего возраста, и начал подумывать, не взять ли мне несколько уроков музыки. Правда, от этой мысли пришлось отказаться, потому, что моя одноклассница Ира с которой у меня был секс, который она называла любовью, этого бы не одобрила. Я знаю, что это звучит немного по-скотски, но приходится смотреть правде в глаза, особенно когда этого хочется меньше всего. У Иры была привлекательная внешность, и, как и каждая особа женского пола, она всячески старалась подчеркнуть свои прелести. Она была не худой и не толстой, невысокого роста, со светло-карими глазами, чуть полноватым лицом и довольно развитой грудью (на мой взгляд даже немного великоватой). Её телом моя симпатия к ней и ограничивалась. Сидя, за зубрёжкой билетов, я вспомнил о нём и тут же ощутил эрекцию. Доучив до середины семнадцатого билета, я решил позвонить своей подруге. Я знал, что она будет ждать моего звонка, хоть и сказал ей заранее, что весь вечер буду занят учёбой. Понятное дело, её это рассердило, и она даже заявила, что не будет со мной встречаться, если я буду её так игнорировать. Так что у меня было, по крайней мере, две причины для того, чтобы позвонить ей. После недолгих уговоров Ира согласилась встретиться и, выключив настольную лампу, я начал одеваться. Тут с улицы послышался шум приближающейся машины. Это могла быть только кофейная «восьмёрка» Максима, поскольку в нашем дворе ни у кого своей машины не было, за исключением Филимона, который ездил на древнем «Запорожце», а его было слышно за несколько кварталов. Я выглянул в окно. Машина остановилась недалеко от нашего подъезда, и из неё вышли Максим с Сашей. Незадолго до этого прошёл небольшой дождь, и на мокрых лавочках никого не было. Серое вечернее небо сделало всё вокруг тусклым, но уличные фонари ещё не зажглись. Тем не менее, я заметил, что лицо девушки нахмурено, когда она с независимым видом цокала к подъезду. Максим догнал её, схватил за локоть и резко развернул на пол-оборота. Она тут же выдернула руку.
- Что ты себе позволяешь?
- Это я позволяю?! Нет, это ты что себе позволяешь?
- Не ори, а то соседи услышат.
- Да, плевать мне на соседей!
Уже почти две недели прошло с тех пор, как они сюда переехали, и это была первая ссора, которую я увидел между ними.
- Тебе не мешало бы вести себя поприличней, - холодно-подчёркнутым тоном сказала Саша.
- Да уж, куда мне до твоего приличия! Совмещать изысканные манеры с лёгким флиртом – это просто высшая точка этикета!
В первые секунды она ему ничего не ответила, и я думал, что вот-вот услышу между ними разряды статического электричества.
- У тебя слишком богатое воображение, Максим.
- Ну да - ты ещё скажи, что мне показалось! Ты…
Но Саша не стала дослушивать и скрылась в подъезде. Максим последовал за ней. Их голоса какое-то время ещё было слышно, потом гулко хлопнула дверь, и ночную тишину нарушал только стрёкот сверчков. Я закрыл окно и на цыпочках подкрался к входной двери, но на площадке было тихо.
- Куда это ты собрался?
На пороге спальни выросла тень матери. Она прислонилась к дверному косяку и, сложив на груди руки, смотрела на меня спокойным, всё понимающим взглядом. Блики телевизора за её спиной моргали, словно вспышки далёких зарниц.
— Нужно к Ирке зайти – у неё мои билеты по физике, - ответил я и почувствовал, что покраснел. Хорошо, что в прихожей было темно, и она этого не заметила.
- А историю ты выучил?   
- Выучил.
- Ну-ка, давай проверим.
— Ма, ну ладно тебе! Я же не поеду к ней в одиннадцать часов! Как ты думаешь, что её родители скажут?
Несколько секунд она молчала, только радио приглушённо бормотало на кухне. Я уже подумал, что она меня не отпустит, но она вздохнула и сказала:
— Хорошо езжай. Только туда и обратно, потому, что потом я историю всё равно проверю.

Когда я позвонил, дверь мне открыла ирина мама. На ней был цветастый халат и розовые бигуди.
— Ира, к тебе пришли! – крикнула она вглубь квартиры и пригласила меня войти. – Подожди её пока – она в ванной. Хочешь, я тебе чаю сделаю?
Я не хотел чаю, но отказывать этой милой женщине мне хотелось ещё меньше.
— Только маленькую чашку, если можно.
Она тут же уплыла на кухню, а я оставил свои кроссовки в прихожей и прошёл в залу где, развалившись на плюшевом диване, отец моей подружки смотрел новости. Он лениво со мной поздоровался и снова уставился в экран. Мне он напоминал хорошо откормленного барсука, для которого диван и телевизор были также неотделимы от его жизни, как пирамиды Хеопса от Эль-Гизы. В комнате было довольно уютно – два больших ковра с арабским рисунком покрывали стену и паркет, на окне двумя полумесяцами висели серебристого цвета гардины. Тут из ванной, замотанная в махровое полотенце вылетела Ира и сразу бросилась мне на шею. На её смуглых плечах ещё блестели капельки воды, а влажные волосы пахли персиковым шампунем. Она устроилась у меня на коленях и игриво провела язычком по моим губам. Я бросил осторожный взгляд на её отца, но тот по-прежнему смотрел в телевизор, не обращая на нас ни малейшего внимания.
— Ты бы ещё в два часа ночи позвонил, когда я сплю и седьмой сон вижу! – сказала она с притворным возмущением.
— Если этот сон про меня, то мне и звонить незачем.
Я положил ладонь ей на бедро но тут, неся маленький подносик с дымящейся на нём чашкой, вошла её мама, и я сразу убрал руку. Не знаю, что думали её родители о наших отношениях и вообще о моей персоне, но я предпочитал, чтобы они видели во мне скромного пай-мальчика. 
— Ира, как тебе не стыдно! Сейчас же иди, переоденься! – воскликнула мама, при этом её муж бросил недовольный взгляд в нашу сторону и добавил громкость на телевизоре. Ира скорчила гримаску, но соскользнула с моих коленей, едва не перевернув поднос. В ожидании, пока она переоденется, что обычно занимало у неё не менее получаса, я медленно попивал чай сильно пахнущий земляникой. Мама вместе с бигудями удалилась на кухню, сказав, что ей надо печь пирог. Я и отец Иры остались вдвоём и после нескольких минут молчания, я почувствовал неловкость. По телевизору показывали последствия очередного теракта в Ираке – изувеченные тела среди разрушенных стен и осколков стёкла. Медики торопливо укладывали раненных на носилки, в кадре мелькали искажённые от боли и горя лица.
— Вот сволочи! – сказал ирин папа, и в его голосе прозвучали нотки праведного гнева.
— Кто – американцы?
— Ну а кто же ещё! То же мне, демократы хреновы. Высосут из этой страны всё до капли!
У нас в школе на уроках всемирной истории на эту тему всегда разгорались дискуссии, а мой одноклассник Женя Фоменко, который был ярым противником американцев, однажды чуть не подрался с соседом по парте. Эти дискуссии могли длиться до самого звонка, поэтому я решил поддержать этот разговор, лишь бы не сидеть в томительном молчании.
— А ты интересный малый, - сказал отец моей девушки, после того, как я высказал ему своё мнение относительно войны в Ираке. - Я-то думал, наша молодёжь вообще ничем не интересуется. Раньше к Ирке прибегал один хлопец, так из того слова не вытянешь.
Ира никогда не рассказывала мне о своих предыдущих поклонниках, да и я ими особо не интересовался, но тут мне стало любопытно. 
— Раньше – это когда? – спросил я тоном, каким обычно справляются о погоде.
— Что? А… да недели две назад… Точно не помню. 
Это была для меня неожиданная новость, потому, что встречаться с Ирой я начал в конце апреля. Я ощутил укол ревности, хотя не знаю, была ли это ревность или же меня рассердило то, что она устраивает за моей спиной какие-то таинственные свидания. Почему-то я  подумал о ссоре Максима и Саши, которую случайно увидел из окна. Не трудно было понять, что он её  дико ревнует, и этого вполне хватило, чтобы бросить тень на их совершенную идиллию. Кажется, я попал в похожую ситуацию, но мне не хотелось, чтобы она закончилась тем же самым.
Появление моей подруги прервало мои мысли. Ира, в отличие от большинства своих одногодок, не напяливала на себя броские наряды, прекрасно понимая, что главное не одежда, а то - что под ней. Обычно она одевала синие джинсы, потёртые на коленях и чуть спущенные на поясе – так чтобы выступали костяшки бёдер, что-то наподобие свободного топика и изящные босоножки.
— Пошли - я готова! – заявила она, и вычурным жестом поправила волосы.
— Только смотрите недолго, - предупредил её отец, переворачиваясь на другой бок. – Ира, ты знаешь, во сколько тебе надо прийти.
— Не волнуйся папа – я приду как обычно.
Она поцеловала его в жирную щетинистую щёку и выбежала в прихожую, увлекая меня за собой. Пока мы обувались, вся её немногочисленная семья вышла проводить нас – мама с покрытыми мукой руками стояла на пороге кухни, придирчиво осматривая дочь, а папа подпирал дверной косяк и сопел, лениво почёсывая свой увесистый живот. Когда мы уже стояли возле двери, он неожиданно протянул мне руку, чем несказанно всех удивил.
— Ну, давай. Чтобы вернул мою дочь в целости и сохранности. Хоть мы и не в Ираке, террористов тут своих хватает…
— Лёш, ну что ты такое говоришь! – взметнула маленькое облачко муки его супруга.
— Ладно, ладно – шуток, что ли не понимаешь? Просто не хочу, чтобы они попали в какие-нибудь неприятности.
Я заверил его в том, что за свою дочь он может не беспокоиться, пожал его мясистую тяжёлую руку, и мы с Ирой вышли на лестничную площадку.
— А ты произвёл на моего отца впечатление – обычно он не бывает таким вежливым.
— Нужно уметь находить общий язык. Так можно узнать много интересного.
— И с каких это пор ты стал таким любознательным?
— С тех пор, как мы встречаемся, я постоянно узнаю что-то новое, - с подкупающей любезностью ответил я, и поцеловал её под мочкой уха. Ира или не заметила двусмысленности моей фразы или же просто сделала вид, что не заметила.
Я уже привык к тому, что, общаясь с девчонкой, нужно обращать внимание не столько на её слова, сколько на манеру разговора, мимику, жесты и выражение глаз. Из своего довольно скудного опыта, я знал, что существует, по крайней мере, несколько десятков способов, прибегая к которым, любая девушка за парой бессмысленных фраз скрывает гораздо больше, чем это кажется, как бы устраивая проверочку на сообразительность. Незадолго до того, как мы с Ирой стали любовниками, мне также пришлось пройти целый ряд «тестов», пока до меня не дошло, что своим видимым пренебрежением к моей персоне, она просто провоцирует меня на более решительные действия. В свою очередь, я никогда не был с ней до конца искренним - поэтому наши отношения напоминали замысловатую игру, в которой мне пока удавалось получать главный приз. Однако после разговора с её отцом, я начал чувствовать себя проигравшим.
— Куда мы сегодня пойдём? – спросила Ира, когда мы вышли на улицу. — Только не говори, что это опять будет чей-то день рождения – мне до сих пор становится дурно, когда я вспоминаю прошлый раз.
В прошлый раз, на дне рождения моего друга Вадика, Ира решила доказать мне, что водка в сочетании с пивом её нисколько не пугает. В результате нам пришлось остаться ночевать у Вадика, потому, что в таком состоянии я не решился везти её домой.
— Нет, сегодня мы будем тихо и по-скромному, - сказал я, хотя скромность совсем не входила в мои планы. Пока я возле ларька подсчитывал свои сбережения (наполовину они состояли из того, что я получал, сдавая макулатуру и наполовину из маминой зарплаты), Ира всё копошилась в своей сумочке, делая вид, что забыла сигареты. За то время, что мы встречались, я достаточно хорошо изучил все её маленькие хитрости, поэтому к двум бутылкам светлого пива добавил ещё пачку лёгких «LD».
Мы устроились на дальней лавочке в парковой аллее под роскошным шатром из кроны каштанов. В воздухе пахло листьями и муравьиной кислотой, и вокруг царила интимная таинственность. Майская ночь всегда полна ожидания чего-то тайно-невозможного, для меня это время, когда граница между реальностью и фантазией теряет свою чёткость. Приглушённые звуки из окон соседних домов, пёстрая суета ночных насекомых в свете уличного фонаря, тёмные ниши деревьев – всё это придаёт майской ночи особую, ни с чем не сравнимую прелесть и хочется, чтобы она длилась как можно дольше. Такие ночи не созданы для того, чтобы проводить их за билетами по истории. Не знаю, что по этому поводу  думала Ира – она деловито шелестела плёнкой от сигарет, а потом щёлкала зажигалкой, бегло поглядывая по сторонам.
— Боишься, что застукают и грозный папа отшлёпает по попе?
— Очень смешно. У моих родителей в этом районе полно знакомых и мне будет не до смеха, если кто-нибудь из них увидит, что я курю. 
— Может, они бы тебя и увидели, если бы ты светилась, как керосиновая лампа.
— Спасибо за комплимент.
— Не за что. Только это не комплимент, а сравнение.
Я открыл ключами обе бутылки и отхлебнул прохладное пиво, делая вид, что кроме этого меня больше ничего не интересует. Ира сидела, полуотвернувшись, её согнутая спина красноречивее всяких слов говорила о том, что мои слова ей явно не понравились.
— Не понимаю, что на тебя вдруг нашло, - пробормотала она. — Ты вытащил меня из дому, затем чтобы соревноваться в остроумии?
— Ты сама прекрасно знаешь, зачем. Но раз уж у тебя для этого появилась более подходящая кандидатура, то мне остаётся  только сидеть и любоваться природой.
Ира резко повернулась, её только что вымытые волосы рассыпались по плечам неровным веером. 
— О чём это ты? Разве ты думаешь, что…
— Не думаю, а знаю, - поправил я. — Если ты начнёшь делать вид, будто это для тебя новость и строить невинные глазки, то я ухожу. Я не позволю делать из себя идиота.
Я не хотел высказывать ей всёго этого, но всё получилось как-то само собой. Если окажется, что я прав, то  наши встречи на этом закончатся, если же нет…
Ира сделала глубокую затяжку, затем щелчком отправила сигарету в темноту.
— Не знаю, что ты там себе вообразил, но ты ошибаешься. Да, ко мне несколько раз приходил один знакомый - мы с ним вместе росли, но это ещё не повод для дурацких обвинений.
Она, вдруг придвинулась ближе ко мне, и её прохладная ладошка скользнула мне под футболку.
— А ты, оказывается, ревнивец. Откуда ты узнал про Ваню?
— Не важно. Просто мне не нравится, когда к тебе приходят некие Вани, о которых я ничего не знаю.
— Он всего лишь друг детства. У тебя что – никогда не было друзей детства?
Я хотел ответить в том же вызывающем тоне, но Ира уже взобралась ко мне на колени, её губы коснулись моих, и я на какое-то время забыл о Ване, пиве и обо всём на свете.
— Ты меня любишь? – прошептала Ира, скользя влажноватым язычком вдоль моей шеи. Одна из тесёмок её топика сползла чуть ниже плеча, и я помог второй сделать то же самое.
— Люблю.
Мне ничего не стоило говорить ей это – возможно потому, что я ещё плохо представлял себе значение этого слова.  Когда на коленях сидит желанная, осязаемая девушка, можно говорить всё что угодно – лишь бы это сработало. Приспустив топик, Ира обнажила приятные округлости молодых грудей, и я нетерпеливо уложил её на лавочку. Секс под открытым небом – это что-то вроде подглядывания в замочную скважину. То, что от посторонних взглядов нас отделяет только темнота, действовало даже возбуждающе, и только отдалённый стук каблуков не давал нам в полной мере насладиться обоюдной близостью.
Потом мы сидели, лениво попивая пиво и обсуждая  планы на летние каникулы, хотя я прекрасно понимал, что из-за своего плачевного финансового положения никуда со своей девушкой поехать не смогу, и отвечал как можно неопределённее. После сдачи экзаменов небольшая компания из нашего класса собиралась на море, и Ира, положив голову мне на плечо, уже мечтала о том, как мы будем проводить там время – днём на пляже, а вечером на дискотеках. Мне не хотелось её разочаровывать, но и обещать я тоже ничего не мог, поэтому мы остановились на том, что сначала закончим школу и поступим в институт, а потом уже будем думать о развлекательных поездках.
Домой я попал, когда было уже за полночь. Я знал, что мать всыпет мне по первое число, только меня это не волновало. Теперь меня заботила эта дурацкая поездка, которая, скорее всего, осуществится и которую я не смогу себе позволить – разве что родители моей девушки дадут мне денег на карманные расходы. Если Ира узнает, что вместо летнего отдыха с ней, мне придётся париться в городской духоте, это может серьёзно испортить наши отношения. И кто знает, не захочет ли она провести это лето с кем-нибудь другим?
Перед своим подъездом я остановился, глядя на единственное освещённое окно – в квартире Максима и Саши. Мне вдруг стало интересно, помирились ли они после своей недавней ссоры. Впрочем, зайти и спросить я так и не решился.

На следующий день, возвращаясь с консультации по геометрии, я заметил Максима, который, раздетый по пояс, курил на балконе. По выражению его лица я догадался, что дела в молодой семье идут не так хорошо, как кажется. На небе не было ни облачка, воздух парил зноем, и люди попрятались в пока ещё прохладных квартирах, только молчаливая фигура Максима и дремавшая под деревом кошка напоминали о том, что на улице есть признаки жизни. Я поздоровался со своим новым соседом, на что тот сначала никак не отреагировал, глядя на меня пустым взглядом манекена, но потом в нём появилась какая-то осмысленность, и он поманил меня пальцем.   
— Зайди, надо поговорить.
Я недолго раздумывал над этим предложением, и, хотя я не отношусь к людям, любящим совать свой нос не в своё дело, нужно было узнать, чего он от меня хочет. Обычно всё наше общение сводилось к сдержанным приветствиям, поэтому его неожиданная просьба меня несколько удивила. Я быстро поднялся по ступенькам на лестничную площадку, но не успел я позвонить в дверь, как она сама распахнулась, и Максим широким жестом пригласил меня войти. Сквозь исходивший от него запах сигарет слышался ещё лёгкий перегар, что как-то не очень сочеталось с образом этого всегда аккуратного и уравновешенного молодого человека. Не хочу сказать, чтобы я ему симпатизировал, но и ничего плохого я о нём тоже сказать не мог.
— Заходи, заходи, не бойся – не съем.
— Да я и не боюсь, – ответил я, правда, не без некоторой робости. Максим насмешливо хмыкнул, и я подумал, что лучше воздержусь от поспешных высказываний. 
В квартире, несмотря на яркий день, царила медная полутьма – когда я вошёл, то увидел, что все шторы задёрнуты. В двухкомнатной квартире Максима и Саши современная мебель и бытовая техника гротескно выделялись на фоне блеклых обоев и старинного паркета. В зале на узконогой подставке, словно робот из фантастического фильма стоял плоскоэкранный телевизор, тут же на ковре в ворохе проводов валялась полуразобранная конструкция, которая, по-видимому, была музыкальным центром.
— Здесь небольшой беспорядок, но ты не обращай внимания. Пива хочешь?
Случайно глянув в приоткрытую дверь балкона, я увидел на полу несколько выставленных в ряд тёмных бутылок.
— Нет, спасибо. Вы же не за этим меня позвали, верно?
Максим опустился в  широкое плюшевое кресло и задумчиво на меня посмотрел.
 — Нет, не за этим. Но я подумал, что ты, может быть, захочешь освежиться. В твоём возрасте уже можно пить слабоалкогольные напитки?
За этим вопросом крылась явная издёвка, но я сделал вид, будто не заметил этого.
— Так что у вас за дело? У меня завтра экзамен, поэтому я не могу долго…
— Можешь называть меня на ты.
Он зажёг сигарету, по затемнённой комнате поплыли извилистые кольца дыма.
— Саша не разрешает курить в квартире, но я думаю, не такая уж это и трагедия. А ты как считаешь?
Я пожал плечами – мол, мне всё равно. Я уже понял, что он немного не в себе, что было неудивительно после нескольких бутылок пива. Хотя, я догадывался, что пиво здесь играет не главную роль.
— У тебя есть девушка? – внезапно спросил он.
— Есть.
— И тебе, конечно же, не хотелось бы с ней расстаться?
— Послушайте, я не понимаю…
— Сейчас поймёшь.
Максим встал и заходил по комнате, нервно затягиваясь сигаретой. 
— Мы с Сашей вместе уже три года. Может, для кого-то это не такой и большой срок, но не для меня. Для меня это гораздо больше, чем просто три года. Я не собираюсь рассказывать тебе о наших отношениях - меньше всего мне бы хотелось втягивать в это постороннего человека. Но у меня нет другого выхода.
Он отдёрнул штору, потушил сигарету в прозрачной пепельнице на подоконнике, и повернулся ко мне.
— Я хочу попросить тебя об одной услуге. Но, сначала пообещай, что о нашем разговоре никто не узнает.
Я пообещал, после чего он изложил свою просьбу, присовокупив, что будет хорошо оплачивать мою работу. Сначала я решил, что это какая-то пьяная шутка - из тех о которых люди забывают, когда трезвеют. Но я видел, что он не настолько пьян, чтобы не осознавать того, что говорит. Максим пристально следил за моей реакцией и, очевидно, предугадав её, поспешил отказаться от своих слов.
— Ладно, забудь об этом. Я знаю, что это глупая идея. Наверное, я хватил лишнего – со мной это иногда бывает.
Он снова устало опустился в кресло, его взгляд потух, как у человека, из которого вдруг вытянули все соки.
— А сколько вы платите? — спросил я, взвешивая все «за» и «против».
В  его глазах вспыхнул оживлённый блеск.
— Двадцать пять в день тебя устроит?
— Тридцать. С такой работой я рискую не поступить в институт.
Максим лукаво прищурился.
— А ты малый не промах. Ладно – договорились.
Мы пожали друг другу руки, при этом у меня было такое ощущение, будто я только что совершил самую большую ошибку в своей жизни.

После сдачи первого экзамена вся наша маленькая компания расположилась на самодельной лавочке под козырьком подъезда одной из пятиэтажек, неподалёку от школы. Это было наше излюбленное место, где мы обычно собирались на больших переменках. Я сидел, рассеянно обнимая Иру, рядом её подруга Оксана эмансипированно курила тонкую сигарету, а мой сосед по парте Дима рассказывал ей, как это вредно для кровеносных сосудов. Он расстегнул половину пуговиц на своей белой рубашке, очевидно полагая, что такой хулиганский вид придаёт ему привлекательности.
Сегодня было не так жарко – из-за ветра, который срывал цвет с абрикосовых деревьев и кружил над нами белыми хлопьями. Дороги по обочине были усеяны соцветиями акаций, а под каштанами беловатой дымкой стелился пух, лёгкий, как туман над рекой. В листве раздавался весёлый гомон птиц, из соседнего окна лилась мелодия романса в исполнении какой-то оперной певицы. Дима с Оксаной затеяли дуэль, бросаясь друг в друга комочками соцветий – у этих двоих была весьма своеобразная форма общения, и если они не дрались, как два кота, то непременно чем-нибудь друг в друга швыряли. Ира вскоре присоединилась к ним, и, вот уже, кроме соцветий в воздух полетели комки мятой бумаги и салфеток. Я не разделял всеобщего веселья, думая о том, что не всё так хорошо, как иногда выглядит со стороны.
Уже второй день я шпионил за Александрой, докладывая обо всех её передвижениях Максиму. Это и было моей «работой», и нельзя сказать, что я получал от неё какое-то удовольствие. Я бы никогда не взялся за неё, если бы у меня были деньги, которых мне сейчас катастрофически не хватало. Максим хотел, чтобы я наблюдал за его подругой, пока он был на работе, что я и делал в свободное от учёбы время. Такая игра в частного детектива не могла продолжаться долго. Ира заметила, что в последнее время я стал реже с ней встречаться, и так как, я не мог рассказать ей о своей «работе», то она решила выяснить всё сама.
— Кажется, наш всезнайка не очень рад тому, что мы сдали математику. И чем мы так озабочены?
— Наверное, мама не отпускает вечером гулять, - поддразнил меня Дима.
— А ты уверена, что ты её сдала? – проворчал я. — Результаты будут только завтра.
— Я списала со шпоры, - заявила Ира. Она достала из сумочки овальное зеркальце, несколько секунд сосредоточенно изучала своё лицо, потом убрала его обратно в сумочку. — Предлагаю пойти и отметить это дело. Здесь неподалёку есть неплохое кафе с летней площадкой.
Никто не был против, и вскоре мы сидели за пластмассовыми столиками ближайшей забегаловки под глупым названием «Солнечная жизнь». Полная официантка в покрытом грязными пятнами фартуке поинтересовалась, есть ли нам уже шестнадцать и, когда Дима с гордостью ткнул ей под нос недавно полученный паспорт, решительно-небрежной походкой отправилась за нашим пивом.
— Наверное, ей здорово осточертела её работа, - сказал Дима, наблюдая, как она наполняет у краника бокалы.
— А тебе бы не осточертело целый день торчать в баре? – спросила Оксана. 
— Многим людям приходится делать то, что им не нравится, - философски ответил Дима. — Но это ещё не повод, чтобы срываться на других.
Официантка принесла наше пиво и ушла только после того, как мы расплатились.
— Надо было ещё и за столик залог внести, а то - вдруг мы его украдём, - прокомментировал Дима.
Солнечные блики скользили по летней площадке, сливаясь в причудливые узоры, мимо проходили школьники из младших классов, и мне, слегка захмелевшему, окружающий мир казался тихим и безмятежным – трудно было представить, что в нём, может быть что-то жестокое и неукротимое, способное разорвать полотно ничем не выделяющейся провинциальной жизни.
Тут к обочине медленно подкатило «такси», и из него вышла Александра. На ней было лёгкое жёлтое платье и босоножки похожие на сандалии древних римлян. Придерживая локтем сумочку, украшенную блестевшими на солнце, словно монпансье, камешками, она взбежала по разбитым ступенькам и скрылась в подъезде соседнего дома со старыми обшарпанными колоннами. Ира проследила за направлением моего взгляда, и оно ей явно не понравилось.
— Ты её знаешь?
Она пыталась говорить как можно непринуждённее, но немного переиграла, и я уже понял примерный ход её мыслей.
— Она со своим парнем живёт у нас по соседству.
— Муж и жена? – осведомился Дима.
— Нет, по-моему, они не женаты.
Обычно я никогда над этим не задумывался, но было непонятно, почему после нескольких лет совместной жизни, Максим с Сашей так и не поженились. Если всему виной была тень недоверия, которая с недавнего времени нависла над их внешне счастливой жизнью, то мне предстояло сыграть в ней не последнюю роль.
Спустя час, когда наши бокалы и карманы опустели, Александра вышла на улицу и, посмотрев по сторонам, медленно направилась вниз по тротуару. Меня она не заметила потому, что площадку скрывали низкие кроны берёз. Зато по нахмуренным бровям Иры я понял, что мои наблюдения не останутся безнаказанными.   
Официантка выжидающе на нас смотрела и мы решили не испытывать её терпение. Дима с Оксаной отправились к Оксане на квартиру готовиться к следующему экзамену, пока её родителей не было дома, а мы с Ирой решили прогуляться.
— А эта  девушка из «такси» очень даже симпатичная, - сказала Ира, как бы невзначай. — Как её зовут?
— Не знаю, - соврал я. — Если тебя это так интересует, то могу показать, где они живут, и ты у неё спросишь.
Меня начали злить её глупые подозрения, тем более, что в этот ясный день мне меньше всего хотелось ссориться из-за какой-то чепухи.   
— Ну, ладно не сердись. Я тоже решила тебя немного поревновать. В конце концов, это только доказывает, что мы не равнодушны друг к другу - не так ли?
Я подумал, что это, пожалуй, хлипкое доказательство, но ничего не сказал, чтобы не разочаровывать свою подругу. Разочарование – это худшее, что может произойти между двумя любовниками, поэтому незачем лишний раз испытывать судьбу.    
Во дворе Максим что-то чинил в своей «восьмёрке» и, когда я появился, он вытер тряпкой грязные от мазута руки и вопросительно на меня посмотрел. Я на ходу передал ему лист бумаги, где отмечал время и место. Там было несколько магазинов, салон «Визаж» и детская площадка, где Александра читала книгу, пока солнце, вылитое из калёной стали, не скрылось за крышами домов. О её таинственном визите, увиденном с летней площадки, я не написал ничего.

Однажды, поднимаясь по лестнице, я увидел, что дверь квартиры моих соседей приоткрыта. Это давно вошло в практику у жильцов дома – приоткрывать двери, когда становилось невыносимо жарко, но эту, наверное, просто забыли закрыть. Я постучал, и когда никто не отозвался, шагнул в прихожую.
— Кто-нибудь есть дома? 
В комнате, которая служила залой, скрипнул диван,  и на пороге появилась Александра.  На ней был бирюзовый халатик с косым воротником на восточный манер и шлёпанцы. В руке она держала бокал, наполовину наполненный белым вином – по её слегка осовевшему взгляду я понял, что это не виноградный сок. 
— Там… дверь была не заперта. Я подумал, что вы…
Я не договорил, потому, что заметил на плавном изгибе её шеи пятно цвета грозовой тучи с желтушными краями. Александра, спохватившись, приподняла воротник халата и посмотрела на меня с молчаливым упрёком.
 — Что тебе нужно?
— Дверь не закрыли, и я решил, что… - пробормотал я, чувствуя себя последним идиотом. – В общем, извините, что помешал. 
— Это он тебя прислал?
— Кто?
Я понял, о ком она говорит, но по-прежнему изображал полное недоумение.
— Никто. – Александра отпила из бокала и жестом пригласила меня в комнату. — Заходи, не стесняйся. Будешь первым гостем в нашей новой квартире.
Я подумал, что она шутит, хотя видел, что шутить ей сейчас хочется меньше всего. Александра села на диван, скрестив лоснящиеся ноги и одёрнув полы халата. В её движениях было что-то стыдливое и, в то же время, манящее. Она не кокетничала, но достаточно было на неё взглянуть, чтобы всё внутри начинало переворачиваться верх дном. Подобные чувства не имели ничего общего с тем плотским влечением, которое я испытывал к Ире, скорее это было восхищение. Так можно восхищаться какой-нибудь вазой или картиной, зная, что они никогда не станут твоими. 
— Вы хотите сказать, что у вас раньше никогда не было гостей? 
Александра потянулась к наполовину пустой бутылке с этикеткой «Коктебель» и неловким движением плеснула себе в бокал.
— Собственно, не такое уж это и несчастье. К одним приходят гости, к другим – нет. Что здесь странного?   
— Странно то, что вы пьёте в одиночестве. Вам это не идёт.
— Иногда в жизни случаются такие ситуации, что начинаешь забывать о том, что тебе идёт, а что нет, - вздохнула Александра. — Ты, конечно, ещё слишком молод для этого и поэтому не поймёшь…
 Она замолчала, слегка колыхая вино в бокале; заглянувшее в окно солнце отбрасывало зайчики и подозрительно блестело в её больших аметистовых глазах.
— Я знаю, что это не моё дело, - осторожно начал я, - но если вам вдвоём так плохо, то почему бы просто не разойтись? Вы же ещё не женаты.
Александра улыбнулась, вероятно, посчитав мой вопрос слишком наивным.
— Когда долго живёшь с человеком с которым… ну, в общем, это не так просто как кажется. 
Она одним махом осушила бокал и некоторое время крутила его в руках, глядя перед собой отрешённым взглядом.    
— Это всё его чёртова ревность. Он думает, что у меня связь на стороне и следит за мной. Скоро он будет ревновать меня к каждому столбу. Куда бы я ни пошла и чтобы я ни сделала – во всём он видит подвох. Вчера он специально пришёл пораньше с работы, чтобы узнать, где я провожу время. В нескольких кварталах отсюда в частной квартире есть парикмахерская, и я как раз выходила из неё, как появился Максим. Ты можешь мне не поверить, потому, что это надо было видеть собственными глазами. Он потащил меня обратно и… — Александра прикрыла глаза, очевидно вспоминая неприятные минуты, а когда снова заговорила, голос её опустился почти до шёпота. 
— Хорошо, что парикмахером оказалась сорокалетняя женщина. Если бы это был мужчина, то я не представляю что со мной было бы.
Я молча смотрел на это несчастное красивое создание, понимая, что ничем не могу  ему помочь. Но самым ужасным было то, что я сам подливал масла в огонь, и это заставляло меня чувствовать себя перед ней виноватым.
— Не понимаю, зачем я тебе всё это рассказала. Кажется, я начинаю впадать в депрессию. У тебя когда-нибудь была депрессия?
Я уже хотел ответить, но тут на лестничной площадке послышался звук шагов, и затем скрипнула входная дверь. Александра поспешила убрать бокал и бутылку в шкаф. В коридоре появился Максим, в одной руке он держал кожаную папку, а в другой пакет с продуктами. Несколько секунд он настороженно смотрел то на меня, то на Александру.
— Не знал, что у нас гости, - пробормотал он, и в его голосе прозвучали странные нотки.
— Я уронила за шкаф серёжку и попросила соседа помочь передвинуть его, - сказала Саша и, соскользнув с дивана, подошла к Максиму. — Я не слышала, как ты подъехал. Ты оставил машину на стоянке?
— Нет, она здесь за углом. Вот, отнеси на кухню.
Максим передал Александре пакет, а сам, сняв туфли, развалился в кресле. Как только  девушка ушла, он повернулся ко мне.
— Послушай, я просил присматривать за ней, а не ходить сторожем.
— Я только пришёл помочь – вот и всё.
— Да? А о чём вы говорили?
— Так… о разных пустяках.
Максим смотрел на меня, как следователь на подозреваемого, и на какую-то секунду в  его серо-стальных глазах застыло такое выражение, что мне стало не по себе. Это был бессмысленный, неосознанно устремлённый в одну точку взгляд человека, забывшего об окружающем мире, в том числе и о себе самом.  Наконец, его зрачки сфокусировались на мне, и он несколько раз моргнул, словно приходя в себя.
— Понятно. Извини, что я так на тебя набросился – это всё из-за жары. Хочешь остаться у нас на обед?
— Нет, спасибо. Мне уже пора. Мать и так, наверное, заждалась.
На самом деле мама была на работе, но мне не хотелось оставаться в этой квартире и продолжать делать вид, будто всё идёт как надо.
Придя домой я, позвонил Ире, но она сказала, что у неё мигрень и пойти гулять она не сможет. Меня это несколько удивило, потому, что за всё время, что мы встречались, у неё ни разу не было мигрени. Я сказал ей, где она сможет меня найти, если передумает, и, вытащив из маминого кошелька несколько мелких купюр, отправился бродить по городу.  В верхнем ящике моего стола аккуратной пачкой лежали две сотни и, хотя этого было явно недостаточно для десятидневного отдыха на море, я решил, что больше не стану вмешиваться в личную жизнь моих соседей ни за какие деньги. В то же время я понимал, что это не выход - я видел что происходит, и нужно было быть неодушевлённым предметом, чтобы просто остаться в стороне. Проблема заключалась в том, что я не знал, что надо делать в такой ситуации.
Я вышел во двор, благоухающий сладковатыми ароматами липы и акаций, и отправился вверх по улице к неработающему фонтану. На лавочках, под нависшими, словно зелёные водопады кронами ив, сидели люди – кто-то пил пиво или напиток, кто-то курил, кто-то негромко разговаривал – в общем, самая обыкновенная для этого времени и места картина. Я заметил на дальней лавочке Вадика, который сидел, лениво перекатывая носками белых кроссовок помятую пивную банку. Когда я подошёл к нему, он оторвался от своего занятия и посмотрел на меня с тоскливой надеждой человека, ищущего что-нибудь интересное в этой жизни.
— Как хорошо, что ты появился - у меня как раз пиво закончилось! Надо пойти взять ещё.
— Если ты угощаешь, то не имею ничего против, - сказал я, догадываясь, что у него закончилось не только пиво, но и деньги.
— Ну ты и жмот. – Вадик горестно вздохнул и пнул банку так, что она, тарахтя и кувыркаясь, поскакала по асфальту. Дородная мамаша, покачивающая детскую коляску, с неудовольствием посмотрела в нашу сторону и демонстративно отвернулась.
— По-моему, тебе и одной достаточно, - сказал я Вадику, который ещё больше насупился.
— Знаешь, я это уже заметил, - проворчал он. - Все кто проводит время с девчонками рано или поздно становятся занудами, жмотами и рогоносцами. Кстати, а почему ты один?
— Она сегодня дома. У неё мигрень.
Вадик понимающе хмыкнул, но тут что-то, происходящее за моей спиной, стёрло ухмылку с его лица.
— Если у неё мигрень, то она нашла себе неплохое лекарство.
Я обернулся и увидел Иру. Она стояла на противоположной стороне улицы и разговаривала с каким-то парнем, одетым в яркую пляжную рубашку и бриджи. Одной рукой он опирался на приоткрытую дверцу синего «Фольксвагена», а другой увлечённо жестикулировал, что-то рассказывая моей девушке. Несколько секунд я оторопело смотрел на них. Парень был мускулистым, загорелым и явно старше меня. Он что-то сказал Ире, она засмеялась и кокетливо поправила волосы. Я хорошо знал этот её жест – за ним скрывалась козырная карта её обаяния. На какой-то миг мне показалось, что она сделала это специально, но Ира даже не посмотрела в мою сторону. Она обошла машину, села на переднее сиденье и в то же время парень нырнул за руль, после чего «Фольксваген» рванул с места, оглашая улицу натужным рычаньем. Я молча смотрел им вслед, пока они не скрылись за поворотом.
— Этому парню не мешало бы поменять глушитель, - сказал Вадик.
— Да, не мешало бы, - повторил я, только мои мысли сейчас были дальше от  этого глушителя, чем все звёзды Вселенной. Обида, гнев, непонимание захлестнули меня, словно щупальца осьминога и мне с трудом удавалось сохранять внешнюю невозмутимость. Вадик догадался о моих чувствах – он смотрел на меня, как на человека, обнаружившего, что к нему прицепили табличку с надписью «Придурок», явно ожидая от меня соответствующей реакции. 
— Может, это и не моего ума дело, но на твоём месте я бы с этим как следует разобрался.
— Разберусь, - буркнул я, и, повернувшись, зашагал прочь.
— Эй, а как же пиво? – крикнул мне вслед Вадик. — Может, всё-таки возьмём по одной?

К тому времени, как я вернулся домой, моё негодование полыхало как костры инквизиции. В голове крутились всевозможные догадки, хотя вариантов здесь могло быть только два: либо моя девушка нашла себе другого парня, либо решила устроить какой-то дурацкий розыгрыш. В последнее мне не очень-то верилось, но если это действительно был розыгрыш, то я уже решил, что он ей дорого обойдётся. Перед моими глазами всё ещё стояла эта сцена – Ира дугообразным жестом поправляющая волосы и этот загорелый фраер, плотоядно пожирающий глазами её тело. Мне хотелось наброситься на него и переломать ему все кости. А после этого я бы гордо отсалютовал Ире и сказал ей, что она может катиться на все четыре стороны. Было бы интересно посмотреть, на её реакцию.
У себя в комнате я немного поостыл и начал более трезво смотреть на вещи. Я никогда не испытывал к Ире серьёзных чувств, поэтому мне легко удавалось разгадывать все её трюки. Она, конечно же, не случайно выбрала время и место – потому, что я сам сказал ей куда отправлюсь. Моё негодование уступило место злорадству и, растянувшись на своей скрипучей кровати, я принялся обдумывать дальнейшее поведение. Если моя девушка решила играть в открытую, то мне оставалось только выложить свою комбинацию.
До прихода матери оставалось полчаса, и я вспомнил, что забыл купить хлеб. Ближайший магазин располагался в торце соседнего дома в полуподвальном помещении с покатыми ступеньками, на которые постоянно жаловались местные старушки. Когда я выходил из него, кто-то посигналил, и я увидел стоявшую у обочины «восьмёрку». Максим сидел за рулём, выставив из окна локоть и покуривая сигарету. Тени от крон каштанов причудливым орнаментом покрывали стёкла и глянцевый корпус машины, а заходящее солнце, золотым самородком блестело в боковом зеркале. Я нехотя приблизился, заранее предвидя неприятный разговор.   
 — Ты ни о чём не забыл? — спросил Максим. — Я бы хотел узнать, где Саша была сегодня утром. Конечно, она мне уже рассказала, но лишний раз не мешает удостовериться. Когда-то я уже поймал её на лжи и…
— Я больше не буду в этом участвовать, - прервал я его разглагольствования. – У меня скоро важный экзамен, так что извини.
Наверное, мои слова прозвучали излишне резко потому, что выражение лица Максима вдруг изменилось, и он даже выронил недокуренную сигарету.
— Значит, ты отказываешься от этой работы… Я правильно тебя понял?
— Да, отказываюсь.
Максим угрюмо смотрел перед собой, барабаня пальцами по приборной доске. Моя ладонь, в которой я держал пакет с хлебом, вспотела, поэтому я переложил его в другую.
— Ты хочешь, чтобы я платил тебе больше? – спросил он, по-прежнему не глядя на меня.
— Нет. Я же сказал - дело не в деньгах.
Неожиданно он подался вперёд и, схватив меня за отвороты рубашки, притянул к машине.
— Послушай, для меня это очень важно. Я знаю, что у неё кто-то есть, но мне нужно это доказать. И ты мне в этом поможешь, понятно? Я спрашиваю – понятно?!
Его глаза смотрели на меня в упор, и в них плавала какая-то безумная одержимость. Я ещё ни разу не сталкивался с настоящими психопатами, но в том, что этот парень подвинулся на своих бредовых подозрениях, можно было не сомневаться. Стараясь не запаниковать, я заговорил:
— Это пустая трата времени. Я ни разу не видел её с другим. Она слишком порядочная, чтобы…
Он вдруг отпустил меня, прикрыл лицо пятернёй, и его плечи затряслись в безудержном смехе.   
— Ну, конечно – как я сразу не догадался! Вы с ней сговорились! Она с самого начала запудрила тебе мозги. Чёрт, и как я мог понадеяться на такого сопляка! Ну, ничего – я всё равно всё выясню. Пусть бы мне для этого пришлось её…
Он не договорил, включил зажигание и выехал на дорогу. Через какие-то секунды машина скрылась за поворотом, а я всё стоял, чувствуя в коленках запоздалую слабость. Подгоняемый тревожными предчувствиями, я вернулся домой. Во дворе всё выглядело самым мирным образом. «Восьмёрка» Максима стояла под вишнёвым деревом, на подъездных лавочках бабушки в цветастых платьях делились новостями и щёлкали семечки, а чуть в отдалении, на сколоченном из старых досок столе группа стариков стучала костяшками домино. Я взбежал по ступенькам, остановился перед дверью моих соседей и прислушался. В квартире было тихо – ничего похожего на звуки семейной ссоры или чего-то подобного. Возможно, со стороны это выглядело нелепо, только в тот момент меня это не волновало. Если Максим был параноиком, то неизвестно, как далеко он мог зайти в своих действиях. Я протянул руку к звонку, но передумал и какое-то время топтался у двери в ожидании неизвестно чего. Снизу послышался неторопливый стук каблуков и, перегнувшись через перила, я увидел свою мать, которая возвращалась с работы.
— Ты меня уже в подъезде встречаешь? – спросила она, когда я спустился к ней на пару лестничных пролётов. – Очень рада, что у меня такой заботливый сын.
Она нагрузила меня своими покупками, и мне ничего не оставалось, кроме как покорно тащить их домой.
— Как идёт подготовка к экзаменам? Много ещё сдавать?
— Хватает, — ответил я.
— И какой следующий?
— История.
Меньше всего мне сейчас хотелось говорить об экзаменах и, наверное, мама это поняла, потому, что больше об этом не спрашивала.
Пока она готовила на кухне ужин, я решил прибраться у себя в комнате, но из головы всё никак не выходил разговор с Максимом, и чем больше я об этом думал, тем сильнее меня охватывало беспокойство. Я понимал, что должен рассказать о том, что происходит кому-то из взрослых,  только вот кому и какой от этого будет толк – так и осталось неизвестным. Скорее всего, над моими опасениями бы только посмеялись.
Кое-как разложив по местам своё барахло, я пробрался на кухню. Мама помешивала в кастрюле спагетти, в то же время разогревая на сковороде тушёное мясо. В приоткрытом окне под переливчатые трели птиц медленно угасал день, и прохладный ветерок гулял по кухне, колыхая матово-синее пламя газовых горелок. Я устроился на стуле и, когда мама поставила передо мной тарелку с ужином, обнаружил, что есть мне совсем не хочется.
— Ты уже знакома с нашими новыми соседями? – спросил я, начиная вяло ковырять вилкой дымящиеся макароны. 
— Это та симпатичная молодая пара, которая недавно переехала?
— Они самые.
— Ну, так, - мама передёрнула плечами, - Встречала несколько раз.
— И что ты о них думаешь?
— На вид приличные люди. Однажды видела, как они возвращались с рынка – он к ней был так внимателен, просто приятно посмотреть. Жаль, что твой отец таким не был.
Её тон сразу потускнел, как всегда при воспоминании об отце, но она тут же поспешила вернуть ему прежнюю  беззаботность. 
— Впрочем, может это и не главное. Просто сразу видно, когда двое любят друг друга.
«Да уж – это точно», - подумал я и с трудом подавил нервный смешок.
 — Ну, а как у вас с Ирой?
Этот вопрос застал меня врасплох, потому, что до него я не считал наши отношения настолько явными, чтобы о них знала моя мама. Я молча уставился в тарелку, пытаясь сделать вид, будто меня это нисколько не задело.
— У нас всё отлично. Кстати, надо ей позвонить, хорошо, что ты напомнила.
На самом деле я не собирался звонить Ире – просто мне хотелось как можно скорее закончить этот разговор. Я вылез из-за стола, к неудовольствию матери оставив недоеденный ужин в тарелке. Она со вздохом убрала её, а я вернулся в свою комнату с твёрдым намерением заняться учёбой перед предстоящим экзаменом. Я просидел над  билетами допоздна, но выучить мне удалось немного потому, что мои мысли всё время возвращались к этой странной парочке, живущей по соседству. В отличие от нас с Ирой у них всё было по-настоящему, только вот какая цена была такому «счастью»?
В половине двенадцатого я закончил зубрить и, не расстилая постель, лёг спать. Только заснуть мне никак не удавалось – прошедший день оказался слишком полон событиями, которые отбивали у меня всякий сон. Последние слова Максима и лихорадочный, стеклянный блеск в его глазах рисовали в моём воображении мрачные перспективы. Чтобы отогнать их, я представил, будто я иду по ночному парку. Воображаемый шорох шагов, сливался с шелестом листьев, успокаивал и нагонял дремоту. Не знаю, сколько я так «шёл», пока не увидел впереди лавочку, на которой маячили два тёмных силуэта. Лиц я не различал, но всё-таки узнал в одном из них лицо своей девушки. Фигура рядом с ней была мускулистой, и тоже знакомой. Они сидели в обнимку так, что их головы соприкасались. 
«Любишь меня?» - услышал я в темноте хрипловатый мужской голос.
«Люблю».
 От переполнившей меня ярости я бросился к Ире и начал её душить. При этом мне показалось странным, что сидящий рядом парень не вмешивался, словно его и не было. Я душил её, пока пальцы не свело судорогой. Внезапно, как на сцене зажёгся свет, и, посмотрев вниз, я обнаружил, что вместо Иры подо мной лежит Александра. Её веки были плотно закрыты и неподвижны, а шея была сине-лилового цвета.   
Со сдавленным криком я проснулся. Первое что я почувствовал – это боль в пальцах – настолько реальную, что у меня по спине пробежала нервная дрожь. Включив торшер, я увидел, что умудрился порвать ногтями  покрывало. Мама от этого будет не в восторге. Выбравшись из кровати, я подошёл к столу и отхлебнул из пластиковой бутылки с минеральной водой. На часах было пятнадцать минут первого. Ночная тишина казалась обманчивой и зловещей, как в преддверии очередного кошмара.
«Кажется, я начинаю сходить с ума. Воображаю себе чёрт знает что».
Я уже хотел вернуться в постель, но в этот момент под окном раздался какой-то звук. Я выключил торшер и тихо подкрался к окну. Безлунная ночь окутывала наш двор словно саван. Из подъезда кто-то вышел, но из-за темноты не было видно кто. Послышался шорох, как будто тащили какой-то мешок, потом щелчок, свидетельствующий о том, что открыли багажник машины. Я  пристально вглядывался в темноту и, кажется, различил какое-то движение там, где стояла «восьмёрка» Максима. Что-то глухо стукнуло, затем багажник закрыли, и человек обошёл машину. Он несколько раз щёлкнул зажигалкой, и в её коротких вспышках я узнал Максима, хотя и так уже догадался, что это он. Какое-то время он курил, потом выбросил окурок и, сев в машину, завёл двигатель. «Восьмёрка», хрустя шинами, выехала со двора, и вскоре её габаритные огни погасли во тьме.
Я медленно сполз по стене, в моей голове, как две шестерёнки крутились два вопроса: зачем Максиму понадобилось уезжать посреди ночи и что он положил в багажник машины? Ответ на них мог быть только один, но я всё ещё отказывался в него поверить. Может быть, мне следовало позвонить в городской отдел милиции, чтобы успокоить свою совесть, но я этого не сделал. Если бы даже мои самые худшие предположения подтвердились, это бы уже ничего не изменило.
Я просидел так до самого рассвета потому, что стоило закрыть глаза, как мне мерещилось мёртвое лицо Александры.

Ира позвонила мне на следующий день. В конечном итоге этого я от неё и ждал, но после той памятной ночи я воспринял её звонок, как нечто незначительное. Когда ты просыпаешься после дурного сна и видишь, как за окном разгорается новое яркое утро, то понимаешь, что это был всего лишь дурной сон, о котором через пару часов уже забываешь. Я же чувствовал себя так, будто и вовсе не просыпался. И что-то подсказывало мне, что окончательно я не проснусь ещё долго, и мой сон будет повторяться каждый раз, перед тем как я буду засыпать в своей кровати, и никому из своих друзей, знакомых и даже собственной матери я не смогу рассказать о нём. Именно поэтому я и пишу сейчас эти строки, а не потому, что меня якобы мучает чувство вины за то, что я так ничего и не сделал, чтобы как-то повлиять на ход событий. В конце концов, я не господь-бог, чтобы отвечать за всё, что происходит вокруг меня и вы, думаю, тоже. Но я оказался невольным свидетелем того, о чём не догадывался никто вокруг, и, может быть, цена за это была слишком высокой. Когда происходит нечто подобное, то всё остальное кажется каким-то далёким, поэтому, когда я встретился с Ирой на школьной площадке, мне было абсолютно наплевать на всё что она скажет. Впервые я понял, что наша игра в любовь окончена, и с ней пора расстаться, как расстаются дети с надоевшей игрушкой.
— Почему ты мне не позвонил? – спросила Ира, хотя наверняка ответ она уже знала и так.
— Я был занят. Если ты не забыла, то у нас завтра экзамен по истории.
— Нет, не забыла. Но я думала, что для тебя существуют более важные вещи.
— Например? 
— Например? Как ты можешь терпеть, когда я встречаюсь с другим у тебя под носом и преспокойно говорить об экзаменах! Как ты можешь быть таким сволочным эгоистом?!
В знойный летний полдень её слова прозвучали как-то чересчур громко, но на меня они не произвели должного впечатления.
— А чего ты ожидала? Что я закачу истерику? Если ты решила променять меня на какого-то пляжного козла и ещё хочешь, чтобы я при этом плакал в платочек, то ты нашла себе не того человека.
Ира сконфуженно молчала, глядя на свои ногти. Ветер трепыхал её волосы и взметал пыль на игровой площадке, завивая её в причудливые узоры.
— Я просто хотела узнать… Понимаешь, должны быть настоящие чувства. А не только…
Я едва не расхохотался при мысли о «настоящих чувствах», но всё-таки сдержал себя. Её слова заставили меня вспомнить то, что произошло прошлой ночью, и впервые я увидел в них какое-то мрачное нарицание. 
— Извини, что разочаровал. Но если ты хочешь расстаться, то вовсе не обязательно придумывать такие изощрённые способы. Всё можно сделать гораздо проще.
Я соскочил с маленькой лесенки, на которой мы сидели и, не оборачиваясь, зашагал домой. Один раз, я, правда, обернулся, увидел, что она сидит, спрятав лицо в ладонях, и чуть было не повернул назад, но вовремя опомнился. Она была права. Без чувств наши отношения были всего лишь иллюзией.   
В конце месяца мы с Ирой сдали последний выпускной экзамен и разъехались каждый в свою сторону. Я поехал с компанией Вадика на Голубые Озёра, но не столько ради отдыха, сколько для того, чтобы заглушить воспоминания о том, что произошло той ночью, когда Максим сел в машину и уехал в неизвестном направлении. Несколько недель весь дом обсуждал это таинственное исчезновение, и не было ни одного человека, который бы не ломал над ним голову. Ни одного, кроме меня. Иногда я замечал, как к моим соседям приходили какие-то люди. Они звонили, стояли под дверью и уходили, сопровождаемые подозрительными взглядами старушек с верхних этажей. Как-то пришёл даже оперативник в гражданском, долго расспрашивал всех, кто жил в моём подъезде, но так ничего и не узнав, убрался восвояси.          
Незадолго до моего отъезда, к нам в дверь позвонили и, когда я открыл, то увидел на пороге представительную пожилую чету. Мужчина был статным, широкоплечим с правильными даже утончёнными чертами лица и большими тёмными глазами. Женщина чуть пониже ростом, у неё были красиво очерченные губы и чуть оттопыренные уши, выглядывающие из-под потока светлых волос. Я сразу же понял кто это. В каждом из этих двоих были черты Александры. И у обоих в глазах застыла невыразимая печаль утраты. Мужчина сказал, что хотел бы поговорить с кем-нибудь из взрослых, и я позвал мать. Пока они разговаривали, я притаился на пороге своей комнаты и ловил каждое слово.
«А когда вы их в последний раз видели?» - спрашивал мужчина.
«Недели две или три назад. Их машина обычно всегда стояла под нашим окном».
«Они случайно, не говорили, что собираются переезжать?»
«Я не знаю. Мы с ними редко общались».
«Может быть ваш сын что-то знает?»
«Вряд ли, - ответила мать, - впрочем, вы сами можете его спросить».
Я вышел с самым обескураженным видом и повторил уже заученную басню, стараясь при этом не смотреть им в глаза. Да и что я ещё мог сказать? Что их дочь на почве ревности убил её жених и увёз в багажнике машины? Конечно, это всего лишь мои предположения, а это значит, что можно также предположить, что никто никого не убивал, и Максим просто посреди ночи решил вывезти ненужный хлам, а потом они с Александрой тайком уехали путешествовать. Можно также предположить, и это была наиболее распространённая версия, что машина попала ночью в аварию или упала с моста в реку. Одна бабуля настаивала, что их похитили, чтобы сдать на органы – она читала о таком в газете. Предположений было много, но правды так никто и не узнал.
«Как жаль, что их тут больше нет, - вздыхала Дарья Петровна. - Ведь у них была такая любовь!».
Одна древняя восточная религия утверждает, что каждая частица этого мира совершенна. Я читал об этом в энциклопедии. Может быть это и так, только я на этот счёт несколько иного мнения.